Текст книги "И тысячу лет спустя. Ладожская княжна (СИ)"

Автор книги: Ксения Максимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ты стала слишком доброй! Это плохо! Тьфу…

Когда выпал первый снег и повитуха сообщила Олегу, что его ребенок растет сильным, как богатырь, княжеский сын велел немедленно укладывать сани.

– Куда же мы отправляемся? – Марна вышла к нему во двор, облаченная в меха и добрые кожаные сапоги, утепленные изнутри. Ноги ее опухли, и когда она шла, то была похожа на сонного медведя, которого только-только выдворили из его берлоги.

– Тебе понравится, моя ладушка! Залезай!

За их санями еще были двое, полные дружинников. Олег снарядил их на случай, если какая беда могла приключиться в дороге. Там же был и Паук. Олег помог тяжелой Марне усесться в сани и поцеловал ее пухлую щеку.

– Я подарю тебе и нашему сыну то, что вы заслуживаете. Но пока пусть это будет тайною…

– Или дочери… – тихо добавила Марна.

Бруни заскочил в сани следом за хозяйкой и занял свое законное место в ее ногах, чтобы их согреть. Туда же погрузили остальных щенят и Ириску. Когда сани выехали из крепости, Марна с тоскою глянула на замерзший Волхов. Ей было страшно покидать Новгород, но она знала, что Райан не вернется до весны, пока воды снова не станут судоходными. Потому она не сопротивлялась и отправилась с Олегом в путешествие, взяв с него обещание, что они вскоре вернутся.

– Я должна видеть, как Иттан рожает, – говорила она выдуманную причину, хотя Марна и действительно желала этого.

Олег шел первым, оседлав своего любимого жеребца. Следом, на привязи, шел жеребец Марны, которому она до сих пор не дала имени. А затем и ее сани, нагруженные разным добром, вещами и едой. Следом еще двое саней и двадцать дружинников верхом, среди них Паук. Настоящая свита. Или кортеж, как шутила Марна сама с собой, потому как шутку ее бы снова никто не понял.

Они двигались на север, и Марна догадывалась, что Олег везет ее на Ладогу, страшное место для нее. Отряд двигался до самой темноты, затем деревни, что встречались им на пути, с почестями встречали княжеских людей, принимали их у себя, слали и мягкие постели и жарили им мяса, угощали тем, что было приготовлено с лета.

– Хочеша я тибе скажу, кто у тибя будета? – как-то одна из неприятных старух подошла к Марне и ткнула в ее живот кривым указательным пальцем.

– А откуда вам знать?

– А ты глянь-ка на свои руки, каки они грязны!

И Марна глянула.

– Вовсе нет.

– Вишь, ты показала их ладонями вниз… богатырь будет!

Марна сначала удивилась и даже расстроилась, но потом рассмеялась.

– И действительно, можно и на УЗИ не ходить.

– Ась?

– Я девочку жду. У меня дочь будет, – покачала головой Марна.

– Ну-ну! А чего жрешь мясо, как вне себя? И живот у тебя, как огурец! Со спины не виден! Мальчик это, глупая ты девка! Мальчик!

И все же у этой старухи получилось посеять зерно сомнения в голову Марны. Всю оставшуюся дорогу она была печальна и задумчива. Она думала о Марине и боялась, что Марина не придет, как было обещано Рузи.

С тех пор, как она была беременна, Марна не делила постель с Олегом, да и он не настаивал. Так не было у словенов положено, они верили, что это может навредить плоду. А Марна только была довольна: ей не придется каждый раз выползать из постели Олега и бежать к Волхову, чтобы думать о Райане и казнить себя за измену.

Олег и впрямь привез ее к ладожской крепости, и когда ее башни показались за горизонтом, Марне стало тревожно.

– Я не люблю это место, – говорила она Олегу, когда он помогал ей выйти из саней.

– Я знаю, – словен поцеловал ее красный от холода лоб. – И потому я привез тебя сюда, чтобы это исправить. Теперь это твоя крепость.

– Что значит… моя?

– С тех пор, как варяги были повержены, эта крепость пустует. Мы открыты с севера, и то, что произошло летом, сподвигло меня на мысль сделать эту крепость нашей… твоей… Я вернулся домой, а ты обрела его. Когда-то я и мои люди строили эти башни для конунга Рёрика, и я проклинал каждый камень здесь, каждое бревно… Но если бы я знал, что строил ее для своей жены, я бы целовал каждый сучок на том бревне, что отесывал…

Марна сделала несколько шагов вперед, чтобы осмотреться. Вот они, эти самые башни… в которой она была пленницей. Тот же двор, в котором конунг Рёрик опозорил ее, обнажив ее грудь, а затем спина Райана была вспорота до позвоночника… Вот и тот подвал, в котором они сидели без еды и воды, хватаясь за ускользающую жизнь, как за соломинку. А теперь только ворон сидел на острие конусовидной крыши и недовольным криком прогонял гостей.

– Это все твое, Марна, – Олег обнял ее за плечо и улыбнулся. – Я хочу, чтобы здесь ты родила нашего сына. Хочу, чтобы ты стала ладожской княжной, а он будущим князем.

– Но… Новгород… а Иттан? Глеб? – Марна с грустью посмотрела на своего мужа.

– Если они захотят, они могут перебраться сюда, к нам. Нам нужны люди, и в Новгород мы вернемся еще не раз, чтобы собрать свое войско.

– Разве Вадим позволит?

– Как я и сказал, ладушка, север теперь обнажен… мы уязвимы на этой границе, и прежде, чем привезти тебя сюда, я говорил со своим дядей. Он даст нам людей для охраны Ладоги. Новгородским воеводой станет Мстислав, хороший мужик! А мы с Пауком будем здесь. Мне здесь спокойнее.

– И все же ты сказал, что крепость моя?

– Так и есть. Она твоя, и ты здесь теперь хозяйка, но теперь мы будем вассалами Новгорода, жить по его законам и служить ему. Что скажешь? Ты согласна? Ты – моя княжна, а я – твой воевода…

Марна молчала. Затем она снова посмотрела на крепость и улыбнулась.

– Когда-то я обещала ее сжечь, – тихо посмеялась она. – Позволь нам провести здесь ночь в качестве хозяев, и с утра я дам тебе свой ответ…

– Как скажешь, моя ладушка, – Олег прижал Марну к себе, и она положила свою голову ему на плечо.

– А Димитрий? Димитрия можно будет привезти?.. Сколько еще он будет томиться в темнице⁈

Ладожская княжна! Жена самого Олега и мать его же дитя! А потом она вспомнила об Ирландии, и сердце ее больно кольнуло. Надолго ли она здесь? Когда вернется Райан? Кто знает…

Только к полуночи весь отряд смог расположиться в крепости, которая совсем промерзла. После смерти Рёрика тут еще оставались некоторые люди, но и они покинули крепость, вероятно, уехав в Киев, как предположил Олег, ведь Рёрик теперь сделался живым.

Паук и другие мужчины занимались растопкой очагов. Олег оставил Марну одну и поскакал до своей общины, до Алаборга, который покинул еще весной. В общине его встретили с радостью, погоревали об Алинке, когда он поведал им о ее храброй и достойной смерти, и все вместе пошли с ним в крепость, чтобы помочь с работой в ней. Женщины намывали полы и стирали постели, дети расчищали двор и укладывали все так, как велела Марна, по ее вкусу.

В деревне викингов, где когда-то жил Рёрик, было совсем пусто. Ни одной вещички, когда принадлежавшей ему. В центре его дома был раскопан тайник.

– Он и впрямь жив, – покачала головой Марна, когда они с Олегом явились в дом конунга на разведку. – Он был здесь и, судя по всему, у него теперь есть серебро и золото.

– Да, – вздохнул Олег. – Потому-то мы и должны укрепить север. Теперь наши главные враги на юге. Наверняка, они захотят вернуться сюда.

– А что же другие племена? Разве древляне, северяне и прочие – союзники нам?

– Нет, но после того, как мы разбили хазаров, они не тронут нас. Эти племена жили слишком долго под бременем дани…

– Так почему же не объединиться с ними? – намекнула Марна Олегу и двинулась вглубь барака. Она нашла то место, в котором когда-то говорила с конунгом Рёриком впервые. Воспоминания, словно яркие и сочные картинки, пробежали перед ее глазами, и Марне поплохело.

– Ты это мне говоришь как жена или как провидица? – Олег подошел к Марне и погладил ее живот. – Ох, он пинается! – обрадовался он. – Пора нам выбрать и имя. Что думаешь, моя лада?

– Я это говорю как… человек, который видит чуть дальше, – ответила она ему, проигнорировав вопрос об имени их ребенка. – Объединить племена, взять Киев, стать единым правителем единого государства…

У Олега заблестели глаза, но он все же сдержал порыв радости.

– Теперь мы вассалы моего дяди. Я не могу принимать такие решения без его ведома.

– Мы еще вернемся к этому разговору, – Марна лукаво посмотрела на своего мужа. – Как ты думаешь, Рёрик будет нападать? И как скоро?

– Я отправил одного из своих лазутчиков в Киев. Он притворится обычным горожанином и узнает о настроениях там… Но мы уже готовимся. По крайней мере, здесь ты будешь в большей безопасности, чем в Новгороде…

– Так вот почему ты привез меня сюда! – ахнула Марна и игриво шлепнула грудь Олега своей ладонью.

– Ну-ну… это лишь одна из причин. Для начала, я хотел сделать тебя счастливой. Разве это не истинное счастье – прийти княжной в то место, в которое однажды тебя везли пленницей?.. Это значит, что ты победила, Марна.

Марна сомневалась. Быть может, получение крепости означало победу для словена или викинга, но точно не для нее. Она вела иную войну, иную борьбу. И все же в словах Олега было что-то приятное, с этим нельзя было поспорить.

– Так и быть, – она сделала голос более радостным и воодушевленным. – Но готовься, мой муженек, эта крепость станет слишком бабьей…

– О чем это ты?

Глава 8
Рождество

И Олег понял только месяц спустя, что именно Марна имела ввиду. Он возвращался тогда из Новгорода в Ладогу, чтобы привезти с собою Иттан, которая уже была на сносях, и потому они спешили, ее повитуху Зиму, Глеба, Димитрия и других повольников, которые отправились служить в Ладогу своим решением. Среди них был и Николка, сын убитого кузнеца, и другие слуги.

– Я всегда любил Олегову жену, она моему сердцу мила, хочу служить Олегу и жене его кузнецом, – так заявил Николка, сняв шапку, на главной площади, на которой словен отбирал к себе работяг и слуг.

Там же была Любава и другие. Когда сани примчались ко двору крепости, все ахнули и встали, разинув рты. Никто и не знал, что им делать, бояться ли, бежать ли.

– Быть может, это какие-то ведьминские обряды? – догадался Николка и поднял глаза к небу, чтобы осмотреть всю ель и каждую ее ветку, украшенную ниточками, деревянными игрушками, куколками из тканей и серьгами из латуни.

– Нет же, – Марна вышла на крыльцо главной башни, покачиваясь из стороны в сторону. Тыковке в ее животе шел уж седьмой месяц. Голос ее был радостным. Целых две недели она провела в крепости совсем одна, не считая Паука и других дружинников, и слуг – именно слуг, Марна запрещала называть их рабами. И вот теперь она вышла на крыльцо собственной крепости и увидела тех, кого полюбила всем сердцем, своих первых за всю жизнь друзей.

– Иттан! Глебушка! Брит! И Димитрий здесь! – она целовала каждого по очереди в обе щеки, и выглядело то забавно, поскольку живот ей мешал, а Иттан и вовсе поцеловать не получилось. У викингши живот была в два раза больше, чем у Марны. – Это новогодняя ель!

– О чем это ты, ладушка? – Олег оскалился в улыбке, но в глазах его блистало недоумение.

– Я знаю, у вас никогда не было подобного празднества, но оно было в моем мире, и всегда было очень важно для меня. В моем мире мы праздновали Рождество и…

– Христианский праздник? – у Димитрия прорезался голос. – Значит…

Олег посмотрел на Марну еще более внимательно, блеск в его глазах пропал.

– Марна, ты не говорила мне, что ты христианка, ты отрицала это… – Олег допытывал свою жену, пока остальные, от беды подальше, вернулись к саням, чтобы их разгрузить.

– Эти земли станут христианскими, Олежа… – грустно сообщила она ему.

– Это просто глупость!

– Быть может, мы бы потолковали об этом позже? Здесь холодно… да и я вышла без шубы… нельзя, чтобы ребенок замерз.

– Конечно… – Олег кивнул головой. – Позже так позже.

Марна проводила всех в крепость. Николка был последним, кто подошел к ней и покланялся ей в ноги.

– У меня есть весть для тебя, княжна.

– Конечно, говори.

– Мой дядька Синько недавно вернулся из лесов, он был в том отряде, который ищет вашего раба, ну, рыжий который.

– Так… – Марна услышала, как сердце ее колотится в груди.

– Говорят, уже вышли на его след. Он себе имя сменил и говорят, женился, чтобы вольным стать и его в другом племени приняли.

– А жену… жену, знаешь, как звать?

– Нет, не знамо, – Николка пожал плечами. – Из северян. Он далеко забрался, там уж сложно его достать, другие племена встают и не выдают своего человека.

– Спасибо, – Марна ответила дрожащими губами и погладила Николку по макушке. – Ну, иди внутрь, морозно…

Олег вернулся за своей женой, когда она уже больше часа не появлялась в общем зале, где все собрались. Он нашел ее во дворе крепости. Марна сидела на телеге и утирала слезы, которые словно жемчужины, падали на снег.

– Что стряслось?

– Я… Ничего… Никому не понравилась моя ель, – солгала Марна и улыбнулась. Олег сел рядом и приобнял жену. – Я только хотела устроить всем немного веселья. Это было важно для меня в моем мире. Нет, я не христианка, но так уж сложилось, что на этих землях и христианские, и славянские праздники будут существовать бок о бок…

– И впрямь?

– Да, – Марна кивала головой. – Мы праздновали Рождество, а уже в конце зимы ели блины и жгли чучело… И эта ель… это просто одна из тех вещей, которая меня радовала в детстве.

– Что же с этой украшенной елью нужно делать? – Олег спросил с искренним интересом.

– Ну… наряжать, водить вокруг нее хороводы… встречать Новый год.

– Новый год? Зимою⁈ – посмеялся Олег. – А ты уверена, моя ладушка, что мир твой краше и лучше? Кто же празднует Новый год посреди мертвых месяцев? Какая ж глупость!

– Я знаю, вы празднуете его по осени, чтобы отблагодарить природу и мать-сыру-землю за те дары, что она дала вам… а мы… просто для того, чтобы побыть с теми, кого очень сильно любим.

Олег поглядел на Марну внимательно.

– Любим, – повторил он за ней это слово, что выучил когда-то у жены.

– Да. Я… – Марна вдруг широко и смущенно улыбнулась. – Я не верю, что это говорю, но… я вдруг поняла, что у меня есть семья. Муж… наш с ним ребенок, – она положила руки на живот. – Братец Глеб и сестрица Иттан…

Вдруг глаза Марны стали красными, и по щекам вновь поползли слезы.

– Ты чего, дуреха? – Олег утер ее слезы своими большими пальцами.

– Что если я не хочу… не хочу, чтобы это заканчивалось? – из ее груди вырвался всхлип, но говорила она, широко улыбаясь. – Что если я хочу состариться в этой крепости и увидеть наших внуков? Что если я хочу сделать здесь все по-своему, развести кур, коров и заменить деревянные стены на каменные? Что если…

Одного она не договорила. Она хотела бы, чтобы вместо Олега здесь был Райан. И чтобы крепость была не ладожской, а ирландской. Нет, не крепостью, а каменным доме на берегу реки Шаннон, и дом тот будет утопать в цветочных садах, а за садами будут пастись овцы. Маленькая Марина будет бежать к ней в объятия, и отцом ее будет Райан. Чертов Райан. Как он только мог?

– Моя любовь, – Олег прижал ее к себе со всей силой, выдернув Марну из мечтаний. – Ты стала слишком чувственна, и это понятно, но тебе не о чем переживать. Это твой дом, и я твой муж, и мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Я знаю, ты тревожишься из-за Райана и из-за того, что тебе нужно доставить его в Ирландию, а он пропал без следа… Но ты не думай, что я мог закрыть на это глаза. Мои люди давно ищут его, чтобы вернуть назад. И если же твоя жизнь зависит от его, я позабочусь об этом.

Марна молчала и только прижимала Олега все крепче к себе. Его шуба из медвежьей шкуры пахла дурно. Она была пропитана мочой, чтобы отпугивать волков, как он объяснял, и все же этот запах не мог отпугнуть даже Марну: так сильно она хотела обнимать своего мужа в тот миг, представляя, что это был Райан.

Они поднялись наверх, в свою зимнюю спальню, где уже был растоплен очаг в центре комнаты. Над очагом висел кипящий котелок, пахло травами.

– Ты что-то готовишь? Здесь? В нашей спальне? – удивился Олег.

– Нет, это просто настой из трав. Чтобы пахло лучше… – объяснилась Марна и пригласила мужа пройти дальше.

– Здесь действительно стало… необычно, – посмеялся он.

Весь пол застлан шкурами животных, а над кроватью расположился балдахин, который Марна сшила сама из своих старых платьев – других тканей у нее не нашлось. Напротив кровати Марна попросила Паука приколотить несколько полочек.

– Та самая игрушка, – рассмеялся Олег и подошел ближе, взял с полки золотую статуэтку, масляную лампу. – Я никогда не забуду… В тот день я узнал, что стану отцом. Как ты это все сама придумала? Эти вещи… и вот это над нашей постелью… – Олег выглядел восхищенным, и его белые зубы блестели от слюны, когда он улыбался. Марна всегда удивлялась, как такое могло сочетаться: ослепительная улыбка и вечная грязь под ногтями от работы в земле или в конюшне.

– Есть еще кое-что, – проворковала Марна, потянула за шнурок на своей накидке и распахнула ее. Под ней она была совсем нагая. – Я бы хотела… лечь с тобой.

Олег подошел к Марне, опустился перед нею на колени, поцеловал ее живот.

– Ты уверена, что это не навредит нашему сыну?

– Доверься мне…

Олег поднялся во весь рост и заправил рыжие локоны Марны за уши.

– Ты сделала меня самым счастливым человеком на всем белом свете.

– Я знаю, – шепнула она в истоме и поцеловала Олега, пытаясь на его губах найти утешение от тоски по Райану.

Огонь плясал на их лицах, и оттого они казались еще теплее, еще нежнее. Олег и Марна занялись любовью на полу прямо у очага и еще долго лежали в объятиях друг друга, пока не пришло время собираться за ужином с остальными.

– Сегодня очень важный день для меня, – Марна стояла с кубком в руках, произнося речь. – Я знаю, тут мало кто любит христиан, но так уж сложилось, что в том краю, где выросла я, Рождество – очень важное событие, но в первую очередь не потому, что оно связано с религией, а потому… что мы тоже верим в чудеса, хотим в них верить. Каждый человек, где бы он ни был, стремился попасть домой на Рождество и провести этот день с теми, кто ему так дорог, с семьей. Вы – моя семья…

Иттан и Глеб переглянулись, обменялись улыбками, и она взяла руку мужа в свою. Олег даже на Димитрия посмотрел иначе: он его уже и не так раздражал.

– Вы стали моей семьей, – продолжала Марна. – И я люблю каждого из вас. Спасибо, что вы здесь.

– Я однажды затолкал тебя в телегу, чтобы привезти тебя сюда и продать конунгу, – посмеялся Глеб, отпивая из своей чаши. – Ты верна своим словам, Марна?

Димитрий только качал головой и бранился за то, что такой священный день превратили в веселье и попойку вместо того, что провести его в молитвах. Олег подкармливал куриными ножками Бруни и его четверо волчат, что толкались под столом.

– В такой день у нас принято подносить дары каждому родному человеку… – и тогда Марна взяла из-под стола, украшенного еловыми ветками, огромную корзину. Паук помог хозяйке взгрузить ее на стол.

– Если бы я могла, я бы купила вам лучшие подарки во всем мире, но… у меня был только месяц, Паук рядом и куча снега вокруг, – тихо посмеялась Марна. – И потому сегодня вы не получите украшений или сапожек, но кое-что более важное, это будут дары вёльвы…

– У-у-у, – тихо пронеслось вдоль всего стола.

– Да, – Марна кокетливо поправила выбившуюся прядь. – Иттан… Ты стала мне подругой и даже больше… сестрицей… И потому сегодня я хочу подарить тебе свою клятву верности. Твой сын – мой сын. Твоя жизнь – моя жизнь.

Иттан тут же поднялась со своего места, и глаза ее стали влажными. Она уже знала, что делать. Марна вытащила из корзины нож и порезала свою ладонь. Иттан, подойдя к подруге, сделала то же самое, и они скрепили свою дружбу рукопожатием, а затем крепко обнялись, как только смогли, и рассмеялись.

– Моя сестра Марна.

– Сестра Иттан.

Затем они помогли друг другу перемотать раны чистыми тканями. Следующим был Глеб, и Марна вручила ему ключ от самой большой комнаты в другой башне, объявив, что просит его служить ей и стать главным человеком в этом крепости после нее и Олега.

– Когда-то эта спальня была спальней конунга Рёрика. Она самая большая в крепости, самая теплая и безопасная. Злые ветра проходят мимо, а еще там отлично поместятся ваши будущие дети.

– Почему же ты сама не заняла ее? – спросил с изумлением Глеб.

– Нет, – покачала головой Марна. – Никогда не буду спать в одной комнате с Рёриком. Димитрий… – тогда она повернулась и к бывшему монаху. – С позволения моего мужа, я разрешаю тебе исповедовать свою религию свободно, здесь, в Ладоге, а это… – и тогда она вынула из корзинки тяжелый валун. – А это первый камень той церкви, что ты возложишь здесь… Я знаю, ты держишь свой путь на север, но что если твой путь – это оставаться здесь и более никуда не идти? Я буду первой прихожанкой в твоем божьем доме… а за мной последуют и остальные.

– И как ты на это согласился? – Глеб прошептал Олегу с куском курицы во рту. – Она что, бросает вызов нашим богам?

– Не знаю, – тот выдохнул. – Я просто слишком сильно ее жалею…

– Мой муж, – наконец, и пришла его очередь. – В своем прошлом я часто слышала, что великая любовь начинается с дружбы. Ты бы, наверное, посмеялся надо мной, если бы услышал это раньше, но именно дружба…

– Нет, я никогда не был тебе другом, – Олег вдруг перебил ее и тяжело вздохнул. – Я любил тебя с того дня, как вытащил из воды, Марна, – голос его был серьезным, будто словен был чем-то расстроен.

– Да, но я… не любила, – тихо добавила Марна, и все приуныли. – Больше того… я желала тебе смерти в наш первый день. Я всегда полагала, что истинная любовь – эта та любовь, что кружит голову, так любовь, из-за которой и в огонь, и в воду, но…

– Но я пойду за тобой. И в огонь, и в воду. А ты? Нет?

– Боюсь, ты не понимаешь, что я хочу сказать…

– Не важно.

Все растерянно глазели друг на друга, не понимая, что могло вдруг случиться с Олегом и почему между мужем и женою случилась размолвка. Да и сам Олег не знал. Он просто видел любовь по-другому. Он видел любовь глазами мужчины изо девятого века, и слова Марны о дружбе были непонятны ему и обидны.

– Хорошо… лучше я… подарю твой подарок чуть позже… – и Марна убрала корзину обратно под стол и принялась за свой ужин.

– Мне Николка рассказал о трэлле, – продолжал Олег. – Так вот, что было причиной твоих слез. Он? И легла ты сегодня со мной только на зло ему?

– Олег… – Марна взглядом показала ему, что здесь гости.

– Мне пора заняться кое-какой работой, – Олег вышел из-за стола и в зале больше не появлялся. Семейный ужин был испорчен.

Часом позже Иттан пригласила Марну в свою новую спальню, чтобы поблагодарить подругу и поговорить обо всем наедине.

– Я запуталась, подруга, – Иттан хмурила свои белые брови, и ее глаза, обведенные черным карандашом, сверкали. Иттан расплетала косы Марны и пыталась распутать ее непослушные кудри, а затем обрить виски.

– В чем же?

– Помнится мне, ты убивалася по тому трэллу, а теперь устраиваешь пиршества здесь, в Ладоге, и наслаждаешься своим положением. Ты носишь ребенка от Олега, но плачешь по Райану? В самом деле, что у тебя на сердце?

– Райан женился на другой, – изображая равнодушие, ответила Марна. – Отправился в поход, чтобы завоевать меня, а завоевал какую-то северянку, и я даже догадываюсь, кого…

– Марна-Марна…

– Я и впрямь скучаю по нему, – Марна опустила глаза, чтобы Иттан не заметила ее слез, когда приступила к левому виску. – Сегодня за ужином я думала… как бы Райан был рад, услышав то, что я сказала Димитрию. Но и Олег мне дорог теперь… мне жаль его обидеть. В отличие от Райана он никогда не делал мне больно.

– Не знаю, сестрица, но когда я повстречала Глеба, то сказала себе: «Было бы все хорошо с первым мужем, не было бы второго».

– Здесь все совсем не так. Если бы не та история с Ольгой, Райан бы остался со мной…

– Или не та история, где Райан – твой предок, – низко посмеялась Иттан, почесала висок Марны, чтобы лишние волоски упали на пол и обнажили татуировки, когда-то сделанные Рёриком.

– Тот мужчина заставил меня лечь с ним, этот Рузи Кара, – продолжала свою исповедь Марна.

– Какой мужчина? – дверь отворилась, и Олег стоял на пороге с бледным лицом. Грудь его тяжело вздымалась.

– Ты подслушивал наш разговор? – удивилась Марна. – Олег, это очень плохой поступок.

– Так, значит, я был прав?

– Это вовсе не то…

– Что я думаю, да, – Олег кивнул головой, и его губы дрогнули. – Не бойся, я не собираюсь прогонять тебя или требовать развода. Однако, будет лучше, если я буду ночевать с дружинниками. А завтра ты мне расскажешь, кто такой этот мужчина, что заставил тебя лечь со мной.

Но разговор так и не состоялся. Иттан разродилась в ту ночь. Быть может, ребенок поспешил из-за волнения матери, но воды ее отошли тут же, как только Олег захлопнул за собой дверь.

Повитуха Зима и Марна принимали роды вместе. Справедливости радости, работала только одна Зима, а Марна командовала служанками, чтобы те меняли тряпки и тазы со свежей водой чаще, а сама смотрела на то, что и ей предстояло пережить уже в конце этой зимы, а если быть точнее, в конце марта.

Иттан родила здоровую девочку. Она выскользнула из нее так быстро, что никто и не успел опомниться.

– Пятый раз! – посмеялась Иттан, глядя, как повитуха обрезает пуповину, а потом вдруг сделалась грустной, потому что вспомнила, что первые ее трое сыновей пропали без вести, и никогда не любили свою мать так, как любили Ларса. – Дай-ка мне глянуть на нее! О, Фрея, какая же она черненькая!

– Маленькая Глеба, – Марна обошла Иттан со спины. – Позовите же отца!

С тех пор Марна и Олег не говорили. Княжеский сын часто пропадал на охотах и каких-то вылазках, а Марна находила свое утешение в заботе о Торе, дочке Иттан и Глеба, так и коротала свое время. Тем более, нужно было налаживать жизнь и быт в Ладоге, устраивать свой порядок.

Как-то двое повольников пришли к Марне на суд. Они не могли разрешить спор, как поделить им жену.

– А зачем же вам делить ее? Пусть сама решает, с кем ей быть, – удивлялась Марна, восседая в своем кресле и поглаживая живот.

– То-то и оно, княжна, – говорил первый. – Она была моей женой, еще в Новгороде, а затем я потерялся в лесах и считали меня мертвым. Она и вышла за другого, чтобы было куда пойти и где кормиться, ведь баба без мужика пропадет. Я бы и не вернулся, если бы не спасли меня повольники, я к ним и примкнул.

– Повольники? – Марна сглотнула слюну.

– Да, те, которыми Ратибор правит. Меня и вылечила их знахарка…

– Так что же делать нам? Чья жена? – перебил его второй. – Я ее себе хочу оставить, разве не так закон велит?

Марна вздохнула, посмотрела на двух глупцов устало.

– Так я же сказала вам, молодцы, что жену спрашивать надо бы. Она с кем хочет быть? Кого из вас жалеет?

Те двое переглянулись и пожали плечами.

– Разве баба что-то может решить сама?

– Разве не перед бабой вы сейчас стоите и просите решить ее ваш спор? – Марна повысила голос. Их речи обижали ее, хотя она всегда старалась напоминать себе, что далеко не в двадцать первом веке. – Ты, ушастый, расскажи мне про повольников. А ты, – обратилась она ко второму. – Иди за своей женой и приведи ее сюда. Мне с ней поговорить надо бы.

– А что же рассказывать? На юге они сейчас от Новгорода, людей к себе набирают, денег просят, а бывает, что и грабят кого, кто сам не дает. По весне собираются за Варяжское море идти.

– А Ратибор что? Есть у него жена?

– Есть, – покачал головой ушастый и нахмурил брови, пытаясь вспомнить. – Радимою ее кличут.

Марна вонзила ногти в ручки своего кресла и притворно улыбнулась. Когда же второй мужик привел свою жену, Марна просила оставить их наедине.

– Ну, с кем бы ты хотела остаться, голубка? – вельва ласково обратилась к ней, когда узнала в девушке Любаву, еще совсем дитя. – Тот первый, значит, Тихон и есть?

– Тихон плохим мужем оказался, – заплакала Любава. – Он бил меня.

– За что же?

– За то, что любит. Так ему отец велел. А теперь, когда отец его стал мне мужем, все хуже сделалось…

Марна остановила Любаву.

– Постой, голубка, ты, наверное, что-то спутала?

– Нет, – она почти вывернула нижнюю губу наружу, когда плакала. – Я аж когда за Тихона пошла, его отец меня и забрал на первую ночь… чтобы показать, как оно надо и как все должно быть.

У Марны почти дергался глаз.

– А потом ему все это так полюбилося, я полюбилася, что он Тихона и отправил в лес сам, обманом… и сделал меня своею женой.

– Снохачество, значит, – догадалась Марна и покачала головой, сочувствуя Любаве. Вёльва встала со своего кресла, подошла к Любаве и обняла ее. – К Тихону вернешься или у меня останешься служить?

– У тебя, княжна! У тебя… – Любава тут же упала в ноги Марны, но вёльва подняла ее с пола за плечи.

– Ну, вот и славно. Мне рожать скоро, будешь помогать мне дитя воспитывать.

Так у Марны появился еще один друг. Иттан, Глеб, Паук, Димитрий, безмолвный Брит, Николка, маленькая Тора, Любава и даже Олег, что до сих пор носил в своем сердце обиду, – все они стали семьей для Марны, и все они служили ей верой и правдою. А Марна все думала о Райане. Предал ли он ее, если женился на другой? И разве не должен был он этого сделать, как и предвещал Рузи? Но вернется ли Райан теперь за Марной, и если нет, то как же его разыскать, чтобы, наконец, отправить в Ирландию?