Текст книги "Маскарад стерв (СИ)"

Автор книги: Ксения Квин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Полицейский попытался забрать у нее из рук записку, но она ему не позволила. С отчаянием и обидой она разорвала записку на маленькие клочья. Как же она могла подумать, что ей будет лучше без нее? Она же осталась теперь одна, совершенно одна! Ее спросили, нет ли у нее родственников, друзей или знакомых, дабы им позвонить и сообщить, но она лишь бешено качала головой и требовала, что бы ее оставили одну. Никто особо не настаивал, и она вдруг осталась в маленькой квартире в полном одиночестве. Перед тем как уйти, кто-то беспощадно сказал ей, в какой морг увезут ее мать, и потребовал его оплатить. Она не помнила, как дала денег и со злостью выгнала всех прочь.

Первой мыслю было прыгнуть в окно следом за матерью. Но ее что-то остановило. Что-то в ней противилось такому концу жизни. Несмотря на все, ей не хотелось умирать. Но и как дальше жить – она не знала. Не было денег даже на похороны. Из глаз полились беспомощные слезы. Проревев так несколько часов подряд, она вдруг успокоилась. Слезы не помогут, нужно что-то предпринимать. Она не может и не хочет больше так жить. Она устала и выдохлась выживать.

Приведя себя в порядок, Виктория разыскала Дмитрия. Она готова была унижаться перед ним, лишь бы ее мать похоронили достойно, лишь бы он дал ей денег и организовал похороны. Он спокойно выслушал и пообещал все устроить.

Похороны матери дались ей легче, чем когда хоронили отца. То ли потому, что они были не первые, то ли оттого, что она стала сильнее, но рассудок ее теперь рассуждал здраво. Она гнала от себя воспоминания и силилась примириться с действительностью. А действительность была такова, что она потеряла обоих родителей в какой-то год и оказалась в полной нищете и одиночестве. И нужно было что-то с этим делать.

После похорон Виктория и Дмитрий сидели вдвоем на маленькой кухне и угрюмо молчали.

– Спасибо тебе за помощь, – тихо проговорила она.

– Ты же знаешь – для тебя я готов на все.

– Догадываюсь, – осторожно заметила Виктория.

– Вика, прошу тебя, подумай! Посмотри, как ты живешь, – сказал Дмитрий, брезгливо морщась и обводя глазами кухню. – Это же сарай. Неужели тебе это нравится? Такая жизнь не для тебя. Давай, я сниму тебе прекрасную квартиру, всем обеспечу. Потом разведусь и мы поженимся. Понимаешь, жена против развода и ставит мне палки в колеса. Нужно время на раздел имущества и на все прочее. Она боится остаться ни с чем, вот и вцепилась в меня как пиявка, никак не отпускает.

– Хорошо, я подумаю, – безразлично ответила Виктория.

Может, правда согласиться? Все равно другого выхода нет. Ей осточертело сражаться и выживать каждый день. Надоело думать, где взять деньги. Но как с ним спать? Ее передернуло от отвращения.

Его маленькие бесцветные серые глазки засветились и забегали. Он медленно встал, подошел к ней, начал целовать руки с каким-то хищным, голодным взглядом. Ей было противно, но она терпела, не желая его обидеть.

За руку он поднял ее со стула, обхватил толстыми руками и стал жадно целовать в губы, затем в шею. Виктория скривилась – так ей было противно. Его руки суетливо шарили по ее телу. Он принялся стягивать с нее одежду. Ей стало совсем нестерпимо, и она со злостью оттолкнула его. Виктория отчетливо поняла, что не сможет быть с ним ни за что на свете, даже ради денег и безбедного существования. Лучше уж умереть с голоду в нищете, но он однозначно ей отвратителен.

Дмитрий остановил на ней озверевший в один миг взгляд. Виктория испугалась, что он ее изнасилует, так как в квартире они одни и помочь было некому.

Тем не менее, она решительно и спокойно заявила:

– Не смогу я стать твоей любовницей. И замуж никогда за тебя не выйду. Так уж получилось. Прости.

Он сделал резкий выпад в ее сторону.

– Я буду кричать, сбегутся соседи. Здесь удивительная слышимость, – быстро заговорила Виктория. – Они вызовут полицию.

Дмитрий остановился в нерешительности.

– Это твой окончательный ответ? – со злостью спросил он, испепеляя ее взглядом. – Ты что же решила гнить в этой дыре?

Он снова презрительно обвел взглядом комнату.

– Да, лучше гнить здесь.

– Лучше гнить здесь, чем быть со мной, так что ли, получается? Вот стерва! – не выдержал он. Глаза его горели бешенством. – Зачем ты меня мучишь?

– Ты сам себя мучишь, я тут ни при чем. Я сказала тебе правду, а ты не хочешь ее слышать, – спокойно сказала Виктория. – Может, это жестоко, зато честно.

– Значит, я зря пошел на убийство..., – еле слышно, себе под нос, проговорил Дмитрий.

Но Виктория слова эти услышала.

– Какое убийство? – удивленно спросила она. – О чем ты?

– А, черт с тобой, знай, – вдруг сказал он, махнув рукой и противно ухмыляясь. – Это я заказал твоего отца. А затем провернул дела так, что бы у вас все забрали. Думал, когда ты станешь нищей, то прибежишь ко мне на коленях за помощью, без лишних разговоров станешь моей. Но ты и теперь выделываешься!

Дмитрий злобно рассмеялся, наблюдая за ее реакцией.

Виктория не верила своим ушам.

– Ты ненормальный..., – медленно проговорила она. – Так это, значит, из-за тебя разрушилась вся моя жизнь? Пошел вон отсюда, что бы я тебя больше никогда не видела! Ненавижу тебя!

– Ты что не понимаешь? – крикнул он, снова хватая ее в объятия. – Я схожу с ума от любви к тебе! Я был готов на все, лишь бы добиться желаемого. И потом – он меня оскорбил, вы оба меня оскорбили тогда, унизили... Унижение самое гнусное в мире чувство. И я со своими деньгами не привык его испытывать.

– Нет, это точно не любовь! – крикнула она ему в лицо, вырываясь из толстых рук. – Если действительно любишь человека, разве позволишь ему видеть, как умирает близкий ему человек? Разве сможешь так спокойно, как это делал ты, видеть его боль и страдание утраты? Нет, это не любовь... не приписывай себе таких высоких чувств, на какие ты просто неспособен. Это обычная страсть, которая пройдет, как только ты добьешься своего. Но этому никогда не бывать! Слышишь? Никогда! Да еще после всего, что ты натворил. Убийца! Убирайся отсюда! Вон! Ты мне отвратителен, всегда таким был и навсегда таким и останешься. Я выдам тебя, тебя посадят за преднамеренное убийство и мошенничество!

Дмитрий смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Эти глаза светились бессильной злобой, жирное лицо покраснело, щеки тряслись. Он сжал кулаки, и на минуту Виктории показалось, что он ее ударит. Но он себя сдержал.

– Ты ничего уже не сможешь доказать, – сказал он, повернулся и пошел к выходу. – Тебе никто не поверит.

Но на пороге обернулся и проскрежетал:

– Знай, я не привык сдаваться! Свистнешь, когда станешь пухнуть от голода на улице.

– Да пошел ты!

Дмитрий ухмыльнулся и хлопнул дверью.

Прищурившись, Виктория видела в окно, как он садился в свой огромный черный Хаммер, в сопровождении своих вышибал. Трус! Как же она ненавидит его в этот момент! Отец пригрел у себя на шее ядовитую змею... сумасшедшую, злую, змею, а самое главное на удивление хитрую, сильную и подлую.

Лихорадочное возбуждение сменилось оцепенением. Она безжизненно легла на диван и зарылась лицом в подушку. Впервые в жизни ее мучила совесть. Это она во всем виновата! Нужно было всегда открыто демонстрировать свое отношение к нему и не позволять даже доли бесполезного флирта. Иначе не пришлось бы отцу открывать ему глаза, а потом страшно расплатиться за ее легкомыслие. Боже, так доиграться! Поделом ей теперь. Только пострадали невинные люди, и она в этом виновата. Если бы она могла раньше предположить, какой это страшный человек! Но откуда ей было знать, что он способен на убийство? За пять минут она накрутила себя так, что сама себе стала казаться исчадием ада.

На следующий день у нее не было сил даже подняться с постели. Наступила такая апатия, что хотелось только умереть. Одиночество убивало. Свою дальнейшую жизнь она не представляла себе. Все кончено. Слезы катились по щекам, заливая лицо. Так пролежала она до следующего утра. Мысли крутились в голове, точно черные пауки – навязчивые, отвратительные, безрадостные.

Зачем ей жить? Все ведь бессмысленно! Она вдруг поднялась с дивана с непоколебимой решимостью. В голову пришла единственно правильная за всю ее жизнь мысль. Она прошла на кухню и взяла со стола нож. В дверь кто-то позвонил, но Виктория не обратила внимания. Зашла в ванную и легонько, но быстро резанула вены на левой руке. Мгновенная, пронзительная боль и на руке выступили яркие капельки крови. Точно в полусне она принялась их бездумно разглядывать.

В дверь настойчиво звонили, а она как зачарованная смотрела на разрезанную руку. Но тут сознание вдруг прояснилось и Виктория опомнилась. Как она могла такое сделать? Она схватила полотенце и замотала руку, но кровь быстро его промочила и текла дальше, не останавливаясь. Виктория испугалась. Боже, что если она действительно умрет? Что делать? Она ведь не хочет на самом деле умирать! Все поправимо, кроме этого. Она погорячилась!

Между тем в дверь уже громко и назойливо стучали кулаком. Затем кто-то повернул ручку, открыл дверь, и она услышала шаги в коридоре.

Виктория замерла за прикрытой дверью ванной.

– Почему дверь не закрываешь? – спросил знакомый насмешливый мужской голос. – Ты где? Почему не встречаешь гостя?

Дверь ванной резко распахнулась, и на пороге появился Александр Римский.

Виктория бездумно на него уставилась, придерживая окровавленную руку с полотенцем.

Выражение его лица резко переменилось. На нем отразился ужас и страх.

– Ты что совсем с ума сошла? Что ты делаешь? – возмущенно и в то же время обеспокоенно крикнул он.

Он схватил ее за руку и размотал полотенце. Кровь все шла, не переставая. Свободной рукой он выхватил из кармана мобильный телефон.

– Куда ты собрался звонить? – спросила Виктория, приходя в себя.

– Куда?! В скорую, конечно! Кровь никак не останавливается.

– Нет, не надо! – крикнула она, вырывая у него руку. – Как ты меня нашел? Зачем вообще сюда явился? Посмеяться надо мной захотел? Что ж полюбуйся, как я сейчас живу.

У Александра вырвался тяжелый вздох. Он отбросил телефон, усадил ее на диван и принялся хлопотать над окровавленной рукой.

Виктория безучастно за ним наблюдала.

– Если бы я не успел вовремя, ты бы убила себя, – сквозь зубы проговорил он. – Дурочка малолетняя!

– Да что ты обо мне знаешь? – начала было она, и вдруг беспомощно разрыдалась.

Лицо его смягчилось, он бережно и нежно перевязал ей запястье.

– Не больно? – мягко спросил он, заглядывая ей в лицо и ласково вытирая слезы.

Виктория покачала головой.

– У тебя видно плохая свертываемость крови. Но рана неглубокая, скоро заживет. Жить будешь.

Александр сел рядом на диван и обнял ее.

Виктория положила голову ему на плечо. Было так хорошо в его теплых и крепких объятиях.

– Хорошо, что ты пришел..., – еле слышно проговорила она.

Виктория хотела ему все рассказать, но Александр перебил ее:

– Я все знаю...

Она вновь зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь. Он нежно гладил ее по волосам. Оба молчали.

Вдруг Виктория отстранилась от него, прекратив плакать.

– Почему ты раньше не пришел? – упрекнула она его. – Почему именно сейчас? Или ты специально выжидал?

Александр закатил глаза и глубоко вздохнул.

– Зачем ты из меня монстра делаешь? Я все это время был за границей, и ничего не знал. Почему ты сама не обратилась ко мне сразу же? Разве я не помог бы!

– На твою помощь я рассчитывала меньше всего, – призналась Виктория. – Откуда мне знать? Если даже те, с кем я выросла, отвернулись от меня в нищете.

– Ты отвратительно разбираешься в людях. Но теперь я здесь, все будет хорошо.

– Что будет хорошо? – в отчаянии закричала Виктория, рывком вскакивая с дивана. – Все просто ужасней некуда! Ты был прав, я не приспособлена к этой жизни, я даже не догадывалась, как это ужасно жить без денег. Я потеряла обоих родителей, по которым невыносимо скучаю. Я страшно отчаялась и запуталась и даже не представляю, как мне жить дальше. Я совершенно не понимаю такую жизнь. Хуже смерти может быть только одиночество в нищете. Лучше бы я умерла! Зачем было меня спасать?

Александр тоже резко поднялся. Лицо его было серьезным и решительным.

– Я и не позволю тебе так жить, – спокойно сказал он. – Это не для тебя. Я все сделаю для твоего счастья. Вика, выходи за меня замуж!

Виктория обомлела. Да как он может издеваться над ней в такой момент?

– Ни за что и никогда не выйду, пусть даже я умру с голода, – заметила она. – Мне не нужна милостыня и подачки от тебя! Сама как-нибудь проживу.

Александр разозлился. Темные глаза его яростно засверкали.

– О какой милостыне ты говоришь? – раздраженно крикнул он. – Ты меня с ума сводишь. Что за невыносимый человек? Как можно не понимать, я ведь люблю тебя!

– Любишь? – изумилась Виктория.

– Конечно, люблю, – теперь уже ласково подтвердил он.

– Я тебе не верю! – твердым тоном заявила она.

– Да что б тебя..., – сказал Александр, окончательно теряя терпение. – Почему же?

– Потому что этого не может быть! Мы почти незнакомы. И вообще...ты мне этого никогда не говорил.

– Ну и что? А теперь говорю. Я люблю тебя и не могу без тебя жить.

Виктория скривилась.

– Оставь эту банальность.

– Ну, хорошо, скажу только, что меня к тебе тянет, будто магнитом. Когда закрываю глаза, то вижу тебя. Со мной еще никогда такого не было. Видимо это и есть любовь.

Виктория скептически на него уставилась. Неужели он правду говорит или это простая насмешка над ней?

– Боже, ну неужели ты думаешь, что из-за обычного сострадания я на ком-нибудь женился бы? – не выдержал Александр. – Зачем, по-твоему, мне было ехать сюда, если бы я не любил тебя?

– Не знаю... позлорадствовать, например. Или поставить на место, посмотреть как я буду унижаться ради денег. Тебе виднее.

– Ты путаешь меня со своим бывшим окружением.

Они помолчали. В ее голове блуждала сумятица из мыслей и чувств. Столько потрясений и откровений навалилось на нее в один момент, что она не знала уже кому и чему верить. Но небывалая серьезность, с какой он говорил, внушала какое-то смутное чувство истинности.

– Так ты действительно меня любишь? – недоверчиво проговорила Виктория, после минутного молчания. – Почему же тогда выделывался и не звонил?

– И не бегал за тобой, унижаясь, как эти идиоты? – насмешливо сказал он. – Ты же любишь всякие там игры, моя лисичка, догадайся сама. Твоя собственная стратегия против тебя же. Неужели ты и впрямь воображаешь, что все эти льстецы действительно тебя любили? Вот это точно банальность. Кстати, куда же разбежались все эти твои идиоты-поклонники? Неужели бросили тебя на произвол судьбы?

– Не твое дело! – огрызнулась Виктория.

– Впрочем, никто и не сомневался, что так будет. Так ты выйдешь за меня замуж?

– А у тебя, правда, миллиарды? – спросила Виктория, лукаво на него поглядывая.

– Конечно, правда. А что? Неужели ты такая меркантильная?

Он еле сдерживал смех.

– А то, что я буду их нещадно тратить в отместку за примененную против меня стратегию. Может, я и меркантильная, но сыта по горло нищетой и не желаю больше жить без денег. И почему ты меня называешь лисой?

Александр рассмеялся.

– А разве не похожа? Такая же хитрая.

Виктория надула губы.

– Так ты согласна, любимая? Я не слышу.

– Не думала, что скажу это тебе, но да – согласна, – с улыбкой проговорила Виктория. – Ты видимо единственный кто мне подходит. По крайней мере, нам будет вместе не скучно.

– И ты не скажешь, что любишь меня? – спросил Александр, обнимая ее за талию.

– Нет, не скажу. Это тебе тоже наказание.

– За что же на этот раз?

– За постоянную насмешку надо мной. Меня это раздражает.

Он улыбнулся.

– Знаю. Мне нравится, когда ты злишься. От лести ты зазнаешься.

– Да ну тебя...

Она попыталась вырваться, но он ее удержал. Смеющиеся темные глаза заглянули в ее глаза, обдали жаром и заставили покориться. Вырываться больше не хотелось. Теплые настойчивые губы переворачивали все внутри и мешали думать. Время остановилось, а все беды и горести позабылись. Эти ласково обнимающие руки дарили спокойствие и уверенность. Любовь согревала и пробуждала ответное чувство со скоростью бушующего торнадо. Виктория была уверена, что эти отношения напоминают ей разыгравшийся вдруг с небывалой силой торнадо.

Виктория открыла глаза и впилась взглядом в темные глаза напротив, что бы разгадать их истинные намерения и чувства.

Александр вдруг снова рассмеялся.

– Ну что на этот раз? – снисходительно спросила Виктория.

– Куда подевались твои ядовито-неестественные линзы? Кстати, без них тебе намного лучше.

Виктория нахмурилась. Надо же и это заметил! Нахал!

– Ну, правда, зачем прятать такие очаровательные, небесного цвета глазки? – улыбаясь, проговорил Александр.

Виктория промолчала. Не будет же она объяснять ему, что свои собственные глаза напоминают ей глаза какой-нибудь рыбы? У королевы не может быть комплексов!

Вместо этого она небрежно заметила:

– Хватит банальностей. Увези меня отсюда!

– Как скажешь, поехали.

Через пять минут они сидели в его черной Мазерати.

– Так куда тебя увезти, любимая? – спросил Александр, поворачивая к ней лицо с горящими нежностью глазами.

– Подальше отсюда. Не могу находиться больше в этом городе. Слишком много всего...смерти, предательства. Я так устала от всего.

Виктория откинула голову на сиденье и закрыла глаза.

– Тогда едим в Москву, – предложил он. – Там у меня огромный дом, тебе понравится.

– Да, лишь бы подальше отсюда. Никого не хочу видеть из бывших знакомых. Они для меня умерли.

– А что насчет свадьбы, какими будут твои пожелания? – спросил будущий муж.

– Париж и только он, – ни минуты не сомневаясь, проговорила она, открывая сразу заблестевшие глаза. – Любимый Париж...там я восстановлюсь.

– Что ж Париж, так Париж, – подытожил Александр. – Лишь бы ты была счастлива.

Мазерати мчался по улицам Петербурга, а Виктория уже предвкушала новую жизнь. Она исцелится, попытается смириться с прошлым и научится получать удовольствие от настоящего. Научится жить как раньше, ни о чем не думая и не переживая. Несмотря ни на что и всем на зло, станет снова счастливой и беззаботной.конце концов, она попытается отомстить. Отомстить тому, кто разрушил ее жизнь и погубил ее самых родных и близких людей, тем, кто даже не попытался ей помочь в трудную минуту, тем, кто оставил прозябать в нищете.

Глава 5

1

Две недели в Париже действительно оказались наилучшим лекарством и полностью вывели Викторию из того состояния, в котором она чуть не рассталась с жизнью. Как говорил когда-то Достоевский: ”Париж – единственный город в мире, где можно страдать, но не быть несчастным”. И это правда. Будучи в Париже, Виктория уже не чувствовала себя несчастной и разбитой. Появилось желание жить дальше, радоваться жизни несмотря ни на что.

Свадьба прошла в роскошном Версальском дворце. Это была мечта Виктории еще с детства. Она всегда говорила, что если и выйдет когда-нибудь замуж, то только в Версале, с кольцом на пальце от Гарри Винстона и в платье от Эли Сааба. Так и случилось. В белом, полупрозрачном, обшитом драгоценными сияющими камнями, с длинным струящимся шлейфом, платье от выше упомянутого дизайнера, с огромным бриллиантом на кольце из белого золота, красовавшимся на безымянном пальце правой руки, в шикарном, невероятной красоты зеркальном зале Версальского дворца она соединила свою жизнь с единственным человеком, от прикосновения которого в ее душе что-то шевелилось. На церемонии они были только вдвоем, как того захотела Виктория. Зеркальная галерея Версаля своей неповторимой красотой оформления, росписью потолков и стен, роскошью всевозможных статуй и сверкающих люстр – непривычно резала глаза после жизни в убогой однокомнатной каморке.

Прогуливаясь по регулярному парку Версальского дворца, состоящего из множества террас, которые понижаются по мере удаления от дворца, мимо всевозможных клумб, газонов, оранжерей, бассейнов, фонтанов, а также многочисленных скульптур, невозможно было не ощутить себя на некоторое время в самом деле королевой. Александр выложил уйму денег, что бы Версаль, на время их там пребывания, закрыли для посещения туристов. Гулять вдвоем по всему этому великолепию было сказкой, на которую Виктория уже совсем и не надеялась, почти смирившись с наступившей бедностью.

Но у Виктории был не тот характер, что бы долго зацикливаться на плохом, она была все же оптимисткой по натуре, и в самое короткое время она уже снова чувствовала себя среди богатства и роскоши как в своей тарелке, забыв о недавнем прошлом ужасном периоде своей жизни.

Они остановились в отеле ''Риц'' – любимом отеле Виктории, в самом центре Парижа, на Вандомской площади. Оттуда рукой подать до прекрасного сада Тюильри, ведущего к Лувру, а также несколько минут ходьбы до Елисейских полей и оперы Гарнье.

Их номер-люкс в золотистых тонах был обставлен в стиле Людовика XVI, напоминая собой королевские апартаменты. Полукруглые окна во всю стену, делающие комнату невероятно светлой, уютной и огромная ванная комната, отделанная мрамором – добавляли роскоши по всем параметрам идеальным апартаментам.

Виктория наслаждалась роскошью и великолепием. Единственно чего она боялась – это брачной ночи. Смешно и глупо бояться подобного, тем не менее, это было так. Так уж получилось, что в этом плане Александр был у нее первым. Ей было ужасно стыдно признаваться ему в этом. И потому тянула с этим до последнего. Да и мыслимо ли – вообще признаться! Как же она может признать, что игра ее до этого никогда не доходила? Он только посмеется над ней и сочтет глупым ребенком. Поэтому-то до последнего она так и не призналась, всячески изображая из себя богиню любви, в надежде, что он не о чем не догадается.

– Почему ты ничего мне не сказала? – как-то обижено, с укором спросил новоявленный муж, тем не менее, еще сильнее прижимая ее к себе.

Они лежали на огромной кровати среди всеобщего золотистого блеска, немного блеклого в лучах заходящего солнца, проникающего в большие окна.

– Ты это о чем? – спросила Виктория, хотя отлично поняла, о чем идет речь.

Она наивно округлила голубые глаза и удивленно подняла бровь. Прикинуться дурочкой ей было проще, чем честно признаться.

– Ты прекрасно понимаешь о чем я, – настойчиво произнес Александр. – Перестань играть в свои дурацкие игры. Я теперь твой муж и ты можешь быть со мной всегда откровенна. Не терплю недомолвок.

Виктория разозлилась и сбросила его руку. Затем отстранилась от него подальше.

– А я ничего и не скрываю, – ответила она с оттенком злости в голосе. – Чего ты пристал вообще? Вечно все портишь!

Александр с нежностью заглянул ей в глаза и улыбнулся, отчего ямочки заиграли на его щеках.

– Неужели думала, что я не пойму или буду упрекать, смеяться над тобой? – сказал он, будто угадывая ее мысли. – Ну, у вашего поколения сейчас и мышление! Как говорится – о времена, о нравы. Я ведь по-настоящему люблю тебя. Мне все равно на то, что было раньше. Но ведь нашла чего стесняться! Вы и впрямь все сегодня думаете, что мужчинам хочется или нравится, что бы их любимая женщина до него переспала с половиной города? Скажу сразу, для тех, кто намерен жениться, выбирая себе жену – такой опыт весьма сомнителен и совсем нежелателен. Если так случилось конечно – что поделаешь, но это не в приоритете.

– Ой, только давай не будем это обсуждать, – раздраженно ответила Виктория. – Можно подумать вы только спите и видите, что бы жениться на скромнице-девственнице, с которой в конечном итоге будет невыносимо скучно и неинтересно. А ведь сами так и клюете на развратных баб. Разве не так? Так или иначе, но вы все предпочитаете примерной девочке стерву. Вам же самим, мужикам, не нужна такая себе хорошая девочка. Вы на них и внимания-то не обращаете. Стервозность – вот что вас всех привлекает сейчас в девушках. Скажешь не так? А сам-то в кого влюбился! Но вот что я никогда не могла понять, так это, почему вы, мужчины, безумно любя стерв, страдая и не забывая их годами, при этом почти всегда женитесь на непримечательных серых мышках. Странно как-то. Эти серые мышки ведь никакие. Видимо такую девушку вам просто-напросто легче удержать возле себя, да и она, сознавая свою непривлекательность и заурядность, будет держаться за мужчину как за спасательный круг и беспрестанно льстить вашему самолюбию и угождать каждому желанию, что вы, абсолютно все мужчины, пожалуй, кроме тебя только, просто обожаете.

Александр снова улыбнулся.

– Может и так, – задумчиво проговорил он. – Только на развратных баб, как ты выразилась, мы разве что клюем лет так в двадцать от небольшого ума, а потом предпочитаем скорее скромницу-девственницу. На самом же деле ты все утрируешь. Есть и золотая середина. К тому же стервозность изрядно утомляет, а пустая красота, не подкрепленная умом, быстро надоедает, приедается. Что же касается так называемых хороших девочек, то мужчины не обращают на них внимания не потому, что они скучны или неинтересны. Просто-напросто за такими девушками нужно долго ухаживать, стараться заслужить их внимание, завоевывать. Они не такие доступные. Мужчинам проще приударить за такой себе доступной стервой, как ты выразилась, которая еще сама и сделает первый шаг навстречу к обольщению. Вот и получается, что достойных хороших девушек обходят вниманием, хотя они в этом даже и не виноваты. Что же касается непривлекательных серых мышек, на которых предпочитают жениться мужчины, хотя и любя стерв, то тут совсем все просто. Мужчине в качестве жены – спутницы жизни и матери его детей, нужна обычная женщина, которая сможет создать уют в доме, в который захочется возвращаться каждый вечер, а не самовлюбленная стерва-фифа, помешанная только на своей внешности и устраивающая каждый день коныки. Мужчины на самом деле любят ласковых и нежных, а не нервных и раздражительных стервозных барышень, стремящихся во всем командовать и помыкать мужчиной. И женимся мы не на серых мышках, а попросту на естественных. Кукольность и ненатуральность могут быть интересны, но только до поры до времени. Мужчины не хотят себе в жены капризную фальшивую куклу, они хотят живую женщину. Вообще страшное сейчас время. Очень жалко современных девушек, которым навязывают стервозность как стиль поведения. Хорошим же, простым девушкам – хуже всего сейчас. Тяжело не следовать моде, выжить среди всех этих акул и при этом не потерять себя. А что до того в кого я влюбился, то это уж моя дорогая – не выбирают умом. Да и стерва ты относительная, напускная.

– Как это? – возмутилась Виктория.

– А так – просто участвуешь во всеобщем маскараде стерв.

Она рассмеялась.

– Это что еще за бред!

– Ничуть не бред, а истина. Участницы маскарада стерв попросту думают, что в современном мире не выжить искренней и доброй девушке, потому и корчат из себя стерв, считают так легче всего подцепить мужчину и заставить его выполнять свои прихоти. Попросту надевают на себя маску стервы. Это как защитная реакция против окружающего мира, который они считают враждебным и сложным. Такими ведь не рождаются, а сознательно становятся.

– Так и знала – вы, мужчины, попросту боитесь волевых женщин, – самодовольно буркнула она и замолчала.

Виктории надоело это обсуждать, ей почему-то стало неприятно и она переменила тему разговора, снова устраиваясь в его объятиях поудобнее:

– Мне так нравится стиль и декор номера. Я хочу также оформить спальню в нашем доме!

Александр вздохнул и закатил глаза.

– Да помилуй Бог, ни за что на свете! Слишком вычурно и пошло. Хочешь наш дом превратить в Версаль? По-моему, это полная безвкусица.

– А, по-моему, шикарно. Да что ты в этом понимаешь? – разозлилась Виктория.

– Да уж побольше твоего. В общем, делай что хочешь, лишь бы это не пугало людей.

– Что мне люди?! – надменно бросила Виктория. – Главное, что бы мне нравилось и выглядело дорого.

– Действительно! – насмешливо проговорил Александр. – Это же наш пресловутый менталитет – чем больше денег, тем больше бессмысленной роскоши и пафоса у себя дома.

– Вечно ты со мной споришь! Ну, согласись, это ведь красиво?! Что же плохого в том, что я хочу шикарно жить? Стремление к роскоши – не преступление.

– Ничего. Только, по-моему, без этого можно спокойно прожить. А то, без чего можно прожить – значит бессмысленно. Ты о минимализме вообще слышала?

– Но ведь и без Мазерати люди живут, а ты вон прикупил. К чему эта пустая философия? Если деньги есть, то почему же ними не пользоваться как хочется? Так уж повелось испокон веков, что одним роскошь доступна, а другим нет. С этим ничего не поделаешь. Так что же тогда – страдать прикажешь из-за этого? Не дождешься!

– Все дело в психологии, – ответил Александр после минутного молчания. – То, чего у меня не было в юности, я пытаюсь приобрести сейчас, когда имею такую возможность. Я вообще говорю сейчас о другом. Согласись, странное общество – одни купаются в ненужной чрезмерной роскоши, в то время как другие по большей части живут за чертой бедности. Мы с тобой, как видевшие обе черты, должны это понимать. И ты права, так сложилось испокон веков, и так будет видимо всегда.

– Вот именно, так было и будет всегда! Зачем же тогда этим грузиться? Нужно просто наслаждаться жизнью и принимать ее дары, пользоваться ими. Жизнь без денег ужасна. Прожить всю свою жизнь в нищете, в малогабаритной, однокомнатной каморке – вот это как раз бессмысленно прожитая и потраченная жизнь. Мы должны радоваться, что нам так повезло.При определенном образе мышления и в каморке можно быть счастливым, – сказал Александр, медленно качая головой. – Другое дело, что общество всегда измеряло благополучие человека только деньгами и вещами. Это у людей в мозгу. Кто знает, может, погоня за богатством и накопление этих самых денег и вещей и есть, на самом деле, в итоге зря потраченная, бессмысленная жизнь.

Александр замолчал, о чем-то задумавшись.Ой, да ладно! – возразила Виктория, не поняв до конца, что именно он хотел сказать. – При любом мышлении, когда не хватает личного пространства – хуже не бывает. Что хорошего жить в квартире, где негде развернуться и разминуться? Ты, видимо, шутишь как всегда! От тесноты одни вечные ссоры только. И вообще от нехватки денег одни проблемы, нервы и злость. Бедные люди все нервные, замученные, вечно недовольные, грубые, бестактные, завистливые и готовы ближнего сожрать за копейку. Жуть, а не жизнь, отвратительное окружение. Насмотрелась, хватит.

Виктории стало скучно. Она молчала и больше не стала с ним спорить. Чего это вдруг его потянуло философствовать? Сама она ни в чем проблемы не видела. Да, конечно, не очень хорошо, что многие люди живут плохо, но ее саму больше интересовала своя собственная жизнь. К тому же, что ни говори, а богатым быть намного лучше, чем бедным. Поэтому и спорить тут собственно не о чем.