Текст книги "Маскарад стерв (СИ)"

Автор книги: Ксения Квин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Ксения Квин
Маскарад стерв

Глава 1

Виктория всегда знала, что красива. Еще в детстве парни выстраивались в очередь, лишь бы на них взглянули. И дело не только во внешности, а и в умении себя подать. А вела она себя по-королевски, отчего мужской пол видел в ней богиню, спустившуюся с небес, и упрямо не желал замечать недостатки, которые, если они и были (во что сама Виктория отказывалась верить), она искусно могла скрыть. Поэтому мужское внимание для нее было таким очевидным, непреложным и само собой разумеющимся фактом, что откажись кто выразить его в полной мере – неминуемо и даже совершенно искренне возмутил бы ее.

Конечно, внешность играла особую роль, ибо мужчины в первую очередь оценивают глазами. Высокая и стройная, с длинными ногами и медно-рыжими волосами, большими зелеными глазами, насыщенный оттенок которых получался благодаря цветным контактным линзам (но кто же об этом знал) и лицом, как две капли воды похожим на Николь Кидман времен Мулен-Ружа – она поражала яркостью, врезающейся в память, почти каждого мужчину, который ее видел. В свои девятнадцать она сумела свести с ума половину мужского населения родного Санкт-Петербурга.

Тем не менее, и за природной красотой нужно тщательно следить, что бы ни выглядеть серой мышкой на фоне переделанных пластическими хирургами и отшлифованными стилистами и косметологами красоток. Только одной Виктории было известно, сколько сил и времени она тратит, что бы всегда выглядеть безупречно. Постоянные салоны красоты и косметические процедуры в спа-салонах, регулярные изнуряющие тренировки в тренажерном зале и степ-аэробика для поддержания идеально-точеной фигуры. Чего только стоили вечные жесткие диеты, на которых она лет с четырнадцати сидит и постоянное чувство голода, которое, кажется, никогда ее не покидает. Продукты, которые она употребляет в еду, можно сосчитать на пальцах одной руки. Мучного же и сладкого и вовсе не ест лет так с двенадцати, если не раньше. Но, как говорится, красота требует жертв. И Виктория шла на эти жертвы с удовольствием. Особенно ее радовали и поощряли, давая понять, что все эти жертвы сделаны не зря – восхищенные взгляды мужчин, которые оглядываются ей в след, когда она проходит мимо и жгучая зависть женщин, которую многие даже не могут скрыть.же невидима была эта, тщательно скрываемая и не афишируемая, сторона с жертвами, они видели лишь потрясающий результат, считая все это само собой разумеющимся. А Виктория эту иллюзию и не пыталась разрушить. В этом-то и состоял весь ее секрет подачи себя: всегда выглядеть на все сто процентов, и никогда, ни при каких обстоятельствах, не показывать какой ценой она добивается идеального результата. А цена нередко выливалась в яростные приступы гастрита, головокружение, раздражительность, бессонницу от вечного недоедания и болью каждого мышца тела от постоянных тренировок. Но когда хочешь модно и красиво выглядеть, то выбирать не приходиться. А чувствовать себя неповторимой красоткой, от которой все мужчины теряют голову – лучшая из наград. Многих удивляло, что она не участвует во всяких там конкурсах красоты. Но сама Виктория была уверена, что на такие конкурсы за якобы официальным подтверждением своей красоте идут только закомплексованные посредственности, а ей самой доказывать кому-то, что она красивее и лучше всех – не нужно, все остальные, а самое главное, она сама, это прекрасно знают и видят. В общем, самомнение ее всегда было на высоте, подпитываемое постоянным вниманием противоположного пола.

Завистницы давно уже окрестили ее стервой, гламурной и высокомерной фифой, любящей только себя, а мужиков меняющих как перчатки и поэтому сразу шлюхой, что саму Викторию только раззадоривало. На самом деле, если она и вела себя иногда с кем-то, точно стерва, то лишь немного и разве только для образа, ведь по-другому вести себя не модно. Ей просто нравилось казаться такой, нравилось играть роль. Стервозность – тренд в современном мире, и нередко обеспечивает популярность у противоположного пола и зависть у всех остальных. Правильность же непопулярна и смешна. Она не вызывает зависти. А что до шлюхи, так это и вообще было смешно. Да, за ней ухаживали толпы мужчин – молодых и не очень, женатые и холостые, все как на подбор богатые и симпатичные, но она до сих пор оставалась девственницей (о чем естественно даже никто не догадывался). Она вертела ими по своему усмотрению, стоило только состроить из себя вначале наивную простоту, восхищающуюся своей жертвой, тем самым опутывая ее сладкой паутиной лести. Всячески пускала им в глаза пыль, заговаривала зубы, флиртовала, но близко не подпускала, чем и разжигала к себе еще больший интерес. Она досконально изучила искусство под названием флирт. Ей нравилась такая игра, нравилось быть в центре внимания, быть предметом восхищения и обожания, но она всегда знала себе цену и считала большинство мужчин не иначе, как идиотами. А все потому, что они все, как один, клевали на ее удочку. Но хоть она и строила из себя сексуальную кошечку для видимости, для подтверждения собственной значимости, в душе ее жила пока что незрелая девочка, боявшаяся и не знающая на самом деле, что такое искренняя и настоящая любовь мужчины. Все остальное было напускной маской и тщательно продуманным до мелочей образом, за которым она пряталась, как за ширмой, что бы выжить в циничном мире отпрысков богатых родителей, в котором ей довелось родиться.

Да, стервой и шлюхой она на самом деле не была, но была, как и все единственные дети очень богатых родителей – капризной, вредной, с самого рождения слишком избалованной вниманием и деньгами, думающей, что она и есть центр любой вселенной. Родители в ней души не чаяли, с детства все ее любили и боготворили. Папочка, известный и влиятельный бизнесмен Санкт-Петербурга для своей любимой единственной доченьки был готов достать луну с небес. И Виктория этим с удовольствием пользовалась, тратя его денежки направо и налево. Пока папочка работал, она с мамой, которая сидела дома, занимаясь собой, объездила уже полмира. С детства жизнь ее напоминала сказку, в которой ее желания исполнялись как по мановению волшебной палочки, стоило только озвучить их папочке. А он, как истинный волшебник, все безропотно исполнял. Где берутся деньги, это не ее забота, с детства она привыкла, что их всегда в избытке, следовательно можно жить и ни в чем себе не отказывать. Захотела личную машину и вот в день ее восемнадцатилетия во дворе красуется роскошный белоснежный Порше Кайен. И нет разницы, что на права она сдавала долго и упорно, пока папочка, наконец, их не купил ей.

Жизнь ее состояла из постоянных вечеринок, ночных клубов, путешествий по дорогим и модным курортам, шопинга с подругами, бесконечных свиданий в фешенебельных ресторанах, посещений салонов красоты, спа-салонов, занятий верховой ездой и, в общем, напоминала вечный праздник, если не считать занятий в университете. И за этой привилегированной жизнью следят тысячи подписчиков в инстаграм, что только увеличивает корону на голове в плане собственной значимости и востребованности.

Да и как с такими деньгами ей не быть модной фифой? Здесь сам бог велел стать современной it-girl и звездой социальных сетей. Дорогая, сплошь брендовая и модная одежда была для нее обычным делом. Поехать на какую-нибудь неделю моды или на шоппинг с подружками в Милан или Париж – труда не возникало. Особенно Виктория обожала Париж. Он ее очаровал, забрал в свой плен еще с первого визита, когда ей было десять лет, и она приехала туда с мамой. И не отпускал во все последующие многочисленные визиты. И дело тут не в Лувре с его Моной Лизой, невыразимо страшной женщиной, по ее мнению, похожей на мужика. И как можно было нарисовать такую страшную бабу, что бы ее веками еще считали шедевром? Виктория была далека от искусства и Париж ее притягивал совершенно другим. Его воздух и атмосфера как-то благотворно всегда на нее действовали, приводили в необъяснимую эйфорию, дарили радость и умиротворение. Она часами может гулять по его улицам, таращиться на Эйфелеву башню и размышлять о жизни, что ей совсем вообще-то не свойственно, и приходит только когда она в Париже. И, конечно же, она досконально изучила невероятно красивый французский язык со всеми его трудностями правильного произношения. Виктория, по нраву упертая перфекционистка, со временем добилась просто идеального произношения. Теперь в Париже ее никто даже заподозрить не может в том, что она иностранка.

Она бы могла и жить в Париже, не один раз ей предлагали стать там профессиональной моделью. Пару раз она даже снялась для обложек глянцевых журналов и один раз выходила на подиум для Ив Сен Лоран. Чувства были непередаваемы, а гонорары высокими. Она, Виктория, могла бы сделать там головокружительную карьеру. Но папочка упорно и категорически не хотел видеть свою дорогую девочку в ужасном и жестоком, по его мнению, модельном бизнесе, которого он не понимал, и из-за этого у них произошла первая за всю ее жизнь ссора. Он хотел дать ей хорошее престижное образование, естественно за границей, но определенно весьма далекое от модельного мира и скандального шоу-бизнеса. Викторию это поначалу разозлило, она грозилась уйти из дома и далее все в том же духе. Но единственный, с кем она никогда не спорила, был любимый папочка, поэтому пришлось покориться его воле, забыв о профессиональной карьере модели. Так, по его воле и протекции, после школы она поступила в Королевский Колледж Лондона изучать международные отношения. Папочка всегда следил за ее образованием и самообразованием. Считал, что все у его девочки должно быть самое лучшее, а лучшее всегда за границей. Кроме французского языка, Виктория еще досконально знала английский, итальянский, испанский и немецкий. Для души же она продолжала сниматься как модель для местных глянцевых журналов, тайком конечно от папочки.

Прилетев вчерашним рейсом на летние каникулы из Лондона домой, на следующий день Виктория не знала чем себя занять. Все подруги куда-то испарились, хотя и должны были тоже вернуться в Питер. Но на звонки никто из них не отвечал и на нее это навевало скуку. Виктории уже не терпелось полететь в Милан на шоппинг за новинками в мире моды. Она и так за этой учебой все пропустила! Но пока не было для этого компании. Она не знала кому еще позвонить, дабы ее развлекли. Старые поклонники из родного города надоели, за время учебы в Лондоне, она даже забыла о них думать, заводя там новые романы. Теперь же на летних каникулах хотелось чего-то новенького, каких-то интересных знакомств и необычных ощущений. Она привыкла разбивать сердца, зато над ее сердцем не властен никто. В этом-то ее и преимущество. И все равно невообразимо скучно. Все эти поклонники как один похожи друг на друга, настолько, что даже разбивание сердец уже не приносило бывалых острых ощущений.

Промаявшись без дела полдня, зависая то в твиттере, то в инстаграм, Виктория, изнывая от скуки, решила отправиться в салон красоты. Делать все равно нечего, а обновленный маникюр и красивая укладка лишними не будут. Поэтому потратив еще час на сборы (она никогда не выходила на улицу без макияжа и цветных контактных линз, что были частью ее образа) Виктория, порхнув в свой белоснежный Порше Кайен, покатила улицами Санкт-Петербурга.

Она искренне любила свой родной город, замечательный и красивый, со своей историей, чарующими, романтическими белыми ночами и разводными мостами. И хотя климат ей все же был часто не по душе – влажный, морской, с преобладающей пасмурной погодой и туманом, город все равно ей нравился. Дождливыми и слякотными днями именно Лондон так отчетливо напоминал ей дом.

Во время остановки на светофоре, зазвонил ее новенький, самой последней модели айфон. Виктория обрадовалась, решив, что это, наконец, проснулся кто-то из ее подруг. Она чуть ли не с головой зарылась в сумке Луи Витон, вечно чем-то забитой, в основном косметикой, так что найти там что-то действительно нужное нереально. И чего только не вытащить телефон заранее! Айфон все названивал, но не находился, тем временем загорелся зеленый свет, машины сзади стали сигналить, что бы она не тормозила движение. Недолго думая, она тронулась с места, в то же время доставая, наконец-то, из сумки звонящий модным рингтоном розовый айфон. Звонила Кристина, ее лучшая подруга, но, не успев даже взять трубку, Виктория почувствовала резкий толчок.

Испуганно подняв глаза на дорогу, она поняла, что врезалась в машину. Надо же, опять! Вот так досада! Водитель из нее изначально получился рассеянный и не внимательный. Но попасть в подобную ситуацию уже в третий раз, беря во внимание тот факт, что она и за рулем-то ездит до смешного редко – это по всем параметрам перебор. Папочке и так приходится платить каждый раз за ремонт. Теперь он отнимет машину наверняка, не только на словах! А это совсем не вовремя. Да еще перед предстоящим шоппингом в Милане, на который она собиралась выпросить побольше денег. Вот неудача!

Рассмотрев марку машины, которую она протаранила, Виктория и вообще пала духом. Подумать только, не какая-то там Тойота или Лексус, а Мазерати. Теперь папочка ее точно убьет! Додуматься въехать в Мазерати!

С самого начала получения водительских прав, она уже дважды врезалась в машины. В обоих случаях, она забывала надеть контактные линзы (что случалось крайне редко, почти никогда), которые служили ей не только что бы поменять цвет глаз, а и выправить небольшую близорукость. В одном случае, была какая-то дешевая машина, марку которой она даже не знала, и от бомжацкого вида водителя которой, откупилась деньгами. В другой раз она въехала в Лексус, но тогда ей повезло, и она отделалась флиртом и одноразовым походом в ресторан.

Сейчас же она в контактных линзах, а вон все равно наехала на дорогущую и невероятно красивую, да еще идеально вымытую и отполированную черную Мазерати. Как она блестит! Виктория невольно залюбовалась, забыв на секунду о своей проблеме. Но вдруг опомнилась и даже разозлилась. Ну, что же ей делать? Виктория лихорадочно соображала, прикусив нижнюю губу. Это была ее любимая привычка, когда она думала или нервничала. Откупиться вряд ли выйдет без помощи папочки и это весьма очевидно – если человек ездит на такой машине, значит, он миллионер, денег у него и так хватает, но из принципа он может запросить очень круглую сумму, которой лично у нее точно не окажется. На ремонт такой машины явно нужно не мало, а она даже отсюда видела большую вмятину на багажнике. Казалось бы, что за беда для такого богача? Но вот именно такие богачи и самые принципиальные. Можно конечно соврать папочке, сказать, что деньги нужны на другое, на шмотки, к примеру, он же привык, что она на них уйму денег выбрасывает. Но, а что если владелец Мазерати знакомый папули? Тогда он все равно узнает и уж точно заберет у нее машину, что бы она ни себя, ни людей не покалечила. Он ведь и так уже не раз грозился, зная о ее водительском таланте и боясь, что бы она когда-нибудь не свернула себе шею. Но зато как она ездит на лошади, как держится, с какой осанкой! С ранних лет занимается. Все только завидуют. Но Боже, о чем она думает, к чему сейчас лошади вообще? Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Виктории, пока машины, громко сигналя, объезжали место аварии.

Тем временем, из прекрасной, но помятой ею Мазерати, медленно вылез молодой мужчина в идеально сидящем дорогом черном костюме под стать машине, и неспешно направился к ней. Виктории ничего не оставалось, как применить свое любимое оружие, всегда действенное с ее внешностью – флирт. Она знала, что мужчины летят на нее, как бабочки на огонь, поэтому была твердо уверена, что и этот случай не будет исключением.

Она быстро вынула из сумочки розовый блеск для губ и медленно, соблазнительно, как ей казалось, принялась вырисовывать их, глядя в зеркальце, которое она всегда держала под рукой. Мужчина подошел к двери и принялся легонько стучать в окно. Виктория с лучезарной, обезоруживающей улыбкой опустила стекло и заглянула ему прямо в глаза. Глаза напротив оказались красивыми – темными, глубокими, в обрамлении густых черных ресниц. Но вот взгляд их Викторию разочаровал и несказанно расстроил, давая понять, что план ее не сработает. Они глядели на нее не так, как обычно смотрят на нее мужчины, не так, как она привыкла – немного снисходительно, как на малого несмышленого ребенка и в большей мере как-то насмешливо и даже скептически. Ироничная улыбка тронула его губы, открывая, впрочем, весьма симпатичные ямочки на щеках. Наверное, первый раз в жизни на нее так посмотрел мужчина – без открытого вожделения и поощрения к дальнейшему флирту. Она сразу растерялась.

– Не удивительно, что вы наехали на меня, занимаясь косметическими процедурами. Вам не говорили, что за рулем губы не красят, а смотрят на дорогу? – спросил он спокойным, приятным голосом, но с иронией и как-то сурово, кивая при этом головой, давая понять, что бы она вышла из машины.властный тон подействовал на нее. Виктория повиновалась. Улыбка исчезла с ее лица, уступив место образу холодной снежной королевы с уязвленным самолюбием и не оцененной красотой. Да и как он смеет учить ее, что делать? И что за тон? Да никто за всю ее жизнь не позволял себе так с ней говорить! Это сбило ее с толку. Флиртовать сразу расхотелось, а мужчина сделался ей неприятен. Так бывает в обществе людей, которые покушаются на твою самооценку. Но было еще нечто такое, которое она не понимала. В другой раз ее бы ничуть не остановили ни суровый тон, ни насмешливый взгляд. Но тут как-то было все иначе. Ей вдруг показалась ниже своего достоинства, даже позорным – попытка добиться расположения этого человека. А почему и сама не знала. Возможно потому, что инстинктивно почувствовала в нем сильную личность и подсознательно поняла, что ничего из ее игры не выйдет. Сама она не могла в точности объяснить свое мгновенное решение изменить тактику и вести себя совершенно по-другому, противореча первому намерению.

Тем временем, пока она демонстративно и по-королевски выходила из машины, мужчина наглым оценивающим взглядом окинул ее фигуру, одетую в белоснежный, под цвет ее машины, ажурный гипюровый сарафанчик от Кельвина Кляйна, обтягивающий верхнюю часть тела и спускавшийся воздушными складками, укороченными спереди, открывая тем самым ее изумительные ноги, на которых оценивающий взгляд задержался, провожая всю их длину до самых коричневых босоножек на высоченной шпильке.

– По-моему, вам вообще не следует садиться за руль, как бы невинных людей не поубивали, – сказал он, все так же насмешливо на нее поглядывая и слегка улыбаясь. – Сейчас я гаишников вызову.

Он непохожести ситуации на другие Виктория занервничала. Этого еще ей не хватало! Только прилетела домой и уже проблемы.

– Каких еще гаишников? Не надо никого! – поспешно заговорила она. – И вообще, может, это вы сами виноваты в аварии!

У него поползла вверх бровь.

– Я? – удивился он.

– Ну да, вы! Чего не ехали вовремя?

Он рассмеялся.

– Забавно. Кто-то явно хочет остаться без прав.

Викторию передернуло.

– Слушайте, давайте лучше договоримся. К чему поднимать шумиху? Я вам денег заплачу за ремонт и дело с концом. Сколько нужно?

Но мужчина продолжал издеваться, пронизывая ее взглядом очень темных иронических глаз. Теперь в его взгляде появилось раздражение.

– Зачем мне ваши деньги? У меня их достаточно у самого, – как-то презрительно проговорил он. – К тому же страховка все покроет. Просто хочу обезопасить от вас других людей – обычных пешеходов и бедных водителей. Вы совершенно не смотрели на дорогу и не следили за движением, очевидно занятые своей внешностью. Но дорога это вам не салон красоты! Это здоровье, жизнь и безопасность людей! А если бы вы кого-нибудь сбили? Чью-то мать или отца, а , может, ребенка? Это серьезные вещи.

Виктория разозлилась и была готова защищаться. Не нужны ей чужие нравоучения! Какое занудство!

– Но ведь я никого не сбила! Хватит выдумывать и делать из мухи слона, – раздраженно заметила она и высокомерно прибавила: – И вообще, какое вам дело? Скажите сколько нужно денег, я вам заплачу и до свидания. Чего голову мне морочите? Мне неприятно здесь с вами разговаривать и вообще я спешу.

Мужчина только рассмеялся.

– Действительно. Что толку говорить с избалованной деньгами, глупой, не знающей реальной жизни, девочкой, с детства привыкшей все свои мелочные проблемы решать с помощью папочкиных денег. Что тут жизнь других людей, когда собственный комфорт ценится превыше всего.

Виктория задохнулась от возмущения. Никто и никогда не смел с ней так разговаривать! Да что он себе позволяет – этот выскочка, корчащий из себя умника и святого, кто он вообще такой и откуда взялся, что бы ее учить и оскорблять?!

– Да пошел ты... к черту! – гневно крикнула она ему в лицо, села обратно в машину, со злостью хлопнув дверью под его смеющимся взглядом, и поехала прочь, не оборачиваясь.

Что за противный, наглый субъект! Ничего она не избалованная и тем более не глупая! Да, к его сведению, она в Лондоне учится и знает пять иностранных языков. И совсем не всегда решает свои проблемы за папочкины деньги. А разве что иногда. Но она же не виновата, что родилась в богатой семье и у нее есть эти деньги. Да пошел он, в общем, куда подальше, она не станет о нем думать даже минуту!

Она позвонила Кристине. Но настроение бесследно куда-то пропало, Виктория была раздражена обидой и подруга это заметила.

– Чего злая такая? – весело спросила она.

– Да по дороге в салон красоты наехала на Мазерати.

– Ого! Опять что ли? Ну ты даешь! А кто у нас за рулем был, симпатичный? – любопытничала Кристина.

– Нет, отвратительный и бесцеремонный тип!

– Неужели? Что-то не верится.

– А ты поверь. Более грубого субъекта в жизни своей не видела.

– Так ты ему машину такую покалечила, любой мужик разозлится. И что же – он тебя просто так отпустил или ты ему денег отвалила?

– Денег он не взял. Но давай больше не будем о нем говорить!

– Почему? Старый и страшный что ли?

– Да просто не хочу. Нет, даже наоборот. Впрочем, я не разглядела.

– Не разглядела она. Надо бы разглядеть, если на Мазерати.

Виктория хмыкнула.

– Да у меня получше в Лондоне были.

– Окей, поняла. Давно прилетела?

– Вчера.

– А куда сейчас, в салон? Может, ко мне приедешь? На дом кого-нибудь вызовем. Поболтаем. Так давно не виделись!

– Конечно, сейчас буду. И давай отключаться, а то я опять в кого-нибудь въеду.

– Давай, жду тебя, – сказала подруга после короткого смешка и положила трубку.

Через полчаса Виктория подъехала к шикарному большому дому из красного кирпича и башенками по бокам, так похожему на ее собственный. Навстречу ей выпорхнула эффектная ухоженная блондинка. Виктория обняла и поцеловала подругу.

– Кельвин Кляйн? – спросила Кристина, оглядывая ее наряд.

Кристина была дочерью известного банкира-продюсера и третьесортной по таланту певицы, выходцев из Санкт-Петербурга, но ради шоу-бизнеса большую часть времени проживающих в Москве. Но по музыкальным стопам она не пошла и теперь училась на дизайнера в Нью-Йорке. Помешательство на моде и стиле было ее жизнью.

Виктория уныло кивнула, затем перевела взгляд на помятый капот своего Порше Кайена.

– Красивенько. Ну, Викуся, не кисни, – подбодрила ее подруга, потянув за руку в дом.

Они вошли в дорого и со вкусом обставленную каким-то приглашенным дизайнером, гостиную, и плюхнулись на диван. Кристина подала ей бокал любимого мартини, они выпили, и хорошее настроение вновь вернулось к Виктории. Она забыла и думать о сегодняшнем инциденте и теперь весело щебетала.

– Как там Лондон? – спросила подруга, уловив момент вставить слово между рассказами Виктории. – Видела принца Гарри? Он такой милашечка!

– Видела мельком. Так тебе же раньше Уильям нравился больше? – улыбаясь, сказала Виктория.

Кристина пожала плечами.

– Нравился. Теперь же он занят, женился.

– Все надеешься принцессой заделаться? – шутливо спросила Виктория.

– Почему бы и нет? Разве не подхожу? Вон Кейт стала же, а как по мне – и нечего-то в ней нет особенного, тоже ведь не голубых кровей. А я чем хуже? Внутри я ощущаю себя настоящей аристократкой.

– Еще одна псевдоаристократка в нашей компании это уже слишком, – съязвила Виктория.

Кристина усмехнулась.

– Ты на Элину намекаешь?

– А на кого же еще? Вечная серьезная мина и вид монашки – что может быть хуже?

Кристина расхохоталась.

– Не монашки, а леди, – с иронией поправила она. Глаза ее смеялись.

– Ну если леди только и отличаются от всех остальных тем, что носят все черное и классическое, тогда действительно. Кстати, как она там? Так и не перезвонила мне.

Подруга пожала плечами.

– Не знаю, сама давно с ней не общалась. Но по слухам – захомутала твоего бывшего.

Виктория подняла бровь.

– Которого?

– Сереженьку. Одноклассничка нашего.

Виктория рассмеялась и махнула рукой.

– А, как всегда подбирает отбросы. Флаг ей в руки.помолчали.

– Да, кстати, насчет принца-то. Может, и не хуже, вот только придется тебя расстроить – он тоже вроде как женится.

– Да ну? Вот несчастье!

Еще выпили мартини.

Кристина скорчив прискорбную мину, пожала плечами.

– Что ж, придется искать других аристократов. Может, за лорда какого-нибудь выйти замуж? Впрочем, ну их, все они нищие. Лучше уж тогда за американского бизнесмена.рассмеялась и вновь принялась рассказывать о своей жизни в Лондоне, особенное место уделяя своим романам. Ей нравилось, когда ее слушали, нравилась аудитория, пусть даже и состоящая из одного человека, лишь бы этот человек ее слушал.

Покончив с историями, которые по правдоподобности нужно было делить на два, она глотнула мартини, которое приятно потекло по пересохшему горлу.

Кристина, воспользовавшись наступившей паузой, хотела что-то сказать, но Виктория ее снова перебила:

– Когда полетим в Милан за шмотками? Мне так скучно дома. Может, послезавтра, а?

– Да ведь у твоего папы совсем скоро день рождение, – возразила подруга. – Разве вы не заняты приготовлением вечеринки?

Виктория прищурилась. Интересно, чего это она лететь не хочет? Ясно же, что вечеринка предлог, поэтому и вспомнила. Но ее, Викторию, так просто не собьешь с цели. Когда она чего-то хотела, то возражений не принимала.

– Так до него еще целых две недели, – беспечно махнула рукой она. – Мы слетаем на денек, туда и обратно.

– А вы точно успеете? – недоверчиво осведомилась Кристина.

– Ну конечно! К тому же, при чем здесь я? Пусть мама этим занимается. Давай полетим, я так хочу.

– Ладно, давай тогда слетаем. Я и сама не прочь скупить новинки.

Виктории не зря хотелось пораньше слетать в Милан за одеждой. Теперь, когда неизвестно как сегодняшний инцидент отразится на папочке, если он о нем узнает, нужно торопиться и просчитать все варианты наперед. Наверняка он не захочет давать ей денег на обновки, ведь кроме вмятины на Мазерати, такая же вмятина красовалась и на капоте ее Порше Кайена, который теперь отчаянно нуждался в ремонте. Он хоть и был щедрый, но в таких вопросах становился строгим и непреклонным, ибо ненавидел безалаберность. Кристине же об этом знать было необязательно. Пусть думает, что она так торопится от банальной скуки. Не будет же она показывать, что у нее нет лишних денег и она в этом вопросе так зависима!

– Так кого пригласим сделать нам маникюр? – спросила Кристина. – Может Яну?

Виктория скривилась.

– Не ее однозначно. Ее лицо меня раздражает! Его будто пчелы покусали. А что у нее с глазами? Они какие-то странные. Да еще этот ужасный ее длиннющий нос и точно мочалка волосы – непонятного цвета с не выкрашенными корнями. Ей бы не помешало пластику этого носа сделать, а то все кажется будто она тебя так и зацепит им. А помнишь, как она попыталась нарастить волосы? Я говорю, попыталась, потому что по-другому это назвать нельзя, это не наращивание волос. Смех, да и только, они даже по цвету отличались. Не зря говорится, что скупой платит дважды. А еще строит из себя мажорку и все в подруги набивается. Совсем страх потеряла. Никогда не забуду, как она пыталась скопировать наш с тобой стиль в одежде. Даже забавно наблюдать за этим. Взять наши с тобой возможности и ее! Но то, что она шубу себе купила наподобие моей, только дешевую несуразную подделку, это меня, конечно, взбесило не на шутку. Я ей недвусмысленно посоветовала ее не надевать вообще, или надевать так, чтобы я этого не видела. В общем, я терпеть ее не могу. Так что, давай позовем лучше Алену. Она и сплетни нам интересные расскажет.

– Кстати, у этой Яны еще и ноги прямо колесом, страшно кривые, – с азартом добавила Кристина. – Замечала? А походка какая идиотская! Вся сутулая, будто горбатая – фигура точно вопросительный знак. Но самое интересное, она еще думает, что ей все завидуют. Вот уже где мозгов совсем нет! Или это все от комплекса неполноценности, оно ведь и понятно, с такой-то внешностью. Ну, ты меня поняла. Прикинь, я слышала, что какая-то бывшая подруга ей эти ужасные прицепные волосы клеем вымазала! А она подумала, что это все от зависти к ее трем волосинкам и якобы крутому гардеробу. Скорее это месть за то, что она за глаза обсуждать всех любит.

Подруги рассмеялись.Точно, давай лучше Алену позовем, узнаем все, что здесь произошло, пока нас не было, – согласилась Кристина, уже отыскивая нужный номер в своем айфоне.

Через три часа попрощавшись с подругой, Виктория отправилась домой. Там на нее налетела обеспокоенная мама, театрально державшаяся руками за свою рыжую голову, и о чем-то сильно переживавшая.

– О, Викуличка, зайка..., – рассеянно сказала она. – Ты где пропала? Я тут вся забегалась, устала страшно. У меня одни проблемы! Я ничего не могу решить. Помоги матери.

– Что случилось? – недовольно спросила Виктория. – Какие у тебя могут быть проблемы? Я у Кристины была, она из Нью-Йорка прилетела тоже на каникулы.

– Да как же? Проблем уйма и все такие серьезные! – в отчаянии проговорила мама. – У отца ведь юбилей через две недели, пятьдесят лет. Вечеринку нужно готовить. А я никак не могу выбрать место. В ресторане ли, в клубе как-то уже не по возрасту, что ли, или, может, на Неве яхту арендовать? Я так запуталась! А, может, плюнуть и дома устроить? Места хватит, дом огромный. Весь мозг уже кипит, я вся измучилась!

– Зачем так переживать? Спроси лучше у папы и сделай как хочет он.

– Ах, ну, папа страшно занят и просил не беспокоить. Все на мне, понимаешь? Говорит – делай как знаешь, я тебе доверяю. Такая ответственность, уйма гостей, а я ничего не могу придумать! Ты должна мне помочь, я сама не справлюсь. Боже, осталось ведь всего две недели! Так хорошо, что ты прилетела. Я сама ничего не могу сделать.сразу поняла, что Милан отпадает и накрылся медным тазом. Мама в панике и все сейчас свалится на нее, Викторию. Все организовать придется ей, а осталось действительно всего лишь две недели! До смешного маленький срок для организации такого события. Она-то думала, что хоть немного, но уже что-то готово, хотя бы место выбрано.