Текст книги "Разыграть чувства (СИ)"
Автор книги: Ксения Лестова
Соавторы: Лидия Чайка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Ничего никогда я ему не скажу. Он до последнего останется холостяком. А потом его женят родители. Они бы точно не обрадовались, узнав, что их сын сделал простого человека одним из них. А почему я решила, что они узнают обо мне? Не узнают. Лукас попросту им не расскажет и сделает вид, что между нами ничего не было. Он же не рассказал мне о новых способностях! С чего ему вдруг представлять меня своим?
Остаток дня я делала то же, что и обычно. Ухаживала за цветами и помогала по возможности монахиням, если им было что-то нужно. На следующий день я успела посетить утреннюю молитву, а потом по-быстрому позавтракала с Магрэс за одним столиком в последний раз. Было тяжело на душе, но я не плакала. Илиина одобрила мою скромность в одежде и отдала балахон и прилагающееся к нему платье насовсем. С ней мы увиделись только у ворот. Как хорошие подруги, мы обнялись и распрощались.
За воротами меня дожидалась карета. Все тот же отцовский кучер управлял лошадьми. Снова меня ожидает дальняя дорога в неизвестность. Посмотрим, что подкинула мне судьба на этот раз.
В поездке я все время спала. Когда мы тронулись в путь, Жужик покинул свое укрытие и залез ко мне на руки. День оказался пасмурным, поэтому мое настроение стремилось к отметке ноль. С одной стороны долгожданная свобода должна была приподнять его, но по известным причинам она же являлась для меня настоящим наказанием и каторгой. В итоге на меня накатила сильная апатия. Я потихоньку начинала дремать. Пушистик, судя по всему, уже вовсю спал. В голове ровным счетом не было ни одной мысли. Даже о Лукасе… Но этот блохастый оборотень умудрился напомнить о себе во сне.
Пока я спала, мне снился утренний лес. Я в образе волчицы сидела на берегу небольшого кристально чистого лесного озера. Рядом стоял большой серый волк. Я точно знала, что это Лукас. В зубах он держал убитого только что мясистого зайца. Мне не было противно. Это был знак заботы и опеки с его стороны. Наши звери понимали друг друга и хотели единения. Плотского и духовного. Волк оберегал волчицу…
Проснулась от криков на улице. Судя по всему, мы въехали на территорию нашего имения…а впереди уже суетились слуги и родные. Родные… Как же я не хочу выходить к ним навстречу! !Жуж, недовольно засопев, открыл глазки.
– Приехала! – даже не выглядывая в окно, распознала взволнованный голос матери.
– Жу…ть… – проговорил мой маленький друг и слетев на пол, снова стал забираться под мой балахон. – Я…с…то…бо…й.
– Спасибо, – мягко улыбнулась и все же кинула косой взгляд в окно.
А тем временем моя карета уже остановилась у парадных дверей. Сейчас главное – не потерять достоинство и гордость леди. А еще не стушеваться, не волноваться, не истерить и не задыхаться от ярости и от обиды на них. Я ведь послушница, в убогом одеянии, без прически и украшений. Такой они сами меня сделали, самой мне нечего стыдиться.
Машинально провела рукой по волосам, проверяя, не растрепались ли в дороге. Балахон должен быть чистым… Решительно ухватилась за ручку дверцы кареты и толкнула ее от себя (со времени остановки, конечно же, никто не стал производить сие наилегчайшее действие). Пока переступала порожек и спускалась по лесенке на землю, упорно никого не замечала. Лишь распрямившись и повернувшись к своим домашним лицом, обратила, наконец, свой холодный спокойный взор в сторону собравшихся.
Спереди стояли родители. У отца было совершенно невозмутимое доброжелательное выражение лица. Это меня буквально взбесило, но я справилась с собой и выдала лишь натянутую усталую улыбку. Мама сильно смущалась. Было видно, что ее очень тяготит сложившаяся ситуация. За ними стояли две старшие кузины, их отец – дядя по маминой линии и двоюродная тетка – родня по папиной линии. Больше никто не спустился меня встретить.
Мельком заметила несколько любопытных лиц служанок в окнах первого этажа. Оставшаяся любопытная родня в лице двух кузенов, тетки (папиной сестры и по совместительству их матери) и еще одной надменной барышни, которая была мне незнакома.
– Приветствую тебя, Марианна! – наигранно радостно воскликнул отец. – Наконец, ты вернулась домой!
Он так говорит, будто я по своей воле уходила в монастырь. Хотя… Может, это именно та легенда, которой мне впоследствии надо будет придерживаться? Ведь о моем проступке в свое время знали лишь мать с отцом… Чтобы раньше времени не раскрывать тайны, решила подыграть ему:
– Здравствуйте, отец, мама… – я специально окинула взглядом всех присутствующих. – Всем доброго дня… – потом вновь посмотрела на лорда Джона Гиллтона и продолжила также холодно-спокойно: – Как много гостей встречают меня нынче! Право, в мое отсутствие все так сильно изменилось. И сад…и дом…о, как же я давно оставила все это!
Моя речь получилась впечатлительной. Из всей компании только родители поняли истинный смысл сказанного мной. Родственнички лишь переглядывались и настороженно прислушивались. Мама смерила отца недовольным взглядом, пока никто не видел.
– Мари, милая, пойдем скорее в дом! – она быстро подошла ко мне и обняла за плечи. – Ты наверняка устала с дороги. Мы подготовили твою комнату к твоему приезду. Я тебе заказала несколько новых нарядов, ты просто обязана их примерить! Все они сшиты по последней моде…
– Хорошо, – одобрительно кивнула и, мило хлопая глазками, испуганно вопросила: – Ой! Но надеюсь, там не будет уж очень откровенных нарядов? Просто, понимаешь, – в данный момент я обращалась только к матери, – в монастыре я очень отвыкла от современной моды.
Как бы невзначай провела рукой по балахону, чем вызвала мерзкое хихиканье кузин.
– Как пожелаешь, дорогая, – со вздохом, который предательски вырвался из груди, откликнулась мама. – Давай я провожу тебя в твою комнату…
– Не забудьте показаться потом мне, – как и ожидалось, шутливо вставил отец. – Учтите, что я не одобрю уж очень закрытых платьев. Моя дочь, которая к тому же еще не замужем, не должна строить из себя монахиню.
Это был удар в спину. Сам приказал мне ею стать, а теперь приказывает вновь стать светской леди. Ну уж нет! Но пришлось сдержать порыв и смиренно ответить:
– Конечно, отец, – сказала и искоса посмотрела на мать.
Сьюзан Гиллтон печально глядела на меня, но вступаться не решалась. Чтобы как-то разрядить обстановку я повернулась к ней и порывисто обняла, перед этим поцеловав в щеку.
– Ах, мамочка, как же я соскучилась! – пропела под испытующим взглядом лорда Гиллтона и остальных.
Потом пришлось здороваться и с остальными. Было тошно, неприятно, но необходимо для того, чтобы они все, наконец, от меня отстали. Учинять разборки прямо на крыльце не имело смысла, так как мне еще предстояло с ними со всеми жить. Или потом отправиться обратно в монастырь. Но тогда слово «свобода» для меня станет навсегда потерянным. Сейчас появилась надежда, что я хоть когда-нибудь смогу вырваться и из собственного дома. Уехать далеко, сменить имя и зажить собственной достойной жизнью.
Мама, как и обещала, проводила меня до самой комнаты. Отец покинул нас напротив своего кабинета, сославшись на сильную занятость. Остальные…они разошлись в разные стороны почти сразу же.
Честно сказать, не думала, что родительница захочет остаться вместе со мной наедине. Я-то уже вовсю мечтала о горячей ванне, полной ароматной пены, в которой буду лежать, пока вода не остынет. Хотела немного забыться… Вместо этого пришлось выслушать тонну критики в адрес своего внешнего вида.
– Да как они посмели нарядить мою дочь в эти лохмотья?! – возмущалась женщина, стаскивая с меня балахон и впоследствии потрясая им в воздухе. – Как вообще в это безобразие можно одеваться?!
Я испугалась за Жужика, который рисковал попасться маме на глаза. А еще она своими действиями могла его нечаянно придавить ногой, так как подол балахона сейчас терся о ковер. Но взгляд тут же выцепил зеленого пушистика, который сидел на настенном бра. У меня прямо камень с души упал. Списав мое временное замешательство на свой счет, мама ненадолго притихла. Пришлось отвечать:
– Мам, так надо… – безуспешно попыталась защитить собственное одеяние я. – Таков устав…
– Устав не устав… – мама отшвырнула балахон в сторону и в полном ужасе уставилась на мои ботинки, полностью проигнорировав платье. – А это что?! Мари, тебе самой не стыдно ходить в этом? Как ты можешь еще и защищать это…этот наряд…этих монахинь?!
– Наверное потому, что я сама послушница, – смакуя материнскую скорбь по моему внешнему виду, скромно произнесла я. – Они, то есть мы, ни в чем не виноваты. В монастырях все очень бедные. А кроме того… в храм отнюдь не на бал идут.
Проследила, как милое личико родительницы стало покрываться красными пятнами. Значит, попала в точку. Нет, а самое главное, она не может вслух попросить прощение! Найти виноватого помимо себя? Пожалуйста, целый монастырь! А то, что по их с отцом воле я там оказалась…
– Ты в первую очередь леди! – в сердцах воскликнула мать, а я демонстративно медленно стала разуваться. – Неужели тебе не было стыдно сегодня перед родственниками?
Богиня, как же хорошо, что я покраснела еще когда наклонялась вниз, чтобы расшнуровать обувь…
– А чего мне стыдиться? – невозмутимо откликнулась, делая вид, что меня ее слова ни капли не взволновали. – В чем была, в том и приехала. У меня в монастыре другой одежды не было.
– Нет, была! – с жаром возразила Сьюзан. – Ты же отсюда в чем-то уезжала, не так ли?
– Уезжала, – со вполне натуральным безразличием пожала плечами. – Но я сильно похудела за эти три года, знаешь ли (да, я решила ответить ей в ее же тоне!), и платье просто-напросто на мне не держалось. Везти обратно не хотелось, ибо оно мне велико и больше не нравится.
– Что-о? – реакция родительницы была неоднозначной. – А ну-ка…
И она бесцеремонно стала стягивать с меня платье и сорочку. Я не возражала. Пускай смотрит.
– Да уж… – после минутного молчания, наконец, выдавила леди Гиллтон. – Похудела сильно… Мари, скажи, они тебя там что, голодом морили?
– Нет… – в свою очередь понарошку смутилась я. – Кормили…ну так…нормально.
– И что мне теперь делать с тем ворохом нарядов? – мама озадаченно повернулась к моей постели, на которой были аккуратно разложены заказанные платья.
– А не надо было их без меня заказывать… – тихо произнесла, попутно забирая из ослабших маминых рук монастырскую сорочку.
– Я так хотела угодить тебе… – скорбно откликнулась моя собеседница.
А я внутри ликовала. Это же третья месть родителям! Вернувшаяся блудная Марианна, которая истощала и от этого не смогла надеть единственное имеющееся у нее приличное платье, а потому опозорившая своих отца и мать перед многочисленными «совершенно случайно» гостившими родственниками. Ладно-ладно, сейчас я начну обговаривать свои предпочтения насчет «целомудренности» нарядов. Раскритикую моду…
– Ничего, – смиренно проговорила в ответ, глядя в печальные мамины глаза. – Но я все равно хочу на них взглянуть.
– Вот заодно и узнаю о твоих новых предпочтениях в одежде, – заметно повеселела Сьюзан Гиллтон.
Знала бы она, что ее ожидает, не радовалась бы так. Как, впрочем, и я. Увидев первое же платье, поняла насколько одичала в монастыре. По словам матери, пышные юбки нынче носили только на балах и особо торжественных вечерах. В остальное же время женщины надевали простые платья без всяких нижних юбок с каркасами. Это намного упрощало все движения, но, в то же время, делало наряд более скромным и незащищенным. Впрочем, мне одеваться в подобное было без надобности, так как все сшитые для меня модели оказались велики на пару размеров.
Но декольте ничуть не стало скромнее. А еще появились платья с вырезами сзади! На этот счет я свою матушку тут же огорчила, заявив, что просто не смогу в подобном одеянии выйти в свет. Не испытывая стеснения, дискомфорта и неловкости за свой внешний вид. Однако, я должна была в чем-то спуститься вниз на обед. Памятуя, что у меня в шкафу до отъезда оставались два любимых платья, из которых я выросла и которые так и не смогла выкинуть, залезла в гардероб. Я их носила в шестнадцать лет. Одно нежного кремового цвета, бальное, украшенное бисером в тон. Второе же отвечало требованиям современной моды: без нижней юбки, строгое (как я теперь люблю), с длинными рукавами, темно зеленое и без намека на декольте (вырез под горло).
Как могла, на примере этого платья объяснила основные ошибки, допущенные при шитье туалетов, заказанных мамой для меня. Последняя, к слову сказать, слушала внимательно и подозрительно спокойно. Мне это не понравилось. Думаю, с нее станется сделать опять все по-своему. Чтобы проверить так ли это на самом деле, как можно доброжелательнее и мягче сказала:
– Не хочу тебя лишний раз утруждать своим гардеробом, мам, – состроила как можно более умильное выражение лица и добила: – Поэтому, предполагаю, что сама прекрасно справлюсь с этой задачей. Я уже не маленькая и сама смогу сходить в лавку мистера Крайзера. Думаю, он что-нибудь для меня подберет.
– Нет, только не это! – замахала руками старшая леди Гиллтон. – Я и слышать не хочу, что ты пойдешь туда одна! Мы отправимся туда вместе, и это не обсуждается! Я хочу своими глазами увидеть твой выбор еще до совершения покупки…
– Правда? – ее слова меня ощутимо насторожили. – Как-то раньше ты не очень сильно переживала, когда ошибалась в покупке нарядов… Что-то случилось?
Моя мама не хочет делиться со мной элементарной информацией?! Это что-то новенькое! Финансовые трудности? У моего отца? Это немыслимо и, как мне казалось раньше, невозможно… Но почему-то же Сьюзан Гиллтон не хочет, чтобы я покупала эти платья без нее. Раньше мне позволялось это делать… Или она стесняется моей теперешней, по ее понятиям, дикости? Да-а, такими темпами мне придется тайком пробираться в кабинет отца посреди ночи и выведывать по крупицам сведения про свою семью на тот временной промежуток, в который отсутствовала… Самой, без ведома отца и матери, предварительно проверив все его магические следилки. А кстати…
– Мам, а меня ведь будут учить магии? – спросила, наблюдая, как родительница упорно делает вид, что перебирает ворох платьев в надежде найти подходящее мне по размеру.
Женщина продолжала неистово копаться в тряпье, из чего я сделала вывод – на этот вопрос мне тоже не ответят. Итак, папа уже мне задолжал информацию по трем вопросам, заданным мною еще в письме, мама всего за несколько минут умудрилась разжечь мой интерес еще по двум. Что ж, может, она все же расскажет мне кое-что?
– Мам! – повысила голос. – Ты вообще меня не слышала?!
Леди Гиллтон таки ко мне повернулась, выпуская, наконец, эти пресловутые тряпки из своих нежных все таких же холеных и ухоженных рук. Сразу захотелось заставить ее прополоть какую-нибудь клумбу в саду…
– Я недавно обрела магический дар, – делая вид, что уповаю на ее неосведомленность, спокойным тоном проговорила. – Следовательно, мне необходим учитель. Маг Земли. Понимаешь?
– Понимаю… – мама состроила более-менее взволнованно-удивленное лицо. – Надо об этом сообщить отцу. Конечно же, тебя нельзя оставлять просто так… Я все ему скажу.
И направилась к входной двери. Честно сказать, я хотела услышать ответ еще на один вопрос.
– Мам, постой! А как наше состояние? – спросила максимально наивно, по-детски.– Оно все еще стабильно? Мы не стали беднее за эти три года?
Женщина круто развернулась ко мне лицом и недоуменно вопросила:
– С чего вдруг такие вопросы, Марианна? – если бы уже перед этим она не допустила бы в своей речи одну маленькую ошибку, я бы безоговорочно ей поверила. – Мы не то, что не обеднели, мы разбогатели!
Вот это новости! А почему она тогда тщетно пытается скрыть от меня волнение. Неужели разбогатели на мне и на шантаже семьи Когинса-младшего? А, может, действительно подыскали мне партию посолиднее? А может, вовсе и не разбогатели… Но мама верно хотела побыстрее от меня скрыться.
– Да так… – пожала худенькими плечиками. – Просто волнуюсь за благосостояние семьи…Ты куда-то спешишь?
– Так, я же только что узнала о становлении тебя как мага Земли! – по-видимому, удовлетворившись моим ответом, возбужденно воскликнула Сьюзан. – Я должна как можно быстрее сообщить об этом отцу!
– А он знает, – я не собиралась ни перед кем выгораживать отца, тем более перед ней. – Я ему сама об этом сообщала в последнем письме, которое присылала недавно из монастыря.
Я почти уверена, что папа все рассказал маме. У них никогда не было секретов друг от друга. А тут она, видите ли, не ведала о том, что я стала магом?! Верится слабо. Скорее ее мог взволновать вопрос о приглашении в дом преподавателя для меня. Получается, опять финансовый вопрос… Странно… Кабинет лорда Гиллтона, жди меня этой ночью!
– Да-а?! – мама рассвирепела мгновенно. – Как он посмел скрыть это от меня?! Ну, я ему сейчас покажу!
Да, похоже она действительно ни о чем не догадывалась. Отпускать ее одну в таком состоянии я побоялась, поэтому примирительно, но все так же уверенно предложила:
– Давай я сама тебе все расскажу, – Сьюзан колебалась, и я добавила: – В таком настроении ты его только разозлишь.
Леди Гиллтон тяжело выдохнула и направилась обратно ко мне. Я решила рассказать ей то же, что и отцу. Опять-таки, незачем им всем знать про мои взаимоотношения с Лукасом. И про Жужа утаила. Кстати, мой питомец все это время, как примерный зверь, не покидал своего убежища. Мы же сидели в креслах у высокого окна и купались в теплых ярких солнечных лучах.
Поведала ей как в первый раз увидела обожженное тело лейтенанта Когинса, как потом вместе с настоятельницей монастыря ухаживала за ним. В двух словах отметила его быстрое выздоровление и, как следствие, оказанную помощь монастырю. Детали своей инициации раскрывать опять же не стала. Мало ли, прицепятся еще к тому первому поцелую, потом ко второму… а там и до вполне обоснованных подозрений недалеко. В общем, официально я на грядках упала в обморок, Когинс тут же сориентировался и с позволения Илиины вытащил меня за пределы монастыря. Немного покаялась, что целую ночь Когинс и Илиина сидели у моей кровати и усмиряли мою агонию. Отцу я вроде писала примерно о том же… в общем, к концу повествования мама буквально боготворила Лукаса.
Она уже стояла рядом со мной и держала за руку как когда-то в детстве.
– Бедная моя… – мама провела рукой по моим волосам и в душевном порыве крепко обняла. – А ведь я от тебя смела кое-что утаить…
Я затаила дыхание, не смея пошевелиться, чтобы не дай богиня не спугнуть в ней тот прилив откровенности, что был необходим мне сию минуту.
– Понимаешь… – леди Гиллтон отстранилась и отвернулась к окну, чтобы я не могла видеть ее лица. – Мы вовсе не так богаты, как прежде, Марианна. Я соврала. За эти три года мы сильно обеднели.
Наверное, мы со стороны смотрелись довольно странно. Я, полураздетая, непричесанная и немытая после дороги. Куча платьев на кровати, которые я не могла одеть. И едва сдерживающая слезы мама. Встать, чтобы успокоить ее, я не могла. Тонкие занавески были слишком прозрачны, чтобы позволить уважающей себя леди подойти близко к окну в одной нижней сорочке.
– Вот оно что… – только и смогла выдавить в ответ. – Что ж, не беда. Я верю, что мы справимся…
– Надеюсь… – откликнулась мама.
Еще какое-то время мы молчали. А потом леди Гиллтон все же решилась посетить своего мужа. Она была уже гораздо спокойнее и терпимее к его молчанию относительно моей магической силы. Я не возражала. В конце концов, мне просто жизненно необходимо было побыть одной, подумать о смысле своего дальнейшего существования здесь ну и просто расслабиться наконец в горячей ванне.
Когда за мамой закрылась дверь, ко мне спланировал Жужик. Пушистик был настроен весьма воинственно.
– Же…ва…ть… – изрекло это мохнатое чудо. – До…лг…о. Мн…ог…о.
– Ну-у… – я задумалась над его предложением. – Разве что пока у моего папы. Но только не в рабочем кабинете. Его бумаги мне и самой хотелось бы просмотреть. Все-таки мама может действительно о чем-то не знать.
– Га…д, – выругался Жужа. – Св…о!
– Именно так, – улыбнулась, но тут же горько усмехнулась: – И как он смог упустить наши деньги? И, главное, сколько?
– Но…чь? – решительно спросил Жужик, хищно поблескивая своими глазками.
– Да, – утвердительно кивнула и тут же задумалась. – Но он ведь по старой памяти наверняка уйму следящих чар понавешал…
– По…ло…жи…сь на ме…ня, – авторитетно заявил мой питомец. – Вс…е сд…ел…аю.
– Разве ты умеешь ломать магическую защиту? – удивилась, во все глаза разглядывая зеленого мохнатика.
– Аг… а,– его улыбка стала такой счастливой, что я невольно предположила:
– А на моей комнате есть чары? – воровато заозиралась и от неприятной догадки поежилась.
– Не… т, – все так же продолжал улыбаться Жужа. – Я уж… е.
– Ты уже снял отцовские чары с моей комнаты?! – моему изумлению не было предела. – Когда?!
– Ср…аз…у, – безмятежно откликнулся друг. – Я с то…бо…й – ча…р не…т. Ме…ня не…т – ча…ры ес…ть.
– Ясно… – пробормотала себе под нос. – Я и так расставаться с тобой не планировала… А тут…
– Аг…а! – Жужик затрепыхал крылышками с удвоенной силой.
– Пойду помоюсь что ли, наконец, – улыбнулась вполне счастливо впервые за последнее время. – А то грязной на обед не охота спускаться…
– Ид… и-ид… и, – милостиво разрешил друг и тут же ретировался в сторону моей кровати.
Подозреваю, он нацелился на платья, которые мне выбрала мама. Ну и пусть. Скажу потом, что моя сила нечаянно вышла из-под контроля.
– Cт...ыд и ср…ам! – донеслось уже из кучи тряпья. – Ня…м-ня…м.
А это он уже принялся за свое любимое дело. Пора бы и мне…привести себя в порядок.
Через полтора часа я уже спускалась в обеденный зал. Как и предполагала, платье юности подошло мне по размеру. Выглядело оно как новое, и мне не приходилось стыдиться за свой внешний вид. Из украшений надела лишь брошку и красивый серебряный гребень. Платье и так выглядело дорого и нарядно. Строгое, по нынешним меркам, почти монашески-целомудренное – как я и хотела.
Судя по тому, как со мной обращались слуги, о моем позоре по-прежнему знали лишь две души. Ах, ну почему я такая растяпа? Почему я не выведала у мамы подробности придуманной отцом легенды? Что же, придется теперь выкручиваться прямо при родственниках. Ведь мой родитель уже второй раз не посчитал нужным поставить меня в известность о том, что я должна говорить окружающим о себе.
Чтобы раньше времени отец ничего не заподозрил, Жужик остался в моей комнате. Ко времени моего отбытия друг уже успел буквально разорвать в клочья все то, что для меня с особой тщательностью подбирала мама. Зря подбирала. В этом мы с пушистиком были убеждены на все сто.
Как ни странно, я была не сильно голодна. А потому обещала скоро начаться моя очередная маленькая месть– вечно недоедающая или вообще голодающая единственная дочь рода Гиллтон. К слову сказать, я умудрилась прийти к столу самая первая. Как странно, вроде бы мы всегда (раньше, во всяком случае) собирались в это время… Но как только я успела задуматься об этом, в зал вошли мои кузины в сопровождении дяди. Признаюсь честно, их имен я не помнила, так как видела второй или третий раз в жизни. И их общество меня сразу же стало тяготить.
Памятуя наставления матушки Илиины, я не позволяла ни одной лишней эмоции проявиться на своем лице. Спокойствие и достоинство – вот две главные составляющие моего поведения отныне. Родственники не спешили завязывать со мной разговор, я тоже не горела желанием навязывать им себя. Двоюродная тетка пришла почти следом за ними. Она вообще сделала вид, что не заметила меня. Интересно, неужели монастырское прошлое наложило какую-то незримую черную печать на мою скромную персону? За что они так все меня игнорируют?
С кузенами Амалем и Августом я была хорошо знакома и очень много времени проводила с ними в детстве и оттого была сильно удивлена их холодным приветствием перед обедом. Мало того, они ведь даже постеснялись встретить меня у кареты. Нет, определенно, я так дальше жить не смогу. Или все эти «прекрасные» родственнички сами отсюда уберутся (естественно по папиной просьбе), либо я сама уйду… далеко и навсегда. Вот только узнаю все дела отца…
Еще одна тетка и невеста Августа (это я уже поняла, когда увидела своими глазами их теплые игривые объятия) пришли предпоследними. А отец с матерью все не появлялись… Видимо, хороший скандал устроила леди Гиллтон своему лорду после разговора со мной. Сделав вид, что что-то забыла сделать, упорхнула под шумок в направлении папиного кабинета. Может, они еще там?
Передвигаясь по до боли знакомым коридорам, последними словами вспоминала Когинса-младшего, по вине которого меня отправили в монастырь, хотя… За что мне его винить, если мои родственнички и до его предательства были гнилыми людьми? Особенно отец. Он ведь смог как-то допустить нашу с Лукасом интимную близость в кухне, несмотря на уйму магических следилок! Да, его вины здесь даже больше, чем этого блохастого выскочки!
Подойдя к папиному кабинету, без стука осторожно приоткрыла дверь и сунула свой любопытный нос в образовавшуюся щель. Впервые в жизни я увидела своих родителей, ругающимися между собой. Они были так увлечены друг другом, что не заметили, что их подслушивают. Надеюсь, меня не застукают раньше времени.
– Ты совсем не проводишь со мной время! – заламывая тонкие пальчики, причитала мама. – Вспомни, когда мы с тобой в последний раз имели близость?!
– Сьюзан, ты меня совершенно перестала понимать! – горестно вздохнул отец. – Пойми ты, что нынешнее положение дел, плюс еще внезапный приезд нашей дочери… все это совершенно выбивает меня из колеи! Я бы и рад разок-другой отвлечься от них, но не могу. И ведь Марианна еще умудрилась в своем монастыре стать магом… как несвоевременно…
Это мой приезд внезапный?! Это мое становление как мага несвоевременно?! Да как он смеет подобное произносить вслух! Да я вообще могла умереть по его вине! Так, спокойнее, Марианна…
– Наша дочь могла умереть по твоей глупости! – снова вспылила мама. – Ты совершенно не любишь ее. И, кажется, меня… Ты даже не счел нужным мне рассказать о том, кем она стала…
– Я не успел… – покаянно откликнулся Джон Гиллтон, но я не поверила ему. – Понимаешь, Лукас Когинс прямо с фронта прислал мне письмо с требованием вернуть Марианну домой. Этот щенок обо всем узнал и решил, что имеет право что-то от меня требовать! Но я и сам думал о подобном, а потому вернул нашу дочь. Понимаешь, теперь мы навеки враги с Когинсами, поэтому даже в случае возвращения Лукаса отдавать Марианну за него замуж я не намерен.
– Конечно, ты же всегда думал только о себе… – невесело усмехнулась мама, и я поняла, что она на моей стороне.
Отец схватил ее за плечи и возмущенно воскликнул:
– Да нет же! Я всегда переживал только о нашей семье, о нашем благополучии! – мужчина одним резким движениям прижал хрупкую женщину к себе. – И о Марианне я думал неустанно! Я все это время только и желал ей самого лучшего. И этим самым лучшим, как не прискорбно, до сих пор является Когинс. После него в моем списке только сын лорда Олейна, Грегор.
Стало по-настоящему противно. Значит, отец уже составил список самых богатых женихов для меня. Тьфу! И Лукас его до недавних пор возглавлял. Интересно, что вдруг произошло между нашими семьями? Неужели отец вздумал шантажировать лорда Когинса проступком его сына? С него станется… В любом случае, сейчас я и так узнала непозволительно много в сложившейся ситуации, поэтому пора прекратить этот балаган.
Тихо открыла дверь и нарочито громко хлопнула ею. Родители вмиг отлепились друг от друга и настороженно обернулись ко мне.
– Ах вот вы где! – притворно приветливо воскликнула. – А внизу все уже заждались вас на обед.
– Обед… – эхом повторила мама.
Она могла только позавидовать самоконтролю отца. Мужчина вмиг нахмурился и, окидывая меня с ног до головы суровым взглядом, недовольно вопросил:
– Ты прямо так собралась перед родней показаться?
– Я уже показалась,– радостно возвестила родителя, наблюдая, как каменное мужественное лицо все же начало покрываться красными пятнами. – Я сильно похудела за эти три года, а потому платья, выбранные для меня мамой, оказались сильно велики. А еще откровенны.
– Хочешь сказать, что пребывание в монастыре сильно повлияло на твое мировоззрение? – заломил густую бровь лорд Гиллтон.
– Конечно! – в сердцах воскликнула я. – Ты же видел, в чем я приехала. Дай мне время, чтобы вновь привыкнуть к современной моде. Тем более, что она успела претерпеть значительные изменения.
Естественно, я лгала. Какой мог быть разговор о времени, если я собиралась мстить долго и качественно?
– Я спустилась в обеденный зал, а вас там нет, – как ни в чем не бывало, продолжила говорить. – Я вообще там некоторое время находилась одна. Потом собрались все приглашенные родственники, а вы все не появлялись. Без вас я не решалась сесть за стол.
– А как же твои кузины и кузены? – искренне удивилась мама. – Я помню, раньше вы с мальчиками были не разлей вода. Неужели тебе было скучно в их обществе?
– Скажем так, у нас у всех теперь разные взгляды на жизнь, – безразлично пожала плечами. – Всем собравшимся до меня нет никакого дела, и это взаимно.
– Та-а-ак… – протянул отец и выдохнул. – Ладно.
– Отец, а можно мне на ужин не спускаться вниз? – наивно спросила, как когда-то в детстве. – Можно я буду питаться в своей комнате? – мужчина окинул меня суровым взглядом. – Ну, хотя бы до той поры, пока вся наша родня не разъедется по своим поместьям…
Мама смотрела на меня с восхищением. Конечно, она ведь уже имела честь пообщаться со мной с глазу на глаз. Естественно, что она сразу раскусила мой замысел.
