Текст книги "Спор на любовь (СИ)"
Автор книги: Ксения Акула
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава третья
Американские горки
Паром отходил в шесть часов утра, поэтому мне пришлось вернуться в номер, чтобы предупредить родных и собрать кое-какие вещи, а так хотелось совершить безумный необдуманный поступок! В итоге, семья поддержала мою идею, а родители напутствовали подарком с огромным пляжным полотенцем и не менее огромной соломенной шляпкой.
– Ты выглядишь, хмм, – Ангелина, видимо, пыталась подобрать лицеприятное описание моей внешности. – Экстравагантно? – скорее вопросительно, чем утвердительно закончила сестра.
С тяжелым вздохом я оглядела себя в зеркале, придерживая рукой огромные поля соломенного монстра, называемого шляпкой!
– Как думаешь, если я нечаянно оставлю ее в номере, родители обидятся? – спросила Ангелину, пытаясь приладить неповоротливое изделие, которое, при желании, могло бы покрыть головы всем членам нашего дружного семейства.
– Не прокатит! – решительно отвергла мою идею сестра, – вернуться и самостоятельно водрузят тебе на голову средство защиты от палящего солнца.
– Ну да, ну да, – пробормотала я в отчаянии, – надеюсь, ты отговаривала их от покупки? – уже с прищуром на сестру, отчего Ангелина покраснела.
– Я пыталась, – совсем неубедительно пискнула предательница, – но осенние скидки на летний товар были огромными и родители скупали все, что им под руку попадалось.
Снова вздохнула, представляя, как мои мечты о феноменальном появлении на берегах Греции превращаются в видения провального выхода на берег под всеобщий смех и улюлюканье.
– И чего ты так заморачиваешься?! – не выдержала моих мук Ангелина, – ты туда зачем едешь: посмотреть на местные достопримечательности или…
– Без «или»! – категорично прервала сестру и повесила сумку на плечо. – Просто, здесь я уже все видела, а там…
– Могла бы и нас подождать, вместе и поплыли бы, – с обидой в голосе выдала Геля, протирая заспанные газа, а я представила, как она мучается с детьми в попытке разъяснить им, чем прекрасен и памятен вот этот собор или вон та арка, а мальчишки равнодушно взирают на развалины с видом вселенской скуки на лицах.
– Я лучше одна.
Мне, конечно, было стыдно за то, что я бросаю сестру в компании фанатичных до памятников культуры родителей, которые решили просветить внуков, несмотря на их юный возраст, но у меня же велики цели.
И не менее великие ожидания, – закончила уже мысленно, закрывая дверь в свой гостиничный номер в надежде, что не придется сюда возвращаться.
Плавание прошло быстро и безболезненно в силу того обстоятельства, что я проспала всю дорогу, прикрытая от посторонних взглядов огромными полями соломенной шляпы, съехавшей мне на нос. Я так сроднилась с ней за это время, что на берегах Греции не пожелала расставаться с товаркой, пряча за ней лихорадочный румянец и ищущий взгляд.
Совсем крыша поехала, – пыталась вразумить я свой неугомонный мозг, выдающий мне образы Ника. В итоге пристальным взглядом были окинуты все высокие жгучие брюнеты, которых, кстати, оказалось не так уж и мало!
Через час бесполезного скитания по набережной, голодная, злая и совершенно расстроенная, я была вынуждена искать кафе, чтобы позавтракать. Голова кружилась уже не от волнения, а от настоящего зверского голода, подкидывая мне образы обжаренной на углях рыбы с овощным гарниром. Гул вокруг стоял такой, будто все горожане и туристы разом проснулись и решили выскочить на улицу в поисках еды. Толкотня и суета измучили организм окончательно, что и послужило причиной моего поступка, потому что потом я никак не могла понять, зачем совершила его.
Скажу сразу, что экстрим в моем понимании всегда был и есть нечто за гранью понимания, а необдуманные поступки в моей жизни случались крайне редко и выходили мне боком чаще, чем хотелось бы. В этот раз, правда, времени на раздумья не было, но ведь я могла бы просто стоять в стороне и наблюдать, как все остальные! Но вместо этого я ринулась под колеса машины…
Итак, расскажу по порядку.
Голодная, злая и измученная, я кое-как добрела до уличного кафе и упала за единственный свободный столик, который никого не интересовал из-за крайне неудобного расположения. От уличной суеты меня отгораживала невысокая деревянная кадка, в которой ничего не росло, поэтому за моей неспешной трапезой наблюдали все, кому не лень, а не лень было ВСЕМ! Каждый, будто мне на зло, считал необходимым заглянуть в мою тарелку и засунуть свой нос в чашку с кофе. Даже проезжающие машины были от столика, за котором я сидела, через узкий тротуар, что не делало завтрак приятнее. А самое ужасное, что деревянная веранда была на такой возвышенности, которая выставляла на обозрение не только мой завтрак, но и мои ноги, что интересовало греков даже больше, чем содержимое тарелок и чашки.
И как, скажите, в такой обстановке расслабиться и подумать о насущных проблемах и методах их решения? Под жадными неуютными взглядами я могла сосредоточиться лишь на том, как прикрыть уже любимой соломенной шляпой оголенные участки тела, благо, размеры товарки позволяли достигнуть желаемых результатов.
Уже заполнив желудок тем, во что ткнул мой палец, так как официант понял только слово «кофе», произнесенное сначала на русском, а затем на английском, я рассматривала греческие просторы. Мне нравилось все, кроме самих греков (правда, последние перестали мне нравиться уже гораздо позже): мощенные камнем дороги, яркие витрины и сочные краски, изумрудная зелень и даже суета и толкотня. Теперь хотелось шагнуть в этот поток и слиться с ним, наслаждаясь каждой минутой, проведенной среди живой и оглушающей толпы. Непривычный говор, крикливые женщины и загорелые мужчины с грубоватыми чертами лица были настолько непривычны, настолько экзотичны, что не вызывали знакомого раздражения и неприятия. И я продолжала смотреть, не забывая прикрывать ноги шляпой, до того момента, как на дороге не произошло ЭТО!
В общем, все случилось за какие-то доли секунды, потом мне уже казалось, что в собственном сознании я прожила жизнь заново. Какой-то ребенок со стопкой газет выкрикивал непонятные мне слова в то время, как ему навстречу прямо по тротуару ехала светловолосая девушка на велосипеде. То ли она была настолько глупой туристкой, что даже не удосужилась прочитать правила пользования велосипедными дорожками, то ли у нее с самого утра случился солнечный удар, но девушка упорно крутила педали, наплевав на тех, кто шел по тротуару. На нее кричали, даже попытались что-то разъяснить, но та ехала, как ни в чем не бывало, до того момента, как мальчишка-газетчик, закрывший этими самыми газетами себе обзор, не кинулся ей прямо под колеса. Скорость движения велосипеда была небольшой, но неожиданное столкновение привело к тому, что девушка полетела в одну сторону, газеты в другую, а мальчик в третью. И все бы ничего, но тротуар был узким, а проезжая часть примыкала к нему вплотную, и машины неслись совершенно не так, как ехал велосипед.
Казалось, я только что с ужасом поняла, что мальчик непременно попадет под колеса шикарного тонированного «Бентли», но сама в этот момент уже перепрыгивала через деревянную кадку, уронив при этом и шляпу, и стул, и прыгала на проезжую часть, обнимая ошарашенного мальчугана и вместе с ним падая прямо на каменную мостовую. Разметка, запрещающая обгон и разрешающая движения только по своей полосе спасла нам жизнь, а слепящее солнце и безбрежное синее небо кричало мне о том, что я окончательно сошла с ума. И только какой-то сердитый мужчина, наконец, привел меня в чувство, дернув на себя и силой запихивая в тот самый «Бентли», пока я пребывала в состоянии шока и безграничного неверия во все случившееся.
Так я осталась без шляпы, без денег, без документов и без сумки, которые успешно стащили в тот момент, когда я совершала свой первый экстримально-героический поступок, но зато в компании злого разъяренного мужчины и напуганной до полусмерти женщины, увозивших меня навстречу судьбе в шикарном тонированном «Бентли». Радовало одно, что свой безумный необдуманный поступок, пусть с опозданием, но я все-таки совершила!
Гости начали пребывать на виллу с самого утра, а меня подняли с кровати для того, чтобы я встречал их в холле искренними улыбками и объятиями. И мама явно преуменьшила при нашем разговоре количество семей, которых пригласила якобы «на ужин», потому что в итоге оказалось, что дом забит под завязку, а гости задержаться у нас не просто до вечера, а на пару дней.
– Николас! – восторгалась мама, окликая меня в сотый раз, – посмотри на Елену, ты помнишь Елену?!
Я с обреченным вздохом шел в сторону очередной знакомой семьи, чтобы выразить им свое почтение и сказать что-то, вылетающее из меня на автомате.
– Конечно, помню, мама, – сказал, улыбаясь так, словно меня только что наградили медалью за заслуги перед Родиной, – мы же учились в одной школе.
Невысокая брюнетка с ярко выраженными мимическими морщинами и непомерным желанием залезть ко мне в кровать, уже раскинула руки для того, чтобы задушить меня в своих объятиях, как на стоянку вырулил очередной автомобиль. Я выругался по-русски и по-гречески, поймав на себе ошарашенный и недоуменный взгляд брюнетки, пока мама продолжала что-то объяснять своей подруге.
– Мам, – потянул ее за локоть, игнорируя Елену, – есть разговор. Срочный!
– Что случилось? – прошипела та сквозь улыбку, посылаемую в сторону своих друзей. – Ты ведешь себя неприлично.
– Зачем ты пригласила Александра? У тебя такое искаженное чувство юмора?!
– Алехандро наш родственник! – удивленно отозвалась мама, коверкая имя на греческий манер.
– Он сын человека, который воспользовался смертью отца и прибрал к рукам наш семейный бизнес!
– ТЫ забываешься! – сердито оборвала меня родительница, не скрывая собственного гнева. – Я сама продала бизнес его отцу, потому что у моего сына не хватило ума взять на себя управление компанией.
Так начинались наши ссоры, так начинался кошмар под названием «отцы и дети», но сегодня в доме были не только мы с мамой, но и чертова прорва гостей, перед которыми приходилось соблюдать приличия.
– Мы еще вернемся к этой теме, – процедил я сквозь зубы и быстрым шагом, насколько позволяла нога и бедро, пошел в сторону лестницы.
Пусть сама распинается перед всеми этими привилегированными гостями, плевать я на них хотел!
Сейчас во мне кипела такая злость на всю ситуацию в целом, на провальную мечту о тихом отдыхе, на Александра, посмевшего принять приглашение матери, что улыбаться я бы точно не смог, а уж тем более делать вид, что рад приезду дорогих гостей.
Уже ближе к вечеру, изнуренный тренировкой и терзаемый мыслями о Лике, я спустился к ужину, чтобы раз и навсегда понять прописную истину: «от судьбы не убежишь»!
Во главе стола сидела мама, окруженная родственниками и друзьями, сияющая, счастливая и словно купающаяся во всеобщем внимании, а слева от нее стоял Александр, Елена и кошмар всей моей жизни – Лика. Причем последняя с таким жалким и потерянным видом озиралась по сторонам, словно ее привели на казнь и хотели растерзать все эти великолепно одетые люди, а она такая потрепанная, несчастная и помятая только и ждала той минуты, когда сможет сбежать из этого дома. Хотя, я чувствовал себя не менее потрясенным, поэтому стоял у основания лестницы и просто смотрел на нее, пока мозг лихорадочно подыскивал разумные объяснения ее появления на вилле отца среди гостей.
Не знаю, сколько бы продолжалась эта немая сцена, но тут Елена заметила мое появление и почти бегом направилась в сторону лестницы, вереща что-то о необыкновенной девушке, с которой приехал Алехандро.
– О, Николас! Не представляешь, как я рада, что ты, наконец, спустился. У меня такая новость, – она округлила и без того круглые глаза, показывая обеими руками в сторону Лики, – та девушка будет нашей гостьей, кхм, – Елена покраснела и смущенно поправилась, – вашей, конечно же.
Я постарался невозмутимо посмотреть за ее плечо, поймав на себе обжигающий взгляд Алехандро и испуганный Лики.
– С чего вдруг? – спросил так, будто вся эта ситуация в целом вызывала у меня лишь недоумение, хотя на самом деле я испытывал более радужный спектр чувств.
– Она спасла какого-то мальчика, который упал прямо под колеса машины Алехандро, – тараторила Елена, взяв меня под локоток и прижимаясь так, будто не в силах стоять прямо. – И ее вещи украли из кафе, пока твой родственник приводил ее в чувство.
Я тут же представил, как Александр целует бесчувственную Лику, отчего машинально сжал кулаки, мечтая начистить ими физиономию любимого «родственника».
– Вот как. – Выдавил из себя в тот момент, когда мы с Еленой уже поравнялись с гостями. – Весьма неординарный поступок. И такой глупый! – добавил так громко, чтобы услышали все, кто был поблизости.
Реакция последовала незамедлительно, что немного отсрочило наше с Ликой «знакомство», хотя я бы в данный момент предпочел, чтобы ее не было не только в этом доме, но и в моей жизни, к слову, совсем!
Глава четвертая
Шаг от тебя
– Ты меня преследуешь? – угрожающе спросил Лику, когда внимание родственников сосредоточилось на матери, отвлекающей гостей очередным шедевральным блюдом от моего бестактного поведения. Пока Елена и Александр были заняты разговором с матерью, и я, наконец, освободился от навязчивых прикосновений брюнетки, настала очередь гневу и бессилию выплеснуться на Лику.
– Это простое совпадение, – пролепетала девушка, нервно заправляя за ухо светлую прядь волос.
– Странное совпадение, не находишь?! – прорычал я, сердясь на свою реакцию, на тянущую боль в груди, на непреодолимое желание рвануть ее на себя и зацеловать до стонов, хрипов и синяков. Но решение уже было вымучено мной на протяжении долгих лет жизни: хватит, сколько можно продолжать этот спектакль?!
– Нет! – ответила она с невозмутимым видом, глядя куда угодно, только не на меня.
Черт! Как такое вообще возможно?! Случайность?! Или мое везение вдруг сменилось на крайнюю степень Невезения?! И почему мы стоим и разговариваем, как совершенно незнакомые люди?
В груди клокотало нехорошее желании разбить кулаки о чью-нибудь физиономию, а Лика находилась совсем рядом и дразнила мое обоняние тонким ароматом, присущим ей одной, несчастным видом, хрупкими опущенными плечиками и желтой лямкой сарафана, обернутой вокруг шеи.
– Дружище! – протянул Александр, отвлекаясь от матери и возвращаясь ко мне и Лике, – посмотри, какую красотку я зацепил по дороге!
Он протянул мне руку и пожал ее с таким хищническим выражением на узком загорелом лице, будто предупреждал, чтобы я впредь обращался к нему как можно реже. Впрочем, здесь наши желания совпадали.
Родственник говорил на греческом, при этом сверлил Лику черными глазами и буквально «раздевал» у всех на виду, заявляя права на «красотку» собственническими поглаживающими жестами. И она терпела это!
– Говори так, чтобы тебя все понимали, – намекнул Александру на правила хорошего поведения, стараясь игнорировать его наглую вызывающую физиономию. – Я слышал, девушка попала в непростую ситуацию?
Елена бочком прижалась к моей руки и ободряюще улыбнулась Лике, встревая в наш бессмысленный обмен репликами.
– О, ты прав, дорогой! Такая неприятная ситуация. Будь я на вашем месте, – Елена тоже потянулась к плечу Лики и сжала его загорелыми пальчиками с красными ноготками, – непременно бы лежала в кровати и умирала от всего пережитого. Вы такая сильная раз сумели оправиться за столь короткое время!
Мне показалось или Лика вздрогнула? И кого, черт побери, она из себя разыгрывает, скромницу-недотрогу? Где горящий взгляд и вечное стремление всех переупрямить?
Пока я пытался оценить ее состояние, Елена начала рассказывать, как Александр привез девушку на виллу в шоковом состоянии, а один из наших гостей, который был по совместительству семейным доктором, осмотрел Лику и посоветовал ей полный покой.
Недобро улыбнулся, извинившись перед Еленой и Александром, и увел старую знакомую в сад, объясняя свой поступок правами хозяина.
– Объяснишь, наконец, как так получилось, что ты в Греции? – спросил Лику, игнорируя ее состояние.
– Поехала с сестрой в отпуск, – сказала она, складывая на груди тонкие ручки и зябко поводя плечами. – Мне надоело, что ты вечно обвиняешь меня в чем-то, это становиться закономерностью.
– Мне тебя пожалеть? – спросил с ехидцей в голосе, намекая на прикосновения Александра к ее телу. – Нравится, когда обеспеченные греки проявляют заинтересованность тобой?
Прежняя Лика уже давно влепила бы мне пощечину, а эта безучастно брела по дорожке к парку, продолжая смотреть себе под ноги.
Мне стало по-настоящему жаль ее, но стоит дать себе малейшее послабление и уже завтра Лика сожмет в своей маленькой ладошке мое сердце, чтобы в очередной раз раздавить.
– Расскажешь, что случилось? – постарался загладить грубость искренним участием.
– Ничего, – пожала девушка плечом, даже не обернувшись в мою сторону.
Внутри что-то щелкнуло.
Я привык к нашим спорам, ссорам и обвинениям в адрес друг друга, к ее упрямо вздернутому подбородку, напряженному взгляду, но никак не к этому равнодушию и отстраненности.
– Либо говоришь со мной, либо собираешь свои вещи и катишься на все четыре стороны! – заорал так, что Лика вздрогнула, наконец, посмотрев прямо на меня, но ожидаемой реакции я так и не добился.
– Меня пригласила твоя мать, Николас, – ухмыльнулась она холодной улыбкой, – и я пробуду на вилле до тех пор, пока сестра не приедет за мной. Уж прости, но все вещи украли, – снова равнодушным тоном с легким пожатием плеч, – по этикету мы провели наедине друг с другом достаточно времени, я ухожу.
И она ушла, оставив меня в бессильном немом удивлении с полным и глубоким отвращением к самому себе и мерзким ощущением, что отдых в Греции с этого дня обещает превратиться в ад.
Какой же он Придурок!
На языке крутились такие ругательства, которые вряд ли одобрила даже Элис, но и этого мне казалось мало в данной ситуации. Ради встречи с ним я пожертвовала спокойным комфортабельным отдыхом в кругу семьи, ради того, чтобы узнать о его родине как можно больше, запланировала и совершила это плавание в Грецию, ради мечты о чуде прыгнула под колеса машины! И что?
Чудо свершилось! – вклинилась в мое сознание болезненная правда.
Тогда, когда все мои мысли подернулись белой пеленой, а разум кричал о спасении в полном безмолвии и покое, когда чужие люди силой запихнули меня в салон машины и требовали отчета о моем безумной поступке, когда везли в неизвестном направлении, переговариваясь между собой на греческом и игнорируя мое состояние, чудо произошло… И теперь мне хотелось, чтобы в моей жизни больше никогда не происходило чудес!
Как же я тебя ненавижу! – кричал разум, но сил не было даже на то, чтобы выразить это словами. Неизвестный дом, показное радушие всех этих людей, собравшихся здесь по случаю приезда Ника, его мать, хлопочущая возле меня только потому, что боялась скандала и неприятностей с полицией – все это не просто угнетало, а заставляло меня истекать кровью.
И хоть бы капля искреннего участия от того, кого я считала чуть ли не родным человеком!
Слезы навернулись на глаза сами собой, но я продолжала идти к дому, не замечая ничего вокруг.
Продержусь до приезда Ангелины и забуду об этом месте, о его поведении, обо всех этих людях… Забуду! Забуду!
Столько всего хотелось в последнее время вырезать из собственной жизни, но никаким ножницам это не под силу! Хрупкий баланс положительных и отрицательных эмоций надломился, повергая чувства в прежний хаос. Больше не было спокойствия и умиротворения, так гармонично смотревшихся на фоне черного ночного моря с серебристыми вкраплениями звезд, отраженных в воде. Только обида, только прежнее чувство неполноценности и разбитых надежд.
– Лика, подожди! – услышала я голос Ника и обернулась.
Вот тот мужчина, которого я так сильно хотела, к которому стремилась несмотря ни на что, ради которого пожертвовала собственной гордостью и принципами. Снова просит меня подождать… чего? Запоздалых извинений? Оправданий?
– Ты не сказала, как долго пробудешь здесь?
Сначала я хотела разрыдаться от мысли, что не дождалась от Ника даже мимолетных слов сожаления о собственной грубости, но потом неожиданно для самой себя запрокинула голову и громко расхохоталась.
– Мечтаешь побыстрее избавиться от меня, Николас? – сделала акцент на его греческой вариации имени, – а я так надеялась, что ты соскучился! – последнее слово я буквально выплюнула ему в лицо, после чего не выдержала и со всей силы толкнула мужчину в плечо. – Буду здесь столько, сколько понадобиться, если, конечно, у Алехандро не возникнет желания отвезти меня к себе.
Заметила, как неожиданно вытянулось лицо Ника. Он даже перестал потирать то место, куда я его стукнула, яростно сжимая и разжимая кулаки.
– Неугомонная сука! – выкрикнул Ник с такой злобой, что я невольно отошла на шаг. – Мало тебе того, что уже произошло? Хочешь продолжения?
– Я ничего от тебя не хочу! – ответила с дрожью в голосе, стараясь сохранить уверенное выражение лица. Мне было страшно видеть Ника таким. Его брови сошлись на переносице, губы нервно подрагивали, глаза стали почти черными, а отросшие с последней нашей встречи волосы упали на лоб непослушными волнистыми прядями. Сейчас он больше походил на отца-грека, чем на мать, а бешеный южный темперамент окрасил его лицо неповторимыми пугающими эмоциями. Неприкрытая ярость и ненависть сквозили в каждом движении, отчего мне становилось только хуже.
Почему мы никак не можем нормально поговорить? Что с нами не так?
– За что? – тихо спросила Ника, стараясь не расплакаться. – За что ты меня так ненавидишь?
Он отпрянул, прорычав что-то нечленораздельное.
– За то, что не могу простить! – ответил тихо и отвернулся на дрожащих ногах.
О чем еще можно было говорить? Я выяснила для себя все, что хотела, не так ли? Только почему же до сих пор так больно?
– Николас? Лика? – с крыльца дома нас звала Елена, опирающаяся на руку Алехандро. Заметив меня, девушка поспешно спустилась со ступенек, оставив спутника в одиночестве, и пошла к Нику.
– Что он от тебя хотел? – спросил грек, неприятно растягивая гласные.
– Спрашивал о случившемся и твоем участии во всем этом, – соврала Александру первое, что пришло на ум.
– И что же ты ему рассказала? – поинтересовался он, складывая на груди руки и холодно улыбаясь мне.
Я задрала голову, чтобы достойно встретить взгляд черных глаз. Этот наглый верзила был на полторы головы меня выше.
И почему я думала, что все греки – низкорослые?
– Что ты тряс меня за плечи и обвинял в том, что я аферистка, мечтающая о твоих деньгах и о тебе самом, что же еще?
Этот день был слишком долгим и так утомил меня, что никакое самообладание бы не выдержало, а тем более мое. Нахамить этому греку сейчас ничего не стоило, а желание задеть его стало практически ощутимым.
– Но Ник не поверил, – ухмыльнулась я мужчине, – сказал, что ты слишком посредственная личность, чтобы западать на тебя, и даже огромное состояние не сможет в данном случае спасти ситуацию.
Кажется, я переборщила, потому что Алехандро враз потерял свое надменное выражение лица и действительно вцепился мне в плечи.
– О! Я смотрю, что твое шоковое состояние прошло? – прошипел он, сверля меня глазами и теряя прежнюю интонацию, углубляя акцент. – Захотела поиграть?
Я наступила греку на ногу, выворачиваясь из его объятий.
– Я бы с удовольствием поиграла с тобой, – сказала жестким бескомпромиссным тоном, – но твой брат опередил тебя в этом.
– Он мне не брат! – зло бросил грек, возвращая своему лицу прежнюю холодность и надменность. – А ты не такая амеба, как мне показалось сначала. Мало того, что экзотично красива, так еще и с характером? – Александр улыбнулся какой-то мальчишеской улыбкой. – Помоги мне повеселиться на этом скучном сборище родни, а я помогу тебе.
– Как? – пожала я равнодушно плечами. – Сестра должна уладить все дела с полицией и забрать меня отсюда.
– Зачем спешить? – снова улыбнулся мужчина, шокируя меня изменениями в лице: от холодного аристократизма до мальчишеской задиристости. – Проведи на вилле пару дней, помоги мне позлить Никки и довести его до белого каления.
Наверное, вопрос читался у меня на лице, потому что Александр кинул взгляд мне за плечо и прошипел:
– У нас с ним некоторые… хммм… давние разногласия. – Мужчина дернул плечом. – У родственничка слишком несдержанный язык, надо бы укоротить.
А вот с этим я была абсолютно согласна.
Да и что мне терять?
Наши с Ником отношения и раньше были тупиковыми, а после сегодняшней встречи стали окончательно невозможными, почему бы не поиграть на прощание у него на нервах?
Не может простить? Что ж! В таком случае пусть насладиться в полной мере своим одиночеством!
