Текст книги "Счастливая проститутка. Моя история"

Автор книги: Ксавьера Холландер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Ты навязчив, – сказала она, – а мне настырные парни не нравятся. Они мне противны. – Она посмотрела на часы, было шесть. – Ладно, поторопись. – Она положила трубку и ушла из дома.

Анжело ждал битый час возле ее квартиры, никто не отвечал на его звонки. Он кипел от злости. Кем, собственно, она себя считает?

Он направился в бар за углом и выпил пару стаканов. Затем вновь позвонил ей, но к телефону никто не подходил. Он выпил еще два виски, хотя не терпел алкоголь. Когда он наконец пришел в казино, его качало, он был агрессивен, и Эдди Феррантино отвез его домой.

Но Анжело не успокоился. Он позвонил одной из своих девиц и отправился с ней в Трэмп. Там он увидел Рио в кругу ее так называемых друзей.

– Ты стерва! – прошипел он.

– А ты ничтожный любовник, – парировала она.

– Пошли ко мне, и ты подавишься своими словами.

– Меня интересует кое-что другое, – насмешливо улыбнулась Рио.

– Ты и получишь кое-что другое, – пробормотал он. Он был пьян.

– Пошли, – сдалась Рио.

Они взяли такси. Как только они вошли в его комнату, Рио сорвала с себя платье. И тут Анжело понял, что совершил ошибку. Пьянка сделала его вялым и сонливым.

– Итак? – Рио вызывающе смотрела на него, уперев руки в бедра и расставив ноги. – Раздевайся, любовничек.

Он был таким пьяным и измотанным, что пришлось его раздеть. Он засыпал на ходу. Ни о каком возбуждении не могло быть и речи. Он чувствовал себя посрамленным и убогим. На Анжело невозможно было смотреть без смеха.

– Дай мне знать, когда станешь большим и взрослым. – Она скользнула в свое платье и ушла.

23

Было уже поздно, когда Ник наконец смог покинуть дом брата. Возникло много проблем, которые необходимо было обсудить, но Ник был спокоен. Все эти дела его непосредственно не касались. В Калифорнии пока все шло гладко, а то, что в Нью-Йорке Фрэнка трясет, ему пока на это плевать. У Фрэнка своя голова на плечах.

Он так им все и сказал. Энцио рассвирепел.

– Недоумок, – кричал он. – Завтра и у тебя будет то же самое. Думаешь, у тебя есть особый ангел-хранитель! Что за идиотизм! – Не только Энцио, но и Фрэнк злился на него, что он прилетел без телохранителя.

– Не смей впредь шага сделать в Нью-Йорке без охраны! – кричал на него Энцио, и Фрэнк согласно ему поддакивал. Они заменили шофера с машиной, которого Ник нанял в аэропорту Нью-Йорка, двумя людьми Фрэнка.

«Как же будет чувствовать себя Лара с двумя вооруженными охранниками у дверей своей квартиры?» – подумал Ник. Было уже поздно, когда он вошел в «Ле клаб».

Лара сидела в компании людей, которых он, к счастью, не знал. Она его представила, но было бы лучше ей этого не делать. Чем меньше людей будет знать, кто он, тем лучше. Он скользнул взглядом по присутствовавшим и не заметил среди них знакомых. Это было хорошо. Во всяком случае, они были здесь с Ларой не одни, можно лишь предположить, что они здесь вместе. Он даже пришел сюда после нее.

Ник несколько расслабился. Лара, как всегда, выглядела прекрасно. Ему захотелось схватить ее в объятия. Ему надоело встречаться с ней только в дискотеках или на вечеринках.

Он коснулся под столом ее ноги.

– Пойдем, – шепнул он.

– Ты же только что пришел, – сказала Лара с улыбкой. – Это невежливо.

– Послушай, – он крепче сжал ее ногу под столом, – мне они безразличны.

– В самом деле? – игриво спросила Лара. – Господи, как на тебя действует перемена климата. Пойдем потанцуем.

У него не было никакого желания танцевать, ему просто хотелось уйти. Лара потащила его на танцплощадку и прильнула к нему. Он почувствовал возбуждение в предвкушении того, что его ожидает. К черту Эйприл, он был свободен и еще не женат.

Каждый раз, когда Энцио бывал в Нью-Йорке, хозяин итальянского ресторана «Пиноккио» устраивал ему королевский прием. Этот ресторан содержала вся семья: отец, мать, две дочери и сын.

Они знали вкусы и привычки Энцио, и, когда он бывал там, все столики занимали только знакомые и приятные ему люди.

Так было и в этот раз. За одним из столиков сидел Коста Геннас, небольшого роста, вечно потный, с черными зубами и шишковатой кожей. Он пришел с тремя красивыми девушками, на которых заглядывались посетители ресторана. Компания бросалась в глаза и выглядела как-то неестественно.

Коста чувствовал себя прекрасно. Он откусил кончик короткой толстой сигары, выпустил клубы душистого дыма. Перед ним стоял бокал с виски. Через специальную серебряную соломку он время от времени прикладывался к любимому напитку.

За столом все молчали. Девицы, каждая из которых была по-своему хороша, выглядели безучастными. У всех были одинаково зачесанные назад волосы, все они были полногруды и длинноноги.

Когда вошел Энцио, Коста Геннас вскочил со своего места. Энцио отрывисто кивнул ему, проходя мимо, и только через час пригласил его за свой стол.

– Мне нравится блондинка. Кто она?

– Девятнадцать лет, – поспешно ответил Коста, – приятная девушка, работает усердно, у нас всего два месяца. Была замужем за каким-то парнем. После того, как он исчез, решила, что есть другие возможности, чтобы обеспечить свою жизнь. Мы хотели послать ее в Бразилию, где ее появление было бы сенсацией. Но, конечно, когда я узнал, что вы кого-то ищете, я решил ее задержать…

– Она чистая? – спросил Энцио.

– Чистая ли она? – переспросил удивленно Коста и бросил взгляд на охранников Энцио. – Он спрашивает меня, чистая ли она. Да разве я когда-нибудь…

– Ну хватит, – резко оборвал его Энцио. Он не терпел Косту Геннаса как прежде, так и теперь. Но у Косты всегда были лучшие девицы, и он точно знал, какие из них могли понравиться Энцио. – Пришли ее ко мне, – пробурчал он.

Девушка подошла, покачиваясь на очень высоких каблуках, грудь колыхалась. Она улыбнулась немного натянутой улыбкой, а Энцио показал ей жестом на место рядом с собой. Он детально осмотрел ее.

Красивое, с тонкими чертами лицо, на котором особо выделялись яркие, полные губы. Зеленые тени над карими глазами. Можно было предположить, что у нее есть веснушки, которые она тщательно скрывала. Фигура ее была безупречна.

– Как тебя зовут? – дружелюбно спросил Энцио.

– Мириам, – прошептала она голосом Мэрилин Монро.

– Хорошо, Мириам, – сказал Энцио, и его взгляд жадно уставился на глубокую складку между ее грудями. – Как ты отнесешься к тому, чтобы переехать жить ко мне в Майами?

Будильник в комнате Анны Марии звонил каждое утро в шесть часов.

Затем с большим трудом она медленно ползла в темноте на кухню.

Ей нравилось там сидеть по утрам, пить горячий чай и наблюдать, как наступает день. Ей доставляло удовольствие готовить завтрак самой; помешивать в сковороде сочные, толстые куски свинины, жарить хлебцы, ставить на стол приготовленный ею самой сливовый мармелад. В семь часов, когда все появлялись к завтраку, у Анны Марии все уже было готово.

Она была здоровой женщиной, но после четырех беременностей ноги отяжелели, а фигура необычайно раздалась. Должен вскоре родиться очередной ребенок. Фрэнк обычно от нее в это время отходил. Он не прикасался и даже избегал смотреть на нее. И хотя он никогда ничего не говорил, ее это огорчало. В конце концов он сам хотел иметь много детей.

Анна Мария набросила халат. Она чувствовала себя переутомленной и надеялась, что роды начнутся уже сегодня. Вчерашний день был таким суматошным. Визиты Энцио всегда требовали большого напряжения. Для приготовления его любимых блюд требовалось немалое кулинарное искусство, дети становились беспокойными, Фрэнк был в плохом настроении и нервничал.

Ей казалось, что она только что легла в постель, а уже начался новый день.

Она потащилась на кухню, включила свет и, не веря своим глазам, уставилась на Фрэнка. С покрасневшим лицом, пыхтя, он был на Бет, лежавшей на столе. Он был почти одет, но она голая, совсем голая, и смятая белая ночная рубашка валяется за полу.

Анна Мария схватилась за распятие, висевшее у нее на шее, и ее глаза широко раскрылись от боли.

– Проклятье, – прошипел Фрэнк. Он только что подошел к оргазму, и на пол струей потекла молочно-белая сперма.

– Ты, дерьмо! – заорал он на Анну Марию. – Проклятое дерьмо, ты шпионишь за мной. – Его лицо было красным от ярости.

Анна Мария попятилась к выходу, но было уже поздно. Фрэнк вне себя от бешенства бросился за sen с поднятыми кулаками. От удара она рухнула на пол. Он продолжал ее избивать.

Бет едва понимала, что происходит. Этого она не хотела. Когда она переставила время на будильнике Анны Марии, то хотела только, чтобы она застала их вместе, но не могла даже представить, что он полностью потеряет контроль над собой.

Бет вышла из оцепенения и кинулась к Фрэнку, пытаясь оттащить его от жены, она хватала его за руки, кричала, просила опомниться.

Наконец он, кажется, понял, что наделал, и остановился.

– Боже мой, – застонал он. – Боже мой!

Анна Мария лежала неподвижно, и Бет показалось, что она мертва. Но когда она наклонилась над ней, то услышала слабое дыхание и, не спрашивая Фрэнка, позвонила в «скорую помощь».

Когда прибыли санитары, Фрэнк плакал и пытался качать Анну Марию на руках.

– Она упала с лестницы, – сказал он им.

Врачи обменялись многозначительными взглядами – такие истории им приходилось слышать уже не раз.

Стоны Анны Марии переходили в страшные звериные крики.

– Срочно везите ее в больницу, как можно быстрее! – настаивала Бет. – Кажется, у нее начинаются роды.

24

В глазах Лероя Джезуса Болза не промелькнуло ни искорки интереса, когда перед домом Фрэнка Бассалино остановилась машина «скорой помощи». Он медленно и методично перекатывал во рту жевательную резинку. Теперь он вынул ее изо рта, слепил крепкий твердый шарик и катал его между пальцами. Как просто было бы сейчас убить Фрэнка Бассалино. Один прицельный выстрел между глаз – чисто детская игра. Пока эти недоумки, по всей видимости его охранники, опомнятся, его и след простынет.

Это было легче, чем уложить старика. Энцио знал, как защищаться. Его повсюду сопровождали четверо из его людей.

Конечно, он охранял себя старыми методами, но было много других возможностей до него добраться.

Лерой зевнул, жаль, что здесь нечего было делать. Но он знал, что как только представится возможность, и Даки К. Вильямс распорядится…

Он отбросил шарик. Сейчас у него было другое дело. Конечно, потребуется немало ловкости ухлопать Бассалино, но он покажет им, на что способен.

Не спеша, Лерой вернулся к снятому им автофургону. На нем была недорогая одежда. На тенниске отчетливо было видно название прачечной «Сэмонс Лайнеси». Сев в машину, он надел черную кожаную шляпу и солнечные очки с желтыми стеклами.

Отъезжая, он язвительно ухмыльнулся. Можно себе представить, что говорили бы свидетели: «Это был черный парень, примерно лет двадцати, высокого роста». И затем: «Откуда я знаю, как он выглядел? Он был черный, и все».

– Мы все похожи друг на друга, – бормотал Лерой про себя. – Все мы одинаково красивы.

Машину он вел очень осторожно. Малейшая авария была бы для него крайне нежелательна.

«Барбареллис», большой ресторан с баром, был расположен на одной из главных улиц. Лерой припарковал машину непосредственно перед ним, вынул из кузова большую коробку с бельем и с трудом понес ее в здание. Девушка у кассы складывала счета, а морщинистый старик подметал пол.

– Доброе утро, «Сэмонс Лайнеси», что еще забрать? – пропел Лерой. Девушка не обращала на него внимания. Она работала здесь лишь неделю.

– Не имею понятия, – сказала она. – Здесь еще никого нет? Поставь ее на стол.

– Хорошо. – Тихо насвистывая, Лерой пошел к угловому столу. Старик даже не посмотрел на него.

– Завтра зайду опять, – сказал Лерой.

– Ладно, – безразлично ответила девушка. Продолжая насвистывать, он вышел.

Миновав три квартала, он услышал взрыв. Он испытал странное, почти безумное чувство, осторожно достал новую пластинку жвачки из упаковки и еще осторожнее повел машину дальше.

Подъезд к парадному входу ночного клуба «Мэннис» был закрыт. Лерой вынул из машины коробку с бельем и направился к черному входу. Он был открыт, и в помещении, казалось, никого не было,

Лерой прошел мимо многочисленных грязных кабин для переодевания и, миновав танцплощадку, поставил коробку на стол.

Он слегка вспотел, коробка была очень тяжелой, а времени оставалось мало. Он уже возвращался, когда дверь дамского туалета открылась и чей-то голос спросил:

– Эй, молодой человек, что ты тут делаешь?

Лерой усмехнулся.

– «Сэмонс Лайнеси», – ответил он. Женщина враскачку шла к нему. Она была толстой и старой, по всей видимости, уборщица, и с ней маленькая резвая девочка. Лероя смутило то, что обе они были темнокожими.

– Мы не имеем дел с «Сэмонс Лайнесн», – сказала старая женщина. – Так что забирай свою коробку и уматывай отсюда.

Лерой быстро взглянул на часы. Времени оставалось в обрез. «Дерьмо», – кричал ему внутренний голос. «Дерьмо, дерьмо. Будь благоразумным и уноси свой зад подальше отсюда». Но он не двинулся с места, ведь это были люди его крови. Черные не должны убивать черных;

– Да, мэм, – сказал он спокойно. – Не будете ли вы так любезны пойти со мной и объяснить это, шоферу?

Женщина недоверчиво посмотрела на него, затем повернулась к девочке.

– Ты останешься здесь, Вера Мария, не уходи никуда. Ты слышишь?

Лерой лихорадочно Думал. Сказать ей правду? Нет, старуха ему не поверит. В любом случае нельзя терять ни минуты. Быстро и решительно он схватил ребенка и бросился к выходу. Ребенок начал кричать. Лерой оглянулся. В паническом страхе, дико размахивая руками, женщина бежала за ним.

Мысленно он начал обратный отсчет времени – 60, 59, 58. Было уже поздно садиться в машину. Она взлетит в воздух вместе со зданием… 45, 44, 43.

Наконец они вырвались из опасной зоны.

– Заткнись! – крикнул Лерой девочке. Старая женщина была еще достаточно далеко. Их разделял по меньшей мере квартал,

Он бежал вниз по улице, прижимая к себе ребенка и слыша за собой крики старухи.

– Держите его, у него мой ребенок, моя Вера Мария.

Прохожие таращились на него, но никто не пытался остановить. Никто даже не думал об этом. Ведь это же Нью-Йорк.

На углу он остановился. Теперь каждую секунду мог прогреметь взрыв. Он опустил ребенка.

– Стой на месте! – сказал он, увидев вдалеке бежавшую к нему старуху.

Он бросился к ближайшей станции подземки, злясь на себя за собственную глупость.

Затем громко и отчетливо прозвучал взрыв. Женщина и ребенок стояли как вкопанные, в то время как прохожие мчались туда, где прогремел взрыв.

Лерой сбежал по ступенькам метро вниз. В мужском туалете он сорвал с себя рубашку служащего фирмы «Сэмонс Лайнеси», шапку и очки.

Сегодня утром он хорошо поработал. Он сам кое-что показал семейству Бассалино, и Даки К. Вильямс, очевидно, тоже будет очень доволен.

25

Такого чувства Анжело никогда еще не испытывал. Оно переполняло его, а в голове постоянно пело – Рио Джава, Рио Джава. Он не мог думать больше ни о ком другом, только о ней.

«И что это за жизнь? – думал он с горечью. Нет, это неотвязное, терзавшее его чувство не могло быть любовью. Она не была красавицей, да и не очень молода. – Просто индейская потаскуха, надо забыть о ней!»

Отец позвонил ему из Нью-Йорка: кругом одни проблемы, начали приходить письма с угрозами, Анжело не должен выходить без сопровождения.

– Ах, ты преувеличиваешь, – осмелился сказать Анжело. То, что сказал отец, звучало как в старом гангстерском фильме.

– Читай газеты, ты, несведущий младенец, нападения следуют одно за другим. Ты мой сын, и за тебя в один прекрасный момент могут потребовать кругленькую сумму. Я дал команду Стевесто прикрепить к тебе телохранителя.

Анжело застонал:

– Но послушай…

– Нет, это ты послушай. До меня дошел слух, что ты пьянствуешь. Возьми себя в руки, или я верну тебя назад. Ты этого хочешь? – Анжело проглотил готовую сорваться с языка грубость. Ему нравилось быть в Лондоне.

Чем дальше они друг от друга, тем лучше это для него.

Его телохранителем отец назначил человека, которого все называли Шифти Флай. Анжело злило, что он повсюду следовал за ним. Шифти Флай оправдывал свое имя. Это был тертый калач. От взгляда его маленьких водянистых колючих глаз мороз пробегал по коже. Под его традиционно серым невзрачным костюмом всегда висела пропитанная потом наплечная кобура с револьвером.

– Это же смешно, – жаловался Анжело Эдди Феррантино.

Эдди смотрел на него безучастно. Он удивлялся, что этот бородатый негодник действительно был сыном Энцио Бассалино.

– Будь паинькой и делай все, что говорит тебе отец.

К черту паиньку! Анжело хватало этого уже по горло. Сначала Рио, а теперь еще и Эдди. Что они, собственно, о себе думают?

Он проводил время с разными женщинами и регулярно доказывал, на что способен. От них он не слышал ни одной жалобы. Он принуждал себя не звонить Рио. Она дрянь, дрянь, он достаточно от нее нахлебался и был сыт по горло.

Он выдержал целую неделю, но затем позвонил.

– Привет, Рио, это Анжело.

– Какой Анжело?

– Дрянь! Это Анжело Бассалино.

– Я должна подумать… мне кажется, я не могу припомнить Анжело Бассалино…

Он нервно засмеялся:

– Брось эти шутки. Я думаю, тебе понравится хорошая еда.

– Да, я питаюсь всегда хорошо и каждый вечер хорошо ужинаю, а ты?

– Я тоже.

– Почему же ты тогда не торопишься? Не пропусти свой ужин. – С этими словами она повесила трубку.

Он послал ей цветы, чего никогда не делал прежде. Когда они завяли, она отправила их ему назад. В приложенной к ним записке написала: «Странно – все, что идет от тебя, засыпает так быстро».

Он по-прежнему удовлетворял своих подруг, однако сам при этом не мог разрядиться. Он постоянно оставался в возбуждении и мог бы продолжать упражняться без перерыва целую вечность. Это причиняло ему страдания. Когда пенис разбухал, возникали боли в области желудка и продолжались всю ночь.

Вдобавок ко всему Шифти Флай, этот отвратительный, скользкий тип, следовал за ним повсюду.

Рио была довольна тем, как развивались события. Она всегда обладала способностью подчинять себе мужчин с помощью секса. Ларри Болдинг был одним из немногих исключений. Уж очень беспокоился за свою жену, политическую карьеру, репутацию.

Черт возьми, она могла бы подорвать его репутацию. Когда придет подходящее время, тогда…

Вот уже неделя, как она отослала цветы Анжело. Время пришло. Она взяла трубку и набрала номер. Анжело спал глубоким сном.

– Да? – прозвучал сонный голос.

– Эй ты, – сказала Рио, – я думаю, что пришло время показать тебе, как нужно по-настоящему трахаться. – На другом конце провода наступило молчание. – Последний шанс, – продолжала Рио, – пошевеливайся, и я покажу тебе пару трюков, которых ты никогда в жизни не забудешь.

Она положила трубку и потянулась всем телом, как кошка.

Анжело заставил себя встать с постели. Была уже полночь. Он набросил кое-какую одежду, выбрался из дома через черный вход, чтобы избавиться от Шифти Флая, и поехал к женщине, которая стала смыслом его существования.

26

Лара ходила по комнате и нервно затягивалась сигаретой. Было раннее утро, через серую пелену постепенно проступали очертания Нью-Йорка.

Зачем она согласилась на это?

Ник еще спал. Почему это должен был быть обязательно Ник?

Ее рука слегка дрожала, лицо покраснело, волосы были спутаны. Ей больше не хотелось продолжать эту игру. Ник не должен отвечать за своего отца. Даки К. Вильямс был прав, а Рио со своим планом – нет. Как бы она ни любила Маргарет, та была мертва, и никакими средствами, планами или местью ее не воскресить.

Если виновным в ее смерти был Энцио Бассалино, тогда Даки должен отомстить именно ему.

Они вернулись из «Ле клаб» только в три ночи.

– Пойдем ко мне в отель или к тебе? – спросил Ник. Они оба были слегка пьяны.

– Ко мне. – В машине они обнимались и целовались, как будто первый раз в жизни.

– Я хочу тебя до умопомрачения, моя дорогая, – сказал он и в подтверждение прижал ее руку к ширинке своих брюк.

Все это ее забавляло, и в определенной мере она чувствовала себя виноватой. Но чувство вины прошло, когда он сорвал черное, стоимостью шестьсот долларов платье и, не сдерживаясь, на полу, со страстью овладел ею.

Потом они перешли в спальню и еще два раза предались любви, пока не уснули.

Как же она могла влюбиться в человека, которого, должна была ненавидеть.

– Не выпить ли нам кофе, принцесса? – Ник голый придвинулся к ней. Его тело было стройным, загорелым. Он обнял ее, притянул к себе, медленно расстегнул ее халат и обнажил тело.

Со вздохом она откинула голову назад, наслаждаясь его поцелуями. Еще никто и никогда не привлекал ее к себе с такой силой. Всегда были какие-то причины, по которым она С кем-нибудь ложилась в постель, убедительные, хорошо обоснованные причины. С Ником все было по-другому. То есть причина, конечно, была, но сейчас она не имела значения.

– Ты прекрасна, – бормотал он, – прекрасна, прекрасна! – Она крепко обняла его.

Скоро должны были появиться утренние газеты, как он будет тогда себя чувствовать?

Бет осталась с детьми Бассалино. Ей было не по себе от того, что она сделала. А если пострадает ребенок Анны Марии?

Утром позвонил Фрэнк. Его голос звучал странно.

– Упакуй свои вещи и исчезни, – сказал он Бет. – И немедленно. Чтобы к моему возвращению тебя там не было.

– Все в порядке? – спросила Бет. – Как ребенок? – На какой-то момент она замолчала, затем голос Фрэнка зазвучал грубо и громко:

– Исчезни из моего дома и не оставляй адреса. Если я тебя когда-нибудь встречу, я тебя убью. – И он бросил трубку.

Бет дрожала. Теперь все позади. Все, что случилось, позади. Она снова свободна и может уйти.

Она подняла трубку, набрала номер справочной и попросила телефон больницы. Она уже знала, что ей скажут, но должна была сама убедиться.

– Я родственница госпожи Бассалино, которую привезли к вам сегодня утром. Что с ней?

– К сожалению, мы не даем справок по телефону.

Бет бросилась в свою комнату, упаковала вещи. Детей она оставила под присмотром служанки.

Покидая дом, она почувствовала облегчение, будто на нее дохнуло прохладным бризом.

На автобусе доехала до больницы. Она боялась, что встретит там Фрэнка, но желание узнать, что случилось, было сильнее.

– Госпожа Бассалино умерла сегодня утром в восемь часов, – услышала она от сестры. Осложнения из-за положения ребенка и другие обстоятельства… – Они обменялись еще несколькими фразами.

– Вы ее подруга? Я думаю, что доктор Роджерс захочет поговорить с вами.

– А как ребенок?

– Все возможное было сделано, но, к сожалению…

Бет развернулась на каблуках и бросилась бежать.

Сестра последовала за ней.

– Подождите же, может быть, вы нам поможете…

Бет продолжала бежать. Она остановилась только на Центральном вокзале.

Перед тем, как сесть в поезд, она позвонила Кэсс.

– Слушай, случилось то, чего все хотели, – сказала она с горечью в голосе. – Но как это поможет Маргарет? Это ее не вернет.

27

Они были в объятиях друг друга. Движения их были гармоничными.

– Ты становишься все лучше, – смеялась Рио, – может быть, я действительно ошиблась.

Анжело чувствовал, что напряжение с него спало. Он полностью себя контролировал. Наступил вечер, и любовная игра, которой они были заняты с середины дня, продолжалась.

– Я думаю, что теперь можно на время прерваться и перекусить, – предложила Рио. – У меня есть приятель, он принесет нам что-нибудь вкусное.

Она набрала номер телефона. Анжело лежал, откинувшись назад. Он чувствовал себя отлично. Они предавались любви несколько часов подряд, но он все еще был в хорошей форме.

– До скорого, – сказала Рио. – Да не забудь захватить с собой Пичез. Здесь затевается нечто интересное.

Рио скользнула назад в постель.

– Скоро будет чем перекусить, а как насчет аперитива?

Анжело на мгновение подумал, что ему нужно позвонить в казино, где он должен быть сегодня вечером, потом решил послать все к черту, тем более, что там он вновь мог попасть под опеку Шифти Флая. Торчащий под дверью охранник – слишком большая роскошь!

Рио время от времени пользовалась возбуждающими средствами. Она приготовила порцию и дала ему понюхать. Он глубоко втянул в себя запах.

– А ты совсем не так плох, но, господи; твоя борода так щекочет.

Энцио свирепо метался по кабинету врача. Фрэнк сидел в кресле, обхватив голову руками. С уст Энцио срывались проклятья, и было ясно, что адресованы они Фрэнку.

Вошел доктор Роджерс – молодой, усталый человек в очках, с сильными нервными руками.

Энцио дотронулся до его плеча.

– Доктор, мы знаем, что вы сделали все, что смогли, вам не в чем себя упрекнуть.

Доктор сбросил его руку.

– Я себя не упрекаю, – сказал он возмущенно.

Он повернулся к Фрэнку и впился в него взглядом;

– К сожалению, я должен сказать, что бедная женщина была жестоко избита. Это не оставило никаких шансов ребенку, это было…

– Она упала с лестницы, – прервал его Фрэнк. – Она упала!

– Господин Бассалино, внутренние повреждения свидетельствуют о том, что это не было падением с лестницы. Она была избита, и это должно быть засвидетельствовано в заключении о смерти.

Он. с отвращением посмотрел на Фрэнка.

– Несомненно, должно быть проведено расследование.

Энцио подошел к врачу вплотную.

– У вас есть семья? – спросил он.

– Да, – коротко ответил доктор.

– Красивая жена и милые дети?

– Не понимаю, какое это отношение имеет…

– Самое прямое, – прервал его Энцио. – Как мужчина, вы должны отнестись с пониманием к тому, что в семье случаются ссоры, сцены ревности. Разве вы не видите, как страдает мой сын? Вы хотите, чтобы он мучился еще больше?

– Господин Бассалино, я должен выполнить свой долг.

– Конечно, конечно, и я не хочу вам в этом мешать. Я считаю профессию врача прекрасной, но малооплачиваемой, что плохо, даже преступно. Вашей жене наверняка не хватает средств, чтобы быть еще более красивой.

Энцио на секунду умолк.

– Вы понимаете, что я имею в виду? Я старый человек, но мне еще нравятся красивые лица. Будет жаль, если ваша жена поблекнет.

Энцио вынул из кармана пачку банкнот, тщательно перевязанных резинкой.

– Здесь тысяча долларов, возможно, они вам пригодятся.

Доктор Роджерс помедлил, когда Энцио протянул ему упаковку.

– Возьмите же, – пробормотал он дружеским тоном. – И сохраните красоту вашей супруги.

Когда принесли газеты. Ник еще спал. Лара их быстро просмотрела. В одной из них в разделе скандальной хроники нашла ожидаемую заметку написанную острой на язык журналисткой, которая и оформила ее соответствующим образом:

«Задаешься вопросом, как это удается полной жизненных сил сорокалетней кинозвезде Эйприл Кроуфорд? Из осведомленных кругов стало известно, что после четырех лет замужества она готовится к еще одной брачной афере с тридцатилетним бизнесменом из Лос-Анджелеса Ником Бассалино. Однако кто-то его об этом предупредил, потому что, когда его видели последний раз, он собирался вылететь в Нью-Йорк в сопровождении очаровательно красивой двадцатишестилетней Лары Крихтон. Согласно последним сообщениям их, кроме всего прочего, видели танцующими, прижавшись друг к другу, в роскошной дискотеке «Ле клаб» в Нью-Йорке».

Под заметкой была помещена сделанная в Акапулько фотография Лары. Она выглядела пленительно. И рядом – фотография утомленной Эйприл, уходившей с одной из кинопремьер.

Да, для Эйприл это был конец. Она этого никогда не забудет. Но что это давало Ларе?

Это была нечестная игра. Она не могла предположить, что дело примет такой оборот и он ей понравится.

Ник был не таким, как все мужчины, которых она знала до него, такой мужественный, такой чувственный. В нем было все естественно и без фальши.

Она вернулась в комнату с газетой и бросила ему.

– Не думаю, что это тебе понравится, – сказала она упавшим голосом.

Рио приготовила фантастический коктейль. Ром, жженый сахар, яйца, сливки, бенедиктин – все смешано в ликере и тщательно взбито. Когда позвонили в дверь, она велела Анжело оставаться в постели и пошла сама открывать.

В туфлях на высоких каблуках, которые ей так нравились, голая, она направилась к входной двери.

Под влиянием принятых возбуждающих средств, обильного секса, напитков он чувствовал себя приятно переутомленным. Теперь она не будет больше над ним насмехаться. Наконец он показал ей все, на что был способен.

Он закрыл глаза. Возникло странное ощущение, будто он парил в воздухе. Оно отличалось от того состояния, которое бывало под влиянием алкоголя. Ощущение было таким, будто душа покидает тело, расплывается по углам комнаты, чтобы оттуда наблюдать за ним. Смешно, действительно смешно. Он не смог сдержать смеха, но смеялся не ртом, а, казалось, всем телом. При этой мысли его охватил новый приступ смеха, и чем дольше это длилось, тем более странными становились его ощущения.

Ему казалось, что комнату заполнила толпа людей. Дружеские, смеющиеся лица, которые радовались вместе с ним.

Они сбросили с себя одежду и как бы парили по комнате. У него не было сил подняться, но на душе было хорошо. Он веселился действительно от души.

– Эй, сладкий, – лицо Рио приблизилось к нему вплотную. – Ты помнишь Хернандо и Пичез? Они оба хотят тебя навестить. – «Навестить-ить-ить», – разносилось эхом по комнате.

Он качал головой, и ему казалось, что она отделилась от тела и кружила по комнате.

Хернандо крепко сжал его член, поласкал его, затем взял в рот. Анжело застонал от удовлетворения. Ему казалось, что его пенис стал больше, чем все тело, которое становилось ничтожным по сравнению с ним.

Затем в игру включился Пичез. У него было узкое славянского типа лицо, густые, золотистого цвета волосы. Он проявил себя как очень чувственная натура. Смех Рио разносился по комнате.

Она перевернула его, и Хернандо лег на него сверху. Анжело понял, что это был мужчина, но ему было совершенно безразлично. Это было прекрасно. Он почувствовал себя на седьмом небе, и разрядка была как взрыв, с которым мог конкурировать разве что взрыв атомной бомбы. Пенис – гигантское грибовидное облако. И он сразу уснул мертвым сном.

Ник нетерпеливо разговаривал по телефону из спальной комнаты Лары со служанкой Эйприл Кроуфорд.

– Прекрати это, Хэтти, я же знаю, что она дома. Скажи ей еще раз, что мне непременно нужно с ней поговорить, это очень важно.

– Господин Бассалино, – сказала Хэтти почти шепотом. – Это не имеет смысла, она заперлась в своей комнате и ни с кем не хочет разговаривать.

– Ты ей сказала, что это я?

– Как раз с вами она и не хочет разговаривать.

– Будь все проклято! Хэтти, ты же меня знаешь Я попытаюсь еще сегодня вылететь к вам. Сколько же бутылок она высосала до того, как заперлась в комнате?

– Господин Бассалино! Я просто в шоке. Я работаю у Эйприл девятнадцать лет, но никогда не предполагала, что Эйприл может так пить.