Текст книги "Гибель пилота"

Автор книги: Кристофер Сент-Джон Спригг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава VIII. Авторотация священнослужителя

Тем временем «Аэроклуб Бастона» стал местом деятельности, изгладившей из памяти неувязки гибели Фэниса. Причиной того были слова лорда Граннеджа, лорд-лейтенанта Темзшира – во время завтрака он обратился к своей сестре, графине Крамблс:

– Надеюсь, несчастный случай не повредил клубу, президентом которого я являюсь. Салли Сакбот – маленькая шалунья, и мне жаль, если у нее появились проблемы. Конечно, в том захолустном городке клуб всегда был на грани банкротства.

Сейчас леди Крамблс жила в страстном водовороте организационных дел. На больничном балу успешно прошел благотворительный спектакль, и присутствовавшие потянулись, было, припрятать свои чековые книжки, но тщетно. Мастерство и непонятливость леди Крамблс обладали эффективностью танка, да и, если честно, ее фигура соответствовала очертаниям данной машины, что лишь усиливало эффект от ее воздействия. Хотя у леди Крамблс и не было недостатка в благотворительных целях или времени на организацию мероприятий, но она испытывала трудности в том, как бы придумать новый способ изъять деньги у населения так, чтобы это доставляло хотя бы видимость развлечения. Соответственно, она подпрыгнула от слов лорда Граннеджа.

– Джилли, ты подал мне идею!

– Нет, определенно, нет, – нервно отреагировал ее брат.

– Определенно, да! «Аэроклуб Бастона» должен провести авиашоу!

– Не думаю, что им понравится такая мысль.

– Конечно, не понравится. Но это не важно. Это лишь причина. Для моих аэрофей!

– Для чего? – недоверчиво переспросил лорд Граннедж.

– Для моих аэрофей. Ты ведь слышал о брауни?[10]10
  Возрастная группа девочек-скаутов, учащихся во 2 и 3 классах школы; от назв. добрых мифолог. существ «брауни» – родственников домовых.


[Закрыть]

– Это такая особо неприятная разновидность девочек-скаутов, так? Всякий раз, когда я оказываюсь на приеме, под конец они подкрадываются ко мне. Должно быть, они самые опытные незваные гости в графстве.

– Гилберт, – сурово одернула его леди Крамблс, – Я патронирую всех брауни в графстве!

– Конечно, это все объясняет!

– Аэрофеи – это воздушный аналог брауни, – продолжила леди Крамблс. – Во время войны они станут сражаться за короля и страну, помогая нашим доблестным летчикам.

– Не думаю, что это удачное название, – ответил лорд.

– Но почему?

– Оно может вводить в заблуждение.

– Я не понимаю тебя. Но поскольку ты почему-то предубежден против этого названия, то попробуем иначе. Может, эйри? – предложила леди Крамблс.

– Так лучше, – подтвердил ее брат.

– Очень хорошо. Для того чтобы начать с эйри, нам нужно немного денег. А что в этой ситуации лучше, чем авиашоу?

– Почему бы тебе не потратить собственные деньги? – не думая, спросил лорд Граннедж.

Леди Крамблс в ужасе уставилась на него. Она уже двадцать лет устраивала благотворительные мероприятия, но только впервые услышала предложение потратить собственные деньги. Ее собственный брат оказался таким бестактным!

– Дорогой Гилберт, – начала она, – у меня есть обязанности перед семьей!

– Семьей? Ты имеешь в виду старого Фрэнки? Полагаю, денег у него столько, что он не знает, куда их девать. Я вижу его консервы повсюду, куда не взгляни!

– Пожалуйста, не забывай о том, что он – мой муж, – ответила леди Крамблс. – Можешь быть уверен: я была бы рада просто выписать чек на благотворительность вместо того, чтобы трудиться, не покладая рук.

Она вздохнула, но затем просияла:

– Конечно, ты должен будешь руководить авиашоу.

– Если только мне не придется ничего делать, – покорно склонил голову лорд Граннедж.

– Конечно. Ты же знаешь, что никогда ничего не делаешь. Я обо всем позабочусь. Я лишь попрошу тебя открыть шоу и поприсутствовать некоторое время. Мне нужно собрать исполнительный комитет. Пока я не забыла: вот два билета на полуночный спектакль для сельской больницы Маркет-Гэррингхэма. Мы будем рады увидеть на нем тебя с Люси.

– Очень любезно с вашей стороны, – пробормотал лорд Граннедж.

– Каждый из них стоит по гинее. Как-нибудь пришлешь нам чек. Ох, посмотрите только на часы. Мне пора лететь.

* * *

На следующий день леди Крамблс появилась в «Аэроклубе Бастона» во главе грозной троицы ее исполнительного комитета. Сама она была председателем, вице-председателем был сэр Герберт Хэллэм, один из тех пилотов, что добились коммерческого успеха в перелетах на большие дистанции. За былые подвиги он был посвящен в рыцари и стал директором нескольких авиакомпаний, и ныне, по возможности, всячески избегал роли летчика. Он был энергичным человеком, в громком голосе которого осталось что-то от говора кокни. Третьим членом исполнительного комитета был Дайтон Уолсингем – крупный, веселый парень, столь же изобретательный в сборе средств, как и сама леди Крамблс. Единственное их отличие заключалось в том, что у нее конечной целью была благотворительность, а у него – он сам. Уолсингем был промоутером компании.

В данный момент он был задействован в огромном проекте по организации внутреннего авиасообщения. В круги леди Крамблс он попал недавно, но она сразу же решила, что он будет полезен ее делам, и вовлекла его в исполнительный комитет, с чем он любезно согласился. Физически он был того же типажа, что и леди Крамблс, но обладал отсутствовавшей у нее ловкостью. Его мягкость и вкрадчивость успокаивали жертв, даже если он безжалостно атаковал их с напором танка.

Мисс Сакбот с ужасом смотрела на то, как это трио входит в ее офис. Она знала леди Крамблс, так как видела ее с лорд-лейтенантом, когда тот презентовал клубу аэроплан. Физиономия сэра Герберта, конечно, была ей знакома, как, впрочем, и всем, кто связан с авиацией – он повсеместно присутствовал. А вот Уолсингем был новым лицом.

Она бессильным жестом пригласила их присесть.

– Мы представляем исполнительный комитет «Бастонского аэрошоу», – коротко и ясно объявила леди Крамблс.

– Вы сказали «аэрошоу»? – удивленно переспросила Салли.

– Конечно. Мы решили организовать в Бастоне слет в поддержку эйри.

– Вы сказали «эйри»?

– Мисс Сакбот, пожалуйста, не повторяйте каждое мое слово, – не сдержалась леди Крамблс. – Да, я сказала «эйри». Это аэрогруппа моих брауни. Все, что мы хотим от клуба, это ваши самолеты, аэродром, услуги ваших пилотов и, конечно, сотрудничество членов клуба.

– Это все? – спросила Салли.

– На данный момент, да, – ответила леди Крамблс, обладавшая способностью не замечать сарказм. – Когда нам потребуется что-то еще, мы, конечно же, свяжемся с вами. Теперь, моя дорогая, вы, как управляющая клубом, конечно, обязаны удовлетворить комитет. Фактически, вы должны стать авиационным руководителем шоу.

– Но я не думаю, что идея шоу очень увлекла меня, – ответила Салли, почувствовав, что все меньше контролирует ситуацию. – Также я не думаю, что члены клуба увлекутся этой затеей.

– Дорогое дитя, – обаятельно продолжила графиня, – разве вы не понимаете, что эта затея поможет клубу? Эйри – лишь одна сторона вопроса. Как только Гилберт сказал мне, что он надеется, что клуб сделал все, как надо, я сказала себе: «Я должна помочь им и всему, что они делают для страны». И тогда мне в голову пришла мысль о шоу.

– Конечно, это очень мило с вашей стороны…

– Вовсе нет.

– Да, но…

– Леди Крамблс тратит время на то, чтобы творить добро. Не знаю, как у нее хватает на все это времени, – вставил Уолсингем.

– Просто удивительно, что при этом она так молодо выглядит, – добавил сэр Герберт Хэллэм. – Леди Крамблс, работа идет вам на пользу.

– Это и в самом деле очень мило с ее стороны, – Салли отчаянно пыталась продолжить свою мысль, – но я уверена, что члены клуба возмутятся тому, сколько времени потребуется на подготовку и прочее.

– Моя дорогая мисс Сакбот, я привыкла к людским обидам, – рассмеялась леди Крамблс. – Если кто-то из членов клуба станет вам жаловаться, я немного поговорю с ним и объясню, что все делается на благо клуба. Не волнуйтесь на этот счет.

– Надеюсь, это не потребует затрат, – заметила Салли, пытаясь не сдаваться без боя. – Мы действительно не можем позволить себе лишние расходы.

– Оставьте это исполнительному комитету! Мы найдем деньги. Дорогая, у вас так много непонятных возражений… Вы ведь возмущены не тем, что я вступила в игру? Я хочу сказать, что если бы вы сами предпочли возглавить исполнительный комитет, я бы с удовольствием работала под вашим началом. Я всегда говорю, что мы, женщины, не должны позволять нашим чувствам препятствовать благотворительности.

– Господи, нет! Я рада тому, что всем занимаетесь вы! – воскликнула загнанная в угол Салли. – Насколько смогу, я буду сотрудничать с вами. Я не хочу делать ничего, не относящегося к самим полетам.

В то время как Салли уступила напору леди Крамблс, стало слышно, как снаружи кто-то напевает. Распахнулась дверь, и появился Томми Вэйн. Он нес стакан пива и был одет в вишневую рубашку с расстегнутым воротником и темно-зеленые брюки с оранжевым ремнем.

– Привет, Салли! – выкрикнул он, сжимая что-то в руке. – Только посмотри, что я нашел в пиве! – затем, заметив громадных леди Крамблс и мистера Уолсингема, а также знакомую фигуру сэра Герберта Хэллэма, Томми принялся отступать, бормоча слова извинения.

Внимательно взглянувшая на него леди Крамблс вдруг воскликнула:

– Мой дорогой мистер Спайдер! Не ожидала вас здесь увидеть. Давно ли вы в Англии?

– Думаю, вы ошиблись! – испуганно ответил Томми Вэйн.

– Я никогда не забываю лиц, – уверенно заявила леди Крамблс. – Определенно, – несколько жалобно добавила она. – Мистер Спайдер, вы же не забыли меня? Разве вы не помните, как показывали мне Голливуд, когда Вероника Габбедж снималась в «Непокорна, но мила»?

– Силы небесные! Да вы одержимы! – вслух воскликнул Томми Вэйн. Он отступил и быстро закрыл за собой дверь.

– Ужасно невежливо! – вознегодовала леди Крамблс. – Я познакомилась с мистером Спайдером два года назад – во время поездки в Голливуд. Он участвовал в съемках «Непокорна, но мила» и, поскольку он был англичанином, ему поручили развлекать меня. Тогда он был так любезен, а теперь он кажется таким грубым. Не могу этого понять!

– Здесь наверняка какая-то ошибка, – едва сдержав улыбку, предположила Салли. – Его зовут Вэйн, Томас Вэйн, и я уверена, что он никогда не был за границей и определенно не участвовал в съемках фильма. Вы уверены, что его звали Спайдер?

– Возможно, это не тот же самый человек, – признала леди Крамблс, но, судя по тону ее голоса, она была уверена в обратном. – Что касается его фамилии – Спайдер, то, может, его зовут и по-другому. В студии все звали его Спайдер, и естественно, что я тоже звала его так, но это могло быть и прозвищем.

– У меня была обезьянка по кличке Спайдер, я привез ее из Сингапура, – вставил сэр Герберт. – Но бедная тварь отбросила коньки.

– При чем тут обезьянка? – спросила леди Крамблс. – Сэр Герберт, вы, и правда, говорите слишком причудливо!

– Сегодня мы сделали уже достаточно, – примирительно заметил Уолсингем, заметивший растущее раздражение Салли. – Может, назначим следующую встречу, скажем, на завтра? В полдень. Мисс Сакбот, вам это подходит?

– Вполне, – безропотно кивнула она. Как бы ей хотелось, чтобы Фэнис был жив. Он, наверное, смог бы справиться с леди Крамблс. Новый инструктор, Уинтерс, был слишком измотан пращами и стрелами предыдущих комитетов, которые он пережил. Так что Уинтерс не сможет оказать должное сопротивление. Если бы эта женщина не была сестрой Граннеджа, Салли послала бы ее к чертям. Еще она могла бы…

Исполнительный комитет удалился. Сэр Герберт ушел последним, подмигнув Салли и выразительно указав большим пальцем на леди Крамблс. Это немного подбодрило Салли.

Леди Крамблс остановилась на пути к машине – она заметила знакомую фигуру.

– Леди Лаура! – поприветствовала она. – Не ожидала тебя здесь увидеть! Но, конечно, ты же и сама летаешь!

– Привет! – громко поздоровалась леди Лаура. – Я не видела тебя с тех пор, как мы пересеклись в Голливуде.

– Так и есть, в Голливуде. Вот странно. Я только что вспоминала ту поездку. Помнишь мистера Спайдера, человека, который нам все показывал?

– Спайдера Хартигана? – рассмеялась леди Лаура. – На удивление юного англичанина?

– Да, того человека. Дорогуша, я только что встретила кого-то, очень похожего на него – он член клуба.

– А, Томми Вэйна, – ответила леди Лаура. – Они довольно похожи, я тоже это заметила. Хотя, думаю, он моложе. Кстати, что ты здесь делаешь? Полагаю, занимаешься благотворительным рэкетом? Сэра Герберта ты запросто так никуда бы не вытащила!

Хэллэм протестующе улыбнулся.

Энтузиазм леди Крамблс забил фонтаном – она умела включать эту эмоцию, словно поворачивая кран:

– Ты не слышала? Я организую в клубе шоу. Половина прибыли пойдет в клуб, а половина – моим эйри. Ну, как тебе идея?

– Ужасно! – холодно ответила леди Лаура. – Это значит, что по аэродрому будут бродить тысячи человек, полеты в тот день отменят, а в баре останется дюжина пьянчуг, и никто не будет знать, куда их выдворить. Знаю я эти шоу.

– Дорогуша, ты всегда так шутишь! – заявила леди Крамблс, не желая ссориться с леди Лаурой. – Конечно, ты не откажешься от участия в concours d'élégance?[11]11
  Дословно: конкурс элегантности (фр) – конкурс красоты среди транспортных средств. Восходит к Франции XVII века, когда аристократы выставляли напоказ свои конные экипажи.


[Закрыть]

– Нет. Даже если есть приличный приз. В последний раз я выигрывала в concours d'élégance на моторалли в помощь брайтонскому госпиталю. Предполагалось, что это серебряный кубок, но, принеся его домой, я обнаружила, что это всего лишь напыление.

– Это я предоставила награды для брайтонского ралли, – холодно заметила леди Крамблс. Хэллэм издал какое-то бульканье звук, но как только леди Крамблс посмотрела на него, он сделал вид, что кашляет.

– Мне так жаль! Это в самом деле ты? Как бестактно с моей стороны! – бездушно ответила леди Лаура. – Ну, в любом случае, пресса заметит это шоу, как бы оно не прошло. До скорого!

– Не пойму, что люди находят в этой девушке, – пожаловалась леди Крамблс. – Только посмотрите на нее! Тощая, как щепка, и совсем никаких манер. Не знаю, как ей удается водить и машину, и аэроплан, ведь Вэнгарды всегда были бедны, как церковные мыши. Наверное, было бы добрее вовсе не спрашивать.

После того, как исполнительный комитет удалился, мисс Сакбот грустно вышла на летное поле – провести занятие с епископом. Тот отважился обратить внимание на ее уныние.

– Я и в самом деле начинаю сомневаться, закончится ли черная полоса? – пояснила Салли. – Сначала бедняга Фэнис, теперь визит этой Крамблс. В клубе все идет наперекосяк, это правда. Я теряю контроль над ситуацией.

– Стойте, стойте. Вы же не можете винить себя в смерти Фэниса.

– Не могу? – Салли окинула епископа взглядом. – А инспектор Крейтон? Он зачастил приходить ко мне на работу, все задает и задает вопросы – это происходит слишком часто и явно не случайно.

Епископ слишком хорошо знал, что за всем этим стоит, и от этого разволновался.

– Мисс Сакбот, вы никак не можете помочь? Я хочу сказать, что вы должны понимать: все зашло слишком далеко, чтобы остановиться. Смерть Фэниса была загадочной, и полиция должна раскрыть эту загадку, чем бы это ни кончилось. Вы знаете действующих лиц этой драмы. Разве вы не можете вспомнить что-нибудь, что может пролить свет на это дело? Например, что-то из прежней жизни Фэниса?

– По правде, я едва ли осмелюсь, – честно призналась Салли. – В течение последних двух лет меня терзало ощущение, что на аэродроме происходит что-то странное. В первую очередь я заметила это из-за перемен в Фэнисе. Конечно, он всегда был скрытным, но в последние несколько месяцев перед его смертью это было слишком даже для него. Я знаю, его что-то сильно беспокоило. Что-то плохое, но дело не только в этом. У меня уже было странное чувство, что здесь происходит что-то таинственное. Знаете, когда входишь в помещение, люди в нем внезапно прекращают разговор, и думаешь: «Они говорили обо мне?». Что-то в этом духе. И странные маленькие происшествия, которые сами по себе ничего не значат, а вот все вместе… как-то они слишком часто происходили. Понимаете, до гибели Фэниса не приключалось ничего особенно выдающегося. И даже она на первый взгляд казалась несчастным случаем. Но когда вы присмотрелись к ней, она оказалась совсем не случайной, а чем-то ужасным. И с тех пор я задаюсь вопросом: а не стояло ли за теми другими мелкими происшествиями что-то ужасное? – Салли болезненно улыбнулась. – Ох, подозреваю, что все это выглядит небольшой истерикой. Не знаю, почему я обо всем этом рассказываю. Я немного в растрепанных чувствах, вот и все.

– У вас есть определенное подозрение… скажем прямо… против кого-то конкретного? – задумчиво спросил епископ.

– Я не доверяю Рэнделлу, – невесело кивнула Салли.

– Рэнделлу! – удивленно воскликнул епископ. Он никак не мог заподозрить этого веселого и прославленного летчика. – Из-за чего именно у вас появилось такое чувство? Он же определенно был дружен с Фэнисом? После происшествия он был очень расстроен. А затем, на дознании, он хорошо о нем отзывался.

– В том-то и дело! – воскликнула Салли. – Мои подозрения выглядят довольно глупо.

– Но у них же есть какое-то основание, – терпеливо предположил священник.

– Ну, не знаю. В конце концов, это не более, чем чувство. Но я уверена – у Фэниса и Рэнделла были общие дела. Они всегда странно перешептывались по углам, а при моем появлении они замолкали.

– Возможно… они пересказывали друг другу анекдоты, не предназначенные для женских ушей, – шутливо предположил епископ.

– Ну, это не про меня, – с презрением ответила Салли. – Нет, у них была какая-то махинация, и я уверена: Фэнису не нравился Рэнделл. Фактически, я пару раз слышала, что они явно ссорились. Иногда Фэнис смотрел на Рэнделла так, что я заподозрила… ну, не знаю! Сначала я думала, что это из-за женщины, но когда Джордж увлекся Лаурой, я поняла, что это не так: Рэнделл и Лаура не нравятся друг другу. Полагаю, они конкурируют, так как являются знаменитостями.

– Рэнделл, – пробормотал епископ. – Не могу себе представить, что между ними было. И все-таки в его характере есть черта, способная на странные поступки. Но убийство… Думаю, все это слишком расплывчато, чтобы сообщать об этом Крейтону.

– О, конечно, – согласилась с ним вновь оживившаяся Салли. – Все это звучит довольно глупо, если кто-либо произносит это вслух, не так ли? Я вижу, что Энди недовольно смотрит на нас. Двигатель работает, и мы зря расходуем топливо. Здесь слишком ухабисто для того, чтобы вы учились приземляться, так что займемся штопором.

– Вы и в самом деле думаете, что мне уже пора этому учиться? – нервно спросил епископ Мэрриотт.

– Конечно. Мне нужно что-то подобное, чтобы взбодриться, – когда они поднялись в воздух, в речи Салли появились инструкторские нотки, и она зазвучала в наушниках, словно глас бестелесного духа. – Теперь цель обучения в том, чтобы убедиться: вы знаете, как избежать трудностей, с которыми вы можете столкнуться в летном деле. Одна из таких трудностей заключается в том, что если во время штопора двигатель заглохнет, то самолет продолжит вращаться, и сейчас я научу вас, как остановить это вращение. Техническим языком штопор называется авторотацией. Вы готовы? Хвостовой слайс на две трети вперед. Правую ручку управления вперед. Полный газ. Теперь она ваша. Тпру! Держите нос подальше от земли. Пока не набирайте высоту. Сейчас. Поднимаемся на скорости пятьдесят пять миль в час. Теперь немного вперед – как для разворота. Ох, епископ, где ваш штурвал? Вместе выходим из разворота. Отлично. Очень аккуратно. Снова набираем высоту.

Епископ сурово и непреклонно набирал высоту, поднимаясь сквозь ворсистые облака. Выше и выше, пока аэродром внизу не стал походить на квадратик в узоре стеганого одеяла. Выше и выше. «Вот, как должна была выглядеть земля, когда Фэнис отправился на встречу смерти», – беспокойно подумал епископ. Было ли это сознательное решение, или кто-то как-то это подстроил?

А Салли все еще говорила. Голос в наушниках снова увещевал епископа.

– Помните, что вы вращаетесь в штопоре вместе с штурвалом. Сначала нужно сваливание, а также необычно использовать штурвал, особенно на аппарате вроде этого. Наблюдайте за мной. Чтобы войти в штопор, я заглушу двигатель и поверну штурвал до отказа. Чтобы остановить вращение, я должна сдвинуть ручку управления немного вперед, а затем свернуть штурвал в противоположную сторону, чтобы остановить вращение, и снова поставить штурвал в нейтральное положение, как только самолет выйдет из штопора. Хорошо. Получилось!

Рев двигателя резко замолк. Епископ отпустил штурвал. В убийственной тишине нос аэроплана взмыл над горизонтом. Вверх, вверх. Смолк шум ветра. Тишина была по-настоящему пугающей. Конечно, так не могло продолжаться.

Щелк! Словно ужасный прыжок бешеной лошади, и самолет обвалился, падая вниз – будто выстрел пронзил сердце. И словно в ужасе от этого безумного падения, мироздание головокружительно завращалось вокруг носа епископа: и поля, и вся земная твердь завращались, словно огромное колесо; горизонт превратился в обод колеса, а дороги – в спицы, и все это крутилось в безумном танце. Епископ ухватился за кромку открытой кабины. Несмотря на безудержное пикирование, ветер по-прежнему шуршал в проводах, словно они планировали к земле аки «кленовый вертолетик».

– Самолет в штопоре, – невероятно спокойным голосом объявила Салли. – Обратите внимание: мы все еще пикируем, скорость полета всего сорок пять миль в час, а двигатель заглушен. Теперь я выйду из штопора. Ручку управления я перевожу вперед и отклоняю штурвал в обратном направлении.

Чертово колесо земли приостановилось, а затем и вовсе прекратило вращение. Шорох в проводах усилился до свиста. Нос самолета выровнялся по уровню горизонта. Теперь они летели на одной высоте.

– Теперь вы, – распорядилась Салли. – Делайте то же самое.

Епископ вздрогнул, но голос инструктора был неумолим.

– Ручку управления назад. Давайте, не бойтесь, ну же! Давите педаль! Активней! Теперь хорошо.

Снова ужасный щелчок. И снова мир завращался в чертовом колесе.

– Штурвал в обратном направлении. Решительнее! Ручку управления вперед.

Огромное колесо остановилось. Шум ветра в проводах перешел на крик.

– Эй, у вас не одноместный истребитель! – выкрикнула Салли. – Вы слишком далеко задвинули ручку управления. Вау, сейчас мы делам сто тридцать миль в час! Помедленнее. Мягко снизьте скорость. Централизуйте штурвал. Вы это сделали. А теперь еще раз.

– Только не это! – пробормотал епископ.

– Снова! – твердо приказала Салли. – На этот раз не выходите из штопора так быстро.

Снова чертово колесо. В этот раз епископ смотрел внутрь кабины…

– Намного лучше! Теперь в штопор войду я, а вы – выйдите из него.

Епископ покорно повиновался. Но когда они снова ровно летели, он твердо сказал в переговорную трубку:

– Это последний штопор. Я совсем измотаюсь, если мы снова закрутимся.

– Ну, хорошо, – несколько разочарованно ответила Салли. – Вы видите аэродром вон там, чуть справа от вас? Если вы будете планировать к нему с нашей высоты, то пролетите над ним, так что приближайтесь к аэродрому, петляя, но держа его в поле зрения. Помните: скорость планирования – пятьдесят пять миль в час. Не больше и не меньше. Ведите!

Епископ, все еще немного дрожа, спускался к земле, в то время как указатель скорости колебался между 50 и 70 милями в час. В двух или трех сотнях футов до аэродрома Салли воскликнула:

– Исполнительный комитет направляется к машине леди Крамблс! Я узна́ю фигуру этой женщины и с десяти тысяч футов. Сейчас я возьму управление на себя. Я собираюсь задать ей жару! Вы в игре?

– Конечно, – согласился епископ, он не подозревал, в чем заключается процесс «задавания жару».

Но вскоре он узнал. Нос аэроплана накренился вниз, а стрелка указателя скорости приблизилась к 140 милям в час. Они пикировали прямо на троицу, которая пока что и не подозревала о приближающемся аэроплане. Затем, когда они приблизились, священник увидел розовые лица потрясенных людей. Леди Крамблс пустилась бежать первой, переваливаясь с ноги на ногу. За ней следовал Уолсингем. Сэр Герберт Хэллэм был знаком с процессом «задавания жару» – он стоял на месте и махал рукой.

Епископ ухватился за собственное кресло. Они наверняка рухнут на землю! Его нутро перевернулось, когда аэроплан встал на хвост, затем повернулся, и оба крыла встали вертикально, а затем самолет повернулся вокруг своей оси – епископ впервые понял, на что похож высокоскоростной маневр. Затем нос аэроплана снова опустился. Леди Крамблс и ее спутник уже испарились.

Епископ провел посадку самолета, и она получилось у него очень неровной, но, как ни странно, Салли приняла вину на себя.

Находившийся на аэродроме Томми Вэйн бросил на них укоризненный взгляд.

– И это были наша управляющая и епископ! И такие дурные манеры! Кажется, я припоминаю «Руководство пилота» нашего клуба – оно строго предостерегает от низких полетов и подписано самой управляющей. Да и в устной форме она неоднократно наставляла начинающих авиаторов. Я в шоке. По-настоящему в шоке.

– Черт, – смутилась Салли. – Это же была леди Крамблс! Она того заслужила!

– Это та сумасшедшая старая матрона, которая была в вашем кабинете, когда я заглянул туда? – взволнованно спросил Томми.

– Да, это она.

– Верно! Это все объясняет! Она страдает от подавленного влечения, не так ли? Она приставала ко мне!

– Ты льстишь себе, Томми. Ты просто напомнил ей кого-то знакомого. Какого-то Спайдера.

– Я себя очень необычно чувствую, – прервал их епископ. – Хотя мое тело явно неподвижно, кажется, что все внутренности все еще вращаются.

– Бренди, – посоветовал Томми Вэйн. – Я знаю это чувство.

– Наверное, выпью, – ответил священник. – Я не часто прикасаюсь к спиртному, но сейчас мне определенно нужно что-то такое.