Текст книги "Гибель пилота"

Автор книги: Кристофер Сент-Джон Спригг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Ну, если так… но у вас все равно не было причины подозревать меня. Я – американский судья, сюда я приехал в отпуск, и если со мной что-то не в порядке, то это из-за избытка простодушия. Я связался с неким стариком, который называет себя епископом, но оказался всего лишь жуликом. Если бы не…

В этот момент взгляд судьи упал на Вэйна, который отвернулся в сторону выхода и смотрел на двери, охраняемые полицейским. К его несчастью, хоть он и отвернулся, но его шарф был довольно приметным, так что судья подошел к нему.

– О, Хартиган, не ожидал здесь тебя увидеть! Можешь объяснить этим буга… то есть этим джентльменам насчет епископа? И как он только меня обвел! Мое лицо покраснело?

Брей и Крейтон разом заговорили:

– Как, вы знакомы с Хартиганом? – спросили они.

– Да, – ответил американец. – Я живу неподалеку от Лос-Анджелеса, и я знал Хартигана, когда тот был в Голливуде. Он был довольно популярным молодым человеком и был довольно дружен с моей женой… хотя по неизвестной мне причине он так внезапно нас покинул. Я слышал лишь глупые сплетни об этом, но я в них не верю. Думаю, он разбогател, хотя я никогда не слышал, чтобы каскадеры зарабатывали очень много. Хотя, возможно, он не мог оставаться в профессии после того, как женился.

– Чем именно он занимался? – спросил Брей. Его интерес угас после того, как он узнал, почему судья узнал их пленника.

– Он был дублером, – пояснил судья. – Подменял звезд, когда было нужно сделать что-то сложное или опасное. Мальчишка, но все же… Спайдер был велик! Вы видели «Пташек из ада»? Этот фильм вышел четыре года назад.

– Да, – кивнул Брей.

– Ну, разве это не здорово! – воскликнул судья. – То крушение! Эпизод, в котором летчик-герой подымается на высоту в десять тысяч футов и входит в штопор, и вы видите, как он падает? Это не выглядело монтажом, оно им и не было! Этот паренек сделал это, и все прошло безупречно! Да-да!

– Какое все это имеет отношение к тому, что вы со мной знакомы? – возмутился Вэйн. – Я не хочу, чтобы вы расписывали мое прошлое, словно рекламируя меня. Иннес, чертов вы дурак!

– Ну, если ты так считаешь… – судья покраснел от негодования. Он схватил свою шляпу и направился к выходу. – Кто бы подумал, что этот паренек проводил в моем доме недели и называл мою жену «мамашей»? Томми, все в порядке, я понимаю намеки!

Двое полицейских переглянулись. Крейтон кивнул.

– Сэр, пожалуйста, еще немного задержитесь, – попросил Брей. – Это важнее, чем вы думаете. Насколько я понял, этот Хартиган, будучи каскадером, на самом деле разбил аэроплан, и это было настоящее крушение, а не видеомонтаж?

– Конечно! Начальник, разве вы не знаете, что толпы каскадеров проделывают такое для съемок? Приезжайте в Голливуд, и я покажу вам. Все эти самолеты, входящие штопором в землю, вполне реальны. Просто они умеют принять всю силу удара на кончик крыла, и это спасает трюкачей от травм. Иногда они испытывают боль, но за это им платят. Вы должны почитать книгу Дика Грэйса.[31]31
  Американский пилот-каскадер, специализировавшийся на крушениях в кинофильмах. Написал несколько книг.


[Закрыть] Вот это парень! Спайдер, он бы и тебя обошел. Я видел, как он положил на землю платок, а затем грохнулся оземь и протянул руку за платком, достав его из кабины, вися при этом вниз головой в обломках аэроплана! Если ему заплатят за это, Грэйс разобьет самолет всего в десяти футах от камеры! Спайдер, ваш штопор в «Пташках из ада» тоже по-настоящему приводил в трепет! Сам Грэйс не мог бы провести его лучше!

– Чертов старый болтун! – злобно воскликнул Вэйн, побледнев от гнева. – Вы понимаете, что я под арестом? – его голос дрожал от ярости. – Черт побери, зачем вы только явились в Англию, старая деревенщина!

Взгляд судьи смягчился, как только он увидел страдание на лице юноши. Судья положил руку ему на плечо.

– Почему ты не рассказал, что попал в неприятности, сынок? – спросил он. – Я бы помог тебе, ты ведь знаешь это, не так ли? Джентльмены, в чем дело?

– В контрабанде наркотиков, – коротко ответил Крейтон. – У нас есть его признание.

– Ой, это плохо, – судья взглянул на Вэйна. – Так те сплетни, что я слышал о тебе, все-таки оказались правдой?

– Совершенно точно, – кивнул Вэйн. – Дядя Сэм попросил меня покинуть его страну как можно быстрее.

– Мэгги так огорчилась, услышав об этом, сынок, – расстроенно заметил судья. – Она много думала о тебе. Мне жаль, если я задел тебя за живое. Но смотри, не бойся отвечать мне. Тебе нужен хороший адвокат, раз уж ты попал в эту передрягу? Сможешь его себе позволить? Услышав о твоих проблемах, Мэгги тут же спросит меня, помог ли я тебе. Ты же знаешь, как она к этому отнесется, а мне придется поплатиться жизнью, если я не смогу ей ответить.

– Я в полном порядке, спасибо, – холодно заявил Вэйн. – Наверное, после кризиса я стал намного богаче вас.

– Тебе горько, сынок, но я понимаю, – улыбнулся судья. – Запишите мое имя на случай, если я понадоблюсь? – спросил он у Крейтона. – Я бы хотел дать показания в защиту этого молодого человека. О его репутации и так далее.

Пока судья говорил с Вэйном, Брей что-то тихо обсуждал с Крейтоном. Похоже, теперь он принял решение.

– Судья, подождете немного здесь? Я хотел бы, чтобы вы кое-что услышали; вероятно, вы сможете помочь нам.

После Брей обратился к арестованному:

– Вэйн или Хартиган, я собираюсь реконструировать преступление, используя ваши показания, которые, как я считаю, вы исказили.

Детектив заглянул в свои заметки и сжал губы, словно увидел в них что-то, что убедило его. – Вы заявили, что Фэнис застрелился, совершив самоубийство. Конечно, мы и сами пришли к этой версии, но захотели пересмотреть ее после убийства Несса. Вэйн, Несса вы не убивали. Мы признаем ваше алиби. Но я думаю, что вы знаете, кто его убил, и я думаю, что это был Шеф.

– Возможно! – пожал плечами Вэйн. – Допустим, так и было. И что с того?

– Это приводит меня к выводу, что первый инцидент также был убийством. Я должен признать: у вас есть своеобразное алиби, и, честно говоря, если Фэнис был убит, то я не представляю, как доказать, что его убили вы или Шеф.

– И в самом деле! – насмешливо воскликнул Вэйн. – Может, основываясь на материалах дела, вы вообще не сможете придумать, как он мог быть убит.

– Это я и собираюсь сделать. Судья невольно предоставил мне недостающее звено, из-за отсутствия которого я не мог понять цепь событий. Мы знаем, что самолет потерпел крушение; также мы знаем, что Фэнис был застрелен за минуту или две до того, как разбил голову о панель. Моя теория объясняет, как все это можно согласовать с убийством. Я считаю, что Фэнис был застрелен не позже, чем накануне крушения. Я не думаю, что это вы застрелили его – у вас есть алиби на большую часть того дня. Но вы могли бы сделать это. Суть в том, что как бы ни было сложно поверить в это, но Фэнис был застрелен за день до крушения. Это единственное объяснение того факта, который не вписывался ни в какие другие теории, так что нам приходилось либо игнорировать его, либо выдвигать новые версии.

– Полагаю, речь идет о rigor? – вставил Крейтон.

– Да, rigor! Окоченения не было ни когда епископ сидел у тела, ни когда врач осматривал его. Обнаружив пулевое ранение в голове, мы посчитали, что rigor отсутствует из-за того, что Фэнис был застрелен после крушения – за несколько минут до того, как епископ осмотрел тело, и окоченение не успело наступить даже к тому моменту, когда на место трагедии прибыл врач. А когда мы вернулись к теории о том, что Фэнис совершил самоубийство и застрелился перед крушением, rigor стал камнем преткновения. По всем физиологическим законам у обычного человека, которым был Фэнис, окоченение должно было начаться в то время, когда возле него сидел епископ, а к тому времени, когда прибыл врач, оно должно было развиться в полной мере. Но этого не произошло.

– Да, Бастейбл был совершенно уверен в этом, – кивнул Крейтон.

– Этому есть только одно объяснение: Фэнис был убит до крушения, задолго до крушения – предыдущим вечером. Почему? Потому что ранение говорит о том, что он был убит задолго до того, как окоченение успело и наступить, и пройти. Вспомните первое предположение Бастейбла: он считал, что к тому времени, как он увидел тело, окоченение уже окончилось. Но показания епископа заставили его думать, что окоченение еще не наступило. На самом же деле оно и наступило, и окончилось в самые естественные сроки. Это значит, что Фэнис не был убит в крушении, а, зная о том, что rigor mortis проходит за сутки, можно предположить, что Фэнис был убит предыдущим днем.

– О! Ну, конечно! – воскликнул Крейтон.

– Теперь вы понимаете мою точку зрения? – триумфально спросил Брей. – Как бы ни объяснялось отсутствие окоченения, оно было несовместимо с версией о суициде Фэниса. Окоченение не наступило к тому времени, когда Фэниса осмотрел врач, и сначала мы подумали, что он был убит после крушения. Но, согласно заключению медиков, Фэнис не был застрелен после крушения.

С другой стороны, если rigor успел как начаться, так и окончиться, то Фэнис был убит за какое-то время до крушения. Но это также расходится с данными медиков – ведь, судя по ним, он был застрелен за минуту-другую до удара головой о приборную панель. Как ни объясняй отсутствие окоченения, получается нелогично. И все же я не мог поверить в версию о суициде. Доктор Бастейбл должен был установить время смерти, но для этого ему было нужно провести внимательный осмотр тела. Но он прибыл на место слишком поздно, и уже нельзя было выяснить точное время смерти. Лишь приблизительное. К несчастью, он принял на веру рассказ о крушении – это было вполне естественно. Так что он лишь удостоверился, что искра жизни покинула тело.

Я придумывал всевозможные теории, но ни одна из них не подходила. Судья Иннес предоставил единственно возможное объяснение. Фэниса не было в том аэроплане!

– Что? – удивленно воскликнул Крейтон.

Вэйн молчал. Он смотрел на сыщиков с холодной улыбкой.

– Фэнис был застрелен накануне, – спокойно продолжил Брей, – и почти сразу после этого получил удар по голове неким орудием – чтобы симулировать удар о приборную панель. Этот удар скрыл и пулевое ранение, но, на случай обнаружения пули, преступник выбросил пистолет на аэродроме – чтобы все можно было принять за самоубийство.

– Зачем вообще было стрелять в него? Почему не убить его сразу ударом по голове? – удивился Крейтон.

– Потому что не так-то легко подойти к сильному мужчине и уложить его одним фатальным ударом в висок, да так, чтобы удар выглядел естественной раной, полученной при крушении. Обычную дубинку для этого нельзя использовать – рана получится явно не той формы. К тому же Шеф мог быть невысоким человеком и не особо искусным, если надо применить грубую силу. Нет, выстрел вполне объясним.

– Но я все еще не понимаю, каким образом тело извлекли из-под обломков, если на самом деле Фэнис был убит накануне? – задумался Крейтон.

– А я уже понимаю, – ответил Брей. – Вэйн взлетел на клубном самолете, вошел в штопор и врезался в землю так, чтобы его было незаметно с аэродрома. Будучи обывателем, я ошибался, так как не знал, что опытный пилот может намеренно разбить аэроплан и сохранить свою жизнь.

– Теперь я понимаю, что это согласуется с полученными на дознании показаниями технического эксперта из министерства авиации, – вставил Крейтон. – Он сказал, что вся сила удара пришлась на конец крыла, и его удивила гибель пилота.

– Точно, – ответил Брей. – Кажется, что Хартиган притворялся самым бестолковым учеником, в то же самое время являясь пилотом, завоевавшим себе репутацию в Голливуде, проделывая подобные трюки. Не так ли, судья?

Судья Иннес молча кивнул.

– По-видимому, Фэнис заподозрил, что Вэйн является лучшим пилотом, чем хочет казаться, – предположил Крейтон. – Я припоминаю, как епископ рассказывал о небольшом инциденте, когда Фэнис вошел в штопор, а Вэйн самостоятельно вышел из него. Это может все объяснять. А Уинтерс всегда говорил мне, что Вэйн преувеличивает свои страхи летать. «Рисуется», – по словам Уинтерса.

– Хорошо, – продолжил Брей. – Вэйн благополучно разбил самолет…

– Не вполне благополучно, – перебил его Крейтон. – Теперь я помню, что на дознании кто-то из свидетелей сказал о том, что Вэйн повредил себе руку. Предполагалось, что это произошло, пока Вэйн вытаскивал пилота. На самом же деле это, скорее всего, случилось во время аварии.

– Хорошо, – кивнул Брей. – Сразу же после аварии Несс выскочил из ангара на спасательной машине. На самом деле он ждал инцидента, сидя за рулем и с заведенным мотором.

– Да, – заметил Крейтон, – на дознании он объяснил свое проворство тем, что он как раз ремонтировал двигатель, так что в нужное время он оказался заведенным.

– Он выехал из гаража на полной скорости, а за его спиной скрывалась фигура, которую было едва видно, так как ее скрывало водительское сиденье. На фигуре был летный шлем и цветастый шарф, из-за чего мы приняли ее за эксцентричного Томми Вэйна. Но это был не Томми Вэйн – это был труп Фэниса.

Крейтон негромко присвистнул от удивления. Судья казался уставшим и постаревшим. Томми Вэйн все еще улыбался.

– Оставшаяся часть проста, – продолжил Брей. – Тело Фэниса опустили на землю, а Вэйн надел шлем и шарф. Панель управления, конечно, заранее испачкали кровью и волосами с головы Фэниса и, вероятно, слегка помяли, чтобы создать видимость смертельного удара при аварии. Ремень безопасности порвался, когда Вэйн вызвал крушение, таким образом была создана идеальная видимость к тому времени, когда прибыл Рэнделл, а вслед за ним епископ, мисс Сакбот и леди Лаура.

Был лишь один недостаток. Епископ Кутамандры обладал некоторыми медицинскими познаниями, и он же сидел у тела в то время, когда должно было начаться трупное окоченение, но оно не началось. Это можно было объяснить тем, что rigor по каким-то причинам наступил после обычного срока, но когда он заговорил об этом с доктором, оказалось, что тот также не нашел признаков окоченения и заключил, что оно уже окончилось. Этот недостаток разрушил всю схему, так как из-за него началось расследование. Крейтон начал рассматривать прошлое Фэниса и обнаружил письмо от химика, которое дало нам ниточку, с которой размотался весь клубок.

– Это все? – с насмешкой спросил Вэйн. – Выяснили, кто Шеф? И поскольку вы совершенно уверены, что это Шеф убил Фэниса, я поздравляю вас: вы остаетесь все так же далеки от раскрытия убийства!

– Если бы не убийство Несса, я должен был решить, что Шеф является плодом вашего воображения. Но Несс был убит. А вас там не было. И я думаю, что убийца Несса убил и Фэниса. Признаю: я все еще далек от того, чтобы определить личность Шефа, и надеюсь найти его при помощи конфискованных бумаг. – Брей взглянул на судью Иннеса. – Поможете нам? Вы знаете какого-нибудь лос-анджелесского преступника, связанного с Хартиганом?

Судья и Вэйн переглянулись.

– Я не знаю никакого лос-анджелесского преступника, с которым был бы связан Хартиган, – медленно ответил Иннес. – И, кажется, я уже и так достаточно навредил парнишке, которого мы с женой так любили. – Он мягко взглянул на юношу.

Рот Вэйна дернулся, но он ничего не сказал и опустил глаза.

В дверь постучали. Вошел Мургатройд с телеграммой.

– Для вас, сэр, – сказал он, вручив ее инспектору Брею.

Тот раскрыл ее и чертыхнулся.

– Улизнул главарь немецкой организации, граф фон Фаренберг! По-видимому, он был на аэродроме и сбежал, воспользовавшись скоростным самолетом. Черт, они должны были догадаться, что, будучи военным летчиком, он попытается сбежать по воздуху!

Брей беспокойно забарабанил пальцами по столу.

– Они говорят, что самолет направился в нашу сторону и, возможно, успел предупредить здешнюю организацию, поскольку немцы начали операцию немного раньше назначенного часа.

– Может быть, это тот немецкий пилот, что летел к нашему аэродрому и выстрелил сигнальной ракетой перед нашим прибытием? – предположил Крейтон. – Мне рассказали об этом в контрольном тенте. Их это обеспокоило.

– Ничего себе! Конечно! – воскликнул Брей. – Но мы вовремя успели. Или? Крейтон, вы думаете, он прилетел чтобы предупредить Шефа?

– Черт возьми! Теперь Шеф улизнул из наших рук!

Двое сыщиков уставились друг на друга в немом оцепенении.

– Это не имеет никакого значения, ведь мы все еще не знаем, кто такой Шеф, – философски заметил Брей. – Мургатройд, все в порядке. Ответа не будет.

Мургатройд беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Тут вот еще что, сэр. Мисс Сакбот очень беспокоится из-за записки, которую ей оставила леди Лаура; ее может попросить знакомый леди Лауры. Мисс Сакбот просит, чтобы вы позаботились об этом, ведь ей самой нужно будет отправиться в участок. Она говорит, что все ее друзья арестованы, и все из-за вас. – Мургатройд протянул Крейтону оранжевый конверт.

– За кого она меня принимает? – буркнул полицейский. – К тому же здесь не указано имя получателя. Как я узнаю, кому его отдать?

– Мисс Сакбот сама не знает, сэр, – улыбнулся Мургатройд. – Но я так понимаю, что это некий «кавалер» леди Лауры, если я могу так выразиться, сэр.

Вэйн нескладно рассмеялся.

Увидев конверт, Брей громко выдохнул.

– Крейтон, скорее, что в нем?

С несдерживаемым волнением он выхватил из рук Крейтона конверт и разорвал его. Он вынул записку, но прежде, чем прочесть ее, посмотрел бумагу на свет. Затем он перешел к ее содержанию.

Крейтон был удивлен выражению лица Брея. Наконец, детектив протянул Крейтону лист оранжевой бумаги.

– Написано на специальной «гангстерской» бумаге, – с деланным спокойствием заметил Брей. – Прочтите.

Уважаемые инспектора (говорилось в письме),

Я оставляю вам это письмо через Салли, зная, что раньше или позже вы заподозрите меня, и оно попадет вам в руки. Салли, конечно, ничего об этом не знает.

Пожалуйста, простите мне театральность этого последнего жеста. Понимаете, он – последний, а человек может пожелать сделать последний момент своей жизни более драматичным. Не знаю, как вы нашли недостаток в нашей организации. Я предпочла бы не знать этого, чтобы не снизить мнение о себе! К счастью, граф фон Фаренберг, джентльмен даже в беде – он смог добраться сюда, чтобы предупредить меня. Какое-то время я рассматривала мысль о борьбе до конца. В конце концов, вы мало что можете предъявить мне, а документы, которые вы, вне сомнения, конфискуете, не принесут никакой пользы. Но все же есть что-то унизительное в том, чтобы преследоваться по закону и уходить от сторожевых псов в публичном суде, не так ли? Инспектор Брей, вы поймете, даже если инспектор Крейтон не поймет этого! Так вот вам:

Я, и только я застрелила Фэниса, убила Несса и придумала схему крушения Фэниса (а этим уже можно гордиться). Тем, что получилось с Несом, я не горжусь, так вышло из-за спешки. Я не знаю, сколько выболтал этот крысеныш. Версия убийства, когда я обвинила в нем миссис Энжевен, была одним из моих первоначальных планов убийства, но я отвергла ее как слишком рискованную.

Дорогие инспектора, я значительно облегчила вашу работу, так не сделаете ли кое-что для меня? Отпустите моего мужа, Томми. Он лишь делал то, что я распланировала. Передайте ему записку, прилагаемую к этому письму.

Лаура Вэнгард

(«Шеф»)

Теперь инспектор обратил внимание на маленький листок бумаги, вывалившийся из конверта. Он взял его со стола, прочел надпись и после короткого колебания, не разворачивая, протянул его Вэйну. Тот взглядом поблагодарил его.

Вэйн прочел письмо. Теперь он выглядел так, словно вот-вот заплачет, и его всегда мальчишеское лицо казалось совсем детским. Но в следующий момент он горько улыбнулся, и смятая записка выпала из его пальцев на пол. Немного позже судья подобрал измятый лист бумаги. Заглянув в него, судья покачал головой и осторожно спрятал записку в нагрудный карман.

В ней говорилось:

Прощай. Желаю удачи.

Лаура

Это нежное и прощальное послание от одного из самых жестоких убийц, каких он только знал, судья добавил в свою коллекцию психологических загадок. Они часто встречались в его жизни, которая научила его многому, при этом не затронув его простоты, в которой мудрость совмещалась с детскостью.

– Вы знали, что они женаты? – спросил у судьи Брей после того, как Крейтон закончил читать письмо леди Лауры.

– Да. Они поженились в моем доме. Последние несколько минут были словно дурной сон: сидеть здесь и постепенно узнавать, во что вляпался Хартиган, и что натворила его жена. В Голливуде они пришли ко мне с просьбой поженить их и держать это в тайне. Я так и сделал. Родители леди Лауры были вполне уважаемы, и я никогда больше не задумывался об этом. Я бы сказал, что Мэгги невзлюбила леди Лауру с того момента, когда впервые встретилась с ней. «Безжалостная женщина. Может, она и любит Спайдера, но это не помешает ей погубить его, – сказала она. – Можешь смеяться, Сайлас, но она из тех, кто губит мужчин – она безжалостна, холодна и умнее, чем ты думаешь».

– Замолкни! – внезапно взорвался Вэйн. Самообладание покинуло его. – Думаешь, мне наплевать, какого ты мнения о Лауре, вшивый маленький дурень? Она была самой великой женщиной, которую я только знал, по-настоящему великой, а ты говоришь о ней, как если бы она была карманником! Ох, не смотрите так на меня. Разве вы не понимаете, что она ушла; возможно, она смело летит через море, возможно, прямо в склон холма. Возможно, она уже разбилась и мертва! – внезапно юноша замолчал и уткнулся лицом в руки. – Черт вас побери!

Наступила тишина. Иннес подался вперед, словно хотел похлопать молодого человека по плечу, но потом передумал. Тишину разрушало рокотание голоса сэра Герберта Хэллэма, доносившееся из динамиков за открытым окном. Все обратили внимание на его слова:

– Леди и джентльмены, шоу заканчивается. Я уверен: вы согласитесь с тем, что это было одним из лучших, самых интересных и поучительных представлений, которые вы только видели. Также я уверен, что вы уйдете с осознанием того, насколько замечательна авиация, и ее влияние на повседневную жизнь. Я верю, что вскоре наступит тот день, когда все мы будем перелетать через Атлантику со скоростью четыреста миль в час, а также взмывать ввысь и приземляться в наших садах на собственных мини-аэропланах. Это показывает нам, насколько замечательна авиация, и я уверен: все вы, видевшие это шоу, согласитесь со мной.

Возможно, вас озадачил небольшой инцидент с участием полиции, и я рад заверить вас: все благополучно завершилось, и уже завтра вы прочтете об этом в газетах. Это лишний раз показывает, что авиация сильно влияет на нашу повседневную жизнь! Я уверен, прежде, чем разойтись, вы бы хотели услышать, как я выражу благодарность за работу, проделанную пилотами, а также волонтерами и, в первую очередь, графине Крамблс, которая была организатором этого действа и председателем исполнительного комитета, а также ее эйри, благослови их Бог до конца их дней. Спасибо и вам, леди и джентльмены, за поддержку, и до свидания. Джордж, поставь пластинку, пока я пойду и промочу горло…

Музыка вызвала буйное веселье, и толпа с шумом и грохотом направилась к выходу, словно стадо овец из загона. Завелись моторы машин, уставшие дети начали хныкать, и раздались пожелания доброй ночи. Солнце близилось к закату, и с аэродрома один за другим поднимались самолеты, спешившие вернуться в ангары прежде, чем наступит тьма.

Молчание нарушил Вэйн. Он встал со стула и выглянул в окно – на аэродром.

– Ну и ну! – воскликнул он. – «Дрэгон» Лауры все еще здесь!

Он открыл окно, и полицейский тут же подскочил к нему и схватил его за руку, но оказалось, что Вэйн собирался лишь заговорить с Салли Сакбот, которая проходила мимо в сопровождении эскорта полиции.

– Где леди Лаура? – выкрикнул Вэйн. – Почему она не взяла свой самолет?

– Она оставила его Уинтерсу, – ответила Салли. – Сама она взяла клубную «Бабочку», чтобы на ней вернуться в Горинг.

– Какая ирония! – пробормотал ошеломленный Вэйн.

– Почему? Что случилось? – спросил Брей.

– Случилось! – тупо повторил Вэйн. – В этом аэроплане Лаура собирается убить себя, а я опоил епископа и запихнул его в тот же самолет! Чертовски забавно, – добавил он, нарушив наступившую тишину. – Наш дорогой епископ удостоился чести умереть вместе с моей женой, тогда как я остался за бортом. Вот конфуз, не так ли?