Текст книги "Вампиры. A Love Story"

Автор книги: Кристофер Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Эбби упирается кулачками в хилую Джаредову грудь.

– Ты видел? Видел?

– Что я должен был видеть? Совсем куку?

– У него клыки.

– И у меня клыки. – Джаред достает из кармана парочку сверкающих вампирских клыков, по качеству не уступающих зубным протезам, – у всех клыки.

– Но у него они выросли прямо на глазах! Сама видела. Пошли. – Эбби хватает Джареда Белого Волка за зубчатые лацканы и тащит за собой.

– Хочу согреться перед клубом.

– Только леденцов купим. Косяки совсем высушили глотку.

– Побыстрее. – Пряжки на туфлях Эбби так и звенят, когда она волочит Джареда через отделы губной помады и средств по уходу за волосами.

А то ведь положит глаз на что-нибудь и застрянет.

– Ладно, – бурчит Джаред.

– Только отыщи мне какого-нибудь умника-разумника. Ты ведь не хочешь отирать мне слезы всю ночь?

– Попробуй черную помаду, – советует Томми, когда они с Джоди подходят к дому, нагруженные покупками.

Из головы у него не идет встреча в аптеке. Он ведь неплохо знает поэзию Романтизма. И вот, пригодилось. Впервые после школы. Одно время Томми изображал из себя романтического героя и вынашивал мрачные строфы. Крепко сжатые зубы очень шли к образу. Только захолустью всякие красоты ни к чему.

«Перестань наконец скрипеть зубами, – бывало, кричала мать, и рифмы моментально вылетали из головы. – А то они у тебя сотрутся, и будешь с искусственной челюстью, как тетя Эстер».

Томми куда больше волновала борода тети Эстер, он сам бы не отказался от такой. Вот здорово бы было: глядеть вдаль и печально поглаживать бородку!

– Вот-вот, – отвечает Джоди.

– Всем надо продемонстрировать, что я бессмертная и сосу кровь.

– Откуда этот сарказм?

– Это радость.

– Ну-ну.

– А вот люди не обрадуются, когда узнают, что мы вампиры, на хрена тебе надо было показывать клыки в аптеке?

Томми едва не роняет покупки на землю. За весь вечер она слова ему насчет этого не сказала. Он уж надеялся, не заметила.

– Это вышло случайно.

– Ты назвал эту девчонку «миледи».

– Она была так поражена, что я знаю Байрона.

– А насчет Байрона какого фига выеживался?

– Ничего подобного.

– Знаток хренов. – Джоди останавливается у надежно закрытой двери и роется в карманах куртки в поисках ключа.

Томми топчется рядом.

– Я ведь еще новичок. По-моему, у меня все получается. Моя смертельная бледность произвела впечатление на дамочку из пункта обмена. – Томми достает из сумки парочку стерильно упакованных шприцов.

– Поздравляю. Теперь ты ВИЧ-положительный наркоман…

– Просто шикарно. – Томми приклеивает на лицо улыбку дорогой проститутки мужского пола. Итальянца, пожалуй.

– …который выделывается на людях, – заканчивает Джоди.

«Черт, улыбочка-то не действует».

– Перестань, я же новичок. Без клыков у меня губы не смыкаются как надо.

Джоди поворачивает ключ и распахивает дверь.

На ступеньках лестницы возлежит Уильям с котом на груди. Оба спят.

– Видишь, сработало, я же говорил, – радуется Томми.

Джоди входит и закрывает за собой дверь.

– Ты первый.

Через пятнадцать минут, когда наполненные кровью шприцы лежат в холодильнике, Томми говорит:

– Все-таки здорово быть вампиром.

Вонь вонью, но когда Томми вонзил клыки в Уильяма, ему было никак не отделаться от ощущения, что еще чуть-чуть – и он сменит ориентацию. Однако стоило протереть шею жертвы ваткой со спиртом (предусмотрительно приобретенными в аптеке) и вспомнить, что самые культурные вампиры – бисексуалы, как сознание захлестнула жажда крови и все сомнения показались чепухой.

Сейчас у Томми на душе полегче – вопрос пропитания на какое-то время решен. Если только кореша из магазина не грохнут их в ближайшие несколько дней, можно будет сполна вкусить удовольствий вампирской жизни.

Насупившись, Томми говорит Джоди:

– Все-таки у меня совесть неспокойна. Расправились с несчастным бездомным алкоголиком.

– Можем попробовать поохотиться на людей. Укокошим парочку-другую, – весело отвечает Джоди.

В уголке рта у нее запеклось немного крови.

Томми лижет палец и вытирает кровь.

– Зато у его бритого кота теперь прекрасный свитер.

– Мой любимый свитер, – деланно хнычет Джоди.

– К тому же мы дали ему крышу над головой.

– И если употреблять понемножку, по капельке, ему только лучше будет. По-моему, я выпил чуть-чуть.

– Если дозы маленькие, мы не сопьемся.

– Как ты себя чувствуешь, кстати? – спрашивает Томми.

– Лучше. Вроде опохмелки. А ты?

– Максимум два пива. Все в норме. Как ты насчет эксперимента?

Джоди смотрит на часы:

– Времени нет. Завтра вечером.

– Хорошо. Что там дальше по списку? Вроде обезьянья любовь.

– Томми, нам нужна дневная прислуга. И нам необходимо переехать.

– Как насчет Аляски?

– А как насчет места проживания, где нас не достанут ни Зверье, ни инспектор Ривера?

– Так ведь лучше Аляски и не придумаешь. Во-первых, зимой там вроде как темно двадцать часов в сутки. Есть когда разгуляться. А во-вторых, я читал, что, когда приходит смертный час, эскимосы оставляют своих стариков умирать прямо во льдах. Чем не закусончик?

– Шутишь?

– Вот такие пироги с котятами. То есть с эскимосами.

Джоди (рука на бедре) смотрит на Томми с приоткрытым ртом, будто ждет продолжения. Но Томми молчит, и Джоди произносит только:

– Мне пора сменить обличье.

– В волка превратиться?

– Переодеться, труп ты ходячий.

– Я думал, ты умеешь превращаться.

Томми кажется, что про Аляску он придумал здорово. Просто Джоди постарше будет, вот и притворяется, что все его идеи гроша ломаного не стоят.

– А с Уильямом все получилось, – заявляет он в свое оправдание, распихав по местам покупки.

– Мысль была неплохая, – подтверждает Джоди из недр платяного шкафа.

– Ну вот. И с Аляской мысль неплохая.

– Томми, на всей Аляске проживает девять с половиной человек. Не слишком ли на виду мы окажемся?

– Там все бледные. У них большую часть года солнца нет.

Джоди появляется на свет божий в маленьком черном вечернем платье и туфлях-лодочках в стиле «трахни меня».

– Я готова, – оповещает она окружающих.

– Ух ты, – вырывается у Томми. Все умные рассуждения напрочь вылетают из головы.

– Красная помада «Феррари» – не очень вызывающе?

– Тебе идет. – Жаркая обезьянья любовь, так и стучит у него в голове.

Вот такой Томми ее и полюбил. Во всей этой суете, среди всех опасностей Томми находит время подумать о своих чувствах.

Джоди приподнимает груди. Пышный бюст чуть не вываливается из платья.

– Не слишком?

– В самый раз. – Выставив вперед руки, Томми направляется к ней.

– Дай потрогать.

Джоди умудряется прошмыгнуть мимо него в ванную.

– Товар не про тебя. Мне пора идти.

– Нет, нет, нет, – протестует Томми.

– Жаркая обезьянья любовь.

Через порог он смотрит, как Джоди мажет губы ярко-красной помадой, хмурится, стирает и достает из косметички другую.

– Когда вернусь.

– Куда ты? – спрашивает Томми. Сексуальная неудовлетворенность делает его немногословным.

Помада теперь красно-коричневая.

– Нанять твоего услужающего.

– В таком наряде?

– Это технология, Томми. Вот так я тебя и захомутала.

– Когда мы встретились, ты была одета иначе.

– Правильно. Но ты бросился за мной вдогонку, я тебя привлекла сексуально. Не так разве?

– Ведь это же было в самом начале. Теперь чувство углубилось.

И расширилось. Но это не повод, чтобы куда-то сваливать, когда он так возбужден.

Джоди подходит к нему и обнимает за шею. Руки Томми касаются ее обнаженной спины. Брюки делаются ему тесны, а клыки удлиняются.

– Когда вернусь. Обещаю. Ты мой парень, Томми, я сама тебя выбрала. Навсегда. А сейчас я постараюсь подыскать человечка, который поможет нам с переездом и будет исполнять дневные поручения.

– Тебя ограбят и изнасилуют.

– Не обязательно.

– Так и будет. Ты на себя посмотри.

– Все схвачено. За дело берусь я.

– Давай лучше дадим объявление в Интернет.

– Не будем мы давать никакого объявления. У нас цейтнот. Надо прибраться в квартире и постирать. Вот и займешься, пока я ищу прислугу.

– Услужающего.

– Один хрен. Я тебя люблю.

«Ну стерва! Умеет подлизаться».

– Я тоже тебя люблю.

– Я беру один из твоих мобильников. Всегда можешь позвонить.

– Они ведь даже не активированы.

– Так активируй. Чем быстрее я отсюда уберусь и проверну все дело, тем скорее мы сможем заняться жаркой обезьяньей любовью.

«Она аморальна! Прямо монстр какой-то! Но ведь вот она, рядом. И лишь жалкие тряпочки прикрывают ее наготу»!

– Ладно, – вздыхает Томми.

– Не наступи на кота, когда будешь выходить.

Спустя каких-то двадцать минут после ухода Джоди Томми решает, что стирка и уборка подождут и лучше ему самому заняться поисками услужающего. Маленькое черное платье – это, конечно, неплохо, но обойдемся и без него.

Дом Томми покидает, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться об Уильяма с Четом.

Восемь
Она идет во всей красе

Джоди шествует по Коламбус-авеню уверенной походкой модели. Поднялся ветер, клочья холодного тумана – или это призраки отвергнутых поклонников? – щекочут ей кожу. Как сладко превратиться из жертвы (ах, на меня сейчас нападут, за углом прячется убийца, а по пятам идет насильник) в охотника! Томми никогда не понять, как это здорово – шагать по темной ночной улице и упиваться сознанием, что ты здесь сильнее всех и тебе некого и нечего бояться. Пока Джоди не превратилась в вампира и не прошлась в новом качестве по городу, она и ведать не ведала, что в ее душе, как и у всякой женщины, постоянно жил страх. Мужику не постичь этого. Отсюда вечернее платье и туфли на каблуках – дополнительный вызов. Пусть какой-нибудь недоразвитый самец только осмелится посмотреть на нее как на жертву! Хотя, по правде говоря, до прямого столкновения дошло только раз – и то тогда на ней была мешковатая футболка и джинсы. Джоди обожает драться. Само сознание, что она может отметелить любого мудака, веселит ей душу. Это ее маленький секрет.

Когда страха нет, город превращается в настоящий карнавал чувств. Нет больше тревоги и беспокойства, мрак ничего не скрывает, желтый цвет не настораживает, дым не обязательно указывает на пожар, а бормотание четырех китайцев, прилипших задницами к машине, становится безобидным трепом. Джоди слышит, как при ее появлении у них учащается сердцебиение, вдыхает смрад пота, чеснока и оружейной смазки. Ей знаком запах страха и надвигающейся опасности, сексуального возбуждения и покорности, хотя она и не смогла бы его точно описать. Вонь – она и есть вонь. Все равно что цвет.

Попробуйте-ка описать синий цвет, не употребляя при этом слова «синий».

Вот видите!

В такой поздний час народу на улице не так много, хотя выпивохи еще переползают из бара в бар, из дверей ресторанов выходят отужинавшие, в сторону стриптиз-клубов Бродвея шагают студенты, а из «Коббс комеди клаб» высыпала шумная толпа досмеивающихся зрителей – все вокруг вызывает у них веселье, они несут с собой тепло, и сигаретный дым, и запах духов. Здоровая розовая аура окружает их.

Китайцы у машины – те еще ребятишки, но на Джоди они вряд ли нападут. А жалко. Один из них (у которого пушка) шипит что-то на кантонском диалекте, похабщину небось какую-нибудь, по тону заметно. Джоди на ходу поворачивает голову и с широкой дружелюбной улыбкой кричит:

– Эй, ходя, отсоси!

Азиаты суетятся и размахивают руками, тот, что поумнее (от него так и смердит страхом), удерживает типа с пистолетом. Молодец, жизнь корешу спас.

«Девчонка точно из полиции. Или из дурки сбежала. Какая-то она не такая».

Китайцы опять прижимаются к своей изукрашенной «хонде», возбужденные и расстроенные. Джоди усмехается и сворачивает в переулок.

«Это моя ночь, – шепчет она про себя. – Моя и больше ничья».

На узкой улочке перед ней всего один прохожий. Аура у него словно перегоревшая лампочка: черно-серая в крапинку. Спина у мужчины сгорблена, в его неуклюжих движениях сквозит мрачная решимость, будто он знает, что если остановится, то уже не сдвинется больше с места. Похоже на правду, кстати сказать. На нем мешковатые вельветовые штаны, при ходьбе они даже не шелестят, а пищат по-мышиному. Порыв ветра доносит до Джоди резкий запах неопрятности, затхлого табака, страшного, хронического недуга и отчаяния.

Настроение у Джоди падает.

Ладно. Мрак и ночь окутывают ее плотным уютным покрывалом, и ничто не может ей помешать.

Джоди нарочно шаркает ногами по мостовой, чтобы прохожий услышал. Тот идет не останавливаясь, медленно, нетвердо. Когда Джоди уже совсем близко, мужчину заносит в сторону и разворачивает, словно автомобиль при резком торможении.

– Привет, – говорит Джоди. Мужчина улыбается:

– Бог мой, какая красотка! Прогуляешься со мной?

– Не откажусь.

Через несколько шагов мужчина говорит:

– А ведь я при смерти.

– Я догадалась.

– Все хожу и хожу. И думаю.

– Вечерок в самый раз.

– Холодновато. Но я не чувствую. У мена полный карман обезболивающих. Хочешь пилюльку?

– Спасибо. Мне без надобности.

– Чтобы подумать о жизни, надо от нее отрешиться.

– Самое время.

– Хорошо бы напоследок поцеловать красивую девушку, вот о чем я думал. Больше мне от жизни ничего не надо.

– Как вас зовут?

– Джеймс. Джеймс О'Мэлли.

– Джеймс. Меня зовут Джоди. Рада познакомиться.

И Джоди жмет мужчине руку.

– А я-то как рад, – изящно кланяется Джеймс.

– Уверяю вас.

Она обхватывает его лицо ладонями и целует в губы, нежно и долго. Когда Джоди наконец отрывается от его уст, оба улыбаются.

– Как хорошо, – вздыхает Джеймс О'Мэлли.

– Истинная правда, – подтверждает Джоди.

– Мое последнее желание исполнилось, – шепчет Джеймс.

– Я рад. Спасибо.

– А я-то как рада, – выдыхает Джоди.

– Уверяю вас.

И она обнимает его за хилые плечи одной рукой, а другой придерживает голову, как младенцу. Легкая дрожь пробегает по телу Джеймса, пока Джоди пьет.

И вот его старая одежда, сложенная стопкой, уже у вампирши под мышкой. На тротуаре сереет кучка праха – вот и все, что осталось от Джеймса О'Мэлли. Джоди размазывает прах ровным слоем по тротуару и выводит пальцем на сером фоне: « Прекрасный поцелуй, Джеймс ».

Когда она удаляется, из кармана брюк Джеймса выпадают маленькие песочные часы. Порыв холодного ветра несет их по мостовой.

У контролера, торчащего в дверях клуба «Глас Кат», вид такой, будто ему прямо на башку (вымазанную предварительно клеем) ощипали парочку воронов. Черные перья беспорядочно торчат в разные стороны. Из клуба доносится музыка – словно роботы трахаются, хоть это им и не по душе. Иначе зачем так брюзжать и жаловаться. Громко, монотонно и ритмично. Европейские роботы, что возьмешь.

Томми слегка ошарашен. Клыки у черноголовика побольше, чем у самого Томми, лицо бледнее, а через губы продето целых семнадцать серебряных колец (Томми подсчитал).

– Теперь уж и не свистнешь как следует, да? – интересуется Томми.

– Десять долларов, – сухо отвечает перьеносец.

Томми протягивает деньги и удостоверение личности. Контролер проверяет документы и помечает Томми запястье красной черточкой. Мимо проносится компания японочек, наряженных как викторианские куклы. У каждой на запястье красная черта, словно они не косяки забивали на улице, а весело резали себе вены. И эти больше похожи на вампиров, чем Томми.

Пожав плечами, Томми входит. Упыри обступают его со всех сторон, из всей компании Томми гораздо больше похож на простого смертного. Пока Джоди выискивала подарочек погаже для своей мамаши, Томми отоварился в лавке «Ливане» – черные джинсы и черная кожаная куртка. Бедняга ведать не ведал, что ему больше пригодилась бы черная губная помада и что-нибудь густо-синее для волос. Фланелевая рубашка тоже не катила. Типа на вечеринку к изысканной нечисти приперся монтер-замухрышка – чинить посудомоечную машину.

Женские голоса затянули какую-то кельтскую хреновину. Под техноритм. Бубнили и пищали роботы. Утомились, видать.

Томми пробует пропускать музыку мимо ушей, как учила Джоди. Но оказывается, световые эффекты и черные одеяния очень уж раздражают его обостренные органы чувств. Молодой вампир пытается сосредоточиться на лицах, на аурах, отыскать в облаках духоты, лака для волос и пачулей девушку, которую встретил в аптеке.

Раньше стоило Томми попасть в толпу, как он сразу терялся и стушевывался. Но теперь – дело другое, он выше всех этих размалеванных и разряженных существ, лучше, человечнее. Они ему не ровня, вся эта дебильная тусовка, и вряд ли тут дело в обостренных чувствах.

– Салют! – Чья-то рука хватает его и втягивает в толпу.

Томми чуть было не сбивает с ног какую-то девицу.

– Чувак!

– Привет, – растерянно бормочет Томми.

– Ух ты!

Это девчонка из аптеки. Тощенькая, маленькая (на полторы головы ниже Томми), похожая на беспризорницу в своих драных чулках и блестящей пластиковой мини-юбке. Вместо футболки с лордом Байроном на ней широкий топик (разумеется, черный) с надписью « Полнокровный, да ?» и ажурные перчатки выше локтя. Личико у девчонки размалевано под печального клоуна, потоки черных слез сбегают по щекам.

Сделав Томми знак наклониться, она орет ему в ухо, стараясь перекричать музыку:

– Меня зовут Эбби-Натуралка.

Чем это пахнет от ее волос? Малиной?

– А я Томас Флад, – вопит в ответ Томми.

– Си Томас Флад. Классное имя для писателя, правда? Вот только «Си» не обозначает ничего, Томми вставил его для солидности.

– Зови меня просто Флад, – надсаживается Томми.

Ну что за имя для вампира – Томми? Флад – куда лучше, в нем слышится зловещая мощь и загадка.

Эбби улыбается, словно кошка, проникшая на рыбоконсервный завод.

– Флад, – сладко повторяет она, будто пытаясь хорошенько распробовать имя.

– Фла-ад…

И школьные тетрадки у нее небось лежат в черной пластиковой папке, думает Томми. И на обложках тетрадок скоро появится надпись кровью «Миссис Флад» и сердечко, пронзенное стрелой. Ему еще никогда не попадалась девушка, столь явно его выделяющая, и он не знает толком, как ему себя с ней вести. Мелькает мысль о трех невестах Дракулы, вампиршах, пытавшихся соблазнить Джонатана Харкера в классическом романе Брэма Стокера.

(С тех пор как Томми встретил Джоди, он штудировал все книжки о вампирах, какие ему попадались под руку, пока не понял, что прямого руководства «Как быть вампиром» не найти.)

Хватит ли ему здоровья на трех страстных невест? Обязательно ли приносить им ребенка в мешке, как Дракула? И сколько таких деток в неделю им понадобится для счастья?

И хотя Томми на эту тему с Джоди не говорил, ему почему-то кажется, что ей очень не понравится присутствие еще двух страстных невест, претендующих на Томми, и не удастся задобрить ее даже целой горой мешков с детьми.

Им нужна квартира побольше, обязательно со стиральной машиной и сушилкой, окровавленного белья-то будет навалом. Вообще материально-техническое обеспечение вампиров, – это какой-то ужас. Собственный замок и толпа прислуги для клыкастых – насущная необходимость. Как ему справиться со всем этим?

– А, фиг с ним, – легкомысленно машет он рукой. Все равно гору не свернешь.

На лице у Эбби сначала появляется испуг, потом боль.

– Извини, – говорит она.

– Хочешь выбраться отсюда?

– Да нет… хотя в общем-то хочу. Пошли отсюда.

– А герыча прикупить не хочешь?

– А? Нет, этот вопрос уже решен.

– Ты знаешь, Байрон и Шелли употребляли наркотики, – округляет глаза Эбби.

– Настойку опия. Вроде микстуры от кашля.

Неожиданно для самого себя Томми говорит:

– Уважали это дело, сквернавцы. Обдолбаются и читают друг другу рассказы о привидениях на немецком.

– Круто, – мечтательно вздыхает Эбби, берет Томми под руку (ну и хватка!) и подталкивает к выходу.

– А как же твой приятель? – спрашивает Томми.

– Когда мы сюда сегодня пришли, кто-то сказал, что у него капюшон серый, и он помчался домой красить все в черный цвет по новой.

– Ну да, – понимающе кивает Томми и думает про себя: «Что за хрень?»

На улице Эбби спрашивает:

– Наверное, нам надо где-то уединиться?

– Неужели?

– Чтобы ты мог меня взять. – Эбби вся обвисает, словно марионетка, которую кукловод больше не тянет за веревочки.

Томми в полной растерянности. Откуда она только узнала? Любой гаврик из этого клуба по всем признакам куда больше подходил под определение «вампир». Должно быть, существует справочник, в котором дано четкое определение нежити. Отпереться? Согласиться? А что тогда он скажет Джоди, когда та очнется и обнаружит в постели рядом с собой эту вот тощенькую куколку? Еще в бытность человеком он никогда не мог понять женщин. Ну зачем надо притворяться, что не хочешь их трахнуть, пока они не трахнули тебя? А с вампиршами все наверняка еще сложнее. Неужели надо скрывать, что ты вампир и мужик?

Когда– то Томми почитывал «Космополитен», чтобы худо-бедно разобраться в тонкостях женской психологии, и одна статейка дала-таки ему пищу для размышлений. Название у статьи было длинное: « Подумай, может, он просто притворяется, что ты ему нравишься, чтобы переспать с тобой? Когда придешь на свидание, попробуй ограничиться кофе ».

– А может, лучше кофейку? – предлагает Томми.

– Заодно поговорим.

– Это все потому, что у меня сиськи маленькие, да? – берет быка за рога Эбби.

Губы у нее надуты.

– Разумеется, нет. – Томми выдает свою самую очаровательную, мужественную и обнадеживающую улыбку.

– Кофе-то здесь при чем?

Джоди запихивает ворох мужской одежды в люк уличного стока. Из кармана пиджака на мостовую выпадает серебряный портсигар. Джоди тянется за портсигаром – и тут словно кто-то прикасается к ней. По руке пробегает тепло. Джоди пинком отправляет одежду в дыру, подходит к фонарю и принимается вертеть серебряную коробочку в руках. На крышке выгравировано его имя. У себя не оставишь, это тебе не деньги, которые Джоди выгребла из карманов жертвы. Но и выкинуть не годится.

Что– то жужжит -точно гигантская муха. Джоди поднимает глаза, напротив мерцает надпись: « Открыто ». Из мрака проступает вывеска « Магазин подержанных вещей Эшера ».

Вот оно. Вот куда следует сдать портсигар Джеймса. Он отдал ей все, что у него было. И лишился всего.

Джоди перебегает улицу и входит в магазин.

За прилавком стоит сам хозяин, худой парень чуть за тридцать. На лице у него радостное смущение – примерно то же выражение было у Томми, когда они впервые увидели друг друга. Пожалуй, из него можно воспитать неплохого услужающего. Только… что это? Неужели он мертв? Или жизнь в нем какая-то другая, не как у всех прочих людей? Ауры-то нет. Ни розовой, как у здоровеньких, ни грязно-коричневой или серой, как у больных. Никакой вообще. Пока она видела такое только у Илии, старого вампира.

Лавочник смотрит на нее и улыбается. Джоди улыбается ему в ответ и подходит к прилавку. Хозяин старается оторвать взгляд от ее декольте, а Джоди старается разобраться с аурой. Нет, что-то все-таки есть, какое-то тепло от мужика исходит. Подобие тепла.

– Привет, – говорит хозяин. – Чем могу помочь?

– Я тут нашла одну вещь. – Джоди достает портсигар. – Неподалеку. Мне почему-то кажется, это ваше.

Джоди кладет вещь на прилавок. Что за дела с аурой? Кто он такой, черт бы его побрал?

– Прикоснитесь ко мне, – тянется к нему Джоди.

– А?

Прикосновение – и хозяин испуганно отдергивает руку. Теплый.

– Значит, вы не один из нас?

И не один из них, это уж точно.

– Из нас? Вы о чем?

Стоит мужику взять портсигар, как Джоди уже знает, что вещь обрела свое место. Какая бы часть Джеймса О'Мэлли ни перешла в портсигар, привела она ее именно сюда, к худому застенчивому парню. Он принимает то, что остается от людей, это его работа.

К Джоди почти возвращается былая уверенность. Все-таки это ее ночь.

Отступив на шаг, Джоди говорит:

– Нет. Вы ведь не имеете дело только со слабыми и больными. Вы принимаете всех.

– Принимаете? Вы о чем? – Продавец двигает портсигар по прилавку обратно к Джоди.

Он не понимает. Джоди это знакомо. Впервые пробудившись вампиром, она тоже никак не могла взять в толк, что такое с ней стряслось.

– Вы не в курсе, да?

– О чем вы, наконец? – Лавочник опять берет в руки портсигар. – Заметили, как вещь сияет?

– Это не сияние. Просто эта штука чувствует, что попала куда надо.

Бедняга даже не догадывается.

– Как вас зовут? – спрашивает Джоди.

– Чарли Эшер. Моя фамилия на вывеске.

– Чарли, по-моему, ты хороший парень, уж не знаю, кто ты такой. Да ты и сам не знаешь. Ведь так?

Чарли вспыхивает. На глазах у Джоди его лицо наливается кровью и начинает гореть.

– Со мной недавно произошли кое-какие перемены.

Джоди кивает. Если бы он был человеком, услужающий получился бы отличный. Джоди довольно долго привыкала к мысли, что вампиры существуют на самом деле, пока сама не насосалась крови. И вот перед ней что-то непривычное, не то, что она сама.

Неужели?

Джоди делается не по себе.

– Ну да, – говорит она. – Я знаю, каково приходится, когда высшая сила превращает тебя в нечто совершенно тебе неведомое. И никаких инструкций нет. И что делать, не знаешь. Но кто-то где-то знает и может растолковать, что с тобой происходит.

И при этом не трахнет тебя, хочет добавить Джоди, но вовремя умолкает.

– Не понимаю вас, – говорит Чарли.

– Из-за вас умирают люди, да, Чарли? – невольно вырывается у Джоди.

Точно, так оно и есть. Всеми своими напряженными чувствами она ощущает это.

– Но откуда вы…

– Из-за меня тоже умирают люди, хоть у меня и нет своей лавки. Чарли, вспомни, кто был здесь, когда начались перемены. Разыщи этих людей.

Сказала – и пожалела. Достаточно было бы передать ему предмет, принадлежавший человеку, жизнь которого она забрала минут двадцать назад. Джоди ругает себя за то, что раскрылась, и еще больше за то, что бросила Томми на произвол судьбы. Он ведь почти такой же несмышленыш, как и этот лавочник, такой же салага, как и в бытность человеком, жалкий провинциал из Индианы в не знающем жалости большом городе.

Джоди поворачивается и выбегает из магазина.

– Какао? – осведомляется Томми.

– Ты вся замерзла. – Юный вампир снимает куртку и набрасывает на плечи девушке.

«Какой он галантный, – думает Эбби. – Наверное, какао добавит сахару мне в кровь и она станет слаще».

Большую часть своей жизни Эбби ждала чего-то из ряда вон. Там, где нас нет, всегда интереснее. Пластиковый мир из игры «Привет, Кошечка» давно уже пройденный этап. Одно время она воображала себя Дейгло, карамельной девушкой в кроссовках на платформе из комиксов Манга. Теперь же она жила в темном готическом мире псевдо-вампиров, поэтов-самоубийц и романтического разочарования в жизни. Спать приходилось ложиться поздненько, особенно в выходные. Хандру приходилось лелеять, жизнерадостность обращать в уныние, а радость, что ее подруга Лили по-прежнему возится с «Привет, Кошечка» и виртуальной собачкой из «Нинтендо», подавлять.

Сама Эбби давно швырнула картридж с «Нинтендо» под колесо ночного скорого автобуса 91-го маршрута. Присутствовавшей при казни Лили была дана торжественная клятва, что с весельем в жизни Эбби покончено навсегда.

И вот самое настоящее порождение мрака выбрало ее, только надо помнить о клятве и отбросить всякое веселье. Эбби глотает шоколад и изучающе разглядывает своего кавалера-вампира. Как умно с его стороны появляться на людях в обличье заурядного парня, хотя он, наверное, может принимать разные формы.

– Я буду рабски выполнять самые темные твои желания, – клянется Эбби.

– Все что захочешь.

На вампира Флада нападает кашель.

– Это замечательно. А то у нас столько нестираного белья, и квартира такая убитая, – говорит он, отдышавшись.

Это проверка, будет ли из нее толк.

– Все что захочешь, мой повелитель. Я буду стирать, мыть, доставлять тебе мелких животных для утоления жажды, пока хватит сил.

Вампир Флад хихикает:

– Круто. Ты правда будешь стирать мое белье?

Эбби не дура, чтобы попадать в глупые ловушки.

– Все что угодно, – подтверждает она.

– А квартиры ты когда-нибудь снимала?

– Конечно, – врет Эбби.

– Завтра с этого и начнешь. Снимешь для нас квартиру.

Эбби в ужасе. Она думать не думала, что привычная жизнь начнет меняться так резко. Но это все чепуха в сравнении с бессмертием. Она будет своей среди порождений мрака! Вот только мамочка взбесится.

– Я так быстро не смогу, мой повелитель. Сперва мне надо привести в порядок свои дела. Обращение потом.

Вампир Флад усмехается. Отчетливо видны клыки.

– Это не для тебя. Есть и еще кое-кто. – Томми нагибается к ней поближе и шепчет:

– Постарше будет.

Постарше? Неужели ее употребит в пищу сразу целая толпа бессмертных? Ну и пусть. Лили обзавидуется.

– Как прикажете, мой повелитель.

– Кончай ты с этим своим «повелителем».

– Прошу прощения.

– Ничего. Полная тайна, ясно?

– Ясно. Тайна.

– Я-то еще полбеды, а вот у той, что постарше, характер ужасный.

– У той?

– Ты ее знаешь. Рыжая ирландка.

– Ах, сама кельтская графиня? С которой ты был в аптеке?

– Так точно.

– Мило! – вырывается у Эбби.

Сдержаться она не в силах. Веселость преображается в ярость. Зубы у нее так и скрипят по фарфору.

– Ты измазалась. – Вампир Флад показывает пальцем, где именно.

– Целые усы выросли.

– Прошу прощения. – Эбби яростно трет рот тыльной стороной ладони в ажурной перчатке. Черная помада размазывается по щекам.

– То, что надо, – делает комплимент вампир Флад.

– Круто.

– Блин! – ругается Эбби.