Текст книги "Вампиры. A Love Story"

Автор книги: Кристофер Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Кристофер Мур
Вампиры. A Love Story
История любви – 2

Моим читателям, с почтением.

Один
Не бери в голову. Покойников вокруг немерено

– Стерва, ты убила меня! Соска проклятая!

Томми впервые проснулся вампиром. Лет ему, худощавому, было девятнадцать, и жизнь вечно то восхищала его, то повергала в крайнее замешательство.

– Зато теперь мы вместе.

Это Джоди – бледная, красивая, длинные пряди рыжих волос свисают на лицо, от задорного носика когда-то разбегались ныне исчезнувшие веснушки, накрашенные губы усмехаются. Она и сама-то всего только пару месяцев как сопричислилась к бессмертным и еще не научилась вести себя, как подобает приличному мертвецу.

– То-то ты провела ночь с ним.

Томми тычет пальцем в угол комнаты-мансарды, где стоит бронзовая статуя мужчины в лохмотьях. Металл облегает тело древнего вампира, который в свое время обратил Джоди. Рядом еще одна скульптура, в которой легко узнать саму Джоди.

Когда оба кровососа погрузились с рассветом в мертвый сон, Томми отволок их на первый этаж к скульпторам в мастерскую, и те быстренько отлили формы. Уж теперь-то будет время хорошенько подумать, что делать, да и Джоди не сбежит со старикашкой, рассудил Томми. Только вот дырочки в ушах бронзовой Джоди (чтобы лучше слышала Томми) сверлить не стоило. Как раз накануне старый хрен научил ее превращаться в туман, и через отверстия она легко просочилась в комнату. И вот вам пожалуйста: парочка влюбленных мертвецов, да еще и оголодавших.

– Мне надо было узнать побольше о себе самой, Томми. А кроме него обратиться не к кому.

– Ты бы хоть спросила меня, прежде чем браться за дело. Нельзя же убивать без спроса. Эгоизм какой.

Томми прибыл из Индианы, его провинциальная мама привила-таки сыну хорошие манеры и научила прислушиваться к мнению других.

– А ты занимался со мной сексом, когда я была в отключке, – парирует Джоди.

– Это совсем другое. Я сделал доброе дело, типа кинул монетку в счетчик на стоянке за совершенно постороннего человека. Тот, кто оставил машину у этого счетчика, будет тебе признателен, даже если и не поблагодарит лично.

– Посмотрела бы я, что бы ты сам запел, очнувшись весь липкий в этом прикиде девицы из группы поддержки любимой команды. Сам сообрази, ведь когда я в отрубе, формально я мертва. Какая тут может быть благодарность?

– Э-э-э… но ведь ты даже не человек. Ты просто гадкий мертвяк.

Сказал – и пожалел. Слово – не воробей. Томми сразу же становится стыдно. Ну да, Джоди – покойница, но никакая она не гадкая. Более того, он, похоже, врезался в нее по уши. Правда, трахать труп, так нелепо наряженный, как-то стыдновато. Впрочем, в родных местах на Среднем Западе люди таких тем избегают. Ну разве что собака выроет яму у какого-нибудь бедолаги на заднем дворе, и явится полиция, и натаскает из ямы кучу трупов – настоящую групповуху. Вот тогда есть о чем почесать языком.

Джоди притворно хлюпает носом, довольная, что Томми растерял запал.

– Добро пожаловать в клуб гадких мертвяков, мистер Флад.

– Кровопийца, – бурчит Томми.

– Все у меня высосала.

А ей хоть бы хны.

– Ты сам мне разрешил.

– Из вежливости. – Томми с показным равнодушием встает с кровати.

– Ты сам мне разрешил, а все из-за секса.

– Вот уж нет. Все произошло из-за того, что ты не могла без меня.

Враки. Секс был всему голова.

– Да, – мурлычет Джоди.

– Я и сейчас не могу без тебя. – И она протягивает к нему руки. – Вот честное слово.

Влюбленные нежно обнимаются. Томми кажется Джоди таким трогательным. И порывистым. Словно все его чувства постоянно на взводе.

– Ладно. Все из-за секса.

«Отлично, – думает Джоди, – он опять в моей власти».

– И каково тебе сейчас?

– Вот поем и скажу.

Томми отрывается от девушки, ураганом несется на кухню, распахивает холодильник, вытаскивает из морозилки буррито, закидывает в микроволновку и нажимает кнопку, все на одном дыхании.

– Вряд ли ты станешь это есть, – предостерегает Джоди.

– Ты что! Классно пахнет! Прелесть! Да тут каждый боб, каждый кусочек свинины благоухает по-своему!

Томми употребляет слова вроде «благоухает», поелику собирается стать писателем. Он и в Сан-Франциско-то пожаловал поднакопить жизненных наблюдений, а потом зафиксировать все на бумаге. Ну и еще обрести подружку.

– Брось ты свой гамбургер и иди сюда, – зовет Джоди.

– А то тебе будет плохо.

– Пальчики оближешь, – усмехается Томми, чавкая.

На кухню Джоди приводит чувство вины. Блевотину со стены и с дверцы холодильника они отскребают вместе.

– Есть хочу.

– Каждый боб брал приступом врата пищевода, дабы спастись бегством, – изрекает Томми дрожащим голосом.

– Учись на своих ошибках. – Джоди треплет Томми по голове.

– Как себя чувствуешь?

– Не в еде дело.

– Господи ты боже мой! Я голоден. У меня в желудке просто вакуум какой-то. Почему ты меня не предупредила?

Она прекрасно знает, что с ним сейчас творится. Ей самой в свое время пришлось еще хуже. Так что опыт имеется.

– Давай-ка, милый, внесем кое-какие уточнения. И кое-что организуем.

– И что мне теперь делать? Что ты задумала?

– Я кормилась главным образом тобой, помнишь?

– Да, уж ты-то меня грохнула преднамеренно. Все рассчитала. Раз – и трахнула меня.

– А ты меня нет? Оба мы трахнутые. Как Ромео и Джульетта. Прямо продолжение классической пьесы. Сплошная литература.

– Какая радость. Так вот что ты взяла за образец, когда убивала меня. Никогда бы не догадался.

– Я же превратила тебя в супермена. Спасибо на добром слове.

– То-то у меня новые кроссовки все в блевотине.

– Зато теперь ты видишь в темноте. Хочешь попробовать? Могу раздеться. А ты полюбуешься на меня обнаженную в полном мраке. Тебе понравится.

– Джоди, я подыхаю с голоду.

Джоди не верит своим ушам. Не поддаться такому искушению – что за монстра породила она на свет?

– Не расстраивайся, сейчас заморишь червячка. Или клопика.

– Клопика?! Вонючего клопа?! Не употребляю.

– Я же сказала, нам надо кое-что организовать.

С тех пор как Томми прикатил из своего родного ублюдочного городишки в штате Индиана, он уже успел кое-что организовать. Подружку вот себе надыбал – тоненькую, сексуальненькую, умненькую, – а она выпила из него всю кровь и выказала дивную способность отрубаться с рассветом. Она небось и выбрала-то его только потому, что он работал в ночную смену и целый день был в его распоряжении. Сама ведь как-то проговорилась. И вот теперь он вампир – с этой стороны бояться уже нечего. Зато появилась масса других опасностей – и о многих из них он даже не подозревает. Средний возраст вампира – четыреста лет, этакий видавший виды изысканный эстет-извращенец, которому чуждо все человеческое. А девятнадцатилетний кровосос тащит за собой во тьму всю свою подростковую неопытность.

– Какой я бледный. – Томми в ванной глядит на себя в зеркало.

Оказывается, вампиры отражаются в зеркалах, и плевать хотели на распятия и чеснок.

(Это показали опыты, которые Томми ставил над Джоди, пока она спала. К различным секс-нарядам и гелям вампиры тоже отнеслись спокойно.)

– И вовсе не такой белый, как снег в Индиане. Я бледный, как ты.

– Угу, – мурлычет Джоди.

– Мне казалось, бледность тебе по душе.

– Тебе-то она к лицу. А у меня вид болезненный.

– Смотри, смотри.

Джоди в облегающих черных джинсах и топике стоит в дверях ванной, привалившись к косяку, и с трудом сдерживает смех. Волосы у нее подвязаны и хвостом ниспадают на спину. Интересно, бывают рыжие кометы?

– Что-то еще изменилось, – заключает Томми.

– Бледность – это не все.

– Угу, – усмехается Джоди.

– У меня чистая кожа! Ни прыщика не осталось!

– Динь, динь, динь, – подтверждает Джоди.

– Если бы я знал, что прыщи исчезнут, я бы тебя давно попросил обратить меня.

– Давным-давно… Ты лучше обувку сними.

– Зачем это…

– Снимай давай.

Томми присаживается на край ванны, снимает кроссовки, стаскивает носки.

– И что?

– Посмотри на пальцы ног.

– Однако. Они прямые. Маленький палец совсем не изогнут. Будто я никогда не носил ботинок.

– Правильно.

Джоди вспоминает, как сама наткнулась на характерные для вампиров признаки и какой восторг пополам с ужасом ее тогда охватил. Сейчас ей кажется, что сбросить два кило всегда было ее горячим желанием, – пусть теперь эти килограммы пребывают в вечности.

Томми задирает штанину и внимательно осматривает лодыжку.

– Шрам от топора исчез.

– И это навечно, – добавляет Джоди.

– Твое тело всегда будет идеальным, вот как сейчас. У меня даже утолщение от перелома пропало.

– Мое тело всегда будет таким?

– Да.

– Как сейчас?

– Насколько мне известно.

– А как же занятия в спортзале? Я собирался стать качком. Обзавестись железным прессом и нарастить мышцы.

– Ничего ты не собирался.

– Нет, собирался. Я мечтал быть культуристом. Ходячей горой мяса.

– Не ври. Ты мечтал стать писателем. Дистрофичным хиляком, который только и может, что клаву топтать. И то когда нет сквозняка, а то сдует. Сейчас ты в отличной форме. Работа в универсаме пошла тебе на пользу. Еще увидишь, как здорово ты теперь бегаешь.

– Ты правда считаешь, что я в отличной форме?

– Я же сказала.

Томми выпячивает грудь перед зеркалом. Никакой игры мускулов под фланелевой рубашкой. Томми расстегивает рубашку и заходит на вторую попытку. Разница оказывается невелика.

Томми пожимает плечами.

– А как насчет писательства? Мозг у меня тоже всегда будет, как сейчас? То есть со временем я не поумнею? Хоть чуть-чуть?

– Нет. Но это не потому, что ты вампир, а потому, что мужик.

– Ехидна.

– Я так считаю, вот и все.

Джоди надевает красную кожаную куртку, хотя теперь ей плевать на холодный туман, который натягивало из Бухты, не то, что когда-то. Просто она очень нравится сама себе в куртке, черных джинсах и черной кружевной блузе (ее она прямо из-под носа выхватила у какой-то загребущей дурынды на распродаже в магазине Нордстрома).

– Идем, Томми, надо найти тебе что-нибудь проглотить, пока не поздно.

– Сейчас. Быстренько закончу одно дельце и иду. Подожди минутку.

На этот раз Томми закрывает за собой дверь ванной.

До Джоди доносится звук расстегиваемой на джинсах молнии и какой-то всхрап. Дверь распахивается, и на пороге в два прыжка возникает Томми со спущенными штанами.

– Ты только посмотри. Что же это такое? Глянь только! – голосит Томми, указывая на свой член.

– Я теперь прямо какой-то радиоактивный урод-мутант!

Джоди крепко и нежно берет его за руки и заглядывает в глаза.

– Успокойся. Это всего лишь крайняя плоть.

– Нет у меня никакой крайней плоти. Я обрезан.

– Теперь есть. Видимо, при обращении она опять наросла. Точно так же, как выпрямились пальцы и исчезли шрамы.

– Ведь это уродство какое-то!

– Ничего подобного. Все прекрасно.

– Хочешь потрогать?

– Спасибо. Попозже.

– Прости. Я совсем обалдел. И я еще не закончил.

– Ничего. Все в порядке. Заканчивай, я подожду.

– А как насчет приласкать по-быстрому?

– Если я тебя ублажу, мы наконец уберемся отсюда?

– Наверное, нет.

– Тогда брысь в ванную. – Джоди поворачивает Томми спиной к себе и слегка шлепает.

Два прыжка – и новообретенная крайняя плоть исчезает за дверью ванной. От стука двери Джоди вздрагивает. Надолго ли хватит Томми неудержимой похоти в его новом обличье, ее интересует мало. Джоди нужен товарищ, который понимал бы ее, разделял ее чувства и смотрел на мир глазами вампира. Если бы Томми навечно остался девятнадцатилетним несмышленышем, она, может, и взаправду убила бы его.

Два .
Последний пук

– Закончил?

– Да.

– Больше не будешь?

– Нет.

– Точно?

– Не буду. Сохранить бы это дело на память.

– Давай спускай воду и идем уже.

Три
Я бедный, а мой кот такой большой

Влюбленные вампиры шагают по Третьей улице по направлению к Маркет-стрит. Томми идет немного впереди, и Джоди удобно наблюдать за ним. Интересно, как он отнесется к своим новым чувствам? Пусть осмотрится хорошенько, познает самого себя. А если что, подскажем. Она сама прошла через все это каких-то пару месяцев назад, и никакого поводыря у нее не было.

– Я чувствую тепло, исходящее от уличных фонарей. – Задранная голова Томми так и вертится. – Все окна разноцветные, двух одинаковых не найти.

– Выбери что-нибудь одно, Томми. Не хватайся за все сразу. А то впечатлений слишком много.

Джоди ждет не дождется, когда он выскажется насчет ауры, излучаемой каждым человеком. Не о тепле, ясное дело, а о жизненной силе. Пока прохожие сплошь светятся красным и розовым – здоровенькие такие. Только Джоди выискивает совсем другие цвета.

– Что это за шум, будто вода журчит? – интересуется Томми.

– Это канализация под землей. Подожди немного – и шум стихнет. То есть останется, но уже не будет таким назойливым. Ты просто перестанешь его замечать.

– У меня в голове словно тысяча людей говорит одновременно. – Томми переводит взгляд на прохожих.

– Прибавь телевидение и радио. Сосредоточься на чем-нибудь одном, а на все остальное постарайся не обращать внимания.

Томми останавливается и смотрит на окно пятого этажа:

– Там у какого-то мужика на полном ходу секс по телефону.

– Ну уж этого-то ты никогда не упустишь. Джоди сосредотачивается и прислушивается.

И правда, мужик тяжко сопит и дает четкие указания по телефону какой-то грязной девке, какие именно части тела следует умащать острым соусом. Видов соусов несколько. Джоди пробует расслышать голос собеседницы, но он слишком слабый – не иначе, тип сидит в наушниках.

– Ну и козел, – замечает Томми.

– Тсс. Закрой глаза и слушай. Забудь про соусника. Не смотри.

Томми зажмуривается и застывает посреди тротуара.

– Ну и что?

Привалившись к столбу со знаком, запрещающим стоянку, Джоди ухмыляется.

– Что находится справа от тебя?

– А я откуда знаю? Я вверх смотрел.

– Я видела. Сконцентрируйся. Вот твоя правая рука. Что такое в двух футах от нее?

– Вот чушь-то.

– Ты прислушайся. Какая форма у звука, идущего справа?

– Ладно. – Томми напряженно морщится.

Небольшая группа юношей и девушек, все в черном и с одинаковыми модными прическами (скорее всего, студенты Академии художеств, у здания которой остановилась наша парочка), мимоходом замечают Томми.

– Я слышу коробку. Какой-то прямоугольник, – высказывается Томми.

– Во обдолбался, – отмечает один из студентов; пол, судя по голосу, мужской.

– Помню мой первый трип, – говорит другой голос, похоже, женский. – Я очутилась в мужском туалете в «Митероне» в полной уверенности, что нахожусь на инсталляции Марселя Дюшана.

Выждав, пока студенты пройдут мимо, Джоди возобновляет допрос:

– Квадратный, монолитный, пустой внутри, какой именно?

Приподнявшись на носках, Джоди слегка покачивается. Все лучше, чем тратиться на новые туфли.

– Пустой, – набычившись, изрекает юный вампир. – Это же газетный автомат.

Открыв глаза, Томми смотрит на автомат для продажи газет, потом на Джоди, и на лице у него расцветает улыбка, словно у маленького ребенка, впервые попробовавшего шоколад.

Джоди бросается ему в объятия и нежно целует.

– Мне еще столько всего тебе надо показать.

– Ты что, сказать не могла? – бурчит Томми.

– А как? Разве слова в состоянии передать то, что ты сейчас слышишь и видишь?

Томми принюхивается, словно пытаясь распознать букет вина.

– Нет, я не могу это выразить словами.

– Теперь понимаешь, почему я хотела разделить эти чувства с тобой?

Томми кивает в ответ, но как-то безрадостно.

– С этой стороны все отлично. Но вот с другой стороны…

– С какой еще другой стороны?

– С той, где мертвечина и высасывание крови. Есть хочу.

– Не хнычь, Томми. Нытики такие зануды.

– Я голоден, – настаивает Томми.

Она знает, каково ему сейчас, она и сама не прочь подкрепиться, только как раздобыть пропитание? Доселе она употребляла в пищу Томми теперь пришла пора им обоим отправиться на поиски хлеба насущного (фигурально выражаясь). Занятие малопочтенное, уж она-то в курсе.

– Пошевеливайся, что-нибудь придумаем. Не дуйся. Идем, поглядим на народ на Маркет-стрит. Тебе понравится.

Джоди берет Томми за руку и тащит к главной улице города, где, заполняя мостовые и тротуары, текут туда-сюда потоки туристов, торговцев и психов всех мастей.

Ни дать ни взять реки с притоками.

Реки крови.

– От каждого воняет мочой и грязными ногами, – констатирует Томми, остановившись рядом с аптекой «Уолгринс».

Ранний вечер, привычный вал туристов катится по улицам, словно орда кочевников, снедаемая двумя желаниями – выпить и закусить. Шлюхи, попрошайки, карманники и прочие человеческие отбросы заняли свои места – и оценивают содержимое карманов проплывающей мимо толпы.

Люди из толпы тоже не зевают – держатся за кошельки, за мобильники, стараются не пялиться по сторонам, шагают быстро и целеустремленно.

– Ноги и моча, – повторяет Томми.

– Привыкай.

– Есть на этой улице хоть одни чистые трусы? – вопит Томми.

– Ну и засранцы вы все!

– Успокойся. Люди смотрят. Еще примут тебя за психа.

– А мне-то что за разница?

Джоди смотрит вдаль – она видит за три квартала. Парочка-другая бродяг со злыми слезящимися глазами пристает к прохожим то тут, то там. Подонки, сразу видно. Джоди кивает: вот и добыча. Потом поправляет Томми воротник и дергает за ухо.

– Разница в том, что ты уже неживой, и нечего привлекать к себе внимание.

– Поэтому-то ты и напялила этот изысканнейший наряд?

– Ты же сказал, он тебе нравится.

В этих шмотках Джоди и всегда-то пользовалась успехом, а уж заделавшись вампиром, и подавно. Только внимание публики ей казалось всего лишь знаком доверия, и она не считала свой любимый прикид приманкой. Вот ведь хищница, а? А может, это властолюбие?

– Он мне нравится. Только каждый проходящий мимо мужик запускает глаза тебе в декольте. Я слышу, как у них сердца колотятся. А уж джинсы… Ты, наверное, превращалась в туман, чтобы в них влезть. Ведь так?

Кто– то трогает Томми за плечо. Молодой человек в белой рубашке с короткими рукавами и черном галстуке сует ему под нос брошюру. На обложке большие зеленые буквы: « АЛЛИЛУЙЯ! »

– Ты такой расстроенный, брат. Это тебе поможет.

Джоди прикрывает рот рукой и отворачивается, чтобы скрыть неудержимый смех.

– Чего? – подпрыгивает Томми и поворачивается к молодому человеку.

– Чего-чего-чего? Не видишь, я разговариваю со своей девушкой? Вот с ней. – Томми тычет пальцем в то место, где только что находилась спина Джоди.

– Покажи ему, Джоди, что мы тут с тобой обсуждали.

Джоди мотает головой и делает несколько шагов в сторону. Плечи у нее трясутся от смеха.

– Это послание, – настаивает молодой человек – Оно принесет тебе утешение и радость.

– Я бы тебе сейчас показал и то и другое. Жалко, она удаляется и уносит утешение и радость с собой.

– Но брошюра несет духовное ликование…

– Несет, несет. Только чтоб ты знал, – Томми прикрывает рукой рот и нос, словно собирается чихнуть.

– Я бы охотно обсудил с тобой эту тему, но сейчас двигай домой и подмойся! Ты воняешь как ходячая помойка!

И Томми направляется следом за Джоди. Молодой человек, весь красный, теребит брошюру.

– Не смешно, – ворчит Томми.

Джоди изо всех сил сдерживает смех, но он все равно прорывается фырканьем.

– Нет, смешно.

– Они видят, что мы прокляты? А сама-то ты это сознаешь? Ведь мы прокляты, правда?

– Понятия не имею.

Джоди и вправду никогда об этом не задумывалась, о…

– Разве старикашка обошел эту тему стороной в своем курсе для продвинутых вампиров?

– Я забыла его спросить.

– Чудненько, – произносит Томми с нескрываемым сарказмом.

– Такая мелочь. А еще о чем ты забыла его спросить?

– Мне казалось, время терпит. Я ведь не знала, что мужчина, которого я люблю, соорудит из нас бронзовые отливки в первую же ночь.

– Ну да… в общем… ладно. Извини.

– И где тут правда? – спрашивает Джоди.

– Ты же убила меня, – подсказывает Томми.

– Опять начинается?

– Ребятки, угостите долларом, – раздается голос откуда-то снизу.

У гранитной стены уже закрытого банка сидит бродяга, под слоем грязи не разобрать ни возраста, ни расы. На коленях у него громадный пушистый кот. Перед нищим миска для милостыни и кусок картона, на котором нацарапано: « Я БЕДНЫЙ, А МОЙ КОТ ТАКОЙ БОЛЬШОЙ ».

Томми, для которого все в городе теперь в новинку (в том числе и зрелища вроде этого), останавливается и роется в карманах.

– Смотри, какой огромный кот.

– А жрет-то сколько! Вот и сижу с протянутой рукой, иначе мне его не прокормить.

Джоди пихает Томми локтем: мол, не обращай внимания, идем дальше. Ей, конечно, по душе, что ее парень такой красивый, но иногда он просто выводит ее из себя. Особенно когда она тщетно старается обучить его премудростям ночной жизни.

– Сплошной мех, а? – осведомляется Томми.

– Господин хороший, этот кот весит тридцать пять фунтов.

Томми уважительно присвистывает и вручает нищему доллар.

– Потрогать можно?

– Конечно. Ему плевать.

Томми садится на корточки и тычет в кота пальцем, затем поднимает глаза на Джоди:

– Большой кот.

Джоди улыбается:

– Здоровенный. Пошли.

– Потрогай его.

– Спасибо, не хочется.

– А почему бы вам не отдать его в приют или… не знаю… в общество охраны животных? – спрашивает Томми у котовладельца.

– А на что я тогда буду жить?

– Смените табличку на « Я БЕДНЫЙ, И У МЕНЯ ТЕПЕРЬ НЕТ БОЛЬШОГО КОТА ». Лично я бы проникся.

– Вы – не показатель, – холодно отвечает попрошайка.

– Послушайте, – Томми поднимается с корточек и опять роется в карманах, – я покупаю кота. Даю вам… э-э… сорок до…

Нищий качает головой.

– Шестьдесят?

Нищий энергично мотает головой.

Томми вытаскивает из кармана небольшую пачку банкнот.

– Сто…

– Нет.

– Тридцать два…

– Нет.

– И тридцать семь центов.

– Нет.

– И еще скрепка.

– Нет.

– Это выгодное предложение, – настаивает Томми.

– Почти четыре бакса за фунт.

– Ну и подавитесь на здоровье. Мне совсем не жалко ни вас, ни вашего кота.

– Доллар не верну.

– Ну и фиг с вами.

Томми берет Джоди под руку, и они шагают дальше.

– Чего ты так торговался? Не хватало нам еще зверушек на нашем чердаке.

– Ага. А как насчет пропитания?

– Ну и шуточки у тебя.

– Хотя бы временно. Племя масаев из Кении регулярно пьет кровь у своих коров без видимого ущерба для скотины.

– Стоит нам завести корову, как хозяин нас выставит на улицу.

– То-то и оно.

– Что оно?

– Выставит, это точно.

Томми разворачивает Джоди на сто восемьдесят градусов, и они опять подходят к нищему с котом.

– Беру животное напрокат, – говорит Томми.

– Вы можете устроить себе перерывчик, а кот погостит у моей тетушки. Она инвалид и не может явиться лично.

– Нет.

– На одну ночь. Сто тридцать два доллара и тридцать семь центов.

Хозяин кота поднимает одну бровь. Корка грязи на лбу идет трещинами.

– Сто пятьдесят.

– Вы же знаете, у меня нет такой суммы.

– Тогда пусть рыжая покажет сиськи. Томми переводит взгляд на Джоди, потом на кота, потом опять на Джоди.

– Нет, – сухо произносит Джоди.

– Нет, – изображает обиду Томми.

– Как у вас только язык повернулся предложить такое?

– Одну сиську, – сбавляет цену нищий.

Томми смотрит на Джоди. В ее зеленых глазах читается: «Я тебе такое устрою, что бригады хирургов не хватит проковырять тебе заново задний проход».

– Ни за что, – говорит Томми. – Сиськи рыжей не в теме. – Глаза у него так и бегают: Джоди – нищий; нищий – Джоди.

Попрошайка пожимает плечами:

– Мне нужен залог. Типа водительские права…

– Конечно, – перебивает его Томми.

– …и кредитная карта?

– Нет. – Джоди наглухо застегивает молнию на своей куртке.

– Да уж ладно вам, – грустит бродяга.

– И так все счастье мимо. Как всегда.

– Я покажу кота тетушке и завтра верну его вам, примерно в это же время.

– По рукам, – соглашается нищий. – Его Четом кличут.

– Ты первая, – говорит Томми.

Они вернулись в свою мансарду. Посреди комнаты на тюфяке возлежит Чет, помесь перса, швабры и, наверное, антилопы-гну. Томми про себя твердо решил не терять самообладания ни при каких обстоятельствах, хотя предвкушение крови уже взвинтило его так, что он готов по стенкам бегать. А почему бы и нет – только смутный страх упасть и останавливает. Нет, не только, – он ведь не салага какой (не то что пару месяцев назад, когда он появился в Сан-Франциско), чтобы принимать все близко к сердцу и позориться перед своей девушкой. Ни за что. Главное не выеживаться и держать себя в руках.

– Нет, ты первый, – сопротивляется Джоди. – Ведь ты еще ничего не ел.

– А ты отдала старому вампиру часть своей крови. Тебе надо поесть.

Хоть она и правда отдала вампиру часть своей крови (после того, что Томми и его кореша учинили с его яхтой и еще кое с чем, вампиру явно следовало подкрепиться), но про себя Томми надеется, что она опять откажется.

– Нет, только после вас, монсеньор, – произносит Джоди с деланным французским акцентом. – Я настаиваю.

– Ну уж если мадемуазель настаивает… Томми изготавливается и кидается на кота.

С чего начинать, он понятия не имеет, но перед глазами у него здоровая красная аура животного, а в ушах – стук кошачьего сердца. Этот стук отдается в голове лопающимся звуком, словно кто-то давит пузырьки на упаковочном пластике. Звук этот усиливается, начинает зудеть небо. Что-то с силой впивается в нижнюю губу. Томми отрывается от кота и улыбается Джоди. Та визжит и отскакивает в сторону.

– Пфомафка, – шамкает Томми.

– Вижу, – отвечает Джоди.

– А фто ты так пефепуфалась?

– От неожиданности. – Джоди старательно отводит глаза, будто перед ней пламя сварки или полное солнечное затмение, на которые нельзя смотреть без темных очков.

Собравшись с духом, она понукает Томми:

– Давай, давай. Осторожненько. Не перестарайся.

– Ффяс, – скалит зубы Томми. Джоди поспешно отворачивается.

Томми заключает кота в объятия (вид у животного куда более равнодушный, чем у обоих вампиров) и кусает.

– Ферт фофери! – Томми поднимается с колен и пытается счистить с языка кошачью шерсть. – Гафость какая!

– Стой смирно! – Джоди обирает у Томми с лица прилипшие волоски, приносит из кухни стакан воды и бумажное полотенце и вытирает Томми язык.

– Прополоскай рот. Только не глотай. А то стошнит.

– Пфоглофиф тут фто-нибуфь! Не отплеваться!

Выгребая у Томми изо рта остатки шерсти, Джоди цепляется пальцем за правый клык.

– Ой! – Она резко отдергивает руку и сует палец в рот.

– О господи! – Томми хватает Джодин палец и сует в рот себе.

Глаза у него закатываются, из груди исторгается стон.

– Не надо, – выстанывает Джоди, вцепляется зубами в руку Томми и припадает к любимому, как рыба-прилипала к акуле.

Томми рычит, поворачивает Джоди к себе задом и бросает лицом на тюфяк. Не отрываясь от его руки, девушка сдвигает волосы в сторону, и Томми вонзает зубы ей в шею. Во рту у Джоди булькает кровь, в которой вязнут восторженные крики. Чет шипит и забивается под кровать. Звуки рвущейся одежды и рык хищников наполняют комнату.

Вся ирония заключается в том, что здоровенный котяра Чет даже не замечает, насколько эти звуки напоминают об игрищах настоящих больших кошек.