Текст книги "Охотники за мифами"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Холливэлл чуть не рассмеялся. «Баскомб и Кокс» привлекла шерифа к расследованию, которое вообще не подпадало под юрисдикцию департамента, использовала всю имеющуюся у нее власть, чтобы дело осталось в руках шерифа – то есть Холливэлла – и не было передано в полицию Киттериджа. Но все пошло не совсем так, как она запланировала. Об убийстве стало известно. Но факт, что покойный был изуродован, удалось скрыть.

– Так что же от меня требуется? – спросил он. – Отправляться в Шотландию его ловить? Это несколько выходит за рамки моей юрисдикции, мистер Кокс.

Кокс одарил его загадочной улыбкой человека, которому нет нужды блефовать в покере, потому что остальные игроки скорее паснут, чем осмелятся побить его.

– Никто не говорит о юрисдикции, детектив. У «Баскомб и Кокс» есть небольшой офис в Лондоне. Мы ведем дела и в Соединенном Королевстве. Вы найдете Оливера Баскомба и сообщите ему, что он является душеприказчиком имущества своего отца, и ему необходимо вернуться домой, чтобы выполнить свои обязательства перед семьей и фирмой. Нам пришлось приложить немало сил, чтобы удержать прессу от изображения Оливера как подозреваемого в убийстве отца. Иначе они устроили бы спектакль, который мог очень плохо сказаться на репутации фирмы. Поэтому мы хотим, чтобы вы поехали в Шотландию и передали ему то, что я сказал вам. Заодно получите отличную возможность задавать ему любые вопросы о его поведении или о местонахождении его сестры.

Холливэлл вскинул голову и обвел взглядом комнату, не в силах поверить в вопиющую наглость этого человека. И всех остальных. Джулианна подняла брови и чуть скривила губы – изумленно, но без злости.

– Раз у вас там имеются офисы, – начал Холливэлл, обращаясь скорее к Коксу, чем к его молчаливым компаньонам, – то, я уверен, есть и люди, которых вы могли бы послать за Баскомбом. В конце концов, он работает на вас. Хотя если у вас там офис, а он, нуждаясь в деньгах, обратился совсем не туда, полагаю, он не очень хочет иметь дело с фирмой. Что касается меня, мистер Кокс, у меня есть работа. Я не могу просто взять и сорваться с…

Эндрю Кокс небрежно махнул рукой:

– Шериф Норрис уже согласился предоставить вам оплачиваемый отпуск. Помимо того, фирма хорошо заплатит за беспокойство, а также покроет все расходы. Джексон Норрис ясно дал понять, что он очень ценит вас, детектив Холливэлл. Нам нужен человек, которому мы можем доверять, человек с вашими способностями, к тому же обладающий полномочиями, которые позволят ему в случае необходимости обратиться за помощью к британским блюстителям закона.

Холливэлл вздохнул и откинулся на спинку стула. У Кокса имелись причины для высокомерия. Он был проницателен. Он все просчитал. Глядя ему в глаза, Холливэлл понял, что тот ни секунды не сомневался в исходе встречи. Как бы он ни презирал наглость и бесцеремонность Кокса, фирма предоставляла ему возможности для дальнейшего расследования глубоко взволновавшего его дела. И эти возможности простирались далеко за границы того, на что он мог бы рассчитывать в противном случае. Холливэлл чертовски досадовал, что Оливер Баскомб находится вне досягаемости. Теперь у него появился шанс встретиться с неуловимым юристом – и он досадовал еще больше. А все из-за Кокса.

Но Тед не мог отказаться от такого шанса. Кокс просчитал и это. Детектив кивнул – очень медленно, взглядом постаравшись показать Коксу, какой же тот мудак. Хотя вряд ли старику было дело до мнения о нем Теда Холливэлла.

– Хорошо, мистер Кокс. Когда мне отправляться?

– Вылетаете сегодня вечером из международного аэропорта «Бангор», в сопровождении следователя нашей фирмы.

Холливэлл вскинул брови. Они же нанимают его, чтобы он нашел Баскомба и вернул его в Мэн. То есть он сам – следователь. Для чего посылать еще и представителя фирмы? Следить за его расходами?

Кокс перевел взгляд на Джулианну:

– Уверен, мисс Уитни будет вам отличной помощницей.

И тогда Холливэлл окончательно все понял. Джулианна получила диплом юридического факультета, но в фирме работала не юристом – сыщиком. Проводила закулисные проверки клиентов и их оппонентов, копалась в грязном белье, следила за действиями холдингов и разузнавала, как будут голосовать политики Огасты.

Она была невестой Оливера Баскомба и хотела найти его. Кокс тоже хотел найти его – по вышеуказанным причинам. Джулианна прекрасно могла найти Оливера сама. Но Холливэлл являлся страховкой. Если для возвращения заблудшего Баскомба любви окажется недостаточно, оставалась надежда на угрозы.

Холливэллом откровенно манипулировали. К удивлению детектива, это его не заботило. Он хотел лишь одного: ответов на мучившие его вопросы. Возможно, присутствие Джулианны Уитни поможет их получить. «Да, – рассудил Тед, – юридическая фирма, вероятно, просто использует меня, но все же вдвоем будет легче сыграть в эту игру».

Он встал со стула и скупо улыбнулся Эндрю Коксу.

– Пойду собираться.

Глава 18

Остров Канна лежит у западного побережья Шотландии. Он входит в архипелаг под названием Внутренние Гебриды.

Оливер вел машину весь день и часть ночи. Гонг-Гонга в машине не было: он предпочел следовать за ними среди туч и постепенно сгущавшейся ночной тьмы. С удивлением и облегчением Оливер узнал, что Голубая Сойка умеет управлять автомобилем. По его собственному признанию, Сойка не водил уже много лет, но у Оливера уже сложилось впечатление, что обманщик очень хорошо знает мир людей. И хотя большую часть пути Оливер вел сам – в конце концов, он был единственным обладателем водительских прав и единственным водителем, указанным в соглашении об аренде машины, – но все же дважды разрешил Голубой Сойке сменить его за рулем. И тот вел машину один час в первый раз и почти три – во второй.

Оливеру никогда еще не приходилось совершать столь длительный автопробег.

Время приближалось к полуночи, когда они наконец прибыли в Молэйг, маленький городок на побережье. Там находилась гостиница, в которой они с Кицунэ зарезервировали номер. На время регистрации Голубая Сойка, Фрост и Гонг-Гонг скрылись. Да и после Приграничные мужского пола предпочли вместо отдыха встать на караул около гостиницы.

Оливер чувствовал, как нетерпение буквально кипит в них, потрескивает в воздухе. Желание его спутников двигаться дальше было столь осязаемым, что волоски у Оливера на руках вставали дыбом. Хотя по ту сторону Завесы дни с ночами и были длиннее, никому из Приграничных не хотелось ждать еще целую ночь, перед тем как отправиться на остров и найти наконец профессора Кёнига. Но они и так ехали сюда с максимально возможной скоростью, останавливаясь только чтобы заправиться, купить еды и посетить туалет (это касалось Оливера). И даже без этих остановок путники прибыли бы затемно. А катер, заказанный Оливером через туристическое агентство в Лондоне, не повез бы их на остров ночью.

Ночь казалась бесконечной. Волнение от близости Кицунэ, делавшее их предыдущие совместные ночевки столь напряженными, вытеснили горе и плохие предчувствия. Отец убит. Джулианна напугана и растеряна. Брошена им. За время долгого путешествия все это стало давить на Оливера гораздо тяжелее, чем раньше, и, когда они прибыли в Молэйг, он чувствовал себя совершенно опустошенным и онемевшим. Он обрадовался, узнав, что в гостинице есть номера с раздельными кроватями. Поскольку в это время года туристов почти не было, портье предложил взять отдельные номера за ту же цену, но Кицунэ поспешно отказалась. И правильно. Ведь их могут выследить Охотники. Лучше держаться вместе.

В течение всей поездки и последовавшей ночи Приграничные сохраняли молчание и угрюмость. Им не терпелось поскорее выполнить свои обязательства перед спутником и покончить с этим делом. Оливер чувствовал то же самое. Голубая Сойка каждые два часа почти беззвучно подлетал к окну и садился на подоконник, а Оливер спал так неспокойно, что даже шорох птичьих лапок будил его.

Но никто из них не мог заставить ночь пролететь быстрее.

Незадолго до рассвета пошел снег, и, когда взошло солнце, пейзаж за окном побелел. Снег продолжал сыпаться – мягкий зимний снегопад, погружающий весь мир в тишину. Впрочем, в преддверии Нового года тишина и так окутывала деревушку на побережье Шотландии. Оливеру пришлось потратить двадцать минут и пообещать сто фунтов сверху, чтобы убедить Барклая Монкрифа, капитана арендованного катера, отвезти их на остров Канна, несмотря на шторм.

Теперь седой шотландец крепко держал штурвал и уверенно вел свой корабль по бурному морю, навстречу снегу и ветру. Когда-то судно было рыболовецким, но несколько лет назад его переоборудовали, и теперь катер перевозил с острова на остров туристов да не чаще раза в неделю доставлял необходимые грузы на мелкие островки. В это утро на борту безымянного судна находились трое пассажиров, и плата за путешествие была куда выше, чем обычно брал Монкриф в зимний сезон.

Голубая Сойка стоял на носу корабля, прямо под снегопадом. Качка в любой момент могла швырнуть его на палубу или в воду, но оборотня это, по-видимому, совершенно не беспокоило. Кицунэ сидела внизу, в маленькой каютке, сжимая обеими руками чашку крепкого кофе, который налил из термоса пожилой бородатый капитан. В штормящем море ей было не по себе.

Оливер не мог винить ее. Снегопад и бушующий ветер поначалу прогнали его в каюту, но потом буря началась уже у него в желудке, и к горлу подступила желчь. Тошнота заставила его выйти на палубу. Монкриф посоветовал спуститься вниз, выпить кофе и съесть имбирного печенья, но от одной мысли о том, что придется что-то глотать, желудок подскочил к горлу. Теперь, свесив руки за поручни, Оливер стоял у борта в ожидании приступа рвоты.

– Смотри на горизонт, – сказал Голубая Сойка, появившись рядом. – Сосредоточься на точке вдалеке, и в животе успокоится.

За неимением лучшего Оливер воспользовался советом, и несколько минут спустя тошнота начала отступать. Снег быстро запорошил плечи и волосы. Пытаясь разглядеть на горизонте очертания острова, он смахивал снежинки с ресниц.

– Гонг-Гонг где-то там?

– Где-то там, – подтвердил Голубая Сойка. – Он гораздо умнее, чем кажется. Он присоединится к нам, когда мы найдем твоего профессора.

– А Фрост? – Оливер прищурился, высматривая среди снежинок хоть какие-то признаки присутствия зимнего человека.

Голубая Сойка глянул вверх, подставляя лицо хлещущему снегу.

– Совсем с ума сошел. Такие штормы, метель всегда действуют на него опьяняюще. Он упивается ими. Наверное, хотел бы совсем затеряться в буре, но именно в такой момент Сокольничий чуть не убил его.

Оливер ощутил в животе спазм, не имевший ничего общего с морской болезнью.

– Я понятия не имел…

Он нахмурился и замолчал. Услышанное встревожило его. Если все пройдет, как нужно, Фрост какое-то время будет лететь вместе с бурей, прежде чем все они снова пересекут Завесу. А если нет… Впрочем, вряд ли Фрост забудет об опасности, которая им угрожала. Особенно сейчас, когда он скорбит по Юки-Онне.

Когда капитан подвел судно к причалу острова Канна, Голубая Сойка помог ему пришвартоваться. Причал находился в небольшой естественной бухточке, и штормило здесь гораздо меньше. Тем не менее судно пару раз швырнуло о свисавшие с пирса резиновые амортизаторы. Среди падающего снега мелькнула знакомая фигура. Теперь Оливер не сомневался, что зимний человек наблюдает за ними. Но когда он сошел по сходням и огляделся, Фроста нигде не было видно. Следом спустились Голубая Сойка и Кицунэ, причем женщина-лиса так вцепилась в руку Оливера, точно боялась упасть. Лицо ее было бесстрастно, но глаза светились от облегчения – наконец-то под ногами твердая земля.

Пониже надвинув шапку и застегнувшись на все пуговицы, капитан Монкриф тоже сошел на причал. Он сунул руки в карманы, глядя на пассажиров сквозь падающий снег.

А за спиной капитана, прямо на штурвале, сидел Гонг-Гонг. Снег обходил его стороной, словно не осмеливаясь падать на Черного Дракона Бурь. Оливер изо всех сил старался не обращать внимания на маленькое создание и глядеть в глаза Монкрифу.

– Мистер Баскомб, у вас есть три часа. В сводке говорили, что к полудню шторм поутихнет, но потом разыграется пуще прежнего. К тому времени мне хотелось бы ступить на Большую землю.

Оливер кивнул:

– Не беспокойтесь. Мы успеем.

– Капитан Монкриф, – обратилась к шотландцу Кицунэ, и нефритовые глаза в тени капюшона засветились внутренним светом, – вы действительно не сможете проводить нас до дома профессора Кёнига?

При взгляде на нее в глазах шотландца мелькнул огонек, но он пожал плечами, извиняясь:

– Прошу прощения, мисс. Я и знать не знаю, в какой стороне он живет. Но любой из местных наверняка вам подскажет. Островок-то крошечный. Говорят, здесь всего человек двадцать народу, не больше. Постучитесь в любой домик, где горит свет, и тут же получите ответы на все ваши вопросы. Но не мешкайте!

Он с беспокойством взглянул на небо и вдруг нахмурился, словно углядел среди снегопада нечто необычное. Изумленно покачал головой. Глянув на штурвал, Оливер увидел, что Гонг-Гонга на нем уже нет. Он подумал: что же могло померещиться капитану Монкрифу в недрах бури?

– У меня тут на острове есть один старый друг. Или, лучше сказать, знакомый. Но нашего знакомства хватит, чтобы он угостил меня чашкой чая с парой пшеничных лепешек и усадил в теплое местечко, где я мог бы дождаться вас.

Голубая Сойка зашагал по пирсу к берегу. Кицунэ и Оливер разом повернулись и последовали за ним, направляясь к небольшой деревушке, видневшейся впереди. Шпили церквей застыли на фоне серого неба. Слой свежевыпавшего снега достигал уже нескольких дюймов, и Оливер порадовался, что на ногах у него теплые ботинки. Голубая Сойка с Кицунэ, похоже, совсем не замечали снега.

Деревня приближалась; очертания домов, темневших смутными силуэтами на белом фоне, становились все отчетливее. Но вокруг царила полная тишина. Ни звука, только скрип ботинок Оливера. Тихо было настолько, что казалось – можно услышать, как падают снежинки.

– Непонятно, – сказал Оливер.

Голубая Сойка замедлил шаг, чтобы поравняться с ним.

– Что?

– Церкви. – Оливер насчитал по меньшей мере три шпиля, стремившихся к выбеленному небу. – Зачем паре десятков человек так много церквей? И если здесь живет лишь горстка людей, почему столько пустых домов?..

Островок был очень мал. По словам женщины, которая заказывала им катер, – не больше пяти миль в длину и двух в ширину. Но этой земли все же хватило бы для гораздо большего количества народу; и, судя по виду деревни, когда-то дела на острове Канна шли совсем по-другому. Первые несколько домов, к которым они подошли, оказались темными и явно нежилыми. У одного окна были заколочены досками. У другого провалилась крыша, но никто не удосужился ее починить. В домике хозяйничала зима.

– Вероятно, нынешние жители острова приехали сюда недавно. Или остались потому, что… отстали. – Кицунэ, шедшая под руку с Оливером, прижалась к нему.

– Чувствуешь? – спросил Голубая Сойка.

Кицунэ кивнула.

– Здесь пусто. Будто бившая ключом жизнь была стерта с лица земли. Или исчезла.

Оливер остановился, отстраняясь от спутников, чтобы взглянуть им в лицо.

– Постойте. Что вы говорите? Ты имеешь в виду, что здесь никого нет?

– Ты не понял, – ответила Кицунэ. Ее лицо почти скрылось в тени капюшона. – Тут живут люди, как и сказал капитан Монкриф. Но когда-то здесь стояла настоящая деревня. А теперь она почти что опустела, превратилась в призрак. Ты ведь сам спросил о церквях. Куда делись все жители? На острове чувствуется особая пустота, которая заставляет предположить, что они не умерли, а заблудились. Проскользнули сквозь Завесу.

Оливер сунул руки в карманы пальто. Его била дрожь.

– Как Роанок.

– Что-то в этом роде, – ответил Голубая Сойка, обернувшись в другую сторону. Его взгляд блуждал по заснеженному небу – вероятно, в поисках Гонг-Гонга или Фроста.

Оливер тоже рассматривал небо. Он прекрасно понимал, что двое Приграничных, не умеющие маскироваться под людей, должны оставаться вне поля зрения; но их отсутствие все равно беспокоило его.

Они шли по деревне. Слева показалось что-то вроде парка, хотя знак утверждал, что это кладбище викингов. Однако из-под снежного одеяла почти не виднелись древние могилы.

Остров был очень лесистым – даже посреди селения росли деревья. Возле компании могучих дубов, возвышавшихся в обнимку с рябинами – зима раздела деревья до последней веточки, – торчал из земли массивный кельтский крест, похожий на кладбищенское надгробие. На перекладине виднелись зазубрины, да и сам крест был очень древний и истертый. Но ничто вокруг не говорило о том, что это именно могильный крест. Или какой-нибудь еще. Просто знак старины, напоминание об иных временах, оставшееся посреди обезлюдевшего поселения.

– Оливер! – окликнула Кицунэ.

Он поднял голову и увидел, что она указывает на дом неподалеку от креста. В некоторых окнах горел свет – наверное, от электрогенератора. Когда Оливер вместе с Сойкой и Кицунэ направился к дому (думая по дороге, какое странное зрелище они будут представлять для его обитателей), он увидел темный силуэт Гонг-Гонга, спикировавшего с небес прямо на отороченный белым край печной трубы. И немного успокоился.

– Фрост, – прошептал он, обращаясь к снегопаду, – ты здесь?

В ответ лишь скрипнул под ботинками снег.

– Он здесь, – заверил Оливера Голубая Сойка. – Я же сказал, он сейчас слегка не в себе. Давай-ка лучше искать твоего профессора. Катер не будет ждать вечно.

Оливер кивнул и еще раз кинул взгляд на Гонг-Гонга, а потом решительно подошел к дому и заколотил в дверь. Ожидая ответа, смахнул снег с головы и плеч, отряхнул пальто. Спутники встали рядом.

Стучать вторично ему не пришлось. Дверная ручка скрипнула, и дверь открылась. За ней стояла женщина лет шестидесяти. Вероятно, когда-то она была настоящей красавицей. С возрастом черты ее лица загрубели, но Оливер не сомневался, что так было не всегда. Женщина улыбнулась пришельцам. Оливер был очарован. Он приготовился быстро объяснить причину их появления на острове; но хозяйку, казалось, совсем не встревожило появление троих незнакомцев на пороге ее дома – в самый разгар декабрьского шторма, да к тому же на богом забытом островке.

– Не самая подходящая погода для морской прогулки, я бы сказала.

Оливер все больше поддавался ее обаянию.

– Вы правы, мэм. И времени у нас мало, потому что шторм, говорят, усилится. Капитан Монкриф хочет вернуться на Большую землю к ленчу, и…

– А, понятно. Значит, это Барклай вас привез. Дело-то, думается, не в шторме. Он больше боится пропустить ленч, – усмехнулась женщина. – Ладно, ладно. Чем вам помочь? Вряд ли вы проделали такой путь, чтобы взглянуть на могилы викингов. И на паломников не похожи – приезжали тут одни такие ребята в сентябре.

Кицунэ откинула капюшон. Пожилая женщина моргнула и пристально вгляделась в нее, словно завороженная нефритовыми глазами. А возможно, что-то заметила в лице женщины-лисы. Потому что затем хозяйка дома внимательнее присмотрелась к Голубой Сойке, и выражение ее лица стало задумчиво-серьезным.

– Мы ищем человека по имени Дэвид Кёниг. Профессора Кёнига. Нам сказали, что он живет на этом острове. Вы не могли бы подсказать нам, где его дом? – спросил Оливер.

Женщина задумчиво кивнула и снова перевела взгляд на Голубую Сойку.

– В твоих глазах озорство, сынок.

– И в ваших тоже, матушка.

Большинство женщин могло оскорбить такое обращение. Тех, кто не знает, что в некоторых индейских племенах старушек в знак уважения зовут матерью. Но непонятная женщина лишь кивнула, словно ответ Сойки подтвердил какие-то ее глубокие подозрения.

– Сразу за пресвитерианской церковью, вон в той стороне. Надо обойти большой дом с красивой верандой – там когда-то был магазин, очень давно. Идите вдоль каменной стены, по тропинке. Конечно, из-за снега тропинки вы не увидите, но держитесь стены и придете прямехонько к маленькой, симпатичной калитке. В теплое время года у профессора чудесный сад. Это его калиточка и есть. Домик стоит в саду.

Оливер не стал спрашивать, дома ли профессор. Где еще ему сейчас быть? Они поблагодарили женщину и двинулись в путь. Та смотрела им вслед, пока ее дом не затерялся в метели. Оливер подумал, что, возможно, она стояла в дверях и после того, как они скрылись из виду.

Им не удалось отличить пресвитерианскую церковь от двух других, к каким бы конфессиям те ни относились когда-то. Но не узнать бывший магазин с «красивой верандой» оказалось невозможно. Не считая церквей и здания, некогда служившего пабом или гостиницей – а ныне пустовавшего, как и множество других строений на острове, – это был единственный более-менее внушительный по размерам дом. Каменная кладка стены напоминала межи, которые в прежние времена определяли границы земельных участков. Стену покрывал снег, но полностью замести ее, конечно, не мог. Они последовали вдоль стены по тропинке, подразумевавшейся под сугробами, – той самой, что упоминала женщина, – и наконец действительно обнаружили калитку. Изящную белую дверцу из штакетника, выглядевшую удивительно неуместно на фоне столь неприветливого пейзажа.

Оливер подумал, что летом, когда в саду цветут цветы, и калитка, и ограда вокруг профессорских владений должны казаться более подходящими и даже привлекательными.

Он помедлил перед калиткой.

– Чего ты ждешь? – осведомился Голубая Сойка.

Оливер взглянул на него. Веселые глаза обманщика непривычно потемнели от нетерпения.

Но Кицунэ, кажется, поняла причину нерешительности Оливера. Она толкнула калитку и повернулась к нему:

– По крайней мере, ты получишь ответ. Даже если он окажется не тем, на какой ты надеешься.

Кивнув, он последовал за ней, и все трое вошли в калитку. У двери дома оба Приграничных посмотрели на него выжидающе. В воздухе над их головами послышалось шипение, и, глянув наверх, Оливер увидел Гонг-Гонга. Дракон плавно спускался на землю, по-змеиному извиваясь на ветру. В полете он выглядел тоньше, но, приземлившись, оказался точно таким же, каким Оливер впервые увидел его. Снег уже не избегал его, как раньше, но вспышки молний в глазах Гонг-Гонга были достаточно горячи, чтобы снежинки таяли, едва попадая на морду дракона.

– Ты постучаться не собираешься? – спросил дракон.

Оливер посмотрел на него.

– А где Фрост?

Дракон расправил крылья, встряхнул ими, а потом снова сложил вдоль тела. Буря основательно растрепала его хохолок и бородку. С издевкой в голосе он прорычал:

– Оглянись вокруг, дурачина! Он – повсюду.

Оливер сделал глубокий вдох и постучал в дверь.

Именно Фрост втянул его во все это. Как бы Оливер ни восхищался Кицунэ и ни уважал ее, он видел, что в разговорах с другими Приграничными Фрост пользуется большим авторитетом. Кёниг не Приграничный – просто человек. Но даже Кицунэ признавала приоритет Фроста. Уж лучше бы он был здесь.

Метель приглушила стук. Прошло несколько секунд, но никакого ответа не последовало, хотя в крайнем справа окне тускло светился огонек. Несмотря на утренний час – не позже десяти, – из-за бури стояла темень, и свет в окне совсем не удивлял.

– Оливер! – поторопила его Кицунэ.

Он кивнул и снова постучал, очень тихо.

– Мать твою! – взревел Гонг-Гонг. Дракон сделал шаг вперед и стал так яростно пинать дверь, что та затряслась.

Голубой Сойке пришлось подойти и отпихнуть его ногой.

– Хватит! Напугаешь человека. И он нам никогда не откро…

Дверь широко распахнулась.

Но совсем не профессор Дэвид Кёниг стоял на пороге, придерживая дверь и приглашая войти. А Дженни Зеленые Зубы.

– Всем привет! – радостно воскликнула Дженни. – Не стойте же на морозе. Входите! У нас есть и какао, и виски для тех, кто не прочь промочить горло, несмотря на ранний час. А если будете себя хорошо вести, в буфете найдется виноград «дамские пальчики»!

Из-за ее спины выглядывал долговязый, сухопарый человек с седыми всклокоченными волосами и в подтянутых чуть ли не до подмышек брюках. На самом кончике носа угнездились бифокальные очки, отчего казалось, будто профессор критически разглядывает всех и вся. Возможно, так и было.

Кицунэ рассмеялась. Самый чарующий звук, какой когда-либо слышал Оливер.

– Дженни! – радостно сказала она и, переступив через порог, попала прямо в объятия девицы с грязными, спутанными волосами цвета речного ила и бледно-зеленой кожей.

– Иди сюда, Киц! Рада видеть тебя целой и невредимой! – приветствовала ее Дженни.

Все вошли в дом, причем Оливер шел последним, чтобы дать Приграничным возможность сполна насладиться встречей.

– Она? – прорычал Гонг-Гонг. – Ты?! Да я собственными глазами видел, как кирата тащил тебя! Ты же сдохла, болотная нечисть!

Дракон ткнул в Дженни острым когтем, и стало ясно, что он сильно вырос – чуть ли не в два раза, – а туловище его по-змеиному свилось в кольца. Такая перемена испугала Оливера, особенно когда он заметил, как хвост дракона покачивается в воздухе: словно жало скорпиона, который готовится нанести удар.

Дженни рассмеялась ему в лицо.

– Ты даешь мне нежнейшие прозвища, милый.

Кицунэ высвободилась из ее объятий:

– А ведь правда, подружка. Мы думали, ты погибла.

– Как тебе удалось… – начал Голубая Сойка.

– Они плохо постарались, – ответила Дженни Зеленые Зубы. В выражении ее лица, особенно в оскале рта, мелькнуло что-то коварное. – Слухи о моей преждевременной кончине разносят постоянно, но лишь выдают желаемое за действительное. Посмотрите – разве я не хорошенькая! Увидав такую милашку, все сразу забывают, насколько опасной она может быть. Мне пришлось несколько часов отмываться от крови этих тупых и наглых котят.

Они еще продолжали разговор в том же духе, но Оливер уже не слушал. Он был рад, что Дженни спаслась и сумела добраться до острова Канна. Мазикины обнаружили местонахождение профессора еще до нападения Охотников, поэтому не было ничего удивительного в том, что она поджидала их здесь. Она знала, где искать, к тому же ей-то не пришлось тащить с собой обузу – обычного человека.

Но теперь путешествие закончилось. Оливер добрался до места назначения.

– Вы профессор Кёниг? – спросил он, огибая группу Приграничных и входя в комнату. В камине пылал огонь, рядом стоял человек, зажав в левой руке нераскуренную трубку. – Дэвид Кёниг?

Профессор кивнул.

– Да, я. А вы, следовательно, – мистер Баскомб. Дженни поведала мне о вашей одиссее, сэр. Сочувствую.

Оливеру казалось, что сердце его вот-вот выскочит из груди. До этого момента в самой глубине души он не верил, что профессор Кёниг еще жив и что он вообще существует.

– Значит… это правда? – сказал он, еле заметно кивнув. – Все, что о вас рассказывают?

Старик улыбнулся и положил трубку на каминную полку.

– Если вы имеете в виду историю моего путешествия за Завесу – истинная правда. Но, признаюсь вам, мне не верится, что я – единственный нарушитель границы, которому удалось избежать казни. Может быть, долгое время не было других… Но во всяком случае, среди ныне живущих – точно единственный.

Гонг-Гонг грелся у камина, подобравшись к огню так близко, что казалось, его борода в любой момент может вспыхнуть. Голубая Сойка и Кицунэ тихо, но мрачно беседовали с Дженни Зеленые Зубы. Но хотя Оливер и осознавал их присутствие, на секунду ему показалось, что весь мир исчез – остались только профессор Кёниг и он сам.

Он шагнул к профессору. С мокрых волос и пальто стекал тающий снег.

– Приграничных так много, что кто-то из них наверняка проводил людей за Завесу. Но я не понимаю одного. Почему всех Вторгшихся подвергли казни, а вам удалось ее избежать?

– Видите ли, мистер Баскомб, – произнес профессор, – мало кто из Приграничных осмеливается нарушить закон таким образом. Еще реже Вторгшемуся дозволяется остаться в живых. Думаю, прошло не меньше века с момента последнего помилования нарушителя границы до моего проникновения за Завесу. Каждый подобный случай становится легендой. А я, видите ли, по роду занятий – собиратель фольклора. Изучаю восточноевропейские легенды.

Старик говорил и говорил, а Оливер невольно возвращался мыслями к той ночи, когда бушевала вьюга, и раненый, гонимый Фрост проскользнул в окно маминого салона. Миг, когда они с Фростом, преследуемые Сокольничим, бросились с обрыва в океан, навсегда впечатался в его память. Тогда он впервые проник за Завесу. Он думал об отце, изувеченном и убитом, о Песочном человеке, о Джулианне, но больше всего – о Колетт, которая находилась сейчас там, за Завесой, далеко от острова Канна.

– Мне очень жаль, профессор, – сказал он печально. – Правда. Я бы все отдал за возможность спокойно посидеть у камина и за чашкой чая послушать вашу историю. Если мне повезет так же, как вам, то, клянусь, я непременно приеду, и мы поведаем друг другу все – от начала и до конца, и плохое, и хорошее. Но сейчас я в опасности. Мы все… всем нам, – он развел руки, показывая на всех Приграничных, – угрожает опасность. Мои товарищи путешествовали со мной, они помогли мне выжить, но перед ними стоят другие задачи, которые нужно решить как можно скорее. Я обещал им не тратить ни секунды впустую.

Печальная улыбка коснулась губ старика.

– Понимаю. Просто очень давно я не мог ни с кем поговорить обо всем этом. Бывает весьма нелегко, когда твои самые безумные мечты осуществляются, а ты не имеешь возможности поделиться правдой с другими.

Оливер посмотрел на остальных. Спутники давно прервали свою беседу и прислушивались к их разговору. Кицунэ улыбнулась ему, но Голубая Сойка казался сильно обеспокоенным. В его глазах блеснул опасный огонек. Оливер сделал вид, что ничего не заметил. В конце концов, он сделал все, что мог. Что еще хочет от него обманщик?

– Доверьтесь мне. Я понимаю вас, – сказал он профессору, не обращая внимания на Сойку. – Я всегда верил в волшебство, но мне всегда не хватало… сам не знаю чего.

– Доказательств! – прорычал Гонг-Гонг. – Вот чего они вечно хотят, людишки! Доказательств!

Кицунэ подошла ближе, и глаза старого профессора при взгляде на нее засияли. Оливер не знал, была ли причиной тому лишь ее красота, или Кёниг тоже осязаемо чувствовал окружавшую женщину-лису магию.

– Профессор… Дэвид, – сказала она, – мы действительно не можем остаться. Смерть гонится за нами по пятам. Над головой Оливера висит смертный приговор. Пожалуйста, сэр, скажите ему – как вам удалось добиться помилования? Почему ваш смертный приговор был отменен?

В доме стало теплее – не только от весело потрескивающего и пляшущего огня в камине, но и от дыхания всех собравшихся в комнате. Голубая Сойка протиснулся мимо Гонг-Гонга с Дженни, встав между профессором и Кицунэ, так что образовалось нечто вроде круга. Оказавшись в центре внимания, Дэвид Кёниг робко улыбнулся.