Текст книги "Иммигрантка в западне щеголя (СИ)"
Автор книги: Кристина Денисенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Если Лев только делал вид, что его хоть мало-мальски интересует чтение, то у Владислава в кабинете имелась собственная небольшая библиотека – всего две полки, но то, с какой любовью он рассказывал о некоторых книгах, Анастасию впечатлило до приятного осознания, что «вот она моя родственная душа!». Помимо красочных фотокниг, атласов и карт, на полке лежали «Евгений Онегин» А.С.Пушкина, «Ночь перед Рождеством» Н.В.Гоголя, «Любовь к жизни» Дж.Лондон, «Гранатовый браслет» А.Куприна и целая коллекция книг Артура Конан Дойля. Детективами Анастасия не увлекалась, но «Преступления и призраки» читала три года назад, а ее бабушка никогда не пропускала фильм «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», и больше всего любила часть про собаку Баскервилей.
Анастасия при виде книг радовалась как ребенок игрушкам. Владислав разрешил пользоваться своей скромной библиотекой и специально для нее пополнил ее ряды новыми книгами классической литературы. Ему доставляло удовольствие видеть блеск глаз Анастасии, и слышать ее звонкий воодушевленный голос, когда она пересказывала Марине – старшему менеджеру, прочитанное, и они бурно обсуждали главных героев, курьезы и трагические моменты из жизни, ушедшей в века.
Двери агентства были открыты для клиентов шесть дней в неделю. Анастасия работала ежедневно, быстро втянулась и чувствовала себя как рыба в воде среди новых коллег. Она прочла все инструкции – толстую папку с распечатками необходимых для работы знаний, таблицами, примерами и со статьями по профессиональному этикету. Владислав дал ей несколько уроков по работе с компьютером, и в дальнейшем ее обучением занималась Марина, с которой Анастасия сходу нашла общий язык. Скучать не было времени. Свою душевную боль Анастасия не то чтобы пережила, но перевернула как страничку с неприятной драматичной сценой. Она старалась думать о настоящем: о новой работе, о турах во Францию или в Испанию, о том, сколько красивых стран и городов во всем мире, о других языках и народах, о культурах неизвестных ей ранее государств, о величине мирового океана и тропических островах. Владислав подпитывал ее любознательность рассказами о Чили и Перу, о Тибетском нагорье и пустыне Такла-Макан в Китае, об антарктическом архипелаге и островах королевы Елизаветы…
Прасковья Малевская, по личным причинам не торопившаяся переезжать к Зольтеману старшему, нарадоваться не могла, что ее внучка офисный работник. Белый воротничок, компьютерный стол, высокая заработная плата – что еще нужно девушке! Николай Зольтеман, доверяя Владиславу как самому себе, поручился, что он никогда не обидит Анастасию, и что в его руках она в полной безопасности, поэтому Прасковья Малевская и отпустила внучку одну, соглашаясь, что смена обстановки пойдет ей только на пользу. Все проблемы Анастасии решились сами собой. Как на блюдечке с золотой каемочкой Владислав преподнес ей билет в новую жизнь: обеспечил и жильем, и работой, и ничего не требовал взамен.
Если бы не ностальгия, вызванная бешеным ритмом столицы, то Анастасия, возможно, не так часто задумывалась бы над тем, что ее окружает иной мир, к которому не очень то лежит душа. Но бурлящие потоки машин, пробки на дорогах, столпотворения в переходах ежедневно напоминали о тихом и спокойном Донбассе, каким он был до АТО: города и поселки утопали в степях и полях, а треугольные пики угольных терриконов пронзали небо, как здесь высокие небоскребы. Анастасии нравилась работа, но она не отказывалась от мечты снова видеть, как ветер клонит спелые колосья пшеницы, и помимо чтения романов и географических книг, готовилась к вступительным экзаменам в институт. Ей необходимо было стремиться к своей цели, добиться самой убедительных результатов, а не останавливаться на достигнутом, в котором не было ее заслуг.
По воскресеньям Анастасия убирала в квартире, маленькой, но уютной – в ней было все необходимое, – готовила один и тот же овощной салат, варила суп, решала задачи по математике, штудировала учебники по географии и биологии, и категорически отказывалась от встреч с Владиславом в нерабочее время. Он звал ее и в кино, и двадцать третьего февраля в ресторан вместе со всеми сотрудниками, но Анастасия по воскресеньям отдыхала от людей, от шума, от всяческих разговоров и не выходила даже в магазин, все необходимое покупая в субботу.
На день защитников Отечества Анастасия подарила Владиславу музыкальную шкатулку в виде корабля с алыми парусами. В одну из суббот после работы она зашла в торговый центр, чтобы подобрать кофточку под костюм, который купила с первой же зарплаты в агентстве, гуляла вдоль витрин с сувенирами и не смогла равнодушно пройти мимо бронзового кораблика с секретом. Он был не большой, но украсил бы любой рабочий стол, любую полку. Когда открывался трюм с маленьким колечком вместо ручки, играла «Лунная соната» Л.Бетховена и зажигались фонарики, подсвечивающие натянутые алые паруса. На мачте стоял одинокий матрос и смотрел в бинокль, будто искал свою Ассоль.
Романтическому подарку Владислав был несказанно рад и поставил его на самое видное место: между городским телефоном и календарем-ежедневником. Он с теплом вспоминал робкое поздравление Анастасии, ее румяные щеки и невинные глаза, цвет которых напоминал об отпуске на Мальдивских островах, и раздумывал над ответным подарком к восьмому марта.
Глава XXX
Николай Зольтеман вернулся с пакетом продуктов и в бодром расположении духа. Напевая «Дорогой длинной да ночкой лунною», он раздевался у вешалки. Лев, полдня подбиравший нужные слова для разговора с ним, встал и, опираясь на костыли, вошел в коридор. Сходу заговорить о своей доле наследства он не мог, и начал издалека, но Зольтеман старший не вчера родился и догадывался, что за мысли гложут его сына. Он не подавал виду и неторопливо расправлял шарф, наслаждаясь своей беззаботностью и оживленным восприятием жизни.
– Ты снова поешь! Неужели Прасковья Марковна настолько вскружила тебе голову?! – Лев отметил свежий цвет лица и довольную улыбку, но отец словно не замечал его и продолжал напевать: «Помню наши встречи и разлуки». – Вы уже выбрали день?
– День чего? – притворился Николай Зольтеман. – А, ты о росписи? Конечно!
– И когда сие знаменательное событие? – с сарказмом интересовался Лев.
– Мы решили не откладывать и уже подали заявления, – на ходу ответил отец и пошел на кухню, игнорируя едкий тон сына. Включил свет и принялся доставать из пакета хлеб, свежемороженую форель, рис и специи. – Моей голубке второго апреля исполняется шестьдесят девять, и мы распишемся в ее день рожденья. По-моему, так даже лучше!
– Ага! Вместо двух подарков один, и день свадьбы точно не забудешь, если вдруг… склероз не помешает. – Лев стоял в проеме и искоса смотрел на отца с недовольством. – Зачем тебе вообще жениться? У тебя есть дача, клумбы, виноградники! Ты столько лет прожил один, и тут вдруг надумал жениться. Да еще и на ком? Она тебя на три года старше…
– Г-ггг, возраст не имеет значения. Твоему крашеному манекену с коровьими ресницами тоже не восемнадцать! Сюзанна тоже старше тебя… Сколько ей лет? Тридцать два? Тридцать семь? Видимо, это судьба, сынок!
– Ей всего тридцать.
– Ты ее паспорт видел? Впрочем, мне дела нет до твоей Сюзанны. Пусть ей хоть семьдесят и она сделала пластическую операцию, мне все равно. Что до Прасковьи, то нам хорошо вдвоем, и я не потерплю твоих вмешательств в мою личную жизнь. Ты мне не советчик – это я твой отец, а не наоборот, поэтому я имею право давать тебе советы, а ты лучше не вмешивайся.
Лев так и стоял в дверях:
– Ты ошибаешься. Я тоже имею право… по закону… на наследство, и я не хочу делиться с твоей возлюбленной старушкой – она никто, и в отличие от меня с братом это она не имеет никаких прав. Что если она аферистка? Что ты о ней знаешь? Как она жила до того, как ее дом взорвался?
– Отставить! – прервал его отец. – Не рано ли ты заговорил о моей смерти? Вижу, что тебе не терпится дождаться часа, когда я предстану перед Богом, и вы тут на земле начнете драться из-за моих денег. Я огорчу тебя, сынок, – я уже вписал Прасковью Марковну Малевскую в свое завещание, так что у меня три наследника, но пока я жив и могу менять завещание столько раз, сколько мне заблагорассудится, и при желании я твою долю пожертвую на благотворительность, если ты еще раз заговоришь о моей смерти. Ты меня понял. Не дели шкуру не убитого медведя.
– Ты не посмеешь – я твой сын, и ты, как заботливый отец, должен заключить брачный контракт, чтобы твоя женушка не прибрала к рукам и деньги, и дачу с квартирой.
– Неужели я, по-твоему, настолько глуп, чтобы не знать, как мне поступить с моими деньгами? Не порти мне настроение своей жадностью и желанием отхватить кусок побольше да пожирнее, иначе я тебя оставлю голодным, – сказал Николай Зольтеман и отвернулся от сына, доставая разделочную доску и глубокую тарелку для рыбы.
Ко Льву вернулось то чувство, когда он ненавидел своего отца. Если бы не скованность движений и не боль в спине, он бы хлопнул дверью, ушел и не торопился бы возвращаться домой, заливая злость и презрение крепкими напитками. Но он был связан по рукам и ногам волей судьбы и вынужден был терпеть присутствие отца, точно так же как и запах жареной форели, из-за отсутствия кухонной двери наполнивший всю квартиру.
Лев верил и не верил словам отца. Ему приятнее было бы считать все сказанное злой шуткой, но боязнь гневить отца не позволяла вновь поднимать эту тему. Он не разговаривал с ним и проклинал тот день, когда познакомился с журналисткой и попал под колеса загадочной черной «Шкоды», все еще не связывая это событие со смертью друга – лишь задаваясь вопросами о возможности и невозможности случайного совпадения.
Сюзанну снова ждала неприятная новость, и Лев преподнес ее как окончательное решение отца:
– Он все оставит своей старушке, – заявил он отчасти и для того, чтобы Сюзанна не считала его богатым наследником и впредь даже не намекала на свадьбу, о которой она имела наглость говорить так возбужденно, будто между Львом и ей сплошная идиллия и ни намека на полное отсутствие любви.
– Этого нельзя так оставлять, мой львенок, и я помогу тебя, – твердила Сюзанна, прокручивая в голове различные мысли вплоть до несчастного случая с Николаем Зольтеманом или с Прасковьей Малевской. – Я поговорю с Владиславом, и если и ему не удастся повлиять на отца, тогда… а что тогда? Тогда ты останешься с носом, но я буду любить тебя в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии… и что там еще говорят… пока смерть не разлучит нас! Аминь!
Сюзанна поехала в Москву, но первый свой визит нанесла фотографу, чьи работы печатались в мужских дорогих журналах, на страницах которых не раз красовались и фото ее неприкрытых прелестей. Ее отношения с Глебом нельзя было назвать серьезными, как и самого Глеба серьезным человеком. Для Сюзанны он был чем-то вроде запасного аэродрома – она летала-летала и, приземляясь, просыпалась в чужих кроватях. Будь у Глеба отец не школьным учителем истории и мать не продавцом косметики на рынке, то вероятнее всего, Сюзанна предпочла бы его, потому что он был таким же сексуальным как Тарзан и обаятельным как парни-фотомодели с красивыми лицами. Но Сюзанна любила только деньги и на протяжении нескольких последних лет искала того, кто обеспечит ей безбедное существование и после того, как ее кожа станет сухой и тонкой, и на руках начнут просвечиваться вены.
Насытившись ласками фотографа, она, самодовольная, уверенная и с высоко поднятым носом, явилась в туристическое агентство.
При виде Сюзанны у Анастасии екнуло сердце, и захотелось провалиться сквозь землю лишь бы не пересечься с ней даже единственным взглядом. Она разволновалась, но продолжала предлагать клиенту варианты экскурсионных туров, показывая красочные картинки и игнорируя сверлящий взгляд Сюзанны. «Она преследует меня как тень. Вся из себя! Фу! До чего же пошлая» – подумала Анастасия и так и не посмотрела ей в глаза.
Сюзанна направилась прямиком к столу секретаря главы агентства и деловито поинтересовалась, на месте ли Владислав. Анастасия бросила ей в спину взгляд как острое копье индеец во врага. Сюзанна словно почувствовала и оглянулась, растянув красные губы в надменной улыбке. «Убожество» – произнесла сквозь зубы, скривившись, будто съела лимон без сахара, и переключилась на Лидию Валерьевну, предлагающую пройти в кабинет директора.
Владислав сдержанно окинул ее взглядом – как на такую не смотреть? – и жестом пригласил присесть:
– Чем обязан? Ты снова раскрутила Льва на поездку за границу? Куда полетите на этот раз?
– Нет, Лев еще не восстановился после аварии, – Сюзанна бросила сумку на стол и откинулась на спинку стула, – бедненький он так страдает… Какая милая безделушка! – она потянулась, чтобы взять корабль, но Владислав отодвинул его дальше, и Сюзанне пришлось испытать неловкость, возвращая руку назад.
– Я жду важный телефонный звонок, поэтому давай ближе к делу – зачем пришла?
– А если я скажу, что ты овладел моим сердцем и я ночей не сплю, вспоминая твои поцелуи и твой упругий…
– И ты за этим приехала?!
– Не только, – уклончиво ответила Сюзанна и встала, сбрасывая полушубок, – но мы могли бы закончить то, что не успели тогда в кафе! – она облизнула верхнюю губу и в миг уселась на стол, сверкая коленками перед лицом Владислава.
– Ты меня не интересуешь. Ты аппетитное, но внутри гнилое яблоко, а я на внешность не ведусь, поэтому встала с моего стола и села как положено на стул, если тебе все еще есть что мне сказать. – Сюзанна вскочила с заторможенной реакцией на лице, словно слова до ее мозга долетали как корабль от Земли до Луны. – А если ты пришла только за тем, чтобы в очередной раз продемонстрировать свою доступность, беспринципность и распутство, но сделай милость – не тревожь меня напрасно: я слишком занят, чтобы терять с тобой время.
– Ну, ты и хам, Владислав Николаевич! Ты только не напускай на себя столько важности, думая, что отшил меня, – я не соблазнять тебя пришла! – Сюзанна вернулась на прежнее место. – Дело в завещании твоего отца. Он говорил тебе, что переписал все на бабулю этой святоши? Ни тебя, ни Льва в завещании нет!
– Что за бред ты несешь? Отец так не поступит! – уверено произнес он.
– Значит, он тебе ничего не говорил! Я думаю, будет несправедливо, если все состояние твоего отца достанется какой-то там старухе, а потом перейдет по наследству ее драгоценной внученьке. Хотя, может, ты и не потеряешь ничего, если эта необразованная беженка западет на тебя, и ты женишься на состоянии своего отца! Вот ведь как! Но подумай о брате – Лев тоже имеет право на свою долю – повлияй на отца.
– Не знаю, с какого дерева ты упала, но то, что ты говоришь полная чушь, и в моем присутствии, сделай одолжение, не отзывайся с такой экспрессией о Насте и ее бабушке. Отец не забудет упомянуть своих детей в завещании… если, конечно, на то не будет причин. Касаемо меня, я сколочу себе к старости еще больший капитал, чем отец! А Лев… похоже рассчитывает на отцовские деньги. Или это ты горишь желанием разделить с нами наследство? Я тебя раскусил, Сьюзи?
– Думай, что хочешь. Я тебя предупредила. Пока не поздно я бы на твоем месте посоветовала Николаю Трофимовичу заключить брачный контракт и сохранила бы таким образом свою долю.
– Сделай одолжение, забудь сюда дорогу.
Владислав выпроводил Сюзанну и попросил Лидию Валерьевну внести Сюзанну в черный список.
Глава XXXI
Близилось восьмое марта. Каких только вариантов подарка не пересмотрел Владислав. Это были и духи, и розы, и винтажные заколки для волос с россыпью искусственных бриллиантов, и золотые серьги, и даже красная коробочка с колечком, но все казалось ему тривиальным, слишком уж простым и не удивительным. Владиславу непременно хотелось поразить Анастасию оригинальностью своего вкуса и подарить что-то такое, чего никто и никогда ей не дарил, быть первым, особенным и неповторимым.
Он присматривался к Анастасии на протяжении двух месяцев, и этого времени с лихвой хватило, чтобы удостовериться в правильности своего первого впечатления и сделать новые открытия чрезвычайной скромности, невозмутимости, утонченных манер и совершенного очарования. Владислав был наилучшего мнения об Анастасии. Она оставалась такой же правильной, как теорема Пифагора, как аксиома, не требующая доказательств. Находясь в одном коллективе шесть дней в неделю, трудно ошибиться в человеке, потому что именно на работе человек такой, какой он есть. Если девушки во время коротких свиданий стараются показать себя с наилучшей стороны, играют роли им не сущие, притворяются, кокетничают и создают вокруг себя лживый ореол превосходства над другими, то в рабочей атмосфере они настоящие, за исключением офисных обезьянок, увешенных безделушками поверх модных нарядов.
Анастасия была особенной – привлекательной, но не бросалась в глаза яркостью платьев и нелепостью не сочетаемых украшений, рассудительной и схватывающей налету новые знания, интересной и своей веселостью, и тоскливой задумчивостью. Владислав каждое утро собирался в агентство с мыслями о ней: как посмотрит на него, улыбнется или опустит ресницы, заплетет волосы колоском наискосок или соберет в высокий хвост, или янтарные пряди каскадом лягут на плечи. Ему доставляло удовольствие видеть ее каждый день, и можно было бы не стремиться ничего изменить, но Владислава преследовали навязчивые идеи стать для Анастасии больше, чем начальником.
Как-то он заметил, как Анастасия подкармливала синиц и воробьев. Она открыла окно и выставила ладошку с хлебными крошками – птицы садились ей на пальцы, брали кусочки хлеба и улетали. Одни отлетали – другие прилетали, а Анастасия радостно рассматривала их нахохленные брюшки, черные бусинки – глазки, и тихонько смеялась, когда они любопытно наклоняли голову, не решаясь сразу схватить крошку. «Какие они милашки, – говорила она, – до чего забавные!». В тот день Владислав решил подарить ей скворечник! Необычный подарок на восьмое марта!
Он купил лист фанеры, поехал в среднюю школу, нашел преподавателя трудового обучения и за символическую плату смастерил уникальный домик для птиц. Он походил на ракету с тремя иллюминаторами. Под каждым окошком – жердочка, на которой могла любовно ворковать пара птиц. Но и на этом причуды Владислава не закончились – он расписал скворечник акриловыми красками, изобразил зеленую траву, цветы, бабочек, солнце и радугу в голубом небе. Оставалось только придумать, как преподнести этот необычайный подарок!
Накануне восьмого марта мужская половина агентства подарила женщинам букеты розовых тюльпанов, организовали фуршетный стол с выпивкой и закусками. Играла музыка, и праздничная атмосфера каждого окутала позитивом. При всех Владислав не проявлял особенного внимания к Анастасии, но она улавливала его задумчивые взгляды и читала в глазах о теплоте его души, о доброте и порядочности. Они оба выпили по глотку вина: Владислав за рулем, Анастасия отказывалась пить против желания. Остальные распивали пятую бутылку коньяка, танцевали и вспоминали истории, всплывающие всякий раз во время празднований, но с каждым разом они становились все не правдоподобнее и смешнее.
Владислав увел Анастасию, но их отсутствие заметили лишь под конец гулянья, да и то не все. Он предложил отвести ее домой, и она почему-то согласилась, не отнекиваясь, словно разрешила себе плыть по течению, отбросив опасение утонуть в бурном потоке нежных чувств.
На стоянке Владислав окончательно потерял спокойствие. Он взял Анастасию за руки, и нужно было что-то говорить, как-то показать скворечник, но его захлестнуло волнение сродни страху перед входом в кабинет стоматолога. Затея в один миг показалась детской, несерьезной и недостаточно обдуманной, не столь эффектной, как целое ведро голландских роз, но он готовил этот подарок с искренней любовью и поэтому, стараясь подавить смущение, перешел к делу:
– Ты только не смейся надо мной, – начал он несмело, – я хотел подарить тебе необычный подарок и решил сделать его своими руками.
Владислав открыл заднюю дверцу машины и достал свой подарок.
Анастасия приятно удивилась:
– Ты смастерил скворечник!
– Когда я делал его – думал о тебе, и ты вдохновила меня разрисовать его яркими красками. Ты как это солнышко, – он развернул скворечник солнцем к Анастасии, и они вдвоем держали этот чудо-домик, глядя друг другу в глаза.
– Это необыкновенный подарок, – умиленно прошептала Анастасия.
– Тебе, правда, нравится?
– Да, ты настоящий художник! Тебе можно разрисовывать стены в детских садиках – малыши бы с любопытством рассматривали героев из любимых мультфильмов, нарисованных тобой так же здорово, как это солнышко и бабочки… Я в восторге! Только не знаю, куда и как его повесить!
– Я тоже над этим думал: можно было бы рядом с твоим домом или в парке на угловом дереве, и ты будешь видеть его каждый раз, идя на работу!
Анастасия увлеченно рассматривала мазки, нанесенные тонкой кисточкой, кончик которой макался в два цвета, отчего рисунок казался реальным, многослойным и необычайно красивым.
– Я хотел бы, чтобы ты чаще вспоминала обо мне, так же как и я о тебе, – продолжал Владислав. Он положил скворечник на место. Щеки Анастасии вспыхнули, и она смущенно опустила голову. – Ты бы согласилась стать моей девушкой? Не подругой и не подчиненной, а любимой! Если ты не питаешь ко мне ни капли симпатии и у меня нет шансов завоевать твою любовь, я не буду ни на чем настаивать, и мы продолжим работать вместе, объединенные исключительно рабочими процессами, но если… Я не сказал самое главное, – поправился Владислав, не закончив начатую мысль, – я люблю тебя. Люблю! Я хочу с тобой облететь весь мир! Мы бы отдыхали в лучших уголках Земли, я бы носил тебя на руках, осыпал поцелуями по всему телу, и не отдал бы никому другому! Что скажешь?
– Я боюсь, – только и смогла ответить Анастасия.
– Чего ты боишься? Меня? Или ты судишь обо мне по моему брату?
– Я боюсь… и боюсь признаться, что с первой минуты, когда увидела тебя, в моем сердце вспыхнула искра и она превратилась в пламя, испепеляющее прежние чувства. Лев ничего не значит для меня. Он обидел меня, поиграл и бросил. Сюзанна столкнула с лестницы. Они причинили мне слишком много горя, и я не хочу видеть их и даже слышать их имена. Но ты… на самом деле ты замечательный! В тебя легко влюбиться! Но ты его родной брат. Зачем я тебе? Не знаю, как объяснить, но перед тобой я чувствую себя грязной. Если бы у меня не было никаких отношений со Львом, то я бы не запрещала себе мечтать о тебе, не сдерживала бы своих чувств. Ты не безразличен мне, это же очевидно, правда?! Я теряюсь при виде тебя, у меня мурашки пробегают по коже, когда ты просто проходишь мимо…
Не дав ей договорить, Владислав прижал ее к груди. Одной рукой придерживал за талию, вторую – запустил под распущенные волосы, касаясь горячей шеи. Их губы слились в долгом нежном поцелуе. Владислав шептал о своей любви, покрывая поцелуями влажные щеки, ощущал соленый вкус слез и сладость наслаждения робостью и чувствительностью.
– Значит, ты согласна! Так ведь?
– Владислав… – умоляюще произносила она. – Я не могу!
– Я люблю тебя! Дай руку! Мое сердце сейчас выскочит из груди и упадет к твоим ногам! Слышишь, – он приложил ее руку, и снова прильнул к губам.
– Я же спала с твоим братом. Я ждала от него ребенка! Неужели это тебя не останавливает? Он пользовался моим телом… я как надкушенное яблоко… огрызок… понимаешь? Если бы вы не были братьями… а так Лев всегда будет напоминать мне о том, что было. Поэтому я не могу. У нас не может быть никаких отношений.
– Ты слишком жестоко себя наказываешь. И меня тоже. Мы ведь любим друг друга, и ты не посмеешь этого отрицать, и мне плевать на Льва, и твое прошлое я не беру во внимание – у нас есть настоящее, у нас будет будущее, и ты не яблоко – ты цветок, и со мной ты расцветешь по-новому, на зависть Льву и вообще всем остальным.
Владислав с надежной смотрел в ее заплаканные глаза – Анастасия молчала, кусая губы.
– Давай повесим скворечник, пока не стемнело, … а в понедельник ты все поймешь. Я подумаю, можно?!
Для Владислава это означало согласие, и они поехали в парк. Стремянка и инструменты лежали в багажнике, и уже скоро красочный скворечник украсил собой угловой тополь в парке.
Глава ХХХII
Международный женский день не прошел бесследно и для Льва. Его друзья с приходом календарной весны как медведи после зимней спячки проснулись и, поскольку Лев уже чувствовал себя значительно бодрее, и его меланхолия таяла как сосульки под мартовским солнцем, устроили ему праздник с картами, кальяном и горячим абсентом под лимончик с сахаром.
Роль заводилы с успехом взял на себя Артур. Как натура творческая и не лишенная чувства юмора он блистал остроумными шутками, рассказывал анекдоты и забавные случаи, произошедшие с ним за последнее время. Олег и Роман на его фоне поблекли, отметил Лев, но к середине вечера и у них развязались языки.
У Сюзанны нашлись более важные и интересные дела, и она не присутствовала, но мужскую компанию разбавили давние подружки Артура и Романа – хохотушка Нелли и дерзкая девчонка Оксана. Карты раздавали на шестерых, и в маленькой комнате, наполненной смогом, состоялась кипучая баталия за право называться победителем первой игры нового сезона. Как это было и серьезно, и до смеха сквозь слезы комично!
Артур то и дело подшучивал над логовом Льва. Лев, смирившийся с временными неудобствами, глазами друзей смотрел на низкий неровный потолок, ветхие обои и скромную обстановку и закипал от злости на отца, пил рюмку за рюмкой и невнимательно следил за игрой, и в результате его обыграли даже девчонки-неумехи.
Не изменяя старым традициям, друзья начали гадать над шуточным заданием для Льва – ну как же без желаний! Что только не приходило на их пьяный ум! Самым каверзным компания сочла следующее предложения Артура: срочно вызвать Сюзанну, и Лев должен был заняться с ней сексом на лоджии, а они, находясь по ту сторону улицы, сделать несколько снимков на телефон. Подразумевалось, что эти фотографии появятся в социальных сетях, но Артур уверял, смеясь, что ничего подобного делать не станет, и ничего не выйдет за рамки их дружной веселой компании.
Знал бы Лев, чем все это закончится, то протрезвел бы до того, как Сюзанна согласилась примчаться к нему, услышав о желанном подарке. Лев пообещал, что даст ей денег на покупку самых красивых и дорогих сапог, что не могло оставить Сюзанну равнодушной, и она распрощалась с подружками, оставив их в баре в самый разгар мужского стриптиз-шоу.
На термометре ноль, как и денег у Льва – предстояло просить у отца, но он уверенно повел Сюзанну на лоджию, ковыляя на костылях. Она, увлеченная экстремальной затеей, не почувствовала подвоха и с готовностью насладилась ласками, не почувствовав холода так же как и не заметила, что из кустов за ними подсматривают.
Артур в тот же вечер выложил скандальные фото в Интернет, и одну из них – увеличенную, четкую и самую откровенную, разместил у Сюзанны на стене в «ВК». Этим Сюзанна и воспользовалась: сначала надула губы, а потом потребовала в качестве компенсации за моральный ущерб, чтобы Лев женился на ней, и все обсуждали ее свадебные фотографии, позабыв о клубничке.
На решение Льва повлиял и Николай Зольтеман – в пиццерии многие клиенты пользовались Wi-Fi и бурно обсуждали эротические фотографии Льва и Сюзанны. Отец назвал сына позорищем, а Сюзанну шлюхой. После этого Лев, чтобы позлить отца, заявил: «Нравится тебе или нет, но я женюсь на Сюзанне», и как бы ему этого не хотелось, он сделал ей предложение. Разве развестись потом проблема? Свой стыд перед отцом Лев маскировал равнодушием с примесью злости.
Днем свадьбы Сюзанна выбрала пятнадцатое мая (15.05.15), но уже в марте начала заниматься подготовкой: платье, туфли, банкетный зал, список гостей и т.д.
Николай Зольтеман поставил сына в известность, что умывает руки и через три недели передаст ему управление пиццерией. Он предъявил выписки из банков и квитанции о погашении кредитов, назвал сумму, которую Лев должен теперь ему, а не банкам, и сказал, что простит ему этот долг и эта сумма и будет его свадебным подарком. «То есть живых денег не жди, – пояснил он Льву, не понимающему огорчаться или радоваться. – Кредиты погашены! Ты никому ничего не должен. Пиццерия процветает, и с умом ты сможешь добиться неплохих результатов. Надеюсь, ты не окажешься полным болваном и не оформишь еще один кредит на свадьбу – рассчитывай на то, что имеешь, и не влезай в долги».
Сюзанна была близка к заветной цели, но чем ближе она к ней приближалась, тем навязчивее становились идеи избавиться от Прасковьи Малевской. Каждый день и на ночь, вопреки видимому спокойствию, Сюзанна нашептывала проклятия как старая ведьма. Вслух она старалась не поднимать вопросы, связанные с завещанием и женитьбой Зольтемана старшего и не выдавать алчных амбиций, убеждая себя, что ей обязательно достанется половина состояния Зольтеманов. Сюзанна склонялась считать Николай Зольтемана хитрым лисом и до конца не верила, что он все оставит будущей жене. Ей приятнее было считать, что он запугал Льва россказнями о завещании, но ненависть к Прасковье Малевской от этого не убавлялась.
Еще большую ненависть с вспышками агрессии и скандальными криками Сюзанна обрушила на Льва, когда тот между прочим рассказал ей, что Владислав ухаживает за Анастасией и собирается сделать ей предложение. Сюзанна обезумела – если бы она могла, то вышла бы замуж сразу за троих Зольтеманов! Глядя на Льва как на драного кота с поджатым хвостом, она черной завистью завидовала Анастасии, отхватившей лучший кусок пирога.
Не спав всю ночь, Сюзанна снова решила съездить в столицу и помешать хоть одной свадьбе. «Это несправедливо, если этой замарашке достанется Владислав, и она сможет тратить больше, чем я! – возмущалась Сюзанна. – Я перехитрю эту дурочку!»
В агентство Сюзанна явилась к концу рабочего дня, когда в тихой спокойной атмосфере сотрудники заканчивали отчеты. Анастасия сидела перед компьютером и распечатывала новинки туристических предложений, мечтая о сказочной Праге. С нынешней зарплатой она могла бы себе позволить летом побывать за границей, даже если бы Владислав не был ее парнем. А с ним Анастасия уж точно поедет отдыхать – они уже все спланировали!
Мечтательная и цветущая как черемуха в лунную ночь Анастасия увидела Сюзанну лишь, когда та присаживалась напротив нее. Огненно-рыжая, зеленоглазая, как всегда высокомерная и насмехающаяся, она заговорила словно с подружкой:
