Текст книги "Последнее наше "Привет" (ЛП)"

Автор книги: Кристи Поплин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Если быть точным, я ведь не солгала.

– Лучше сходи в уборную и приведи себя в порядок, – предложила она.

Я кивнула в ответ, подавляя желание дать ей под дых.

– Хорошая идея, Реджина.

Она забавно на меня посмотрела.

– Извини, я хотела сказать, Тесса, – махнула я рукой в воздухе, с трудом сдерживая ухмылку.

Она прошла мимо меня, чтобы взять поднос и положить на него еду.

– В палате двести восемь тебя ждет пациент, доктор Венис уже начал осмотр. У пациента перелом руки, возможно, тебе придется ассистировать доктору во время операции, – сказала она, стоя ко мне спиной.

Я вздохнула. Черт. Я надеялась еще раз зайти к Уайатту, но в моей помощи нуждался пациент. Я не могла заставить доктора Венис ждать.

– Спасибо, что сообщила, – пробормотала я, затем повернулась и направилась к регистратуре.

Я уставилась на дверь Уайатта.

Я была так близка к нему.

Я подошла к двери.

Дойдя до нее, я медленно зашагала дальше, но затем я что-то услышала.

Клянусь, я что-то услышала.

Я остановилась.

Едва слышные слова. Вода. Слова звучали громче. Вода.

Уиллоу.

Он произнес мое имя приглушенным, тихим голосом, на грани слышимости.

Я зашагала прочь, как только шум воды прекратился, будто меня могли поймать на месте преступления.

Мне очень сильно захотелось увидеть, что происходило в ванной Уайатта.

Ухмыляясь, я подошла к Дениз, сидящей за стойкой регистрации, убедиться, что карточка пациента готова. Она смотрела на меня не менее подозрительно, чем Тесса.

Она посмотрела на мое лицо, затем указала пальцем.

Черт, мои волосы.

– Непослушные волосы, такой выдался день, – объяснила я прежде, чем она спросила.

Она засмеялась, заставив меня покраснеть.

– Выглядишь слишком счастливой для плохого денька, – сказала она, скрывая улыбку.

– Я видела тебя утром, когда ты пришла, помнишь? Полчаса назад твои волосы были в порядке, – последние два предложения она сказала шепотом, вогнав меня в еще более густую краску.

Я пригладила волосы руками, что совсем не помогло. Я стянула с запястья резинку и собрала их в хвостик.

– Мы больше никогда не будем это обсуждать, – сказала я, хитро сощурившись. Я знала, что Дениз умела хранить секреты, она была классной.

Она вопросительно приподняла брови:

– Обсуждать что?

Я любила ее.

Подмигнув Дениз, я направилась в палату двести восемь.

Глава 15

31 мая 1997 года, 18:27

Уиллоу

Всю оставшуюся неделю Кельвин Стилтон обедал со мной за одним столом, после чего провожал до класса. Я сказала ему, что пойду с ним на свидание и, казалось, он был счастлив.

Я начинала чувствовать себя уютно рядом с ним. Я считала его другом, но таким, с которым собиралась на свидание.

Сегодня должно было состояться наше первое свидание. Он сказал, что заедет за мной в шесть тридцать. Я попросила папу запереться у себя в комнате, потому что им еще рано знакомиться. Папа бросил на меня недовольный взгляд, так что мне пришлось убедить маму посидеть с ним и не выпускать его из комнаты.

Для меня эта ситуация была странной. Я никогда раньше не ходила на свидания. Мама думала, что я считаю Кеннеди своим парнем, но года два назад я убедила ее в обратном и пресекла все ее подозрения.

Теперь я собиралась на свое первое свидание с Кельвином Стилтоном, которого никто из моих родителей не знал. Даже я мало о нем знала.

Именно потому, что я немного все же его знала, мама уступила моим просьбам.

Прозвенел дверной звонок.

Я встала с дивана в гостиной, одергивая подол платья. За исключением того ярко-розового, у меня было лишь одно платье, и я решила, что, может быть, стоит надеть его на свидание.

Это было простое хлопковое платье светло-голубого, почти белого, цвета, длиною до колен. Я не любила носить платья, но мне нравилось, как люди смотрели на меня, когда я их надевала.

Я не могла представить, чтобы Кельвин Стилтон смотрел на меня иначе, чем всю предыдущую неделю. Мне нравилось, как он на меня смотрел.

Я медленно направилась к входной двери, почти на цыпочках.

К этому платью я выбрала серые кеды. Туфель у меня не было, кроме тех высоких, что я надела на выпускной и которые больше никогда в жизни не собиралась снова носить. После всего, что мне пришлось пережить, шпильки для меня перестали существовать.

Мой наряд не был ни вычурным, ни совсем уж повседневным. Волосы были распущены и пахли чертовски приятно. Мне казалось, я готова к этому свиданию.

К чему я точно не была готова, так это увидеть Кеннеди по ту сторону двери, тяжело дышащим, будто только что пробежал марафон или вроде того.

Я в удивлении смотрела на него, каждый мускул моего тела напрягся.

– Кеннеди, что ты?..

– Я убью этого подонка, если он приблизится к твоему дому, Уиллоу, – прервал он меня. Он тяжело и быстро дышал, вдох и выдох. Он был зол. Он произнес «подонок». И сказал «убью».

На секунду я уставилась на него непонимающе.

Он обернулся, затем аккуратно толкнул меня внутрь и сам зашел в дом, заперев дверь.

Он смотрел прямо на меня.

– Что ты здесь делаешь, Кеннеди? Почему злишься? Кого ты собрался убить? – закидала я его вопросами, оглядывая с головы до ног. Я не могла не заметить, как тяжело поднималась и опускалась его грудь, пока он учащенно дышал.

С минуту от постукивал ногой.

– Помнишь, я говорил, что буду следить за вашим свиданием?

Я кивнула.

– Что ж… – он сделал паузу, – я вроде как солгал.

Я глубоко вздохнула.

– Кеннеди, что происходит? – медленно спросила я.

– Я следил за ним. Я увидел его грузовик пару часов назад, и проследил за ним до «У Кейпа», – Кеннеди раздраженно покачал головой. – Он был с той девушкой, про которую все говорят, что он с ней развлекается. Кажется, ее зовут Валери. Они выглядели такими страстными, – объяснял он.

– Они целовались, или что? – спросила я.

Он энергично кивнул, выражая отвращение, будто я заставила его вспомнить что-то неприятное.

– Ну, думаю, он не придет, или позвонит и отменит встречу, – пожала я плечами.

Я не сильно расстроилась по этому поводу, ведь едва знала Кельвина, и это он подошел ко мне познакомиться, а не я к нему. Он был жалок.

– Если все не так, и он явится сюда, я устрою драку прямо у вас во дворе, Уиллоу, – жестко сказал Кеннеди, слегка повысив голос.

Он говорил как дикарь.

– Ты ни в коем случае не будешь драться с Кельвином, – возразила я. Кеннеди мог вести себя как дикарь, но он не был им, и я не собиралась позволять им драться. Даже если Кельвин окажется бо́льшим кретином, чем я предполагала, я бы не позволила прочинить боль Кеннеди.

Хоть Кельвин и был чуть ниже Кеннеди, но он был футболистом. Спортом он занимался постоянно, в отличие от моего друга.

– Уиллоу, я разорву его на части, если он разобьет тебе сердце. Каждую конечность оторву, – сказал он.

«Разорвать на части чем?» – хотела я спросить, но не стала.

– Но тебе не нужно делать это ради меня. Я не идиотка и понимаю, что мне следует порвать с ним. У него больше нет шансов, Кеннеди. Обещаю, – пыталась я переубедить его.

Конечно, он знал, что я не глупа. Он просто злился, что Кельвин Стилтон был типичным козлом, пытавшимся унизить меня.

– Все равно, он заслужил, по крайней мере, получить по физиономии, неважно, придет он сюда или нет. Но особенно если придет. Я ударю его, если он приедет сюда, – сказал он.

Я отрицательно покачала головой, а он неожиданно ухмыльнулся, как если бы его посетила идея.

– Или я мог бы позвать Маршала, и он…

Я прервала его, ударив под дых. Он закряхтел и широко улыбнулся.

– Не вмешивай в это моего отца, – прошипела я.

Он замешкался на мгновение. Его улыбка вынудила меня улыбнуться в ответ, несмотря на разочарование, которое я испытывала из-за Кельвина. На Кеннеди всегда можно было положиться. Я не могла представить, что бы я делала без него.

– Иди сюда, – сказал он.

Я обняла своего лучшего друга за талию, он закинул руки мне на плечи. Я прильнула щекой к его груди и слушала успокаивающее биение его сердца.

Ему повезло, что я не была одной из тех агонизирующих истеричек. Некоторые девчонки впали бы в истерику в такой ситуации. Я быстро осознала, что Кельвин не стоит моих слез. У меня был Кеннеди. И больше никто мне не нужен.

Кроме того, я уяснила для себя, что больше не буду общаться с другими ребятами, кроме Кеннеди, уж точно не до Чикаго. Оно того не стоило, а гнев Кеннеди меня тревожил.

– Он не понимает, что теряет, Уиллоу. Я рад, что поймал его и что теперь я единственный, кого ты будешь сегодня обнимать, – прошептал Кеннеди, упираясь подбородком в мой лоб.

– Я тоже, – согласилась я, сомневаясь, что чьи-то другие объятия могут быть приятнее. Хоть мне и нравилось, как со мной разговаривал Кельвин, я все равно не верила ему. В конце концов, он был далеко не самым одаренным собеседником за всю историю человечества. Кроме того, я была точно уверена кое в чем. Я просто боялась потерять Кеннеди.

В тот вечер мы с Кеннеди забежали в комнату родителей, застав их врасплох. Они были рады видеть его, а не какого-то Кельвина. Затем мы спустились в гостиную все вместе.

Отец, как обычно, задавал вопросы из серии: «Когда ты уже к нам переедешь, Кеннеди?».

А мама всегда противоречила ему: «Нет, дорогой. Когда ты построишь им дом, чтобы они могли переехать туда вместе?»

С Кеннеди не бывало неловкостей. Мы были как одна семья, только вот я не смотрела на Кеннеди, как на брата. Он был моей второй половинкой. В моей душе царил порядок благодаря ему. Я была обязана ему всем, на что он, вероятно, ответил бы, что это он обязан мне.

Мама приготовила ужин, и мы все вместе устроились в гостиной на диване с тарелками на коленях и смотрели фильм по телевизору.

Кеннеди сидел рядом со мной, но мы не касались друг друга. В течение вечера мы медленно приближались друг к другу, пока наши бедра не соприкоснулись, и он не спеша положил руку мне на колено. Ему была приятна моя близость, и я знала, что он улыбался.

Мама сидела на другом конце дивана, с бокалом вина в одной руке, едва касаясь губами края бокала, поглощенная фильмом, ее тарелка уже была пуста.

Краем глаза я заметила, как папа со своего места наблюдал за мамой, его пустая тарелка стояла на кофейном столике. Он пил маленькими глотками воду из стакана, потому что около часа назад он пил виски. Он слегка улыбнулся мне, после чего снова повернулся к телевизору. Он увидел, что я смотрела на него, пока он наблюдал за мамой, и, по правде говоря, я была очень рада, что они любили друг друга. Это было редкостью. Они любили друг друга больше жизни. Без должного контроля любовь превратилась бы в мучения, и каким-от образом им удалось достичь идеала. Они вовремя пришли к этому. Их любовь жила.

Я поймала себя на мысли о том, что хотела бы однажды найти такую любовь, как у них – любовь, которой можно управлять вместе с кем-то, кто захотел бы быть рядом со мной. Не просто комфортную любовь, а любовь, имеющую смысл, за которую стоит бороться. Я лишь хотела настоящей любви с тем, кого любила больше жизни.

Я смотрела на Кеннеди, уставившегося перед собой, изо всех сил стараясь вобрать его в себя взглядом.

Он всегда был мой, но его время истекало. Наше время истекало. Я не хотела допускать этого. Мне хотелось притворяться, забыть обо всем. Я хотела смотреть на него просто как на лучшего друга.

Но мы все понимали. Мы знали друг друга. Мы знали, что правильно, а что нет, и сколько прорех нам нужно было залатать до того, как наше время выйдет.

Развязка нашей истории, которую мы не сможем переписать. Мы хотели притворяться вечно, без пауз и перемоток.

Мы боялись, потому что при любом исходе нас ждала наша последняя встреча. Мы не сможем все переснять заново или перемотать, потому что конец все равно настанет однажды.

Но мы не знали, когда.

Мы были загнаны в угол, но в этом не было ничьей вины. Некого было винить. Никому не дано выбирать свою половинку самому. Кому-то посчастливилось прожить вместе длинную и полную жизнь, в то время как другим досталась короткая.

Мы не проронили ни слова в тот вечер, сидя на диване и смотря телевизор. Звук был почти неслышен, но я не обращала внимания, мои мысли были слишком громкими.

Тогда, сидя рядом с ним, я понятия не имела, что рак вернулся. Я знала, что у нас разные планы. Я переезжала в Чикаго, а он оставался в Теннеси, собирался поступить в местный техникум в Ноленсвилле. Он собирался помогать маме с ее бизнесом. Папа Кеннеди почти не появлялся на горизонте. Кеннеди не знал своего отца или хотя бы его имени, но он очень любил свою маму и меньше всего хотел оставить Трейс одну в самом маленьком городке штата Теннесси. Он хотел простой, тихой жизни. Хотел сохранить то чувство бунтарства в душе, и отдаться ему, когда время будет на исходе. Он уже давно говорил мне об этом. Просто какое-то время я не замечала этого. Я не понимала, что это время уже настало, вот оно, прямо передо мной, или что я стала частью этого бунтарства.

Когда фильм закончился, родители пожелали нам доброй ночи, убрали всю посуду и ушли к себе в спальню. Они доверяли Кеннеди. Я тоже ему доверяла.

– Ты готова сейчас пойти домой, Уиллоу? – спросил он тихо, сидя совсем близко и почти касаясь губами моего уха.

Я кивнула, повернув к нему голову.

– Да, – прошептала я.

Мы встали с дивана. Он обнял меня, каким-то образом понимая, что я достигла своего предела. Он знал, что мне нужно восстановиться. Поэтому мы шли домой.

Мы стояли возле дивана, он снова наклонился к моему уху, и я закрыла глаза в ожидании:

– Тогда пойдем домой, – сказал он.

Глава 16

29 августа 2006 года, 09:02

Уиллоу

Я уже стояла напротив палаты двести девять, когда Дениз отметила, что я выгляжу нервной и взволнованной. Она покачала головой в мою сторону, словно предупреждая быть осторожнее, и слегка улыбнулась мне, после чего я отвернулась.

На сегодня у меня было три пациента, но Дениз настояла на том, чтобы забрать их у меня. Она сказала, что ей не трудно, а у меня есть дела, о которых я должна позаботиться, во-о-он за той дверью. Вчера я так и не вернулась в палату Уайатта, и мне нужно было поговорить с ним насчет того, что произошло между нами. Каким-то образом Дениз это понимала.

Я постучала в его дверь свободной рукой.

И он снова ответил одним словом «Входите», которое мне уже так полюбилось.

Его голос звучал взволнованно. Зайдя, я закрыла дверь и увидела его стоящим возле кровати.

Уайатт смотрел на меня, но не улыбался.

Он был нахмурен, челюсти сжаты. Он словно находился в глубокой задумчивости, а его внешний вид даже пугал.

На нем сегодня были носки, простые белые носки. Волосы не были уложены, и он то и дело запускал в них пятерню.

Неужели это из-за меня он был таким несобранным? Из-за того, что между нами произошло?

Он прокашлялся, и я тут же выпрямилась, стараясь казаться как можно более безучастной.

– Помнишь, ты сказала мне, что я могу с тобой поговорить, Уиллоу? – спросил он мягко.

Я сделала небольшой шаг вперед.

– Да, помню, – ответила я ему тихо.

Он сделал шаг ко мне, я глубоко вздохнула и задержала дыхание. Он стоял всего в двух шагах от меня.

– У меня больше никого нет, и мне очень нужно с тобой поговорить. Мне нужно с кем-то поговорить. Я просто не хочу, чтобы ты скучала по мне, когда меня не станет, – сказал он, смотря мне в глаза.

Под его взглядом я чувствовала, что вот-вот заплачу, впервые за долгое время, потому что было слишком поздно. Было уже слишком поздно.

Но ему не нужно было об этом знать.

– Я медсестра, Уайатт, это моя работа. Я привыкла видеть смерть, моя жизнь крутится вокруг нее. Если ты скоро умрешь, на мне это не отразится, – спокойно сказала я.

Правда была в том, что я стала бы по нему скучать. Я даже не предполагала, что станет со мной и моей жизнью, если в какой-то момент он умрет.

Взглянув в его серебристо-карие глаза, я буквально увидела, как внутри него рушатся стены, когда до него стал доходить смысл моих слов, это было так печально – это первые эмоции, которые я увидела в глазах Уайатта. Я проглотила ком в горле и подняла на него свой взгляд.

– Иди сюда, – прошептала я, протягивая к нему руки.

Его не терзали сомнения. Он хотел обнять меня. Я знала, что он хотел. В глубине души я думала, что, возможно, я хотела этих объятий даже сильнее, чем он.

– Сними свой стетоскоп, – отвлекся он. – И карточку с именем. Я хочу поговорить с тобой, Уиллоу, не с медсестрой.

– Хорошо, – согласилась я, почувствовав, как он убирал здоровую руку с моей талии. Я сняла стетоскоп и бейджик и положила их рядом на тумбочку.

Мы подошли к его кровати и сели на край, я справа от него.

– Еще кое-что, Уиллоу, – сказал он, поворачивая голову и ловя мой взгляд.

– Да? – протянула я.

– Больше не целуй меня, – сказал он твердо. – Это не должно повториться. Никогда.

Он даже не моргнул, его лицо осталось непроницаемым.

Я вздохнула, кивая.

В глубине души я и так это знала. Я знала, что все это было плохой идеей. Я лишь хотела оставить эту ошибку в прошлом. Я так этого хотела, до боли в груди.

– Я больше не поцелую тебя, Уайатт.

Хотя я буду очень скучать по его потрясающим поцелуям.

Он взял мою руку своей правой, здоровой рукой, мы резко сели на кровати, оба скрестив ноги в подобии позы лотоса.

Мы смотрели друг другу в глаза, опасно приблизившись лицом к лицу.

– Говори, как сможешь, – помогла я ему.

Он сжал мою руку, и у меня перехватило дыхание. Он это заметил. Он все замечал.

– Тебе тоже должно быть комфортно, Уиллоу, – подчеркнул он. Его губы скривились в легкой усмешке, давая мне маленькую надежду, но он быстро поджал их в тонкую линию.

Я грустно улыбнулась.

– Мне комфортно как никогда, Уайатт, – пробормотала я.

Я чувствовала такое напряжение, будто огромный пузырь вот-вот лопнет.

– Я не знаю, с чего начать, если честно, – сказал он тихо.

– С самого начала, – пожала я плечами. – Первое, что ты помнишь.

– Размытый образ себя еще мальчишкой, – вздохнул он. – Я помню все о своей матери. Я знаю ее лучше, чем кого-либо, – он моргнул и посмотрел мне в глаза.

– Что ты помнишь о ней? – осторожно спросила я, чувствуя себя детективом, который скоро должен будет услышать невероятно печальную историю, за исключением того, что я беспокоилась за Уайатта и старалась не расплакаться при нем, ради него.

– И хорошее, и грустное. Она умерла в этот день ровно десять лет назад, – спокойно сказал он.

Я быстро набрала воздуха.

– А что насчет твоего отца? – прошептала я, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Он умер примерно семь месяцев назад, в тюрьме, – ответил он уже не таким твердым голосом, и, неожиданно сжав зубы, продолжил: – Я ненавидел его, Уиллоу. Я мог бы прожить менее тревожную и более полноценную жизнь, если бы не этот человек.

Мы вздохнули вместе. На этот раз я сжала его руку.

– Он разрушил твои планы, – сказала я, очень боясь услышать, как именно, и надеясь не услышать худшего, о чем я даже боялась подумать.

Он кивнул и отвел взгляд.

– Я видел, как он убивал единственного человека, которого я любил, Уиллоу, – тяжело сглотнул он, словно проглатывая всю печаль, которая сейчас поднималась в нем огромной волной.

Мне казалось, что я сейчас умру. Сжимая его руку все сильнее, я чувствовала каждую каплю боли, которую этот человек испытывал.

– Все четыре раза, – он снова поднял на меня глаза. – Его покрытый пятнами карманный нож, вонзающийся в сердце моей матери, и тот четвертый удар – это и есть мое последнее воспоминание о ней. Я видел, как она издала последний вздох. С тех пор и мое сердце не было прежним.

Слезы стали наворачиваться на глаза.

Слезы потекли по моим щекам.

Уайатт откинул голову назад, не позволяя слезам стекать по щекам, как это сделала я. Он сделал глубокий вдох, в то время как я старалась не шмыгнуть.

– Я впервые заговорил об этом вслух, – прошептал он.

Я глубоко вздохнула, кивая в ожидании продолжения.

– Врачи говорят, что это шумы в сердце, но я называю это несчастной судьбой. Я всего в двух инфарктах от своего последнего. Я верю, что четвертый станет для меня последним, я правда так думаю. Мое сердце медленно умирает с момента того последнего воспоминания.

Он шмыгнул носом, крепко зажмурив глаза. Я не могла говорить. Я не могла остановить поток слез, вызванных болью Уайатта, и осознала, что способна кого-то ненавидеть.

Я ненавидела отца Уайатта за то, что тот причинил ему такую боль и отобрал у него любовь. Я ненавидела его за все плохое.

– Она была красива, Уиллоу. Я помню ее лицо лучше, чем свое. Она любила меня, хоть я и не был ангелом. Она была светом для меня, – сказал он, медленно выговаривая каждое слово.

– Ты любил ее больше жизни, – сказала я.

Он кивнул и посмотрел мне в глаза, скользя кончиками пальцев по моим щекам и вытирая слезы.

– Именно так, – прошептал он, выдыхая.

В какой-то мере я понимала Уайатта. Я не видела смерть Кеннеди, но он умер, а я любила его больше жизни. Но боль, которую испытывал Уайатт, слишком долго томилась у него внутри. Мне казалось, он потерял всякую надежду.

Мысленно я напомнила себе, что надо бы навестить родителей. Мне чертовски повезло иметь таких маму и папу. Они помогали мне пережить боль, вместе с Аннетт и Кейтлин. Я бы пропала без них. Я бы пропала, как Уайатт.

Никогда не думала, что может быть хуже.

Я показала ему свое сострадание через слезы, так как не могла их сдерживать. Я бы не нашла слов, чтобы выразить ему свое сочувствие. Меньше всего я хотела, чтобы он почувствовал себя слабым. Он, должно быть, самый сильный человек из всех, кого я встречала.

– Я старалась не плакать, – призналась я. – Я хотела перенести этот разговор стойко, но твое сердце… – я замолчала, инстинктивно положив руку ему на грудь, туда, где сердце, и села к нему боком. Он сделал глубокий вдох, смотря перед собой, и я чувствовала, как ускорялось его сердцебиение.

– Оно все еще бьется, и я думаю, на то есть причина, – прошептала я.

Мне хотелось, чтобы его сердце было здоровым.

Я положила голову ему на плечо, не убирая руку с его груди. Он замер на мгновение.

– Уиллоу, мне хочется поцеловать тебя, когда ты так вот делаешь, – пробормотал он обеспокоенно.

– Я согласилась не целовать тебя, Уайатт. Но я не соглашалась на то, чтобы ты не целовал меня, – объяснила я, потому что хотела, чтобы он поцеловал меня. Мне это было нужно.

Он тяжело сглотнул, опуская свою правую руку на мою, все еще покоившуюся на его груди.

– Я не хочу, чтобы ты скучала по мне, когда меня не станет, Уиллоу, – сказал он едва слышно. – Я не знаю, сколько времени у меня еще осталось.

Мне хотелось сказать «У нас есть сейчас», но это прозвучало бы банально, а я не могла допустить такого в тот момент.

Я хотела, чтобы сердце Уайатта было здоровым. Я не хотела влюбляться в него. Я не думала, что такое возможно – влюбиться в него. Мне хотелось быть ближе к нему, и мне хотелось поцеловать его, особенно сейчас.

Мне хотелось быть той, кто смог бы унять его боль, и я ненавидела себя за это.

– У каждого есть свой последний раз, – сказала я с горькой улыбкой.

Уайатт просто кивнул.

У меня уже был мой последний раз. Последний раз с Кеннеди. И я не хотела давать Уайатту ложную надежду.

Но что, если он проведет свой последний раз в одиночестве, так и не встретив свою «вечность»? Он не заслужил остаться в одиночестве до конца своих дней.

Я не могла быть «вечностью» каждого, я понимала это. Мое заботливое сердце окаменело бы и иссушилось, а затем осталась бы лишь пустая оболочка. А мне нужно было, чтобы мое сердце билось, для Аннетт, именно ради нее я тщательно взвешивала каждое свое решение.

– Было бы здорово снова обнять тебя, – предложил он.

– Тогда иди сюда, – сказала я, раскрывая руки в стороны.

Уайатт повернулся на кровати так, что мы столкнулись коленями. Я крепко обняла его за талию, а он положил здоровую руку мне на плечо, оставив загипсованную у меня на бедре. Мы обнялись.

Мое лицо было крепко прижато к груди Уайатта, но мне это нравилось.

Я слушала биение его сердца, и наслаждалась этим звуком.

Как же он мне нравился.

16:16

Я ответила на звонок от Кейтлин, она хотела мне сказать, что отвезет Аннетт к Поле с ночевкой. Пола была матерью Кейтлин, Моя дочь считала ее классной, как и я. Аннетт любила что-нибудь мастерить у Полы дома, ей там всегда было весело. Возможно, ей пора начать проводить время с другими людьми.

Я подумала, что нужно найти время и отвезти Аннетт повидать моих родителей. Мы давненько с ними не виделись.

– Где ты, женщина? – в спешке спросила Кейтлин.

Я открыла дверь машины, чтобы забросить рабочую сумку, и ответила ей:

– Уже сажусь в машину и еду домой. Что за срочность, женщина?

Я плюхнулась на водительское сиденье, и, вздохнув, закрыла дверь. Взяв в руку телефон, до этого зажатый между щекой и плечом, я приложила его к уху.

– У меня сюрприз, – прошептала Кейтлин, видимо, прижавшись губами к микрофону. Я закатила глаза.

– Если я найду в нашей квартире стриптизеров, твоей заднице несдобровать, – предупредила я. Опустив козырек, чтобы проверить свое отражение, я ужаснулась тому, что увидела. В изумлении потыкав пальцем синяки под глазами я застонала, захлопывая козырек обратно.

– Никаких стриптизеров, честно, – заверила меня развеселившаяся Кейтлин. – Не в этот раз.

– Тогда что? – в нетерпении спросила я, заводя машину и направляясь в сторону дома.

– Черт, Уиллоу, я не собираюсь рассказывать тебе, ты должна сама догадаться, – не поддавалась Кейтлин.

– Сегодня вторник, что можно делать по вторникам? – я спрашивала скорее себя, чем ее, хотя у меня уже не было сил разгадывать загадки. Я была уставшей, немного грустной, и помимо этого дерьмово выглядела.

– Помнишь день, когда мы подружились, Уиллоу? – спросила Кейтлин.

– Сегодня годовщина нашей дружбы? – спросила я раздраженно.

Я не была в восторге от этого, у меня не было настроения. Я любила Кейтлин, и мы всегда устраивали что-то особое в наши годовщины, но сегодня мне ничего не хотелось. Сегодня я ничего не чувствовала.

– Да, но почему ты так об этом спрашиваешь? Не верю, что ты забыла, Уиллоу. Обычно ты мне напоминаешь, – продолжала Кейтлин.

Я припарковалась на своем месте перед жилым комплексом.

– Кейтлин, я почти дома. Можем договорить, когда зайду, – я старалась казаться хоть чуть-чуть радостной. Подняв глаза я увидела ее, неподвижно стоящую на крыльце. – И будь любезна, выброси чертову сигарету.

– Да, конечно, ладно, – пробормотала она, выкидывая сигарету.

Я завершила звонок, ругаясь про себя, и убрала телефон в карман. Достала сумку, закинула ее на плечо и направилась к двери.

– Что за сюрприз? – прокричала я, закрывая за собой дверь и поднимаясь по лестнице. Подруга стояла около раздвижной двери. На ней были леггинсы и огромная футболка – она выглядела, как настоящая лентяйка.

Я стояла и задумчиво смотрела на нее.

– Пахнешь чем-то грязным, – отметила я.

– А ты пахнешь как чистая радость, – парировала она саркастически. —Из-за чего ты плакала? – спросила она понимающе, скрестив руки на груди.

Кейти хорошо меня чувствовала, а потому вечно лезла в мои дела. Но она была моим лучшим другом.

– Я услышала грустную историю, – пожала я плечами.

– Чью грустную историю? – она не унималась, как всегда, к моему сожалению.

– Это так важно? – не сдавалась я.

Она утвердительно покивала, и я устало уронила голову на грудь.

– Черт, – ругнулась я себе под нос. – Это была действительно грустная история, Кейтлин. Я ничего не могу поделать с тем, что испытываю чувства к своим пациентам, – продолжила я.

– Какого рода чувства, и к какому именно пациенту? – не отступалась она.

– Я не люблю вопросы, – пробормотала я. – Ты же знаешь об этом.

Она опустила руки, чтобы поправить свою необъятную футболку, и вздохнула.

– Но ты любишь меня, и сегодня годовщина нашей дружбы. Я хочу знать, что творится у тебя на душе, – спокойно ответила она.

Секунду я беспомощно смотрела на нее, но затем поняла, что могу простоять здесь весь день и всю ночь, если не отвечу ей.

– Это был Уайатт, понятно? У рассказал мне грустную историю жизни, и его боль вызвала мои слезы. Вот и весь ответ, надеюсь, вопросов больше не будет, – сказала я ей, покусывая губу, чтобы сдержать любые эмоции, которые могли сейчас вырваться наружу.

Она медленно покачала головой, потирая виски, потом вдруг ущипнула себя за нос и сказала:

– Уиллоу, ты попала.

Я замерла, стараясь осознать, что она только что сказала.

– Что?

– Да ты просто влипла.

Я зашагала вперед, не понимая, что она имела ввиду.

Как и во что я могла влипнуть?

– Да и не люблю я его, – уточнила я.

– Но ты, черт возьми, любишь его слушать, а у него нашлась грустная история для тебя. Ты попала, – ответила Кейтлин.

Я плюхнулась в дальний конец дивана, в то время как она села на кофейный столик напротив меня. Я перевела взгляд со своих рук на нее, и, морща нос, ответила:

– Он стал улыбаться мне, и мы один раз поцеловались. Мы целовались вчера. Мне понравился его поцелуй, и его улыбка, но это же не значит, что мне нравится он сам, так? – я ждала поддержки. Я не ожидала услышать, что спятила.

– Ты целовала его? – спросила она, будто пораженная.

– Мы ласкали друг друга, – тихо ответила я.

Ее глаза расширились от удивления.

– Он не?.. – она замолчала, подвигав пальцем вверх вниз. – Он же не?..

– Да, – кивнула я, – он был сильно возбужден.

Она тяжело сглотнула, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Уиллоу, это хуже, чем я думала. Я думала, он просто твое очередное помешательство, – она замолкла, качая головой, затем посмотрела мне в глаза. – Он хоть сделал вид, что это не проблема? – спросила она с любопытством.

Я ухмыльнулась.

– Поначалу да, но затем нам пришлось остановиться, и он пошел принять душ, – сказала я. – Но это был горячий душ.

Она пару секунд смотрела на меня с открытым ртом, затем прикрыла его рукой.

– Э-э-э, горячий душ? – неуверенно переспросила она. – Ты уверена?

– Я увидела пар, проступающий через дверную щель, но потом я ушла, – ответила я. – Ты так и сыплешь вопросами, – вздохнула я.

– Да, и у меня есть на то причины, – ответила она в свою защиту, уперевшись локтями в колени и глядя на меня. – Не могу в это поверить. Он страстный парень, да?

Я кивнула.

– Да, очень страстный парень. А еще он очень чистоплотный, – сказала я, будто ожидая одобрения.

– Он мне уже нравится, – усмехнулась она. – Что еще ты от меня скрываешь?

– Есть кое-что, – пожала я плечами. – Уайатт учитель Аннетт.

– Что? – спросила она удивленно. – Так это он заваливал ее домашней работой?

– Да, он же уменьшил нагрузку, и теперь домашние задания будут только дважды в неделю, – подчеркнула я, вздыхая. – Он хороший парень, Кейтлин. У него просто слабое сердце, и я не должна скучать по нему, когда его не станет.

Она прищурилась, изучая меня.

– Ты в любом случае будешь скучать по нему, Уиллоу. Такие люди оставляют след в твоей жизни. Не совершай ошибку, не поддавайся страху. Не бойся стать частью чьей-то жизни, ведь ты не можешь знать, кому и сколько отмерено, – ее голос звучал успокаивающе.