Текст книги "Стратегия (ЛП)"
Автор книги: Кристен Каллихен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Глава 16
Декс
ОБЫЧНО Я БЕГАЮ вверх и вниз по ступеням стадиона, или таскаю большой вес во время эстафеты – зверские тренировки, разработанные для развития моей силы и моральной выдержки, или увеличения скорости на коротких дистанциях. Пробежка по плоской дорожке – скорее роскошь, чем тренировка. Бегая так, я могу разглядывать пейзаж, подышать столь необходимым свежим воздухом.
К сожалению, я не так же быстр, как Грей, и маленький говнюк быстро нагоняет меня. Как он меня отыскал – это что-то из волшебства Гудини, так как я уверен, что, блядь, не говорил ему, куда собираюсь.
– Привет, – произносит он, поравнявшись со мной.
Думаю, я хрюкаю в ответ. У меня нет настроения болтать.
– Предполагаю, ты в курсе, что Фи уехала, – говорит он осторожно.
Я бросаю взгляд на него до того, как снова посмотреть перед собой.
– Говори уже, что собираешься сказать, Грейсон, и проваливай.
– Ты хоть знаешь, как долго я ждал разговора по душам с тобой? Дерьмо, Дрю будет так завидовать мне.
Рад, что моя боль – столь значимое событие.
Он, должно быть, понимает это по выражению моего лица, потому что морщится.
– Извини. Я отстойный в этом плане. Я – не ты.
– Ага, обычно я начинаю наводящие на размышления разговоры, затем отхожу от темы и позволяю тебе поразмышлять над вопросом наедине. – Я киваю на тропу за нашими спинами. – Не стесняйся сразу перейти к последней части.
– Хорошая попытка, Большой Ди.
Сбоку от нас мост Золотые Ворота возвышается в туманной дымке. Красиво. Почти умиротворяюще. Вот только Грей не даст мне насладиться покоем.
– Ты просто так отпускаешь ее?
В течение мгновения мне правда очень хочется ему врезать. Разве он думает, что меня не убивает вид уходящей Фионы? Я втягиваю воздух в легкие, пытаясь успокоиться. Тише. Я всегда спокоен.
– Она предоставила аргумент, на который у меня не оказалось контраргумента.
Если не брошу свою работу, то иначе никак не могу решить проблему непрерывного пребывания с Фи.
Тупая боль в моей груди вынуждает опустить руки. Все, что могу сделать – это бежать, слушая звук своих ног, ударяющихся о тротуар, резкие вздохи и выдохи.
– Чувак, – наконец произносит Грей. – Мне жаль. Думал, она поведет себя с тобой иначе. Что не станет кидать...
– Грейсон, – перебиваю я, потому что правда не могу справиться с жалостью прямо сейчас. – Не о чем сожалеть. Ты может и отец, но не мой и не Фи. Я знал, что рискую.
Ему удается сохранить молчание в течение нескольких секунд, но Грей – болтун, неспособный слишком долго держать рот на замке.
– И все же, – бормочет он, – охеренный отстой.
Я не могу не согласиться.
Он бросает на меня косой взгляд.
– Так что ты собираешься с этим делать? – Он знает меня слишком хорошо.
Я стараюсь не выказывать эмоции.
– Все, что смогу. Оцени защиту, найди другой угол зрения. – Потому что я помню вкус Фионы и не могу отпустить ее без борьбы.
К сожалению, пока вдохновение меня не посетило, мне приходится отступить, дать ей пространство или рискнуть и вести себя как сталкер, что не должен делать ни один парень в здравом уме.
Грей толкает мою руку локтем.
– Эй. Кто последним добежит до Пристани Рыбака – покупает завтрак.
Маленький уебок. Мы оба хороши в коротких забегах. Но Грей лучше на длинной дистанции. Так что я делаю то, что сделал бы любой уважающий себя соперник. Я толкаю его в траву и мчусь.
Фиона
АЭРОПОРТЫ – ПОЛНЫЙ ОТСТОЙ. Как только я вхожу внутрь, то напрягаюсь. Кто-то всегда наблюдает за вами со стороны. К вам относятся как к скоту. Раздражающему скоту. И все, что вам приходится ожидать в ответ – тесные помещения и дорогая хреновая еда в пластиковых контейнерах.
Ага-угу.
Мои глаза затуманены, а горло болит. Возможно, я чем-то заболела. Потому что мне правда сложно дышать.
И так я себя чувствую с тех пор, как покинула дом Айви. Айви, которая глядела на меня с таким разочарованием, что я почувствовала себя более уныло, чем дерьмо на ботинке. Грей даже не потрудился взглянуть на меня. Он полностью закрылся в себе и пробормотал что-то о том, что пойдет на пробежку. Билетный агент информирует меня, что мое место в последнем ряду самолета.
Еще один бонус: все пассажиры будут стоят и ждать возможности сходить в туалет прямо рядом со мной, толкаясь своими задницами мне в лицо.
«Если бы ты не была такой трусихой, то все еще лежала бы в постели с Дексом». Что сейчас официально можно назвать лучшим местом во всем мире.
Я говорю себе заткнуться.
Посадочный талон в моей руке, я поворачиваюсь, таща свой чемодан на колесах за собой, и чуть не врезаюсь в целующуюся парочку.
Ебушки-воробушки.
Они не останавливаются. Целуются не в противном, слюнявом смысле, а в... черт, романтическом, «ты мой воздух» смысле. Парень осторожно сжимает щеки девушки, пока наклоняет голову и углубляет поцелуй. Она хватается за его спину, будто никогда не позволит ему уйти.
И вот я гляжу на них, словно извращенка. Я не могу себя сдержать. Теперь я знаю, как ощущаются подобные поцелуи. Пожирающий огонь, то, как все ваше тело льнет к телу любимого с потребностью раствориться в его плоти и костях, стать его частичкой.
Боль в горле нарастает, отдаваясь напряжением в груди. Я гляжу на пару и в слепую двигаюсь к линии прохождения транспортной безопасности.
Но это не помогает. Не могу остановить свои размышления. Или боль.
Словно зомби, я бреду к воротам на посадку. Словно зомби, сажусь в самолет, отыскивая свое место.
Особенно учитывая то, что еще одна пара садится передо мной – парень помогает девушке положить сумку на полку до того, как целует ее в щеку. И на этом я разваливаюсь.
Сдерживая всхлипы, нащупываю сумку и отыскиваю телефон.
Дважды неверно набираю номер, мои пальцы сильно дрожат. Как же глупо. Я была такой глупой. Мысль, что я разрушила все, крепко сжимает мою грудину. Вокруг меня пассажиры занимают свои места, ребенок ноет, умоляя дать ему Чиритос.
А телефон продолжает звонить. Доносится хриплый голос Декса из автоответчика. Приходится зажмурить глаза. Лишь от звука его голоса меня пронимает дрожь. Но это ведь хреново, что меня перебросило на голосовую почту? Он избегает моего звонка? Я бы не стала его винить за это.
Ненавижу оставлять сообщения. Но часть меня подсказывает сказать, что хочу и затем положить трубку, не рискуя услышать от него, что с нами покончено.
Пожалуйста, не заканчивай со мной.
– Привет, это я. Фи. Дерьмо, вышло в рифму (на англ. звучит как «ми» – «Фи»). Я ненавижу ненамеренно говорить в рифму. То есть когда не собираюсь рифмовать, а оно само выходит, понимаешь?
«Заткнись, Фи».
Я делаю вдох, моя ладонь скользит по чехлу телефона.
– Я... ах... Здесь была целующаяся пара. В очереди за билетами. Не знаю, оставляли ли они друг друга и встретятся ли снова. Но у них была такая сильная связь, понимаешь? И это поразило меня. Я никогда не поцелую тебя снова. Никогда не почувствую, как ты держишь меня в своих объятиях. И...
Дерьмо, я готова разреветься. Моя рука так сильно прижимается к глазам, что те болят. Я напряженно сглатываю.
– Это больно, Итан. Слишком больно. Как так получилось? Как так получилось, что ты уже ощущаешься, словно часть меня? Но думаю, это так, потому что мысль о том, чтобы не быть с тобой снова... Блядь. Я бормочу. Снова. Но, Итан...
Из динамика звучит предупреждение о том, что нужно заканчивать сообщение.
Я сутулюсь, поворачивая тело к иллюминатору.
– Итан, забудь, что я сказала, ладно? Мне жаль. Я была трусихой. Я хочу тебя. Только тебя. И плевать на все остальное. Пожалуйста, скажи, что еще не слишком поздно. Что я не проебала нас еще до того, как все по-настоящему началось.
– Мисс? – Стюардесса нависает надо мной. – Вы должны выключить телефон сейчас.
Я смотрю на нее со слезами в глазах и поднимаю руку.
– Я должна идти, – говорю в телефон. – Буду сегодня вечером в Нью-Йорке. Мне... просто... мне жаль, ладно? Перезвонишь мне? – Я облизываю пересохшие губы. – Тогда ладно. Пока.
Заканчиваю звонок и, откидываясь на сидение, смотрю из иллюминатора. Надеясь, что он все еще тоже хочет меня.
Глава 17
Декс
Я НЕ ВИЖУ ожидающего меня сообщения, пока не выхожу из душа, обернув чистое полотенца вокруг мокрой головы. Не знаю, как долго я стою так, с телефоном в руке, обдумывая, хочу ли услышать, что Фиона сказала мне, сейчас или попозже.
В комнате прохладно, и мурашки покрывают мою голую кожу. Мне следует одеться и спуститься на ужин с Айви и Греем. Но я бы предпочел не говорит ни с ними, ни с кем-то другим. Просто хочу вернуть свой зад в пустой дом в Новый Орлеан и рисовать, пока перед глазами не станет все плыть.
Но Фи позвонила мне. А это значит, что я должен прослушать сообщение, никогда не стану ее игнорировать.
Мое сердце сильно ударяется о ребра, когда нажимаю на кнопку проигрыша и подношу телефон к уху. Ее немного хриплый, приятный голос – словно пинок в живот. Боже, я скучаю по ней.
Затем я слушаю, внимательно. И медленно опускаюсь на пол. Мои губы несмело растягивает улыбка, когда прислоняюсь головой к краю кровати.
Я снова и снова слушаю ее запутанное сообщение. Хочу ее так сильно, что мышцы напрягаются от потребности двигаться. Тихий смех срывается с моих уст. Я не могу его сдержать.
Я счастлив. По-настоящему. У меня все еще нет ни малейшего представления, как нам двигаться дальше. Но одно я знаю: У меня есть шанс быть с Фионой Маккензи. Защитить этот шанс теперь становится моей задачей номер один.
Фиона
– ПРИВЕТ. Я ПОЛУЧИЛ твое сообщение. – Даже несмотря на то, что слышу голос Декса по телефону, он проникает в мое сердце и согревает все естество.
– Да? – Это все, что могу сказать, потому что очень нервничаю. Я. Нервничаю из-за парня. Футбольного игрока. Следующий шаг – купить его джерси. Хотя, на самом деле, мне, вероятно, стоит оказать Дексу немного поддержки.
– Ага, – говорит он в ответ тихо.
Я прислоняюсь головой к стенке кабинки и просто улыбаюсь.
– Итак... У нас все в норме?
– Вишенка, позволь мне быть с тобой. И я в деле. Я хочу тебя. Всегда хотел. – Его голос становится глубже. – Ты позволишь мне быть с тобой?
Иисусе. Я сильнее скрещиваю ноги, так как жар пульсирует между ними.
– Я уже твоя.
– Это была лишь дегустация. – Слова рокочут в моем ухе, все исходящие из них потребность и нетерпение вынуждают меня задыхаться и дрожать. – Я хочу большего.
– Итан. Ты меня убиваешь.
Он ругается себе под нос, и я слышу его вздох.
– Я убиваю самого себя. Знаю, все не идеально. Просто... – Он явно пытается подобрать подходящие слова. – Ты можешь просто довериться мне? Поверить, что я найду способ нам быть вместе?
Моя рука прижимает телефон к щеке – никудышный заменитель его прикосновений. Но это все, что у меня есть.
– Я могу это сделать.
Снова он вздыхает. На этот раз, кажется, с облегчением.
– Спасибо. Послушай, я тут... Я... – Он останавливается на полуслове. И словно я могу услышать его мысли через телефон, меня не удивляет свет в его тоне, когда Декс произносит следующее: – Нашел твои трусики под своей кроватью, Вишенка.
Я давлюсь смехом.
– Боже. Отдай их Айви, и она отошлет их мне по почте.
Он фыркает от неверия.
– Ты хочешь, чтобы я отдал твое белье твоей сестре? Черт, нет.
– Декс! Это Myla.
Это дорогое белье Айви подарила мне на день рождения, так как знала, что я всегда покупаю белье этой фирмы, когда бываю в гостях у мамы в Лондоне.
– Понятия не имею, что такое Myla, дорогая, но они скоро будут обернуты вокруг моего члена. Если я не смогу добраться до тебя, то трахну твои трусики. – На этом большой ублюдок кладет трубку. И я просто знаю, что сейчас он улыбается.
БойсяБороды: Предполагаю, ты думаешь, что отправив мне фото, на которой на тебе надета верхняя часть этого комплекта и больше ничего, заставишь меня сдаться. Ты права. Моя рука устала, но твои любимые Myla сейчас в отличных отношениях с моим членом.
ВишневаяБомба: Не знаю, стоит ли мне беспокоиться или возбудиться. Наверное, по немного от обоих чувств.
БойсяБороды: Больше никаких фото, Вишенка. Я и так уже на грани развития тендинита локтя (заболевание, одной из причин которого может быть постоянная физическая нагрузка, связанная с многократным повторением одних и тех же движений)
ВишневаяБомба: Запомни: отдых, лед, сжать, поднять.
БойсяБороды: Ты своеобразное зло, знаешь об этом?
ВишневаяБомба: Я – воплощение сладости. И кажется, было бы справедливым отправить мне фото сексуального мужчины в ответ.
БойсяБороды: Ну, нет.
ВишневаяБомба: ИТАН!
ВишневаяБомба: ДАВАЙ ЖЕ! ДАВАЙ! ДАЙ МНЕ ФОТО!
ВишневаяБомба: Фото, на котором ты просто глядишь в камеру – не катит.
БойсяБороды: Месть она такая сука, дорогая.
ВишневаяБомба: Я запомню это до того момента, когда буду без белья прямо перед тобой.
БойсяБороды: Черт.
Глава 18
Фиона
ВОЗВРАЩЕНИЕ К РАБОТЕ – полный отстой. Осознание дает мне достаточно сильную пощечину, чтобы вынудить притормозить. Я реально ненавижу то, что вхожу в этот офис. Мне не следует. Это прекрасное место – светлый, изящный лофт, все ярко-белого цвета. Белый цвет расслабляет и позволяет нам увидеть простые цвета в своем чистом виде.
Здесь царит энергетика, словно каждый человек невероятно благодарен судьбе за то, что стал частью этого места. Все буквально источает предвкушение. Каждый, но, очевидно, не я. Мои ноги шаркают об пол, выражая свой протест, а уродливое чувство поселилось внутри живота.
Кажется, никто особо не удивлен увидеть меня. Несколько человек сочувственно кивают в моем направлении, когда бреду к столу.
– Блестяще, – бормочу я себе под нос. Я могу справиться со многим, но жалость словно выжигает изнутри. Мой стол расположен перед огромным окном в стиле Паладиум, вытянутым от пола и на метра три вверх. Снаружи поток машин движется по улице, словно бурная река, люди мечутся туда-сюда. Я хочу быть там с ними.
Но вместо этого включаю компьютер, и именно в этот момент появляется Елена. Честно, для того, кто доставил мне столько неприятностей, она должна была бы выглядеть соответственно. Я не знаю, может с черно-белыми волосами и длинными красными ногтями, или что-то в таком же духе. Я бы почувствовала себя намного лучше, если бы она мучилась от ненормального желания заполучить пальто из щенков далматинцев.
Но несмотря на все мои желания, женщина выглядит... нормально. Темно-русые волосы, курносый нос, средний рост. Она выглядит как девушка, с которой вы могли бы стать лучшими подругами, счастливыми, немного легкомысленными, но близкими.
Отличная маскировка.
Мне очень хочется спросить у нее, может она Кайзер Созе (главный злодей фильма «Подозрительные лица»). Но сомневаюсь, что она поймет, о чем я.
Елена однажды сказала группе сотрудников, что она готова смотреть фильмы только на свидании, и затем добавила, что ни за что не пойдет на свидание с мужчиной, который считает допустимым провести его в кино.
Опять же, через неделю, когда Феликс упомянул свое сильное увлечение всем, что связано с Локи, Елена стала тараторить о фильме "Мстители" и том, кто из них круче.
Я отдала свой голос за Халка. Они могут смотреть на меня, как на сумасшедшую, если им так угодно. Но блин, когда Брюс Баннер теряет контроль и охренительно ревет? Мои соски напрягаются.
Почему-то это напоминает мне о Дексе. А я не хочу думать о нем, когда Елена присаживается на мой стол. Он – мое счастье. Она – нет.
– Что я могу сделать для тебя, Елена?
От меня не ускользает то, как она наклоняет голову, чтобы заглянуть на экран моего компьютера. Не знаю, что она ожидает там увидеть, потому что я проделываю большую часть работы в альбомах в виде эскизов.
Женщина ослепительно мне улыбается. Такая непринужденная дружелюбная улыбка, запудривающая мозги и заставляющая меня гадать, может я приукрашиваю ее гадкую сущность.
– Только что пришла?
Это она так решила по сумке на моем столе и чашке кофе из кофейни?
– Ага. Только пришла. – Я поняла по смыслу, что она постоянно вкладывает в свои слова. Никак не могу решить, она делает вид, что тупая или и правда такая. Сложно сказать.
– Послушай, Фиона... – Она опускает свою теплую, немного влажную руку поверх моей. – Я знаю, что кое-что пошло между нами не так, как должно. И я правда сожалею об этом. – Немного напряжения покидает мои плечи. Но она продолжает говорить. – Знаю, для тебя сложно принять то, что наши вкусы похожи, но Феликс все еще на моей стороне. На твоем месте я бы тоже была расстроена.
Верно. Вот Елена, которую я знаю. Мои глаза прищуриваются, когда она наклоняется ближе.
– Возможно, мы могли бы поработать вместе.
Я резко встаю на ноги.
– Мы уже это делаем.
– Ты же знаешь, о чем я, глупенькая. Возможно, мы могли бы посотрудничать по проекту.
Моя улыбка причиняет боль, так сильно я сжимаю губы вместе. Когда мне удается заговорить, то слова вылетают сквозь стиснутые зубы.
– Если мы когда-нибудь и будем сотрудничать, то нам придется разделить один разум на двоих.
Она хмурится, следуя за мной в конференц-зал на утреннюю летучку.
Том, Алиса и Натан уже сидят за безупречно чистым стеклянным столом. Не знаю, почему на нем не остаются следы от пальцев или кружек кофе, но это так, этот стол словно ждет нашего босса.
Феликс приходит через мгновение с крошечной чашечкой эспрессо в руках и в золотистых солнцезащитных очках Прада.
– Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, чьей идеей было покрасить весь этот офис в белый цвет. Он охрененно ослепляет.
– Это была ваша идея, – невозмутимо произносит Натан. – Похмелье, о наш бесстрашный вождь? – К счастью Натана, он – один из лучших дизайнеров Феликса. И знает об этом. Феликс смотрит на него, но не отвечает.
Очень осторожно он ставит чашку и садится на свое кресло, складывая одну ногу на вторую. Одетый как кинозвезда итальянского фильма 50-х годов, его чернильно-черные волосы безупречно зачесаны и блестят, так что в целом его образ кажется родом из другой эры. Через дымку серых очков его темные глаза встречаются с моими.
– Ну, привет, Фиона. Не ожидал, что ты так скоро вернешься.
– О, знаете ли, Сан-Франциско не может сравниться с Нью-Йорком. – Хреновая попытка. Пиздец, какая хреновая.
Его выражение говорит о том же, и я сражаюсь с желанием пресмыкаться перед этим мужчиной. К счастью, он быстро переключается.
– Итак, что будем делать с проектом Мойер? – Натан откидывается на спинку, выглядя скучающим. – Мисс Мойер решила, что хочет, чтобы ее спальня была в яблочно-красном цвете. Вся комната.
– Тогда пусть она притащит свой зад в "Home Depot" и выкрасить ее сама. – Феликс вздыхает и сжимает переносицу. – Что ты сказал ей?
– Что в глянцево-красном цвете комната будет более впечатляющей, и все ее друзья признают это.
Сопение Филикса свидетельствует о том, что он доволен. Его голова поворачивается в моем направлении. Или Еленином. Не могу быть уверена, так как она как всегда вертится рядом со мной.
– Миссис Пейтон решила, что синие занавески из шелка напоминают ей о ее первом муже, Клайде. Она развелась с ним после того, как застукала его трахающим сексуального младшего администратора, Джордана. Так что занавески не подойдут.
– Вперед, Клайд, – бормочет Натан, непристойно щелкая языком.
Феликс морщит нос.
– Так как я видел Клайда, то отдаю свою симпатию Джордану. Елена, что ты предложишь?
– Насчет Клайда и Джордана? – пищит она.
Мне удается не скривиться. Феликс просто фыркает, словно его это раздражает.
– Насчет занавесок.
Проверочка. Феликсу нравится бросать в нас такими маленькими вопросиками. Рот Елены открывается, ее взгляд мечется вокруг стола: словно один из нас даст ей ответ и спасет от неминуемого.
Из всех проверок, эта – не сложная. Вся остальная цветовая схема гостиной миссис Пейтон ясна: глянцевые насыщенно молочного цвета стены, низкая эбеновая мебель с обивкой золотым мохером и темно-синим атласом.
Тишина затягивается, так что Елена начинает бормотать.
– Гм, ну...
Филикс вздыхает и поворачивается ко мне.
– Фиона? Есть мысли?
Мой разум включается, и я стучу ручкой по альбому с набросками. Это мой шанс продвинуться вперед и напомнить Феликсу о том, что умею.
– Думаю, подойдет ткань с узором-сеткой в стиле Джона Алдера, который вам так нравится. Золотой и кремовый...
– Кремовый, – перебивает Елена. Она достает свой телефон и исступленно постукивает по нему, бросая сияющий взгляд на Феликса. – Мы с Фионой говорили об этом сегодня утром, можете в это поверить? Я говорила о том, насколько вечен этот узор.
У меня отвисает челюсть. Я буквально замираю от шока. Внутри моей головы я кричу на себя, молю очнуться и хоть что-то сказать. Но она уже поднимает свой телефон.
– Если вам нравится эта идея, у меня есть поставщик на тридцать первой улице, у которого в запасе имеется подходящая ткань.
Воздух покидает мои легкие с шумом, и я поворачиваюсь к Феликсу, который прямо сейчас улыбается.
– Я и правда люблю эту ткань, – говорит он, вертясь на стуле. – И это было бы хорошо... – Он садится ровнее. – Хорошая работа, Елена.
Напротив, Алиса выгибает бровь, напряженно глядя на меня. Потому что я все еще сижу здесь как дура. Вот только, что я могу сказать? Это настоящая жизнь. Крик "Ты лживая ведьма!" лишь заставит меня выглядеть, словно хренова сумасшедшая.
Мои зубы стискиваются, когда поворачиваюсь на стуле и смотрю на Елену. Она, даже не морщась, улыбается мне. Моя улыбка такая широкая, что щеки аж болят.
– Знаете, мне пришло в голову, что в хозяйской спальне тоже слишком много синего цвета. Миссис Пейтон определенно будет против него и там.
– Вероятно, – соглашается Феликс, сидя во главе стола.
Я продолжаю смотреть на маленькую мисс Воровку.
– Что ты предложишь на это, Елена? Или ты забыла одну из многих бесед, что мы вели сегодня утром?
Она краснеет.
– Ну, я... мы могли... – Она покусывает нижнюю губу.
– Все в порядке, – говорит Феликс. – Уверен, ты можешь поработать над этим с Фионой. Принесите мне цветовую схему к обеду. – И словно он только что не дал мне своими словами кулаком под дых, Феликс встает. – А сейчас я собираюсь прилечь. Если офис не будет объят огнем, то я не хочу, чтобы меня беспокоили.
За своим столом я даю себе некоторое время на передышку, опуская голову и прижимаясь лбом к холодной стеклянной поверхности. Что ж, возвращение на работу раньше времени было ошибкой. Но у меня есть время.
Или я могу просто уйти. Представляю это и то, как хорошо бы себя почувствовала. А затем... Что? Что я буду делать?
К счастью, мой телефон отрывает от этих раздумий. Мой голос тих, когда отвечаю, не поднимая головы от стола.
– Алло?
– Фи, милая моя, как ты?
Моя мама. Ее интеллигентный вкрадчивый голос с английским акцентом одновременно успокаивает и раздражает.
Успокаивает, потому что это мама, женщина, которая обнимала меня, пока я плакала, укладывала меня в постель каждую ночь до четырнадцати лет. Раздражает, потому что она никогда не устает. Она совершенна. О, знаю, у нее есть свои недостатки, но для меня она всегда будет ошеломляющей и крутой, несмотря на неуместные светлые волосы.
– Привет, мам. Я в порядке.
– Твой голос звучит так, словно ты уткнулась лицом в подушку.
Очень близко к истине. Я сажусь ровно и убираю волосы назад от лица.
– Здесь плохой сигнал. Я на работе.
– Прекрасно. Я собиралась сказать тебе, как сильно горжусь, что ты занимаешь данную позицию. Я бы не могла быть более счастливой, Фиона.
Верно. Рваное дыхание застревает у меня в груди.
– Спасибо.
– И знаешь, если ты будешь ее держаться, то скоро откроешь свою собственную компанию по дизайну. – Она пытается меня воодушевить. Но я знаю маму достаточно хорошо, чтобы услышать ее отчаянную просьбу: Прошу, Фиона, держись этого места. Не бросай все на этот раз.
Я слушала этот тон ее голоса каждый раз, когда меняла специализацию. Всякий раз, как просила о том, чтобы начать изучать новый инструмент или заняться танцами. Я не могу ее даже винить, потому что бросала все те классы и лагеря спустя всего несколько дней.
Морщась, я поворачиваю кресло от открытого пространства офиса лицом к окну.
Мама продолжает трещать.
– Как дела у Айви и Грея? И у малыша?
– Все прекрасно и хорошо. Лео стал больше. – И громче.
– Он красивый? – Моя мама была с ними во время родов и мгновенно стала любящей бубуличкой – как она настаивает, чтобы мы ее называли. – Я говорила тебе, у него мои глаза.
Не могу удержаться от смеха.
– Мама, у него голубые глаза. – У нее же они зеленые, как и у меня.
– У всех малышей глаза голубые. Они поменяются. И станут, как мои.
Все вокруг признают, что у Лео глаза Грея. Вплоть до оттенка голубого цвета. Но я не спорю.
– Как твоя работа? – спрашиваю вместо этого. Моя мама владеет пекарнями. Предполагалось, что Айви начнет с ней работать, но она решила стать агентом, как и наш отец.
Не знаю, кто более был от этого шокирован – мама, папа или я. Айви ненавидела то, как работа отца украла его от нашей семьи почти так же сильно, как и я. И тем не менее, она стала агентом и, черт, я влюбилась в футболиста.
Пока мама рассказывает о своих магазинах, образ ухмылки Декса – такой роскошной в обрамлении густой, темной бороды – заполняет мой разум. Мои ладони дрожат от потребности прикоснуться к нему, погладить огромную рельефную сильную и горячую грудь парня.
Я сглатываю и снова сосредотачиваюсь на словах мамы. Она рассказывает о плохой партии дрожжей, ее голос хриплый от раздражения, и я зажмуриваюсь. Я скучаю по ней. Скучаю по Дексу. Скучаю по всем.
Сжимая телефон, ощущаю себя потерянной и покинутой, что довольно нелепо. Никто не оставлял меня. Я здесь, потому что так решила. Это жизнь. Словно какая-то глупая игра в Боггл – нас разбросало, и все мы осели там, куда упали.
Мне не впервой ощущать себя так. Но обычно я могу отвлечься общением с друзьями, вечеринками и смехом. Вот только больше я не в силах отыскать причину для смеха. И мучаюсь вопросом, разве только так может проходить моя жизнь. Потому что мне хочется вернуть себе хоть немного гребанного контроля.
