Текст книги "Стратегия (ЛП)"

Автор книги: Кристен Каллихен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 36

Фиона

ТАК КАК НИКОГДА ни с кем не жила, то волнуюсь, каково будет переехать к Дексу.

Неловко? Удушающе? Мы потерпим крах?

Потому что неважно, как сильно я хочу Итана, мы были физически вместе лишь несколько раз.

Но он не оставляет мне времени на беспокойства. Каждую ночь, что парень проводит в городе или когда пораньше освобождается, мы гуляем где-то, исследуя Новый Орлеан – иногда по джаз-клубам, где я уговариваю Итана потанцевать, а иногда по хорошим ресторанам, от каждого кусочка еды в которых мне хочется стонать. Внутри я житель Нью-Йорка, так что привыкла к хорошей еде. Но Новый Орлеан может оказать достойное соперничество Нью-Йорку.

Мы не скрываемся, в открытую проводя время вместе. И несколько наших снимков опубликовали в СМИ, наряду со слухами о новой девушке Итана. Но охота на ведьм за его девственностью продолжается.

В основном, потому что Итан упорно отказывается говорить обо мне, даже подтверждать или опровергнуть наши сексуальные отношения.

– Это не их чертово дело, – ворчит он.

В общественных местах он ведет себя более сдержанно и просто говорит:

– Если вопросы не о футболе, то без комментариев.

Несмотря на эту дурь, я счастлива. Есть столько вещей, которые вызывают во мне предвкушение и любовь, а именно: выражение лица Итана, каждый раз, как он входит через дверь дома и его лицо озаряет счастье, а глаза вспыхивают потребностью.

Потому что, как только он оказывается дома, то прижимает меня к стене или наклоняет над подлокотником дивана, трахая так, будто готов потратить на это годы жизни.

Я тоже не могу держаться от него подальше. Ловлю парня за приседанием и до того, как он сможет перейти к качанию пресса, уже прыгаю на него верхом. Его смех превращается в сдавленный стон, когда целую и лижу его твердое тело, сдергивая вниз шорты и обнажая роскошный толстый и такой желанный мной член.

Итана часто нет в городе. Это не круто. Но мне не так обидно, как я ожидала.

Потому что знаю, что в те ночи, когда он окажется дома, мы будем валяться в его огромной кровати, обниматься под одеялом и разговаривать о чем угодно, пока прикосновение или взгляд не разбудит потребность в друг друге, и тогда мы кончим вместе, так же пылко, ярко и жарко, как пламя. И только когда полностью исчерпаем свои силы, заснем.

Но более важно то, что знаю: я любима. И люблю его. Чувствовать себя в безопасности – это радость, которую я только теперь осознала, что так долго искала.

У меня голова идет кругом от вида огромной обуви Итана – включая до смешного огромное количество кроссовок – смешанной с моей, моих гелей для душа и средств для волос, вытеснивших его одинокие шампунь и мыло.

Я уже общалась с родителями Итана, опыт, который бы описала как до чертиков неловкий, учитывая обстоятельства. Но они милые, приятные и нормальные. Папа Итана благодарен мне, что делаю его сына счастливым. А мама уверяет, что у ее сына безупречный вкус, и раз уж я ему нравлюсь, то понравлюсь и ей. Мне остается лишь краснеть и заикаться, да, хотелось бы с ними встретиться, когда они вернуться в Калифорнию.

Младший брат Итана – более строгий судья. Он спрашивает меня, люблю ли Майнкрафт.

Когда я признаю, что у меня была фигурка Эндермэна на столе в колледже, он прохладно реагирует на это.

Но я безвозвратно втюриваюсь в Итана, когда в одно солнечное утро он берет меня за руку и просит пойти с ним в его студию. Я была там до этого. Это яркое, воздушное место. Его старые работы висят на стенах или стоят в углу. Несколько наполовину незаконченных работ стоят на мольбертах, ожидая своего часа.

Итан специализируется на фотореализме. Он использует сочные цвета и изображает предметы в макро-формате. Большинство его работ связаны с футболом, хотя есть и несколько портретов. Он работает над одним портретом Дрю, где тот одет в униформу, рядом с ним на земле лежит шлем, а его руки опущены на узкие бедра так, словно вы смотрите на него с расстояния.

– Анна попросила нарисовать его, – говорит мне Итан. – Он должен стать свадебным подарком. Хотя я правда считаю, что она будет рада ему больше, чем сам Дрю.

Думаю, он прав.

Сегодня он ведет меня в студию, таинственно улыбаясь.

– Ты закончил свой портрет? – спрашиваю, хотя не знаю, когда он нашел для этого временя. Прошлый месяц мы все время были рядом.

Он качает головой.

– Не-а.

– Почему ты кажешься таким самодовольным?

Его усмешка становится шире.

– Увидишь.

– Расскажи. – Я тяну его за руку.

– Нет.

– Расскажи, расскажи, расскажи. – Я снова тяну, дергая его руку и улыбаясь парню.

Он смеется и подхватывает меня на руки.

– Маленькая надоеда. Такая нетерпеливая. Он целует меня в нос и несет вверх по лестнице. Резкий запах краски и терпентинового масла смешался с ароматом сосны, заполняя мой нос, когда он открывает дверь.

Итан ставит меня на ноги, я поворачиваюсь и ахаю, мои руки поднимаются к губам.

Холсты и мольберты исчезли. Их место заняла мечта столяра: дисковые, настольные и ленточные пилы, маршрутизаторы и токарные станки, конические поверхности, сверла, столярные инструменты...

Все, что мне нужно для создания мебели.

– Я подумал, может, ты могла бы начать раньше времени, – говорит он, отображая мои мысли.

– О, да, – бормочу я, бродя по пространству и разглядывая все.

Рабочие столы, вакуум для пыли, стеки различных видов пиломатериалов. Эмоции сжимают мое горло, когда поворачиваюсь к Итану, который прислонился к дверной раме, засунув руки в карманы и выглядя очень нервно.

– А где твои вещи для рисования? – квакаю я.

– Переехали в гостевой домик, – говорит он, пожимая плечами. – Мне не нужна вся эта комната, в любом случае.

Я судорожно сглатываю.

– Как... Когда?

Он отталкивается от дверной рамы.

– Нашел парня, который переезжал. Купил у него все разом. Вчера нанял несколько ребят, чтобы привезти это сюда. – Он оглядывается и затем смотрит на меня. – Тебе нравится?

– Нравится? – Смех булькает в горле. – Я влюблена в это. Люблю тебя. – Не говоря больше ни слова, я запрыгиваю на него, и он ловит меня, уверенно держа, когда оборачиваю ноги вокруг его талии и целую парня в шею. – Спасибо тебе, Итан. Это лучший сюрприз всех времен.

Он целует кончик моего носа до того, как прикусить его.

– Я тоже тебя люблю. С днем рождения, Вишенка.

Его слова приводят меня в чувство.

– Откуда ты узнал?

Итан бросает на меня раздраженный взгляд.

– Айви не пришла на нашу последнюю игру чемпионата, потому что у тебя был день рождения. Это было два года назад.

– Ты запомнил это два года назад?

– Думаешь, я забыл хоть что-то, касающееся тебя? – Вздыхая, он прислоняет свой лоб к моему. – Но я хочу знать, почему ты не сказала мне, что сегодня у тебя день рождения.

Я отвожу взгляд, пожимая плечами.

– Не знаю. Просто не привыкла напрашиваться на внимание.

Уверенно, но нежно, он поворачивает мое лицо к себе. Мне кажется таким сексуальным то, что он может держать меня на весу одной рукой. Его выражение лица полно нежности.

– Ты не должна больше напрашиваться на внимание к себе, Фи. Теперь это моя задача. Моя привилегия.

Мои губы растягивает улыбка.

– Ладно.

Он целует меня, в губы, а затем отстраняется.

– Кстати, у меня день рождения второго июня.

Я смеюсь и обнимаю его за шею, прижимаясь ближе.

– Хорошенько запомню. Жди мебель в подарок. Возможно, консоль для той плиты, что ты называешь телевизором.

Итан сжимает мою попку, еще раз самодовольно усмехаясь.

– Звучит идеально.

Идеально. Впервые в моей жизни все идеально.

Декс

В АРИЗОНЕ... ЧЕРТОВА засуха. Я всасываю глоток Гаторейда, пока захожу в лифт и нажимаю кнопку этажа своего люкса. Ага, я повысил уровень номера до люкса, надеясь, что Фи приедет со мной. Но она сообщила вчера вечером, что у нее «алые дни календаря», и она не сможет поехать. Мне потребовалась минута на то, чтобы сообразить, что же это за алые дни, а затем заблокировать этот образ. Или попытаться. К сожалению, некоторые вещи лучше не представлять.

Но тем не менее, мне нравится то, что Фи так просто сообщила мне об этом. Нравится, что на дверце прачечной сохнет ее лифчик, куча бутылок с шампунем, кондиционером и гелем для душа – милый боженька, сколькими же чертовыми средствами для мытья пользуются девушки – захламляют мою душевую. Бля, мне даже нравятся коробки с тампонами в шкафчике над раковиной.

И без разницы, если это делает меня странным. Потому что данные штуки свидетельствуют о том, что Фи живет со мной. Что она пометила мой дом и меня самого.

Так что когда она посмотрела на меня вчера с болью в глазах, я проявил себя молодцом, спросив, что ей нужно, и пошел в магазин, чтобы купить ей брауни, мидол и да, еще больше тампонов и прокладок – даже знать не хочу, зачем там ебаные "крылышки".

Я сделал это без жалоб и затем, как и должен был, уехал на свою игру.

Теперь я собираюсь отправиться спать, ожидая возвращение домой. Впервые за все время я думаю о своем таунхаусе, как о доме, разве это не замечательно?

Я улыбаюсь, доставая телефон и проверяя сообщения, пока лифт поднимает меня на нужный этаж.

ВишневаяБомба: Сегодня я закончила работать над одной деталью. Уже устала, так что пойду спать. Хорошая игра, малыш. Ты был на высоте! Скоро увидимся. ХОХО

Все еще не могу поверить, что она смотрит мои игры. Фи никогда не скрывала свою антипатию к футболу. Теперь она не только смотрит его, но и спит в моей джерси – когда я не снимаю ее с нее.

Я открываю номер, и меня встречает свет вместо тьмы. Может, обслуживающий персонал забыл его выключить? По какой-то причине волоски на затылке встают дыбом.

Я слышу шум и осознаю, что не один.

Мгновенно, каждая мышца напрягается, мои ощущения обостряются. Затем я вижу лифчик на полу. Кружевной бледно-фиолетовый, он лежит, словно груда сорванных лепестков, и мое сердце замирает. Я видел похожий лифчик ранее.

Фи? Она здесь? Пытается сделать мне сюрприз? Я кладу телефон на стол и иду через комнату к двери спальни. Крошечная пара трусиков болтается на дверной ручке.

В два шага я пересекаю небольшую гостиную, улыбка расцветает на моем лице.

Но тут же умирает, когда достигаю спальни.

– Какого хрена? – Мой крик эхом отдается по люксу.

Голая девушка в моей постели морщится, но делает наигранно смелое выражение лица.

– Привет. Я... О...

– Как, блядь, ты здесь оказалась?

Я правда изо всех сил пытаюсь снова не заорать и не потерять самоконтроль; я – большой парень, и здесь со мной наедине полностью обнаженная девица. Я осознаю ее уязвимость и простую тупость, даже если она не понимает этого. Я мог бы выбить из нее все дерьмо еще до того, как она бы поняла, что происходит.

А еще знаю, что она могла бы обернуть всю эту ситуацию, как того захочет. Вдруг я начинаю ее бояться. Того, как она все это выставит.

Я делаю шаг назад, мои плечи ударяются о стену.

– Ты должна уйти. Сейчас.

Девушка поднимается на колени, ее соски торчат в мою сторону. Но ее вид вызывает лишь прилив разочарования у меня в груди.

– Но, Декс, малыш, все в порядке. Я хочу быть здесь! Я хочу тебе помочь.

Я невесело смеюсь.

– Не думаю, что ты понимаешь. Я не желаю, чтобы ты была здесь, и ты можешь помочь мне тем, что оденешься и уйдешь.

– Я разделю с тобой деньги, – говорит она, раздвигая бедра.

Я смотрю на ее голову.

– Я рискну и предположу, что зарабатывать деньги, раздвигая ноги, в конце концов погубит твою душу.

– Ты называешь меня шлюхой? – воет она.

О, мне хочется засмеяться. Правда. Только еще сильнее я хочу пробить стену кулаком. Потому вдыхаю и расслабляю руки.

– Убирайся. Пока я не вызвал полицию.

Я слышу, как она ворчит, вставая с кровати и собирая свою одежду.

– Ты гей? В этом дело?

Ну вот, дешевый прием. Я даже не отвечаю. Когда она марширует мимо, я смотрю вниз. К счастью, девушка уже одета – если называть майку из розового спандекса, что едва прикрывает ее зад, платьем.

– Покажешься еще хоть раз рядом, и я вызову копов.

Ее лицо краснеет.

– Теперь я не стала бы трахаться с тобой, даже если бы ты просил об этом на коленях, мудак.

Верно. Вот почему она все еще стоит передо мной с диким и отчаянным взглядом в глазах. Я указываю на дверь, и девушка снова рычит до того, как броситься к выходу. Хлопок дверей номера говорит мне, что я остался один.

Мне хочется зарыться в кровать и поспать. Но теперь я не прикоснусь к ней. Вместо этого достаю телефон и собираюсь надрать зад охране гостиницы.

В результате меня переселяют в другой люкс, перед этим множество раз извинившись, и я заползаю под свежие простыни, готовый уснуть, но мои глаза резко распахиваются от ужаса, когда кое-что понимаю. Эта маленькая ведьма украла мой телефон.

Глава 37

Фиона

ЖДИ НЕОЖИДАННОГО – САМАЯ раздражительная фраза всех времен. Я к тому, что если вы ожидаете этого, то как оно может быть неожиданным? И все же эта глупая фраза вертится в голове, словно насмешка, когда зайдя на кухню на утреннюю порцию кофе, я открываю браузер интернета – как делаю всегда – и вижу, как оттуда мне улыбается мое собственное лицо.

Это странно. Я стою на месте, глядя на себя, то же лицо, что вижу каждый день в зеркале, но все же не могу поверить, что это я. Почему мой снимок на стартовой страничке Twitter-канала? Но тут мои формы приобретают больший смысл. На снимке изображено не только мое лицо. Это не сделанное с расстояния фото.

Острые шипы ужаса пощипывают мое лицо, руки и все тело. Желчь подкатывает к горлу, когда гляжу на это фото – множество изображений одного снимка – заполняющие все социальные сети.

На снимке я усмехаюсь, дотягиваясь языком до кончика такого знакомого соска с пирсингом. Иисусе. Это фото я сделала в постели с Дексом, мое абсолютно обнаженное тело распластано поверх его груди, пока я игриво облизываю соски парня. Мы смеялись, делая это селфи. Веселились.

"А это подойдет для моего кошелька".

– Дерьмо – шепчу я теперь, хотя никто не слышит этого. – Дерьмо.

Потому что это фото, с моей обнаженной перед камерой грудью, теперь может увидеть любой.

Я НЕ ЖЕЛАЮ более существовать. Не хочу умирать, лишь остановить свое существование. Уродство – это зараза, что просачивается сквозь мою кожу, словно тяжелое, колючее ворсистое одеяло. Его когти царапают грудь, вонзаясь все глубже, проникая в центр моей грудины.

И если извиваться, легче не становиться. Неважно, насколько сильно я сворачиваюсь в клубочек, мое тело все еще кажется оскверненным.

Недавно опубликовали еще один снимок: тот, что я отправила Итану, одетая лишь в лифчик. Я позировала, словно красотка, дразня его за то, что не вернул мои трусики. Я чувствовала себя в безопасности, отправляя ему это фото, считала себя сексуальной и желанной. А не так как сейчас.

Невероятно уродливой. Бесконечные твиты, сообщения на Facebook и Instagram – обзывают меня шлюхой, спрашивают, хочу ли я быть выебанной, разбирают по кусочкам мое тело, критикуя его. Я стараюсь не смотреть, но почти невозможно скрыться от этого, не тогда, когда волна отвратительной ненависти и осуждения омывает меня одним махом.

Я отключила телефон и забралась в угол спальни. Знаю, что должна по крайней мере поговорить с Дексом. Но не могу. Не могу пошевелиться.

Смутно слышу, как открывается входная дверь. Все во мне напрягается.

Декс в Аризоне. Даже если он сел на первый самолет, сомневаюсь, что был бы здесь так скоро. С Дексом я могу справиться. Как я думаю. Не знаю наверняка, потому что эти снимки явно с его телефона. Как они попали к кому-то другому? Боюсь, что если спрошу у него, то приду в ярость. Знаю, он не делал этого. Но все же. Как?

Быстрые шаги раздаются приглушенным эхом, когда кто-то проходит через гостиную на первом этаже. Только бы это был не папа. Только не он. Одна мысль о родителях, которые смотрят на эти фото, вызывает приступ тошноты. А я знаю, что папа их увидит. Это неизбежно, как закат солнца. У папы не может быть кода от дома Декса, но кто его знает. Зная его, он мог бы и выломать дверь.

– Фи? Фи, сладкая? – голос Айви.

Я отворачиваюсь лицом к стене. Возможно, она меня не заметит.

Но затем дверь спальни открывается, и ее высокий стройный силуэт появляется в виде тени. И это все, что нужно, чтобы мои рыдания вырвались на свободу.

– О, Фи. – Айви мигом оказывается рядом.

Ее сильные руки обнимают меня, пока плачу, цепляясь за нее, словно за плот.

– Милая. Она гладит меня, бормоча бессмысленные слова, как делала наша мама, когда мы были маленькими.

Не знаю, как долго я плачу. Пока не изматываюсь, а мой живот болит и сводит спазм.

Я чувствую, что кто-то еще вошел в комнату, а затем большая рука поглаживает мой затылок. Это Грей.

– Фи-Фи, мы поможем пройти тебе через это. – Он говорит так тихо, что я едва разбираю слова. Но гнев его слов физически ощутим. Я ценю это, вот только он не прав. Никто не поможет мне пройти через это. Мир навесил на меня ярлык шлюхи, которая трахнула Итана Декстера ради приза и сделала снимки в знак подтверждения. Боже, они сделали нас такими уродливыми и глупыми.

Айви отодвигается, и Грей наклоняется, чтобы подхватить меня. Почему-то от этого я начинаю сильнее рыдать. Я люблю Грея за его заботу. Но хочу, чтобы здесь и сейчас обо мне заботился Итан.

Грей укладывает меня обратно в постель, а Айви натягивает одеяло и затем забирается ко мне. Их тихое бормотание возле моей головы убаюкивает, но Грей вскоре выходит из комнаты.

– Я так смущена, – шепчу я.

– Знаю. Мы выясним, что случилось. А затем я серьезно надеру чью-то задницу. – В ее тоне слышны жесткие нотки, что мне не нравятся.

– Итан не делал этого.

Ее тело напрягается.

– Знаю. Но теперь все вышло из-под контроля, и нам нужно подумать об антикризисных мерах.

Мои внутренности снова скручивает.

– Ущерб уже нанесен, Айви.

Она чмокает меня в плечо.

– Поспи немного. Мы здесь ради тебя.

Данная идея придает мне немного уюта. И впервые в своей жизни, я чувствую себя действительно беспомощной.

Глава 38

Декс

ДЛИЛСЯ ЛИ КОГДА-ЛИБО полет так же долго, как сегодня? К тому времени, как приземляюсь, почти теряю весь рассудок. Обычно я осторожен, учитывая размеры своего тела, стараюсь не врезаться в кого-то и не сбить с ног. Но сегодня я использую свои габариты, продвигаясь среди неспешных пассажиров.

Мои внутренности так сильно скручивает, что приходится несколько раз сглотнуть, чтобы унять тошноту.

Неважно, что я связался со своим оператором связи и сообщил о краже телефона.

Ущерб уже нанесен. Потому что я глупый, ленивый осел, не использующий защиту паролем. Я – тот, кто позволил какой-то злобной отчаянной девчонке ускользнуть из номера с моим телефоном, и она продала снимки в таблоиды.

И не только снимки, но и нашу с Фи переписку.

Личные мысли, что теперь стали пищей для всего мира. Но те фото. Фи, моя девушка, человек, о котором я больше всего забочусь, выставлена на показ так, словно она какая-то вещь.

Это доводит меня до такого безумия, что едва могу видеть перед собой. Неважно, что у меня есть юристы, угрожающие возбудить дело, обещающие все изъять. Фото вышли на свет, и теперь они навсегда останутся в Интернете.

Мир видел обнаженную Фиону. И я пиздец как ненавижу сей факт. Не могу вынести мысли о том, что парни увидят ее такой. Без ее на то разрешения, без ее согласия.

Рычащий звук зарождается глубоко внутри меня. И это все, что я могу сделать, не начав орать или на хрен рыдать. Потому что именно я виноват в происходящем. Все это происходит по моей вине.

Поездка в такси кажется еще хуже. Ублюдок узнает меня.

– Привет, мужик! Ты – Итан Декстер!

Будто я не знаю своего долбанного имени. Сжимаю кулаки и с силой ударяю ими по бедрам. Так сильно, чтобы снять стресс в мышцах. Езжай. Просто езжай. Отвези меня к Фи.

– Ты правда девственник, мужик? – Бесцеремонный уебок, что так и нарывается получить кулаком в лицо, хихикает. – Ну, теперь-то уж нет, а? Эта сладкая малышка...

– Скажешь еще слово и лишишься языка, – выкрикиваю я.

Таксист бледнеет и быстро отводит глаза. Черт. Он мог бы выбросить меня из такси, и я бы застрял на обочине чертового шоссе, пока Фи страдает. Заставляю себя дышать.

– Ты говоришь о моей даме, понимаешь? – Таксист кивает, его взгляд мечется между мной и дорогой перед ним.

– Ага, мужик. Это круто. Гм... не подумай, что я сказал так из неуважения.

Я стискиваю зубы, пытаясь успокоиться.

– Если бы ты мог побыстрее доставить меня домой.

– Конечно, мужик. Конечно. Без проблем.

На этом мой болтливый таксист ускоряется.

Я ОЖИДАЮ УВИДИТЬ Айви и Грея у себя дома, так как дал Грею код доступа. Они были ближе к Фи. Грей играл игру в Атланте, и Айви с малышом навещала своего отца. Чего я не ожидал, хотя, вероятно, стоило, так это того, что папа Фи и Айви, Шон Маккензи – мой со-агент – будет тоже здесь.

Дерьмо.

Он выглядит не очень радостно.

Шон или БигМак, как его часто называют, отыграл свое в NBA. Два метра ростом, он кажется крайне долговязым и мрачным, как своего рода современный Авраам Линкольн. А те яростные взгляды, что он бросает прямо сейчас, говорят о том, что Шон не прочь порвать меня на куски. В данный момент я мог бы что-то соврать, но он – папа Фи. Если выберу этот путь, он станет частью моей жизни навсегда, а это значит, что лучше быть с ним в хороших отношениях.

Он не ждет того, что я положу сумку, сразу нападая.

– Какого хрена ты сделал, Декстер? – Он делает шаг вперед, словно может ударить.

Грей тоже подходит ближе.

– Полегче, Шон.

Шон бросает на него сердитый взгляд и возвращает внимание ко мне.

– Я задал тебе вопрос.

– Я облажался. И это съедает меня.

– Это и так ясно, Шерлок.

Мой взгляд следует мимо него к Айви, которая необычно бледна и молчалива сейчас.

– Фи? Она здесь? Она... – Дерьмо. Я не могу сформулировать слова. Сожаление – агония, убивающая меня изнутри.

Она кивает и указывает в сторону лестницы.

– Она спит.

Моя сумка падает на пол, и я двигаюсь.

– Куда это ты, на хрен, собрался? – кричит Шон.

– Туда, где я нужнее. – Я не оглядываюсь. – Можете наорать на меня позже.