Текст книги "Стратегия (ЛП)"

Автор книги: Кристен Каллихен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 25

Фиона

НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ НЕНАВИДЯТ Нью-Йорк. Я понимаю: шумное, заполненное, грязное место с хаотичным движением. Но я его люблю. В ту секунду, как ступила на его улицы субботним утром, я почувствовала эту энергетику, мой шаг стал увереннее, а спина держалась ровнее.

Идя вдоль Парк авеню к метро, я почти убеждаю себя в том, что время с Дексом мне просто приснилось.

Вот только мои соски и бедра ноют. Каждый шаг вызывает легкую пульсацию между ног, моя киска болит, как будто меня избили изнутри большим тупым предметом.

Я улыбаюсь, вспоминая длинный толстый член Декса и то, как он в меня вколачивался. Мне почти что хочется остановиться на месте и сжать бедра вместе, словно это поможет растянуть еще ненадолго это блаженство.

Я скучаю по нему. Меньше чем через неделю я стану скучать по звуку его голоса, теплу кожи, хитрой улыбке, когда он меня дразнит. По тому, как дразню его я. И мне бы правда хотелось сейчас вернуться к нему в постель, выводить линии его татуировок, слышать, как он резко втягивает воздух, когда я играю с колечком на его соске.

Все это хорошо. Но он не живет здесь. Мы видимся, лишь когда он прилетает в город. Мне нужно отвлечься, и я стремлюсь сделать это.

Мои шаги становятся быстрее, когда выхожу из метро на Девятой и направляюсь к улице Горацио. К тому времени, как достигаю квартиры Джексона, мне отчаянно нужно найти решение своей проблемы.

Слава богу, Джек быстро меня впускает и ждет, когда поднимаюсь на грузовом лифте на его этаж.

Красивый и подтянутый, он самодовольно усмехается мне.

– Не был в городе один день, и ты уже здесь. Я же говорил тебе, что ты зависима.

Я чмокаю его в небритую щеку.

– Да, да, ты очень умен. А теперь заткнись.

Джексон обнимает меня за плечи.

– Ты только что процитировала фильм «Принцесса-невеста»?

– Раз уж ты спросил, то скажу, что ты того не стоишь, Джек.

Его квартира представляет собой часть отремонтированного большого склада. Аструд Жилберту напевает о девушке из Ипанемы, а насыщенный аромат кофе и свежего хлеба смешивается с запахом стружки и лака.

Джексон впускает меня и кричит:

– Ты не хочешь прекратить проигрывать это дерьмо? А то заведешь нас в клише.

Хел выходит из кухни, держа поднос и надевая очки.

– Ты здесь все заканчивай, а я поеду в Чайнатаун и куплю нам соответствующие шелковые халаты, мудак. – Затем Хел усмехается мне, а его голубые глаза мерцают. – Фи-да-ли, – растягивает он слоги, пока я позволяю себя обнять. – Джек прав, ты зависима.

– Быть может, я прихожу сюда поесть. – Я хватаю круассан и откусываю большой кусок.

Джексон прислоняется к кухонной столешнице.

– Значит, ты не хочешь увидеть свой стол?

– Он готов? – Я говорю с полным ртом еды, хотя уверена, что мои слова прозвучали как «Сон жмотов?»

– Сперва завтрак, – настаивает Хел, наливая мне кофе.

Отчего мы с Джексоном закатываем глаза и направляемся к их мастерской, Хел обзывает нас варварами.

Я знаю Хела и Джексона со второго года учебы в университете, когда моя мать остановилась в их студии, чтобы взглянуть на некоторые обеденные столы. Известные для всего остального мира как «Джексон Хел Дизайнс», пара создает временами самые прекрасные предметы мебели, что я видела.

Они работают прямо у себя дома, устроив студию на нижнем этаже. Все это пространство Джексон унаследовал от своего дяди, который купил это место в восьмидесятых в районе, специализирующемся на упаковке мяса или, как выразился бы Джексон, месте сборища педиков и быков. Теперь же это модный район, в котором работают куча кутюрье, ночных клубов и популярных ресторанов.

И здесь находится мое чадо. Я счастливо вздыхаю, когда подбегаю к созданному мной обеденному столу. Метр шестьдесят в длину, со столешницей из старого дерева, он сделан так, что передает естественные цвета и грани каждого среза деревянной поверхности.

В данный момент вместе его скрепляют массивные зажимы, которые удерживали стол, пока сох клей.

– Что делать с указанием производителей? – спрашивает Джексон.

Я уже откручиваю все крепления, желая увидеть дерево без этих громоздких конструкций.

За последние пять лет работы с Джеком и Хелом я научилась всему, что знаю о мебели. Это помогло мне стать лучше в дизайне, и мне нравится приступить к работе руками вместо того, чтобы просто создавать эскизы комнат.

Мы вместе становимся рядом со столом и проверяем его. Дерево грубое и нуждается в шлифовке. Мне не хочется использовать глянцевый лак, но думаю нанести несколько слоев мягкого воска.

– Мне не нравится это темное место, – говорю я, указывая на длинное пятно, что бросается в глаза. – Оно выглядит не к месту.

– Тебе нужно немного дисбаланса, – утверждает Хел. – В противном случае, вещь станет безликой.

– Хел прав. – Джексон обходит стол с критичным видом, разглядывая все нюансы. – Это работает.

Мы обсуждаем достоинства стола и то, что я могу сделать, чтобы улучшить его, но в конце концов друзья вытягивают из меня рассказ о моих проблемах.

Свернувшись в уголке одного из массивных диванов, я сжимаю в руках второю чашку кофе и заканчиваю свою историю о горе с моей работой.

– Так уволься. – Хел машет рукой, словно этот совет решит все одним махом.

– И что делать? Мне нужна работа. И я не могу просто сбежать, когда все усложнилось.

– Феликс – бездарный старый хрыч, – говорит Хел с насмешкой. – И он знает, как манипулировать людьми. Ты хочешь остаться в настолько ядовитой среде? Ради чего? Чтобы потерять свою душу?

– Очень драматично, – вмешивается Джексон, глядя на меня. – Но он прав. Феликс может научить тебя, лишь как преуспеть в бизнесе, ведя себя словно мудак. Но есть и другие пути. Делай, что любишь, и люби, что делаешь.

– Это же не означает, что, по сути, нужно творить любовь? – спрашиваю я, смеясь.

Джексон бросает на меня косой взгляд.

– И это тоже.

– Буду иметь в виду, – говорю, делая глоток кофе. – Мне много чего нужно сделать, пока он и та-чье-имя-не-стоит-называть будут веселиться на проекте Робертсон.

– Робертсон та, что Сесилия? – спрашивает Хел.

– Ага. Сесилия Робертсон и ее тридцатимиллионный пентхаус. Она купила у нас обеденный стол и стулья в прошлом году. – Хел скрещивает ноги.

– Лучше бы эта сука не пустила под откос наш стол во время своего редизайна.

– Эта сука, – говорит Джексон, глядя на меня, – жестко конкурирует с Джанис Маркс. Я знаю это из того, что она рассказывает во время наших консультаций. Насколько у нее все лучше и больше, чем у Джанис. Как ее стол непохож на тот, что покупает Джанис.– Злая усмешка медленно растягивает мое лицо. – Только не говори.

– Ммм... Джанис устраивает коктейльную вечеринку в своем доме через две недели. Хотите быть моей парой, сладенькие?

Хел смотрит на нас по очереди и усмехается.

– Вы двое... – На этих словах я встаю. – Джентльмены, как всегда было приятно. Но мне вдруг захотелось отправиться на поиски коктейльного платья.

Теперь у меня есть план мести.

ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТИНА СОСТОИТ  в том, что я убиваю время в соцсетях в рабочее время. Немного интернет-шоппинга во время перерыва на кофе, немного серфинга по разным сайтам во время обеда. Плохая привычка. Я пытаюсь ее искоренить. Но сейчас не чувствую вины, так как не раз ловила за подобным Феликса. Кого мы обманываем? Наш мир состоит из интернет зависимых людей.

В обед следующей пятницы я отдыхаю, попивая чай и читая один из моих любимых сайтов со сплетнями – позор на мою голову, но я зависима.

Мои руки замирают над клавиатурой, когда замечаю под одним из заголовков фото Декса. Сперва я едва его узнаю. Фото сделано в профиль, его губы кажутся такими красивыми в обрамлении грубой бороды. Какого черта статья о нем делает на сайте сплетен?

Придвигая ближе ноутбук, с замирающим сердцем я читаю статью. И чуть ли не давлюсь только что отпитым глотком вкуснейшего чая.

– Вашу ж мать...

Уродливый заголовок гласит:

Пиппа Блум предлагает 1 миллион долларов за доказательства того, что центр команды NFL Итан Декстер все еще девственник

Жар покалывает мои щеки, а мурашки бегут к кончикам пальцев. Я не могу в это поверить. Читаю статью, в которой кратко обсуждается то, что закрытый клуб под названием Пиппа Блум не верит, будто завидный холостяк, Декс, все еще девственник. Они хотят разгромить его.

Но зачем? Нет никаких пояснений, кроме того факта, что с этой шумихи они могут получить тонну бесплатной саморекламы за счет публичного перемывания костей моего мужчины.

Я так зла, что не могу оторвать глаз от экрана. Мои пальцы дрожат, когда нажимаю на ссылку, по которой обсуждают Декса, словно он какой-то печальный инцидент.

Сперва мне инстинктивно хочется ему позвонить. Но если буду визжать, это не поможет делу. Я могла бы позвонить Айви, но тогда скорее всего будет визжать она, и я не смогу с этим прямо сейчас справиться. Так что звоню своей подруге, Виолете.

Мы с ней жили вместе на первом курсе, и хотя, я быстро съехала в гостевой домик отца – потому что, несмотря на свою общительность, мне нравится приватность – мы остались близкими друзьями.

– Что стряслось, Фи-Фи? – спрашивает она, имитируя интонацию крутых парней.

Я закатываю глаза, но улыбаюсь.

– Мисс Дей. – Да, ее родители назвали дочь Виолетта Дей (в переводе Фиолетовый день). К тому же, ее мать зовут Санни (Солнечная), так что думаю, они хотели двигаться в одной струе.

– Что я могу для тебя сделать, Фи?

– Знаешь, для начала можешь перестать разговаривать, как твой брат. Это начинает казаться странным. – Я смеюсь, когда она матерится, но противный заголовок на моем экране напоминает о себе. – Итак, я повстречала одного парня.

– О, расскажи мне все.

Я могу представить, как она сейчас поднимает ноги на свое большое офисное кресло, как округляются ее серые глаза, пока девушка крутит между пальцами свои медово-каштановые локоны.

– Его зовут Итан. Он – друг Грея. Они играли вместе в колледже. Теперь он центр NFL.

– Он футболист? Ебать.

– Знаю. Я тоже в шоке.

Виолетта знает о моем внутреннем запрете на свидания со спортсменами.

– Но он совсем другой. Что крайне неожиданно. Я просто... Он правда мне нравится.

– Могу сказать, что так, судя по тону твоего голоса, – произносит она нежно.

– Ага. Дело в том... – Я поворачиваюсь и прокручиваю на экране статью. – Ты сегодня новости читала?

– Ага... – Ви втягивает шумно воздух. – Святое дерьмо, ты говоришь об Итане Декстере?

Ненавижу нотки возбуждения в ее голосе. Знаю, она не имеет в виду ничего такого, но мои щеки краснеют от раздражения. Не на нее, а на ужасную ситуацию.

– О нем.

– Ты встречаешься с девственником? – почти кричит она.

Что-то наш разговор пошел в слишком откровенном ключе.

– Знаешь что, – восклицаю я. – Я кладу трубку...

– Прости! – перебивает меня Виолетта. – Это было грубо. И не мое дело.

– Нет.

– Но ответь на вопрос? – Она говорит это так, словно не может остановить себя.

Я поднимаю лицо к потолку, откидывая голову на кресло.

– Давай просто скажем, что они немного опоздали со своей охотой на его девственность.

Она фыркает, но это радостный звук.

– К твоему счастью, потому что я смотрю на его фото, и святые ежики, он секси. Не твой обычный типаж. Но очень даже горяч. Намного сексуальнее твоих бывших.

Я не могу сдержать улыбку.

– Да, это так. Но прямо сейчас я волнуюсь об этом предложении миллиона. И кто такая, мать ее, Пиппа Блум?

Следует минутная пауза, и я знаю, что Виолетта достаточно успокоилась, чтобы вдумчиво прочесть статью.

– Пиппа Блум... –  она произносит слова с насмешкой, – это одновременно и название клуба, и имя одной подлой засранки, создавшей его.

– Расскажи мне больше.

– Пиппа Блум, женщина, начинавшая, как сводница для богатых и властных. Но вскоре стало очевидно, что эти джентльмены на самом деле хотели просто завязать интрижку без всяких отношений или незаконных оплат за секс.

– А разве не всегда так?

– Да, но Пиппе удалось завести связи и найти способ организовать все проще, на высшем уровне. Так что она создала клуб. Типа Тиндера для богачей. Членов клуба проверяют, а красивых мужчин и женщин тщательно подготавливают. Все они понимают суть дела.

– Я не хочу становиться на сторону тех, кто выступает против Декса, но все еще не вижу ничего плохого в этом клубе.

Виолетта издает раздраженный звук.

– Клуб способствует изменам. Они играют против табу на измену своему супругу, делая ставки в основном на мужчин. И к тому же они раздувают подобное дерьмо, как с Дексом, на публику.

– Ладно, Пиппа Блум – хреновредительница...

– Что? – Виолет смеется.

Мои губы изгибаются.

– Очень плохой человек. Пизда.

– Обожаю, когда ты используешь английские словечки.

Я обновила свой словарь ругательств за несколько летних каникул в Лондоне.

– Это происходит, когда я до чертиков расстроена. Но, говоря по-английски, она – гнилая, скользкая, злобная  некто.

– Ругаться, конечно, здесь к месту, но я собираюсь закопать эту суку и ее клуб. – Тон Виолеты суров и решителен.

– Не понимаю как. – Я стучу кончиком ручки о стол, отводя взгляд от экрана. – Но не важно как. Важно, что она задевает Декса. Мне нужно поговорить с ним.

– Это и меня задевает. Подобное дерьмо стало причиной расставания моих родителей. А теперь твой мужчина стал следующей целью? Да на фиг ни за что. Достаточно. Пора с ней заканчивать.

Зная Виолету, я понимаю, что это ей под силу. За ее солнечной улыбкой и грязным ротиком, Ви – компьютерный гений. С ранних лет она жила и дышала компьютерами. А теперь, в свои двадцать одни год, ей отлично платят за консультирования в вопросах безопасности сети. А это значит, что она знает о всех темных ходах.

– Ладно, гори оно все. Только будь осторожна. Не хочу увидеть твою задницу в оранжевых штанишках. Даже если оранжевый – это новый черный.

– Я найду выход в любом случае.

Ее уверенность не утешает. Я провожу рукой по волосам и вздыхаю.

– Мне нужно уже идти...

– Найди своего мужика и утешь его, Фи-Фи. Позволь мне позаботиться о борьбе за выживание.

Я правда не хочу представлять то, что в представлении Виолеты значит борьба за выживание. Лучше оставаться в неведении относительно того, что касается незаконных делишек. И прямо сейчас я должна сосредоточиться на собственной версии борьбы за выживание.

Глава 26

Декс

ДАЖЕ ПРИ ТОМ, что мне никогда до этого не доводилось находиться в центре внимания, могу сказать, что со всех сторон отстойно внезапно оказаться под этим грузом. Во-первых, я не понимаю, что происходит. Почему все камеры нацелены на меня? Обычно меня снимают лишь случайно, но я точно не становлюсь центром событий. Я не предмет для новостей. Я лишь делаю свою работу, как часть команды.

Эти чертовы вспышки ослепляют меня с момента, как вышел с тренировки? Такого никогда не случалось.

И потом раздаются крики.

– Декстер? Декстер? Сюда!

– Декстер! Что ты думаешь об охоте за девственностью?

– Декстер! Ты и правда девственник?

В течение длительного мгновения я могу лишь моргать, пытаясь восстановить зрение. Одно слово пробивается в мой разум, словно звон – девственность. Оно будто удар под дых. Я не могу дышать.

Они говорят о моей девственности.

Стыд будто жар распространяется по моей коже, словно у меня отняли одежду и бросили в пустыне. Я опускаю голову и продвигаюсь боком через толпу, зная, что мои коллеги по команде идут у меня за спиной, глядя на меня. А затем во мне зарождается ярость. Мне не стоит стыдиться. Моя жизнь – мое личное дело.

На самом деле я делаю пять шагов и только тогда понимаю, что по факту уже не девственник. На секунду я пиздец как ошарашен, что забыл о Фи. Иисусе. Я не девственник. Но очевидно, мир считает иначе. Но почему?

– Декс. – Кто-то касается моего локтя. Я вздрагиваю, готовый наброситься на парня. Но это Роландо, его темные глаза серьезны. – Давай же, мужик. Я отвезу нас на обед.

Обед? Люди все еще кричат и толпятся. Камеры направлены на мое лицо.

Лондо хватает меня за руку и толкает к своему внедорожнику. Верно. Мы собирались поехать на обед с Дрю и Джонсоном. Мы играем с их командой завтра.

Обед. Не думаю, что могу сейчас есть. Вместо этого мне хочется на кого-то наброситься.

В ступоре, я сажусь в машину Роландо. Дверь захлопывается, и я ощущаю облегчение. Звук снаружи становится приглушенным.

Лондо плюхается на сидение водителя.

– Потусуемся у меня дома до назначенного времени. Тебе не нужно это дерьмо.

Он заводит машину, и динамики взрываются музыкой в стиле рэп, аудиосистема так громко включена, что моя задница вибрирует. Друг улыбается от уха до уха и выезжает со стоянки, оставляя СМИ позади.

Мы проезжаем квартал до того, как он выключает стерео.

– Черт, я не завалил ни одного из тех злоебучих ушлепков. – Знаю, он на половину шутит. Его выражение лица становится мрачным, когда парень достает из кармана джинсов телефон. – Погугли себя и проясни, что нахрен происходит, Ди.

Часть меня не желает этого делать. Но знание – сила, и я не могу бороться с тем, чего не понимаю.

Заголовок сразу же выпадает в верхней строке поисковика, и словно кулак ударяет меня в живот раз за разом. Блядь. Блядь. Блядь. Меня обозначили как девственника? С чертовски привлекательным членом?

Я мог бы засмеяться, если бы мой живот так не сводило. Я выкладываю все это Роландо, и он просто присвистывает.

– Херово, мужик. Это в некотором роде... – Он морщится, потирая рукой свои короткие дреды. – В некотором роде дерьмово, Декс.

– Кто, мать ее, такая это Пипа Блум?

Он бросает на меня взгляд.

– Ты никогда об этом не слышал?

– Этом? Я думал, это женщина.

– Пиппа Блум – это один из сайтов для интрижек. Только они специализируются на богатеньких чуваках. Знаешь, все это эксцентричное дерьмо. Правда, думаю, за этим скрывается что-то большее, чем просто секс. Их слоган «В чем твое удовольствие?» что-нибудь, да значит. Я так думаю.

– Откуда ты о них вообще знаешь?

Роландо ерзает на сидении.

– Это... гм... Ну, там парни ищут не только женщин.

– Боже, ты состоишь в этом клубе?

– Не после этого, – возражает он. – Не после того, как они задели моего парня.

– Спасибо. – Я провожу рукой по волосам. – В любом случае, я не осуждаю.

– Верно, мужик. Я не услышал ни капли осуждения в твоем тоне. – Я практически ощущаю, как он закатывает глаза. Потому бросаю на друга взгляд. Когда мы выпустились из университета, Роландо рассказал близкому кругу друзей, что является геем. Я подозревал об этом, но никогда не обсуждал вслух. Для него это было непросто, но мы поддерживали его. Всегда. Он все еще не рассказал СМИ, и это давит на парня.

– Я серьезно, – говорю я ему. – Живи и позволяй жить другим. Но, да, ладно, теперь я немного осуждаю дерьмо с этого сайта. Их щедрый дар на мою задницу убил все мои добрые намерения.

Роландо смеется.

– Но, эй, после этого ты станешь печально известным. – Знаю, он шутит. Хотя от этого не легче. Я могу практически слышать, как об этом болтают на канале ESPN уже сейчас. Шутят. Я погряз в этом, ощущая себя снова расстроенным, униженным и злым.

– Какого хрена они вообще выбрали меня своей целью? – Я даже не понимаю, что произнес это вслух, пока Роландо не пожимает плечами.

– Ты весь такой аппетитный, татуированный, задумчивый большой парень. Знаешь, сколько цыпочек поведется на это дерьмо? А если добавить к этому девственность? Блядь. Это словно любовь к котикам.

Мои брови приподымаются, когда смотрю на него.

– Аппетитный? Ты говоришь, как восемнадцатилетняя девчонка, понимаешь?

Клянусь, он краснеет. Но качает головой, словно это я сошел с ума.

– Мужик, у меня есть младшая сестра. Я знаю все об этом дерьме.

Я сжимаю переносицу. Чувствую, как начинает болеть голова.

– Настоящий вопрос заключается в том, как они выяснили, что ты был девственником?

– Но я не девственник.

Знаю, он верит в мои слова. Мне даже не нужно его убеждать. Но меня пиздец как раздражает то, что этот сайт знакомств нацепил на меня ярлык, сделав целью номер одни, потому что считает, будто я все еще девственен.

– То есть, я был им. До того... Черт, не обращай внимания.

– Ладно, – тянет слова Роландо, – в некотором роде мы все были девственниками, Ди.

Я не хочу улыбаться.

– Ты понимаешь, о чем я. Я говорю это не для того, чтобы отбросить их предположения. Я никогда не скрывался. Но и не рассказывал всем об этом. Не считал это важным, потому что...

– Но больше ты не девственник, я понял. – Он поворачивает к своему жилому комплексу. – Ты не должен ничего пояснять. Но будь готов запачкаться в этой грязи. Это гребаное агентство предложило миллион долларов за доказательства того, что какая-то девица заберется к тебе в штаны? – Низкий истеричный смешок слетает с его уст. – Мужик, это полная хрень. Сучки будут лезть на деревья ради твоей задницы.

Ворча, я ерзаю на сидении, пока сердце сжимается в груди.

– Ебать.

Мне стоит поговорить с Фи, подготовить ее к тому, что грядет. Мои внутренности скручивает в узел. Я обещал ей конфиденциальность, нормальную жизнь. А это, нахрен, далеко не нормально.

Когда мы входим в квартиру Роландо, я пытаюсь дозвониться Фи, но мой звонок перебрасывает на голосовую почту. И так продолжается до того, как нам уже пора ехать на обед. Так что к этому времени внутри меня оседает тошнотворное чувство, что все просто распадается на куски.

НЕСМОТРЯ НА МОЕ хреновое настроение, обед с ребятами правда помогает. Они с ходу хлопают меня по спине, глупо шутя, пока мы идем к тихой кабинке в углу.

Но как только садимся, Джонсон наклоняется ближе, на его лица царит такое выражение, благодаря которому вдобавок к его светлым волосам и слегка румяной коже, пресса зовет парня Викингом.

– Серьезно, Декс, какого хрена они к тебе привязались? То есть... – Он немного заикается. – Мы все думали, ты был... – Он захлопывает рот, не желая затрагивать эту тему, что немного иронично, учитывая болтливость парня обо всем на свете.

И в результате мне становится интересно, не жалеют ли они меня, думая, что я в некотором роде печальное исключение из правил. Это раздражает. Основная часть меня хочет сказать ему то, что я рассказал Роландо, что уже не девственник, или что меня не волнует то, чего я не делал раньше, потому что быть с Фи – лучшее чувство, что когда-либо ощущал.

Но что делать с тем, что все это наше лично дело с Фионой. И мне даже не стоит об этом сейчас думать, не тогда, когда она в тысяче миль, и я скучаю по ней до боли.

Да, боли. Она господствует в моей груди. Я тру это место, ненавидя чувство холода и пустоты. Что-то давит на мой позвоночник, словно рука нажимает на меня в том месте, где должна быть Фи. Все становится хуже, это порождает желание уехать отсюда к ней.

Почему она не отвечает на телефон?

У меня на телефоне прямо сейчас десятки сообщений. От Айви и Шона Маккензи, которые спрашивают, в порядке ли я, и хотят обсудить план дальнейших действий. Звонки от PR менеджера команды, который желает сделать то же самое. Пропущенные звонки почти что от всех, кого я знаю, за исключением Фи.

Джонсон ждет моего ответа.

– По правде, не знаю. – Я тру затылок, который ноет и болит. – Я держался в тени.

– Мужик, я так не думаю, – говорит Роландо, качая головой. – Учитывая твои песни по барам и всякое такое.

Джонсон смеется, хватаясь за живот.

– О, чувак. Я почти описался, когда увидел то видео. Ебаное сумасшествие, Ди. Я не мог поверить, что это ты. – Я тоже. Но тогда Фи открыла часть меня, о которой я сам не знал. Я прошел через это, пытаясь завоевать ее, но в конечном счете это оказалось веселой забавой. Все очень походило на ощущения, что я переживаю на поле.

– Дело в том, что видео появилось в сети уже давненько. Оно облетело все соцсети, вызвало ряд шуток на ESPN, но на этом все.

– Может, дело в календаре. Они напечатали ваши фото. – Дрю протягивает свой телефон.

В его браузере открыт снимок, и мы все тыкаем пальцем в телефон, чтобы просмотреть на фото. Я разглядываю его первым, толкая Джонсона локтем.

– Дерьмо. Я забыл об этом.

– Секси-Декси, – поет со смехом Роландо, чем зарабатывает толчок моего второго локтя.

Фото моей команды для календаря. На которых мы обнаженные. Ага, я сделал это. В основном, потому что фотографом была молодая горячая женщина, которая одним взглядом сняла с нас штаны. В буквальном смысле.

Но дело в том, что она наделена очевидным талантом, девушка не рассматривала этот фотосет, как бесплатное стриптиз-шоу – с этим согласились все ребята.

Фото были сделаны со вкусом, в насыщенных тонах, стилизованные под картины маслом.

Мое фото было сделано в профиль на насыщенно-красном фоне. Я держусь за колено, мой шлем лежит рядом на полу, голова наклонена, а вторая рука покоится на бедре. Своего рода в стиле «Футбольного мыслителя», как сказала фотограф.

Кроме моей голой задницы, на экране не видно ни кусочка моих прелестей, хотя подозреваю, что, может, она поработала немного в фотошопе, убирая лишнее. Я выгляжу уставшим, но выражение лица вдумчивое.

– Хороший снимок, – говорю рассеяно.

Дрю усмехается.

И я бросаю на него сердитый взгляд.

– Что? У него есть художественные достоинства.

– Это мужик-конфетка, – говорит Джонсон. – Посмотри на себя, так и хочешь размять мышцы. Ты и задницу тоже выгнул?

– Ничего я не выгибал. Это мои естественные формы. – Я бросаю на него взгляд. – Завидуешь?

Роландо смеется.

– Ага, так и есть. – Он указывает на экран. – Я увеличу это фото и повешу над кроватью.

– Как ожидаемо, – отвечает Джонсон. – А как ты сам-то позировал? Показал один из своих выпендрежных танцев?

– Держал мяч перед своим членом, пока выделывался, принимая эти самые позы, – невозмутимо заявляю я.

– И был охренительно сексуален, – уверяет Роландо.

– Я не позволю Анне на это смотреть. – Дрю качает головой. – Она заставит меня тоже сделать такие снимки. Но, да, мужик. Здесь ниже есть статья. – Он нажимает на экран, и браузер переключается на следующую страничку. – Они называют тебя горячим, татуированным, чувственным олицетворением футбола. Видимо, твое фото получило больше всего лайков.

– Что? Секси-Декси получил больше лайков, чем я? О, нет, черт побери. – Роландо хмурится и достает собственный телефон, видимо, решив проверить все самостоятельно.

Я закатываю глаза.

Рот Дрю кривится, когда он читает текст.

– Это ублюдок Рэндольф Норрис сказал, что ты девственник.

Норрис – обороняющий игрок, выступающий за команду конкурирующего университета, которую мы обставили в последних двух чемпионах. Мы с ним несколько раз встречались лично, но он всегда сторонился меня, как какой-то чурбан. Мягко говоря, мы друг друга недолюбливаем.

И поскольку он играл для университета, что располагался всего в нескольких километрах от нашего, то был в курсе всех местных сплетен.

– Чертов пиздюк, – бормочет Джонсон. – Я ненавидел этого парня.

– Его приняли в команду Нового Орлеана в этом году, – добавляю я. – Но тренер вышвырнул его на последнем этапе отбора тренировочного лагеря. Ходят слухи, что ему не нравилось отношение Норриса к другим игрокам.

– Потому что оно отстойное, – бормочет Роландо. – Он почти отрезал Финну голову во время обычной тренировки.

Подвергать здоровье квотербэка опасности, чтобы показать собственные навыки во время тренировки – не слишком разумный ход. Слава богу, я больше с ним не в одной команде.

– Итак, он гнилой парень и явно ненавидит Декса, – говорит Дрю. – Вероятно, он рассказал что-то о том, что Декса никогда не замечали рядом с какой-то женщиной или чуваком. И что наш университет называл его покровителем футбола. Или же о том, как студенты делали ставки на то, когда он потеряет свою Д-карту.

– А они реально делали ставки? – спрашиваю я.

Все ребята бросают на меня нерешительные взгляды. Думаю, что так. Я не очень этим расстроен, но пиздец, как раздражает то, что люди говорили обо всем этом дерьмо уже несколько лет.

И теперь об этом заговорил весь мир.

Я откидываюсь на спинку, вздыхая.

– Забудем об этом. Не то я получу расстройство желудка еще до того, как смогу поесть.

– А нам всем известно, что нельзя стоять между Дексом и его едой. – Джонсон машет указательным пальцем.

– Нет, – говорю я.

– Это правда. – Роландо широко усмехается.

– Мужик, тебе стоит стать новой звездой шоу «Холостяк», – говорит Джонсон. – Я уже это вижу. – Его голос становится тише. – В этом сезоне, очень особенный холостяк из NFL...

– Это твое любимое шоу, верно? – спрашивает Дрю, усмехаясь. – Спорю, ты смотришь его по ночам и плачешь, когда очередной холостяк отправляет какую-то бедную девушку домой.

Мы все смеемся, пока Джонсон краснеет, что очень очевидно из-за светлой кожи парня.

– Все не так.

– Отличный ответный удар, – говорю я ему.

– В любом случае, – произносит Дрю, – Декс не может учувствовать в этом шоу. Так как у него уже есть девушка.

– Да ладно? – Джонсон смотрит на меня, словно у меня выросло две головы.

– Ага, – отвечает за меня Дрю. – Фиона Маккензи. Младшая сестра Айви.

– Милая блондинка, что сняла с себя платье на свадьбе? – Выражение лица Джонсона становится хитрым.

– Эй, – предупреждаю я. – Просто сотри это прямо сейчас, нахуй, со своей памяти. – Дрю качает головой. – Видишь? Он уже на нее запал. – Я пью воду и выдерживаю раунд звуков, имитирующих поцелуи. – Детки закончили кривляться?

Джонсон непристойно двигает языком.

– Теперь я все.

– Кучка подростков, – бормочу я. Но я не схожу с ума по этому поводу. Просто игнорирую их. Я попускаю подобное своим парням.

Роландо хмурится.

– Если ты теперь с Фионой, то вся эта хрень с девственностью летит в трубу.

– Нет, – говорю я уверено. – Я не хочу втягивать в это Фи. СМИ оторвет и от нее кусок.

– Я это уважаю, – отмечает Роландо. – Но ты должен понимать, что то, чего хочешь ты, и то, чего добьется общественность – две разные вещи, друг мой.

К сожалению, он прав. Я ненавижу то, как страх садится ко мне на плечи. Есть то, от чего я не могу защитить Фиону, и это до чертиков меня раздражает.

Мы обедаем и сплетничаем. Я не стесняюсь в этом признаться, так как мы обсуждаем, кто сотворил очередную тупость, какой тренер отстойный, а какой нет.

И конечно, истории о разных конфликтах. Как мы выдерживаем боль и неудачи, сумев сыграть на высоте, и в пересказе это раз в десять звучит круче, чем было на самом деле, это словно мы все не смотрим спортивные каналы и не знаем, когда облажаемся.

Но к тому времени, как официант приносит десерт – для меня это шоколад в пяти разных формах – я почти что снова чувствую себя нормально.

Джонсон хмурится, глядя на тарелку.

– Он такой крошечный. Все здесь крошечное.

– Потому что рассчитано на гурманов, – говорит Роландо, поднимая свою ложку.

– Кто выбрал это место, кстати? – жалуется Джонсон.

– Я. – Я зарываю ложку в мусс из темного шоколада, кладу его в рот и почти стону. Черт. Фи нужно прийти сюда со мной. И вот так, я снова ее теряю.