Текст книги "Три желания"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

На мгновение они ударили его, и Нейт снова замер.

Ее глаза были просто неописуемыми. Светло-голубые, бездонные, неотвратимые, зрачок в окружении дымчатой темноты, такие заманчивые, подумал он, наклоняясь к ней, он был настолько очарован ее глазами.

Они расширились при взгляде на него, как будто она его узнала.

Бандит устраивал умопомрачительный шум.

Нейт не двигался. Он уставился на нее, оцепенев увлекшись ею, пока она придвинулась чуть ближе.

Не прерывая контакта своих невероятных глаза с ним, ее рука мягко опустилась ему на плечо, с той стороны, которая припирала вора к стене. Он быстро взглянул на ее руку у себя на плече.

– Ты душишь его, – прошептала она.

Его захват ослабел, и ее рука опустилась. С усилием он оторвал взгляд от нее, опустив руку только лишь, чтобы схватить бандита в толстовке за горло, поднял его вверх на несколько сантиметров и злобно ударил спиной о стену.

Мальчик застонал от боли.

– Больно, правда? – зарычал Нейт в ярости, потому что его взгляд говорил, что он готов разорвать парня на части.

– Беннетт позвонил в полицию. Черт побери, девочка. С тобой все в порядке? – Виктор был рядом, положив руку девушке на плечо и наклонился к ней, внимательно смотря на нее, ожидая ответа.

– Думаю, что да. Просто дыхание перехватило, вот и все, – ответила она.

– О чем ты думала, прыгая на него? Тебя могли ранить, – увещевал Виктор, потому что было видно, что с ней не все в порядке, она держалась настолько прямо, словно была сделана из хрусталя. И не так легко переступала ногами, как до начала своего полета.

Виктор обхватил ее за талию, поддерживая.

– Он украл мою сумочку, – ответила она на вопрос Виктора.

– Все равно это было опасно, – в голосе Виктора слышались нотки беспокойства, пока он высказывал свой контраргумент.

– Мне нравится моя сумочка, – произнесла она своим легким задорным тоном с еле заметной улыбкой.

От этой странной улыбки у Нейт возникли проблемы с дыханием.

Виктор тоже заметил ее улыбку, и резко перевел взгляд на Нейта. А вернее, он наблюдал за тем, как Нейт смотрел на девушку. Затем Виктор посмотрел на нее, потом на Нейта снова.

И принял быстрое решение.

– Натаниэль, дождись полиции. Я забираю ее домой к Лауре и вызову нашего врача.

– Нет, пожалуйста, я в порядке. Я останусь, чтобы поговорить с полицией, – засопротивлялась она.

– Натаниэль привезет их к нам домой. Ты сможешь поговорить с ними дома. Пойдем со мной, – Виктор говорил совершенно строгим голосом, который явно не следовало оспаривать, и от которого у мужчин появлялись мурашки на коже.

Но она полностью проигнорировала его.

– На самом деле, нет. Мне следует остаться.

– Иди с ним, – пророкотал Нейт, словно отдавая команду, и она вскинула голову, чтобы взглянуть на него. Она смотрела пару секунд, и ему стало интересно, что она выберет.

Через мгновение она кивнула.

Нейт наблюдал через плечо, как Виктор усаживает ее в роллс и это была его чистая победа.

Вскоре прибыла полиция.

* * *

Лили осторожно вытащила себя из декадентской ванны, сняла пушистое персикового цвета полотенце с теплой перекладины и обернула вокруг больного тела.

Лаура заставила ее принять горячую, душистую ванну, хотя Лили упорно сопротивлялась, потому что хотела поговорить с полицией.

Врач, который уже стоял на пороге дома, к тому моменту, когда они прибыли, так как Виктор позвонил из машины и велел «тащить свой зад к его дому» сказал ей принять ибупрофен, горячую ванну и посоветовал Лауре и Виктору присмотреть за ней пару дней. У Лили не было не переломов, не трещины в черепе, она была в порядке, но на всякий случай врач все же посоветовал за ней присматривать.

Итак, после краткого, но серьезного разговора с Лили, состоявшегося в холле, Лаура вместе с Виктором были полностью непреклонны, настаивая, что она непременно должна остаться на ночь у них, нежели тащиться в Клевленд. И прежде всего они настояли, чтобы она приняла ванну.

У нее не было особенно сил сопротивляться, или возможно, они были действительно слишком настойчивыми, или они относились к тем людям, которые не принимали ответ «нет», она находилась в их особняке в георгианском стиле, в их роскошной ванной комнате, которая соединялась с не менее роскошной гостевой спальней, декорированной по крайней мере, она насчитала, в семи различных оттенках бледно-персикового цвета.

И она наконец-то встретила мужчину, которого послал ей Фазир.

Лили была уверена в этом настолько, насколько она была уверена в том, что является Лили Сара Джейкобс, дочерью Ребекки и Уилла Джейкобса и жительницей Индианы, где родилась и выросла. И во всем этом она совершенно не сомневалась.

Когда она подняла голову, чтобы посмотреть в глаза своего высокого защитника, то чуть не упала в обморок. Она бы наверное и упала бы на землю бессознательной грудой.

Если бы ему не грозил пожизненный срок за удушение парня, несмотря на то, что он был противным воришкой, она бы это сделала.

И теперь...

Сейчас...

Теперь что?

Она не знала, что ей делать. Она не могла однозначно наброситься на него со словами, что это она пожелала, чтобы он появился в ее жизни с помощью своего личного джинна, и что это наконец-то произошло, который жил дома с ее родителями в небольшом городке в Индиане. Она не могла соблазнить его, потому что она была девственницей и даже не знала, как это сделать. Собственно, он вероятно принимал во внимание насколько красив он был (безумно красив), и не предполагал о ее существовании, как женщины со всеми соответствующими частями во всех соответствующих местах, и всем томлением, которое она испытывала к нему, хотя знала только его имя.

Натаниэль.

Это было очень, очень красивое имя.

– Лили, моя дорогая, полиция уже здесь, – ласково и любезно произнесла Лаура из соседней комнаты.

Лили моментально прониклась к Лауре, женщине маленького роста, немного, но приятно округлой среднего возраста. Она была брюнеткой с короткой мужской стрижкой, с изящными ухоженными ногтями (Лили подумала, что ее руки похожи на руки пианиста, потому что они были такими изящными) и теплыми карими глазами.

– Я выхожу, – сказала Лили.

Она быстро вытерлась, обернулась вокруг полотенцем, порылась в своей спасенной сумочке, отыскав резинку для волос. Она собрала волосы в хвост на затылке и отправилась в спальню, где увидела Лауру, стоящую у кровати, которая сейчас была завалена половиной дюжины блестящих коробок.

Лили замерла на пол пути и уставилась на них.

Лаура объяснила:

– Я обзвонила несколько магазинов, поскольку ты остаешься, тебе необходимы кое-какие вещи, конечно. Я надеюсь, ты не возражаешь, я проверила этикетки на твоей одежде, чтобы узнать твой размер.

«Я так долго была в ванной?» – подумала Лили, недоверчиво рассматривая коробки.

– Я не могу, – за сопротивлялась Лили.

– Можешь, потому что тебе это понадобиться, – произнесла Лаура голосом матери, которой не отказывают. Лили слышала такой тон раньше, ее собственная мать часто использовала такой тон, когда говорила с ней. Лаура сняла крышку с коробки и вытащила серебристо-голубой шелковый халат с длинными широкими рукавами наподобие японских кимоно и приказала:

– Надень это.

Лили издала мягкий смешок и воскликнула:

– Я не могу встречаться с полицией в халате!

– У них всего лишь несколько вопросов. Я сказала им, что ты не в том состоянии, чтобы к тебе применяли допрос третьей степени, – заявила она, ловко сорвав крышку с другой коробки, вытащив белоснежное шелковое нижнее белье со вставками тонкого кружева. – Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, надень это... и... это. – Она потрясла бюстгальтером перед Лили.

Лили ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала, что с ее стороны это грубо, но она просто продолжала смотреть на вещи.

Два часа назад она шла по улице Лондона с намерением немного поглазеть на витрины магазинов, так как ее скудные финансы не допускали большего. Уже несколько дней она не ходила на работу в «Maxine», потому что усердно работала дома – вымывая, очищая, крася, грунтуя или ныряя под раковину, чтобы разобраться с сантехникой, пытаясь починить водопровод. Она приехала в Лондон, чтобы сделать маленький перерыв, походить по музеям, предоставляющим бесплатный вход и сделать кое-какие покупки.

Сейчас она вошла в Сказочную Страну.

– Лаура, вы... честно говоря, я просто не могу.

Лаура подошла к ней, взяла ее лицо в ладони, так как делала ее мама в самые нежные моменты (коих было очень много), и посмотрела прямо Лили в глаза.

– Не заставляйте их ждать, моя дорогая. Чем раньше с этим покончим, тем скорее мы все сможем наслаждаться вечером.

И с этим она вышла из комнаты, и Лили осталась с ее материнским прикосновением, которое так хорошо ощущалось (таким привычный прикосновением), быстро надела нижнее белье и сверху халат и просто остановила себя, чтобы не рвануть в ванную и не схватить еще одно банное полотенце, и не обернуть вокруг себя.

Она осторожно вышла из комнаты. Ванна помогла, так же как и таблетки, но она совершенно определенно чувствовала, что ею совершили бросок через плечо на бетонный тротуар.

Лили не знала, о чем она думала, кинувшись за сумочником, но это была дорогая дизайнерская сумочка, которую она не могла себе позволить при обычных обстоятельствах. Она отрыла ее в магазине винтажной одежды и купила за бесценок. Она никогда не сможет ничем ее заменить.

Несмотря на это, ее действия были совершенно безрассудными. Она могла пострадать или могла бы пострадать еще больше, если бы у него был нож или другое оружие.

Ее родители, если когда-нибудь узнают об этом, убьют ее за это. Фазир бы начал парить, смотря на нее сверху-вниз, и грозить своим пальцем джинна. Она никогда не сможет рассказать им.

Осторожно, держась за перила, она спускалась по лестнице. Она пыталась удерживать свое тело прямо, чтобы не потревожить ноющие части. Ее голова продолжала пульсировать в том месте, где она врезалась в стену, это была другая боль не та, которая приносит с собой эти ужасные периодические мигрени, но она все равно была не приятной.

Она сконцентрировала свое внимание на шагах по серому ковру с голубоватым отливом, спускающимся по ступенькам. Она также оценила свой педикюр, мысленно делая себе пометку, что в Англии, насколько это возможно, пришло время сменить насыщенный темно-красный холодный цвет на что-то другое, более перламутрово-розовое. Ее нога ступила на паркет при входе, и она почувствовала, что не одна.

Подняв голову, она увидела его.

Натаниэля.

Он наблюдал за ней, как какой-то герой романтического романа наблюдает за своей героиней. Одним плечом, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

И он был очень красивым, настоящим, сильным и чрезмерно мужественным.

И они разглядывали друг друга в упор блаженно с любовью, перемешанной с удивлением, или по крайней мере, он может и не смотрел на нее так. Она, к сожалению, скорее всего смотрела на него именно так, к своему ужасу. Он наблюдал за ней прищуренными глазами. Глазами, которые не пропускали ничего.

Ни... одну... вещь.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, у него был глубокий голос, сильный, вызывающий покалывание у нее на коже.

– Нормально, – соврала она и попыталась изобразить веселую улыбку.

Его лицо потемнело. Очевидно, веселая улыбка не сработала.

– Лгунья, – мягко сказал он, но угрожающе, и он выглядел так, как будто он хотел совершить силовые действия. Типа тех, которые он совершил с вором, с яростью бросив его о стену здания, когда он совершил свой бросок, как бы совершая возмездие за нее. Сама мысль об этом вызвала у нее мурашки по позвоночнику.

– Со мной все будет хорошо... – она замолчала на пару секунд, как бы мысленно оценивая свое истощенное тело, – в конце концов.

Он посмотрел на нее сверху донизу с лицом, внушающим страх. Она покраснела от его взгляда и поняла, что стала его бояться совсем чуть-чуть. В этом костюме, который он носил с таким пренебрежением, словно он был одет в джинсы и футболку, он выглядел утонченным и изысканным. Но где-то совсем рядом в нем проявлялось, что в нем не было ничего, связанного с утонченностью и изысканностью.

Он оторвал ее от размышлений.

– Полиция в гостиной.

Лили никогда не была ни в одной гостиной раньше или в доме, где люди в гостиной на самом деле проводили время. У нее просто не было знакомых, у которых были бы гостиные. Он отстранился от стены, и она обратила внимание, что ее тело как-то странно напряглось, словно готовясь к чему-то, пока он шел прямиком к ней, но он просто прошел мимо.

Ей ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

Он вошел в комнату, она вошла следом. В комнате уже находились Лаура, Виктор и двое полицейских.

– Вот и она, – объявила Лаура, ободряюще улыбнувшись Лили.

Гостиная была красивой, оформленная в мягких салатовых тонах с белым карнизами и величественной удобной мебелью. Натаниэль встал позади кресла с высокой спинкой. Он посмотрел на Лили, а затем на кресло и каким-то образом она поняла, что он хотел ее... нет молча говорил ей сесть в кресло.

Она сделала то, что он безмолвно просил.

Опрос, как Лаура и обещала, занял меньше десяти минут. Полицейские задавали вопросы, делали пометки, Лаура и Виктор наблюдали за ней добрыми, родительскими глазами. Словно она не познакомилась с ними всего лишь несколько часов назад, словно она была под их опекунством и заботой с самого рождения.

Однако дача ее показаний не из-за этого была такой короткой.

Хотя она не видела его, но чувствовала, что Натаниэль все это время стоял позади ее кресла, да она чувствовала его. Он ни разу не шелохнулся и не произвел никакого шума, пока полиция проверяла факты и задавала одни и те же вопросы снова и снова.

Затем тихим тоном, не подразумевающим сопротивления, которому подчинился бы даже генерал Паттон (Джордж Смит Паттон, младший – один из главных генералов американского штаба, действующего в период Второй мировой войны. Во время Второй мировой войны был главнокомандующим нового танкового корпуса, принявшего участие в военных действиях во Франции.), он сказал:

– Достаточно.

Они не стали спорить и даже возмущаться, сразу же один из них произнес:

– Понятно, мистер МакАллистер.

Они кивнули Натаниэлю, и Лили поняла, что теперь ей известна и его фамилия, она ей тоже понравилась. МакАллистер.

– Мистер и миссис Робертс, – вежливо кивнули полицейские Лауре и Виктору.

Лили вдруг подумала, что у Натаниэля и Робертсов фамилии не одинаковые, и Лили задалась вопросом по поводу каким родством Натаниэль связан с Лаурой и Виктором, скорее всего не кровным. Он не был похож ни на Лауру, ни на Виктора, но Лили также решила, что их отношения были достаточно глубокими, как родственные узы.

Возможно, он был любимым племянником.

– Мы уходим, – сказали полицейские.

Они не оставили Лили визитку, попросив позвонить им, если она вдруг вспомнит что-нибудь еще, они просто молча ушли.

Прежде чем кто-то произнес хоть слово, в комнату вошел по-мальчишески привлекательной внешности, не такой высокий, как Натаниэль, но все-таки высокий шатен.

– Что это? Впервые празднование годовщины отменятся, полиция в доме. Из-за чего? Богатое прошлое Нейта наконец настигло нас?

Затем он застыл и в упор уставился на Лили, открыв рот от удивления.

Она совершенно не озадачилась этим новым мужчиной с открытым ртом от удивления. Вместо этого ее мысли кружились о том, что она услышала и ничего не находила в этом удивительного, конечно Натаниэль имел богатое прошлое.

– Мой Бог, – воскликнул мужчина, возвращая Лили обратно в комнату.

– Это, – заявил Виктор, обратившись к Лили, – мой сын, Джефри.

Джефри подошел к ней, протянул руку и сказал:

– Все, кроме мамы с папой, зовут меня Джеф.

Она собиралась пожать ему руку, но он наклонился, согнувшись в талии и поднес ее руку ко рту, коснувшись губами ее пальцев, и только потом поднял на нее глаза.

– А кто ты? – спросил он, и она подумала, что его тон был флиртующим, хотя у нее не было большого опыта по поводу флирта, по крайней мере, в течение последних четырех лет или может по своей наивности она просто не замечала этого, хотя все время встречала на моем пути.

– Я Лили Джейкобс, – ответила она.

– Нет, ты не Лили Джейкобс. Ты ангел, посланный с небес, – он удивил ее, произнеся спокойно, даже непринужденно, наконец-то отпустив ее руку, хотя удерживал ее дольше, чем положено.

Лили обратила внимание, когда он выпрямился, что все в комнате напряглись от его слов. Воздух стал настолько густым и напряженным, что его можно было разрезать ножом. Виктор напрягся всем телом и его глаза метнулись к Натаниэлю, по-прежнему стоявшему позади ее кресла. Лаура медленно встала и ее взгляд скользнул к Лили, а при этом рука потянулась к горлу в странном жесте неминуемой угрозы. И Лили почувствовала надвигающуюся опасность, стоящую у себя за спиной.

Но Лили мужественно проигнорировала все признаки происходящего, взглянув на Лауру, потому что она казалась самой безопасной здесь.

– Какое празднование годовщины? – спросила она.

Лаура начала отвечать:

– Никакой, моя дорогая…

Джеф двигался к камину, прервав свою мать:

– Это не никакой. Я бы не сказал, что ваша тридцатая годовщина свадьбы – никакая, – он развернулся и беспечно оперся локтем на каминную полку.

Лили ахнула и открыла рот, собираясь заговорить. Она не могла поверить, что они отменили свой юбилей ради нее, но Джеф видно еще не закончил. Он перевел взгляд на Натаниэля, в его глазах светился чистый расчет.

– Кстати, Нейт, Джорджия звонила. Она очень чем-то расстроена. Вероятно, будет намного лучше, если ты оденешь ей это чертово кольцо на палец наконец. Это вознесет ее на вершину счастья.

Лили закрыла рот, с треском стукнув зубами.

У него была девушка, девушка, которая была для него так близка, что смогла стать невестой.

Конечно.

Конечно, конечно, конечно.

Она знала, что этого не может быть. Он бы никогда не посмотрел на нее, на совершенно обычную из небольшого городка штата Индианы – девушку Лили Джейкобс. Даже несмотря на свое желание, озвученное Фазиру, она никогда не получит такого великолепного мужчину, как Натаниэль МакАллистер.

Никогда.

– Я надеюсь, вы не отменили ваш юбилей из-за меня, – Лили постаралась прикрыть свое разочарование, хотя бы словами.

Глаза Лауры, когда она смотрела на сына не казались такими добрыми, скорее выглядели довольно сердитыми, вернулись назад к Лили и тут же вновь смягчились.

– Мы только перенесли на завтра.

– О нет! Вы должны праздновать, – вскричала Лили.

– Все хорошо и идет как надо, Лили. Не волнуйся, – произнес кратко Виктор, тем самым закончив обсуждение и целенаправленно прошествовал к двери, говоря на ходу:

– Джефри, я хотел бы поговорить с тобой.

– Ох черт побери, что я сделал опять? – пробормотал Джефри не так уж очень стараясь, чтобы себе под нос, а Лаура от раздражения закатила глаза. – Вижу, мой дорогой брат, почему-то он не хочет поговорить с тобой, – сказал Джеф Натаниэлю, как-то странно глядя на него, как непослушный маленький мальчик.

Натаниэль не проронил ни слова, отчего гнев Джефа стал еще больше.

Но Лили стало интересно, как Натаниэль стал его братом. Брат все-таки такая вещь, при которой должно присутствовать хоть какое-то сходство, но Виктор, и судя по внешнему виду Натаниэля, Лаура тоже обошли его своим вниманием. Кроме того, у них разные фамилии, и они совершенно по-разному смотрят на вещи.

Натаниэль явно не собирался опускаться до бесполезной борьбы, которая возникла на пустом месте, Джеф начал медленно передвигаться на выход, но остановился, когда проходил мимо Лили.

– Я не знаю, кто ты, но надеюсь видеть тебя чаще, – он улыбнулся ей своей мальчишеской улыбкой, довольный своими словами, и казался довольно очаровательным снова.

Она улыбнулась в ответ, но как-то неуверенно, потому что обнаружила, что он заставил ее почувствовать себя неуютно. Впервые в жизни Лили почти мгновенно испытала нелюбовь к кому-то.

Когда он покинул комнату, Лили повернулась обратно к Лауре.

– Я чувствую себя ужасно. Ваш юбилей…, – начала она.

– На самом деле, Лили, это не проблема. Я чувствую наоборот облегчение. По крайней мере мы вдвоем можем побыть в тишине сегодня вечером именно это я предпочту любому другому. Я уверена, что Натаниэль сможет развлечь тебя, пока мы с Виктором сходим куда-нибудь поужинать.

Лора с надеждой подняла глаза на Натаниэля, и, хотя Лили не хотела, но она повернулась на кресле, чтобы тоже на него взглянуть.

В нем не было ни капли агрессии, простое пресное равнодушие.

– Я должен увидеться с Джорджией, – он опирался своим весом на руку, покоящуюся на спинке ее кресла, но сказав, убрал ее.

– Я уверена, что Джорджия поймет. У нас гостья в доме, – ответила Лаура.

Натаниэль подошел к Лауре, и Лили зачарованно наблюдала за ними, как он остановился и поцеловал ее в лоб с родной любовью.

– Я больше здесь не живу, помнишь? – его голос звучал ярко, даже поддразнивая, и Лили почувствовала, как ее внутренности плавятся (совсем чуть-чуть).

– Уверена, Джефри найдет какое-нибудь развлечение для себя и Лили, – сказала Лаура, как бы бросая ему вызов, Лили не знала, что и подумать.

– Думаю, найдет, – пробормотал Натаниэль, глядя на нее своими темными глазами, невероятно темными глазами, сказав своим глубоким голосом:

– Лили.

Даже его голос, произнесший ее имя, вызвал мурашки у нее на коже, словно чье-то мягкое прикосновение, и он вышел также целенаправленно, как и его отец, из комнаты.

И Лили могла поклясться, что услышала, как Лаура произнесла себе под нос: «Черт побери!».

Глава 7

Нейт

– Я не могу поверить, что я делаю это, – голос Джорджии источал яд и наполнен злостью. – Я не могу поверить, что я согласилась принять участие в праздновании юбилея твоих родителей после того, как ты только что порвал со мной. Скажи мне еще раз, почему я это делаю?

Нейт маневрировал на Maserati, пытаясь припарковаться, потянул вверх ручной тормоз и выключил двигатель. Потом повернулся к Джорджии, облокотившись плечом на руль.

– Из уважения к моим родителям, – ответил он, и ему показалось, что это достаточное объяснение.

Его ответ был кратким, потому что терпение трещало по швам. Она причитала с тех пор, как они покинули его квартиру, и Нейт поклялся сам себе больше никогда не путаться с избалованными до крайности и богатыми до неприличия сучками.

– Ну так я передумала, – резко сказала она. – Я не собираюсь этого делать.

Он отвернулся от нее.

– Тогда я уверен, ты сможешь сама найти дорогу домой.

Она ахнула, испытывая шок от возмущения, словно в Лондоне не существовало миллиона такси, способных отвезти ее домой, после того, как Нейт закончил с ней отношения.

Он вышел из автомобиля, совершенно не намереваясь открывать дверцу с ее стороны, как обычно делал, именно этой вежливости джентльмена учила его Лаура, а просто направился по дорожке к родительскому дому. Он услышал позади себя стук ее каблуков по тротуару через несколько минут, ускоряясь, пытаясь попасть в ногу с его большими шагами. Он не постучал во входную дверь, поскольку это был и его дом, хотя после стольких лет в это трудно поверить, он молча вошел внутрь.

Тут же услышал голоса гостей, приглушенные разговоры и смех.

Он знал, что Лили была где-то там.

Лаура позвонила Нейту, сообщив, что она убедила Лили остаться еще на одну ночь и поприсутствовать на вечеринке. Его мать пояснила, что проснувшись Лили почувствовала скованность и боль, и они сразу же вызвала врача. Лаура, заверила его, что у Лили все хорошо со здоровьем, но потребуется время для восстановления сил, и Лаура, будучи именно Лаурой, была полна решимости помочь ей восстановиться. У Нейта даже возникло ощущение, что Лаура добавила немного драматизма, чтобы оставить Лили у себя, особенно если учесть, что после того, как она рассказала ему историю страданий и боли Лили, в заключение объявила, что они собираются за покупками.

Нейт задавался вопросом, как Лили и Джеф провели прошлый вечер. Ему очень сильно не понравилась сама мысль «Лили и Джеф», но он счел ее намного более уместной, чем «Лили и Нейт».

Нейт знал кем он был, что он делал и откуда пришел. Он был совершенно свободен от предрассудков, повидавший достаточно много и добился всего с Джоржией в своей постели. Однако такие, как Лили Джейкобс с ее сладким тихим голосом, превосходной неприкосновенной кожей и доверчивыми глазами была не для таких, как Нейт.

Нейт МакАлистер не знал своего отца. Его мать была пьяницей, наркоманкой и, если уж говорить начистоту, шлюхой. Она была убита одним из своих обдолбанных любовников в грязной убогой квартире с такими же грязными убогими соседями. Нейт начал воровать еще до того, как его возраст начал выражаться двузначной цифрой, и его первая работа была работа на гангстера, хотя это было не долго, но это совершенно не меняло того факта, что Нэйт участвовал в криминальной жизни до того, как вошел в подростковый возраст.

Лили Джейкобс была слишком хороша для него.

Нейт знал это глубоко в своей душе.

– Нейт! – окликнула его Даниэла, его приемная сестра, одетая в дорогое черное платье, которое, как обычно, оголяло слишком много плоти.

Она бросилась к нему, обнимая искренними, слишком долгими и совершенно не сестринскими объятиями.

– Я слышала, ты изобразил вчера героя, – заметила она, отстраняясь, но по-прежнему удерживая руки у него на плечах и ее глаза, такие же глаза, как у Лауры, но без теплоты, смотрели внимательно на него.

Он ничего не ответил.

– Она все еще здесь, эта американка, – сообщила ему Даниэла и уменьшила свой захват, когда он не ответил на ее прикосновения. – Ты должен взглянуть во что она одета. Она и мама направились где-то после обеда, думаю в Ковент-Гарден или Ноттинг Хилл, кто его знает? Пришли из магазина с кучей загруженных сумок. Стыдно ходить маме по магазинам в Ноттинг-Хилле в ее возрасте. О, привет Джорджия.

Джорджия появилась, остановившись рядом с Нейтом, ее лицо превратилось в маску гнева.

Даниэла внимательно оценивая, посмотрела на Джорджию, затем снова на Нейта, который выглядел совершенно равнодушным. Затем хитрая довольная улыбка пересекла ее лицо, делая ее красивые черты гораздо менее симпатичными.

– Все хорошо? – спросила она с притворной озабоченностью, уже зная ответ. Она очень внимательно наблюдала за их близкими отношениями в течение многих лет, и прекрасно знала, что время Джорджии подходит к концу.

– Прекрасно, – коротко ответила Джорджия, давно зная, что Даниэла рассматривает свою кандидатуру на любовные отношения с Нейтом. – О чем ты говоришь?

Даниэла скрестила руки на груди, от чего значительная часть ее груди приподнялась вверх, чуть ли не вываливаясь из платья без бретелек.

– Ну, по-видимому Нейт спас какую-то американку от карманника. Тот швырнул ее малость, и теперь мама с папой при ней, как няньки.

Затем Даниэла быстро перешла от противостояния с Джорджией к сотрудничеству, объединившись против нового врага – любой другой женщины, особенно привлекательной и потрясающей, Джорджия тоже любую другую женщину считала врагом, так же, как и Даниэла.

– Ты должна послушать ее рассказ. Половину его я вообще не поняла, что она говорит, потому что она очень тянет звуки. Наверное, потому что из Индианы, – Даниэла произнесла слово «Индиана», словно она попробовала что-то кислое. – Наверняка деревенщина. Мама думает, что она очаровательна. Я лично так не считаю.

Нейт почувствовал раздражение... нет, вернее, безмерное раздражения на слова Даниэлы. Конечно, у Лили наверняка был акцент, это совершенно естественно для американского Юга, и, конечно, она была милой и да, имела деревенские манеры и такт. Тем не менее совершенно не сложно было ее понимать, и она не пыталась составить о себе лучшее мнение, она была такой, какой она была на самом деле. Даже сама мысль об этом показалась ему смехотворной.

– Мне нужно выпить, – объявил он, внезапно ему сделалось плохо.

Даниэла тут же вскинула на него свои ресницы.

– Мне тоже, будь любезен принеси мне, ладно?

Он сжал челюсти, ради Бога, она была его сестрой и рассматривать что-либо кроме этого, было просто мерзко.

Он научился за много лет просто игнорировать ее, поэтому просто вошел в гостиную.

И тут же увидел Лили.

Она стояла у камина рядом с Джефом, глядя на брата Нейта, на высоких каблуках и казалась почти одного роста с ним и неопределенно улыбалась.

Ее платье вовсе не было постыдным, не от кутюр, но было красивым и облегало фигуру, как будто было сделано специально для нее. Из шелка цвета зеленого яблока, с низким V-образном вырезом, делая лишь намек и оставляя место для воображения, не доходя до впадины между грудями, с тонкими рюшками вдоль выреза, которые удерживали платье на ее изящных плечах. Оно струилось по ее великолепному телу и было чуть выше колен.

Она не надела никаких украшений, даже серег, ей они были не нужны. Ее сверкающие глаза и блестящие волосы, убранные вверх, открывали лицо и шею, были единственным украшением, которое требовалось к такому платью. На ногах одеты босоножки на высокой шпильке темнее, чем цвет платья, с дерзким ремешком вокруг щиколотки и двумя тонкими перекрещивающимися ремешками спереди. Ногти на ногах, он заметил со свойственной ему внимательностью подмечать детали, были окрашены не в глубокий темно-красный цвет, как вчера, а перламутровый, переливающийся розовым.

Выглядела она, несмотря на дружескую улыбку, недостижимой недоступной принцессой.

Она также, отметил с обычной беспристрастностью Нейт, хорошо смотрелась рядом с Джефом. Они вдвоем составляли отличную пару, и Джеф явно это знал.

– Здравствуй, моя дорогой, – тихо Лаура коснулась его руки, и он повернулся, наклоняясь ниже, чтобы она смогла поцеловать его в гладко выбритую щеку.

Он посмотрел на женщину, которая стала его матерью, единственную женщину, которая была истинной его матерью, и улыбнулся с неподдельным удовольствием от того, что она стояла рядом.

– Хорошо проводишь время? – поинтересовался он.

– Я ненавижу это, – честно сообщила Лаура. Она была отличной хозяйкой, очень хороша в общении, но предпочла бы оказаться в компании своей семьи или небольшого круга близких друзей, чем на этой огромной вечеринке. – Но, Даниэла была полна решимости сделать это большое дело так что...

Нейт понял без слов ее недосказанность – Даниэла хотела устроить для Лауры и Виктора этот вечер, и Джеф помог ей с этим. Это было гораздо легче, чем выслушивать ее истерики, если бы родители не согласились. Нейт, казался единственным членом семьи, кто мог сказать «нет» Даниэле.

И делал он это часто.

– Как поживает Лили? – наконец решил Нейт поинтересоваться, оставив этот вопрос «на сладкое», зная, что улыбка прошлась по губам матери, и он пожалел, что не сдержался, потому что стало совершенно ясно, что оба его родителя решили сосватать его.