Текст книги "Медленное пламя (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Я никогда не замечала разницы.

Его глаза закрылись.

– Что такое? – спросила я.

– О чем ты? – спросил он в ответ.

– Ты просто отключился.

Мой искренний, открытый Тоби не заставлял меня вытаскивать из него ответы клещами.

– Я не хочу спрашивать, было ли у тебя с другим парнем, особенно с тем, за кого ты вышла замуж, тоже, что у тебя есть со мной, – объяснил он.

Что же, в этом вопросе он не одинок.

– У меня никогда, ни разу не было с другим парнем того, что есть с тобой.

Выражение его лица изменилось, он схватил меня за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать.

Удерживая за шею, он уложил меня на кровать, и пробормотал:

– Ты почувствуешь разницу. Но если для тебя еще слишком рано, мы подождем.

– Мне просто было любопытно, Тэлон. Правда.

– Все в порядке.

– Завтра во время обеда я куплю таблетки.

– Хорошо, детка.

Я поняла, что пора заканчивать, но мне нужно было спросить.

– Тебе нужно, эм… сдать анализы? Потому что я прошла осмотр, как только рассталась с Перри, так что со мной все в порядке. Но…

– Итак, вот оно, – пробормотал он.

Вот дерьмо.

Опять же, он не заставил меня вытаскивать из него ответы клещами.

– Ты мне понравилась с первого взгляда, – объявил он.

Я почувствовала, как мои глаза округлились.

– Я всегда проявлял осторожность в отношении защиты, – продолжил он. – Это больше походило на одержимость.

– Что ж, это хорошо, – пробормотала я.

– Это еще не все.

– Ладно.

– Я никогда еще не обходился так долго без киски, но не хотел ничью другую, кроме твоей. Меня не проверяли, но я и никого не трахал с тех пор, как встретил тебя.

Это был очень долгий срок.

– О, боже, – выдохнула я.

Он пожал плечами, выглядя неловко.

– Тоби, это мило, – прошептала я.

Но это было не просто мило.

Это…

Это…

Это были самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышала.

– Ммм, – промычал он.

– Правда, – подчеркнула я.

– Угу.

Я скользнула ладонью по его груди, встала на колени, прижалась к Тоби всем телом и запустила руки ему в волосы.

– Как ты продержался так долго в наш первый раз, если не… – начала я.

– Детка, у меня есть руки, и я не боюсь смазки, а ты – это ты, и у меня богатое воображение. Как думаешь, как я продержался?

Я ухмыльнулась.

Его темные брови поднялись.

– Эти вибраторы когда-нибудь использовались с мыслями обо мне?

– Я назвала их Тоби Один, Два и Три.

Внезапно он притянул меня к себе, повернулся и упал на спину со мной сверху.

– Вообще-то, мне следовало назвать их Тоби, Тобиас и Тэлон, но я не испытывала вдохновения в этом смысле, – поделилась я.

– Тогда, в каком смысле ты испытывала вдохновение? – спросил он с ухмылкой.

– Скажем так, в «Стране фантазий Тоби и Адди» ты пристрастился к моим минетам.

Он рассмеялся и перевернул нас, оказавшись сверху.

Но внезапно все веселье пропало.

– У меня было много партнеров, дорогой, – призналась я.

– И? У меня тоже. У тебя с этим проблемы?

Я сжала губы и покачала головой, чувствуя облегчение от того, что Тоби – это Тоби.

– Хочешь, чтобы я прошел обследование? – предложил он.

– Полагаю, для нас это было бы разумно.

– Я пройду обследование, – пробормотал он.

– Тоби?

– Да?

– Просто хочу сказать: ты очень классный.

Он улыбнулся, и в уголках его глаз образовались морщинки.

Вероятно, я замечала их раньше, но из-за его бороды, белых зубов и волос (и его губ) не замечала его глаз.

Они были такими же потрясающими, как и весь он.

– Первый день для нас закончился, и мы хорошо справились, – похвасталась я.

Его улыбка стала шире, и он поцеловал меня.

Закончив, он проделал эту милую штуку, перекатывая нас туда-сюда, чтобы забраться под одеяло.

Он потянулся выключить лампу.

Я потянулась выключить свою.

Свет погас.

Но комнату наполнило мерцание рождественских гирлянд.

Тоби обнял меня.

Я поудобнее устроилась в его объятиях.

Выждав немного, я поделилась:

– Ты должен знать, даже, несмотря на то, что это произошло сразу после той отвратительной сцены с Перри, как только я тебя заметила, для меня тоже больше никого не существовало.

– Я знаю, Аделина. Ты назвала меня идеальным, и это не осталось для меня незамеченным.

Я откинула голову назад и посмотрела на него в отсветах гирлянд.

– Я так сказала?

– Да, а у меня даже еще не было шанса показать свое истинное совершенство. – Его объятия сжались вокруг меня. – Так что, возможно, ты потерялась с этим придурком бывшим мужем, но правильные инстинкты вернулись к тебе, когда ты заметила меня.

– Досадно, – проворчала я, – дерзость – это сексуально.

– Это я тоже знаю.

– Тебе нужно замолчать и заснуть.

Он опустил голову, коснулся губами моих губ и прошептал:

– Хорошо, дорогая.

Затем обхватил меня за затылок, прижал мое лицо к своей шее, касаясь теперь бородой моего лба, и расслабился.

Я уставилась на его шею.

И меня прорвало.

– Тебе не нужно кормить Брукса по утрам.

Он сжал меня.

– Мне не трудно.

– Или присматривать за ним до моего возвращения домой в четверг и пятницу. Я могу попросить Из или Марго.

Я обнаружила, что меня потащили вверх по кровати, и мы оказались лицом к лицу.

– Объясню это только один раз, хотя мне казалось, я уже это делал, – начал он.

О, боже.

Я слышала раздраженно-рычащего Тоби.

– Я принимаю всю тебя. Это мой выбор. Ничего не имею против того, какая ты красивая, веселая, дерзкая и много еще какая, что я узнал о тебе на данный момент, но, честно говоря, не знаю, оказался бы я сейчас с тобой, не будь Бруклин частью тебя. Так что преодолей это и сделай это быстро, потому что я хочу тебя и хочу его, точка.

Точка.

Точка.

– Хорошо, – сказала я дрожащим голосом.

– Ты больше не думаешь об этом?

– Кажется, нет.

– У тебя есть еще секунда, чтобы убедиться в этом.

Эта секунда прошла в тишине.

Затем он спросил:

– Убедилась?

Мне очень хотелось рассмеяться.

Но я этого не сделала.

Я прошептала:

– Убедилась, Тоби.

– Иисусе, – раздраженно пробормотал он, толкнул меня ниже и снова прижал к себе.

Когда раздраженный мужчина прижимал меня к себе, это тоже было забавно.

Но я не засмеялась.

Просто придвинулась ближе и заметила:

– Вы, мужчины Гэмбл, действительно не любите валять дурака, да?

– Да, детка, мы этого не любим, – твердо заявил он.

Я не стала сдерживать улыбку.

Дав ему немного времени остыть, сказала:

– Спокойной ночи, милый.

– Спокойной ночи, детка, – ответил он.

День первый.

Закончен.

И серьезно.

Мы прекрасно с ним справились.

Глава 7

Это была семья

Адди

В субботу Тоби повез нас в город на моем «Фокусе». Я сидела на пассажирском сиденье, а Брукс – на заднем.

На этой неделе у нас с Тоби возникли серьезные разногласия.

Я заметила, что он был мягким чуваком, почти ни на чем не настаивал, и это было хорошо, поскольку я не принадлежала к типу женщин, которые терпели прессинг от мужчин.

Так как мы не обсуждали вопрос о том, что он покупает продукты (и, кстати, в четверг вечером он прошел через мою кассу с Бруксом и снова наполнил несколько (четыре) тех офигенных сумок из мешковины, чтобы отвезти продукты ко мне домой, и я очень гордилась собой, не сказав ему ни слова, – опять же, он каждую ночь проводил у меня дома с тех пор, как мы поладили, поэтому питался вместе со мной…)

Или что он платит за противозачаточные (во вторник утром он вручил мне для этого двадцатку…)

Или что берет на себя заботу о Бруксе и обо мне…

Все было хорошо.

То есть, все было хорошо, пока мы не собрались ехать в город на ярмарку, и не смогли установить детское автокресло в его грузовик, потому что там было нераздельное сиденье, поэтому нам пришлось взять мою машину, и я заявила ему, что никто ее не водит, кроме меня.

Именно тогда я узнала, что Тобиас Гэмбл не ездит на пассажирском сиденье ни с кем, у кого нет члена.

И даже при наличии члена возникала дискуссия.

Но если члена у вас точно не было, за рулем сидел только Тоби.

Так он мне и заявил.

– Ты не позволяешь женщине водить машину? – спросила я.

– Детка.

Вот и весь его ответ.

Детка.

Очевидно, это был вообще не ответ, поэтому я снова спросила:

– Почему?

– Просто так должно быть, – ответил он.

– Да, но… почему?

– Аделина, есть вещи, касательно мужчин, в которых не стоит сомневаться.

– Это безумие.

Я использовала это слово, а не «шовинист» или «бред мачо» и тому подобное.

– Вовсе нет, поскольку от ответа ты распалишься… – он сделал паузу, чтобы оценить меня, и закончил: – …сильнее.

– Это потому, что ты знаешь, что объяснение будет безумным.

Или шовинистическим и тому подобным.

– Зачем ты красишься тушью? – спросил он.

– С ней я красивая.

– Не красивее, чем без нее.

Вот, блин.

– Ладно, тогда я считаю, что с ней я выгляжу красивее, – парировала я.

– Ты не права.

– Я не могу ошибаться в своем мнении, – отрезала я.

– Вот именно. И я сам сижу за рулем потому, что мне удобнее контролировать машину, особенно если в ней находятся те, кто мне дорог, а те двое, что скоро будут ехать со мной, для меня очень дороги, и это мое мнение, и оно намного лучше твоего. Пусть оно неправильно, но это субъективная оценка. Так что, если у тебя нет серьезных проблем с поездкой на машине, за рулем сижу я.

Это приводило в бешенство.

Потому что как можно с этим спорить?

И вот, я ехала в город на своей проклятой машине.

И он действительно гнал довольно быстро.

Но он был хорошим водителем.

Несмотря на то, что в городе уже было многолюдно, Тоби нашел отличное место для парковки.

Он припарковался, и мы вышли.

Я пошла за Бруксом.

Он пошел к багажнику за коляской Бруклина.

Когда я стояла на тротуаре, держа в руках своего мальчика, он расправил коляску, затем нажал ногой на фиксатор, и сделал это так, будто спроектировал эту чертову штуковину.

Затем закинул на нижнюю сетку сумку с вещами Брукса, – большую черную кожаную сумку с золотой гитарой и именем Джонни Кэша, которую мне подарила подруга на вечеринке по случаю рождения ребенка (офигенную сумку, которую я, очевидно, обожала).

Когда он разобрался с коляской, я наклонилась, чтобы пристегнуть Бруклина, пробормотав:

– У тебя нашлось хорошее объяснение насчет вождения, за исключением того, что ты поедешь только с тем, у кого есть член.

– Ты мусолила это с тех пор, как мы покинули дом?

Закончив с Бруклином, я выпрямилась, бросив на него пристальный взгляд еще до того, как увидела его удивленное выражение, и сказала:

– Да.

– Адди, у мужчин есть защитный инстинкт в отношении такого дерьма.

Не верится, что он это сказал.

Хотя он сказал.

Поэтому я хлопнула руками по бедрам.

– А у женщин нет защитных инстинктов?

– Не думай, просто ответь. Возникает опасность, и у тебя есть два варианта. Взять своего мальчика, телефон и найти место, где можно спрятаться и позвать на помощь, или взять оружие и уничтожить угрозу?

– У меня нет оружия.

– Тогда найти оружие, – исправился он.

Я поняла его точку зрения.

И все же…

– Надеюсь, и ты не пойдешь с оружием уничтожать угрозу, – заметила я.

– Я бы взял телефон, тебя, Брукса, убедился бы, что вы в безопасности, велел бы тебе позвонить в службу спасения, затем взял бы оружие и стал бы наблюдать, чтобы нейтрализовать угрозу, если она приблизится к вам, пока мы ждем помощи.

Хороший ответ.

– У тебя есть оружие? – спросила я.

– Две винтовки. Достались в наследство. Я не охочусь, как дедушка и папа. Но они стоят денег и дороги как память, и мне нравится пострелять из них по мишеням.

Возможно, мне бы хотелось пострелять с ним по мишеням.

Но до тех пор, пока Брукс не подрастет, и если бы мы с Тоби жили вместе, оружие пришлось бы убрать из дома.

– Это не объясняет, почему ты чувствуешь себя комфортно только с мужчиной за рулем, – заметила я.

– Есть активная защита и пассивная, и обе они хороши, но за рулем автомобиля я стремлюсь только к одной.

– Знаешь, что меня больше всего беспокоит?

Он поджал губы.

– Что в моих словах есть смысл?

– Это и еще то, что ты знаешь, что беспокоит меня больше всего.

Он обошел коляску, наклонился, чтобы коснуться губами моих губ и, отстранившись, сказал:

– Бери свои открытки, отнесем их Мэйси и отправимся на площадь.

– Как скажешь, – пробормотала я.

Я сделала так, как он сказал, но не потому, что он высказывал хорошие идеи (это все еще было бредом мачо), а потому, что для него это что-то значило, а для меня не имело большого значения, и я не видела причин превращать обсуждение в ссору.

После того, как я захлопнула дверцу, Тоби заблокировал замки моей машины.

Ладно.

Пусть так.

Мы добрались до цветочного магазина, и как только вошли внутрь, и Мэйси нас заметила, хотя у нее было много клиентов, она крикнула:

– О, замечательно! Больше открыток. Я уже все продала!

Продала?

– Серьезно? – спросила я.

– Да, – подтвердила Мэйси.

Она взяла у меня открытки, которые я успела сделать, потому что Тоби каждый вечер приходил ко мне, и когда я сказала ему, что продажей открыток оплачиваю бензин, он взял на себя кормление Бруклина, и если это был вечер в ванне, то и купание, так что у меня появлялось немного времени на изготовление открыток.

– Думаю, я подниму цену на доллар, – заявила Мэйси. – Они продаются, как горячи пирожки. Судя по спросу, не уверена, что кто-то обратит внимание на лишние деньги.

– Ну, это круто, – пробормотала я.

– Привет, Тоби, – поздоровалась она после того, как просмотрела открытки.

– Привет, Мэйси, – ответил Тоби.

– Привет, паренек, – сказала она Бруклину.

– Ба, ли, го, сиссо, мама, Додо, – ответил Бруклин, раскрывая все наши семейные тайны.

– Да ты что? – спросила Мэйси, не говоря на языке Брукса.

– Ду, – ответил Бруклин.

Мэйси улыбнулась ему и посмотрела на меня.

– Знаешь, меня спрашивали, делает ли художница этих открыток карточки для заметок. Я обещала узнать. Если бы ты сделала несколько наборов, я бы их тоже пустила в продажу. Посмотрела бы, какой на них будет спрос.

– Займусь ими на следующей неделе, – ответила я.

– Замечательно. Вы идете на ярмарку?

Я кивнула.

Она перевела взгляд с Тоби на меня, потом обратно и, наконец, на Тоби с коляской, на Брукса и на меня.

Затем широко улыбнулась.

– Здорово. Веселитесь, – пожелала она.

– Спасибо, Мэйси. Надеюсь, у тебя сегодня будет много покупателей.

– Я тоже. Обычно рождественская ярмарка позволяет мне дожить до марта. У меня большие надежды, – ответила она, скрестив пальцы.

Я улыбнулась ей, Тоби обнял меня за плечи, я обняла его за талию, и, держа свободные руки на коляске, мы направились дальше.

В дверь пришлось протискиваться с трудом, но мы справились.

– Как здорово, что твои открытки так быстро распродаются, – заметил Тоби, когда мы направились по тротуару к площади.

– Ага, конечно, – пробормотала я, стараясь не думать об этом, вместо этого надеясь, что продавец шоколадно-карамельных кешью, о которых мне рассказывала Дианна, был в этом году на том же месте, потому что, судя по ее описанию, я побалую себя впервые за несколько месяцев.

Я также думала о том, что после ярмарки мы поедем к Тоби за его Xbox, потом отправимся домой печь рождественское печенье, а затем ужинать. А после того, как Брукс уснет, мы устроим марафон рождественских фильмов (его выбор пал на «Кошмар перед Рождеством», а мой на «Крепкий орешек» – мы так прекрасно со всем справлялись).

Я не включала телевизор Иззи с тех пор, как отказалась от кабельного, и была немного удивлена до нелепости сильному желанию жевать домашнее рождественское печенье, сидя перед телевизором с Тоби.

У нас еще не было официального «первого свидания». Оно состоится в четверг вечером в «Звезде».

Но я решила рассмотреть сегодняшний вечер, как наше официальное первое свидание, потому что это звучало потрясающе.

– Что значит «ага, конечно»?

Я посмотрела на Тоби.

– Ничего.

– Это не ничего.

– Это пустяки, Тоби.

Он взглянул на меня, затем вышел вперед и пробормотал:

– Черт, у тебя скоро течка.

Я вздрогнула и остановила бы нас, не будь Тоби выше, крупнее и сильнее меня, и не возглавляя нашу троицу.

– Не верится, что ты это сказал, – рявкнула я.

Он снова посмотрел на меня сверху вниз.

– Что у тебя скоро течка?

Он не ошибся.

И все же!

– Откуда ты, вообще, это узнал?

– Детка, алло. Я запал на тебя с первой встречи. Другими словами, я замечал в тебе всё. Обычно ты довольно спокойная, но раз в месяц слегка злишься без всякой причины. Два дня в месяц, насколько я могу судить. Я не знал, когда они должны прийти, но поскольку трахал тебя прошлой ночью, и все было в порядке, теперь знаю, что скоро у тебя начнется.

Это действительно приводило в бешенство: я не могла злиться на Тоби, когда он до возмущения раздражал и одновременно был милым.

– Никто, кроме мужчин, не называет это «течкой», – просветила его я, хотя, возможно, это была ложь. Я просто была резкой, потому что скоро у меня должна начаться течка.

– Ты поняла, о чем я сказал?

– Да. – На секунду я убрала руку с коляски Бруклина, чтобы ткнуть пальцем ему в лицо и приказала: – Не смей, – я вернула руку обратно, – говорить такое еще раз. Это грубо.

Он ухмыльнулся.

– Марго оказывает на тебя влияние.

Вероятно.

Но опять же… пусть так.

– Дело не в том, что у меня скоро начнутся месячные.

– Значит, это не пустяки.

Нет, не пустяки.

– Она продает много моих открыток.

– Мэйси хороший продавец.

– Да, но она все равно продает тонну моих открыток, Тоби. А это всего лишь открытки. Они красивые, но это всего лишь открытки. И она продает их так много, потому что говорит людям, что их сделала я, и люди меня жалеют.

Он остановился, и поскольку был выше, крупнее и шел впереди, мы с Бруксом тоже остановились.

– Все в порядке, – поспешно сказала я, заметив на его лице раздраженное выражение. – Если люди жалеют бедную кассиршу из продуктового магазина, у которой похитили ребенка, но это оплачивает бензин для ее машины, мне нечего воротить нос.

– Джонни пришлось решать какую-то проблему в автомастерской в Рэдклиффе, поэтому он попросил меня внести предоплату за доставку цветов на свадьбу. Когда я пришел к Мэйси, она знала, что мы с тобой дружим, наверное, догадалась, что ты мне нравишься, поэтому, хоть я и не спрашивал, сказала мне, что если я раздумываю над тем, что положить в твой рождественский носок, то должен купить тебе сумки для продуктов. Она сказала, что ты давно положила на них глаз. Поэтому, когда я поехал за продуктами, то вспомнил об этом, заскочил к ней и купил сумки.

Вау.

Как мило.

И он купил их, когда злился на меня.

Это было еще более мило.

– Я…

– Ее мама мечтала о цветочном магазине, – продолжил Тоби. – Поэтому она продавала эту косметику «заработай-на-розовый-«Кадиллак»», пока не смогла открыть цветочный магазин, и назвала его в честь своей дочери.

– О, – сказала я, не зная, почему он рассказывает мне историю цветочного магазина Мэйси.

– Детка, требуется продать много косметики, чтобы открыть прибыльный бизнес. Это научило ее искусству торговли, и мать передала свои знания дочери. Она рассказала мне об этих сумках, потому что хотела, чтобы я их купил. И спустя пару недель я купил восемь этих засранцев.

– Это было очень мило, Тоби, – тихо сказала я. – Они мне сразу приглянулись. Они великолепны.

– Я рассказываю тебе это не для того, чтобы услышать, как это мило. Я рассказываю тебе это потому, что продавать вещи – ее работа. Когда я был у нее, она также рассказала мне, что ты сделала те открытки, потому что она общительная, дружелюбная и делится информацией в надежде, что люди будут покупать ее товар и приносить ей деньги. Чего она не собирается делать, так это говорить кому-то купить четырехдолларовую открытку, сделанную женщиной, которую им следует пожалеть. Это отпугнет людей. Никто не захочет ходить в сувенирный магазин за милыми безделушками, чтобы там расстраиваться.

Все верно.

И было интересно раскрыть тайну того, откуда Тоби узнал о моих открытках.

– И, детка, здесь есть те, кто работает в городе и живет в Мэтлоке, потому что считают это деревенской жизнью, и выбрасывая в атмосферу углекислый газ, они чувствуют себя лучше, когда покупают на фермерском рынке мед из ульев Траппера, чтобы добавить его в свой модный йогурт, но каждый день проделывают долгий путь до города. Эти люди покупают великолепную открытку ручной работы за четыре доллара у Мэйси. Остальные жители Мэтлока – закоренелые «синие воротнички», и они не купят открытку за четыре доллара, даже если пожалеют тебя, потому что просто не смогут себе этого позволить.

– Приятно, что ты все это объясняешь, Тоби, но меня это не волнует.

– Волнует.

– Правда, не волнует.

– Чушь собачья, Адди, потому что тебя это волнует. Да, похищение Брукса было за гранью, но большинство жителей просто радовались счастливому концу и до чертиков злились на Стю за то, что он, как обычно, был полным засранцем, устроившим гребаный хаос. Никто не смотрит на тебя свысока, и никто тебя не жалеет. Половина окружающих тебя людей – такие как ты. Живут от зарплаты до зарплаты и откладывают деньги на отпуск на побережье Флориды в дерьмовом мотеле, и это все, что они могут себе позволить. Всё, что они думают о тебе, – это то, что ты хорошая мама и зарабатываешь деньги различными способами, включая дополнительную работу по созданию открыток, чтобы заправить свою машину.

Я поразмыслила над этим.

И пришла к выводу, что именно так я бы подумала, увидев милую открытку в таком магазинчике, как «У Мэйси», и владелица рассказала бы мне, кто ее сделал, и я узнала бы, что это была мать-одиночка, которая изо всех сил пытается свести концы с концами.

Я бы подумала, что таким образом она обеспечивает себе дополнительный заработок.

И я бы восхитилась ею.

– Знаешь, если бы я когда-нибудь встретил твоего гребаного отца, я бы врезал засранцу по горлу, – прогрохотал Тоби своим разозленным рычанием, снова приводя нас в движение.

– Зачем? – спросила я, идя рядом с ним и глядя на его сердитый профиль.

– Затем, что ребенком ты испытывала лишения, и хулиганы в школе, вероятно, травили тебя по этому поводу, и это дерьмо пустило глубокие корни, и теперь ты должна прикладывать усилия, чтобы выкорчевывать ублюдков.

Святое дерьмо.

Он прав.

– Откуда ты столько знаешь?

– Потому что я был ребенком со своими проблемами, и меня не травили, но я видел таких придурков в деле, поэтому знаю, как гадко они себя ведут.

– Ты пресекал такое поведение?

Он посмотрел на меня.

Он пресекал такое поведение.

Мы оба перевели взгляд вперед.

– Какие проблемы были у тебя? – спросила я, когда он остановил нас на перекрестке напротив площади.

Он посмотрел на светофор, затем на меня.

– Это ночной разговор. Мы не будем говорить о наболевшем на рождественской ярмарке в Мэтлоке.

– Хорошо, – пробормотала я, взглянув на светофор.

Его рука вокруг меня сжалась, и я повернула голову, чтобы снова посмотреть на него.

– Я был вторым сыном и у меня был идеальный старший брат. Он учился на пятерки и четверки. Был полностью помешан на автомобилях, работал бок о бок с дедушкой, папой и Дэйвом в гараже с той минуты, как смог держать гаечный ключ. Капитан футбольной команды, встречался с королевой выпускного бала. А все, что я помню о своей маме, это чувство, что она красивая и аромат ее духов, так что, их шлейф на любом, кто ими пользуется, сразу пробуждает во мне мысли о ней и о том, что она уничтожила моего отца. Пока мы росли, навидались стольких женщин, что я даже не смог бы назвать имена всех. И это лишь малая часть проблем.

– Ох, – прошептала я, сжимая его талию. – Это определенно ночной разговор.

– Ага, – пробормотал он, взглянул на светофор и снова привел нас в движение.

Я посмотрела на большую городскую площадь длиной в два квартала и шириной в один, заставленную теперь разноцветными палатками.

– Итак, план действий, – заявила я. – Мы находим те шоколадные орехи, о которых говорила Дианна, а потом бродим повсюду.

– Меня устраивает, – согласился Тоби.

– Думаю, Дианна и Чарли уже здесь. Я напишу ей и узнаю, не нашла ли она уже орехи.

Мы добрались до площади, поэтому Тоби увел нас с улицы, а я потянулась к сумке Брукса за телефоном. Написав сообщение, я сунула его в задний карман джинсов.

И тут поняла, что чувствую себя хорошо.

Нет.

Я чувствовала себя собой.

Честно говоря, я уже даже забыла, кто я.

На самом деле, я не думала, что была уверена, что знаю, кто я.

До сих пор.

Как бы безумно это ни звучало, сегодня был день винтажных вышитых курток.

Я тоже была в такой, поверх теплой футболки «хенли» шалфейного цвета, с расстегнутыми на воротнике пуговицами, чтобы намекнуть на декольте, и тонким шарфом в стиле рок-н-ролл с бахромой на концах, свисавшим до бедер, но все же теплым, поскольку он был шерстяным и достаточно длинным, чтобы обернуть его дважды. Кроме того, на мне были черные потертые джинсы, черные ковбойские сапоги, и я выкопала из гардероба черный большой берет, который делал меня похожей на хиппи-цыганку, королеву рок-н-ролла Стиви Никс.

Тоби же был в своей обычной одежде. Линялые джинсы. Сапоги. Винтажная футболка Eagles с длинными рукавами. Потертая кожаная куртка. А на голове потрясная, очень длинная шапка, свисавшая сзади и придающая ему крутой вид.

Бруклин тоже от нас не отставал. Я надела ему джинсы с потертостями, фланелевую рубашку поверх лонгслива, армейскую курточку и оранжевую шапочку, плотно облегающую головку и очень похожую на тубу Тоби. На ногах у него были желто-коричневые ботинки, а на руках – варежки того же цвета, что и шапочка. Все вещи – потрясающий результат распродажи одного из жителей Мэтлока, о которых говорил Тоби. Тех, кто работал в городе.

Мы подходили друг другу. Совпадали. Наши отношения развивались.

Понимаете меня?

Мы так прекрасно справлялись.

Все мы.

Именно это я и почувствовала, когда Тоби повел нас через улицу.

Мы подходили друг другу.

Совпадали.

Наши отношения развивались.

Мы не смотрели «Чудо на 34-й улице».

Мы смотрели «Кошмар перед Рождеством».

Мы вместе толкали коляску Бруклина, обнимая друг друга, будто тренировались в этом дома.

Если бы Тоби увидел моего отца, он бы ударил его по горлу.

Если бы я увидела своего отца, я бы пнула его по яйцам.

Нам суждено быть вместе.

Я почувствовала эту благодать, когда из заднего кармана джинсов раздался сигнал.

Продолжая двигаться, я вынула телефон, прочитала сообщение от Дианны и проинформировала Тоби:

– Северо-восточный угол, две палатки вверх. Они с Чарли встретят нас там.

– Понял, – сказал Тоби, и, поскольку мы направлялись на юго-восток, развернулся.

И мы чуть не столкнулись с Лорой.

– Привет! Так и думала, что это ты! – воскликнула она.

– Привет, – ответила я с улыбкой.

Ее взгляд забавно заметался между мной, Тоби и Бруклином, в конце концов, остановившись на мне.

Потом она широко улыбнулась, медленно кивнула и сказала:

– Сестра, вы двое наконец-то поняли.

Тоби усмехнулся.

– Ну, эм… да, – подтвердила я.

Я чуть отстранилась от Тоби, мы отпустили друг друга, но его рука тут же пробралась мне под куртку и зацепилась пальцем за петлю на поясе джинсов.

В знак чистой вежливости я указала между Тоби и Лорой, поскольку уже знала, что, по крайней мере, она его знает.

– Лора, ты знаешь Тоби?

– Он учился на два класса ниже меня, но, да, я его знаю. Привет. Лора Мерриман, – напомнила она ему.

– Я тебя помню, Лора, как поживаешь? – спросил Тоби.

– В основном, жаловаться не на что. – Она оглядела нас с Бруксом, а затем сказала Тоби: – По всей видимости, у тебя дела идут лучше.

– Ты права.

– Га! Додо! – крикнул Бруклин.

Лора наклонилась, зажав руки между коленями, и сказала:

– Привет, чувачок. Как дела?

– Мама, кахках, Додо, Дада, липпи, сиссо, – поделился Бруклин.

– Серьезно? – спросила Лора. – Ого. Это круто.

– Липпи! – повторил Бруклин.

– В точку, – сказала Лора и подняла одну руку, выставив ее ладонью вперед, чтобы Бруклин дал ей «пять».

Он потянулся к ней, но его ладошка соскользнула с основания ее ладони.

Она поймала его руку и пару раз ударила их вместе.

Брукс хихикнул.

– Мы направляемся за шоколадно-карамельными орехами, – сказала я ей. – Хочешь с нами?

Она выпрямилась и ответила:

– Ох, не могу. Ту палатку я уже посетила. Сказала себе, что два фунта сладостей, которые я купила, нужно разделить и упаковать для рождественских носков, но к следующей субботе все они окажутся у меня в животе. Я бегу в кафе-мороженое Гровера. Встречаюсь там с другом, чтобы выпить кофе перед ярмаркой. Но, спасибо за приглашение.

Жаль. Мне она нравилась. Было бы здорово провести с ней какое-то время.

Я не поделилась этим, а просто сказала:

– Хорошо.

– Кстати, после ярмарки, мы отправимся в «Дом». – Она взглянула на Брукса. – Вероятно, вы не сможете присоединиться к нам позже.

Я покачала головой.

– Нет, позже у нас запланирована выпечка рождественского печенья.

Она медленно улыбнулась мне и солгала:

– Отстойно быть тобой.

– Ага, – тоже солгала я.

Она рассмеялась, а затем предложила:

– Вы же собирались к палатке со сладостями. Запланируем встретиться как-нибудь в другой раз. Хорошо?

– Безусловно. Приятно было тебя повидать, – ответила я.

– Мне тоже. Пока, Тоби.

– Пока, Лора.

Она помахала нам рукой, повиляла пальцами Бруклину, а затем ушла.

Тоби снова заявил на меня права.

– Откуда ты ее знаешь? – спросил он после того, как снова повел нас вперед.

– Она делала покупки в магазине.

– Вы подружились?

– Она просила меня потусоваться с ее компанией, но у меня еще не было на это времени.

– Насколько я знаю, они хорошие люди, – пробормотал он.

Что ж, приятно знать.

– Детка, орехи в карамели?

Я посмотрела на него.

– Я забыла упомянуть про карамель?

Он ухмыльнулся мне.

– Эм… ага.

– А я сказала, что орехи – кешью?

– Такое я бы обязательно запомнил. Так что… нет.

– Остаток пути мы пробежим?

Он притянул меня к себе.

– Я буду держать себя в руках.

Так он и сделал, но главным образом потому, что выбора у нас не было.

Очевидно, Тоби знал всех в городе. По пути он говорил: «Привет», «Йоу» или постоянно кивал, и нам дважды пришлось останавливаться, когда кто-то вовлекал нас в разговор.

Тоби представлял меня и Брукса и не болтал целую вечность с людьми, которых я встречала в магазине, но официально представлена не была, но уделял им немного времени.

Благодаря этому я поняла две вещи.

Во-первых, я приняла правильное решение отказаться в тот день от дополнительной смены, не только ради Тоби, но и ради себя и Брукса.

Здесь было многолюдно. Атмосфера – отличная. Я с нетерпением ждала возможности поглазеть (или съесть) товары в палатках. А если бы я работала, вероятно, лишилась бы этого, так как устала бы, и у меня не было бы времени принарядиться и пойти на ярмарку в хорошем настроении.

Почувствовать себя собой.

Я забыла важный урок, который преподала мне мама.

Справляться с дерьмом и жить с ним, пока оно не закончится.

Я не корила себя за то, что застряла в такой ситуации. Я получила от жизни удар, у меня были обязанности, и забота о них поглотила меня.