Текст книги "Спасение (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Я положила руки ему на грудь и толкнула.

Он не пошевелился.

Замечательно.

Я уперла руки в бедра и уставилась на него.

– Мне нужно домой.

Он не двигался, не говорил, ничего не делал, просто смотрел на меня неподвижным взглядом.

Я закрыла глаза и мысленно сделала вдох.

– Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? – спросил Эдди.

Я снова открыла глаза и в недоумении моргнула.

– Да. Ты полицейский, – ответила я.

– Я детектив.

– Ладно, – сказала я, так как не знала, что еще сказать.

– Джет, моя работа состоит в том, чтобы сложить два и два и получить четыре.

– И что? – спросил я, не понимая, к чему он клонит, и, думая, что это странный поворот в разговоре.

Его глаза потеплели, он поднял руку и заправил прядь волос мне за ухо, а затем его ладонь обвилась вокруг моей шеи сбоку.

– Я только что получил четыре, – тихо сказал он.

Я не могла увлечься Эдди, его теплыми темными глазами, тихим голосом или тем фактом, что он только что разгадал меня. Я подумаю об этом позже. В моей жизни наступил хаос, и мне нужно было сосредоточиться, а рядом с Эдди я не могла этого сделать. Это было невозможно.

– Эдди, мне нужно домой, – сказала я голосом, который сообщал, что я не шучу.

Он посмотрел на меня мгновение. Затем его большой палец оторвался от моей шеи, погладил меня по щеке и Эдди сказал:

– Я отвезу тебя домой.

Он пересек комнату, поднял мои туфли и принес их мне. Я снова села на кровать и молча их надела. Я подхватила с пола сумочку. Эдди вывел меня через заднюю дверь, помог сесть в свой грузовик и отвез домой.

Глава 5

Покой за деньги не купишь

(даже если бы они у меня были)

Когда Эдди заехал на стоянку моего многоквартирного дома, я увидела, как эвакуатор цепляет мою машину. Эдди тоже это увидел.

Я спрыгнула с грузовика, поморщившись, когда все еще гудящие ноги запротестовали, и посмотрела в сторону эвакуатора. Эдди обошел грузовик с моей стороны, не сводя глаз с эвакуатора.

Друг Смити, кажется, все в том же промасленном синем комбинезоне, что и вчера, занимался буксировкой. Увидев меня, он слегка махнул рукой. Я помахала в ответ.

– Ты его знаешь? – спросил Эдди.

– Это моя машина. У меня с ней небольшие проблемы.

Эдди перевел взгляд на меня.

– Небольшие проблемы с машиной можно решить, «прикурив» ее. Буксировка – это уже серьезные проблемы, – сказал он.

Я пожала плечами. Я не собиралась спорить об этом. Вероятно, я бы проиграла, в основном, потому, что он был прав, и я старалась не думать о том, что будут означать «серьезные проблемы».

Я направилась к зданию, остановилась у входной двери и повернулась.

– Спасибо, что подбросил до дома, – сказала я Эдди, давая понять, что дальше входной двери ему не пройти.

Он посмотрел на двери, потом на меня, затем уголки его губ слегка приподнялись, и он покачал головой.

– «Просто Джет» – моя задница, – пробормотал он.

– Что?

– Ничего.

Я услышала его. Но тоже не собиралась спорить по этому поводу. Меня не каждый день держали на острие ножа, и я не участвовала в драках в баре, но я не собиралась на это указывать. Не многие девушки стали бы изо всех сил отстаивать то, какими скучными они были на самом деле, особенно перед такими парнями, как Эдди. В любом случае, пойдя по этому пути, битву мне не выиграть.

Он достал из заднего кармана бумажник и протянул мне визитку, засунув бумажник обратно.

– Тебя нужно подвезти, звони мне, – сказал он.

Я не взяла визитку.

– Со мной все будет в порядке.

– Джет.

– Я серьезно. Со мной все будет в порядке.

Внезапно он сделал три шага вперед, загоняя меня в угол козырька над входной дверью. Я ударилась спиной о стену и остановилась, а Эдди подошел ближе.

Я посмотрела на него, чтобы возразить, но, увидев, как свирепо блестят его глаза, промолчала.

– Тебе предлагают что-то хорошее, ты принимаешь это.

– Со мной все будет в порядке, – повторила я, сама немного разозлившись.

– Кажется, совершенно ясно, что с тобой не все в порядке. Ты работаешь на двух работах; одна из них небезопасна. У тебя нет времени на сон. У тебя нет машины. Ты заботишься о своей маме, которая не здорова. Твой отец врывается в город, обчищает твой банковский счет и делает тебя мишенью бандита. Это не «в порядке».

– Все наладится.

– Когда?

– Не знаю, но я должна в это верить, потому что если не буду…

Проклятье!

Глаза наполнились слезами; я прикусила губу и отвернулась. Сейчас было не время терять хладнокровие. Только не перед Эдди.

– Мне нужно домой, – сказала я и оторвалась от стены. Я должна уйти от него.

Но мне не удалось, потому что Эдди обхватил меня и притянул к себе.

Я удивленно посмотрела на него и увидела, как его взгляд потемнел.

Я напряглась, когда наши тела соприкоснулись от груди до бедер. Меня пронзил электрический разряд, я попыталась отстраниться, но Эдди одной рукой скользнул вверх по моей спине, удерживая в нужном положении, одновременно опуская голову и целуя.

Это был худший поцелуй в мировой истории. Я не могла поверить, что он целует меня. Сексуальный красавец Эдди Чавес целует меня, скучную простушку Генриетту Луизу Макалистер. Я испугалась и вся напряглась, и это было не очень хорошее сочетание.

Он поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз.

Я почувствовала, как вспыхнуло лицо.

Такой плохой поцелуй был унизительным, и я знала, что это все моя вина. Я была бы счастлива побежать навстречу разъяренному слону. Танцевать в стрингах у Смити. Да, что угодно, только не быть сейчас здесь.

Эдди ничего не сказал, просто наблюдал за мной, а я начала извиваться, чтобы вырваться, но он держал крепко.

– Давай попробуем еще раз, – пробормотал он.

– Нет, я не… – начала я, а затем его губы накрыли мои.

Так как я говорила, когда его губы соприкоснулись с моими, мой рот был открыт, и его язык сразу же скользнул внутрь.

Боже милостивый.

В тот момент, когда наши языки соприкоснулись, желудок скрутило, кости превратились в воду, и я растворилась в нем. Мои руки обвились вокруг его шеи, пальцы скользнули в его волосы, я наклонила голову вбок, и пропала.

Его руки скользнули мне под рубашку, я почувствовала, как они движутся по спине, и задрожала. Я теснее прижалась к нему, запустила одну руку в его волосы, а другую опустила вниз, вытянула его футболку из джинсов, а затем проникла под нее, ведя ладонью по его спине. Теплая кожа казалась аппетитной. На самом деле, поцелуй был абсолютной вкуснятиной, и я хотела, чтобы он длился вечно.

– Боже, Джет, сними комнату.

Я подпрыгнула и отстранилась; объятия Эдди ослабли (хотя не сильно, он не отпустил меня). Мы с Эдди обернулись и увидели АрДжи, одного из моих соседей, выезжающего из парадной двери на инвалидной коляске.

Лицо словно опалило огнем.

Тело тоже.

– Привет, АрДжи, – поздоровалась я, все еще пытаясь прийти в себя после поцелуя. Это было тяжело, учитывая, что Эдди не отпускал меня.

– Чего это за чувак? – спросил АрДжи, глядя на Эдди.

Эдди, все еще обнимая меня, оглянулся через плечо.

– Этого чувака зовут Эдди. Эдди – АрДжи, АрДжи – Эдди, – представила я, чувствуя себя полной идиоткой. Я вытащила руку из-под футболки Эдди, но теперь сжимала ткань сбоку, опасаясь, что ноги подогнутся, если я не буду держаться изо всех сил.

Эдди кивнул АрДжи, давая понять, что АрДжи нас прервал.

При любых других обстоятельствах я могла бы счесть это забавным. Мы с Эдди обнимались у входа в многоквартирный дом средь бела дня, и Эдди уставился на АрДжи, будто тот нарушил наше право на частную жизнь.

Однако в тот момент мне это не показалось смешным.

В отличие от АрДжи, чье лицо расплылось в широкой улыбке.

– Боже, Джет, ты всегда умела развлечь.

Великолепно.

Мне никогда не убедить Эдди, что я нормальная, рядовая, среднестатистическая девушка.

АрДжи положил руки в перчатках на колеса и покатился вперед.

– Пока, чуваки, – сказал он, поняв намек, и исчез.

Я снова посмотрела на Эдди, и он покачал головой.

– Я не целовался возле подъезда с… черт, я никогда не целовался возле подъезда.

Я улыбнулась, потому что он был забавным, и в ту минуту, когда я это сделала, выражение его глаз изменилось, и это заставило мои внутренности растаять.

– Иисусе, Джет, тебе следует делать это почаще, – сказал Эдди.

– Что?

– Улыбаться.

Это стерло улыбку с моего лица.

Ослабшие объятия Эдди стали крепче.

– Не-а, отступать некуда. Я завоевал позиции и не собираюсь терять их через две минуты.

– Мне нужно подняться наверх.

– Я позволю тебе подняться наверх, когда ты согласишься поужинать со мной сегодня вечером, – возразил Эдди.

Ой!

У меня не было возможности обдумать поцелуй Эдди, и я, определенно, не была готова к свиданию.

К счастью, у меня нашлось оправдание.

– Я не могу, сегодня у меня смена у Смити.

Эдди это не остановило.

– Завтра.

Черт, завтра у меня был выходной в «Смити».

Прежде чем я успела придумать благовидное оправдание, Эдди ухмыльнулся. Он знал, что я у него в руках.

– В шесть часов. Заеду за тобой сюда.

Он не дал мне возможности что-либо сказать, наклонился и коснулся губами моих губ. Я чувствовала его тело, прижатое ко мне, его руки, обнимавшие меня, его запах, и он только что прикоснулся губами к моим губам. Поэтому я потеряла способность мыслить.

Оторвавшись от моих губ, он спросил:

– Как ты доберешься сегодня до работы?

Я моргнула, избавляясь от Дурмана Эдди.

– Смити узнал об истории с ножом. Сказал, что обеспечит мне сопровождение, и, пока моя машина не на ходу, договорится с одним из вышибал, чтобы он возил меня на работу.

Эдди провел пальцами по моим волосам у виска, и, должна признать, это было приятно.

– Может, он не такой засранец, каким я его считал, – сказал Эдди.

– Он заботится о своих девочках, – возразила я.

– По крайней мере, один человек пытается присмотреть за тобой, хотя, если судить по-вчерашнему, у него не очень хорошо получается.

– Прошлая ночь была случайностью, – попыталась успокоить его я.

– Прошлая ночь – это каждый вечер в стрип-клубе. Если ходить в такой одежде рядом с пьяными парнями, может случиться всякое дерьмо.

Я уставилась на него.

– Хочешь меня разозлить? – спросила я.

Его взгляд потеплел, но стал серьезным.

– Chiquita, я приму все, что смогу получить от тебя.

Я не знала, как на это ответить, поэтому вообще ничего не сказала и просто продолжила смотреть на него.

Эдди отпустил меня и протянул мне визитку.

– Мне нужно возвращаться на работу. Если тебе или твоей маме что-нибудь понадобится, позвони мне.

Я взяла визитку. Хотя я, вроде как, хотела повторить то, что произошло, когда я ее не взяла, но мне нужно было возвращаться к маме. Потом нужно было узнать, как там папа. Затем сделать миллион других вещей.

– Спасибо, Эдди, – просто сказала я.

Он улыбнулся, сверкнув ямочками, провел костяшками пальцев по моей челюсти, а затем ушел, и я, не оглядываясь, умчалась наверх.

* * * * *

Когда я вошла в гостиную, мама сидела в своем кресле у окна, а Ада стояла рядом с ней.

– Это Эдди? – спросила мама, не отворачиваясь от окна.

Я подошла к окну и увидела, что Эдди стоит и разговаривает с Мистером Засаленный Комбинезон.

– Да.

– Мексиканец или чернокожий? – спросила Ада, тоже не отрывая глаз от окна.

– Мексиканец, – ответила я, наблюдая за Эдди. Он надел зеркальные солнцезащитные очки и упер руки в бока, пока говорил. Выглядело очень круто и очень горячо.

– Он симпатичный, – сказала мама.

Только мама назвала бы Эдди «симпатичный». Он был, каким угодно, но только не симпатичным.

Эдди начал уходить и посмотрел на окна дома. Я отпрыгнула от окна так быстро, как только могла, не желая, чтобы он застал меня за тем, как я его разглядываю. У меня было достаточно поводов для беспокойства из-за надвигающегося свидания, чтобы он еще и думал, что я какая-то влюбленная официантка, с тоской смотрящая на него из окна.

Мама и Ада все еще играли в любопытных соседок.

– Отойдите от окна, – велела я им.

– У него шикарный грузовик, – сказала Ада.

В этом она не ошиблась.

Ни одна из них не отошла от окна, и я могла поклясться, что видела, как Ада помахала Эдди.

Со стоном я направилась в ванную, потому что умирала от желания пописать. Взглянув на себя в зеркало, я тихонько вскрикнула. На лице все еще оставалась половина макияжа, и это была не лучшая половина. Одним словом: ужас. И Эдди целовал меня в таком виде.

Насколько это странно?

По крайней мере, моя сексуальная прическа сохранилась.

Умывшись, я прошла в свою спальню и надела джинсы и футболку. Свернула рубашку Эдди и засунула ее под подушку, на память. Я бы вернула ее, если бы он попросил, но если бы он этого не сделал, я бы украла ее, и плевать, что это говорит обо мне.

Затем я пошла на кухню перекусить и услышала, как сзади подъехала мама.

– Почему ты не пригласила Эдди подняться в квартиру? – спросила она.

– Ему нужно было на работу.

Мама проехала дальше на кухню.

– Мы видели, как вы подъехали. Вы оставались внизу очень долго. Достаточно, чтобы он смог подняться и познакомиться с твоей мамой.

Великолепно.

Она использовала высокомерный материнский тон, напоминая мне о моем невежливом поведении.

– Мы разговаривали, – объяснила я.

– Вы могли бы поговорить об этом наверху. Я бы приготовила ему чай со льдом, может, сэндвич. Я хорошо готовлю сэндвичи. Сейчас время обеда, все должны обедать, – заметила мама.

– Он занятой парень.

– Не настолько, чтобы у него не было времени поесть.

– Чем он занимается? – спросила Ада, подходя сзади к маме.

– Он полицейский, – сказала я ей.

Глаза Ады на морщинистом лице стали огромными.

– Правда? – выдохнула она, ее глаза забегали, вероятно, продумывая план, как бы ей пробраться в патрульную машину.

– Тебе стыдно, – выпалила мама.

Я перевела взгляд на маму и уставилась на нее.

– Что?

– Ты стыдишься меня. Вот почему не привела его сюда.

– Я не стыжусь тебя!

И я говорила правду, существовали гораздо более сложные причины, по которым я не пригласила Эдди, и они не имели ничего общего с тем, что я стыдилась своей мамы.

– Другой причины нет, – обвинила она.

– Я же объяснила, что ему нужно было идти на работу.

– Ты не хотела, чтобы он видел меня такой, – мама указала на кресло.

– Неправда.

– Я тебе не верю. Ты никогда никого не приводишь сюда. Я ничего не могу поделать с тем, какая я сейчас, но мне с каждым днем становится лучше.

– Дело не в этом, – возразила я.

– Тогда в чем?

– Мы целовались! – крикнула я.

Вот так.

Мама резко захлопнула рот, а ее взгляд стал сверкающим и мечтательным. Ада в явной радости сложила руки перед собой.

Нехороший знак.

– Дамы, спокойно, – предупредила я.

– Как я могу быть спокойной? Он симпатичный, у него хорошая работа и шикарный грузовик. Можно только порадоваться такому.

– И ему очень идут эти зеркальные солнцезащитные очки. Держу пари, большинство копов хотели бы выглядеть так в солнцезащитных очках, как твой Эдди, – вставила Ада.

Сначала я повернулась к Аде.

– Ада, милая, он не мой Эдди.

Затем я повернулась к маме:

– Причина, по которой ты не должна радоваться, в том, что он хороший парень, но и только, конец. Сначала, думаю, ему было любопытно, но теперь он…

Я не знала, что происходило теперь. Я должна была найти этому объяснение, его поцелую, его защите моей добродетели прошлой ночью, всему. Обычно я проворачивала это в своей голове, где было безопасно, а не вслух при маме.

Разум заметался в поисках объяснения.

Эдди был хорошим парнем, ради всего святого, он – полицейский. Я должна была его заинтересовать, особенно с тех пор, как начала проводить время с его друзьями. Теперь он узнал меня и, очевидно, хотел спасти. Хотя, я не возражала, если бы Эдди спас меня, но что произойдет после? Что произойдет, когда он поймет, что я неинтересная и неволнующая? Что случится, когда он узнает, что, на самом деле, я – Просто Джет?

Я не хотела этого знать.

– Он, что? – вырвала меня мама из моих мыслей.

– Ничего. Время покажет. Просто не радуйся, ладно?

Она кивнула, но вид у нее все еще был мечтательный.

Великолепно.

Я вспомнила о полтиннике в моем бумажнике.

– Ты несколько дней сидела здесь взаперти. Я свожу тебя на ланч в «Чипотл». Ада, ты поедешь? Я угощаю.

Ада улыбнулась.

– Я бы с удовольствием, я никогда никуда не выхожу.

– Хорошо, дамы, мы уезжаем.

Я обнаружила, что еда всегда была хорошим способом отвлечь людей от мыслей, в том числе, от красивых полицейских на шикарных грузовиках.

* * * * *

Я добралась до «Смити» вовремя, потому что Ленни забрал меня и отвез в клуб.

В ту минуту, когда Смити увидел меня, его глаза закатились к потолку, и он закричал:

– Это гребаное чудо!

Я улыбнулась ему, протягивая свою джинсовую куртку и сумочку, а он протянул мне фартук и конверт.

– Твой сотовый в кармане. В конверте чаевые за вчерашний вечер. Твой гребаный блохастый, поношенный свитер за стойкой бара.

– Спасибо, Смити.

Я открыла конверт и пересчитала купюры. Я вела подсчет чаевых, мысленно оплачивая счета и покупая продукты в ту же минуту, как получала деньги. Перебрав банкноты, я решила, что просчиталась, потому что, если мои расчеты верны, в конверте лежало на двести долларов больше, чем я ожидала, а это невозможно.

Я бы запомнила лишние двести долларов. Я бы запомнила лишние два доллара.

Вчера вечером клуб был полон, но посетители неохотно расставались с чаевыми.

Я пересчитала еще раз, и двести долларов никуда не делись.

– Смити, кажется, ты положил мне лишнее.

Голова Смити была повернута к сцене, не глядя на меня, он ответил:

– Нет. Это было в твоем фартуке после того, как я тебя рассчитал.

Я уставилась на него.

– Смити, здесь лишние двести долларов. Может, ты случайно дал мне…

Он повернул голову ко мне.

– Это было в твоем гребаном фартуке.

– Смити… – начала я снова.

Он поднял руку, и на его лице появилось странное выражение. Именно тогда я поняла, что он подсунул мне лишние деньги.

Я начала работать у Смити в те дни, когда маме все еще было плохо. Приходила после того, как навещала ее в больнице. Смити знал о маме и моей работе в «Фортнуме», а теперь узнал и о моей машине.

Мое сердце сжалось, глаза наполнились слезами, и я открыла рот, чтобы заговорить, но он наклонился ко мне.

– Не плачь, бл*ть, и не говори больше ни одного гребаного слова. Не хочу, чтобы это стало известно. Что касается тебя, то это твоя вчерашняя выручка. Ты, бл*ть, поняла меня?

Я кивнула.

– Хорошо, – сказал он, снова отворачиваясь от меня. – Приступай к работе.

Я надеялась на спокойную смену, и, похоже, все шло именно так. Работать после того, как проспишь всю ночь (и еще немного), – совершенно другое дело.

Перед тем как пойти на работу, и после обеда с мамой и Адой и уборки дома, я позвонила в папин отель на случай, если он все еще там, но мне сказали, что он выписался. Затем я позвонила Инди, и она согласилась с тем, чтобы я придерживалась своего графика (или нет, ей действительно было все равно, все приходили и уходили в «Фортнум», когда хотели, и каким-то образом это работало). Я спросила ее, заходил ли папа, но она сказала, что не видела его.

Ночь проходила без происшествий, и скоро клуб должен был закрыться. Я была полна энергии, чаевых за две ночи и щедростью Смити. Если бы я не находилась в зоне медленно нарастающего волнения, которое, вероятно, перерастет в истерику к моменту свидания с Эдди, я бы действительно расслабилась.

Я возвращалась с перерыва, выходила из туалета в задний коридор, когда меня схватили за руку и оттащили назад.

– Эй! – крикнула я, оборачиваясь, готовая закричать, когда увидела папу.

Нехорошо.

Я не хотела, чтобы отец знал, что я работаю в баре с сиськами, и я очень-очень не хотела, чтобы он видел меня в униформе «Смити».

– Папа, что ты здесь делаешь?

– Джет, я не хотел втягивать тебя в это, но у меня нет выбора. – Он посмотрел в конец коридора, явно в панике.

– Папа, что происходит?

Он потащил меня по коридору к пожарному выходу в задней части клуба.

– Мы должны уходить.

Я вырвала руку из его хватки и сказала:

– Я не могу уйти, я работаю. Расскажи, что происходит.

Для рассказа у него не было возможности, так как мы оба услышали, как кто-то в другом конце коридора позвал папу по имени.

Папа толкнул меня за спину, и мы оба посмотрели в конец коридора на Ловкача.

– Тебя трудно найти, – сказал Ловкач.

При этом я поняла, что папа не провел последние два дня в поисках Ловкача и не разобрался с проблемой, как обещал. Папа провел их, прячась от Ловкача.

– Нам есть о чем поговорить, тебе и мне, – сказал Ловкач.

– Хорошо. Конечно. Мы поговорим. Давай вернемся в клуб, – ответил папа.

Папа загородил меня своим телом, чтобы Ловкач не смог до меня добраться.

– Не в клубе, здесь. Разговор продлится около двух секунд после того, как ты отдашь мне тридцать тысяч, которые ты мне должен.

О… мой… Бог.

Тридцать тысяч долларов?

Я почувствовала, как желудок упал в пятки.

Папа вытянул руки ладонями вверх.

– У меня их с собой нет, Ловкач. Кто таскает с собой такие бабки? Я схожу за ним и…

– Да, – согласился Ловкач, глядя на меня поверх папы. – Ты иди за деньгами, а я пока возьму с собой твою хорошенькую малышку, и мы немного повеселимся.

Мое сердце присоединилось к желудку.

– Ловкач, послушай… – сказал папа.

Ловкач вытащил нож.

– Хватит с меня болтовни.

Потом все произошло так быстро, что у меня не было времени подумать.

Папа оттолкнул меня, крикнув:

– Беги!

Я бы побежала (может быть), но вместо этого пошатнулась на высоких каблуках своих шлюшьих туфель (на этот раз, это были черные босоножки в стиле сороковых годов с открытыми мысками и тонким ремешком на лодыжке) и со всего размаху шлепнулась на задницу.

Папа бросился вперед, и я увидел вспышку лезвия.

Я не думала. Вскочив на ноги и вереща во всю глотку, тоже ринулась вперед. Папа резко развернул Ловкача, борясь с ним за нож, и Ловкач оказался спиной ко мне. Я запрыгнула на него, обвила руками за шею, обхватила ногами за талию и сжала так сильно, как только могла.

Ловкач оторвался от папы, попятился назад и сильно впечатал меня в стену, моя голова откинулась назад и ударилась о стену.

– Не трогай мою девочку, – крикнул папа и снова бросился вперед.

– Уходи, папа. Убирайся отсюда! – орала я.

Внезапно появилась тьма народа. Я цеплялась в Ловкача мертвой хваткой, а он метался из стороны в сторону, пытаясь сбросить меня. Вокруг раздавались мужские и женские крики, я чувствовала на себе чьи-то руки, пытающиеся стащить меня с Ловкача.

Затем Ловкач развернулся и начал беспорядочно махать ножом, и все отскочили назад, включая, как я смутно заметила, Вэнса, горячего парня, который работал на Ли.

Затем вперед бросилась Таня и начала бить Ловкача подносом, используя его, когда нужно, в качестве щита. Вэнс схватил ее за талию, подхватил на руки, – ее ноги крутили в воздухе педали, она все еще размахивала подносом, – и потащил ее по коридору.

Ловкач развернулся, побежал к пожарному выходу, нагнулся так, что наш с ним вес и инерция ударили в дверь. Перекладина так сильно впечаталась мне в бедро, что я вскрикнула и отпустила Ловкача, неуверенно приземлившись на шлюшьи туфли, а Ловкач скрылся.

У меня не было времени ни на мысли, ни на действия. Сработавшая пожарная сигнализация громко завыла.

Затем меня схватил Смити и толкнул в объятия Ленни.

– Уведи ее в клуб и не отходи от нее ни на гребаный шаг, – приказал Смити и бросился вслед за Ловкачом.

Ленни тащил меня внутрь, когда мимо нас промчался Вэнс (без Тани) и выскочил через заднюю дверь.

Ни секунды не колеблясь, я потащилась с Ленни на хвосте по всему клубу в поисках папы. Я немного прихрамывала, потому что бедро и ягодицы чертовски болели.

Папы нигде не было видно.

Когда мы с Ленни вернулись в зал клуба из гримерки танцовщиц, свет был включен на полную мощность, пожарная сигнализация выключена, сцена пуста, кругом толпились люди, а среди них – полицейские.

Я оглядела толпу в надежде найти папу, но его там не было.

– Бл*ть! – крикнула я, потому что, определенно, пришло время для слова на букву «б».

Смити зашел с улицы, тяжело дыша, и накинулся на меня.

– Не хочешь рассказать, что, мать твою, происходит? – закричал он.

– Я не знаю! Мне нужно найти папу. Он был здесь, а Ловкач охотился за ним.

– Забудь об отце. Мы говорим о тебе. Это уже второй раз, когда за тобой гоняется какой-то е*анутый с ножом.

– Не за мной, – поправила я.

– Нет, для меня, бл*ть, это выглядело так, будто ты гонялась за ним, – парировал Смити.

– Он замахнулся ножом на папу! – заорала я.

– Кто-то достает нож, ты убираешься нах*й. Ты не прыгаешь ему на спину. Бл*ть! Безумная женщина! – крикнул Смити.

– Я не безумная! – крикнула я в ответ.

Подошел полицейский в штатском и прервал нас тихим покашливанием. Он представился как детектив Джимми Маркер и сказал мне, что ему нужно задать несколько вопросов.

Смити указал на меня:

– Ты заноза в моей гребаной заднице. – Затем потопал прочь.

Детектив успел задать мне два вопроса, прежде чем его взгляд переместился поверх меня, и он кивнул в том молчаливом приветствии, которое так хорошо удается мужчинам.

Затем я почувствовала, как чьи-то пальцы впились в пояс моей микро-юбки.

Я начала поворачиваться, когда услышала голос Эдди:

– Джимми, дай мне минутку.

О-оу.

Джимми понимающе посмотрел на Эдди, возможно, слегка забавляясь, хотя я не понимала, что, черт возьми, в этой ситуации забавного. Кивнул и побрел прочь.

Эдди оттащил меня на несколько шагов и встал передо мной. Один взгляд на его лицо и мое «о-оу» уже не соответствовало его выражению, оно, определенно, требовало фразы «срань господня».

Эдди был серьезно взбешен.

Да, покой за деньги не купишь.

Прежде чем я успела что-то сказать, Эдди повернулся к Ленни, который все еще не отходил от меня. Он невербально передал Ленни какое-то сообщение, потому что тот сказал:

– Я получил приказ не оставлять ее.

Эдди порылся в заднем кармане джинсов и показал свой значок.

Ленни кивнул, посмотрел на меня и отошел.

– Эдди… – сказала я, прежде чем он начал, но он поднял руку в стиле Смити, и я заткнулась.

В эти дни мне часто показывали «руку», и это начинало бесить.

Он немного подождал, пристегивая значок к поясу джинсов. Затем покачал головой.

– Знаешь, у меня даже нет слов, – начал он.

– Позволь мне объяснить.

– У тебя есть этому объяснение? Я должен его услышать.

На самом деле, у меня не было объяснений, поэтому я замолчала.

– Так я и думал, – сказал Эдди.

Ладно, с меня хватит. Я имею в виду, что бы он сделал на моем месте?

– Что мне было делать? Он выхватил нож и начал драться с папой. Мне пришлось запрыгнуть ему на спину и попытаться помочь! – заорала я.

Ладно, видимо, раньше действительно был момент «о-оу», а сейчас наступил момент «срань господня».

Лицо Эдди изменилось, и он посмотрел на меня так, будто я только что сказала ему, что на весенние каникулы хочу слетать на Плутон.

– Этой части я не слышал, – сказал Эдди пугающе тихо.

– Эдди… – начала я снова.

Он не дал мне закончить.

– Ты что, свихнулась?

Это было сказано не тихим голосом, а криком, и все, полицейские, вышибалы, танцовщицы и официантки, повернули головы в нашу сторону.

Я открыла рот, чтобы защититься (будто должна была, ведь это был мой папа), но не произнесла ни слова.

– Вот об этом я и говорю. – Будто все было недостаточно плохо с разъяренным, кричащим Эдди, на наш тет-а-тет заглянул Смити.

– Не похоже, что я напрашивалась на драку в коридоре с парнем с ножом, – заявила я им обоим, разозлившись сама, уперев руки в бедра и все такое.

– Видишь нож, убегаешь так быстро, как только можешь, – сказал Смити.

Теперь он повторялся.

– В таких туфлях не побегаешь, – заметила я.

– Все. С этого момента на смене ты ходишь в теннисных туфлях.

Я уставилась на него округлившимися глазами. Ни одна из девочек Смити не носила теннисных туфель. Официантки должны были быть на каблуках не менее трех дюймов (однажды я видела, как Смити их измерял), а стриптизерши носили платформы высотой до небес.

– Я не могу быть в теннисных туфлях! – огрызнулась я. – Ты хоть понимаешь, что будет с моими чаевыми?

Теперь и Эдди, и Смити уставились на меня так, словно я пожертвовала свой мозг науке до смерти.

Смити повернулся к Эдди.

– Отдаю ее в твои руки. Сам, нахрен, разбирайся с ней. – И зашагал прочь. Снова.

Эдди провел рукой по волосам.

– Эдди, – вернулся Джимми Маркер, – мне очень нужно задать ей несколько вопросов.

Эдди раздраженно махнул рукой в жесте «валяй», но не отходил от меня, пока детектив Маркер задавал вопросы. Я рассказала ему свою историю (чувствуя, как Эдди становится все более и более напряженным по мере моего рассказа; не спрашивайте меня, как я это чувствовала, поверьте, я просто знала). Детектив Маркер сделал пометки и спросил, знаю ли я, как связаться с моим отцом, о чем я понятия не имела.

Он взял мой номер, повернулся к Эдди и сказал:

– Она вся твоя.

Нехорошо.

Прежде чем Эдди успел что-то сделать или сказать, я быстро направилась к бару за курткой, кардиганом и сумочкой. Может, если бы я его проигнорировала, он бы ушел.

Я сняла фартук, достала мобильник и хлопнула фартуком по стойке бара, чтобы меня обналичили.

Смити стоял за стойкой бара и свирепо смотрел на меня.

– Я уволена? – спросила я.

Смити сдернул фартук со стойки и сказал:

– Заноза в моей гребаной заднице, вот ты кто. – Он запихал фартук под стойку бара и сунул мне мои вещи. – Я обналичу тебя. Подготовлю твои чаевые к пятнице.

Полагаю, меня не уволили.

Затем я заметила, что в конце бара стоял Ли и разговаривал с Вэнсом.

Дерьмо и проклятье.

Теперь моя ночь точно удалась.

Что здесь делал Ли?

– Привет, Ли, – поздоровалась я, стараясь казаться спокойной.

Он поднял голову, его глаза метнулись мне за спину, он широко улыбнулся и снова посмотрел на меня.

– Джет, – сказал он.

Я улыбнулась Вэнсу, который тоже ухмылялся, его глаза пробежались по моему телу, затем его ухмылка расширилась до захватывающей дух белозубой улыбки, когда его взгляд встретился с моим. Он посмотрел мне за спину, и я почувствовала, как чья-то рука обвилась вокруг моего плеча.

– Пойдем, – сказал Эдди мне на ухо.

Я напряглась и обернулась. Очевидно, игнор не сработал.

Я попробовала другую тактику уклонения.

– Ленни отвезет меня домой.

Это тоже не сработало. Эдди повел меня к входной двери.

– Никто не отвезет тебя домой. Ты едешь ко мне.

Ой!

Я уперлась каблуками в пол и выдернула руку из его ладони.

– Я не могу. Мне нужно домой, – возразила я.

– Ты не пойдешь домой.

Я уставилась на него.

– Мне нужно домой.

– Дома не безопасно. Со мной ты будешь под защитой, и там ты останешься.

При его словах меня охватила паника.

– Думаешь, Ловкач отправится ко мне домой?

– Я думаю, Ловкач сделает все, что угодно, чтобы получить свои тридцать кусков.

Желудок скрутило, и я подалась вперед.

– Но там мама. Она не может… – Я замолчала, а потом, сама того не желая, бросила на него девчачий взгляд «пожалуйста», который действовал на Смити. – Эдди, мне нужно домой.