Текст книги "Зимние рыцари"

Автор книги: Крис Риддел

Соавторы: Пол Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава седьмая. Трапезная восьми дверей

– …пластинки на коленях. – Филиус Эмбертин не успел договорить фразу, когда раздался звонок, собирающий воспитанников на обед, и те воспитанники, которых не сморил сон, испустили вздох облегчения.

– Но… э… на сегодня всё… – пробормотал декан и опустил указку.

Зевая и потягиваясь, ученики потянулись из аудитории.

– Ты что-нибудь понял? – спросил Фин, встряхнув волосами.

– Более или менее, – ответил Квинт. – Всё дело в энергии молниевых зарядов. Рыцарь изолируется от сумерек благодаря.

– Нет уж извини, – усмехнулся Фин. – Ещё одну такую лекцию я не выдержу. Впрочем, слова старика навеяли на меня кое-что.

– Что же? – поинтересовался Квинт, собирая со стола свитки.

– Здоровый аппетит, – рассмеялся Фин. – Давай поторапливайся, а то съедят всё без нас.

Выйдя из аудитории, Фин зашагал по коридору, Квинт последовал было за ним, как вдруг увидел возле двери свернувшегося калачиком гоблина. Наклонившись, Квинт похлопал старого знакомого по плечу.

– Стоуп? Стоуп? – позвал он. – Ты же Стоуп?

Серый гоблин пошевелился, вздрогнул и открыл глаза.

– Господин Квинт! – Стоуп вскочил на ноги. – Я, видимо, задремал! Сколько времени прошло?

– Успокойся, – перебил его Квинт. – Прозвенел звонок на обед. – Он придирчиво осмотрел гоблина. – Стоуп, ты ужасно выглядишь.

– Мне нужно вернуться в кузницу! – воскликнул гоблин, порываясь убежать.

– Не так быстро, – покачал головой Квинт, хватая Стоупа за руку. – Для начала мы спустимся в трапезную, поедим похлёбки и ячменного хлеба. Ты сядешь рядом со мной.

Стоуп безропотно побрёл за Квинтом. При одном слове «похлёбка» желудок так заурчал, что гоблин не нашёл в себе силы отказаться от обеда. Коридор упирался в круглый зал, откуда в трапезную вело восемь дверей. У входа в трапезную собралось множество народа. Спидиус Кучевал и Клод Грязикад тоже были здесь, и взгляд, который они бросили на Стоупа, не предвещал ничего хорошего. Из толпы выступил Вилникс Подлиниус и направился прямо к Квинту.

– С кем это ты пришёл? – фыркнул он, указав на гоблина. – Дружишь с рабами Санктафракса?

– По крайней мере, у меня есть друзья, – отчеканил Квинт и прошёл мимо Вилникса. Лицо Подлиниуса побледнело, как полотно.

В этот миг заскрежетали засовы, и двери, ведущие в трапезную, распахнулись.

Первыми внутрь прошествовали горделивые Рыцари-Академики, за ними уже через другую дверь проследовали академики-воины, в третью дверь ввалились ученики Верхних Палат, ещё четыре двери пропустили в трапезную учеников Нижних Палат, слуг и подмастерьев, шумящих, как стая летучих крыс.

Особенно шумели за своим столом прислужники: чистильщики зубоскалов с факультета Перистых Облаков, токари из мастерских факультета Грозовых Туч, подмастерья с факультета Всех Облаков – каждый пытался рассказать последние сплетни и узнать что-то новое.

Только за столом тринадцати наследных рыцарей было тихо. Они молча ждали начала трапезы, глядя в никуда и, возможно, мечтая о полётах за бурей, в которых было их предназначение.

Квинт и Стоуп едва успели усесться рядом с Фином, как облачённый в лиловую, расшитую болотным жемчугом мантию декан факультета Всех Облаков Хакс Востилликс поднялся с места и постучал по столу посохом.

Наступила тишина.

– Мы с Неба пришли, на Небо вернёмся, – торжественно произнёс декан. – Пусть плоды Земли питают Небо в наших сердцах.

– Небо в наших сердцах! – хором повторили собравшиеся.

Тут же распахнулась восьмая дверь, и в трапезную влетел холодный ветер. На пороге появились два мощных припорошенных снегом ежеобраза, везущие огромный, запечатанный котёл, подогреваемый снизу передвижной жаровней. За котлом вышагивал повар – огромный глыботрог в белом переднике и высоком колпаке. За ним семенило двадцать городских гномов с плетёными корзинками, доверху набитыми хлебом.

– С пылу с жару на трапезный стол щедрого Санктафракса! – прогудел повар. – Налетай, пока обед не остыл!

Младшие ученики и слуги не стали просить себя дважды и повскакивали с мест. Ошалевшие городские гномы только и успевали раздавать горячий хлеб. Тем временем привратники в неизменно белых туниках с красными повязками подхватили красивые супницы, предназначенные для старших воспитанников и профессоров, и понесли за высокие столы. Краем глаза Квинт заметил алчное выражение на лице Вилникса Подлиниуса.

– Ну же, давайте открывайте котёл. Чего тянуть? – завопил какой-то подмастерье.

Потный, надрывающийся от усилий повар попробовал повернуть металлический кран, но тот не поддался. Повар повернул снова. Безрезультатно. Взвыв, глыботрог засучил рукава, но новая попытка окончилась бесславно.

– Чтоб тебя! – выругался повар, схватившись за ручку крана обеими руками. Он потянул со всей мочи, на руках вздулись жилы, на шее выступили вены, и опять неудача.

По толпе пробежал ропот, задние ряды вытягивали шеи, чтобы посмотреть, что происходит. Вскоре самые голодные подняли крик.

– Напитай Небо в наших сердцах! Напитай Небо в наших сердцах!..

Повар взревел от ярости.

– Кузнец! Здесь есть кузнец?

Его вопрос эхом разнёсся по трапезной Восьми Дверей, гомон стих, все завертелись по сторонам. Вилникс ударил Квинта в бок костлявым локтем.

– Твой маленький дружок кузнец? – крикнул он. – Кузнец же?

– Пропустите его вперёд! Расступитесь! – тут же подхватили стоявшие рядом прислужники. Толпа отхлынула, и Стоуп подошёл к котлу. Вилникс грубо подтолкнул его вперёд.

– Я работаю в кузнице, господин, – робко сказал Стоуп раскрасневшемуся повару.

– Клянусь, я не понимаю, чем вы там занимаетесь, – взвился повар. – Ремонт котлов – ваша обязанность. Так и передай своему хозяину! Небось думает о том, как потуже набить свои карманы.

Стоуп пропустил слова повара мимо ушей и опустился на колени перед котлом.

– Ну? – поторопил его глыботрог, трапезная снова зашумела.

– Кран в порядке, – протянул Стоуп. – Повреждений нет.

– В чём тогда дело? – бушевал повар. – Если кран в порядке, почему он не поворачивается?

Стоуп провёл пальцем по трубке.

– Я не уверен, но может быть.

– О, у меня нет времени на досужие домыслы! – взревел глыботрог и, нагнувшись, заглянул внутрь крана. – Он сломан, говорю тебе!

Стоуп с размаху ударил по крану:

– … неполадок нет, просто образовалась воздушная пробка.

В котле что-то забулькало и зарычало.

– Сломан он, – упрямо повторил глыботрог.

– А всё вы виноваты. Ох! А-а-а!..

Внезапно из крана прямо на голову повара вырвалась густая обжигающая струя похлёбки. Взвыв, глыботрог откатился в сторону и повалился на пол.

– Буль. Кто-нибудь!.. – выдохнул он. – Закройте кран. Живо!

Стоуп бросился на помощь, но повар первый уцепился за кран, и теперь похлёбка хлестала во все стороны.

Толпа огорчённо загудела и, смирившись с потерей горячего, разбрелась по трапезной дожёвывать хлеб. Истекая густой жижей, глыботрог поднялся на ноги и пошатываясь направился к Стоупу. – Ты кузнец-недоучка! – проревел он. – Полоумный гоблин! Ты сделал это нарочно!

– Схватив Стоуна за шкирку, как детёныша зубоскала, повар грубо затряс несчастного.

– Оставь его в покое! – во весь голос закричал Квинт.

– Оставить его? – проревел глыботрог. – Как бы не так! – Повар бросил Стоупа на пол, прямо в лужу из разлитой похлёбки и стащил с огромного живота широкий ремень. – Сначала я преподам мерзавцу урок, который тот нескоро забудет!

Сердито шипя, повар занёс ремень над головой, но Квинт оказался быстрей. Ухватившись за ремень юноша потянул его на себя. Глыботрог потерял равновесие, поскользнулся на пролитой похлёбке и в очередной раз загремел на пол. Сжав в руках ремень, Квинт склонился над склочником.

– А теперь если не хочешь получить урок от воспитанника Рыцарской Академии, извинись перед Стоупом, поблагодари его за помощь и приберись здесь! – Глаза Квинта метали молнии.

Глыботрог жалобно захныкал.

– Я не хотел обидеть вас, молодой господин, – взмолился он, вмиг сделавшись услужливым и льстивым. – Это всё нерадивые кузнецы. Не хотят работать и…

Квинт хмыкнул и бросил ремень на каменный пол.

– Пойдём, Стоуп, – твёрдо сказал он. – Очевидно, повару не терпится самому приступить к работе.

Оставив бормочущего проклятия повара отмывать пол от похлёбки, Квинт в сопровождении серого гоблина покинул шумную трапезную.

– Вы уже второй раз помогаете мне, господин, – пробормотал Стоуп, семеня следом за Квинтом.

– Неужели?

– Да, господин. В первый раз вы дали мне здоровиковый бальзам, я тогда обжёг руку. И знаете, раны затянулись, как будто их и не было.

– Очень рад это слышать, Стоуп, – улыбнулся Квинт. – Но, пожалуйста, перестань называть меня господином. Мы же ровесники. Для тебя я просто Квинт.

Стоуп счастливо улыбнулся.

– О, как вы великодушны, господин, – завёл он. – Я хотел сказать – Квинт. Если только я что-нибудь могу для вас… для тебя сделать… – гоблин запнулся.

Квинт проследил за взглядом Стоупа.

Спиной к ним, о чём-то перешёптываясь, стояли Филиус Эмбертин и незнакомый Рыцарь-Академик. Похоже, эти двое старались не привлекать к себе внимание. Квинт и Стоуп недоуменно переглянулись. Филиус Эмбертин сейчас был не похож на трясущегося от старости рассеянного декана, которого они привыкли видеть.

– …а ещё ходят слухи, Филиус, – говорил вполголоса Рыцарь-Академик, – что Хакс Востилликс следит за Большой Библиотекой.

– Ты, Скридиус, блестящий воспитанник Академии, и я люблю тебя, как сына, – ответил декан факультета Кучевых Облаков. Филиус Эмбертин больше не робел и не заикался. – Но даже ты не сможешь защитить меня от Хакса. Он окружён верными союзниками.

– Вы о привратниках? Бросьте! Это всего лишь грязные выскочки, – презрительно скривился Рыцарь-Академик.

– Может быть, – кивнул Филиус Эмбертин.

– Но выскочки хорошо вооружены и не знают страха. – Значит, их ещё никто хорошенько не пугал, – Резал тот, кого звали Скридиус.

Филиус Эмбертин тяжело вздохнул.

– Вот это-то и нужно Хаксу – спровоцировать нас на решительные шаги. Но нет! Мы должны переждать. Знаю, Скридиус, знаю, ты уже не в силах терпеть, но прошу, доверься мне. Я ещё не всё подготовил.

Академики медленно побрели по коридору, вскоре их голоса стихли вдали. Квинт повернулся к Стоупу.

– Всё это очень странно, – протянул он. – Я никогда прежде не слышал, чтобы Филиус Эмбертин говорил о чём-то столь же связно, кроме как о доспехах.

– А я слышал, – Стоуп задумчиво нахмурился. – Сегодня утром он говорил со мной в кузнице и, знаешь, Квинт, он не такой недотёпа, каким кажется.

Квинт широко улыбнулся и похлопал гоблина по плечу:

– Ты, мой друг, гляжу, тоже не промах!

Глава восьмая. День сокровищницы

После короткого затишья снег пошёл с новой силой. Крыши, башенки, мосты и балюстрады Санктафракса укутались белым покрывалом, которое с каждой новой выпавшей снежинкой становилось все толще. Теперь было достаточно даже лёгкого порыва ветра, даже взмаха крыльев белого ворона, чтобы белоснежная громада обрушилась на площади и мостовые. То здесь, то там время от времени слышались тяжёлые хлопки упавших снежных комьев, а иногда даже испуганные крики зазевавшихся прохожих.

Но, разумеется, не только эти звуки тревожили утреннюю тишину воздушного города. Все так же гремели на ветру, как литавры, метеорологические Устройства, всё так же журчали и переливались они, подобно ласковой свирели. Во время снегопада в музыку Санктафракса вплелись новые ноты. Звенели, падая, гигантские сосульки, скрипел под сапогами снег, стучали на разные лады многочисленные лопаты. Слуги из всех академий и школ Санктафракса, наёмные работники из Нижнего Города трудились не покладая рук, чтобы в срок очистить от снега улицы и площади, аллеи и причалы. Под бдительным присмотром плоскоголовых гоблинов снег выносился из центра Санктафракса к самому краю летучей скалы и оттуда сбрасывался вниз.

– Не ленитесь, бездельники! – командовал страж в толстом меховом капюшоне на лысой голове. – К началу праздника на улицах не должно быть и сугроба!

Троги и гоблины молча повиновались приказам начальства. Склонив головы и тяжело дыша, они продолжали свой утомительный, а главное, бесполезный труд. Стоило им только расчистить Мозаичный Квадрат, с серых небес сыпался новый снег.

– Чудеса в решете! – пожаловался городской гном своей старой кривоногой напарнице гоблинше. – Представляю себе процессию! – Он картинно всплеснул руками.

– Снег в День Сокровищницы, – покачала головой гоблинша. – Сказать кому, не поверят.

– Что правда, то правда. – Городской гном снова заскрёб тяжёлой лопатой. – Помню, в прошлом году небо было синее, погода стояла безветренная. В позапрошлом, конечно, немного моросило, но чтобы снег в День Сокровищницы! Да не было отродясь такого.

– А сейчас хоть глазам своим не верь, – вмешался в разговор неуклюжий бедняк глыботрог. – Может быть, праздник отменят или отложат.

– Да нет, – продребезжал тоненький голосок. Городской гном, гоблинша и глыботрог обернулись, позади с метлой в тоненьких ручках стоял вейф. – день Сокровищницы отмечается в первый день второй луны. Так было и так будет – это традиция. А традицию, чтобы там ни говорили, отменить нельзя.

– А мы вкалывай, – проворчал городской гном. – Греби и потей!.. – Он показал небу кулак. – Снег, снег, снова снег, проклятые небеса!

– Проклятые небеса? – переспросил глыботрог. – Похоже на речи землеведов.

– Ну и что из этого? – горячо возразил городской гном. – Между прочим, землеведы кое в чём знали толк.

Слушатели отпрянули, повисла тишина. Такие разговоры в Санктафраксе, где землеведы были не в почёте, могли счесть преступными, особенно сегодня, в День Сокровищницы.

По небу пролетела стая белых воронов, белый снег укрывал их от глаз прохожих, но хриплое карканье выдавало мрачных птиц.

– Только послушайте, – пробурчал городской гном. – Эти вороны так же несчастны, как мы.

– Наверное, это из-за холода, – предположил вейф.

– Из-за холода? – хрипло расхохотался глыботрог. – у них хотя бы есть тёплые перья!

Вейф многозначительно улыбнулся.

– Я имел в виду влияние холода на Каменные Сады, – пояснил он. – Летучие скалы растут медленно. Прежде чем они созреют, пройдёт несколько лет. Белые вороны каким-то образом чувствуют, что скала выросла и стала летучей.

Слушатели согласно кивнули. Все знали, что белые вороны громкими криками оповещают академиков о том, что скалы созрели и их можно собирать.

– В последние дни бедные птицы просто не знают, что им делать. В такой зверский холод скалы созревают намного быстрей и улетают, ещё не окрепнув. Вот увидите, в этом году урожая не будет.

– Это ещё не всё, – влезла в разговор троллиха-несун, ловя длинным липким языком лезущие в вытянутые, как стебли, глаза, снежинки.

– Я слышала, что летучие скалы с небесных кораблей «сходят с ума».

– Правда-правда! – подтвердила гоблинша. – Мой брат служит на воздушном корабле, так команда уже который день не может выйти в небо.

– Теперь Лиги потерпят страшные убытки, – покачал головой городской гном.

– А если «сходят с ума» летучие скалы воздушных кораблей, – продолжила троллиха, – что произойдёт с самой большой летучей скалой Края?

Снова наступило молчание. И как бы в ответ на вопрос, Санктафракс задрожал и затрясся, летучая скала, на которой высился город, взвилась вверх, но Якорная Цепь его удержала. Глыботрог оступился и полетел в большущий сугроб.

– Если скала, на которой стоит Санктафракс, замёрзнет, – прошептал, поджав лопоухие уши, вейф, – то понадобится новая порция грозофраксов, а значит, скоро какой-нибудь Рыцарь-Академик отправится в Сумеречные Леса вслед за Великой Бурей.

– Эй вы, сплетники, довольно там! – прикрикнул плоскоголовый надсмотрщик. – Вам платят за работу, а не за болтовню!

Глыботрог с трудом вылез из сугроба и, не сказав ни слова, взялся за лопату. Вскоре Мозаичный Квадрат был расчищен, сугробы сместились к Колледжу Дождя, а затем к самому краю скалы.

– Поберегись! – рявкнул глыботрог, когда огромная снежная глыба полетела с обрыва в Нижний, Город. Впрочем, эти слова вряд ли бы успели предупредить горожанина-ротозея, если б тот решил прогуляться в тот час по Якорной Площади. К счастью, на этот раз прохожих не было, и всё обошлось.

В это время на Мозаичном Квадрате, несмотря на непогоду, в предвкушении ежегодного представления уже собирались жители Санктафракса. Профессора, академики, ученики, слуги – все переминались с ноги на ногу, кутаясь в тёплые одежды, которые у одних были оторочены мехом, у других подшиты тряпьём.

Головные уборы тоже потрясали воображение. Академики щеголяли в экстравагантных ушанках и толстых шарфах. Молодые профессора из Института Снега и Льда надели объёмные тюрбаны, а помощники профессоров из Школы Слякоти облачились в лохматые шапки из меха ежеобразов и дивные перчатки из кожи свиномордов. Но последним писком моды считались изящные «кузнечные береты» с крошечным вшитым обогревателем.

Вот зазвучали шаги, и вдали показались стройные шеренги учеников в нарядных плащах и серебряных шлемах. По бокам вышагивали привратники в неизменных белых туниках с красными повязками.

Толпа зашепталась и завертелась, каждый хотел получше разглядеть парадное шествие.

– Глядите! Это воспитанники Рыцарской Академии!

– Да хранят их Небеса!

– Скоро кто-то из них полетит за грозофраксом!

Глядя прямо перед собой, Квинт шёл посредине первого ряда, стараясь не сбиться. Позади шагали ученики из Верхних и Нижних Палат, а замыкали шествие вооружённые до зубов наследные рыцари.

В одной шеренге с Квинтом шёл Фин, Квилтис, Вилникс и другие юные воспитанники. Краем глаза Квинт заметил отпечаток презрительного превосходства и торжества на хмуром лице Вилникса.

Квинт отогнал мрачные мысли. Сегодня он первый раз за несколько недель вышел за стены Рыцарской Академии. Серебряный шлем жал, плащ продувало насквозь, но юноша был необычайно горд собой. В прошлом году он присутствовал на церемонии в качестве зрителя, на этот раз всё было по-другому.

В прошлом году он стоял на Мозаичном Квадрате вместе с Марис. Тогда они оба были ничем не примечательными воспитанниками Фонтанного Дома. Теперь же к стоящему у входа в Сокровищницу Квинту были прикованы все взгляды.

Внезапно Квинт испытал глубокое чувство вины перед Марис. Дочь Линиуса Паллитакса переехала в Нижний Город и не присутствовала на празднике. Квинт с грустью огляделся, его друг Фин, не подозревая о тяжёлых думах, обуревающих друга, весело улыбнулся, смахнув со лба кудрявую чёлку.

– Академия, смирно! – прозвучала команда Хакса Востилликса. – Кругом!

Шеренги поменялись местами, и Квинт, к своему разочарованию, оказался в самом последнем ряду рядом со зрителями.

Толпа подалась вперёд, все жаждали увидеть начало церемонии. Квинт ощутил, как кто-то настойчиво дёргает его за плащ.

– Мастер Квинт, – раздался звонкий голос. – Это же вы, мастер Квинт?

Обернувшись, Квинт увидел старую знакомую. Маленькая и пухленькая, с крошечным носиком и сухими губами лесная троллиха в ворсистом пальто и старом чепце улыбаясь смотрела на него во все глаза. На плече у неё сидел полосатый лемкин.

– Вельма! – закричал Квинт, бросаясь в тёплые объятия троллихи. Лемкин пронзительно завизжал и натянул поводок. – И Палец! – Квинт почесал пушистый комочек за ухом. – Как у вас Дела?

– С тех пор как увидели вас, мастер Квинт, гораздо лучше, – затараторила Вельма, перекрикивая беспокойное бормотание – кха-кха-кха-кха – лемкина. Тонсор и Фин с любопытством уставились на троллиху. – Сначала всё полетело кувырком. Но потом мы с Твизлом сняли комнаты в доме торговцев скобяными изделиями. Между прочим, очень милая семья гоблинов. Твизл стал продавать на Ступенях Виадука настойки и зелья, а я… там приберусь, здесь помою. Ничего особенного, но жить можно.

– А Марис? – спросил Квинт, заметив про себя, что на них с Вельмой смотрят уже и ученики из Верхних Палат.

– Я здесь как раз из-за неё, – прочирикала Вельма. – Дачия – тётка Марис глаз с неё не спускает. – Произнося это имя, Вельма скривилась. – Но на прошлой неделе на базаре мне удалось переброситься с нашей девочкой несколькими словами. – Вельма порылась в карманах. – Она просила меня не волноваться и наказала передать вам вот это.

Вельма показала Квинту свиток, на котором юноша увидел своё имя, написанное рукой Марис.

– Больше она ничего не сказала? – спросил он. Вельма кивнула и сунула Квинту свиток.

– Ну, пожалуй, я побегу, – засуетилась она. – Пока эти доблестные воспитанники не сделали мне выговор за разговоры с будущим блестящим Рыцарем-Академиком. – Она весело подмигнула и сжала руки Квинта в своих ладонях. – Благословят вас Небо и Земля, мой дорогой. – И прежде чем Квинт успел что-то ответить, исчезла в толпе.

– Кто это был? – фыркнул Вилникс. – Твоя няня? Боится, как бы её деточка не простыла на морозе.

– Закрой рот, Вилникс, – сердито бросил Фин.

Квинт обнял друга за плечи:

– Не обращай внимания. Он того не стоит.

– Послушайте, друзья, – один из старшекурсников, наблюдавший за сценой, вмешался в разговор. Это был высокий юноша со щербатой улыбкой и в круглых очках. – Нельзя ли немного потише? Старая добрая церемония сейчас начнётся, а вы же не хотите её пропустить?

Вилникс демонстративно отвернулся, а Фин покраснел до корней волос и уставился в землю. Квинт виновато улыбнулся.

– Простите, меня просто пришёл проведать старый друг.

– Понимаю, – добродушно ответил старшекурсник. – Вы же новенькие?

Квинт и его товарищи кивнули.

– Значит, мы скоро увидимся в Верхних Палатах. Меня зовут Раффикс Эмилиус, – старшекурсник улыбнулся и протянул костлявую руку. – Рад знакомству.

Квинт ответил на рукопожатие, неожиданно крепкое Для такого худощавого юноши.

– Квинт Верджиникс.

– Очень приятно, Квинт. Вот идёт стража, так что если ты и твои друзья встанете на цыпочки, то разглядите их головы. Ох, ничего себе, какие у них превосходные кирасы! – воскликнул Раффикс.

Грянули фанфары, и к входу в Сокровищницу подъехала разукрашенная колесница. Колесницу тянул мощный зубоскал в нарядной, вышитой драгоценными каменьями упряжи и лиловом султане.

По обе стороны колесницы вышагивали четверо плоскоголовых гоблинов в блестящих доспехах, на сияющих кирасах был выкован дуб-кровосос. Один из Стражников подошёл к колеснице и помог выйти на заснеженную площадь профессору в тёмно-сером одеянии. На тонких цепочках, свисающих с шеи академика, болтались очки самых разнообразных диоптрий. Традиция требовала, чтобы Высочайшие Академики прислали в каменные соты своего преемника – «Следующего Высочайшего Академика».

Следуя древним предписаниям, академик ударил посохом в дверь – раз, два, три раза, – и Главный страж капитан Сигборд сам распахнул двери Сокровищницы. Сигборд гордо выпятил грудь, закованную в блестящую кирасу, и пропустил в недры Сокровищницы «Следующего Высочайшего Академика» и его свиту. Мозаичный Квадрат огласился громкими криками «Верь Небесам!».

Дверь из свинцового дерева захлопнулась с громким, гулким стуком, и крики стихли. Шумного праздника не получилось. И толпа нехотя стала расходиться.

Обычно День Сокровищницы отмечался весело и широко, но сейчас было холодно, шёл снег, и настроение у всех было подавленное. Унылые профессора и уставшие слуги разбрелись по своим школам и институтам.

– Академия! Разойдись! – отдал команду Хакс Востилликс, стройные ряды рассеялись, и Квинт отчётливо увидел декана факультета Всех Облаков в тёплых белых одеждах из меха тильдера и других деканов. Позади них, как статуи, стояли воины-академики, лица их всё ещё закрывали блестящие забрала, из которых вылетал пар.

– Вечерний гонг соберёт вас на праздничный ужин! – объявил Хакс. – Не опаздывайте.

Развернувшись декан факультета Всех Облаков зашагал прочь с Мозаичного Квадрата, за ним последовали остальные деканы и академики.

– Ну что ж, – протянул Раффикс Эмилиус, поправляя очки. – У нас ещё весь День впереди. Предлагаю устроить поединок. – Он наклонился и взял в руки целую пригоршню снега. – Верхние Палаты против Нижних!

Вскоре на Мозаичном квадрате под оголтелые крики воспитанников началась баталия. Во все стороны летели крепкие снежки, ученики не успевали уворачиваться.

– Фин, не зевай! – крикнул Квинт, когда друг получил в грудь третий снежок подряд.

– Сам не зевай! – рассмеялся Фин и тут же получил следующий снежок прямо в рот.

– Готовься! – заорал Квинт, бросаясь к Раффиксу и его однокашникам. – Пли! Ура!

Целая очередь снежков ударила юноше в лицо, задыхаясь от смеха, он рухнул на колени, но успел увидеть, как товарищи взяли в кольцо соперников.

Наконец промокшие и уставшие воспитанники заключили перемирие и дружной толпой направились в родную Рыцарскую Академию.

– А ты отличный командир, Квинт Верджиникс, – похвалил Раффикс, хлопая Квинта по спине. – Ты и твои друзья сражались на славу.

– Спасибо, Раффикс, – улыбнулся Квинт, вздрагивая от холода. – Вы прекрасно держали оборону.

– Можешь звать меня Рафф, – благодушно рассмеялся старшекурсник. – Теперь мы друзья. Это и к тебе относится, Фин.

– Я польщён, Рафф. – Фин отвесил шутливый поклон. – Теперь ты можешь занимать для меня место в очереди перед котлом!

– Ой, я и забыл! – Квинт ускорил шаг. – Скоро ужин. Поторопитесь, а то опоздаем за праздничный стол.

Вечером в трапезной царило приподнятое настроение, ученики и академики отмечали День Сокровищницы. Квинт с удовольствием попробовал жареную птицу снежника и пирог с тильдятиной. Фин, уплетая ужин за обе щёки, не переставал расхваливать прекрасные кирасы, выкованные Стоупом.

– Тише! – взмолился серый гоблин, польщенно улыбаясь. – Это секрет! Никто не должен об этом знать! Ну, пожалуйста, Фин, тише!

– За самого талантливого кузнеца Академии! – провозгласил Фин, поднимая кружку эля.

Раффикс рассмеялся.

– Если б я только знал, что у вас так весело, давно бы пересел сюда. За тебя, Стоуп! – Он поднял свою кружку.

– Спасибо, Рафф, – просиял Стоуп, тоже хватаясь за кружку.

– За нас всех, – добавил Квинт, чокаясь с товарищами.

За противоположным концом стола, склоняясь над тарелкой, хмуро глядел на весёлую компанию Вилникс Подлиниус. Все они считают себя лучше его, даже этот глупый серый гоблин. А особенно это пиратское отродье Квинт. О! Вилникс читает это в их глазах. Ничего, он ещё покажет им! Покажет им всем! Он не стал сегодня играть в снежки. Что за чушь придумал этот кривляка-старшекурсник? Рафф! Что За идиотское имя!

Вилникс неприятно улыбнулся. Нет, вместо того чтобы носиться по площади с бестолковыми мальчишками, он направился в одну из башен Виадука. Ту, на которой висит скелет лисацапа. Очень занятное местечко.

Вилникс погладил оттопыренный карман, зло усмехнулся и сделал большой глоток эля.

– За вас, глупцы!