Текст книги "Древний странник"

Автор книги: Крис Риддел

Соавторы: Пол Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Скрючившись над мозаикой с зажатым в кулаке куском красного кристалла, возмущённая Марис тихо зарычала. Мало того что она должна развлекать этого неотёсанного чурбана, так ещё и нянюшка купилась на пару его масленых фраз! Неужели она не видит, какой он грубиян и притвора… какой невежа… какой…

– О, у вас лесной лемкин! – Услышав этот возглас Квинта, Марис обернулась и увидела, что Палец спрыгнул с люстры на спинку дивана-гамака, в котором только что сидела Вельма.

– Вы не любите их? – спросила Вельма. – Я могу его привязать, если вам так будет спокойнее.

Марис затаила дыхание. Наконец уязвимое место в непроницаемой броне этого заносчивого юнца, надеялась она.

Как бы не так! С широкой улыбкой, намазанной на его противную физиономию, Квинт вытянул руку в направлении визжащего создания и потёр большой и указательный пальцы друг об друга. Мгновенно затихший лемкин прыгнул ему в руки и замурлыкал от удовольствия. Простившись с ещё одной надеждой, Марис раздражённо отвернулась.

– Я люблю лемкинов, – болтал Квинт, – а этот просто прелесть. Как его зовут?

– Палец, – сказала Вельма.

Квинт улыбнулся зверьку и пощекотал его за ухом.

– Тебе это нравится, Палец, я знаю…

Лемкин совсем расслабился и размяк, мурлыча всё громче.

Марис надулась. Сначала няня, теперь её любимец. Она хотела, чтобы её отец поскорее закончил беседу с воздушным пиратом и тот покинул дворец, забрав своего ужасного сына. Вельма в другом конце зала мыслила иначе.

– Если вы ещё не уходите, – сказала она, – я принесу что-нибудь закусить. Чего бы вы пожелали?

Квинт повернулся к ней:

– Всё равно, кроме одной вещи. К сожалению, терпеть не могу маринованных бродячих водорослей. Я знаю, это любимое блюдо троллей.

– Какое совпадение! – засмеялась Вельма. – Марис тоже терпеть их не может. – Она поспешила к двери, а лемкин кинулся ей вдогонку. – У него время приёма пищи, – объяснила Вельма. – Я скоро вернусь, а вы чувствуйте себя как дома.

Когда Вельма и лемкин удалились, гигантский зал погрузился в неуютное молчание. Квинт подошёл к одной из стен, чтобы лучше рассмотреть наборный узор стенных панелей. Его шаги с жутким звуком отражались от стен и потолка громадного помещения.

Марис хотела отложить свою работу над мозаикой до утра. В сумерках труднее было различать цветовые оттенки кристаллов. Но если она прекратит сейчас, ей нечем будет заняться, кроме разговора с Квинтом, – а она не собиралась этого делать.

Не подозревая о раздражённом настроении Марис, Квинт остановился у стены и слегка провёл пальцами по сложному набору. На каждой из панелей различных пород дерева разных цветов был выложен сложный узор. Изгибы, складки, завитки причудливо переплетались, чередуясь с решётками и накладками, создавали незнакомые эмблемы и символы. Цветок и моток верёвки… Три скрещённые штурмовые лестницы… Семиконечная звезда в центре концентрических окружностей… Эти панели не были похожи ни на что, виденное Квинтом ранее.

– Потрясающе… – прошептал он чуть слышно.

– Потрясающ… сающ… щ… щ… – возбуждённо отозвалось эхо.

Марис не могла больше терпеть. Ладно ещё, что он испортил ей настроение, Но так бесстыдно наслаждаться своей жизнью – это уж слишком! Вот он, весь из бахвальства и острых углов. Он ворвался сюда, испортил её мозаику, очаровал няньку, околдовал лемкина… Она простонала от душившего её бессильного гнева.

Квинт быстро обернулся.

– Что с тобой, Марис? – участливо спросил он.

– Да нет, я… – начала она, озадаченная заботливостью, прозвучавшей в его голосе. – Я просто прочистила горло. Эхо искажает звуки.

Квинт кивнул:

– Здесь такое эхо, какого я никогда нигде не… слышал!

– Слышал… слышал… слышал… слышал…

Они вместе засмеялись, их смех смешался со всеми остальными звуками, когда Квинт пересёк зал и приблизился к столу, за которым Марис всё ещё колдовала над мозаикой.

Он поднял обе ладони, воскликнув:

– Ничего не трону, обещаю!

– Надеюсь, – сказала Марис с притворной суровостью.

Квинт нахмурил брови:

– Ты что-нибудь можешь разглядеть?

– Немножко темновато, согласилась Марис.

– Дело в том, что я обещала отцу закончить работу как можно скорее. Не мог бы ты зажечь для меня лампу? Мне самой не разрешают.

– Я? – Квинт колебался. В течение доли секунды Марис видела страх – слепой и грубый – в лице сына воздушного пирата. В следующее мгновение он взял себя в руки. – Зажечь твою лампу? – небрежно спросил он.

– Да, конечно, почему бы и нет.

Марис пристально вгляделась в его лицо, Даже в сумерках было заметно, что кожа его блестела от пота.

– Если тебе трудно, не беспокойся, – сказала она со скрытым коварством. – Вельма сейчас вернётся.

– Всё нормально, – сказал Квинт. – Как она это делает? Спичками? Кремнём?

– Она обычно вытаскивает горящую ветку из печки, – ответила Марис. – Щипцы на крюке.

Квинт кивнул, схватил лампу и повернулся к печке. С напряжённым лицом он направился к громадному камину, в котором стояла печка. Его сердце бешено колотилось. Ноги как будто налились свинцом. Уголком глаза он заметил, как искра промелькнула по полу зала, – хотя, вглядевшись, он ничего не увидел.

Ветки лафа горели ярко, рассыпая искры; в печке царило бурное движение. Дрожа от беспокойства, Квинт опустил лампу на пол. Он снял щипцы с крюка, наклонился и открыл защёлку дверцы, сделанной из металла и стекла. Дверца откинулась, нестерпимый жар полыхнул Квинту в лицо.

– Всё нормально, – шептал он сам себе. – Огонь внутрипечки. Без паники. Только протяни щипцы, зажми ими кусок горящего дерева, зажги лампу. Всё нормально, Квинт. Абсолютно.

В другом конце зала брови Марис поползли вверх от ужаса. Странная акустика громадного зала доносила до неё каждое слово Квинта. По какой-то неизвестной причине Квинт отчаянно боялся. Может быть, она зашла слишком далеко.

Внезапно она осознала, что со всех ног несётся к Квинту.

– Не надо! – кричала она. – Квинт, оставь это!

Но Квинт уже вытащил из печки кусок горящего дерева. Его вспотевшие руки так тряслись, что он с, трудом удерживал щипцы. От окрика Марис он встрепенулся, щипцы выскользнули из рук и со стуком упали в камин.

Горящий кусок дерева, однако, не упал и не улетел прочь. Почти весь объятый пламенем, он парил в воздухе совсем рядом с глазами Квинта. Зачарованный Квинт с ужасом смотрел на него, не в состоянии вскрикнуть. Он видел, как приближаются языки обжигающего пламени. Он чувствовал его вкус.

Горящие волосы, горящее тело. И он слышал всё это. Гул и треск. Крик, крик, крик…

– Нет! Это не должно повториться! – выкрикнул он, и, прежде чем Марис поняла, что происходит, он схватил горящий кусок дерева левой рукой.

– Квинт! – завопила она. – Что ты делаешь? Не будь… – Квинт швырнул горевшее дерево обратно в печку и захлопнул дверцу. Марис обессиленно закончила фразу: – …Дураком.

В этот момент, дверь позади них распахнулась. Марис и Квинт виновато оглянулись. Вельма стояла в дверях с подносом в руках. Палец спрыгнул с её плеча и устремился к ним.

– Тосты дубового хлеба со здоровиковым вареньем и творог с сиропом для… – объявила она, закрывая за собой дверь, но вдруг остановилась и нахмурилась. – Что это вы собирались тут сделать?

– Н-ничего, – пробормотала Марис.

Вельма понюхала воздух. Ноздри её курносого носа шевелились.

– Древесина лафа и… кто обжёгся? – резко спросила она. – Ну-ка показывайте!

Квинт протянул руку. По всей ладони расползались зловещие красные пятна и пузыри. Особенно досталось подушечке большого пальца.

Марис охнула и закусила нижнюю губу. Вельма поставила поднос, схватила банку со здоровиковым вареньем и плюхнула полную ложку на ладонь Квинта. Квинт посмотрел на Марис, его глаза явно вопрошали, не сошла ли старая лесная троллиха с ума.

– Няня, варенье! – сказала Марис.

–  Здоровиковоеваренье, – возразила Вельма, размазывая клейкую жёлтую массу по ожогу. – Здоровиковая мазь была бы, конечно, лучше, но я думаю, что немножко коркового сахара тоже не повредит. Вот так… Теперь сверху салфетку… Так же верно, как дождь поутру.

– Сердечно благодарю вас. – Квинт старался быть вежливым.

Но Вельма не собиралась обмениваться любезностями.

– А я вас сердечно вздую, если ещё раз застану играющими с печкой! – строго сказала она.

– Он только пытался зажечь для меня лампу, – оправдывалась Марис.

– Каждый должен делать то, что умеет, – Вельма встала. – Принесу ещё банку варенья. А потом я – я, понятно? – займусь лампой.

– Да, няня Вельма, – один голос отозвались Марис и Квинт.

Только когда Вельма вышла из комнаты, повернулась Марис к Квинту:

– Что случилось? Что ты увидел?

– Увидел? – пробормотал он.

– Когда ты смотрел на горящее дерево.

Квинт потряс головой, не в состоянии вымолвить ни слова. Он глубоко вздохнул и прочистил горло.

– Однажды я чуть не сгорел во время пожара, – начал он. – Во время ужасного пожара.

– Я не знала, – тихо произнесла Марис.

– Пожар на Большой Западной Набережной. Он не был случайным. Он начался с моего дома. Квартирмейстер моего отца Смил решил, что пришло время ему самому стать капитаном «Укротителя Вихрей». Он поджёг дом. Моего отца не было дома, но… – Его голос задрожал. – Мать, братья… наша няня…

– Мне очень жаль, Квинт, – сказала Марис.

– Я спасся по крышам, – продолжал Квинт. – Я всегда любил высоту. Но я не смог спасти их… не смог… – Квинт обхватил голову руками. Его голос звучал тихо и надтреснуто. – Огонь… дым… жар…

Марис смотрела на него. Она начинала понимать, каким храбрым он был, когда согласился зажечь для неё лампу, когда сунул руку в печку, схватил горящее полено… Её вдруг поразила простая мысль. Всё, что он сейчас сделал, он делал для неё.

Она почувствовала беспокойство. Странного поведения её отца было для неё уже вполне достаточно. Она посмотрела на Квинта, всё ещё потрясённая его переживаниями, и вздохнула. Чем скорее Шакал Ветров заберёт его, тем лучше.

Лампы и факелы уже горели повсюду, когда Шакал Ветров и Линиус Паллитакс вошли наконец через балконную дверь. Стемнело. Свежий бриз заставлял команду «Укротителя Вихрей» изрядно трудиться, чтобы удерживать судно над балконом Дворца Теней.

– Будет буря, – сказал Шакал Ветров.

– Буря со снегом, – уточнила Вельма Торнвуд. – Чувствую своими костями.

– Тогда нам надо закончить дела как можно скорее, чтобы Шакал Ветров мог отбыть, – решил Линиус, нервно перебирая пальцами, – Сядьте все, пожалуйста. Я должен кое-что сообщить.

Марис и Квинт сели в соседние кресла. Квинт старался при этом, чтобы никто не заметил его повязку. Объясниться по этому поводу можно было и позже. Вельма села обратно в свой гамак, лемкин на её колено. Капитан стал позади Линиуса, который откашлялся, прочищая горло.

– Мы с Шакалом Ветров приняли решение, – сказал он – Квинт поступит в Фонтанный Дом. Он будет изучать небесные саги и облаковедение, основы анализа туманов, градации ветров, зондирования дождей… Он начнёт заниматься с завтрашнего утра…

– Но… – возразил Квинт, взволнованно вскакивая. Лицо его покраснело.

– Не перебивай! – резко одёрнул его Шакал Ветров.

– Марис покажет ему стропы, – продолжал Линиус, предостерегающе глядя на дочь, опасаясь, как бы и она не попыталась его перебить.

– Но, отец, – воскликнул Квинт, – учёная жизнь не для меня!

– Тебе нужно образование, парень, – категорически заявил Шакал Ветров. – Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо… – Его глаза потемнели – Клянусь Небом, если бы у меня в твои годы были возможности, которые я сейчас предоставляю тебе…

– Но я не хочу…

– Кроме того, как мой ученик, ты будешь выполнять некоторые несложные задачи согласно моим поручениям, – вступил Линиус. – Если ты будешь выполнять их хорошо, для тебя откроется путь в Рыцарскую Академию.

– Нет, нет, нет, – твёрдо сказал Квинт, – Я хочу не этого, отец. Я воздушный пират. Как ты. Как дедушка. И… и… – Марис увидела, что его нижняя губа задрожала. Вдруг он побежал к своему Отцу, широко раскинув руки. Я не хочу расставаться с тобой, – скорбно завопил он.

– Это не навсегда, – сказал Шакал Ветров, Уголки его рта тоже дрогнули.

– Ведь нам хорошо вместе, правда? – настаивал Квинт. – Парить в небе вместе, ты и я… У меня только ты остался! – Он всхлипнул.

– Квинт, – сказал Шакал Ветров, – прекрати. Ты позоришь нас обоих. – Он положил руки на плечи сына и посмотрел ему в глаза.

Квинт всхлипнул и вытер нос.

– Прошу прощения, но…

– Мне тоже будет нелегко, – продолжал Шакал Ветров. – Я уже привык полагаться на твою рассудительность, на твою трезвую голову… – Он помолчал. – Кроме того… – он уже почти шептал, – ты единственный, кто у меня остался.

Линиус, который не мог не слышать всего сказанного, подошёл к ним и остановился, опираясь на свой посох.

– Квинт, Шакал Ветров, – сказал он, глядя то на одного, то на другого. – Пока Квинт здесь, он будет мне как собственный сын. – Он улыбнулся. – Что я могу сказать ещё?

– Большего не скажешь, – ответил Шакал Ветров. Он в последний раз обнял сына, повернулся и зашагал к балконной двери. В двери он задел локтем одну из кружевных занавесок. Он не обернулся, не посмотрел назад.

Марис била нервная дрожь. Всё выходило не так, как она хотела. Сейчас Квинт должен был уже уйти. Вместо этого его оставили в Санктафраксе, чтобы он учился в Фонтанном Доме. Мало того, ей поручено отвечать за его благополучие. Она фыркнула от возмущения. Это было просто несправедливо!

Глава третья. Большая библиотека

Квинт положил ручку и прислушался. Какой-то вой и вскрикивания были ближе и ближе. Наконец воздух стал сотрясаться от ужасного шума.

– Что это такое? – пробормотал он. Он выглянул в крохотное оконце. Существовал только один способ выяснить это. Отодвинув свой стул по деревянному полу, Квинт вскочил, Стряхнув свитки из коры, которые он читал, со стола на пол, и помчался через комнату. Как только он распахнул окно, приглушённый шум превратился в оглушающую какофонию. Что же происходит?

Квинт высунулся в окошко, насколько смог. Вихрь? Он был удивлён: столько снежинок кружатся в воздухе. Но в такую тёплую погоду… И с таким шумом! Затем, различив сверкающие глаза и когти, он понял, что это вихрь не снега, а перьев.

– Белые вороны! – догадался он, – Сотни и сотни!

Конечно, он видел стаи белых воронов и раньше в Нижнем Городе, Их жутковатое, кружение напоминало академикам Санктафракса, что пора собирать созревшие летучие скалы в Каменных Садах. Это знали все. Но никогда раньше он не видел их так близко – и не слышал так громко. Даже сейчас, кругами спускаясь с неба, они не прекращали своих душераздирающих воплей. Оторвав ноги от пола, Квинт высунулся немножко дальше и потихоньку повернулся, пока не лёг поперёк подоконника. С замиранием сердца он наблюдал, как кружащий поток воронов постепенно опускается на кровлю Обсерватории.

– Невероятно! – пробормотал Квинт. – Что-то твёрдое и костлявое схватило его лодыжку и больно крутило её.

– Ой! – ещё раз вскрикнул он, хотя его крика совершенно не было слышно из-за воронов. Он начал лягаться. – Отстань от меня! – Он неуклюже извивался. Костлявые клещи внезапно захватили обе его лодыжки. – Марис, если это ты, то… Уххх. – Он почувствовал, что его втягивают в комнату. В следующий момент его затылок глухо стукнулся о подоконник. Потом он свалился на пол с громким «бряк!» – Эххх! – прокряхтел он. Его лодыжки были освобождены, и пятки грохнулись об пол. Его веки задрожали и открылись. Комната перестала прыгать вокруг. – Ты! – закричал Квинт, – Во имя Неба, зачем ты это сделал?

– Тысяча извинений, – сказал Твизл, чопорно кланяясь. – Я не думал… То есть я думал, что ваша жизнь в опасности. – Он дрожал от возбуждения: Квинт потёр голову и театрально поморщился: – Со мной всё в порядке.

– Вот и хорошо, – сказал Твизл, – потому что я должен передать следующее сообщение моего хозяина, который одновременно является вашим профессором, и в качестве такового…

– Что? – перебил его Квинт.

Паук торжественно закрыл окно, чтобы заглушить вопли белых воронов.

– Высочайший Академик желает видеть вас.

– Сейчас? – спросил Квинт, неуверенно вставая на ноги.

– Нет, – сказал Твизл. – Пятнадцать минут назад. Срочно, сказал он. Крайнесрочно.

Квинт заторопился к двери. В течение прошлой недели он слышал, хотя и не видел, насколько сердитым может стать Высочайший Академик, если заставить его ждать. Квинт уже почти вышел из комнаты, когда Твизл положил лапу на его плечо.

– Ещё одно обстоятельство, юный ученик, – сказал он.

– Да?

– Высочайший Академик очень не любит, когда его заставляют ждать.

Из своей смешной башенки над балконом, по узкой лестнице, в кабинет Высочайшего Академика двумя этажами ниже балкона, Квинт нёсся через две-три ступеньки, не желая опоздать ещё больше, чем он уже опоздал.

– А, вот и ты, Квинт, – сказал Линиус, взглянув через плечо на разгорячённого и запыхавшегося парня, который постучал и сунул голову в открытую дверь кабинета профессора. – Входи, входи.

Квинт вошёл в комнату. Он почувствовал облегчение, увидев, что Высочайший Академик, сидевший на разбитом табурете у стола, заваленного листами и свитками, был в лучшем расположении духа, чем Квинт ожидал, – хотя вид у него был напряжённый и утомлённый. Квинт ещё не знал, что Твизл всегда привирает относительно времени, чтобы те, кого он должен вызвать, прибывали вовремя.

– И закрой дверь, – добавил Линиус. Его голос понизился до обеспокоенного шёпота. – Я хочу, чтобы ни одно слово из тех, что я сейчас скажу, не вышло за эти четыре стены. Это тебе понятно?

Квинт мягко кивнул, закрывая дверь, но сердце внутри бешено билось. Что собирался сказать профессор?

Профессор развернулся к нему:

– Итак, Квинт, как ты находишь Санктафракс?

– Он… он… – начал Квинт, не зная, как продолжить. Всё здесь настолько отличалось от того, к чему он привык на борту «Укротителя Вихрей», – от неписаных, но чётко соблюдавшихся правил в дымноватой трапезной до интриг, шёпота и лжи на ступенях Виадука. Что сказать о школе Фонтанного Дома, её архаических правилах, которые он постоянно и непредумышленно нарушал в классе Вилкена Словотока. Сами лекции, длинные, со множеством повторов, такие скучные…

Тут белые вороны, которые почему-то было замолчали, возобновили свой концерт. Его слова потонули в хриплом клёкоте.

– Что? – крикнул профессор, поднеся ладонь к уху.

– Согласен, – кивнул Линиус с серьёзным видом. Он встал и, слегка прихрамывая, подошёл к окнам и все их закрыл. – Постыдно шумно для так называемого форпоста науки. Он обернулся и улыбнулся. – Хотел бы ты посетить самый тихий уголок Санктафракса?

– Наверно, очень хотел бы, – ответил Квинт.

– Очень хорошо, – сказал Линиус. Он нервно хрустел пальцами. – Это касается одной из тех маленьких задач, о которых я упоминал в тот день, когда твой отец оставил тебя здесь. Ты припоминаешь?

– Да, – осторожно ответил Квинт, помня, что профессор говорил также о Рыцарской Академии. Он надеялся, что задание не будет связано с этим заведением. «Хотя, – думал он, – Академия с её шумными псевдорыцарскими турнирами, поединками и играми была, скорее, одним из самых шумных мест Санктафракса».

– Место, которое тебе предстоит посетить, – Большая Библиотека.

Квинт нахмурил брови:

– Большая… – Он остановился. – Но я, кажется, не знаю, где это.

– Боюсь, мало кто из академиков знает, где это. Это был старинный центр землеведения. Времена эти нынче не в моде. Никто туда больше не ходит, – сказал профессор с явным сожалением. – Великое Небо, неужели мы действительно зашли так далеко? Вот он я, Высочайший Академик места, где игнорируется само наличие Большой Библиотеки.

В глазах Высочайшего Академика читалось отчуждение. Он, казалось, говорил сам с собой.

– Печальный это был день, когда начался раздор между землеведением и небоведением. – Он нервно огляделся вокруг, как будто боялся, что кто-то его услышит. – Не пойми меня неправильно, мой юный друг. Я не хочу сказать, что небоведение совсем уж бесполезное. В конце концов, если бы не ветровики, аналитики дождя и тумана, мы бы не знали ничего о грозофраксе. А без грозофракса нельзя было бы уравновесить парящую скалу, тогда бы Санктафракс сорвался со своего якоря, и всё было бы потеряно. И всё же… – его глаза затуманились, старинные землеведы накопили такое множество знаний!..

Квинт внимательно слушал, стараясь усвоить всё услышанное.

– О свойствах растений, качествах минералов, секретах деревьев. А живые существа! Землеведы классифицировали и разделили на категории Дремучие Леса точнее, чем профессора Света и Тьмы подразделяют светимость. А это кое-что да значит, уверяю тебя!

Квинт выглядел достаточно убеждённым.

– Проблема в том, что знания, которые они накапливали веками, утрачиваются. Несмотря на мои попытки оживить его, землеведение игнорируется, а место, где хранится уйма знаний, Большая Библиотека, заброшено. Вот сейчас мы разговариваем, а в это самое время драгоценные свитки коры и книги, которые там хранятся, превращаются в прах. – Он вздохнул. – А это знание, которое мы не можем позволить себе потерять.

– Не можем мы пойти туда и немножко расчистить это место? – предложил Квинт.

– О Квинт, – сказал Линиус утомлённо, – ты не понимаешь, что говоришь. Сотня академиков может работать там тысячу дней, и то лишь слегка смахнут пыль.

– Тогда что же должен сделать я?

Улетающие белые вороны замелькали мимо окон снаружи. Возбуждённый профессор снова принялся хрустеть пальцами.

– Я хочу, чтобы ты принёс мне один свиток..

– И это всё? – улыбаясь, спросил Квинт.

Профессор побледнел.

– Здесь нечему улыбаться, парень, – холодно сказал он. – Я бы пошёл сам, но нога пока не позволяет.

– Извините, – сказал Квинт. – Я не хотел…

– Я не могу найти слов, чтобы внушить тебе достаточное представление о важности твоей задачи, – продолжал профессор. – Если тебе не удастся… – Дрожь пробежала по всему его телу. – Ты не должен оплошать.

Квинт торжественно кивнул. Линиус посмотрел в сторону белых воронов, всё ещё пролетающих мимо окон.

– Слушай внимательно, – сказал он. – Твизл даст тебе точные указания, как найти здание Большой Библиотеки. Ориентироваться внутри для непосвящённого очень сложно, но постижимо. Библиотека похожа на лес. Можно сказать, что в этом лесу растут деревья знания. Каждое дерево посвящено определённой теме: водная растительность, земные организмы и так далее. Точное название написано на табличке, прикреплённой к стволу. Ты будешь искать тему «Воздушные Жители».

– Воздушные жители, – повторил Квинт, чтобы лучше запомнить.

– Ты должен взобраться на это дерево. Чем выше ты поднимаешься, тем больше встречаешь ветвей. Следуя словам и символам, нанесённым на кору, выбираешь нужные ветви, пока не доберёшься до нужного тебе свитка.

– Это звучит сложно, – сказал Квинт.

– Поэтому слушай внимательно, – сказал Линиус. В это время мимо окна проносились последние из отставших птиц, раздалось жалобное карканье. – О нет, – жалобно пробормотал Линиус. – Я опять опоздаю.

– Опоздаете куда? – спросил Квинт.

– Как Высочайший Академик, я должен благословлять академиков на сбор урожая новых летучих скал. Без моего благословения после ритуала очищения они не могут отправиться в Каменные Сады. – Он рукавом стёр пот со лба.

– Так много дел и так мало времени!

Квинт не мог не заметить, каким измождённым выглядел Высочайший Академик.

Тогда скажите мне точно, как найти этот свиток, – сказал Квинт. – И побыстрее.

– Ты должен придерживаться того, что называют правилом отрицания, – объяснил профессор. – На первой развилке будет два пути: птицы и не птицы. Ты выберешь не птицы. На второй развилке – пресмыкающиеся и не пресмыкающиеся. Выберешь не пресмыкающиеся. Третья развилка: млекопитающие и не млекопитающие.

– Выбираю не млекопитающие, – сказал Квинт.

– Точно, – похвалил Линиус. – Делаешь так, пока позволяет выбор. Далее поиск становится сложнее – а ветви тоньше. Поэтому используй переходные мостки и подвесные корзины. Тебе надо найти две ветви, одна отмечена легендарные…

– Легендарные, – сказал Квинт.

– Другая – небесные.

Квинт кивнул.

– Зависнув в точке, где перекрещиваются эти две веточки, найдёшь нужный мне свиток. – Он шумно выдохнул. – Ты всё запомнил?

– Думаю, что да, – сказал Квинт. – Воздушные Жители, не, не, не насколько возможно, затем легендарные и небесные.

– Хорошо. Звучит легко. Надеюсь, что в действительности это не окажется слишком сложным.

– Можете на меня рассчитывать, – уверенно сказал Квинт.

– Надеюсь, – неопределённо ответил профессор. – Как я уже сказал, Квинт, ты не должен оплошать. Поэтому сосредоточься на своей задаче и не позволяй, себе отвлекаться, – Он отвернулся и подобрал свой посох-жезл. – Теперь иди. Да пребудет небесная скорость с тобою. – Линиус вздохнул. – Пойду к моим благословляемым академикам.

С головой, забитой указаниями Твизла и инструкциями профессора, Квинт вышел из Дворца Теней. Как всегда, для него оказалось неожиданностью, что снаружи, хотя и вечерело, было солнечно. Дворец Теней, был со всех сторон окружён высокими зданиями, которые не пропускали свет. Дворец был постоянно погружён в сумерки, самый солнечный день казался облачным. Когда Квинт вышел из узкого прохода на широкий простор напротив Центрального Виадука, ему пришлось заслониться от солнца ладонью.

– Куда? – пробормотал он сам себе и тут же ответил словами Твизла: – Южный конец ступеней Виадука.

Ещё неделей раньше он бы и здесь ничего не понял. Он вспомнил, как Марис смеялась над ним, когда он направился к Западной Пристани в совершенно неверном направлении. Дело в том, что компасные направления были зафиксированы в Санктафраксе ещё до того, как скала полностью оторвалась от поверхности земли. Сейчас, когда громадная скала парила в воздухе и постоянно поворачивалась, так называемый южный конец мог находиться в какой угодно стороне. Однако Квинт недавно узнал, что господствующая над городом вершина Обсерватории Лофтуса находилась у южного конца Центрального Виадука. Туда он и направился, огибая Западные Ступени.

За неделю, которую он провёл в Санктафраксе, Квинт много узнал об этом большом воздушном городе.

Занятия в школе начинались немыслимо рано, в шесть утра, но зато в час с лекциями было покончено, так что у него оставалось много свободного времени… Каждый день он бродил по городу, видел новые для себя школы, колледжи, факультеты, знакомился с проспектами и переулками, мостами и пристанями, большими и малыми. Ступени Виадука занимали его чрезвычайно.

Взмывший ввысь Центральный Виадук был потрясающим сооружением, связывавшим Обсерваторию Лофтуса и Большой Зал. К Виадуку тянулась череда из двух сотен башен и башенок всевозможных академических факультетов, от Чтения Свитков до Воспевания Луны. Виадук покоился на двадцати четырёх мощных колоннах, по сторонам которых – и между ними – были сооружены лестницы этих самых Ступеней.

Сначала Квинт не обращал внимания на снующие по мраморным ступеням группы академиков. Но через несколько дней он заметил, что одни и те же персонажи на всё тех же Ступенях повторяют те же самые действия. Квинт стал прислушиваться к тому, что они говорили.

Двенадцатые Западные Ступени были, например, местом, где ученики могли обменяться экзаменационными билетами и перемыть косточки своим профессорам. Восемнадцатые служили местом встречи этих самых профессоров. Здесь академики могли обсудить свои проблемы, публично излить свои горести – и часто перед толпой слушателей. А с противоположной стороны, на Восемнадцатых Восточных Ступенях, устраивались бои свиномордов и незаконные азартные игры.

Сейчас, когда наставления Высочайшего Академика ещё звучали в его ушах, Квинт пронёсся мимо всех Ступеней – хотя иной раз ему и хотелось задержаться. Он обогнул круглую башню Обсерватории и замер с открытым ртом.

– Как, во имя Неба, я мог такое не заметить? – удивлялся он, глазея на громоздкое деревянное строение под высокой кровлей-зонтиком, увенчанное скромной башенкой-обсерваторией. Конечно, древняя библиотека, во всех смыслах была затенена своими громадными чванными соседями.

Квинт пересёк просторный затенённый двор и исчез в глубокой тени под нависающей крышей. Никто не заметил, как он обходил круглые стены, приближаясь к замаскированному входу. И никто не видел, как он вошёл.

Квинт ахнул. Если снаружи Большая Библиотека поразила его, то внутри он замер от изумления. Такой простор – и полная заброшенность. Прохладно и тихо. Слабый запах хвойной смолы со зловещей примесью лиственной плесени. Ничего подобного ранее он не испытывал.

«Деревья», о которых рассказывал Линиус, были массивными деревянными колоннами, установленными в плотно утрамбованную землю. Из колонн торчали колышки, служившие опорами для рук и ног при подъёме. «Ветви» представляли собой сложную систему арок и поперечных балок высоко под потолком. На разной высоте видны были платформы и перемычки, переходы и подвижные подвесные корзины для перемещения между колоннами. А сами свитки коры свешивались гроздьями с «веточек». Некоторые висели по одному, как листья на Дереве. Другие были сложены в пачки, штук по пятьдесят и больше, в больших контейнерах. Иные свитки из них выпадали, и пол библиотеки напоминал Дремучие Леса осенью.

Квинт присел на корточки, подобрал обрывок свитка и развернул его на полу. При этом ему показалось, что по залу забегали какие-то светящиеся точки: то ли предметы, то ли существа. Он огляделся, но ничего не увидел. Вернувшись к свитку, он разгладил его кожистую поверхность ладонью и вгляделся. Текст, написанный мелким и аккуратным почерком, дополнялся иллюстрациями и графиками и относился к бандерберам, полосатым медведям Дремучих Лесов, точнее, к бледному ситиловому мху, растущему в их Густой шерсти и придающему этим древолазам зеленоватый оттенок.

Квинт увлёкся. И это лишь один обрывок одного свитка! Один из многих тысяч! Великое хранилище знаний. Эта библиотека – невероятное место. Квинт выпрямился. «Не отвлекаться! Достань свиток, который нужен профессору, и сразу возвращайся», – напомнил он себе.

Как он скоро понял, это было легче сказать, чем сделать. Нужно было проверить больше сотни колонн. К тому же надписи на указателях.

– Со-ци-аль-ные Же… Социальные Жесты, – читал он по слогам, а то и по буквам, водя пальцем по незнакомым знакам, покрывающим таблички. Он перешёл к следующей колонне. – Г… нет, П-ло-то… Плотоядная Флора. – Следующая. Следующая. Постепенно буквы стали разборчивее, читать стало легче. «В» были похожи на «С», «Г» были похожи на «П», «И» были похожи на «Н»… Квинт всё быстрее передвигался от колонны к колонне, следуя указаниям.

Время шло. Полчаса, час, два часа. Квинт забеспокоился, его поиск становился лихорадочным. А если он пропустил нужную табличку? А если он не найдёт её до заката? В библиотеке, кажется, не было рабочего освещения. Суровые слова профессора снова и снова, как удары колокола, звучали в его голове: « Ты не должен оплошать». А если он оплошает?