Текст книги "Мастер"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 18
После ссоры я включила радио и нырнула в бассейн в купальнике, ну как в купальнике – в одних стрингах.
Я обнаружила их в маленьком пакете с логотипом отеля – свежевыстиранными. Шёлковые трусики были полностью закрыты спереди и вполне могли сойти за купальные. Отсутствующий верх? Сделаю вид, что я из Европы.
Я больше часа плавала кругами. Без ежедневных пробежек, уборок в домах и погонь за автобусами по всему городу во мне скопилось слишком много энергии.
Плюс четвёртое правило – я не могла позволить себе размякнуть. Начинать с нуля в новом городе всегда непросто. Я буду готова.
К несчастью, моё возбуждение никуда не делось, и соски всё ещё были твёрдыми. Без лифа по ним свободно струились потоки воды, ещё сильнее меня заводя и волнуя. Порочный круг.
– Следишь за фигурой для сладких папиков, – заметил Севастьянов, выходя к бассейну. На нём был угольно-серый с иголочки костюм и выражение лица «все подчиняются мне». – Очаровательно. – Он уменьшил звук радио с помощью водонепроницаемого пульта.
– Кто знает, когда я тебе надоем? – Я покачивалась на поверхности воды. – Ты можешь отправить меня к моим папикам прямо сегодня, в их потные цепкие объятья.
Он сжал челюсти, вновь заходили желваки. Ревнуешь, Ruso?
– Я ухожу и не вернусь до вечера.
– И что я должна целый день делать?
– Думай, как я тебя накажу.
– А ГУЛАГ есть в списке? Или колония, в которой содержат Pussy Riot? Сэр, я бы предпочла ГУЛАГ, пожалуйста.
Проигнорировав моё высказывание, он спросил:
– Ты нарушишь мой приказ и будешь ласкать себя, когда я уйду?
Стану ли мастурбировать? После крышесносящего утреннего орального оргазма, не говоря уж о ночи, проведённой в поясе верности? Не зная, чем себя занять?
Да, чёрт побери.
В его глазах появился тот самый дьявольский блеск. И моё сердце сразу же пустилось вскачь. Мы оба знали, что я собираюсь выпустить пар, но он думал, что я солгу, лишь бы избежать пояса.
И хотя этот пояс сводил меня с ума, я практически жаждала ощутить его снова. Я жаждала увидеть в его взгляде это сексуальное предвкушение, когда он запирал этот замок – и когда потом отпирал.
Я была уверена, что пояс будет пыткой не только для меня, но и для него тоже. Я подозревала, что русский целый день только и будет думать о женщине, которой "обладает", о любовнице, запертой и страдающей в поясе целомудрия.
О своей первой любовнице.
Кожаный шнурок обовьёт сильную мужскую шею – словно я сама надену на него ошейник. Металлический ключ будет жечь кожу на груди.
С этими мыслями я вздёрнула подбородок и сообщила:
– Собираюсь весь день медленно ублажать себя руками.
Максимо шокадо. Кулаки сжались, ноздри раздулись, глаза... зажглись восторгом.
Я только что сделала русского очень счастливым.
– Вот ведьма!
– А ты чёртов дьявол!
Когда спустя всего два часа Севастьянов вернулся, мы столкнулись друг с другом, сцепившись в объятьях, целуясь и стаскивая друг с друга одежду.
Прежде чем уйти, к поясу он добавил толстое короткое дилдо. Кончить с ним я не могла, так как глубоко оно не проникало, а лишь дополнительно сводило меня с ума.
Он пробормотал прямо в мои губы:
– Не мог больше ни о чём думать
– Ты не предупреждал о том, что делает это дилдо!
– Пришлось досрочно прервать эту чёртову встречу. – Его акцент был сейчас гораздо заметнее. Он пинком скинул туфли. А когда стаскивал носки, я чуть не задушила его галстуком.
– Я страдала, катаясь по кровати и пытаясь кончить, щипая себя за соски.
Он застонал, посасывая мою нижнюю губу.
– Я чуть не передёрнул в туалетной кабинке.
– Я целый час трахала твою подушку.
– Блядь! – Стянув рубашку через голову, он приказал, – Сними с меня эти чёртовы брюки! – Я сдёрнула их вниз. Увидев на его серых боксерах в центре влажное пятно, стянула и трусы тоже.
Оставшись голым, он схватил ключ и потянулся к моему дрожащему телу. Открыв замок, вынул из меня дилдо, а пояс отбросил на кровать. К ноющей киске сразу же устремились мои пальцы – одновременно с его. Посмотрев друг другу в глаза, мы оба казались ошарашены тем, насколько там было влажно и горячо.
Он поднес дрожащую руку ко рту, принимаясь лизать пальцы, а его член запульсировал, подпрыгивая, будто стремясь к моим трепещущим губкам. Головка покрылась влагой, которую я, протянув руку, тут же растёрла большим пальцем.
– Ведьма. – Его пальцы вернулись к своей работе.
– Дьявол, – простонала я, задыхаясь.
– Скажи, что не хочешь никому принадлежать.
– Только после тебя. Я носила твой замок. А ты – мой ключ, не правда ли? Сколько раз ты до него сегодня дотронулся? – Я взяла его за член и повела к постели, опять ошарашив Севастьянова.
Но затем его большие ладони накрыли мои бёдра и приподняли над полом. Он бросил меня на матрас так, словно я совсем ничего не весила. Стоя рядом с кроватью, он подтянул меня к себе за лодыжки, и моя попка оказалась на самом краю.
– Раздвинь ноги.
Я согнула колени, позволяя им свободно раскинуться в стороны. Рука опустилась между ног, пальцы раздвинули губки так, что я ощутила, как прохладный воздух покалывает меня внутри.
– Здесь тебе хочется быть, querido?
Его трясло от желания, голос, надломившись, стал звучать ниже:
– Твоя киска – prekrasna.
Я задохнулась.
– Вся твоя.
Когда он поместил головку прямо у входа, я застонала.
Головка только нырнула, но я уже принялась извиваться. Я могла кончить просто так. Буквально через несколько секунд. Я измучалась, сходя с ума по сексу. Его член – обжигающий, пульсирующий и готовый ублажать – был просто сокровищем по сравнению с тем дилдо.
– Не заставляй меня ждать, Ruso!
– Поиграй сиськами. Ущипни снова эти пухлые сосочки.
Я обхватила груди, выкручивая нежные соски, выгибаясь под собственными прикосновениями.
Он издал тот самый рык, сводящий меня с ума.
– Посмотри на себя. – Взгляд из-под полуприкрытых век скользил по мне. – Такого тела, как у тебя, просто не существует. – Его большие руки сжали щиколотки, подняв мои прямые ноги в виде галочки. Он потёрся щекой о лодыжку, затем поцеловал нежную кожу.
Я радостно застонала, не подозревая, насколько чувствительное у меня там место.
Потом он чуть присел, будто собираясь что-то поднять – или же войти в меня куда сильнее, чем прежде.
Я сглотнула.
– Будешь трахать меня изо всех сил? – От предвкушения у меня пальцы на ногах подогнулись.
– Да. И ты меня примешь. – Его огромное тело ринулось вперёд, до основания вгоняя в меня член. - А-а!
– Максим! – вскричала я.
– Детка? – простонал он. – Уже?
Когда я ощутила внутри взрыв наслаждения, мой стон превратился в крик.
– О, Боже!
С каждым спазмом я сжимала его глубинными мышцами.
– Чувствую тебя! – Он скрежетал зубами. – Сейчас я... тоже. – Он остановил вхождение, и, вместо того, чтобы погружаться в меня, принялся вращать членом по кругу.
Я стонала и извивалась, а он вызывал во мне волну за волной, отчего я снова и снова уносилась куда-то за облака. Наконец, постепенно, я успокоилась. Из-под полуприкрытых век следила, как он изо всех сил сдерживает своё извержение.
Его мышцы бугрились, давление на мои щиколотки усилилось.
– Когда кончаешь, я должен быть внутри этой хватки... – Он осёкся, словно эта фраза уже довела его до пика. Он задрожал, и его пресс, покрытый капельками пота, прижался к задней стороне моих бёдер.
Он резко тряхнул головой. Несколько напряжённых секунд пытаясь восстановить контроль. Я могла поклясться, что чувствовала, как его семя отступило обратно.
– Ты не спросила разрешения, Katya. – Он свёл мои ноги вместе, придерживая одной рукой. Потом приподнял за щиколотки так, что моя киска оказалась на одной высоте с его членом. Я касалась кровати только плечами и головой.
Расположив меня по собственному желанию, он вышел до самой головки, а потом всем телом загнал член обратно. Снова. И снова. Каждый раз мошонкой шлёпая по моей попке.
Кровь прилила к голове, руки раскинулись в стороны. Я только и могла, что лежать, принимая его страсть. Только принимать, осознавать и чувствовать. По мне пробежала дрожь, и в эйфории я вытянулась назад.
– Ты улыбаешься, красотка, – прохрипел он. – Нравится, как тебя трахают? – Его бёдра работали, словно отбойный молот! – Мой член делает тебя счастливой?
Я простонала:
– Да.
Эти движения и моя беспомощность, его напористость и вид этих мощных работающих мускулов – всё вместе опять несло меня к кульминации. Я пыталась выгнуться навстречу его рывкам, подстёгивая оргазм.
– Ты вновь готова кончить? Спроси моего разрешения, Katya!
Я помотала головой.
– Нет!
Гневно толкнувшись, он приказал:
– Задай этот чёртов вопрос!
– Хорошо, хорошо... Сколько раз сегодня ты трогал этот ключ?
– Непослушная ведьма! – В наказание он вцепился в мои ноги и вошёл в меня со всего размаху.
– Максим! – Я рухнула в пропасть. Меня охватил раскалённый добела восторг, проникая в каждую клеточку тела. С каждым спазмом киска сжималась вокруг его ствола, вынуждая последовать за моим удовольствием.
– А-а! Ты просто вытягиваешь её из меня! Сейчас уже не сдержусь! Ты всё получишь...
Его спина резко изогнулась, мышцы пресса напряглись. Откинув назад голову, он закричал:
– Katya!
Семя ринулось из него такой мощной струёй, что я всхлипнула; эта горячая жидкость омывала всё изнутри, словно бальзам. Я наблюдала за его конвульсиями, завороженная точёными очертаниями его тела, его натянутыми сухожилиями. Хриплый вопль, вырвавшись из его груди, эхом отразился от стен.
Потрясённая случившимся, я смотрела на Севастьянова, шепча его имя.
Но как только наш оргазм поутих, он вновь начал двигаться, оставаясь по-прежнему твёрдым, погружаясь в наши перемешанные соки. Значит, он только-только разогрелся.
Вес его тела навис надо мной, придавив колени к груди. Глядя прямо в глаза, он произнёс:
– Я трогал этот ключ непрерывно.
Глава 19
На пятый день моего пребывания в этой роскошной тюрьме горничная тайком передала мне телефон от Иванны. К счастью, Севастьянов отлучился по делам.
Я сразу же ей позвонила.
– Я готова тебя расцеловать!
– Так это правда? Севастьянов не разрешает тебе никому звонить?
– Ага, держит меня взаперти. – Найдя в кабинете водостойкий маркер, на зеркале над раковиной я нарисовала пять чёрточек, словно отмечая дни, проведённые в тюрьме. Севастьянов обиделся: "Другая бы просто убила, лишь бы оказаться на твоём месте!"
Ходить в футболке, не знать, чем заняться и носить пояс целомудрия?
Сегодня утром он вновь надел на меня эту штуку. Потом уверил меня, что посетит все свои запланированные встречи и не вернётся до заката. Он не подозревал, что всё это время неосознанно теребил висящий на груди ключ.
– А почему он... держит тебя взаперти? – спросила Иванна.
– Потому что он абсолютный параноик! Думает, что я пыталась заарканить его с помощью беременности. – Он всё ещё так думал.
– Почему, ради всего святого?
Я прочистила горло.
– Потому что у нас был незащищённый секс во время моей овуляции, а противозачаточные я не принимала. Однако. Я признаю, что выглядит всё это не очень, но я никогда не пыталась никого заарканить. Я никогда не пила столько шампанского – я была пьяна в стельку. – Я потёрла виски. – Я не просила его кончать в меня, но не сказала ему этого не делать.
– Всё нормально, Кэт. У многих моих подруг из эскорта "случайно" рвался презерватив – после того, как они прокалывали иголкой всю пачку.
– En serio? Ужас.
– Это не общепринято, но когда доживёшь до моих лет и осознаешь, что впереди осталось всего два или три года нормальной работы... Я же не ходила в техникум и не откладывала на пенсию. Если я не выйду замуж за состоятельного мужика, мне придётся проедать сбережения, вместо того, чтобы перевезти сюда свою семью.
И всё равно я была шокирована.
– Ты бы так поступила? Заарканила бы клиента?
– При удачных обстоятельствах.
– Нет, ты бы не смогла. Не говори так!
– Не суди меня, Кэт. У меня семнадцатилетняя сестра и больная мать, живущие в бедности, они каждый день ложатся спать под звуки выстрелов. Ради них я готова на всё. Заарканить мужчину? В мгновенье ока. Разве ты не сделаешь того же для своих близких?
Я выдохнула.
– Извини, что была criticona. Что осудила тебя. – Как-то я увидела футболку с надписью: «Кто больше всех судит, тот меньше всех проживёт» – Но, для протокола, я не устраивала специально preñada.
– У тебя всегда есть этот способ, знаешь ли. Всегда будет следующий месяц.
Мысль об этом вызывала тошноту.
– Иванна, когда я решила, что могу оказаться беременна, мне словно врезали в солнечное сплетение. Я никогда ни перед кем не рыдала, но в тот момент была к этому близка. Я только и твердила «постинор, постинор» – как молитву.
– Так вот как ты с этим справилась?
– Нет, явился врач, поставил мне укол и всунул спираль – чтобы уж совсем наверняка. Каждый из способов даёт девяносто с чем-то процентную гарантию. Сложи их вместе и получишь – одного русского-параноика. Впрочем, я вздохнула с облегчением. Забеременеть было бы самой большой глупостью. Севастьянов, наверное, думает, что я идиотка. – Я подтянула колени к груди, словно защищаясь. Почему-то я считала само собой разумеющимся, что он в это не поверит. – Почему бы ему так не думать? Я вылакала несколько бутылок шампанского и потеряла бдительность с незнакомцем. Я никогда не теряла бдительность. И не потеряю впредь.
– Очевидно, он также потерял бдительность. Ты вообще задумывалась, с чего ему быть параноиком? Он связан с криминалом И занимается политикой – разве найдётся человек, менее склонный к доверию? Наверняка он убедился, что, доверившись другому, навлечёшь на себя беду. – Примерно в 100% случаев! – И, может, спираль тебе поставили именно для того, чтобы Севастьянов мог и дальit с тобой развлекаться?
Я прищурилась. Ничего такого я не просила.
– Тогда, возможно, он не такой paranoico, а куда больший manipulador, чем я думала.
– Говоря о манипуляции, тебе стоит знать, что мне звонил доверенный человек Севастьянова и задавал о тебе разные вопросы.
Василий!
– Что ты ему сказала?
– Почти ничего, потому что было понятно, что ты задумала – и это сработало! Будь уверена, что я буду держаться твоей версии. Впрочем, я в любом случае почти ничего не знаю. Я сказала, что у тебя нет машины, и что ты много поёшь. Сообщила, что, уплетая эти кошмарные наборы пирожных, ты пребываешь на седьмом небе от счастья и лыбишься потом до самого вечера. Также упомянула, что меня ты обожаешь и обещала всегда обо мне заботиться.
Я с облегчением выдохнула.
– Спасибо.
– Так что там у тебя с Севастьяновым? Раз уж вы стали жить вместе.
– Мы много ссоримся. – После секса, как только мы встаём с кровати – или с дивана или с пола – он вновь покрывается коркой льда.
Вчера, как только мы немного перевели дух, он притащил меня в кабинет и усадил за компьютер. Без доступа в интернет, естественно.
– Займись кое-чем полезным. – На экране возник пятнадцатистраничный документ на испанском. – Переведи и распечатай. У тебя три часа.
В документе шла речь о панамском канале. Я начинала подозревать, что в Майами он приехал, чтобы воспользоваться преимуществами будущего расширения канала. Интересно.
Три часа спустя я обнаружила его в гостиной разговаривающим по телефону с братом Дмитрием.
После каждого разговора с братом его настроение резко портилось, и ничто, казалось, не могло это исправить. И всё равно он разговаривал с ним очень много. Иногда я даже слышала, как Дмитрий кричал в трубку, но Севастьянов ни разу не повысил голос и не разозлился в ответ. Будь я Максимовой девушкой и не будь мне на него наплевать, я бы эти разговоры урезала.
Когда я бросила ему на колени распечатку, он завершил разговор. Словно приступая к неприятной работе, он выдохнул и перевернул первую из пятнадцати одинаковых страниц.
ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ!
ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ!
Развернувшись на каблуках, я удалилась в свою комнату.
– Не может же всё быть так плохо, – проговорила Иванна.
– Нет, не всё. Иногда мне здесь даже нравится.
С Севастьяновым и целым этажом вооружённой до зубов охраны я впервые за много лет чувствовала себя в безопасности. На вершине этого небоскрёба я привыкала к роскоши, к отсутствию необходимости драить туалеты, к изысканной пище, к видам из окна, которые можно разглядывать вечно. Из зеркала на меня смотрела другая женщина – светящаяся кожа, чистые глаза, никаких тёмных кругов.
Я официально подзарядила батарейки и начинала... скучать. Я не скучала целых три года!
Я исследовала имеющуюся в пентхаусе библиотеку (потому что номер площадью в тысячу квадратных метров подразумевает наличие библиотеки). У бассейна я проглатывала книгу за книгой. Потом обнаружила доступ к видео-программам по запросу. Нашла уроки йоги. И даже как-то умудрилась выполнить все упражнения. После этого я решила, что никогда больше не буду посмеиваться над йогой.
– А секс хорош? – спросила Иванна.
– Он надел на меня... он надел на меня пояс целомудрия. – При обычных обстоятельствах я бы никогда ей такого не рассказала, но сейчас просто должна была выговориться.
Она издала грудной смешок.
– Как неожиданно!
– Разве ты разделишь моё негодование? Это же такой архаизм! И я либо ношу его футболку, либо хожу голышом. Так что, вообще говоря, я всегда готова к его услугам.
– Твой акцент усилился, а голос сделался бархатистым. Значит, не только он получает от этого удовольствие.
Я легла на спину, уставившись в потолок.
– Я могу думать только о нём. О его теле. Словно я постоянно под кайфом. Мозг впал в рекурсию, раз за разом проигрывая то, чем мы занимались, и воображая то, чем нам ещё предстоит заняться. Я всё время будто в сладострастном тумане.
– Звучит завораживающе.
– На тебя хоть раз мужчина надевал пояс целомудрия?
Она вздохнула.
– У меня никогда не было настолько заботливого любовника.
Заботливого? Он дал понять, что вышвырнет меня, как только наиграется. И что после этого? От меня ничего не останется.
– Не думаю, что такой мужчина вообще способен заботиться, Иванна, он может быть таким холодным. Por Dios, у меня кружится голова, если я пытаюсь уследить за сменами его настроения.
И всё-таки... иногда он был воплощением мечты. Этим утром, занимаясь любовью, он прижал мои запястья над головой. А потом, переплетя пальцы, сцепил наши руки вместе.
Ключик и замочек. Одно целое.
Наслаждение, которое он мне доставлял, было неописуемым. В те сладкие минуты в сумерках, после секса он обнимал меня так, как ни один мужчина прежде. Перед этим, когда мы оба пытались перевести дух, он признался:
– С тобой я едва могу сохранять контроль. Что самое странное, меня это устраивает.
Однако затем он вновь стал холоден.
Иванна заметила:
– Несмотря на смену его настроений, похоже, он тебе нравится.
Будь я честна сама с собой, я бы с этим согласилась. Мне нравились его находчивость и настойчивость. Его страсть. Но только идиотка западёт на такого парня.
Кроме того, если я начну что-то к нему чувствовать, это будет означать, что по– любому надо ждать неприятностей. Каждый импульс довериться должен служить знаком этого не делать. С наукой не поспоришь.
Иванне я сказала:
– Я просто хочу на свободу.
– Ты можешь на него запасть?
– Я... может быть? – Idiota! – Не хочу это выяснять! Вот почему мне надо убраться от него как можно быстрее!
– Почему ты не хочешь быть с ним? У тебя уже есть отношения? Есть мужчина?
Да, рыскающий по городу, чтобы меня убить! Я невесело усмехнулась.
– Да уж. Можно сказать, что у меня уже есть отношения с другим мужчиной.
– Расскажи!
Я вздохнула:
– Может, в другой раз.
– Отлично. Тогда давай обсудим конец игры. Находясь в таких тесных отношениях с Севастьяновым, тебе удалось что-нибудь узнать о его прошлом? Какие-нибудь грязные секретики? Мы можем продать информацию прессе.
– Грязные секретики? Их я храню лучше всего.
– Значит, не скажешь, что он делает в Майами?
Я могла бы предположить, что Максимиллиан Севастьянов скупает недвижимость. Из доступных мне обрывков информации следовало, что Майями являлся ближайшим супер-глубоководным портом, что подразумевало тонны будущих грузов, которым понадобятся склады, инфраструктура и железнодорожные пути.
Но я ответила Иванне:
– Разве не затем, чтобы обзавестись ровным загаром?
– Ясно, – понимающе протянула она. – Выше нос. Теперь у тебя есть мобильник, и ты можешь всем звонить. Может, твои друзья смогут сделать нечто большее, чем контрабандой пронести телефон?
– Ты права. Провода просто вспыхнут, когда я начну обзванивать своих друзей...
Разъединившись, я накрыла лицо рукой, борясь с искушением швырнуть телефон через всю комнату.
У меня по-прежнему не было друзей. Я по-прежнему носила этот пояс. По-прежнему была заперта вместе с мужчиной, который не мог дождаться минуты, когда сможет от меня избавиться. Я готова была завизжать от досады, когда вдруг выпрямилась, вспомнив об угрожающем сообщении миссис Эбернати. Mierda! Если она позвонит в ФМС...
Я набрала её номер.
– Здрасьте, миссис Эбернати, это Кэт. Подтверждаю тридцать первое. Sí, señora. Буду там ровно в девять утра. Gracias. – Когда она завела песню о профессиональной этике, у меня челюсть отпала.
Профессиональная этика. У человека без работы.
Я просто нажала "отбой" и спрятала телефон в шкафу гостевой комнаты, услышав, что Севастьянов вернулся.
Уже? Солнце было ещё высоко. Я улыбнулась, когда он взревел:
– Приди ко мне, ведьма.
