Текст книги "Мастер"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава 5
Похлопав его по ягодице, я пропела:
– Неплохо, Máxim.
Наполовину нахмурившись, наполовину скривившись, он вышел из меня, и я поняла, что никогда ещё не видела презерватив с таким количеством спермы.
– Un hombre viril.
Я вытянулась на диване, улыбаясь от уха до уха, понимая, наконец, значение выражения «пьяная от секса».
Поднявшись, он стащил резинку и натянул брюки.
– Ты собой довольна.
– Довольна, в целом.
– Я никогда подобным образом не теряю контроль. Никогда не кончаю раньше, чем к этому готов. – Его голос звучал обвинительно, словно я совершила что-то непростительное.
Qué cosa? А?
– Для меня это тоже было неожиданностью.
Я встала, чтобы найти свою одежду.
– Ты не привыкла возбуждаться со своими клиентами?
– Нет.
И снова он, очевидно, не поверил словам шлюхи.
– Что-то конкретно во мне должно быть "особенным" и "необычным", в отличие от других клиентов. Полагаю, оргазмы каждый день с каждым клиентом можно отнести к вредным условиям труда.
Понятия не имею. К тому времени, как я собрала свою одежду, он уже вышел в соседнюю комнату. Вот жалость. Я надеялась оценить его со спины.
Я слышала звук воды в душе и не знала, что мне делать. Уйти? Приготовиться ко второму раунду? Я натянула бельё, потом схватила телефон и позвонила Иванне.
Как только я вкратце обрисовала случившееся, она чуть не подавилась:
– Максимилиан Севастьянов?
– Да. Ты его знаешь?
– Конечно! Он политик и миллиардер!
Первое заинтересовало меня куда больше второго. Мой отец тоже был политиком. Конечно, русскому я об этом рассказывать не собиралась. Да и всё равно он не поверит.
Иванна продолжала:
– Он один из самых завидных женихов в Европе, но никто не может его заарканить. Чёртов ботокс! Вблизи он так же прекрасен, как на фотках?
– Просто УНВ.
– Ты меня упоминала? – воскликнула она.
Я закатила глаза.
– Скажи, что мне сейчас делать?!
– Предоплата была шикарной, так что раскрути его на всю ночь. Ты уже в его номере, потратила деньги и время на шмотки, макияж и дорогу.
Ребята с моего курса по бизнесу и близко не могли тягаться с квалификацией Иванны в эскорте. Или со мной, в данном случае.
– Правильно. Безвозвратные издержки. – Экономика лежала в основе всех моих ежедневных решений.
– Веди себя так, словно он пошатнул твой мир, – посоветовала Иванна, эта фраза с её акцентом звучала почти комично. – Словно он лучший любовник в мире. – Так и есть! – Заставь его думать, что только ему ты готова отдать свой личный номер телефона. Они все на это ведутся.
– Но это же личный. – Я даже не разрешила ей передать его в агентство. – Я не хочу, чтобы кто-то его знал.
– На следующей неделе заведём тебе новый номер. А сейчас твоя задача – сыграть на эго и получить его на весь остаток ночи. Или же договориться о новом свидании. Хотя последнее – вряд ли.
– Почему нет?
– Он никогда не заказывает дважды одну и ту же. О! Я по-прежнему смогу с ним встретиться, пока он ещё в городе! Максимилиан Севастьянов, можешь себе представить?
Да, Иванна, да, я могу. У неё будет секс с парнем, с которым я переспала. Она познает его мощное тело, захмелеет от его акцента. От этой мысли мои эмоции, которые весь вечер скакали то вверх, то вниз, просто зашкалили.
Когда душ выключили, я повесила трубку и поспешила в спальню. Прислонилась к косяку входной двери. Перебросив волосы через плечо, приготовилась очаровывать.
Из ванной он вышел с полотенцем вокруг бёдер. Por Dios, это тело. Разве можно одного мужчину наделять всем сразу?
Но прежде чем я успела что-либо сказать, он скривился.
– Ты всё ещё здесь?
У меня рот открылся. Он ждал, что я просто уйду, даже не попрощавшись?
Да. Потому что свои услуги я оказала. Он смотрел на меня так, как мог смотреть на использованную резинку. О-о-о, этим он меня просто взбесил! Был весь такой будоражащий и страстный, а теперь вновь покрылся коркой льда.
Он сел на краю кровати, глядя на меня с неприязнью.
– Полагаю, ты осталась, чтобы раскрутить меня на остаток ночи. Может, предложишь личный номер?
Несмотря на то, что он абсолютно точно всё угадал, я снисходительно улыбнулась.
– На сегодня всё, и мой личный номер так и останется личным, querido. Я как раз собиралась уходить.
Когда он сбросил полотенце и улёгся на высокую кровать, я повернулась, чтобы найти платье. Со своего места он смотрел на диван, приподнявшись на одном локте. Я заметила, что он пожирал меня глазами, и даже подался вперёд для лучшего обзора.
Смотри-смотри – больше такой возможности не будет.
Как только я оказалась одетой, он сразу же потерял ко мне интерес и перевернулся на спину, подложив под голову загорелую руку. Я всё ещё была под впечатлением от того, чем мы только что занимались, а он вёл себя так, словно просто удовлетворил свою физическую потребность.
Меня это задело. И я хотела задеть его в ответ.
– Очевидно, мне придётся напомнить, что чаевые в сумму не входили.
Зловещим тоном он произнёс:
– На полке в гардеробной есть какая-то мелочь.
Там я обнаружила золотой зажим для денег, набитый сотенными бумажками. Общей сложностью, наверное, пара тысяч.
– Сколько? – крикнула я.
– Возьми столько, сколько, по-твоему, заслуживает это представление.
Представление? Вот козёл! Я чуть сознание не потеряла от оргазма, да и он не отставал! Так что я забрала все деньги, включая этот чёртов зажим.
Проходя мимо двери в спальню, произнесла:
– Спасибо за чаевые, pendejo.
Засранец.
– Удивлён, что ты не заискиваешь передо мной. – Он всё ещё со мной разговаривает, подначивает?
Я повернулась к нему лицом.
Он добавил с издевательской ухмылочкой:
– Ты должна была мне сообщить, что я пошатнул твои землю и небо. Ты должна была подлизываться, чтобы повысить вероятность новой встречи.
С улыбкой «ну разве он не милашка?», я проворковала:
– О, малыш, разве ты не учил статистику? Если вероятность сто процентов, то повысить её уже нельзя.
Глава 6
За время долгой поездки домой в такси, я провела проверку собственных активов. Активы Катарины на сегодняшних торгах потерпели сокрушительное поражение. Мои кулаки сжались, несмотря на то, что эта двусмысленность заставила меня горько усмехнуться. Моё тело чувствовало себя прекрасно, хотя и немного побаливало, зато остальная часть меня ощущала себя дешёвой и использованной. Именно он заставил меня так себя чувствовать.
Прежде чем он успел сказать что-нибудь ещё, я развернулась на каблуках и оставила его, направляясь вниз, в реальный мир. Подходя к лобби, я дрожала. Меня обличали яркие огни, казалось, на меня были направлены все взгляды. Будто то, что я только сделала, было теперь известно каждому.
Когда я попросила вызвать такси, портье с щербиной между зубов свистнул ближайшему водителю на парковке, и ухмыльнулся, открывая мне дверь.
– Мадам.
Я чуть не вмазала ему, но передумала из-за правила номер пять. Не привлекай лишнего внимания, Кэт.
После первого жалкого опыта секса за деньги я просто пылала от унижения.
Но деньги! Пять штук и ещё две, которые я забрала в качестве чаевых. Семь тысяч долларов! Возможно, удастся заложить зажим для денег. Теперь у меня достаточно наличных, чтобы убраться из этого города. Но даже такой внушительный заработок меня не радовал.
Dinero sucio. Грязные деньги за грязные дела.
К списку своих грехов я теперь могу добавить воровство и проституцию. Глубоко вздохнув, я попыталась избавиться от этого ощущения. A mal tiempo, buena cara, Кэт. Хорошая мина при плохой игре.
Когда такси оказалось в нескольких кварталах от моего дома, я сказала водителю:
– Можно здесь остановить. – Правило номер два: не налаживать никаких связей. Если предпринять кое-какие меры, то никто не сможет связать с помощью этого такси тот отель с моим домом.
Таксист задрал брови:
– Высадить вас в этом захолустье?
Никого опаснее того существа – моего мужа – которое кралось по моему бывшему джэксонвильскому особняку, здесь просто не было.
Я расплатилась с водителем, и он уехал. Я шла на своих шпильках по слабо освещённой заброшенной парковке, лавируя на минном поле из битых бутылок, покрышек, ржавых глушителей и дикорастущей марихуаны.
Дойдя до своего обшарпанного многоквартирного дома, я совсем пала духом. Даже без света разбитых фонарей я прекрасно видела отваливающуюся штукатурку, пятна ржавчины и заклеенные скотчем окна. Толстые стебли лозы, опутывающие стены дома, казались щупальцами, тянущими всё строение в бездну.
Внутри всё было гораздо, гораздо хуже. Поднимаясь по бетонной лестнице в свою квартиру-студию, я чувствовала себя на пятьдесят лет старше.
Пока я отпирала входную дверь – которую вечно заклинивало – моё внимание привлекло какое-то движение сбоку. Своими паучьими глазками на меня пялился кошмарный мистер Шэдвел – администратор многоквартирного комплекса.
Это был пример того флоридского быдла, которого никогда не следовало бы выпускать из гаража. Он носил пропитанную потом майку-алкоголичку, не скрывавшую его дряблых рук и волосатых плеч. Пока я мучилась с замком, он даже не предложил мне помочь.
В последний раз я попросила его починить протекающую крышу. Он вновь подкатил ко мне с грязными намёками. Так что теперь по всей квартире я расставляла тазики.
Он уже ограбил меня на "страховочный залог". И необходимость соблюдать анонимность означала, что ничего с этим поделать я не могла. Строго говоря, я платила ему, чтобы он не распускал руки – как он поступал с матерями-одиночками, проститутками и нелегальными эмигрантками по всему комплексу, то есть с теми, кто никогда не обратится в полицию.
Именно из-за Шэдвела я до сих пор не скопила денег на переезд.
Именно поэтому я переспала с русским.
– Тяжёлая ночь? – Этот хмырь ухмыльнулся, сверкнув редкими зубами. Пристрастие к сигаретам без фильтра обесцветило те из них, что ещё держались во рту.
Я обдумала и отвергла возможные ответы: посиделки с подругами? девичник? Это насекомообразное не заставит меня соврать.
Замок начал поддаваться.
Прежде чем я смогла пройти внутрь, он потёр своё пузо, затем передвинул руку пониже.
Слишком низко.
– Мы очень скоро увидимся.
Я поняла, что только что получила предупреждение.
Плотно закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней спиной. Контраст между Селтейном и этой квартирой был как пощёчина.
В кухонной зоне не работали ни плита, ни холодильник. Для консервированных обедов я использовала крошечную микроволновку. На большом блюде лежали яблоки, бананы и апельсины для перекуса "на бегу". Пол был уставлен стратегически размещёнными тазиками. Я передвинула промокшую кровать в центр комнаты под самый большой по площади кусок не протекающей крыши.
Зажав dinero в руках, я обогнула тазики, чтобы добраться до «сейфа» – оконного кондиционера, неработающего, конечно. С помощью швейцарского ножа я открутила фильтр, открыв небольшую щель. Купюры я присовокупила к своим скудным накоплениям: двумстам пятидесяти семи долларам. Ещё внутри хранился фальшивый паспорт и моя единственная драгоценность – мамины четки. В нашей семье они передавались из поколения в поколение, и только их я забрала, покидая дом.
Вид долларовой пачки Севастьянова рядом с четками вызвал у меня приступ тошноты.
Как он смог что-то хорошее сделать настолько грязным? Не думала, что буду ненавидеть кого-то сильнее мужа, но Максимилиан Севастьянов занял почётное второе место.
Что во мне мужчины находили таким... доступным? Три года назад Эдвард спланировал операцию по получению полного доступа.
Сбежав от него, я переезжала каждые три года, успев пожить в Аризоне, Техасе, Луизиане и Нью-Мексико. Полгода назад я осмелилась вернуться во Флориду, решив, что это будет последнее место, где Эдвард станет меня искать. Я направилась в Майями, оптимистично надеясь затеряться в огромном городе, и нелегально устроиться на работу.
А вдруг он всё ещё здесь? Вдруг я просчиталась?
Установив фильтр на старое место и закрутив все винтики, я опустилась на свою скрипучую кровать. Лёжа на грубых простынях из магазина подержанных товаров, я вновь подумала, действительно ли Эдварда я сегодня видела. Как только я проиграла в памяти эти воспоминания, тело напряглось, приготовившись бежать.
Если это был он, то прошедшие три года его изменили. Он похудел, а на лице застыла горечь. От его ангельской внешности не осталось и следа.
Мне было семнадцать, когда мы "случайно" встретились на каникулах. Он сказал, что работал юристом в Атланте, а сейчас переехал в Джексонвиль, чтобы начать собственную практику. Он также сообщил, что ему двадцать пять – слишком взрослый для меня. Запретный плод, подумала тогда я.
Он уже повидал мир; я никогда не уезжала далеко от дома. Он был утончённым джентльменом; я гордилась тем, сколько могу выпить пива. Он говорил на четырёх языках, хотя, как ни странно, испанский в их число не входил.
Несмотря на эти различия, в остальном мы совпадали практически полностью – нам нравились одни и те же фильмы, музыка, виды спорта, развлечения и блюда.
Мама видела его насквозь, утверждая, что это грешник с ангельской внешностью. Так что, разумеется, я должна была его заполучить.
С её смертью меня больше не ограничивали строгие правила. Внезапно оказалось, что моему упрямству нет никакого противовеса. Барахтаясь в неопределённости, я в поисках стабильности вцепилась в Эдварда. Будучи совершенно наивной во всём, что касалось мужчин, я ответила согласием на предложение выйти за него замуж, предоставив ему свободный доступ в мою жизнь, в мой дом и к моему телу.
Сквозь прорехи в шторах сверкали молнии, удары грома сотрясали весь дом. Ливни всегда напоминали мне о нашем последнем вечере. После полумарафона недалеко от Саванны я рано вернулась домой. Надвигался тропический циклон и забег отменили. Я торопилась домой, чтобы помочь мужу закрыть все ставни.
Я смотрела на потолок весь в потёках от воды, постепенно мой взгляд затуманился, меня захлестнули воспоминания...
За домом стояла незнакомая машина – «Ягуар». Я почти надеялась, что Эдвард завёл любовницу. Это так много бы объясняло, подтвердив все мои подозрения. Тогда мне было бы проще принять решение и идти дальше.
За один год брака мы из двух людей, имеющих так много общего, превратились практически в двух незнакомцев.
Я неслышно вошла и начала тихонько подниматься по лестнице, прислушиваясь к голосам, доносившимся из спальни. На лестничной площадке фойе я остановилась. При жизни моей матери стены были увешаны распятиями и мрачными старыми портретами наших предков. После её смерти Эдвард нанял дизайнера, объяснив: «Ты никогда не смиришься с её смертью, если всё вокруг будет тебе напоминать о ней. Давай начнём всё с чистого листа.»
В тот момент я подумала, что если ему не нравится дом mi madre, то зачем мы вообще живём здесь, а не в собственном особняке? Который мне ещё предстояло увидеть.
Но этот вопрос я оставила при себе, потому что он бы повлёк за собой множество других – так, потянув за ниточку можно полностью распустить одеяло, с которым я всё ещё иногда спала.
Я согласилась на дизайнера, согласилась бы на что угодно, лишь бы сломать стену, неожиданно возникшую между нами сразу же после поспешной регистрации. Он перестал называть меня Люсия, упорно употребляя имя Анна-Люсия – так звала меня мать, когда у меня были неприятности. Перестал со мной флиртовать. Мы редко занимались сексом – и то, только после того, как я на этом настаивала.
Я подошла ближе к нашей комнате, не заботясь о скрипучих половицах. Я точно знала их местоположение на полу, потому что научилась бесшумно ускользать из дому ещё с двенадцати лет.
У двери я почувствовала запах духов и услышала, как мой муж говорил с другой женщиной.
– Это всё слишком затянулось, – сказала женщина.
– Наберись терпения и доверься мне, – голос принадлежал моему мужу, но теперь он звучал с британским акцентом.
Кто, чёрт возьми, был в моей спальне с моим мужем, и почему изменился его акцент? Кулаки сами собой сжались, мой необузданный нрав готов был вырваться наружу. Первым порывом было ворваться в комнату и начать орать, но я заставила себя прикусить язык и слушать.
– Обычно я терпелива, – женщина говорила также с британским акцентом. – Но нельзя отпускать её на эти забеги, Чарльз. – Чарльз? – Ты должен постоянно работать над ней.
Каким образом работать?
– Эти тренировки – идеальное прикрытие, дорогая, – продолжал мой муж. – Бедная Анна-Люсия потеряет сознание после одного из этих длительных забегов.
Ноги у меня подломились. Они собирались меня... убить? Эти ублюдки собирались меня убить.
Этого. Не. Может. Быть.
– Всё произойдёт без сучка и задоринки, – сказал Эдвард. – Ой, если бы моя бедная супруга не принимала амфетамины, тренируясь перед марафоном на такой жаре.
Амфетамины? Он давал мне таблетки для похудания, приговаривая: «Может, стоит сбросить пару килограммов? Честное слово, Анна-Люсия, на тебе одежда едва застёгивается. Это будет справедливо, я ведь постоянно слежу за собой».
Я чуть не ляпнула, что сброшу вес на бёдрах, когда он нарастит вес на члене, но ругательства он терпеть не мог. Раньше меня восхищало то, что он всегда держался как джентльмен. Но теперь надоело.
– В таком составе никто не заподозрит другой наркотик.
– Она вообще будет их пить? – спросила женщина. – Она, может, и совсем юна, но не так проста, как остальные.
Остальные? Они и раньше это проделывали?? В моей комнате находились серийные убийцы, словно выпущенные на свободу гремучие змеи.
– Положись на меня, – ответил Эдвард. – Как только я включу своё обаяние, она всё проглотит. Джулия, клянусь, что к праздникам я стану вдовцом. Отправимся в Аспен, чтобы отпраздновать? – по голосу было понятно, что он улыбается.
Кошмарная мысль вдруг пришла мне в голову. Por Dios, это же они убили мою мать? Она страдала рассеянным склерозом, но умерла слишком внезапно. Пол подо мной зашатался.
Они убили мою мать?
Они убили её?
Эта Джулия всё ещё сомневалась:
– Если она тебя заподозрит...
– Я всегда держу туз в рукаве, милая. Рычаг воздействия. Если что мне и известно про мою жену, так это то, что она пойдёт на что угодно, лишь бы избежать тюрьмы...
За окнами моей квартиры сверкнула молния, от удара грома задрожали стёкла. Я вернулась в настоящее прежде, чем дошла до момента с его тузом в рукаве, прежде, чем слишком живо вспомнила ощущение капель крови на лице и по всему телу.
Может, это и к лучшему. Не хочу снова видеть окрашенные кровью кошмары.
Шторм за окном усилился, дождь полил как из ведра. Крыша у меня над головой скоро превратится в сито. В зависимости от того, сколько времени будет идти дождь, я могу всю ночь скакать по квартире, меняя тазики. В противном случае меня просто затопит.
Я сжала виски. Эдвард не ошибался на мой счёт...
Я пойду на что угодно, чтобы избежать тюрьмы, даже буду жить в этой дыре.
Глава 7
– Внимание, народ, выпускной экзамен будет в следующий понедельник, ровно в семь, – сообщила классу мисс Гиллиспай – моя преподавательница экономики. Это была высокая седеющая брюнетка, не допускающая в своём поведении ни тени юмора. – И да, я понимаю, что это нарушает ваши планы на выходные. Утешайтесь тем, что нынче сезон ураганов.
Из-за тропических штормов этой осенью уже трижды отменяли занятия, и каждый раз после такого ливня моя квартира набирала воду, словно тонущий корабль – как, например, прошлой ночью.
После бессонной ночи, утренней пробежки и целого дня изнурительного труда мне пришлось тащить себя на занятия. Несмотря на свалившийся заработок, я поехала к миссис Эбернати убирать её особняк. Когда я попыталась отказаться, она сказала, что настучит на меня в иммиграционную службу. Так что правило о непривлечении лишнего внимания заставило меня ехать к ней.
– Сегодня и в пятницу мы займёмся повторением, – сказала мисс Гиллеспай. – Так что давайте начнём. Я дам понятия, который могут встретиться на экзамене. Напишите к ним определения и подберите примеры из жизни.
К счастью, это был начальный курс по экономике. В предыдущие два года я сдала все основные дисциплины, и теперь мне остался только этот последний курс.
Я достала тетрадь и ручку, планируя сосредоточиться на задании – а не на русском. Последние пару дней я пыталась избавиться от него в своей голове – так же, как он легко и просто избавился от меня в отеле.
Мисс Гиллеспай начала писать на доске, а я послушно принялась раскрывать определения.
Готовые изделия – товары, попадающие в руки конечному покупателю. (Как мои сиськи, если я продолжу работать в эскорте)
Я подавила смешок, заработав косые взгляды от одногруппников, среди которых было двое парней, приглашавших меня на свидания.
К сожалению, мне пришлось им отказать, хотя их интерес меня озадачил: на занятиях я всегда появлялась в обрезанных по колено джинсах, старой футболке, без косметики и с волосами, заплетёнными в две косички. Я носила расхлябанные кроссовки и зачастую распространяла вокруг себя запах "Мистера Мускула". Полная противоположность гламурной эскорт-девице.
Дефляция – продолжительное снижение уровня цен. (С годами именно это и происходит с эскортницами).
Экономическая мобильность – способность человека, семьи или народа повышать или понижать свой экономический статус.
Эдвард избрал меня для повышения собственного экономического статуса. Я, не глядя, подписывала все документы, которые подсовывал мой муж-юрист, переписав на себя мой дом и всё многомиллионное наследство.
Но добраться до своей настоящей цели – нашего семейного пляжа – он так и не смог.
Пока я жива, его мобильность будет неизменна.
Человеческий капитал – показатель экономической оценки способностей сотрудника.
Свой капитал я наращивала, продолжая образование в этом местном колледже. С замиранием сердца я подала туда документы, воспользовавшись фальшивым паспортом, купленным недалеко от техасской границы. Если я когда-нибудь верну себе свою жизнь, то, может быть, смогу восстановиться в модном частном колледже в Джексонвилле. Получение диплома стало для меня священным Граалем. На смертном одре мама молила меня о двух вещах: порвать с Эдвардом и закончить колледж.
Я обещала, что выполню только последнее. Её последними словами стали: "Беги от этого злого человека!" Первой фазой моего жизненного плана являлось завершение учебы, чтобы искупить свою вину за то, что я её не послушала.
Так чего же я думаю не об уроках, а о Севастьянове?
По крайней мере, он не поднял тревогу, обнаружив пропажу денег. Да, блин, он ведь не обозначил конкретный размер чаевых! И сколько может стоить тот зажим для денег?
Я очень нервничала, когда думала, что он может на меня настучать, и это меня просто бесило. Я привыкла всё доводить до конца; если оставались какие-то нерешённые моменты, это означало, что я не властна над ситуацией и не смогу достичь результата.
Это бессилие просто угнетало. У меня в жизни уже было достаточно подвисших концов.
С того вечера я ещё несколько раз говорила с Иванной. Она возвращалась вместе с Энтони – владельцем "Элит эскорт", так что была бы в курсе, если бы Севастьянов на меня нажаловался. Пока же русский не сообщил Энтони о краже – но и не заказал меня повторно.
Иванна сказала:
– Не принимай это близко к сердцу, Кэт! Такое случается даже с лучшими из нас.
Я даже видеть Севастьянова не хотела. Совсем. Ни при каких обстоятельствах.
– Тебе надо продолжать этим заниматься. Приезжай и поговори с Энтони. Устройся к нему официально. Он кретин, но они все такие.
– Я думаю уехать из города на время.
– Нонсенс! Я дам тебе отпуск, а потом мы снова усадим тебя в седло. Не смей раскисать из-за Севастьянова. Даже как возможность его нельзя рассматривать.
При этом она ссылалась на слухи о его спутницах, которые она почерпнула от знакомых в дружественных агентствах. Он заказывал лишь одну девушку и всегда платил вперёд. Никогда не был жесток с эскортницами – но и не особенно добр. Каждый день он бронировал новую девушку, если только вечером не планировался приём или званый ужин. В таких случаях он появлялся с известной актрисой или моделью.
Я задумалась, зачем такому парню вообще нанимать девушек из эскорта, а затем вспомнила его сценарий. Я не могла избавиться от ощущения, что ему не нравилось, когда его трогали. Так почему он не возражал против моих прикосновений? Я цеплялась за него, как альпинист за выступ скалы.
Иванна сегодня должна была получить новую порцию грязного белья в виде сплетен – так что я выключила телефон и погрузилась в работу и учёбу.
Про него же я решила следующее:
Его отвратительное поведение было прямо пропорционально его богатству.
(Почему? Будь я богата – всегда была бы милой.)
Его влияние на меня было в тысячу раз сильнее того, как повлияла на него я. (Меня всего лишь можно было купить в Майями за пять штук).
Нельзя быть настолько сексуальным. (Вчера я кончила, представляя, как устрою ему МБР. А потом разозлилась сама на себя, решив, что это пробежка виновата в моём возбуждении.)
И хотя Иванне я поклялась, что он меня больше не интересует, сегодня я клятву нарушила, во время уборки, стянув резиновые перчатки, чтобы погуглить его на компьютере миссис Эбернати.
Пока стиралось бельё, я узнала, что он вырос в Сибири, но бизнес-образование получил в Оксфорде в рекордные сроки. У него было двое братьев. Его состояние колебалось между девятью сотнями миллионов и миллиардом, порой даже превышая эту сумму – всё зависело от состояния дел на рынке.
В возрасте тридцати одного года он уже был известным политиком – членом Государственной Думы – или что-то вроде того. Ходили слухи о его связи с мафией. Может, я западаю только на преступников?
От этой мысли настроение у меня испортилось. По крайней мере, его бизнес связан с недвижимостью и правительственными контрактами по всему миру.
Практически с каждой фотографии он улыбался голливудской улыбкой и держал за руку высокую ослепительную блондинку.
Зачем я мучаю себя, перебирая ссылки в интернете? Максимилиана Севастьянова я никогда больше не увижу. И его прикосновений никогда больше не почувствую.
И скатертью дорога.
Когда занятие закончилось, я подхватила свой рюкзак, страшась длинной поездки на автобусе домой. Всё, чего бы мне сейчас хотелось – это разогреть в микроволновке консервированный суп, улечься на десяток лет в залатанную ванну и не думать о Севастьянове.
Или о том, как сегодня он закажет новую девушку.
До этого мне нет никакого дела.
Поджидая на остановке автобус, я включила телефон, который сразу же запищал, как бешеный. Восемь смс от Иванны?
Mierda! Могло случиться только одно – ледяной русский сдал меня с потрохами! Дрожащими руками я набрала её номер.
– Э-э, привет?
– Севастьянов как сумасшедший названивает Энтони! Похоже, что он ему угрожает.
Почему сейчас? Я думала, что уже в безопасности!
– Я знаю. Слушай, я могу объяснить...
– Мне пришлось быстро что-то придумать, так как Энтони был не в курсе, что ты у него работаешь. Кстати, если он спросит, ты профессионалка самого высокого уровня.
Как скажешь.
– В любом случае, русский хочет, чтобы ты вернулась в Селтейн. Немедленно.
Может, зажим для денег был дорог ему, как память? Подарок от любовницы?
– Ой, Кэт, он хочет тебя заказать! Знаешь, что это значит? Ты первая девушка, заслужившая такую оценку.
– Погоди, заказать меня?
– Да, на сегодняшний вечер. Энтони звонил мне, я звонила тебе. И когда Энтони не смог подтвердить твоё присутствие... ну, скажем так, Максимилиан Севастьянов привык получать то, чего он хочет.
Ты даже не представляешь, насколько.
– Он предлагал всё больше и больше денег. Наконец, потребовал, чтобы ему продали твой личный номер. Энтони только что звонил мне по этому поводу.
– И ты его не дала, верно?
В этот момент всплыло сообщение с неизвестного номера "жду".
– Иванна, мы же это обсуждали! Есть границы.
– Мы обсуждали, что сменим тебе номер. Я держалась дольше, чем сама ожидала, но когда Энтони сообщил, что Севастьянов предлагает десять тысяч, я сдалась. Мы получаем половину. В агентстве тебя дожидаются двадцать пять тысяч.
Ещё деньги?
– Кстати, Энтони считает, что твоя вагина просто светится радугой и набита долларовыми купюрами. Помимо русского, у тебя куча запросов на сайте! Он хочет, чтобы твоя "подъюбная магия" сработала и на других клиентах.
Нет у меня никакой магии. Севастьянов просто хочет назад свои деньги или зажим. Или хочет меня наказать за воровство. Может, высечь?
– Что ещё ты рассказала обо мне Энтони?
– Больше ничего. В основном потому, что сама ничего не знаю. За исключением того факта, что ты зарабатываешь на жизнь, драя туалеты – а это может поумерить пыл русского миллиардера, если он об этом прознает. Кэт, послушай. Я думаю, что ты сможешь заарканить Севастьянова, так что я сделаю всё, чтобы тебе помочь, а за это ты будешь вечно обо мне заботиться.
– Я не поеду, Иванна. – Добровольно попасть в ловушку?
Пока она фыркала, я написала Севастьянову: без шансов, querido, у меня планы, чмоки.
Мгновенье спустя он ответил: это не просьба.
Чувак хотел меня напугать? Ему потребуется нечто большее! Стиснув зубы, я написала: денег не вернуть, ни о чём не жалей.
Его ответ: значит, тебе понадобятся ещё
Решить проблему можно было лишь одним способом. Напролом. Я отключила триаду Иванны и набрала номер русского.
– Что за игру ты ведёшь, Севастьянов? – начала я.
– А ты как думаешь?
Ох, его голос. Мои веки почти закрылись. Потом я вспомнила, какой он мудак.
– Я думаю, что ты бесишься и хочешь преподать мне урок.
– Ты меня обокрала, – сказал он. – Вчера мне пришлось купить новый зажим.
– Это были честно заработанные чаевые. – Я слышала, как в бокале стучат кубики льда. Решил расслабиться перед тем, как расслабят его?
– Думаю, что удовольствие, которое я тебе доставил – трижды – само по себе может заменить чаевые.
– Тогда по твоей логике ты вообще не должен был платить, pendejo.
– Я посмотрел это слово в словаре. Не очень-то вежливо с твоей стороны обзывать меня засранцем. Дважды. Думаю, ты первая женщина в моей взрослой жизни, которая отказывается передо мной преклоняться. Сейчас ты говоришь так, словно можешь принять меня или отказаться.
– Угадай, к какому решению я склоняюсь, Ruso.
Он фыркнул. Тепло и раскатисто, словно погладив меня изнутри. Что стряслось с ледяным русским?
– Приходи, Кэт, и я сделаю так, что ты не пожалеешь.
Неужели секс со мной ему действительно так понравился? Неужели для этого миллиардера я всех переплюнула? Конечно, это не означает, что я всё сразу забуду. Он обращался со мной, как с дерьмом, промариновал целых два дня, а потом ворвался в мою жизнь с деликатностью цунами.
– Не нашёл высокую блонду? Я думала, тебя только они интересуют.
