Текст книги "Мастер"

Автор книги: Кресли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Открой глаза. Смотри на меня. – Он практически хрипел. – Теперь ты со мной. Повтори.

– Я-я с тобой. – Двойная наполненность ниже талии обрекала все мои попытки сосредоточиться на провал.

– Никого, кроме меня, для тебя больше нет. Ты понимаешь? – Меня снова приподняли...

– Н-наверное.

И опустили вниз...

– Ты знаешь, чья ты теперь. Скажи вслух. – Приподняли...

Опустили – так глубоко, как только это было возможно.

– Я твоя! Твоя!

Но как надолго?

На его челюсти набухли желваки, на шее жилы натянулись так, как я ещё никогда не видела.

– Правильно. Ты принадлежишь мне. Продолжай заниматься киской, Katya.

– О, да!

Я трахала себя пальчиками, а он смотрел на меня, издавая тот самый рычащий звук.

– Как только я думаю, что ты уже не можешь быть сексуальнее... Из-за тебя я потеряю голову раньше, чем всё закончится, да?

Вверх...

Вниз...

– Сейчас взорвусь, женщина. – Одновременно с движениями моей руки он начал делать небольшие толчки.

– Максим, я близко! – С каждым погружением пальчиков моя киска сжималась в ответ. – Сделай, чтобы я кончила... сделай... сделай.

– Блядь, БЛЯДЬ! – Впившись пальцами в мои ягодицы, он приподнял меня до самого кончика члена.

Несколько ударов сердца, пока я парила, пока он парил...

Я снова скользнула вниз; и в тот момент хлынуло семя. Вцепившись в мою плоть, он откинул голову назад, из груди вырвался вопль.

Ощутив первую жаркую струю, я всхлипнула, почти страшась силы собственного оргазма, пока наслаждение подбиралось к своему пределу и, наконец, прорвалось...

Неописуемый восторг.

Обжигающий.

Мышцы внутри стиснули мои пальцы. Закинув голову назад, я закричала:

– О, боже мой! 

Экстаз сотрясал всё тело.

– Я чувствую, как ты кончаешь! – его член пульсировал во мне, накачивая своим соком.

Наши губы встретились, и я кричала, не отрываясь от них. Языки сплетались, пока он опустошал себя, мой разум перевернулся в этом обжигающем блаженстве.

Я обмякла прямо на нём.

– Господи, Katya. – Бормоча что-то по-русски, он покрывал поцелуями моё лицо.

Вздрагивая, я наслаждалась его лаской.

– Gracias, mi amor, – выдохнула я.

– Ты благодаришь меня?

Я куснула его шею.

– Я нравлюсь тебе, когда мы вдвоём сходим с ума?

Он усмехнулся через силу.

– Можно сказать и так, – пробормотал он, сжимая меня в объятьях так сильно, что казалось, я вот-вот сломаюсь.

Глава 31

На следующий день рано утром я сидела в кресле у окна, свернувшись калачиком. За окном бешено падал снег.

Максим ещё спал. Я бы так весь день провела, нежась у камина или обнимаясь вместе с ним в кровати. С моим безумным мужчиной. Я поёрзала в кресле, ощутив укол в попке, но небольшая боль явно стоила того, что было вчера.

Он сказал, что я теперь с ним, что я – его, ну, типа, что мы теперь вместе! Возможно, он перевозбудился, и сказал больше, чем следовало. Может, был в той же стадии опьянения, что и я. Хотя сейчас, думая об этом, я вдруг поняла, что никогда не видела его пьяным. Я пожала плечами. Скоро всё выяснится.

Прежде чем вернуться к нему в кровать, я оглядела покрытый снегом пейзаж, желая запомнить каждую деталь этого места. За окном тёрлись друг о друга две покрытые льдом веточки – клик-клик-клик. Ветер, поднявшийся вокруг отеля, заставил старый дом застонать. В комнате потрескивал камин.

Такие непривычные звуки. Это место было просто волшебным.

Моё пребывание здесь, с Максимом, заставило меня глубоко прочувствовать многие вещи. Очевидно, это так же действовало и на него. С мрачным беспокойством я вспомнила, как он ревновал вчера вечером...

За последние несколько дней я осознала, что причина, по которой я больше не жаждала отношений с кем-то – это не моя сложная ситуация.

Этой причиной был Максим Севастьянов. Я жаждала только его. Я влюбилась в русского.

Вот так вот. Конец. Terminado.

И вот теперь, полюбив Максима, я поняла, что мои чувства к Эдварду были лишь бледным и жалким подобием любви, затрагивающим всё, кроме моего сердца.

Но Максим по-прежнему оставался игроком. И самые долгие его отношения длились всего четырнадцать дней. Если такой, как он, захочет остепениться и быть с одной женщиной – взамен он захочет её всю, без остатка. Он захочет, чтобы она была его. А формально я до сих пор принадлежала другому.

О, me jodí. Вот я попала.

Чего бы я только не отдала, чтобы изменить прошлое. Чтобы Эдварда вообще не принимать в расчёт.

Ветер усилился, с неба падали целые вёдра снега. Настоящая снежная буря. На окна обрушивалась метель, всё строение скрипело так, будто находилось в эпицентре урагана.

Секунду спустя проснулся Максим, моргая, посмотрел на меня, потом медленно улыбнулся – такой прекрасный, что у меня сердце защемило.

– Привет, малышка, – хрипло произнёс он и похлопал себя по груди, предлагая мне присоединиться к нему в кровати. Я встала, уронив одеяло, и свернулась рядом с ним голышом.

Когда я устроилась у него на груди, его пальцы принялись поглаживать меня по спине вдоль позвоночника вверх и вниз.

– Давно проснулась?

– Не очень. Я наблюдала снежную бурю.

Он слегка шлёпнул мою попку.

– Как ты?

– Ну, определённо чувствую всё, что мы делали. Но ни о чём не желаю.

Он вернулся к поглаживанию моей спины.

– Ты никогда не жалеешь.

– Это не так, – возразила я. – Просто не жалею с тобой.

– Может, ты просто не всё помнишь.

– Вывод, который я могу сделать после вчерашнего душа: «разве есть что-то неподвластное Максиму?» Это было замечательно. Ты был замечательным.

– Ты, solnyshko, просто затуманила мой разум.

– Я затуманила? Я просто за тебя держалась.

– Ты страстная, и делая что-либо, отдаёшься этому полностью. – Он за подбородок приподнял моё лицо к себе. – Ты храбрая.

Этого я подтвердить не могла. Будь я храброй, то боролась бы за то, что было моим от рождения. Я опустила взгляд вниз. Максим заслуживал храбрую женщину. Разве не этого бы желал такой, как он?

– Маешься с похмелья?

– Совсем нет. Натали заставила нас с Джесс выпить её средство от похмелья, прежде чем отпустила наваксивать лимузин. – Каждая из нас выпила по бутылке «Гейт-о-рейда» и по таблетке аспирина. Сочетание сработало, но... – Только меня беспокоит, что наваксивание было не такой уж гениальной идеей, как мне казалось вчера.

– Я вставал на закате и ходил проверить, не написали ли вы по всей машине "отсоси".

Я рассмеялась.

– К счастью, стишок на месте и выглядит терпимо. Он, определённо, придаст свадьбе пикантность. Ты забыла, что в конце вы приписали "йо"?

– Врёшь.

– Нет, так и есть.

Запомнить на будущее: больше никакой текилы с Джесс. Я рисовала на его груди указательным пальцем круги.

– Как ты пообщался с братом?

– Он всё ещё носит броню. Но, наверное, и я тоже. Полагаю, нам обоим нужно время.

– Столько, сколько потребуется. Ты мне расскажешь, почему вы разделились?

– Натали тебе ничего не сказала?

– Она упорно держала язык за зубами. Приходилось о многом догадываться. Может, расскажешь больше? – Наклонившись, я обняла ладонями его лицо. – Хочу тебя узнать.

Он серьёзно на меня посмотрел.

– Сегодня ты задаёшь мне этот вопрос, проявляя, наконец, интерес, которого я так ждал, а вчера Александр посоветовал мне поделиться с тобой моими самыми сокровенными тайнами. Не могу понять, к чему это приведёт. И не верю, что ты будешь смотреть на меня как прежде.

– Буду.

– Как ты можешь быть уверена? – Он сел, прислонившись к спинке кровати, я сделала то же самое.

Одеяло я натянула на нас обоих.

– Я буду смотреть на тебя по-другому, только если ты будешь безжалостен, если обидишь кого-то гораздо слабее себя. – Эдвард, Эдвард, Эдвард. – А я знаю, что ты никогда так не поступишь.

– Это мерзкая история. Мой отец... распускал руки. Он был хладнокровным расчётливым алкоголиком. Он частенько избивал нас с братьями, доводя дело до переломов.

Я едва удержалась, чтобы не вытаращить глаза.

– Пожалуйста, продолжай.

– Особенно он лютовал зимой. Когда мне было девять, в припадке ярости он убил мою мать.

О, Господи.

– Максим, мне так жаль. Это было при тебе? Ты всё видел? – Смерть Джулии невероятным образом на меня повлияла – когда повсюду была кровь – а ведь эту женщину я ненавидела.

– Её тело, лежащее у подножья лестницы, нашёл Дмитрий.

– Вот что его преследует?

– Хотел бы я, чтобы только это. Ты уверена, что хочешь знать всё?

– Уверена. Пожалуйста.

Его грудь поднялась со вдохом и опустилась.

– Две зимы спустя мой отец убил бы и Александра, но брат сумел себя защитить, случайно прикончив старого ублюдка. Конечно, в Сибири его бы посадили в тюрьму, так что Александр сбежал, оставив нас с Дмитрием одних. Нам было одиннадцать и семь, и мы были уверены, что он нас бросил. Только недавно я узнал, что он думал, будто о нас позаботятся дальние родственники, что было бы в тысячу раз лучше.

– Что случилось вместо этого?

– Из ближайшего города пригласили "опекуна" – человека средних лет по фамилии Орлов. От того, как он смотрел на Дмитрия, у меня мурашки по спине побежали, но причину этого я не понимал. Я и понятия не имел, что взрослые могут вот так вот заглядываться на детей.

О, нет-нет-нет.

– Мне не нравилось, что они подолгу оставались наедине. Дмитрий никогда не жаловался и говорил, что Орлов – хороший человек. И Орлов отличался от отца. Он не пил, не бил нас, даже ни разу не повысил голос. Никогда не позволил себе грубого слова.

Прямо как Эдвард. Иногда монстры притворяются джентльменами.

– Сомневаться в его порядочности не было никаких причин, но что-то мне не давало покоя. Так что я отправился к Орлову и спросил, почему он так зациклен на Дмитрии.

Максим колебался...

– И что он ответил? Пожалуйста.

– Ответил, что всего лишь хочет заменить мальчику отца, что Дмитрию нужно на него опереться, чтобы оправиться от потери отца и старшего брата. Он удивлялся вслух, мол, неужели я не желаю Дмитрию счастья? Неужели завидую? Он так правдоподобно лгал. Не могу передать, насколько он был в этом искушён. Он заставил меня засомневаться в себе. И я ушёл, чувствуя себя мелочным эгоистом.

Психологическое насилие. Неудивительно, что Максим никому не верит.

– В течение нескольких лет Орлов постепенно заменил всех слуг, которые могли бы нам помочь, которые так же, как и я, удивлялись происходящему. К моим тринадцати годам мы остались без друзей, запертые в нашем отдалённом поместье.

Порой остаться без друзей равнозначно остаться беззащитным.

– Пожалуйста, продолжай.

– Орлов всё повторял свои сказки. И Дмитрий, опять же, оставался его преданным защитником. Потом я узнал, что он угрожал Дмитрию убить меня – последнего члена его семьи – если кто-нибудь что-нибудь обнаружит.

– Как ты понял, что Орлов врал?

– В канун Рождества я прокрался в комнату Димы, чтобы собрать заказанную для него в подарок железную дорогу. Мальчика там не было. Я нашёл его в постели Орлова с этим леденящим душу безучастным выражением лица. Этот человек заставил моего брата провести с ним всю ночь, потому что даже его больной разум верил, что нужно сблизиться с жертвой – во время ебучих каникул.

Так вот почему Дмитрий чуть не взорвал телефон в тот день. И почему этот праздник так ненавидел Максим.

– Я напал на Орлова, но он был куда крупнее меня. Придя в себя, я обнаружил, что заперт в подвале, а моя спина – кровавое месиво.

Его спина. Его шрамы. Они у него с детства.

Максим смотрел куда-то в пространство.

– Орлов хотел меня сломить, заставить молчать. О лучшем нельзя было бы и мечтать: жил он в особняке со всеми удобствами, с Дмитрием, который всегда был к его... услугам. Этот человек пошёл бы на что угодно, лишь бы оставить всё как есть. Так что он держал меня в подвале. Солнца я не видел... долго.

– Ч-что? Сколько?

– Полгода.

Мои губы беззвучно шевелились. Этот кошмар становился всё ужаснее.

Взгляд Максима затуманился:

– Он меня едва кормил и поил, держал в темноте без какого-либо источника света. Но когда и это меня не сломило, он выпустил наружу свой скрываемый гнев и высек меня. Он бил до тех пор, пока не устала рука, и заново не открылись мои раны. В тёмном помещении моя кожа покрылась кровавыми гнойными струпьями. – Он вздрогнул. – Раны горели, жгли, сводя меня с ума. Я изголодался по солнечному свету. Чем дольше я оставался без солнца, тем сильнее прогрессировала болезнь, распространяясь по всему телу. Доходило до того, что я мечтал не иметь кожи вовсе.

Когда я попыталась представить его боль, на глаза навернулись слёзы. Теперь многое стало понятно. Его слова «тридцать один год страданий – позади» Сначала его мучил отец, потом – Орлов. И спустя десятилетия Максима всё равно не отпускали эти воспоминания.

– Я загибался в том сыром ледяном подвале и знал, что там и умру. Тогда я решил притвориться, что меня сломали, но не смог сыграть так умело, как это делал Орлов. В тринадцать лет я был приговорён к смерти. И с каждым днём казнь подбиралась всё ближе.

Я едва сдерживала слёзы.

– Так вот почему ты расспрашивал меня о первых воспоминаниях.

Он кивнул. Ему хотелось узнать, что делала я, когда он умирал.

И вот почему он ненавидел зиму. Вот зачем всегда открывал все окна и двери.

Этот человек называл меня... своим солнцем?

– Но хуже всего было знать, что Орлов по-прежнему насиловал моего брата. Никого не осталось. Защита Дмитрия была моей обязанностью. И я с ней не справился.

– Но ты ничего не мог сделать. Ты сам был ребёнком.

– Александр сказал то же самое, хотя я думаю, что как раз он бы придумал что-нибудь, чтобы сбежать и спасти брата. На самом деле именно Дмитрий мне помог. Однажды ночью, в пронизывающий мороз, он вышел из своего апатичного состояния на достаточное время для того, чтобы осознать, что я умираю. Он вырубил Орлова лопатой. А потом рыдал, сидя на коленях рядом со мной, пока я душил эту мразь. Я убил Орлова прежде, чем тот очнулся.

Максиму пришлось это сделать? Ребёнком? Моё сердце просто кровью обливалось, когда я думала о нём и о Дмитрии.

Он изучал выражение моего лица.

– Вокруг моей семьи смерть и разрушение. Александр убил, будучи подростком. То же сделал и я. Только голыми руками и беззащитного человека. Из того подвала я вылез, как какое-то жуткое существо с отчаянным желанием убивать. Разве ты сможешь смотреть на меня по-прежнему?

– Нет, не смогу. Я просто потрясена тем, каким храбрым ты был и как сумел защитить себя и брата от этого монстра. – Хотела бы и я быть такой храброй! Я стиснула Максима за плечи. – Вся эта история меня просто переполняет яростью. Ужасно, что ты несёшь на себе такой груз. Но ты не думал о детях, которых ты спас от этого человека в будущем? Или о детях в прошлом, за которых ты отомстил? Если Орлов был готов дать тебе умереть, то, вполне вероятно, он убивал и раньше.

Моя реакция заставила Максима отпрянуть, но мне надо было, чтобы он понял.

– Иногда людям недостаёт смелости сделать то, что нужно – взрослым недостаёт. – На моём месте Максим бы сразился с Эдвардом с высоко поднятой головой. – Всё, что они могут – это лишь мечтать о том, чтобы быть смелыми. Ты сделал то, что должен был, будучи подростком. Так что да, теперь я смотрю на тебя другими глазами!

– Я не ожидал увидеть такую... горячность. – Взгляд Максима скользнул по моему лицу, затем переместился на своё правое плечо.

В которое я вцепилась мёртвой хваткой? Смутившись, я убрала руки и прочистила горло.

– И что ты сделал потом?

Моя реакция заставила его нахмуриться, но он продолжал:

– Дмитрий не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о том, что творил с ним Орлов, так что я избавился от тела в лесу. Его так и не нашли. Мы сказали, что он напился и исчез прямо перед штормом. Никто особенно его не искал. Много лет спустя я узнал, что Орлова подозревали в насилии над детьми в его родном городе. Потом в качестве опекуна к нам приехала пожилая женщина. Она нас не обижала, но и не помогала.

– В каком состоянии Дмитрий сейчас?

Он потёр ладонью лицо.

– Ему было неприятно узнать о наших с тобой отношениях.

Максим сказал, что не был готов к тому, чтобы про меня узнали его братья.

– А я сама выставила всё напоказ.

– Но к свадьбе он всё равно бы обо всём узнал.

– Так некоторые из тех гневных звонков были обо мне?

– Этому не помочь. – Он выдохнул. – Дмитрию сильно досталось, и это сказывается. Каждый шаг, предпринятый им к исцелению, словно бы ещё глубже затягивает его в прошлое.

– Кто есть ещё в его жизни? Спутница? Друзья?

– Он не способен на отношения. В этом мы были схожи, и в какой-то момент смирились. У меня был сценарий, а Дмитрий разработал так называемые протоколы. Они гораздо более подробные, практически... всеобъемлющие. – Он открыл рот для продолжения, но вдруг замолк. – Ты с ним познакомишься. Не хочу, чтобы у тебя заранее сложилось превратное мнение.

Что может этому помешать? Но я ответила:

– Понимаю.

– Он винит Александра в том, что он нас бросил. Как старший, Александр был Дмитрию отцом. А потом – ушёл.

– Поэтому ты тоже его презирал?

– Раньше я его ненавидел, считая, что он беззаботно живёт под покровительством достойного человека, каким был Ковалёв. И только недавно я узнал, что до того, как Ковалёв его усыновил, Александр долгое время жил на улице. Среди многих беспризорных детей он оказался изгоем. Он рос в совершенно других условиях – терпя побои, но в достатке – и от рождения был немногословен. Остаться одному означало столкнуться с... испытаниями, то, что он оставил нас – его никак не освободило. На самом деле Александр считал, что он единственный будет страдать. Теперь, встретив Натали, он думает, что предыдущие события были призваны закалить его, чтобы он был способен её защитить, что теперь смысл его жизни – её безопасность и счастье. Что ты об этом думаешь?

Я мягко спросила:

– Разве мы можем этому не верить? Если ты полагаешь, что на всё есть своя причина...

Казалось, он это обдумал.

– Много лет я тоже не понимал, за что мне были посланы такие страдания в детстве. Меня мучила бессонница. Пропал аппетит; я мог есть или не есть, совершенно не испытывая удовольствия от приёма пищи. Гиперчувствительная кожа не выносила прикосновений. Долгое время, чтобы просто надеть рубашку, приходилось стискивать зубы. Но, даже выздоровев физически, я понял, что не могу выкинуть это из головы. Если кто-то подходил ко мне достаточно близко, чтобы дотронуться, я чувствовал, что готов сжаться в комок.

Почти как я, когда пыталась прорепетировать свой рассказ о прошлом.

– Но с тобой всё по-другому. Ты сладкоежка. И крепко спишь.

– Я могу к тебе прикасаться, – прошептала я.

– Об этих улучшениях я рассказал Алексу и спросил его совета.

Было странно слышать, что такой самодостаточный человек искал совета другого. Но, с другой стороны, Алекс – его старший брат, с которым он недавно воссоединился.

– И что он сказал?

– Он убеждён, что мужчина может узнать свою женщину, потому что начнёт изменяться для неё, чтобы стать тем, кто ей нужен. Ты сказала, что если намерение достаточно сильно, люди могут измениться. Натали нужна была Александру больше его старых привычек, так что он их отбросил. Это соответствует тому, во что ты веришь?

– Да.

– Я почувствовал что-то в тебе даже не успев прикоснуться, solnyshko. Когда ты улыбнулась сквозь бокал и сообщила, что вид из пентхауза «Селтейна» «приемлемый», у меня мурашки по спине побежали, потому что я захотел улыбнуться в ответ. На тебя я реагировал, как на ни какую другую девушку, и это выбивало меня из колеи. – Максим провёл кончиками пальцев по моей щеке. – Тогда, в детстве, сидя в том подвале, хотел бы я знать, что на другой стороне земли храбрая маленькая девочка отстаивает свою гордость. И что однажды она войдёт в мою жизнь, чтобы сделать её ярче.

Я прижала губы к его лбу.

– А я теперь знаю, что тогда, в заснеженной Сибири, в немыслимых условиях мальчик становился мужчиной.

Как Максим смог стать таким уверенным в себе? Таким легко справляющимся с большой ответственностью? Таким исключительным во всех смыслах?

– Ты сказала, что это случилось, было больно, но впереди будет лучшая жизнь. Это так? Я становлюсь тем, кто тебе нужен, Katya?

Я судорожно вздохнула.

– Может быть теперь, когда ты изменился, стоит двигаться дальше? Может, ты хочешь продолжать в том же духе?

Несколько долгих мгновений он молчал, словно принимая какое-то решение. Наконец, спросил:

– Я не слишком много всего на тебя вывалил?

– Нет. Но моя душа болит за тебя. – За напуганного подростка, которым он был. За страдания его брата. И за его собственные.

– Мне и правда... лучше. Легче. Алекс был прав в том, что ноша уменьшится. Я бы всё равно, в конце концов, всё тебе рассказал, так что рад, что с этим покончено.

Потому что он был уверен, что мы будем вместе? Моё сердце вопило. Мне так нужен этот мужчина! Он – воплощение моей мечты.

– Знай я, что ты так отреагируешь, не страшился бы своего рассказа.

– Спасибо, что доверился мне.

– А ты должна довериться мне в ответ. Чтобы мы могли двигаться дальше вместе.

Dios mío. Я нервно сглотнула. Как я могу ему не доверять?

Я бы могла сейчас рассказать всё Максиму – ну, или, по крайней мере, попытаться выдавить из себя несколько слов, но его взгляд говорил, что он хотел от меня совершенно другого. Он хотел забыться во мне. Познать удовольствие и похоронить боль. И я хотела дать ему всё это.

Когда он обнял меня, я решила, что, вернувшись в Майями, тоже ему доверюсь.

Моё сердце споткнулось, едва я осознала, что собираюсь, в конце концов, это сделать.

После свадьбы я расскажу ему всё.