Текст книги "Выплата Долга Братвы (ЛП)"
Автор книги: Коул Джаггер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Джаггер Коул
Выплата Долга Братвы
Выплата Долга Братвы
Джаггер Коул © 2021
Все права защищены.
Обложка по плану 9 Дизайн книги | Редактирование MJ Правки
Корректура Джесси Стаффорд, Теша Элборн
Это художественное произведение художественной литературы. Любые имена, места или происшествия являются плодом воображения автора. Сходство или сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, событиями или учреждениями, являются исключительно случайным совпадением.
Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена, отсканирована или распространена в любой печатной или электронной форме без предварительного письменного разрешения автора, за исключением использования кратких цитат в рецензии на книгу.
Несанкционированное воспроизведение, передача или распространение этой работы, защищенной авторским правом, является незаконным и нарушением законодательства США об авторском праве.
Создано с помощью пергамента
Перевод Группы: https://vk.com/DarkSideBook
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Не использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук. Спасибо.
Глава 1
Фиона
Эта вечеринка отстой.
Я вздрагиваю про себя, оглядывая толпу. Это на много больше людей, чем я привыкла видеть, что немного действует мне на нервы. Здесь всего, может быть, человек сорок, но все же. Для меня, с окруженной стенами башней из слоновой кости жизнью, которую я веду?
Ну, это очень много.
Что еще хуже, так это то, что вечеринка моя вечеринка. Или, по крайней мере, это делает для меня мой отец. И когда окружной прокурор Чикаго Томас Мюррей говорит прыгать? Ну что ж, ты прыгаешь. Или явиться на выпускной вечер его дочери, в зависимости от обстоятельств.
Но посылка и приглашения неверны. Эта вечеринка на самом деле не для меня. Я имею в виду, что на первый взгляд так оно и есть. Но, как и все, что касается моего отца, все это сводится к его собственной политической повестке дня. Все всегда было так. Где я училась в школе. Друзья, которые у меня были. Парни, с которыми мне не разрешалось встречаться. Улыбнись прессе, Фиона. Убедись, что вы в школьной команде по дебатам—пресса проглотит это, когда увидит, что вы идете по моим стопам.
Часть меня хотела потерпеть неудачу, в чем угодно, просто назло ему. Я мечтала быть палкой в его интригах и заговорах. Но я никогда не могла заставить себя сделать это. Поэтому вместо этого я сделала то, чего он от меня хотел: добилась успеха. И вот теперь я здесь, мне двадцать два года, после того как я рано окончила колледж, а теперь и юридическую школу. Все правильные оценки. Все правильные степени, из всех правильных школ. Все правильные друзья, никаких мальчиков.
– Какого хрена ты не пьешь?
Я ухмыляюсь и поворачиваюсь. Ну, не ВСЕ правильные друзья.
Зои была бы единственным исключением из строгих правил моего отца относительно того, с кем я встречаюсь или общаюсь. Возможно, я училась на дому, потому что мой отец редко позволяет мне даже покидать наш городской дом. Возможно, он потянул за серьезные политические ниточки, чтобы заставить колледж и юридическую школу разрешить мне посещать занятия дистанционно. Возможно, мои внеклассные занятия и мои друзья были подобраны вручную, чтобы его политическая карьера выглядела как можно лучше. Но каким-то образом Зои Стоун проскользнула сквозь трещины.
Это не значит, что у нее совсем плохая репутация или что-то в этом роде. На первый взгляд, она даже именно та, с кем мой отец хотел бы, чтобы я общалась—из правильной семьи, у нее есть деньги, она ходит в правильные школы и все такое дерьмо. Но у нее также есть свобода, которой нет у меня, в комплекте с возможностью делать неправильный выбор, встречаться с гламурными мужчинами постарше и устраивать вечеринки, когда ей захочется. Она почти наверняка оказывает плохое влияние. Но иногда тебе нужно немного плохого влияния.
В том, что мой отец позволил бы мне даже жить с тем же почтовом индексом, что и она ,не должно быть никакого смысла. Но мама Зои и моя были лучшими подругами. Рак забрал их обоих примерно в одно и то же время, почти десять лет назад. Я думаю, что даже “имидж-это все” Томаса Мюррея не был достаточно холоден, чтобы помешать мне после этого тусоваться с Зои здесь и там после этого.
– О Боже, я так рада, что ты здесь.
Зои улыбается и крепко обнимает меня – И пропустить это фиаско? Конечно, я здесь.
– И, конечно, поддержать свою дорогую подругу Фиону, пока ее заставляют играть пешку в игре, которую она ненавидит?
Зои усмехается
– И это тоже. Так что... – она поворачивается, чтобы окинуть взглядом огромную толпу гостей – Скольких из этих людей ты на самом деле знаешь?
– Типа, их четверо.
– Не включая меня?
– Три.
Она смеется и поворачивается, чтобы схватить два бокала с шампанским с проходящего мимо подноса.
– Вот. Ваше здоровье и поздравления!– она чокается своим бокалом с моим – И я действительно горжусь тобой, ты знаешь.
Я ухмыляюсь, позволяя себе купаться в похвалах. У моего отца может быть куча денег и политического влияния. Но я заслужила похвалы. Я надрывала свою задницу, чтобы пораньше закончить колледж, поступить в юридическую школу, а затем тоже закончить ее пораньше с отличием.
– Спасибо, – улыбаюсь я.
– И сколько из этих людей, которых ты не знаешь, подошли, чтобы поздравить вас?
– О, все они. Пока мой отец наблюдал.
Зои ухмыляется
– Значит, он действительно это делает, да?
– Да, – сухо бормочу я.
Как я уже сказала, все это на самом деле не для меня. Я, наверное, в центре внимания. Я – оправдание для того, чтобы привести всех этих людей сюда, в особняк моего отца. Но настоящая цель здесь заключается в следующем Деньги . Неофициально это первый гала-концерт Томаса Мюррея по сбору средств для его участия в выборах на должность мэра Чикаго. И то, что я здесь, играет так хорошо, что это с таким же успехом может быть сценарием к фильму.
Нет ни одной вещи, которую мой отец сделал бы или не использовал для своих собственных целей. После смерти моей мамы Томас Мюррей стал образцом трудолюбивого отца-одиночки. Он разыгрывал из себя фигуру такую как Кеннеди, который также без устали воспитывал свою дочь в полном одиночестве.
Конечно, все это было чушью собачьей. Мой отец не воспитывал меня, а воспитывала армия нянь, частных репетиторов и инструкторов “выпускного класса”, чтобы убедиться, что я достаточно похожа на леди для высшего общества. Не говоря уже о частных поварах, горничных и личных шоперов, потому что не дай Бог я выйду, чтобы купить свою собственную одежду.
– Кстати, ты выглядишь чертовски сексуально.
Я улыбаюсь, краснея: – Спасибо
– А теперь заканчивай, – она кивает на мой бокал.
– Я только что получила его!
– И я собираюсь принести нам еще, так что...– она делает движение рукой “скорее”. Я смеюсь, опрокидываю шампанское и протягиваю ей бокал. Я слегка задыхаюсь, и она ухмыляется.
– Просто нужно открыть горло, Фи.
– Да, спасибо.
– Расслабь челюсть, используй много языка. Зрительный контакт всегда ...
– Ой Боже …
Она смеется, а мое лицо жарко горит.
– Шикарный диплом юридического факультета в двадцать два года, много перспектив на работу и отец, который собирается стать мэром. Единственное, что нам сейчас нужно сделать, это наконец-то переспать с тобой.
Я стону, чувствуя, как горит мое лицо.
– Я в порядке , спасибо.
Она хихикает.
– Нет, это не так. Поверьте мне. Ладно, я вернусь с еще выпивкой.
Я качаю головой и смотрю, как она исчезает в толпе.
– У тебя такой вид, будто ты хочешь выпить.
Я поворачиваюсь на мужской голос. Он красивый, самодовольный на вид, и от него разит старыми деньгами. Его светлые волосы идеально зачесаны назад и в сторону, квадратный подбородок прямо с плаката реалити-шоу.
– Чет, – улыбается он. Он протягивает мне бокал с шампанским.
– О, спасибо, но моя подруга ...
Он игнорирует меня и вкладывает бокал мне в руку.
– И поздравляю тебя с окончанием школы.
Я улыбаюсь – Эм, спасибо.
– Итак, тебя уже кто-нибудь подобрал?
– Хм?
Он ухмыляется – Любые фирмы.
– О, нет. Ещё нет. На самом деле я еще не сдавал экзамен на адвоката ...
– Что ж, они это сделают.
Я улыбаюсь ему в ответ.
– Что ж, спасибо, я ценю ...
– Я имею в виду, что твой отец был мэром и все такое.
Быть прерванной – это такая знакомая обида. Но я заставляю себя улыбнуться.
– Что ж, посмотрим.
– Это ведь не повредит, правда?
– Я имею в виду ...
– А ты умная, окончила правовую школу, – подмигивает он:– Красивая...
Я краснею, хотя и знаю, что это неубедительная реплика.
– Спасибо.
– Ты знаете, моя фирма действительно в поиске. . Cooper and Cooperman? Да, я там старший партнер.
Конечно, это так. На нем написано “самодовольный, богатый, привилегированный придурок”.
– О, ничего себе, правда? – спрашиваю я с нулевым реальным интересом. Это именно тот мужчина, с которым мой отец в конечном счете хочет, чтобы я была рядом. Меня бы даже не удивило, если бы он был тем, кто послал его поговорить со мной.
– Ага, – самодовольно ухмыляется Чет.
– Я, вероятно, мог бы подергать за некоторые ниточки. Поговорите с партнерами, пригласите вас на собеседование.
У меня от шока отвисает челюсть – О Боже, ты серьезно?!
Он ухмыляется.
– Конечно! Что ты делаешь завтра вечером?
Мое сердце бешено колотится.
– О Боже, ничего! Совсем ничего! Я определенно мог бы зайти и поговорить ...
– Я думал о том, чтобы чаще выходить на улицу.
– О! Ладно, да, я тоже мог бы ...
– Знаешь, когда твой отец вступит в должность, мы с тобой могли бы стать весьма влиятельной парой.
Запись царапает у меня в голове. Ага, вот и оно. И как наивная я попалась прямо на это. С партнерами нельзя дергать за ниточки. Он просто хочет пригласить меня на свидание. Даже когда я думаю об этом, я вижу, как Чет оглядывается по сторонам. Конечно же, там мой отец, и он наблюдает.
– Мой отец подговорил тебя на это, не так ли?
– О, нет! Ни за что!– Чет быстро отступает. – Я просто хотел представиться.
– Ваша фирма действительно ищет сотрудников?
– Да? Я имею в виду, для тебя ...
Я стону.
– Ну, было действительно приятно встретиться с тобой, но...
– У тебя что, нет канализации, в которую можно было бы заползти, Чет?
Зои внезапно протискивается между нами, свирепо глядя на него.
– Зои Стоун,– рычит он, нахмурившись.
– Ей это неинтересно. Исчезни, подонок.
– Почему бы тебе не позволить ей высказаться за ...
– Поверь мне, ей это неинтересно. Ты не в ее вкусе, Чет.
Он пристально смотрит на нее, а затем поворачивается ко мне.
– Почему бы нам не позволить Фионе рассказать нам, какой у нее тип?”
– Потому что я уже знаю, что это не такой , кому нравятся его молодые девушки , богатые и без сознания Чет, – шипит она.
Он ощетинивается, рыча на нее.
– Послушай меня, ты, маленькая ...
– Отвали, Чет, сейчас же.
– Пизда ,– бормочет он. Он свирепо смотрит на Зои, прежде чем повернуться и ускользнуть.
– Тьфу, трахни этого парня,– стонет она.
– Его прислал мой отец.
– Ну, у твоего отца действительно ужасный вкус на мужчин для тебя.
Я вздыхаю.
– Он проверил все моменты —богатый, успешный и, по-видимому...
Я хмуро смотрю в лицо своему другу.
– Подожди, ты и ...
– О боже мой, НЕТ . Не я, – она делает гримасу: Хотя Кристал Шоенбург встречалась с его братом. Много ушло из семейных пожертвований, чтобы замести его хищническую чушь под ковер.
Я загораюсь.
– Подожди, это был Чет Брубейкер?
– Да .
Я стону. – Как в...
– Сын Мелвина Брубейкера, генерального директора Adonis Capital. Это тот самый.
Я закатываю глаза и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на своего отца. Хотя он даже не смотрите меня.
– Рада видеть, что мы ушли от организованных браков по политическим мотивам, – ворчу я.
– Я имею в виду, тебя это действительно удивляет? Со сколькими парнями твой отец пытался свести тебя из-за денег их семьи или политических связей?
– Больше, чем я могу сосчитать.
Она вздыхает – Итак, ты собираешься сказать ему сегодня?
– Таков был мой план.
– Что ж, я здесь, если я тебе понадоблюсь.
– Спасибо, Зои.
План состоит в том, чтобы, наконец, сказать отцу, что я покидаю свою позолоченную клетку. Я имею в виду, что мне двадцать два, у меня юридическое образование, и смешно, что я все еще живу под его крышей, по сути, как кукла-пленница. Итак, я ухожу. Даже если это означает, что меня полностью отрежут, я должен выбраться.
И сегодня я скажу ему об этом. Больше никаких ухажеров, которые давили бы на меня. Больше не быть пешкой в его политической карьере. Я хочу жить своей жизнью, и я хочу это сейчас.
Я изгибаюсь, когда мой отец пожимает кому-то руки. Уилсон, его начальник штаба, подходит и что-то шепчет ему на ухо. Мой отец хмурится и быстро кивает, затем поворачивается и прямиком направляется в свой кабинет дальше по коридору.
– Куда он собрался?
– О, наверное, сатана звонит по телефону, и просит моего первенца в обмен на место в Сенате штата.
Зои хихикает – Ну, в его кабинет никого не пускают, верно?
– Это правда.
– Так что, не будет ли сейчас самое подходящее время?
Я прикусываю губу. Она права. Он будет один и загнан в угол. Если я собираюсь это сделать, то с успехом могу сделать это сейчас. Я поворачиваюсь и передаю ей свой бокал.
– Я еще вернусь.
– Будь храброй!
– Спасибо.
Я пробираюсь сквозь толпу. Никто не пытается поздравить меня или остановить, по крайней мере, не без того, чтобы мой отец не смотрел. И меня это вполне устраивает. Я иду по коридору, пока не оказываюсь прямо перед дверью его кабинета. Я двигаюсь, чтобы открыть ее, но вдруг слышу голоса, спорящие внутри.
– Послушай, я уже говорил тебе, – резко говорит мой отец – Я могу достать вам деньги сейчас, или, если вы хотите подождать до окончания выборов, какие бы контракты вы ни хотели ...
– Я не заинтересован в том, чтобы играть на твоих политических гонках, Томас.
Я замираю. Голос другого мужчины мрачный и хриплый, с каким-то русским или другим балканским акцентом.
Мой папа нервно смеется.
– Азартные игры? Пожалуйста. Это верная вещь. И поверь мне, как только я одержу победу , эти контракты будут такими сладкими, что у тебя появятся кариес... ”
– Я уже говорил вам, что мне это неинтересно, – тяжело вздыхает мужчина с прокуренным, темным, властным голосом.
– У нас была договоренность, Томас.
– Я знаю, я знаю, и я пытаюсь ...
– Я оказал тебе услугу.
– Я знаю это! И я так благодарен, я просто ...
– Долг есть долг, – тихо рычит голос – И сегодня я здесь, чтобы забрать деньги.
– Послушай, я пытаюсь, хорошо?! Если вы просто дадите мне месяц, мистер Комаров.
Я замираю, меня наполняет ужас. Закрытые нечестные отношения с моим отцом, русский акцент, а теперь имя, которое я видела в газетах. Человек, с которым разговаривает мой отец, – самый опасный, жестокий и печально известный человек в организованной преступности Чикаго. Возможно, даже в стране.
Он разговаривает с Виктором Комаровым, злобным, могущественным главой Братвы Кащенко.
– Я ни черта не заинтересован в том, чтобы давать тебе, Томас, – шипит русский бандит– За исключением еще трех секунд, чтобы сказать мне, как я собираюсь получить свои деньги сегодня. Один.
– Господин Комаров, пожалуйста! Это не то, как все делается ...
– Не читай мне лекций, Томас. У нас была договоренность. Вот как все делается. Два.
– Мистер Комаров!
Я слышу внезапный металлический щелчок пистолета с другой стороны двери. Я громко ахаю.
Очень громко.
Из-за двери доносится лающий звук отрывистой команды на русском языке. Шаги пересекают комнату, и я задыхаюсь, когда отстраняюсь от двери. Но уже слишком поздно. Дверь кабинета распахивается, и двое крепких, устрашающих мужчин внезапно хватают меня. Я кричу, и мой отец кричит, но они игнорируют нас обоих. Они втаскивают меня внутрь и бросают на пол. Они вдвоем бросаются ко мне, как вдруг раздается отрывистая команда.
“ Ostanovka! ”
Глубокий, хриплый голос гремит в комнате.
Я чувствую, как мое сердце колотится в горле, когда я медленно поднимаю глаза. Двое крепких мужчин отходят в сторону, и внезапно я смотрю на высокого, широкоплечего, совершенно великолепного мужчину. Он явно выше и крупнее двух своих телохранителей, и почти можно видеть, как от него исходит сила. Его темно-синие глаза смотрят прямо на меня, завораживая мой взгляд.
– Кто ты такая?
– Мистер Комаров,-мой отец запинается, когда заикается.-Это Фиона, моя дочь.
Глаза задумчивого русского мерцают. Они сужаются, глядя на меня, когда тень улыбки изгибает его губы.
– Томас,– рычит он. – Наш долг погашен.
Глава 2
Виктор
Я слабо улыбаюсь в позолоченном особняке. Быть окружным прокурором Чикаго хорошо оплачивается, хотя я совершенно уверен, что это не так хорошо окупается . Но я знаю все о других делах человека, который здесь живет. Я знаю о его закулисных рукопожатиях и любовных контрактах. Я знаю, что он воображает себя Кеннеди.
Моя улыбка исчезает. Если Томас Мюррей не разыграет свои карты правильно примерно через пять минут, у него будет гораздо больше общего с Кеннеди, чем ему хотелось бы,—например, дополнительная дыра в голове, которой у него не было этим утром.
Я поворачиваюсь к Льву и хмурюсь. – Дай ему последний шанс.
– Da , Виктор – Лев достает из кармана пиджака мобильный телефон и нажимает кнопку. Я оглядываюсь на фасад особняка Мюрреев и снова слабо улыбаюсь.
Много лет назад я, возможно, позавидовал бы этому человеку с его богатством и этим роскошным домом. Возможно, это пробудило во мне голод—стремление завоевать и построить свою собственную империю. Но теперь я сделал все это. Я достиг вершины. Теперь, когда я смотрю на чикагский дом Томаса Мюррея за двенадцать миллионов долларов, я просто улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что теперь мой дом больше, чем этот. Мое богатство больше, чем его. И моя сила даже больше, чем его самые смелые устремления.
Томас Мюррей может стать мэром Чикаго, если пожелает. Он может думать, что это дает ему силу, если это помогает ему спать по ночам. Но настоящая власть будет у человека, который владеет этим мэром. И этот человек-я.
Рядом со мной Лев хмыкает и вешает трубку. Он поворачивается ко мне со стоическим видом. – Это был его дворецкий. Мистер Мюррей " нездоров’ на вечеринке.
Мое настроение портится еще больше. Хотя я признаю, что иногда мне не хватает того, чтобы испачкать руки, мне не нравится идея вытащить вероятного кандидата в мэры из его собственного пространства, чтобы всадить в него пулю. Но у Томаса нет времени, а у меня кончилось терпение.
– У него был шанс стать мужчиной, – рычу я. – Пойдем.
Лев и двое моих людей следуют за мной, когда я поднимаюсь по лестнице к входной двери дома. Отвечает мужчина, но его улыбка быстро гаснет, когда он понимает, кто я.
– Сэр, вы ...
– Пришел повидаться с мистером Мюрреем. Прямо сейчас.
Дворецкий бледнеет. – Сэр, мистеру Мюррею нездоровится. Это выпускной па его дочери ...
– Мне насрать, если его дочь решает проблему голода в мире и прекращает войну! – Я огрызаюсь. Я рычу и нависаю над дрожащим дворецким, позволяя ему почувствовать мой гнев и силу. – Я встречаюсь с ним прямо сейчас.
– Н—конечно, сэр, – бормочет мужчина. – конечно. Позвольте мне показать вам...
– Его кабинет подойдет, – огрызаюсь я.
Мужчина сглатывает. – Сэр, кабинет мистера Мюррея частный...
– Как и наш бизнес, – рычу я предупреждающим тоном. – Так проведи меня сейчас же.
Мужчина быстро сдается. – Конечно, мистер Комаров. Сюда.
Я следую за мужчиной, а Лев и двое других следуют за мной по пятам. В другом конце дома я слышу, как играет джазовая музыка, а также глухой шум и гам выпускной вечеринки. Я знаю, что у Томаса есть дочь, хотя мы с ней никогда не пересекались. Говорят, мало у кому удалось. Он держал ее взаперти в этом доме, даже обучая на дому, большую часть ее жизни. Учитывая склонность Томаса к закулисным сделкам с такими людьми, как я, это, наверное, самое умное, что он когда-либо делал.
Она недавно окончила Колумбийскую юридическую школу. Но даже это было сделано дистанционно, с помощью некоторых ниточек, за которые дергал начинающий мэр. Я закатываю глаза, когда дворецкий ведет нас в кабинет Томаса. Представьте, что вы воспитываете ребенка, даете ему все преимущества и самое лучшее образование только для того, чтобы его можно было запереть в позолоченной клетке.
Я думаю о своем собственном, радикально отличающемся воспитании и стискиваю зубы. Мне ничего не было предоставлено. Мне не дали ни единого шанса подняться, ни одной золотой возможности. Мое детство было уроком борьбы за кусок еды или кусок поношенного одеяла от ночного холода.
Мое воспитание состояло в том, чтобы учиться сражаться и проливать кровь молодыми, чтобы хищники держались от меня подальше. Такова была жизнь в детских домах и приемных семьях России. Некоторые назвали бы это Адом. Они были бы правы, но в каком-то смысле я рад этому. То, что меня воспитали дьяволы в аду, превратило меня в того человека, которым я являюсь сегодня. Это закалило меня, научило уверенности в себе и дало мне стимул пробиваться к вершине.
– Мистер Мюррей придет, как только..
– Приведи его, – говорю я категорично, свирепо глядя на мужчину. Я игнорирую стул, на который он явно указывает, и захожу за стол Томаса. Я сажусь в его кресло и кладу ноги на его стол. – Приведи его сейчас же.
Дворецкий бледнеет и быстро кивает. – Конечно, мистер Комаров.
Он поворачивается и выбегает из комнаты, закрыв за собой дверь.
Я вздыхаю и откидываюсь на спинку его стула. Мои глаза осматривают комнату и его стол. Стены увешаны фотографиями Томаса, пожимающего руки разным важным людям – бывшему президенту, важным бизнесменам, нескольким знаменитостям. Но там нет ни одного члена его семьи. Ни одной фотографии его покойной жены или дочери.
Я начинаю думать, что Томас запирает свою дочь в этой башне не столько для того, чтобы защитить ее, сколько для того, чтобы упорядочить свою жизнь.
Дверь открывается, и входит Томас с белым лицом. Он смотрит на мои ноги на своем столе, когда видит, где я сижу, но быстро прячет взгляд.
– Надеюсь, вы не возражаете, что я устроился поудобнее.
Он заикается. – Н-нет. Нет! – Он улыбается мне этой дерьмовой улыбкой политика. – Нет, вовсе нет, Виктор. Могу я вам что-нибудь принести?
– Как насчет четырех миллионов долларов.
Томас на мгновение замирает. Но потом он смеется, как будто я только что пошутил. Мои глаза сужаются.
– Я не уверен, что в этом такого забавного, Томас.
Его глупая улыбка быстро исчезает. – Ах, ну, Виктор, ты же знаешь, я человек слова...
– На самом деле я этого не знаю, – огрызаюсь я. – На самом деле, я обнаружил только обратное в наших отношениях. И вы можете называть меня мистером Комаровым, – рычу я предупреждающим тоном.
Шесть месяцев назад Томас Мюррей не был фаворитом на выборах мэра в следующем месяце. Человек по имени Льюис Холл, бывший прокурор штата, ставший представителем штата, был подставным лицом. Увы, несчастный Холл повесился после того, как появились фотографии, на которых он скакал голый с кляпом во рту с восемнадцатилетней проституткой в гостиничном номере, полном наркотиков.
Не повезло Льюису, но очень повезло Томасу, который стал новым фаворитом на победу. За исключением того, что удача не играла в этом никакой роли. Девушка была предоставлена мной. Как и веревка. Так же как и руки, которые завязали его в петлю, а также те, которые заставили его брыкаться и кричать в нее.
Сделка по избавлению от мистера Холла заключалась в том, что Томас использовал бы свое сильное влияние на нынешнего мэра, чтобы заключить с одной из моих компаний выгодный контракт на доставку с городом. Прибыльный на сумму в четыре миллиона долларов в течение следующих двух лет. Неплохая сделка за убийство одного глупого политика.
За исключением того, что контракт так и не был заключен. Вместо этого он перешел к существующему городскому подрядчику. А это значит, что наша сделка еще не завершена. Я оказал Томасу услугу – тоже большую. Теперь он должен мне четыре миллиона долларов, иначе Чикаго столкнется с еще одним кандидатом в мэры-самоубийцей.
– Послушай, я уже говорил тебе, – блеет Томас. Он отступает, как хнычущий политический халтурщик, которым он и является. – Я могу достать вам деньги сейчас, или, если вы хотите подождать до окончания выборов, какие бы контракты вы ни хотели...
– Я не заинтересован в том, чтобы играть на твои политических гонках, Томас.
– Азартные игры? – Томас смеется. – Это верная вещь. Мэр Песакторе поддержал меня на прошлой неделе. Он в кармане. И поверь мне, как только я одержу победу, эти контракты будут такими сладкими, что у тебя появятся кариес...”
– Я уже говорил тебе, – рычу я. Я спускаю ноги со стола, выпрямляясь в его кресле. – Меня это не интересует. – Я холодно смотрю на него.
– У нас была договоренность, Томас.
– Я знаю, я знаю, – быстро говорит он. – И я пытаюсь...
– Я оказал тебе услугу.
Я встаю. Лев остается наблюдать со стороны, но двое других, которых я привел, инстинктивно двигаются за Томасом, на случай, если он попытается убежать.
– Я знаю это! И я вам так благодарен! Я просто...
– Долг есть долг, – рычу я. – И сегодня я здесь, чтобы забрать деньги.
– Послушай, я пытаюсь, хорошо? – Голос Томаса становится все громче. Он оглядывается назад, видит там моих людей, и его хладнокровие начинает ослабевать. – Я-если вы просто дадите мне месяц, Ви—мистер Комаров.
– Я не черта не заинтересован в том, чтобы давать это тебе, Томас", – шиплю я. – Кроме еще трех секунд, чтобы сказать мне, как я собираюсь получить свои деньги сегодня.
Я поднимаю на него глаза. Я медленно лезу в карман куртки и вытаскиваю девятимиллиметровый пистолет из наплечной кобуры. Лицо Томаса бледнеет.
– Один.
– Мистер Комаров, – выдыхает он. – Пожалуйста! Это так не делаюется...
– Не читай мне лекций, Томас. У нас была договоренность. Вот как все делается – . Я поднимаю на него пистолет. – Два.
– Мистер Комаров!
Я взвожу курок пистолета со щелчком, больше для драматического эффекта, чем для чего-либо еще. Но потом внезапно я слышу это – безошибочный звук вздоха с другой стороны двери кабинета Томаса. В конце концов, эта встреча не такая уж частная.
Я коротко киваю двум мужчинам позади Томаса. Не говоря ни слова, они поворачиваются и, нахмурившись, устремляются к двери. Один из них распахивает ее, и внезапно они втаскивают внутрь фигуру и швыряют ее на пол. Они захлопывают дверь и направляются к ней, как вдруг раздается мой голос.
– Ostanovka! – Я рычу. – Остановись! – В комнате воцаряется тишина. И в этой тишине единственное, что я могу видеть, – это она.
Девушка сногсшибательна. Она растянулась на полу в мерцающем серебристо-белом коктейльном платье, одна туфля спала. Ее руки раскинуты по деревянному полу, а длинные рыжие волосы падают ей на лицо. Но потом она поднимает глаза. Мои глаза находят ее, и я с шипением втягиваю воздух.
Рев зверя грохочет в моей груди. Мои мышцы сжимаются, как и челюсть. Я смотрю на этого ангела с небес и чувствую, как мир меняется у меня под ногами. Каждая боль, когда-либо причиненная мне, исчезает. Каждый демон, преследующий мои тени, замолкает. Каждый шрам перестает пульсировать болью.
– Кто ты? – слова приходят непрошеные. Но это самый важный вопрос, который я когда-либо задавал в своей жизни. Мне нужно знать ее – каждый дюйм и частичку ее. Мне нужно узнать ее, и мне нужно сделать ее полностью моей.
– Мистер Комаров...
Голос Томаса прорезает тишину, приводя меня в бешенство, поскольку отвлекает мое внимание от девушки. Но мои глаза не отрываются от нее, и она краснеет, медленно надевая туфлю обратно. Она встает на ноги, разглаживая платье. Но все равно мои глаза не могут отвести взгляд. Мое сердце не может перестать биться. Мой голод по ней не утихнет.
– Мистер Комаров, – повторил Томас переводя стрелки. Он улыбается, несмотря на свой страх передо мной, как хорошая маленькая политическая пешка. Он подходит и кладет руку девушке на спину. Он не замечает ярости, которую это вызывает во мне, когда поворачивается, чтобы улыбнуться мне.
– Это Фиона, моя дочь.
Я моргаю. Рев в моих ушах возвращается. Мир вокруг меня погружается во тьму, пока все, что я вижу, – это она; рыжеволосый ангел, притягивающий меня, как мотылька на пламя. Мои руки сжимаются, сжимая кулаки по бокам. Я впитываю ее, внутренне дрожа, когда поворачиваюсь к окружному прокурору.
– Томас, – рычу я. Мои губы растягиваются в улыбке. – Наш долг погашен.
