Текст книги "Испытание желанием"

Автор книги: Кортни Милан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Нед взял ее за руку:

– Нет, это не имеет к тебе отношения. Ты должна понимать.

Однако вместо того, чтобы все объяснить, он замолчал. Кейт ждала, моля себя набраться терпения.

Нед тяжело вздохнул:

– Ты такая сильная. Ты даже не можешь себе представить.

Она хотела бы отодвинуться от него, свернуться в сторонке, убаюкивая свою боль. Вместо этого Кейт подавила вздох.

– Я попытаюсь.

Нед еще раз вздохнул и неловко пошевелился.

– Иногда нечто происходит со мной. – Похоже, ему казалось, что это объяснение вполне адекватно, потому что он так и продолжал, ссутулившись, сидеть рядом с ней на сиденье.

Господи, упаси ее от неразговорчивых мужчин.

– «Нечто» – это не очень определенное слово, – попыталась пробудить она его к большей откровенности.

– Понимаешь, это не очень определенное… нечто. Я никогда не мог подобрать нужных слов для описания его. Видишь ли, это не совсем безумие.

Кейт не думала, что он и в самом деле ответит на ее вопрос, скорее напустит еще большего тумана. Однако то, что он сказал, потрясло ее, заставив надолго замолчать. Если это не совсем безумие, то насколько оно к нему близко? Она почувствовала толчок его локтя и поняла, что он снял цилиндр и поставил себе на колени, прижав к груди.

– Я спрашивал врача, – сказал он своему цилиндру. – Так что мне это хорошо известно. Это не безумие. Безумие – это когда ты не можешь контролировать свои слова или поступки или не даешь себе отчета в том, что реально происходит. Я же полностью контролирую все свои действия. Постоянно. Я могу делать все, что захочу.

Неужели он хочет спать в ледяном холоде, выставив ее за дверь.

– Я могу делать то, что хочу, – медленно повторил Нед. – Я просто… Иногда я не хочу.

– Не хочешь чего?

Экипаж тряхнуло на повороте, и ее снова бросило на него.

Кейт почувствовала, как он пожал плечами.

– Когда это начинается, я не хочу даже вставать по утрам. Впервые это случилось, когда мне было девятнадцать. Я проводил в постели недели. Моя матушка решила, что я заболел, но врач не нашел у меня никакой болезни. Я просто не хотел вставать.

– Это не очень похоже на нечто.

– Мне проще думать об этом как о чем-то отдельном. Иначе остается лишь одна альтернатива, что я сам и есть это нечто. Что каждые несколько лет я просыпаюсь однажды утром и решаю вести себя так, будто я совсем другой человек. Нет, Кейт, мне спокойнее считать эти явления лишь краткими отступлениями от своей натуры. Быть уверенным, что это нечто, находящееся вне меня. Я не могу этого объяснить, просто знай, что я не безумный и тебе не следует никогда больше об этом беспокоиться.

– Не беспокоиться об этом? Но…

Он поднял обтянутую перчаткой руку и коснулся пальцем ее губ.

– Нет, не делай из меня какое-то раненое создание, за которым надо ухаживать, чтобы вернуть ему здоровье. Здесь нечего лечить, Кейт, и для тебя не осталось драконов, чтобы с ними расправиться. Это лишь зверь, которого мне уже удалось подчинить. Иногда он поднимает голову. В прошлом он старался победить меня. Но ему это не удалось. И не удастся. Мне не нужна помощь. Мне не нравится помощь – она может ослабить меня, заставить хотеть делать еще меньше.

– Но…

– Это не важно.

Он ударил рукой в стенку экипажа, чтобы усилить значение сказанного, и карета, громыхая, остановилась. Кейт понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что они встали не из-за этого плохо рассчитанного удара, а потому, что экипаж подъехал к их лондонскому дому.

Нед потянулся и взялся за ручку двери, удерживая ее на месте, чтобы никто не прервал их уединения. Дверь дернулась, однако лакеи быстро осознали, что она закрыта изнутри, и больше их не тревожили.

– Тебе не надо беспокоиться, – повторил он. – Я больше не валяюсь в кровати, когда это происходит. Теперь я готов к этому. Я тренировался, чтобы спокойно встретить то утро, когда оно снова наступит. Я готовился к этому, приучая себя делать те вещи, которые мне не хотелось делать.

– Как, например…

– Как, например, пробежать три мили утром, а потом, когда кажется, что больше уже ничего не сможешь сделать, пробежать еще три. Или спать с открытыми окнами с погашенным камином. – Он встретил ее взгляд. – Иногда отказываться разделить с тобой ложе, когда я безумно хочу тебя. Я сделал себя достаточно сильным, чтобы эти явления не имели для меня больше никакого значения.

– Мне это кажется… – Кейт замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. Странным? Необъяснимым? Очень холодным? Ни одно из этих слов не подходило, и она гордо вскинула подбородок. – Мне кажется, ты должен был рассказать мне об этом.

Она бы помогла. Она бы обязательно что-нибудь сделала. Кейт уже начала строить планы.

В ответ он отодвинул щеколду и открыл дверь. Лакеи преданно вытянулись. Нед повернул голову, и его напряжение пропало за озорной улыбкой.

– Что же, – беспечно заметил он, – мне кажется, мои попытки тебя развеселить были гораздо более забавны. Ты этого не находишь?

Он вышел из кареты. Кейт смотрела на дверку экипажа, не веря своим ушам. Он не должен – он просто не может прекратить их беседу так, будто бы ничего не произошло. Кейт вскочила так быстро, что едва не ударилась головой о крышу кареты.

– Нед, ты… ты…

Ее слова были встречены холодной тишиной. Вздохнув, она подобрала юбки и задержалась около дверей кареты. Однако Нед не оставил ее; он занял место лакея и, когда она поставила ногу на ступеньку, протянул ей руку, помогая сойти. Его пальцы были теплыми даже сквозь перчатки.

– Мне очень хорошо удавались эти шутки, – заметил Нед, и его голос был столь тих, что ей пришлось напрягаться, чтобы расслышать его, даже несмотря на бархатную тишину ночи. – Когда мы поженились, я достиг совершенства, разыгрывая из себя шута. В конце концов, гораздо лучше, когда твои прегрешения приписывают фиглярству, чем позволить всем догадаться, что с тобой периодически случается это ужасное нечто, которое не совсем безумие. – Он снова усмехнулся, и выражение его лица настолько не соответствовало серьезности тона, что Кейт покачала головой.

Он взял ее за руки, когда они поднялись по ступенькам.

– Но…

– Я не сказал тебе, Кейт, потому что не хотел, чтобы ты знала. Я не хотел, чтобы ты смотрела на меня и видела слабость. Мне не надо было, чтобы меня кормили овсяной кашкой и подтирали подбородок. Кроме того, чем меньше людей об этом знает, тем менее реальным это кажется.

Последняя фраза показалась ей настоящим суеверием. Кейт нахмурилась, глядя на своего мужа. Однако он совсем не смотрел на нее. Напротив, он проскользнул через парадную дверь, управляя беседой с такой легкостью, будто бы вел Кейт в туре вальса. Он снова оставил ее в стороне. И пусть это было не так, как три года назад, когда он уехал в Китай, но он все равно оставил ее. Это было забвением, отрицанием самого смысла их брака, того, чем она могла бы стать для него, если бы он только ей это позволил.

Если Нед думает, что она не достойна даже того, чтобы услышать правду, он совсем не доверяет ей.

Кейт встала как вкопанная, и он остановился тоже.

– Нет. – Все, что ей оставалось, – это категорическое отрицание.

Второй лакей застыл перед ней, желая принять ее меховую накидку.

– Миледи? – В его голосе прозвучало замешательство.

– Нет, – еще раз повторила Кейт, слегка смягчив тон, – нам больше не понадобятся сегодня ваши услуги.

Нед не возражал ей. Вместо этого он выглянул из-за дверей гостиной и окинул взглядом удаляющегося лакея. Когда они остались одни, он отошел от стены и заглянул в гостиную. В камине горел огонь, однако его тусклого свечения было явно недостаточно. Тем не менее Нед не взял с собой канделябр и не зажег масляные лампы.

Было бы ошибкой думать, что он прогоняет ее. Нет, напротив, он приблизил ее к себе, настолько только мог отважиться. Однако она хотела, чтобы он отважился на большее. Кейт ждала, затаив дыхание.

Теперь он казался ей не более чем темным силуэтом, его спина была освещена неяркой масляной лампой, горевшей в коридоре. Она с трудом различала его темневший профиль. Острая линия носа, приподнятый подбородок. Казалось, тишина наполнена сомнениями.

– Итак? – наконец произнес он. – Я полагал, ты хочешь задать мне некоторые вопросы. Что ты желаешь узнать?

– Я думала, что ты не хочешь мне отвечать.

– Я и не хочу. – Он фыркнул, словно сдерживая смех. – И именно потому это делаю. Прелестно работает, не правда ли?

Она хотела бы задать ему тысячу вопросов. Когда приходит это «нечто»? Как оно начинается? Что можно с этим поделать, кроме того, что просто принять страдания? Однако в окутавшей их темноте и тишине все было не важно, за исключением одной небольшой детали.

– Ты не позволяешь мне помочь тебе потому, что думаешь, будто я на это не способна? Потому что считаешь, что я сломаюсь, если ты на меня обопрешься?

Он покачал головой.

– Кейт, – тихо проговорил Нед, – ты самая неукротимая и смелая женщина, которую я знаю.

– Не лги мне.

– Правда. Если бы тебя бросили в логово ко львам, ты бы приказала им смести кости ягнят, которыми они перекусили за завтраком, в мусорную кучу, и они бы не осмелились тебя ослушаться. Если бы ты оказалась в пустыне, то заново отстроила бы там Рим – начиная от самого простого фонтана и заканчивая мраморными залами. И ты сделала бы все это голыми руками, ну, возможно, с помощью карманного ножичка.

– Мне неинтересно оставаться в пустыне, Нед. Если я такая способная, как ты мне это рассказываешь, почему ты не хочешь, чтобы я помогла тебе?

Несколько секунд он молчал, не говоря ни слова. Повисшая тишина словно возродила все ее старые сомнения, старые боли и обиды.

Он лгал ей. Все эти прекрасные слова о львах, Риме и неукротимости – всего лишь сказки, чтобы утешить ее.

Кейт не нужны были утешения, и ее не особенно волновала ложь. Не сейчас.

– Ох, – наконец сказал Нед удивленно. – Я думаю… Я думаю, что это нечто похожее на ревность.

– Ревность?

– Я же говорил тебе, что все мужчины – животные. Хочешь знать, насколько я на самом деле недостойный человек? – Он бесшумно повернулся к ней, и она отступила на шаг назад. Кейт натолкнулась на что-то твердое – она нащупала руками полированное дерево. Оказалось, она врезалась в столик, высотой примерно доходящий ей до бедра.

– Ревность? Но…

Нед выпрямился и подошел к ней ближе. Она не видела его лица, но его плечи казались напряженными. В нем словно внезапно полыхнули тлеющие эмоции. И он приближался к ней. У Кейт изменилось дыхание.

– Спокойствие и контроль над своими чувствами так легко давались тебе. Даже когда ты была потрясена, расстроена, ты никогда не теряла самообладания. – Эти слова из уст любого другого человека прозвучали бы грубо и злобно. Когда их говорил Нед, они казались ей лаской.

Кейт оперлась на столик. Он слегка пошатнулся, и она услышала звук какого-то керамического предмета – возможно, стоящей на нем вазы или камня, однако ей было некуда скрыться от его напора. Кейт обхватила себя руками, однако этот жест вряд ли мог защитить ее.

– Я ревновал, – продолжал он, – к тому, как ты не давала каким-то там обстоятельствам остановить тебя – ни страхам, ни даже злобным, жестоким мужьям. Если бы ты обнаружила, что тебя преследует какое-то странное нечто, то никогда бы не осталась в постели. Ты бы встретила его спокойно и деловито и легко избавилась бы от него одним поворотом головы. Если бы ты захотела показать себя, тебе бы никогда не пришлось бежать для этого в Китай. – Он дотронулся пальцами до ее щеки.

Нед возвышался над ней, жар его тела обжигал ее.

– Я ревновал, – шептал он, – я отчаянно ревновал ко всему, что тебя окружает. – Он был так близко, что Кейт почти ощущала на вкус его слова, доносившиеся до нее с его дыханием. – Это было в высшей степени несправедливо, что ты так хорошо владела собой, когда я отчаянно желал обладать тобой сам.

У Кейт перехватило дыхание.

– Это… На самом деле это можно устроить.

Нед положил руки ей на бедра:

– Сколько нижних юбок на тебе сейчас?

– Пять.

Он склонился над ней.

– Я ненавижу их все. – Он заключил ее в объятия, руки его сомкнулись на ее талии, он тесно прижался к ней всем телом.

– Сними же их, – предложила она.

Пальцы его врезались в ее плоть сквозь все пять слоев ненавистных, бесполезных юбок. Потом он поднял ее на руки и посадил на тот самый полированный столик, к которому она недавно прижималась. Столик тихо скрипнул, когда она оказалась на нем.

– Нет, – прошептал Нед, – на это надо слишком много времени. Я привык к ревности.

Нед прижался к ней, его тело было твердым и требовательным. Он раздвинул ей ноги, его руки скользили по ее коленям. Кейт почувствовала легкое дуновение холодного воздуха, коснувшегося ее бедер, а потом его руки. Он гладил ее пальцами, а она наслаждалась своими ощущениями. Его прикосновение к ее бедрам оказалось для нее волнующей неожиданностью. Нед наклонился к ней и нежно поцеловал ее в ухо. О да, в ухо. Сладостные ощущения охватили ее, и она позволила ему овладеть собой.

Кейт не знала, как долго они стояли так, – его рука, ласкающая ее ноги под юбками, его губы, целующие изгиб ее ушка. Но когда его рука скользнула вверх по ее бедру, он ощутил теплую влажность ее желания. Он касался ее нежной плоти. Да. Дотронься до меня здесь. Кейт издала сдавленный стон, Нед хрипло дышал.

Кейт потянулась, чтобы насладиться его вкусом. Она жаждала слиться с его кожей, ее губы отыскали в темноте его рот. Долгий поцелуй превратился в неуклюжую возню – его руки переплелись с ее руками, стремившимися расстегнуть пуговицы его брюк. Он склонился, раздвигая ее ноги, – и в следующее мгновение он наполнил ее, горячий и твердый.

Кейт тесно прижалась к мужу. Это не имело никакого отношения к самообладанию, к обладанию вообще. Напротив, это было признанием, требованием, будто прикосновения его бедер стали вдруг для нее столь же необходимыми, как дыхание.

Он вошел в нее медленно и твердо. Стол заскрипел под ее весом и его напором. Нед целовал ее шею, гордый изгиб подбородка. Его дыхание таяло у нее на губах, будто бы она сама была его воздухом. Его язык сливался с ее языком, словно она стала тем единственным вкусом, который он так жаждал.

Нед удерживал себя от последнего, завершающего акта их любви, – она чувствовала, как напряглись его мышцы, осязала его контроль над собой. Бусинки пота скользили по его лицу. Она ощущала страстный огонь внутри, изысканную спираль наслаждения в глубинах своего чрева. Она прижалась к нему бедрами, и удовольствие охватило ее, все тело, до самых кончиков пальцев, подхватив ее, словно внезапная осенняя буря.

Его движения стали быстрее и тяжелее, наполняя ее сладостным удовольствием, когда она достигла экстаза. Весь мир задрожал и обрушился стеклянными брызгами.

А потом он обхватил ее бедра. Он не вскрикнул, не дал стону сорваться с уст. Единственное свидетельство испытываемого им удовлетворения были его руки, сжавшие ее тело в страстных объятиях.

После того, что он сделал для нее – в гостиной, с настежь открытыми дверями во все коридоры, где их мог бы заметить всякий, Кейт осознала, что его удовлетворение удивительно сильно задерживалось. И когда он отстранился от нее, оправляя свой костюм, она поняла, что он делал это намеренно. Потому что, несмотря на все разговоры Неда о ее самообладании, только он мог обладать ею. Только он мог дарить ей наслаждение. И даже в любовном экстазе он сохранял контроль.

Ах, – потрясенно подумала она, – да ведь это я ревную его. Она хотела всего его, всего без остатка. Однако эта жадная страсть утихла, когда биение пульса стало постепенно приходить в норму. Едва дыша, они долго пожирали друг на друга глазами. Потом он сделал шаг – неуклюжий, пошатывающийся шаг – и выругался.

– Черт возьми! – тихо воскликнул он. – Кому в голову пришла блестящая идея украшать эти столики – эти прекрасные столики такой замечательной высоты – вазами?

Кейт смущенно посмотрела по сторонам. У нее ушло какое-то время, чтобы осознать, что за осколки, поблескивавшие в тусклом свете камина, были рассыпаны на полу. Тот звук разбившегося стекла, который она слышала в минуту экстаза, вовсе не был продуктом ее разгоряченного воображения.

Она не могла ничего поделать. Несмотря на гнетущие ее дурные предчувствия, Кейт рассмеялась. Она обняла Неда и уткнулась лицом в его рубашку. Он был мокрым от пота – так же, как и она. Стоял теплый осенний вечер, на ней по-прежнему было надето пять ненавистных юбок, и его сердце билось в унисон с ее собственным, несмотря на все их одежды. Он провел рукой по ее влажным волосам.

– В следующий раз, – заметила Кейт, – сними с меня эти юбки, пожалуйста.

Она почувствовала, как его губы растянулись в улыбке, когда он прижался к ее щеке.

Это не было обладанием. По-прежнему сохранялось какое-то проклятое неравенство, когда она позволила ему владеть ею безраздельно, а он удержал себя. Она могла бы плакать. Могла бы обвинять его в нечестной игре.

Но что в том проку? Лучше взять то, что доступно, и сражаться за оставшееся изо всех сил.

Кейт глубоко вздохнула, стараясь изгнать свои страхи.

– Знаешь, учитывая, что везде рассыпаны стекла, я знаю только один выход.

– Какой?

Ей было больно улыбаться, но она все равно это сделала. Он обнял ее за талию.

– Ты же видел, какие у меня тонкие туфельки? – прошептала Кейт ему на ухо. – Вокруг столько опасностей, и ты просто обязан отнести меня в постель.

Глава 19

На следующий день стекла были убраны. Однако, покидая свой дом, Кейт ощутила спиной какое-то странное покалывание, будто бы где-то притаилась опасность. Она поставила ногу, обутую в шелковую туфельку, на ступеньку кареты, опершись ручкой в перчатке на плечо лакея.

На мостовой, буквально в трех ярдах от нее, стоял незнакомый мужчина. Он был одет в синюю униформу офицера городской полиции, обшлага его форменного сюртука были выношены и обтрепаны. Он внимательно посмотрел на нее и, когда она остановилась, подошел к ней поближе.

– Вы миссис Кархарт? – спросил он. Говоря это, он перекладывал свою дубинку из одной руки в другую. Было не похоже, чтобы он собирался пустить ее в ход. Офицер окинул ее взглядом, однако в нем не было мужского вожделения, скорее озабоченность.

Кейт отвернулась от ожидавшей ее кареты. Она встала в полный рост, что по сравнению со стоящим рядом мужчиной было явно недостаточно. Однако ее опыт свидетельствовал, что чиновники и прочие слуги вероятнее будут обращаться к тебе с уважением, если знают, с кем разговаривают. Даже несмотря на ее невысокий рост, несколько ярдов кружева, которым был обшит подол ее платья, заставят полицейского подумать дважды. Кружево было дорогим, и, что самое важное, оно являлось символом ее социального положения, свидетельствовало о том, что она относилась к тем женщинам, которые могут покупать такие вещи и носить их, даже по столь будничному поводу, как утренние визиты. Полицейские офицеры не часто принимают леди за кого-нибудь еще.

– Офицер, – строго заметила она, – более правильным будет обратиться ко мне как к…

– Это вы или нет, мадам?

Кейт коснулась пальчиком своего жемчужного колье.

– Да, но меня зовут ле…

Он снова перебил ее, не дав ей закончить фразу.

– Вот и замечательно. У меня предписание, выданное на ваш арест, и вам следует пройти со мной.

Несмотря на все свое кружево, Кейт больше не чувствовала себя защищенной. Напротив, она поняла, что очень уязвима.

– Мой арест? – Нет. Она не будет вести себя как какая-то испуганная уличная пташка. Кейт сжала руки в кулак. – Послушайте, офицер. – Кейт бросила взгляд на воротничок его мундира, где было обозначено его подразделение. – Офицер К-12, что вы имели в виду, приказывая арестовать меня?

Офицер К-12 сделал еще один шаг вперед.

– Ничего, – объяснил он. – Предписание выписано мировым судьей Фэнгом[28]28
  К судам низшей инстанции относились в то время в Англии так называемые полицейские суды или суды магистратов. Эти суды выносили решения по уголовным делам о мелких преступлениях, имущественным спорам с незначительной суммой иска, семейным делам. Председателем суда являлся мировой судья. Мировой судья – чаще всего неоплачиваемая должность, ее занимали члены магистратов, часто без юридического образования.


[Закрыть]. Я же ничего не приказываю – я просто исполняю приказ. Если вы простите мне этот каламбур.

Она смотрела на него пустыми глазами.

– Я просто исполняю, – повторил он. – Исполняю. Понимаете? Ха-ха. – За исключением этого странного смеха, офицер К-12 ни разу не улыбнулся.

Кейт подпустила в свой взгляд немного холодности.

– Я полагаю, – неспешно предположил полицейский, – вас не удивит тот факт, что вам придется предстать перед судом.

– Предстать перед судом! По какому обвинению? И когда?

Полицейский приблизился к ней вплотную, и Кейт отступила назад. Стоящий позади нее лакей вздрогнул. Несомненно, он пытался определить для себя, насколько далеко простирается его преданность хозяевам.

– Пойдемте же, – потребовал офицер К-12. – Таким приятным леди, как вы, не пристало оказывать сопротивление городской полиции. Что касается вашего вопроса, отвечу – прямо сейчас. Почему бы еще меня послали за вами? Правосудие не ждет! Ни мужчин, ни даже женщин. Особенно когда во главе его стоит судья Фэнг. Он вовсе не расположен оставаться в суде дольше положенного времени.

– Но меня пригласили на чай. – Кейт поставила одну ногу на ступеньку кареты, и ее лакей слегка отодвинулся от нее. Ее голос был значительно крепче, чем ее нервы. – И поскольку вы настаиваете, чтобы я изменила маршрут, мне следует предпринять это скучное путешествие в…

– Полицейский суд на Королевской площади, мадам. – Он показал пальцем на свой воротник. – Вот почему у меня здесь буква «К».

– Так получается, я должна отправиться на Королевскую площадь, выслушать сфабрикованные обвинения и предстать перед судом? Но я же могу опоздать на встречу. А я горжусь своей пунктуальностью.

Офицер пожал плечами и потянулся, чтобы взять ее за руку.

– Если вы признаете свою вину прямо сейчас, тогда для вас нет нужды представать перед судом. Суд нужен, если вы пожелаете заявить о своей невиновности. – Рука его сомкнулась вокруг ее локтя – твердо, но не грубо.

Кейт взглянула на него:

– Спасибо. Это мне очень поможет.

– Конечно, – продолжал он, – хотя шесть месяцев, проведенные в тюрьме, также могут задержать ваше прибытие.

– Шесть месяцев! – Кейт даже не пыталась более сохранять хладнокровие. – Вы шутите. В чем, скажите мне на милость, меня обвиняют?

Тень улыбки коснулась лица офицера К-12.

– Судья Фэнг очень снисходителен к женщинам, этого у него не отнимешь. Шесть месяцев – это если он будет в хорошем настроении… А принимая во внимание настроение лорда, который выдвинул обвинение, вряд ли он так поступит.

Конечно, это был Харкрофт. Она заподозрила это с самого начала. Но в чем он ее обвиняет? Это может быть что угодно, от воровства до убийства. По крайней мере, ее согревало осознание того факта, что она невиновна, какую бы клевету ни выдумал Харкрофт. И теперь ей всего лишь надо доказать это.

Она повернулась к лакею, который в панике покачал головой, словно желая сказать: меня очень устраивает мое жалованье, но его явно недостаточно, чтобы сразиться с офицером полиции. Пожалуйста, не ожидайте от меня этого. Кейт вздохнула.

– Отправляйся и разыщи моего мужа, – сказала она. – Он в Канцлерском суде. Скажи ему, что меня забрали на Королевскую площадь. И что он мне очень нужен. Отправляйся немедленно.

Полицейский зевнул, наблюдая эту сценку, и пожал плечами, когда лакей развернулся и удалился прочь.

– Так вы поедете или я должен связать вас и тащить по улице?

Кейт подняла подбородок и поднялась в карету.

Нед ворвался в комнату полицейского суда.

Он долго пытался убедить себя во время бешеной скачки на Королевскую площадь, что описанные лакеем события имеют мало общего с действительностью. Если Кейт пришлось отправиться в это унылое, грязное место в Вестминстере, то, вероятнее всего, потому, что ее обворовал какой-нибудь карманник. Она здесь для того, чтобы выступить со свидетельскими показаниями, только и всего…

Но нет, едва он вошел в помещение суда, сержант полиции схватил Неда за запястье. Легким движением он вывернул ему руку – известный полицейский трюк, – и Нед споткнулся, упав на одно колено.

Кроме полицейского сержанта в тесном помещении суда было еще несколько человек – краснолицый пьянчужка, храпевший на скамейке, женщина с ребенком. Все они были одеты во что-то коричневое и сидели рядом друг с другом. Парочка офицеров в голубой форме ожидали неподалеку. Если бы Нед захотел, он мог бы уловить неповторимый личный «аромат» каждого – пять различных запахов немытого человеческого тела. Однако он был вовсе не расположен делать этого, а потому задержал дыхание и посмотрел вперед.

Кейт стояла в центре комнаты, прекрасная, с немного растрепанными волосами. Она высоко запрокинула голову. Неду не было видно ее лицо, Кейт смотрела на судью. Последний сидел – если можно назвать ту его позу, в которой он недостойно развалился на стуле, «сидением» – в мятом сюртуке и брюках. Единственной уступкой приличиям был белый обсыпанный мукой парик, надетый как-то набекрень.

Напротив нее, прямо у судейского места, стоял граф Харкрофт.

Получается, именно Харкрофт все это задумал. Нед знал, что у того был какой-то план. Он просто не ожидал, что его жену привлекут к суду по обвинению в неизвестном преступлении.

Кейт резко вскинула голову, и что-то в этом неуклюжем движении привлекло внимание Неда к ее рукам. Ее запястья были связаны.

– Что вы можете сказать по поводу того, в чем вас обвиняют? – задал вопрос судья. Судя по его тону, ему давно уже наскучила вся процедура.

– Мне почти нечего сказать, ваша честь, поскольку я не слышала обвинений. – Голос Кейт звучал уверенно – как всегда, она не выказала ни капли слабости.

– Вы не слышали обвинений? – Мировой судья выглядел озадаченно. – Как такое может быть?

– Вы не зачли их мне, ваша честь.

Судья окинул Кейт сердитым взглядом, будто бы это была ее вина в том, что суду приходится прерваться на такую незначительную вещь, как зачитывание обвинений. Замысловатым жестом судья взял со стола очки и водрузил их на нос. В вытянутой руке он держал листок бумаги.

– Вот, – провозгласил он. – Похищение. – Он снял очки и снова уставился на Кейт. – А теперь что вы можете сказать по поводу предъявленных вам обвинений?

– Похищение кого, ваша честь?

Последовала долгая пауза, судья поджал губы.

– Я привык, – заявил он повелительным голосом, – что люди обычно знают, кого похищают. – Он взглянул на Кейт, и с его носа свалились очки.

Она беспомощно пожала плечами.

Он медленно подобрал очки и снова водрузил их у себя на переносице.

– Ах да. Теперь я припоминаю. Похищение супруги этого милейшего господина. – Он снова снял очки. Однако на этот раз вместо того, чтобы посмотреть на Кейт, он взглянул на Харкрофта. – Как странно, – заметил мировой судья. – Похищение супруги? Другой женщиной? На моей памяти это обвинение предъявлялось только мужчинам. – Он опять окинул взглядом Кейт.

– Но ведь в законе нет указаний, препятствующих его применение к женщине, не правда ли? – Харкрофт заговорил впервые, его голос звучал успокоительно. – Вы же слышали доказательства, когда выписывали предписание на арест, ваша честь. Должен ли я повторять их сейчас, или мы обойдемся без формальностей?

– Он утверждает, что у него есть доказательства, будто я насильно похитила его жену? – удивилась Кейт. – Он лжет.

– Похищение принуждением, как минимум. – Харкрофт не смотрел на Кейт, когда говорил это. – Жена, естественно, не имеет права покинуть своего законного мужа без его согласия.

Нед посмотрел на руку сержанта, которая по-прежнему его удерживала, и медленно, осторожно освободил свой рукав из цепкой хватки полицейского. Он никогда не придавал этому значения, но то, что сказал Харкрофт, было похоже на правду. И если так… Харкрофт вполне мог разыскать доказательства преступления, которое Кейт и в самом деле совершила.

– Подождите! – воскликнул Нед. – Я – ее муж!

Судья обратил внимание на Неда. Он окинул его долгим, выражающим сожаление взглядом и отвернулся. После этого он снова посмотрел на Кейт:

– Так что же? Вы признаете обвинения?

– Да как вы можете вообще обвинять ее? – требовательно заявил Нед. – Она моя жена. Что бы она ни сделала – что бы, по вашему мнению, она ни сделала, – разве не меня следует за это судить, поскольку я ее муж?

Судья взглянул на Неда заинтересованным взглядом.

– Так что это мне следует предъявлять обвинения, ваша честь, – после небольшой паузы прибавил Нед.

– Мистер Кархарт, я полагаю? – вопросил судья Фэнг. – Это не надлежащий способ предоставлять доказательства суду. – Он осмотрелся по сторонам. – Рассмотрев доказательства по данному делу, я пришел к выводу, что…

– Ваша честь, кто из этих господ, – задал вопрос Нед и показал рукой на собравшихся в зале суда жалких представителей рода человеческого, – заседает в жюри присяжных?

– Присяжных? – Судья нахмурился. – Какие присяжные? Сегодня уже нет времени собирать жюри. – Он посмотрел на Кейт. – Вы не сказали, что вам нужен суд присяжных. На самом деле вам это не удастся. Не удастся, если сумма причиненного ущерба не превышает сорока шиллингов.

– Полагаю, графиня Харкрофт стоит гораздо больше, – заметил Нед, – ваша честь.

Харкрофт взглянул на него гневно прищуренными глазами, но не стал возражать.

Судья вздохнул и опять надел очки, высматривая Неда в глубине комнаты.

– Вы похожи на джентльмена.

– Я и есть джентльмен. Я законный наследник маркиза Блейкли.

Судья нахмурил лоб и уставился на Харкрофта:

– Но вы же сказали… я полагал… миссис Кархарт…

– Мою жену зовут леди Кэтлин Кархарт. Обвинитель не сообщил вам, что она дочь герцога Уарского, не так ли? И это не тот случай, который вам удастся рассмотреть в упрощенном порядке.

После слов Неда судья посмотрел на Харкрофта, сжав губы. Нед мог предположить, как развивался ход сегодняшних событий, закончившихся этим судебным заседанием. Харкрофт, несомненно, попытался поскорее решить дело в свою пользу. Определенно он произвел впечатление на судью своим титулом. Возможно, он также ускорил ход дела при помощи нескольких верно размещенных банкнотов. Но даже самый продажный судья никогда не отправит за взятку дочь герцога в тюрьму.

Под пристальным взглядом Неда судья поправил съехавший парик и переложил бумаги у себя на столе из одной стопки в другую.

– Возможно, штраф, – спросил он Харкрофта. – Вас удовлетворит штраф – несколько шиллингов?

– Графиня Харкрофт, – заявил граф, бросив косой взгляд на Неда, – стоит гораздо больше нескольких шиллингов. У этой женщины моя жена. Я хочу получить ее обратно. Нет, ваша честь, я настаиваю на выдвинутых мной обвинениях. Суд должен состояться.

Судья на секунду прижал руку ко лбу, потом объявил.

– Настоящим суд выносит решение отклонить аргументы, выдвинутые мистером Кархартом. Обвиняемой по данному делу должна оставаться миссис… то есть леди Кэтлин Кархарт.

Его честь, злобно подумал Нед, прячет свою вину за избытком формальности.