Текст книги "Испытание желанием"
Автор книги: Кортни Милан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Такого не было. – Ее голос звучал хрипло. – Прости меня, Нед. Я лишь думала о том, чтобы спасти тебя от неприятностей и головной боли в этом деле. Только потому, что беспокоюсь о тебе.
– Ты можешь взять это чувство и выбросить его куда подальше. Потому что в этот раз, Дженни, я спасу тебя. А тебе следует сидеть спокойно и позволить мне этим заняться. – Говоря это, Нед все ближе и ближе наклонялся к ней через стол, не сводя с нее серьезного взгляда.
Дженни отшатнулась.
Он уже пожалел о грубости своего тона. Дженни беспокоилась о нем, как сестра о брате – причем буквально, – однако эта ее сестринская забота оставляла у него по себе такое чувство, будто она хочет спеленать его, как младенца, не давая действовать самостоятельно. Она и так потратила на него слишком много времени.
Дженни отвела от него взгляд, испытывая сходные сожаления.
– Я думаю, – нетвердо заметила она, – что мне очень хотелось бы поскорее увидеть Розу. Прошло больше недели, и мы оба по ней скучаем.
Нед вздохнул.
– Что же, Нед. Очень хорошо. Спаси меня. – Произнеся эту тираду, она округлила глаза, словно подчеркивая, какую ответственность на него возлагает. – Но если ты провалишь все дело только потому, что был слишком горд, чтобы попросить о помощи, когда в ней нуждался, я тебя отшлепаю, как мальчишку.
Радостное чувство охватило его.
– Не беспокойся, этого не потребуется. – Он одарил ее уверенной улыбкой. – Просто приготовься к тому, чтобы быть спасенной.
Глава 11
– Я должен тебе кое-что сказать.
Кейт оторвалась от созерцания сквозь окно в гостиной далеких деревьев, видневшихся на линии горизонта, и повернулась к двери. Она сжимала в руках бесполезную подушечку, которую якобы усердно вышивала. В дверях застыл Нед, невозмутимо прислонясь к косяку. Он беззаботно улыбался, глядя на нее.
Итак, наконец-то они соизволили довести до ее сведения свое решение. Кейт даже не знала, была ли она довольна, что ее не пригласили на эту встречу, или же оскорблена тем, что сочли бесполезной. Она не могла сказать, усилит ли присутствие мужа охватившее ее чувство заброшенности и одиночества или же, наоборот, избавит от него. Однако его улыбка – яркая, жизнерадостная, – похоже, проникла сквозь удручающую безотрадность ее раздумий.
Как глупо. Даже одного взгляда на него было достаточно, чтобы тронуть ее сердце, заставить вспомнить, как же непросто все происходящее между ними. Кейт отвернулась и снова посмотрела в окно. Лишь утром она прогуливалась по этой дорожке, вид на которую открывался сейчас перед ней, высматривая мужа. Теперь же, когда закатное осеннее солнце, уходящее за горизонт, окрасило в золото коричневые поля, она не хотела еще раз вспоминать о том, что достаточно четко уяснила для себя в последнее время.
Его забота о ней лишь временное, поверхностное явление, продиктованное чувством долга. И не важно: что бы ни случилось, она все равно останется одна. Как, впрочем, и всегда.
Кейт услышала позади себя тихий вздох.
– Гарет и Дженни отбудут через полчаса. Харкрофт собирается уехать в Челси завтра утром.
Она обернулась и удивленно посмотрела на него:
– Как это произошло?
Нед вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Это было мое предложение.
– И как же ты это предложил? – Кейт почувствовала, что ее руки дрожат. И что гораздо важнее – почему? И почему он пришел к ней с такими новостями? – Кто-нибудь нашел Луизу?
– Нет, Кейт. – В его голосе звучало терпение. – На самом деле я пообещал, что буду разыскивать ее сам. Мне хорошо известны окрестности. Я пообещал отсылать регулярные отчеты о результатах своих изысканий.
Еще хуже. Она должна всячески избегать его и постараться как-нибудь помешать поискам. Лгать Харкрофту было для нее предметом доблести. Обманывать же мужа – совсем иное дело.
– И ты… ты будешь это делать?
– Я собираюсь искать ее, пока она не найдется. – Его голос звучал очень мягко. – Но может быть, ты хочешь мне что-нибудь сказать по этому поводу?
Ничего. Она не хочет сказать ничего.
Нед подошел к ней ближе. Красный луч вечернего солнца окрасил его лицо в теплые тона.
– Если есть нечто такое, что ты хотела бы открыть мне по секрету, даю слово, что никто не узнает об этом.
Его слово? Она хотела доверять ему. Она верила. Но…
– Оно будет таким же, как и те клятвы, что ты дал мне в церкви во время венчания? – Кейт произнесла эту фразу, главным образом чтобы еще раз напомнить все самой себе. Потому что с ее стороны глупостью было даже затевать этот разговор. Полным идиотизмом – надеяться на то, что она сможет довериться ему. Она услышала, как он тяжело вздохнул. – Ты, вероятно, взбешен тем, что я в тебе сомневаюсь.
– Взбешен? – Его голос звучал удивленно. – Да не особенно. – Он положил руки на спинку дивана около ее плеча. Его руки оказались так близки к ней, что она могла бы поцеловать их. Кейт взглянула в его карие глаза и не нашла там ничего, кроме доверчивой благорасположенности. Ни гнева. Ни ярости. – Думаю, я и не догадывался, насколько сильно ранил тебя до этого нашего разговора сегодня днем.
Кейт не могла более смотреть в его глаза. Его слова были настолько близки ей, что казались отражением ее грез, ее скрытых желаний. Боже, она уже почти готова воспринимать их всерьез, придавать им это, столь несчастливое для нее, значение! И если так произойдет, если она снова почувствует боль утраты, винить ей в этом будет некого, кроме себя самой. Ведь ей прекрасно известно, что ее замужество – лишь практичный, трезвый шаг, нечто, к чему следует привыкнуть и не обращать внимания на возможные огорчения. Она могла бы вполне вынести его гнев. Но доброта рождает надежду, а надежды лишь погубят ее окончательно.
– Так вот что ты видишь, когда смотришь на меня, да? Ты видишь испуганное, ранимое существо, с которым следует разговаривать нежным и заботливым тоном?
Нед ничего не ответил. Вместо этого он вышел из-за дивана и посмотрел ей в глаза. И теперь, когда он стоял перед ней, Кейт больше не могла уклоняться от его взгляда. Если она отвернется, Нед поймет, что она боится. Ведь даже сейчас он может уничтожить ее. И поэтому Кейт смело ответила на его взгляд. Нед наклонился, взял ее за руку и бережно поднял. Однако, даже когда она встала, он не выпустил ее ладонь.
Нед был значительно выше ее, и, стоя с ним рядом, она внезапно почувствовала себя очень маленькой.
Она не должна была вообще упоминать о своем страхе. Кейт видела, как в его глазах отразилось понимание. Она чувствовала его сильные пальцы у себя на талии. И теперь, когда она столь неудачно открыла ему правду, в чем еще она ему признается? Почти вплотную приблизившись к нему, так что могла ощущать запах его тела, смешанный с ароматом мыла? Что какая-то несчастная, слабая часть ее натуры стремится прислониться к нему, открыть для себя вкус обжигающих прикосновений его рук к ее обнаженной коже?
Возможно, она скажет ему, что главное, что удерживает ее от этого, – боязнь его нового ухода, страх снова остаться в одиночестве.
Она попыталась высвободить ладошку из его хватки, однако его рука была твердой и нежной, как бархатные наручники.
– Ты, должно быть, видишь во мне жалкого, бесполезного, дрожащего маленького кролика. – Кейт снова сделала попытку освободиться.
В ответ Нед положил руку ей на плечо и повернул немного правее.
– Посмотри перед собой, – предложил он. – Мне кажется, что я вижу тебя в первый раз.
Кейт окинула взглядом комнату. Прямо перед ней тускло потрескивал огонек в камине, обрамленном строгой отделкой. Над каминной полочкой было укреплено большое зеркало.
Она видела их отражение в огромном серебристом стекле – Нед, высокий и крепкий, так и пышущий жизненной силой. В зеркале казалось, что он едва касается ее, держа одной рукой за запястье, а другую небрежно положив ей на плечо. Лишь две небольшие точки контакта. В зеркале совсем не было видно, как горит ее кожа от его почти невесомых прикосновений.
Она вздрогнула. Глядя на их изображение в зеркале, Кейт почувствовала себя не менее смущенной, чем во время их первой брачной ночи. Она ощущала рядом с собой тепло его тела. Она могла представить себе, как он делает к ней еще один шаг и сжимает в своих крепких объятиях. Кейт чувствовала его горячее дыхание около своей шеи. И в его прикосновениях на этот раз не было ничего безличного, анонимного, потому что она не могла избежать взгляда его глаз, отраженных в зеркальной глади над камином.
В его глазах сверкало предательское дружелюбие.
– Нет, – сказал Нед, слегка сжав ее плечо, – не смотри на меня. Смотри на себя.
Ее волосы были такими светлыми, что казались почти бесцветными. Ее кожа выглядела бледной; ее платье облегало ее, она была так затянута в корсет, будто без этих пластин китового уса может сломаться. Она видела себя очень изящной, хрупкой леди.
– Я уже видел тебя прежде, – тихо заметил Нед, – но мне кажется, что сейчас самое время взглянуть еще раз. – Его рука поднялась вверх – она увидела это в зеркале, прежде чем его большой палец коснулся ее лица. – Прежде всего, этот совершенный изгиб линии твоего подбородка, всегда гордо поднятого вверх. Подбородок победителя. Эта линия… – Его палец снова дотронулся до нее, и Кейт ощутила, как по ее коже пробежали мурашки, – эта линия говорит о том, что ты женщина, которая не терпит никакого вздора. Полагаю, мне следовало бы обратить на это внимание значительно раньше.
Кейт слегка поперхнулась. Зеркало отразило это ее движение.
Рука его дальше скользила по ее гладкой коже.
– А теперь твои плечи. – Он провел большим пальцем по ее ключице. – Я никогда не видел, чтобы они были опущены от страха или тревожно сдвинуты. Твоя осанка всегда прямая, и какой бы груз ни упал тебе на плечи, ты никогда не согнешься. – Его голос дрогнул.
И пока он говорил это, его рука гладила ее спину. Даже сквозь несколько слоев муслина и пластинки корсета она ощутила исходящий от него жар, когда он провел пальцами вдоль ее позвоночника. Когда он достиг талии, его рука скользнула немного вперед, и Нед коснулся ее руки. На несколько кратких мгновений их пальцы переплелись, потом он взял ее руку и притянул поближе к себе ладонью вверх.
– Я слышал, – сухо заметил он, – что гадалки могут предвидеть будущее по ладони. Что, по твоему мнению, я вижу на твоей ладошке?
Ее ладошка буквально утонула в его огромной ручище, она казалась слабой и бледной по сравнению с его загорелой кистью. Этот загар заставил ее задуматься о долгих днях, проведенных им на борту корабля, о рискованных путешествиях, диких зверях и опасных мужчинах с абордажной саблей в руке. Она чувствовала исходящий от него жар, и ей казалось, будто он буквально излучал тепло всех солнечных лучей, которые впитал во время дальних странствий.
– Я выгляжу маленькой, – заметила Кейт. И хрупкой. Фарфоровой статуэткой, которую хочется отставить в сторону, оберегать, боясь, что она разобьется или сломается. Именно это в ней всегда видели окружающие, и именно так к ней и относились.
– Ты представляешься мне изящной, – поправил он. – Изящной и одновременно упрямой и неукротимой. Я не вижу трепета в твоих руках, Кейт. В них нет страха, нет слабости и малодушия.
– Но я…
– И когда я смотрю в твои глаза, – продолжал Нед, – мне кажется, что ты непреклонна, как карающий ангел. – Он обхватил рукой ее маленькую ладошку, ее пальцы сложились в слабый кулачок в его широкой горсти. – Твои чувства, – уверенно сказал он, – это твои чувства. И если ты будешь таить их глубоко в груди, никто и никогда не увидит их на поверхности.
Говоря это, Нед склонился к ней еще ближе. Последние его слова с каждым его выдохом приятно щекотали ей кожу.
– Никому не надо видеть правды. Но я хочу этого, – едва слышно прошептал он.
Кейт повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза. И это уж точно было ошибкой, потому что если ее желудок и до того скрутило в тугой узел, то этот узел вырос буквально до размеров гордиева, едва только она взглянула в его лицо. Кейт не могла от него оторваться, и когда попыталась сделать это – когда отвела глаза в сторону, – его глаза немедленно уставились на его губы. Сильные и гладкие, властные и нежные.
Кейт ощутила странный трепет внутри. У нее не было чувства, что он хочет поцеловать ее – нет, ей показалось, что он уже поцеловал. Ее губы уже горели от его жарких слов. Кожа ее пылала от самой возможности его близости. И не важно, какой бы практичной она ни уговаривала себя быть, все ее рациональные мысли и чувства испарились от одного только звука его голоса.
Когда Кейт раскрыла свои губы и привстала на цыпочках, поворачиваясь в его объятиях, это обозначало, что она лишь довела сказанные им словам до их логического завершения.
Она поцеловала его не потому, что хотела, чтобы он опустился перед ней на колени, а потому, что он поднял с колен ее. Кейт отведала его вкус, и в нем была соль, и мужество, и сила, которую настоящая женщина может использовать должным образом. И он поцеловал ее в ответ.
Нед оторвался от ее губ.
– Нет, Кейт, – тихо промолвил он, – я не хочу пугать тебя. Не хочу, чтобы ты меня боялась. Я хочу лишь смотреть на тебя и видеть, наконец, то, чего я был лишен долгие годы. Ты – проклятая валькирия.
Он снова повернул ее к зеркалу. Кейт была готова расплакаться.
Она не хотела этого – не хотела, чтобы ее тайные мечты стали явью, не хотела снова надеяться. Но было слишком поздно. Она уже неудержимо стремилась ко всему этому. Неудержимо стремилась к нему.
– Это неправда. Я боюсь, – честно призналась она. – Если бы я была валькирией, то не испытывала бы страха. Я не чувствовала бы ничего подобного.
– В древних сказаниях, – ответил Нед, и она своей кожей словно ощутила резкие, шершавые интонации его голоса, – героини всегда побеждают дракона и отрубают ему голову. Мирные селяне радуются и жгут костры, и тьма больше никогда не возвращается, чтобы поглотить их землю.
Кейт чувствовала прикосновение его руки, теплое и властное.
– Но это, – продолжал он, – лишь легенды и сказки. В действительности…
Нед криво улыбнулся ей в зеркале. В его выражении было что-то озорное, дерзкое, словно он собирался открыть ей великую тайну, которая столетиями тщательно скрывалась. Она невольно прижалась к нему теснее.
– В действительности, – прошептал он, – драконы никогда не погибают, и эти шуты в громоздких доспехах с огромными мечами не могут сразить их. Настоящие герои укрощают своих драконов. Будь это твои страхи или мое… – Он оборвал себя, и грустная улыбка превратилась в широкую усмешку, скрывшую его истинные чувства. И если бы она не следила внимательно за выражением его лица, то никогда не заметила бы этой внезапной перемены.
– Твое?.. – напомнила она.
– Я отправился в Китай, чтобы поразить драконов. Вместо этого я приручил их.
– А я полагала, что ты путешествовал в Китай, чтобы проинспектировать владения Блейкли в Ост-Индской компании, разузнать, насколько соответствуют действительности дошедшие до вас слухи.
Он пожал плечами, и в то самое мгновение Кейт вспомнила, что он сказал: твои чувства – это твои чувства. А каковы были его чувства по этому поводу?
– Да разве имеет значение, почему я уехал? – спросил он. И по-видимому, этот вопрос задумывался им как риторический, поскольку, прежде чем она успела ответить, он продолжил: – Я не могу изменить прошлого. Все, что в моей власти, – возместить его. И если ты по-прежнему вздрагиваешь в моем присутствии, поскольку воспоминания о той боли, что я когда-то тебе причинил, еще сильны в твоей душе, я не могу сердиться. Ты заслуживаешь моего терпения.
– А где будешь ты? – Голос Кейт дрожал. – Где будешь ты все это время, терпеливо ожидая, когда я стану тебе доверять. Где ты будешь?
– Где я буду? – Она чувствовала его дыхание позади себя. – Я буду именно там, где и должен был находиться все это время. Когда ты подумаешь, что стены твоей крепости могут пасть, я укреплю их. Если ты испугаешься, что не сможешь больше стоять, я поддержу тебя. Я клянусь, что никогда тебя не оставлю. И когда ты поймешь, что тебе нужно просто опереться…
Его руки обхватили ее талию – сильные и нежные, поддерживая ее, но не сковывая свободы. Она действительно могла на них опереться.
Но Кейт этого не сделала.
– И если тебе нужно будет опереться, – прошептал он, – на этот раз я обязательно подхвачу тебя.
Ох, никогда она не чувствовала себя столь уязвимой, как сейчас, и никогда еще ей так не хотелось просто упасть в его объятия.
И в том, что Кейт поверила ему, поверила в то, что Нед всегда сможет подхватить ее, в то, что на этот раз муж не покинет… в этом, возможно, и заключалась ее самая главная опасность.
Это, подумал Нед после того, как Кейт покинула гостиную, было откровенной глупостью.
Нет, он имел в виду вовсе не то, как он смотрел на нее. Не то, как клялся ей в преданности и поддержке. Да и поцелуй был далеко не глупым поступком, даже если учесть, что она начала его первой.
Глупость заключалась в том, что он забылся настолько, что едва не позволил признанию сорваться с его языка.
«Твои страхи, мое…»
Нед оборвал себя, однако вовсе не потому, что задумался о последствиях этого безрассудного шага. Нет, он просто не мог подобрать подходящего слова. Его спасло отсутствие необходимого словарного эквивалента, а совсем не чувство пристойности или самосохранения. Ее страхи, его… Что же это? Как назвать это черное нечто, принадлежащее ему? Он вспоминал о нем как о мгновении: внезапная вспышка света, отразившаяся от металлической поверхности, ощущение, что выхода нет, все средства и пути исчерпаны. Оно было с ним даже сейчас. И ей вовсе не нужно об этом знать.
Это можно было бы назвать дуростью, можно глупостью. Но ни одно из этих слов не передает размеров зверя, которого укротил Нед. Так же как и не может описать ту тьму, что сокрыта внутри его.
Возможно, это было глупостью, да. Однако он хорошо сознавал, что если будет держать свои реакции на привязи, они никогда не причинят ему вреда. Это – его собственное безумие, его тайный дракон. Кейт одной рукой остановила графа Харкрофта. Она никогда не будет доверять Неду, если узнает, что за чудовище скрывает он внутри себя. Она даже не имеет понятия, каким беспомощным, бесполезным был он когда-то. Но он докажет всем, что больше это не имеет никакого значения.
И пока он держит себя под контролем, никому не следует знать об этом.
Глава 12
Это был очень странный вечер, подумала, сидя на кровати, Кейт после того, как горничная помогла ей раздеться и ушла.
После отъезда лорда и леди Блейкли Берксвифт показался ей еще более пустым, чем это было, когда Кейт жила в поместье в одиночестве. Может быть, потому, что, оставшись единственной леди в огромном доме, она провела весь вечер одна. Возможно, ей было одиноко, так как она сознавала, что Харкрофт по-прежнему где-то рядом, что он проводит последние часы перед отъездом, досаждая Неду деталями своих поисков.
А может, и потому, что Кейт до сих пор ощущала прикосновения рук мужа к своей талии, его горячие пальцы, ласкающие ее спину. Потому что даже сквозь мягкую ткань платья она чувствовала на шее тепло его дыхания.
В этот раз, – сказал он, – я обязательно подхвачу тебя.
И это была не просто джентльменская вежливость. Она явственно слышала искренние, правдивые нотки в его голосе, хриплую определенность его интонаций. Это была правда, вся, без остатка.
Без остатка? Нет, кое-какой остаток сохранился, и он был достаточно острый и весомый, чтобы разрушить этот маленький росток правды и искренности.
Она не имела понятия, как он поступит, если она откроет ему правду о леди Харкрофт. Если Нед узнает, что именно Кейт – причина его многочасовых поисков, будет ли он по-прежнему смотреть на нее с тем же ярким светом в глазах?
Возможно, он станет на ее сторону. Поддержит ее. Похвалит за изобретательность.
Кейт вздохнула. Будь практичной.
Нет, практичным, логичным ответом будет то, что он отшатнется от нее. Он заберет Луизу, чтобы передать ее законному супругу. Сердито покачает головой, и рыцарственный укротитель драконов испарится. Потому что, несмотря на бросающуюся в глаза доброту и нежность его слов, его поведение говорит совсем о другом.
Наступила ночь, а Кейт была одна. Снова. После всех этих горячих вечерних разговоров о доверии их брак по-прежнему являл собой лишь жалкий призрак счастливого семейного союза. Поцелуи – и ничего более. Это оставляло ощущение пустоты, будто бы все внутри ее было выжжено каким-то темным пламенем.
И именно оно, это необъяснимое отсутствие иных отношений, пугало ее, как никогда.
Потому что вечером, когда Нед обнимал ее, она стояла спокойная и недвижимая, несмотря на его прикосновения, лишь впитывая те ощущения, что его руки несли ей. Она была безучастна, как цветки ландыша, незаметно поворачивающие свои маленькие головки вслед медленно скользящему по небосклону солнцу.
Со временем все чернила высыхают. И если она ничего не сделает, эти воспоминания – как и чернила на брачном контракте – высохнут и выцветут, превратившись в ничто. Обещание поддержки, помощи, едва сдерживаемая мука, которую Кейт ощущала в его руках, – и все равно он не пришел к ней.
Возможно, именно из-за этой сдерживаемой муки его и не было здесь.
Все, что Кейт знала о супружеских отношениях, она почерпнула из собственного весьма ограниченного и давнего опыта и тайных бесед шепотом в кругу замужних леди – преимущественно языком метафор. А принимая во внимание невольную реакцию Харкрофта на ее хитрые намеки, Кейт полагала, что она достаточно хорошо представляет себе весь процесс – и с мужской, и с женской точки зрения.
Мужчины, было сказано ей, нуждаются в том, чтобы регулярно получать удовольствие. Они достигают этого либо с женами, либо заводя любовниц. Без этого… гм, ей прямо не сказали, что может случиться, но намекнули, что, когда это произойдет, она обязательно почувствует на себе результаты. А все дамы единодушно сходились на том, что эти последствия могут быть просто ужасными.
Жар? Возможно. Мучительная боль? Может быть. Неразумное поведение? Что ж, теперь многое становится ясным.
Нед настаивал на том, что не нарушил своих брачных клятв. Это утверждение казалось ей просто невероятным, принимая во внимание все, что ей было известно от подруг. И если Нед говорил ей правду, то он глубоко страдает. Это, вероятно, и объясняет ту главную странность его поведения, удерживающую его от посещения ее постели, в то время как она совершенно недвусмысленно дала понять, что готова исполнить свои супружеские обязанности.
Да, иррациональное поведение, результат длительного воздержания, – безусловно, это в полной мере объясняет неразумные поступки ее мужа, да и многих других джентльменов.
А кроме того, если она даст ему облегчение, избавит от очевидных мучений, возможно, он не будет к ней так строг, когда обнаружит, что она совершила.
Не дав себе задуматься о том, почему она не должна этого делать, Кейт встала с кровати и подошла к комоду. Еще очень давно ее служанка привезла это ночное одеяние в Берксвифт. Ту самую рубашку, на которую Кейт возлагала столько надежд, когда их брак был еще молодым и невинным. Прозрачный шелк и гладкие ленты. Этот наряд сам по себе даст понять о ее намерениях и желаниях, и ей не придется произносить их вслух. Ее едва прикрытое невесомой пеленой тело будет громче любых слов.
Кейт сняла скромную ночную рубашку, оставленную для нее горничной, и накинула новое шелковое одеяние себе на плечи. Ее руки слегка дрожали, когда она завязывала ленты. Даже несмотря на жаркое пламя камина, Кейт почувствовала, как ей внезапно стало холодно.
Однако скоро, подумала она, температура не будет иметь большого значения.
Кейт проворно подошла к двери, связывающей их комнаты, и быстро открыла ее. Она была потрясена царившим там холодом. Ее кожа покрылась мурашками, и она ощутила, как напряглись ее груди.
По какой-то неведомой ей причине он не велел растопить камин в своей комнате.
Несколько свечей, стоявших в канделябре на комоде, слабо освещали спальню. Деревянные столбики открытого балдахина его кровати отбрасывали зловещие тени. Ее глаза постепенно привыкли к свету, Кейт обхватила себя руками, надеясь хоть немного согреться, – и увидела Неда.
Он сидел на краю постели. Его рот изумленно открылся.
И… о господи, у Кейт снова перехватило дыхание – он был голым. Полностью, абсолютно, совершенно обнаженным, несмотря на жуткий холод. В приглушенном мерцании свечей его кожа казалась бронзовой, словно он был холодной, тяжелой, застывшей статуей неизвестного божества, а не человеком из плоти и крови.
И еще какой плоти! Она восхищенно вздохнула. Его тело, которое она видела прикрытым влажной льняной сорочкой, оказалось вблизи еще более впечатляющим. Широкая, крепкая, мускулистая грудь. Мышцы рук напряжены и сжаты, словно он испытывал боль.
Словно? То, как он взглянул на нее, его сжатые в гримасе губы свидетельствовали о том, что боль должна была быть просто мучительной. Не прошло и секунды, прежде чем она перевела взгляд с его покрытой легким пушком волос груди на живот. Однако эта секунда вполне могла оказаться вечностью, ибо ее внезапно накрыло еще одно, самое большое, потрясение.
Ее муж был не просто голым, он был возбужденным. И сжимал в руке свой напряженный половой орган.
К счастью, она не высказала самую первую идиотскую мысль, что пришла ей в голову. К несчастью для нее, она сказала вторую.
– Нед, здесь очень холодно.
– Ах. – Его голос звучал, как обычно, приветливо, несмотря на сведенные судорогой мышцы тела. – Кейт, сейчас не самое подходящее время для разговоров.
Нет? У нее все пересохло во рту, и она не могла вымолвить ни слова. Он трогал себя – там – и, о господи, у них, конечно, были супружеские отношения раньше, но так давно и всегда в темноте. Она никогда даже не видела его. Она лишь хранила воспоминания о прикосновениях его рук, его плоти, помнила ощущение его внутри себя, тусклый блеск его кожи в лунном свете. Всепроникающее желание, никогда не удовлетворенное до конца и скрытое за осознанием необходимости продолжения рода.
Да и тогда, теми давними и далекими ночами, он ни разу не зажег свечу.
Какой чудовищный стыд! Она вошла в его комнату и закрыла за собой дверь. Здесь было холоднее, чем ей показалось раньше. Неловко сглотнув, она попыталась справиться с сухостью во рту.
– Напротив, – Кейт не могла отвести от него глаз, – очень даже подходящее. И я пришла сюда не разговаривать.
Он хрипло выдохнул, и белое облачко пара показалось в ледяном воздухе спальни. Нед окинул взглядом ее фигурку.
– Что? Ах, я… кажется, это вижу.
Это – и, судя по тому, как надолго задержались на ней его глаза, еще многое другое. Брак никогда не был вопросом любви, но скорее выгодным союзом семей и состояний, а также имел отношение к рождению детей. Связь могла быть приятной, точно так же, как приятно собственное прикосновение. Однако об этом было не так просто говорить. Несмотря на беседы шепотом с замужними подругами, она ощущала отсутствие в своем словарном запасе нужных ей в этом случае слов. Ее муж уставился на нее, застигнутый за… за совершением… акта… Лексикон Кейт, основанный на правильных словах, употребляемых правильными женщинами, совершенно подвел ее на этот счет. Даже среди замужних женщин подобные разговоры велись с использованием эвфемизмов. «Доставить утешение супругу» или, возможно, «иметь связь». Дамы изобретали в своих беседах сравнения с прачками или морковками, поскольку леди не употребляли других слов.
Какими бы они ни были.
Кейт показался просто преступным тот факт, что она выучила сотню слов для описания погоды по-французски, но не знает ни одного, описывающего прикосновения мужчины к своему пенису.
Однако ей не нужен был словарь для того, чтобы понять значение того, что он делал. Она определенно не нуждалась в учебнике, чтобы осознать то ревностное желание, что родилось в ней. Каким бы ни было это слово, Кейт застала своего мужа за тем, что он делал с собой ту непристойную вещь, которую она сама намеревалась сделать с ним. Кейт еле сдержала истерический, неуместный смешок.
– А ты не подумал о том, чтобы зажечь камин, прежде… м-м-м… прежде чем…
– Прежде чем что?
– Ты знаешь. – Кейт сделала беспомощный жест, ее руки описали широкий круг.
Возможно, ее круг был слишком широк, или Нед просто хотел, чтобы она почувствовала себя неловко, – но он лишь пожал плечами.
– Тебе стоит выразиться точнее.
Кейт смущенно тряхнула головой.
– Прежде чем я снял свою одежду?
Она кивнула:
– Да. И взял… взял это…
– Прежде чем я взял это в руку? – закончил он с кривой усмешкой.
– Да. Так.
– Отвечая на твой вопрос, скажу, что сегодня мне нужен был холод. В противном случае я погряз бы в наслаждении. Холод обостряет чувства. Жар притупляет их.
– Ох. – Ее глаза снова уставились на тело мужа – обнаженное, распростертое перед ней. Он был тверд; его тело столь очевидно хотело оказать ей услугу именно в этой части их семейной жизни. У Кейт зрели тысячи вопросов. А это приятное чувство? Это помогает достичь удовлетворения? Не могли бы мы зажечь огонь?
В итоге она спросила:
– Ты можешь сделать это со мной?
Он мотнул головой:
– Прости?
Она подошла к нему ближе, вступив на освещенное место.
– Ты – мой муж. – Ее взгляд снова упал на толстый, напряженный орган между его ног. Может, он не хотел ее. Может, ему нужно было лишь… лишь это. Он потянулся за халатом, лежавшим поверх простыней на кровати. – Нет, – спокойно заметила она. – Пожалуйста, не закрывай себя.
Он взглянул на нее, его рука вцепилась в ткань халата.
– Кейт, у меня нет прав требовать этого от тебя.
– Почему нет? Ты мой муж. Мужчины, которые не исполняют своих супружеских обязанностей, становятся неразумными.
Нед нахмурился.
– Они испытывают жар, головную боль или нечто подобное. Я точно не знаю. Но у меня есть некоторые представления, как это происходит.
– У тебя? Да что ты говоришь? – Его губы дрогнули.
– Я лишь думаю о твоем здоровье, – сказала Кейт тоном праведницы. Однако ее взгляд опять скользнул на запретную территорию, и она вздохнула.
– Почему? Я бросил тебя. Я не вел себя с тобой так хорошо, как ты этого заслуживаешь. Я…
– Ты, – тихо заметила Кейт, – ты – идиот. Если я нужна тебе, неужели ты думаешь, что я бы отвернулась? Неужели ты считаешь, что я такая слабая, что на меня нельзя опереться? Разве ты не понимаешь – ты не единственный, у кого есть требования и желания. Я твоя жена, и я молю Бога, чтобы ты расценивал меня соответственно. Во всех отношениях.
– Если помнишь, я говорил тебе, что могу быть ужасным животным. – Он не двигался. – А ты до сих пор не веришь мне.
