Текст книги "Богиня Луны Древнего народа (СИ)"
Автор книги: Корепанова Наталья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
– Ладно, – вздохнула я. – Не хотите говорить – не говорите. Я устала и хочу домой. Проводите меня до трамвая.
– Подождите, – Стэнн поднял голову, на что-то решившись. – Я скажу. Только… я боюсь, что после этого станет ещё хуже. Вы меня за психа примете. И испугаетесь ещё больше.
– Что, всё так страшно? – улыбнулась я.
– Более чем, – подтвердил парень, серьёзно глядя на меня.
И я вдруг поняла, что шутки кончились. И действительно испугалась. Это был совершенно иррациональный страх, я не видела причин для него, но у меня даже ладони вспотели от охватившего меня ужаса.
– Не надо, Стэнн. Не говорите ничего. – Я резко встала и пошла к выходу из парка. Но он догнал меня, взяв под локоть, остановил и повернул к себе:
– Почему не говорить?
– Не знаю, – затрясла я головой. – Не говорите, и всё. Лучше проводите меня до трамвая.
– Бежать от своего страха – не самый лучший выход, – тихо сказал Стэнн, отпуская меня.
Я опустила глаза и закусила губу. Он прав: если я не выслушаю его, я потом всю ночь буду мучиться, воображая всё самое ужасное, что только сможет придумать моя богатая фантазия. Но если выслушаю… Почему мне кажется, что я не смогу принять ту правду, которую он хочет мне сказать?
Так и не подняв глаз, я вернулась на скамейку и, усевшись, процедила:
– Рассказывайте.
Стэнн помолчал, стоя передо мной, потом перевёл взгляд на подтекающее мороженое, поморщился, выбросил мороженое в урну, уселся на скамью и, не глядя на меня, начал говорить:
– Я нездешний. Не просто не из России, я даже не с Земли. Я – из другого мира. Я не могу ничего придумать и рассказать про себя, потому что ничего здесь не знаю. Не знаю, какие тут есть города, какие страны. Не знаю, чем занимаются люди, какие у них есть профессии. Если бы я сказал, что приехал из Москвы, а вы бы меня спросили о каком-нибудь известном музее или памятнике, я бы не смог ответить, потому что и Москву знаю только по названию. В своём мире я – полицейский, и ищу здесь нашего преступника, сбежавшего в ваш мир, чтобы скрыться от правосудия. И ещё я – колдун. Поэтому мне не нужен утюг, чтобы выгладить брюки. А вы – Селена, мы с вами давно знакомы, но вы этого не помните, потому что видимся мы с вами во сне, а вы не запоминаете свои сны. А я хочу вернуть вам память, чтобы вы вспомнили наши встречи, потому что я люблю вас, Селена, и хочу, чтобы вы стали моей женой не только во сне, но и наяву.
Я подняла голову и испуганно посмотрела на сидящего рядом мужчину. Он что, действительно псих? Что он говорит? Какой другой мир? Какой колдун? И откуда он знает, что я не помню свои сны? И почему он называет меня Селеной? Какая жена?! И что теперь делать? Как уйти, чтобы этот псих меня не прибил за моё недоверие?
Мысли метались в голове со скоростью, не дававшей их осмыслить. Сердце бешено стучало. Я вскочила и попятилась, пытаясь улыбнуться:
– Вы успокойтесь. Не нервничайте. Я обязательно стану вашей женой. Чуть позже, ладно? Не сегодня. И преступника своего вы тоже поймаете. У вас всё получится, вот увидите. А мне пора. Я устала и хочу домой. До свидания.
И, повернувшись, быстро пошла к выходу. Стэнн не преследовал меня. Он так и остался сидеть на скамейке, опустив голову. Но я почему-то вдруг очень чётко услышала сказанные им вполголоса слова:
– Селена… Елена, мы завтра увидимся?
Слова эти словно прозвучали у меня в голове, и я, не зная, как ответить на этот прямой вопрос, буквально простонала:
– Нет! Да. Не знаю, – и кинулась бежать, всхлипывая на ходу от… Я сама не знала, почему по щекам у меня текли слёзы. От страха? От того, что мужчина моей мечты оказался психом? Или от того, что я вдруг поверила ему, но эта информация оказалась настолько больше той, что я могла в себя вместить, что я просто испугалась, что сойду с ума, не сумев её переварить?
Выбежав из парка, я сбавила шаг и вытерла слёзы. К остановке подошла уже спокойным шагом прогуливающегося человека. А чтобы дрожащие пальцы не выдали моё состояние, вцепилась ими в ремешок сумки так крепко, что им на дрожание уже просто не хватило сил.
Зайдя в салон трамвая, уселась на двойное сидение, отодвинувшись к окну, и отвернулась от пассажиров, сделав вид, что в жизни не видела ничего интереснее проплывающих за окном городских пейзажей. И вдруг почувствовала, что рядом кто-то сел. В принципе, меня это не удивило. Двойные места для того и существуют, чтобы на них вдвоём сидеть. Но тут севший человек поёрзал, устраиваясь поудобнее, и весело сказал:
– Какая встреча! Здравствуйте, Елена Викторовна!
Я нехотя повернулась. Рядом со мной сидел Александр Сергеевич – адвокат Анжелы Владиславовны, мадам Брошкиной. После того, как она, с помощью вот этого самого адвоката, вытребовала с меня деньги, угрожая иначе подать в суд «за профнепригодность», я очень надеялась, что ни её саму, ни её адвоката больше никогда не увижу. Но вот – не повезло.
– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – неохотно ответила я и снова отвернулась к окну.
– У вас какие-то неприятности? – сочувственно спросил адвокат. – Может, я смогу чем-то помочь?
– Нет у меня никаких неприятностей, – резко ответила я. – У меня всё хорошо.
– Это вы меня вежливо к чёрту послали? – осведомился Александр Сергеевич.
Я усмехнулась и согласилась:
– Что-то вроде того.
– Не стоит, Елена Викторовна. Я – весёлый колобок, я знаю много забавных историй, и если вы согласитесь зайти со мной в кафе выпить чашечку чая с тортиком, я вас быстро развеселю так, что все ваши проблемы для вас перестанут иметь значение.
Весёлый колобок? Я окинула взглядом кругленькую фигуру адвоката и снова улыбнулась: а ведь верно – колобок. Кругленький, невысокий. А непропорционально длинный нос, торчащий посередине шарообразной головы, придавал ему ещё и сходство с Буратино. Сказочный герой какой-то. В самый раз настроение поднимать.
– Вот видите. Вы уже улыбаетесь! – подхватил мою улыбку Колобок. И, взяв меня под руку, потянул из трамвая: – Пойдёмте. Вон в том торговом центре в кафетерии очень даже неплохое мороженое. И вкусные тортики. Я часто тут бываю. Всё перепробовал. У них очень хороший повар. Нет, не повар, а… как называют человека, который всякие вкусные штучки делает? Кулинар? Кондитер? Да, кондитер, точно! Особенно хорошо у него получается фирменный торт. Очень нежный бисквит, я бы сказал – воздушный, и прослойка тоже нежная, чуть с кислинкой. Изумительный вкус.
Словно загипнотизированная его льющейся без передыха болтовнёй, я вышла из трамвая и пошла вместе с ним к торговому центру. А Колобок продолжал говорить:
– А мороженое там жирное, без всяких крупинок или льдинок. Настоящий пломбир. Не современный суррогат, где больше воды замороженной, чем сливок. Ешь – и наслаждаешься вкусом и ароматом. Вот увидите, вам понравится.
Мы поднялись на второй этаж торгового центра и подошли к витрине небольшого кафетерия.
– Что вы будете есть? Чай? Торт? Мороженое? Выбирайте. Я угощаю.
– У вас сегодня аттракцион неслыханной щедрости? – усмехнулась я, разглядывая выставленные на холодильных полочках кусочки торта.
– Ну, почему только сегодня? – отозвался Александр Сергеевич. – Я вообще человек не жадный. Готов с ближним последней мороженкой поделиться.
Я фыркнула:
– Действительно, щедрость неимоверная.
– А то! – адвокат весело посмотрел на меня и подсказал: – Берите этот кусочек. Это и есть их фирменный торт.
– Ладно, – согласилась я. – Этот так этот. И ещё – чёрный чай. Без лимона, без сахара, без корицы, и вообще, без всяких добавок. Буду наслаждаться вкусом вашего торта.
– Он не мой, – возразил Александр Сергеевич. – Но идея хорошая.
И, усадив меня за столик, пошёл делать заказ. А я, оставшись без его болтовни, вдруг удивлённо огляделась: как меня сюда занесло? Зачем я пошла с ним? Он что, меня действительно загипнотизировал? Вот уж с кем я точно не хотела бы сейчас разговаривать, так это с ним – Колобком этим недопечённым. Интересно, а ему-то от меня чего надо? Тоже жениться хочет?
– Не заскучали? Заказ нам сейчас принесут.
Александр Сергеевич уселся рядом со мной и взял меня за руку:
– Елена Викторовна, я так рад нашей встрече!
– Это ещё почему? – неловко удивилась я, пытаясь вытащить руку из его цепких пальцев.
– К сожалению, наше знакомство нельзя было назвать приятным, а вы мне, честно говоря, очень понравились. И я мечтал с вами снова встретиться. И вот – мечта сбылась.
– А чего ж мечтать-то без толку? – я дёрнула руку и, наконец-то, освободилась из его захвата. И поспешно убрала руки под стол, чтобы ему не пришло в голову повторить свой трюк. – Могли бы просто позвонить.
– Мог бы. Но не захотел. Это слишком тривиально. А я подумал: если нам суждено быть вместе, Судьба нас сведёт.
– Чего? – опешила я. – Какая Судьба? Вы это серьёзно?
– Вполне. Видите, и месяца не прошло, а мы с вами уже сидим в кафе и едим мороженое.
– Не едим ещё, – проворчала я, думая, за что мне сегодня такое наказание, что меня все встречные мужчины под венец тянут, моего желания не спрашивая.
И тут подошёл официант и поставил передо мной чашку с чаем и тарелочку с кусочком торта. А Александр Сергеевич получил свою вазочку с мороженым.
– За нашу встречу! – адвокат, зачерпнув ложечкой мороженое, поднял её, словно бокал с вином и чокнулся ею с моей чашкой.
«Господи, – устало подумала я. – Ещё один псих. Везёт мне на психов. Так и самой свихнуться недолго».
И начала нехотя ковырять лежащий передо мной кусок торта.
– Елена Викторовна, – Колобок облизал ложку и потянулся за следующей порцией мороженого. – Мы с вами взрослые люди. Вы – очень симпатичная и умная женщина. Я, может быть, не такой симпатичный, зато очень обеспеченный. У меня – большая трёхкомнатная квартира, дом в коттеджном посёлке в десяти километрах от города, домик в Испании для личного пользования, дом в Крыму, комнаты в котором я сдаю отдыхающим – всё официально, заметьте, по договору, налоги плачу. Акции Газпрома есть и ещё нескольких высоколиквидных компаний. Две машины: одна представительского класса, на работу ездить, вторая – чуть попроще, для дачи. Сбережения немаленькие. Да и адвокат я известный, дорогостоящий. Так что, как видите, человек я далеко не бедный.
Александр Сергеевич наконец-то засунул ложку в рот и на мгновение замолчал. Я воспользовалась наступившей паузой:
– Вы знаете, я не налоговый инспектор, меня как-то мало интересует ваше финансовое положение. Я не понимаю, зачем вы мне всё это говорите.
– Так-таки не понимаете? – весело удивился адвокат. – Я считал вас умной женщиной, Елена Викторовна.
– Видимо, вы переоценили мои умственные способности, – пожала я плечами, продолжая расковыривать торт. Аппетита у меня абсолютно не было.
– Что ж, скажу прямо. Я собираюсь жениться.
– А я здесь при чём? – я уже давно поняла, куда клонит этот длинноносый Колобок, но решила изображать дурочку до последнего. – Вам нужна свидетельница на свадьбу?
– Мне на свадьбу нужна невеста, – улыбнулся адвокат.
– А я тут при чём? – повторила я, отодвигая блюдце.
– Елена Викторовна, я делаю вам официальное предложение: будьте моей женой.
– Александр Сергеевич, а я вам официально заявляю, что вас не люблю, поэтому ваше предложение принять не могу.
– Вот как? И даже мои капиталы вас не прельщают?
– А спать мне придётся с вами, или с вашими акциями? – насмешливо поинтересовалась я.
– Понятно, – помрачнел адвокат. – Видимо, я опоздал. Наверное, меня опередил тот красавчик, с которым я вас сегодня видел в парке? Кто он такой? Тайный принц? Побочный сын шейха? Откуда он свалился на мою голову?
– Этот? – в моей голове вдруг сиреной завыл сигнал тревоги. – Да так, знакомый один. Приехал издалека, просил город показать.
– А откуда он приехал? – цепко глянул на меня Александр Сергеевич, и мне стало очень не по себе от его взгляда.
– Из Москвы.
– Из Москвы, значит? А что товарищу из Москвы нужно в нашей провинции?
– Не знаю. Не интересовалась.
– Так уж и не интересовались? – насмешливо спросил Колобок.
– Ну, ладно. Сознаюсь. Интересовалась. Сказал, что по работе. А подробности мне ни к чему, я и не стала расспрашивать. Целоваться с ним приятнее, чем о работе говорить.
– Целоваться? – Адвокат жёстко посмотрел на меня, и я застыла в испуге. Я узнала этот взгляд. Именно его я почувствовала, гуляя со Стэнном. Значит, Александр Сергеевич следил за нами. Но зачем? Неужели правда приревновал? Нет, его задевает не моя прогулка с другим мужчиной, это точно. Но что?
Я резко встала:
– Я должна отчитываться перед вами за свои действия? Где и с кем я целуюсь, обнимаюсь и сплю – не ваше дело. Это – моя личная жизнь, и вам, как адвокату, должно быть известно, что она охраняется законом. А вас прошу перестать меня преследовать. Вашей женой я не стану, даже если вы будете в три раза богаче. Прощайте.
– Нет, Елена Викторовна, – тоже вставая, недобро усмехнулся Александр Сергеевич. – До свидания. Мы ещё увидимся. Не хотите по-хорошему – будет по-плохому. А пока – мой совет: хорошенько обдумайте моё предложение. Очень вам это рекомендую.
И, бросив на стол ложечку, которую всё ещё держал в руке, быстро вышел из кафетерия. Я посмотрела ему вслед и медленно опустилась на стул. Мне хотелось плакать от отчаяния: я уже ничего не понимала в происходящих в моей жизни событиях…
Стэнн
После того, как Елена убежала, Стэнн ещё долго сидел на скамейке, погрузившись в горькие переживания. Он понимал, что своим признанием напугал девушку, и в который раз повторял их разговор, пытаясь разобраться, правильно ли он поступил, не было ли возможности повернуть разговор так, чтобы не говорить Елене правду. Но каждый раз убеждался, что иного выхода не было. В любом случае Елена перестала бы ему доверять, слишком таинственно он вёл себя, слишком мало о себе рассказывал.
Но что было рассказывать?
Почему он оказался таким непредусмотрительным? Вчера было время, он мог бы вернуться к Ефросинье Анисимовне и посидеть в Интернете, посмотреть фотографии той же Москвы, узнать, какие здесь существуют профессии, словом, придумать себе удобоваримую легенду, чтобы суметь что-то рассказать о себе. А он вместо этого вчера весь вечер гулял по городу, пытаясь новыми впечатлениями заглушить досаду от своего глупого провала и переживая, что Елена не захочет с ним больше встречаться. Что-то он делает ошибку за ошибкой. В конце концов, он добьётся того, что Елена примет его за ненормального и начнёт его избегать. Впрочем, уже, наверное, приняла. Действительно ведь бред сумасшедшего – полицейский из другого мира, охотящийся за колдуном.
Что ему сегодня Селена скажет? Отругает, наверное, за самодеятельность. И будет права.
И что теперь делать?
Но, с другой стороны, а что он мог ей сказать? Предположим, сообщил бы, что он – полицейский из Москвы. И как бы потом он ей объяснил, зачем здесь появился? Как бы потом ей память возвращал?
Стэнн вздохнул: что ж, сделанного не воротишь. Придётся разбираться с тем, что уже наворотил. Ночью придёт Селена, может, она что посоветует. А пока, пожалуй, надо вернуться в гостиницу и поспать. Чтобы ночь выделить на свидание с Селеной. Надо расспросить её, как можно заставить Елену поверить в невероятное. Она её, всё-таки, лучше знает.
Селена
Едва я появилась в гостиничном номере, Стэнн кинулся ко мне:
– Ты здорово испугалась? Я совсем всё испортил?
Я задумчиво смотрела на встревоженного жениха и молчала. Меня мучили совсем другие мысли.
– Селена, что ты молчишь? Ты больше не захочешь меня видеть?
– Подожди, – отмахнулась я. – С этим всё в порядке будет. Я тебе поверила, так что просто дай мне время всё это уложить в голове.
– Ты поверила? – потрясённо спросил Стэнн. – Как можно было в это поверить? И почему тогда ты убежала?
– Потому и убежала, что поверила. Согласись, информация была не из той, что каждый день встречается. Мне надо было всё хорошо обдумать. И вообще, помолчи немного. Меня сейчас другое волнует…
Я опять замолчала, вспоминая встречу с Александром Сергеевичем. Какое-то воспоминание стучалось в мою память, а я никак не могла понять, что именно мне надо вспомнить.
Стэнн внимательно посмотрел на меня:
– О чём ты думаешь?
– Когда я ушла от тебя, то встретила одного знакомого… и эта встреча мне очень не понравилась. И я пытаюсь понять, что именно меня в ней так настораживает.
Я села на кровать и шаг за шагом начала прокручивать в голове наш разговор с адвокатом. И вдруг…
– Так, – решительно сказала я, вставая. – Мне срочно нужен ноутбук Ефросиньи Анисимовны. Пошли к ней.
И, не дожидаясь Стэнна, телепортировалась прямо в избушку Бабы Яги… и оказалась в полной темноте. Стояла ночь, и жители этого домика давно спали. Растопырив руки, я сделала шаг – и налетела на стул. И тут же комната осветилась ярким светом вспыхнувшей люстры, а я оказалась спелёнутой двойной невидимой защитной сетью, так, что и двинуться не могла.
– Вы чего? – возмутилась я. – Своих не узнаёте?
– Да как же тебя в темноте узнаешь? – проворчала Баба Яга, слезая с кровати и натягивая халат поверх ночной рубашки.
А Нэйтас встревожено спросил:
– Что-то случилось?
И потянулся за брюками, висящими на стуле у дивана.
И тут появился Стэнн.
– Ты чего так долго? – набросилась я на него. – Меня тут уже поймали, связали, а ты так на помощь и не пришёл.
– Извини, – развёл руками Стэнн. – Ты так быстро исчезла, что я сперва даже не понял, куда идти надо. Может, всё-таки объяснишь, в чём дело?
– Объясню, – согласилась я. – Только сначала посмотрю ваши портреты.
И включила ноутбук.
Остальные тоже подтянулись к столу.
Найдя папку с подписью «Портреты С. и Г.», я открыла её… и тяжело опустилась на стул, закрыв лицо руками.
– Селена, что случилось? – настойчиво спросил Стэнн.
– Какая же я балда, – простонала я. – Почему я сразу не посмотрела портрет Гэттора?
И горячо заговорила, обращаясь почему-то в основном к Стэнну:
– Понимаешь, я в Лэнмаре его толком не разглядела. Он в капюшоне был. А здесь Нэйтас портреты рисовал, когда я конференцию вела. Сканировали их хохлики, выкладывали тоже они. Я глянула мельком, ещё подумала, что черты лица какие-то знакомые, но меня отвлекли вопросами, и я потом про него забыла. А я ведь уже давно могла сказать, где Гэттора искать надо.
И тихо закончила:
– Я сегодня с ним минут сорок разговаривала. Он меня замуж звал.
– Что? – вскинулся Стэнн.
– И про тебя расспрашивал. Помнишь, я тебе говорила, что чей-то взгляд чувствую? Это он за нами следил.
– Так, – решительно сказала Ефросинья Анисимовна. – А ну-ка, давай всё с начала. И со всеми подробностями.
Я захлопнула ноутбук и начала рассказывать.
Когда я закончила, воцарилось гнетущее молчание.
– Ну, дела, – наконец протянула Ефросинья Анисимовна.
Я подняла глаза на Стэнна:
– Стэнн, я боюсь. Я знаю, чувствую, что я ему нужна не в качестве жены. Он через меня к тебе подобраться хочет. Знает, что если со мной что-нибудь случится, ты мне на помощь кинешься, а он тебе засаду устроит. Что делать, Стэнн? Я же там не знаю, что он – злой колдун. Он меня запросто подловить сможет, использовать втёмную, так, что я даже и не пойму ничего.
– Тут выход один, – пожал плечами любимый мужчина, – надо срочно возвращать тебе память.
– Но как? – в отчаянии закричала я. – Да, я поверила тебе, но не настолько, чтобы прямо завтра на это согласиться. Скорее всего, завтра я вообще не захочу с тобой встречаться. Мне страшно, понимаешь? Колдуны, сны, преступники… Это же бред какой-то! А вдруг я ошиблась, и ты – обыкновенный псих, обладающий некоторыми экстрасенсорными способностями? От психов всего можно ожидать. Я буду тянуть время, уговаривать себя, а Гэттор-то ждать не будет. Ему надо действовать быстро!
– А, может, милая, тебя опять заколдовать? Чтобы ты Стэнна не боялась? – спросила Баба Яга. – Заклинание успокоения – оно ведь совершенно безобидное.
– Нельзя, – замотал головой Стэнн. – Возвращение памяти должно быть добровольным и желаемым. Иначе внутреннее сопротивление процедуре может свести человека с ума. Колдовство подействует на сознательную сторону разума, а подсознание может такую войну вмешательству устроить, что пострадает даже тот, кто память возвращает, я уж не говорю про пациента. Селена мне нужна живая и здоровая. Поэтому надо её как-то уговорить, чтобы она пошла на этот шаг по собственной воле.
Колдуны помолчали, раздумывая над сложившейся ситуацией.
– Лорд Стэнн, – нерешительно начал Нэйтас. – Как я понял, леди Селена не захочет завтра с вами общаться лично. Но, может, вы напишете ей письмо, в котором более подробно расскажете обстоятельства дела? Письмо-то она может прочитать хотя бы из любопытства.
– Письмо? – задумался Стэнн, а я радостно подскочила:
– Нэйтас, ты – гений! И пусть только кто-то попробует это оспорить! Только письмо напишет не Стэнн, а я. Я – сама себе. Я знаю о себе такое, что никто не знает, я смогу себе доказать, что говорю правду! По-крайней мере, я попытаюсь это сделать. Я, конечно, коза упёртая, но фактам-то я верю!
Нэйтас, покраснев от моей похвалы, смущённо заулыбался, а Баба Яга деловито достала из стола ручку и пачку бумаги:
– Тогда не теряй время, иди на кухню и пиши. К твоему пробуждению письмо должно быть готово, чтобы мы могли его сразу отнести.
Я кивнула и, забрав письменные принадлежности, отправилась писать главное сочинение моей жизни.
Елена
Я проснулась в восемь часов. Взглянув на часы, дёрнулась было с кровати, вспомнив, что в девять должен зайти Стэнн, которого я пообещала покатать на катере, но тут же легла обратно. Стэнн подождёт… До завтра… Или до послезавтра… Сегодня я с ним точно никуда не пойду. Сначала мне надо разобраться с тем бредом, который он вчера мне нёс.
Полицейский из другого мира… колдун… штаны он, видите ли, без утюга погладить может… память мне вернуть хочет…
Да, вроде, я и так на память не жалуюсь!
Я всё-таки вскочила и пошла гулять по квартире. Папина привычка, передавшаяся мне по наследству: когда я хожу, мне лучше думается.
Итак, что мы имеем? Стэнн – мужчина моей мечты. Красавец, умница и… псих? Шарлатан? Преступник? Или просто – альфонс? Или… полицейский из другого мира?
Нет, это бред какой-то…
Но откуда он знает, что я не помню свои сны?
Хотя, впрочем, об этом многие знают. Я об этом и сестре говорила, и подругам. Мог услышать нечаянно, а потом решил воспользоваться попавшей к нему информацией.
Но… зачем ему это? Для чего ему меня пугать? Он ведь не хотел мне об этом говорить, понимал, что я его за психа приму. А если бы он действительно был психом, он бы об этом не задумался даже. Сам бы поторопился мне всё выложить.
Я пару раз глубоко вздохнула, пытаясь сосредоточиться.
Но ведь вчера я ему поверила. Он был очень убедителен в своём нежелании говорить правду о себе. И я чувствовала, что он не врёт. Что он искренне верит в то, о чём говорит. Я чувствовала это.
Колдун… Бред какой-то…
А я, значит, Селена, которую он любит во сне… В чьём сне – моём или его? Кто кому снится?
Женаты во сне… Бред…
Ну, что я заладила: бред, бред? Почему бы мне просто не встретиться со Стэнном ещё раз и не порасспрашивать его о его жизни там, в моём сне? Я ведь сразу пойму, правду он говорит, или с ходу выдумывает. Как бы ловко человек ни врал, серией хорошо подобранных вопросов всё равно можно будет вывести его на чистую воду. А в его колдовских способностях я уже убедилась. И можно будет, кстати, ещё потребовать доказательств. Пусть он мне что-нибудь наколдует. Например… например…
Но что именно должен наколдовать мне Стэнн, я придумать не успела, потому что в этот момент раздался звонок в дверь.
Я бросила взгляд на часы: для Стэнна ещё рановато.
– Интересно, кого это принесло? – проворчала я и пошла к двери, на ходу надевая халат поверх ночной рубашки.
Выглянув в глазок, увидела перед дверью незнакомого парня.
– Кто? – спросила я, решив, что, раз я никого не жду, то и открывать кому попало не обязана.
– Почта, – отозвался молодой человек. – Вам письмо заказное.
Письмо? Да ещё – заказное? Странно. Может, налоговая какое-нибудь извещение прислала?
Я открыла дверь.
– Вот здесь распишитесь, – почтальон сунул мне под нос линованную бумажку. Я машинально нацарапала плохо пишущей ручкой свою фамилию и взяла конверт.
– До свидания, – улыбнулся парень и, сунув бумажку с моей росписью в карман, быстро побежал вниз по ступенькам. На повороте лестницы остановился на мгновение и бросил на меня странный взгляд, очень похожий на тот, каким смотрел на меня при первой встрече Стэнн: полный радости и непонятной тоски. Но, увидев, что я гляжу на него, отвел глаза и припустил вниз.
Я проводила его удивлённым взглядом: никогда я не видела таких почтальонов. В основном по подъездам неторопливо и устало ходят женщины не самого юного возраста. А тут – молодой и сильный мужчина. Даже странно. И его взгляд…
Да ладно, мало ли какие у парня жизненные обстоятельства.
Я закрыла дверь, прошла в комнату и поглядела адрес отправителя. Но вместо адреса увидела только имя: «От Селены». Я перечитала имя ещё раз. Ничего не изменилось. Селена, девушка мужчины моей мечты, написала мне письмо. Значит, Стэнн соврал, что Селена – это я? Я-то уж точно себе никаких писем не писала.
Я поспешно распечатала письмо и быстро пробежала его глазами.
Так, что за ерунда? Она издевается? Решила посмеяться?
Я постояла, задумчиво разглядывая симпатичный конверт с розовыми цветочками и странным именем на месте отправителя. Потом села на диван и начала внимательно перечитывать письмо, обдумывая каждое предложение.
Лена, здравствуй!
Сразу хочу попросить тебя только об одном: какими бы странными не показались тебе события, описываемые в письме, дочитай его до конца. Вполне возможно, что от этого будет зависеть твоя жизнь.
Хм, начало уже интересное. Как это моя жизнь может зависеть от какого-то письма? Она что, детективов начиталась?
Теперь – обо мне, пишущей тебе эти строки. Вероятно, тебе показался знакомым почерк, которым написано письмо? Посмотри свои записи и сравни с этими, возможно, тогда тебе будет легче поверить в то, о чём сейчас ты будешь читать.
Почерк, действительно, знакомый. Где я его видела? И при чём здесь мои записи?
В Кэтанге меня зовут Селена (знакомое имя, правда?), в России я – Елена Викторовна Васнецова (тоже знакомо?). Я – это ты, только во сне.
Так. Что за бред?
Когда ты спишь, твоя душа улетает в другой мир, в котором Стэнн – твой любимый мужчина и, по совместительству, могущественный маг, работающий начальником в Тайной Магической Полиции. Именно поэтому он так легко выгладил брюки холодным утюгом. Он мог бы их вообще без утюга погладить, это очень простая магия, которой владеют даже дети. Кстати, в Кэтанге ты тоже неплохая колдунья, но об этом – потом, для нынешней ситуации это – не самое важное.
Я – колдунья? Ну, это уже вообще смешно! Хотя… когда-то, в ранней юности, мне казалось, что во мне дремлют какие-то непонятные силы, которые только и ждут, когда их разбудят. Но потом, став старше и умнее, я поняла, что всё это – детские мечты о чуде. А в реальной жизни волшебству места нет… Может, зря я так решила?
Оп-па. Я что, начинаю верить этой ерунде?
Я понимаю, трудно поверить в то, что ты читаешь письмо, написанное самой собой для себя. Шизофрения какая-то, да? Раздвоение личности? Успокойся, ты не больна и не сошла с ума. Но, согласись, ты ведь с детства мечтала о чуде, которое обязательно должно случиться в твоей жизни. И вот оно случилось. А ты – та, которая так долго его ждала! – вдруг испугалась и начала от него отпинываться руками и ногами.
А вот это уже не твоё дело. Подумаешь, ясновидящая нашлась. Штаны он руками просушил. Вот уж чудо великое!
Да, ладно. Штаны тут ни при чём. Она ж о другом пишет, и ты это прекрасно понимаешь. Но по-прежнему сопротивляешься. Зачем? Страшно? И правда ведь, шизофренией попахивает…
Ну, что, ты уже нашла свои записи и сравнила почерк? Похож?
Я сорвалась с места и лихорадочно стала рыться в сумке, где лежал мой ежедневник. Открыв его, я положила письмо рядом и начала сравнивать написание букв: н… р… а… Потом, обессилев, опустилась на диван, прижимая к груди письмо. Сомнения не было, записи были сделаны одной рукой. Моей. Но я не писала это письмо! Следовательно… если я не сошла с ума… Ладно, надо дочитать. Может, что-то прояснится.
Для начала – ещё немного доказательств, что я – это ты. Помнишь, в первом классе ты стащила у подруги зеркальце, потому что оно было настолько красивое, что ты просто не смогла удержаться? Потом тебе было очень стыдно, да ещё и страшно, что кража откроется. И из-за этого ты даже пользоваться этим зеркальцем не смогла, спрятала его в ящик стола, завалила всякой всячиной и никогда НИКОМУ про этот случай не говорила. А я вот, как видишь, знаю. И знаю даже, что тебе до сих пор стыдно за тот поступок, и что это была твоя первая и последняя в жизни кража.
Я судорожно вздохнула. Зеркальце, позор всей моей жизни, до сих пор лежало в дальнем углу шкафа. Я и пользоваться им не хотела, и выбросить рука не поднималась. Но откуда она это знает?
А в третьем классе ты влюбилась в соседа по парте только из-за того, что у него были длинные густые ресницы, и когда ты смотрела на его профиль и видела, как он, моргая, взмахивал этими ресницами, сердце у тебя ёкало и начинало стучать быстрее. Но про эту свою первую любовь ты тоже НИКОМУ и никогда не рассказывала. Хотя сейчас тебе самой смешно это вспоминать. Но заметь, у Стэнна тоже классные ресницы, правда?
Я улыбнулась. Олежка Воронцов. Такие ресницы в классе только у него были. Я этого мальчишку и не замечала вовсе, пока меня рядом с ним не посадили. А потом я повернулась к нему, чтобы попросить карандаш, увидела взмах его ресниц – и пропала. И была влюблена целых полгода, пока меня не пересадили за другую парту. После этого моя страстная ресничная любовь сошла на нет.
…Но у Стэнна ресницы всё-таки шикарнее…
Хм… кажется, я начала воспринимать это письмо всерьёз? И всё-таки, я-реальная и я-во сне – это и есть шизофрения. Самая натуральная. Хотя… Стэнн вчера тоже про сны говорил.
Ладно, хватит доказательств. Если ты и после этого будешь думать, что это письмо – чей-то глупый розыгрыш, значит ты, а, следовательно, и я – тупее, чем хотелось бы считать. Но в любом случае, ещё раз прошу: дочитай письмо до конца. Это очень важно!
Да читаю я, читаю. И нечего меня тупой называть. Сама такая.
Теперь – к делу. Стэнн пришёл к тебе не случайно. В Кэтанге, где вы знакомы уже много лет, вы любите друг друга. Я пишу «вы», а не «мы», чтобы не путать тебя. Ведь я – это ты, и тебе будет легче понять происходящее, если я буду писать о тебе, а не о себе.
