Текст книги "Выжить вопреки (СИ)"

Автор книги: Константин Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Как? – удивился я.

– У нас же спутник есть. Да и руководство города просит ежедневно перед ними отчитываться. И конечно, я собираюсь использовать служебное положение в личных целях. А как иначе! Будешь меня, как руководителя группы слушаться, тоже позволю приобщиться к сей великой тайне, – улыбнулся этот гад.

– Так он же быстро разрядится, – возразил я.

– Так есть повербанк, который заряжается от солнечной энергии, – Терентьев уже вовсю веселился, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Ладно, так и быть, буду с тобой еще дружить какое-то время, – ухмыльнулся я и прошел немного вперед.

Можно было просто наслаждаться дорогой, но какой-то вопрос никак не давал мне покоя. Наконец, я понял, что меня смущало, и поравнялся с Володей.

– Николаевич, слушай, я понимаю, что лезу не в свое дело, и вы уже давно все продумали, но все же…

– Ну? – обратил на меня свое внимание великан.

– На заряде электроника с аккумулятором. Что если, когда мы проникнем в радужное пятно, она выйдет из строя? Это ведь возможно, учитывая, что пятно гасит все импульсы? Как на этот случай привести в действие заряд? На занятиях об этом, кажется, не говорили, – задал я мучивший меня вопрос.

Ответа не последовало. А когда я повернул голову на ученого, то увидел, как он в отчаянии, словно ребенок, закрыл лицо руками и уселся прямо на бетон.

– Вова, ты чего? – спросил я непослушными губами.

Глава 6

К нам тут же подбежал Терентьев. Он обеспокоенно нагнулся к Николаевичу.

– Что случилось?

– Саныч, мы попали!

– Вова! Отставить истерику! – повысил голос Терентьев.

В ответ ученый ткнул в меня своим огромным пальцем и произнес.

– Вот его надо было в ученые вводить, а не меня.

– Рассказывай, – жестко сказал мне Александр.

Я пересказал диалог, уже догадываясь, что было не так. Лицо Терентьева на глазах становилось серым.

– Чтоб тебя! – не выдержав бросил он. Но тут же собрался и обратился к Володе. – Вова, думай, какие есть варианты. Как можно еще привести снаряд в действие.

– Никак! Только с помощью электроники, – засмеялся великан. – Перемудрили мы, Саныч.

– И что теперь? Возвращаться обратно? – не понятно к кому обратился Терентьев.

На какое-то время в тоннеле повисла тишина. Рядом переминался с ноги на ногу никак не участвующий в разговоре Мамонтов.

– Саня, погоди! Достань-ка повербанк, о котором ты рассказывал, – меня внезапно озарила одна мысль.

Терентьев заинтересованно скинул рюкзак и через полминуты протянул мне черную коробку.

– Вова, вот этим можно будет зарядить аккумулятор, если он разрядится от импульса? – я протянул повербанк ученому, который в возбуждении вскочил на ноги, рассматривая гаджет.

– В принципе, возможно. Только если не сгорит сама плата на снаряде, – после некоторого молчания произнес он.

– А если перед прохождением порога сначала отключить плату от питания, а затем снова подключить, можно ли будет избежать уничтожения электроники? – встрял в разговор Саня.

– Должно получиться! – радостно, словно ребенок, проговорил Краснов. – Конечно, у нас множество неизвестных факторов, но шансы на успех я расцениваю на 95%.

– Тогда продолжаем путь. Вова, ты должен придумать, как все провернуть и донести информацию до других групп. Возвращаться все равно не вариант. И так слишком много времени потратили на подготовку.

К вечеру, уже уставшие, мы вышли к выходу на поверхность и устроили первый привал. Связь с остальными группами была стабильной. Дежурили по очереди. А наутро мы вышли на поверхность.

Удивительно, как поменялась погода, за те сутки, что мы были под землей. В тайге вовсю царствовала метель.

– Не ласково как-то нас встречает природа, – буркнул я, натягивая на лицо очки и доставая из-за спины, заранее приготовленные короткие и широкие охотничьи лыжи.

Остальные последовали моему примеру. Путь начался.

Прорабатывая маршрут, мы решили, что до Урала лучше всего было идти той дорогой, которой я пришел сюда. А дальше можно было двинуться через Казань на Москву. О бывшей столице Татарстана было известно лишь то, что ей во время войны сильно досталось. Но никто не мешал пройти мимо Казани, там, где нет радиации.

В силу погодных условий, в первый день мы прошли не более тридцати километров. Снегопад и ветер никак не хотели униматься. Хорошо еще, что на ночь можно было спрятаться в палатке и немного отдохнуть от буйства стихии.

Во время ночного дежурства мне послышался далекий волчий вой. А может это был просто плод моего воображения. Позвонить родным пока не получалось. С советом города, понятное дело мы связались, но далеко не с первого раза. Связь то и дело обрывалась.

Следующие пять дней была та же песня. Складывалось ощущение, что природа пробует на зуб отчаянных путников, осмелившихся покинуть свое уютное убежище. Но мы оказались ей не по зубам.

На седьмой день утро встретило нас солнышком. А глаз радовала настоящая зимняя сказка.

Сразу появилась возможность поохотиться. Следы зверей на снегу были отчетливо видны. Так что вечером мы вместо консервов лакомились зажаренным на костре свежи мясом.

Также удалось поговорить с семьей по телефону. Дарина, как услышала мой голос, так сильно завизжала от восторга в трубку, что я чуть не оглох. Даша, конечно, смогла сдержать эмоции, но было понятно, что она рада меня слышать не меньше ребенка. У них все было отлично, только сильно переживали за меня.

Терентьев наоборот, ушел разговаривать в сторону, стараясь все же оставаться на виду. А после разговора пришел мрачнее тучи, и все попытки его развеселить не увенчались успехом.

Вадим и Вова вовсе проигнорировали возможность с кем-то поболтать. С Росгвардейцем было все понятно, а вот ученый меня заинтересовал. Когда мы вечером уже сытые сидели у костра, я решил с ним немного поболтать.

– А ты что никому не звонишь?

– Да вроде не кому, – пропищал своим смешным голосом ученый.

– А семья, девушка? – продолжил я расспросы.

Великан в ответ лишь повел плечами. А после непродолжительного молчания все же ответил. Только в непривычной для него манере. Как-то сухо. Без свойственной ему художественной обработки.

– В 2027 году я как раз защитил докторскую по физике. Преподавал в МГУ. Был самым молодым и перспективным в коллективе. В начале весны после занятий ко мне подошел один человек. Представился сотрудником федеральной службы безопасности. Предложил какой-то грандиозный проект. Пригласил на встречу в ближайшие выходные. Я обещал ему подумать над его предложением и отправился домой, где меня ожидала моя невеста. Мы с ней только заявление в ЗАГС подали. О разговоре, естественно забыл. Мне нравилась моя жизнь. Желания что-то в ней менять не было совершенно. К тому же еще и жилье было свое. От бабушки по наследству досталось. В субботу, когда я вышел из дома на работу, меня уже поджидал у подъезда тонированный внедорожник. В ней сидел тот самый представитель чекистов, с которым я общался на неделе. Он популярно разъяснил мне, что сегодня у меня выходной и мне надо проехать с ним. Возражения не принимались, так что спустя три часа, я был вынужден принять его предложение о переезде на ПМЖ куда-то в тайгу. Альтернативой было бы лишение звания доктора наук, увольнение из ВУЗа и конец карьеры, так как в другое место меня бы никто не принял. Как мне донесли, это было дело государственной безопасности. Так я очутился здесь. Конечно, по окончании пятилетнего контракта, меня не только принимали обратно на работу в МГУ, но давали должность декана. Да и предложенная зарплата была по меньшей мере в десять раз больше, чем я зарабатывал на преподавательской деятельности. Только все равно оставалось какое-то мерзкое ощущение в груди. Моя жена должна была приехать ко мне в начале августа. Но… – великан замолчал.

Я сидел и слушал, как потрескивают в огне дрова.

– У меня осталась только работа, – продолжил великан. – Ей я и посвятил себя целиком. Завести семью не смог. Пытался. Даже как-то пару раз на свидания ходил. Но… До сих пор, как закрою свои глаза, передо мной стоит моя Лиза. Если бы мне было предложено, каким способом умереть, я выбрал бы 2027 год, Москву, свою квартиру, рядом с любимой.

– Нам этого не дано. Зато мы может отомстить, ведь так? И не только за своих, но и за всех. Вова, может ты остался как раз для того, чтобы придумать, как спасти землю от вторжения? Именно для этого судьба тебя уберегла? – спросил я, чтобы как-то утешить великана.

– Может и так, – согласился он, – но от этого все равно не становится легче.

После этого разговора, я знал жизнь каждого в нашей команде из четырех человек. Или правильней сказать Человек! Думаю, в прошедшие годы мной было много упущено, как раз из-за того, что я никого к себе не подпускал и пытался выжить в одиночку. Но сделанного не воротишь. И теперь надо было наверстывать упущенное.

Мы продвигались все дальше и дальше на запад, обходя все населенные пункты. Первое время идти было легко, ведь мороз покрыл все болота толстой коркой льда. Мы свободно шли через болота. Но спустя две недели пути погода резко поменялась. На смену морозу пришла оттепель. Это стало вызывать беспокойство после того, как однажды, ближе к вечеру, Вадим по пояс не провалился в болото. Сделав предупреждение по рации остальным группам, мы разбили лагерь.

На ночь мы расположились на возвышенности. Всю ночь по крыше палатки и дождевику дежурного долбил нескончаемый ливень. Все бы ничего, но когда рассвело, мы обнаружили, что оказались в полном окружении воды. Васюганские болота поймали нас в ловушку.

– Да чтоб тебя! – далее из уст Терентьева посыпались совсем непечатные фразы. – Нет, ну какого…!

– Климат за последние годы слишком сильно изменился, – меланхолично отозвался Краснов, наблюдая за огромным озером воды с островками одиноких полутораметровых деревьев, сугробов снега и местами проступающей пожухлой травы и разного мха.

Края болот не было видно. Дождь к счастью закончился, и сквозь облака просвечивал тусклый диск солнца.

– Вадим, когда время выхода на связь? – осведомился Саня.

– Через пятнадцать минут, – ответил Мамонтов.

– Хорошо, давайте думать, как отсюда выбираться. Миша, что скажешь? Это больше по твоей части.

– А что тут скажешь! – задумался я. – У нас есть два рабочих варианта. Первый – дождаться, пока вода немного впитается в болота, тогда обозначится тропка. А дальше, по-старинке, со слегой в руке, прощупывая почву медленно идти на юг, к выходу из болот.

– А второй вариант? – спросил Вадим.

– Что такое слега? – заинтересовался Терентьев.

– Слега это шест для прощупывания почвы под ногами, – разъяснил я, – а второй вариант, это идти сейчас, по пояс в воде.

– Думал, что ты что-то дельное скажешь! – обратился ко мне Саня.

– Ну, если дельное, тогда напрягаем нашего великана, чтобы он срочно сочинил для нас телепорт сразу к пятну.

– Очень смешно, – хмуро буркнул Терентьев. – Что мне говорить другим группам?

– Я бы дождался, пока погода немного стабилизируется.

– А если неделю ждать придется?

– Это все же лучше, чем купаться в конце осени, а затем помереть от пневмонии.

Терентьев снова выругался и пнул стоящее рядом ни в чем неповинное дерево.

– Сань, долго ждать все равно не придется. Либо все подсохнет, либо вернутся морозы.

После выхода на связь выяснилось, что из всех групп нам «повезло» больше остальных. Те, кто шел за нами, держались южнее, ближе к твердой земле. Болота не смогли их поймать в ловушку. Только вторая группа находилась в полуокружении воды. Но покинуть стоянку для них не было проблемой.

Посовещавшись с руководством города, Терентьев принял решение, чтобы остальные продолжили свой путь. Мы же некоторое время погостим в природном заповеднике, а потом нагоним наших. Только вырисовывалась одна проблема. Дальность раций была рассчитана на десять километров в лесу. Максимум, которого можно было достичь в ясную погоду, составлял двадцать километров, по уверению Володи.

– Саня, а в других группах есть спутниковые телефоны? – спросил я.

– Только у Родиона Петровича. Он, как-никак особист в прошлом. Хотя, такие, как он бывшими не бывают.

– Значит, связь можно поддерживать с ним, – предложил я.

– Можно, только мне не положено знать, что у него есть связь с городом. Да и номер мне взять не от куда.

– Саня, у нас тут операция по спасению планеты, а вы тут в шпионов играть будете? – не выдержал я.

– Это не мое решение.

– Тогда хотя бы можно общаться через город, раз вы такие упрямые.

К утру связь с остальными группами была потеряна. Мы остались одни. Запасов воды и еды хватало. У нас появилась куча свободного времени. Вадим, как всегда, тренировался. Ему было тяжелее всех быть в бездействии. Вова что-то колдовал с электроникой бомбы. Я строгал слеги для всей группы, вырезая на них ножиком всякие узоры. А Саня, после нескольких часов нервного хождения из одного угла островка в другой, махнул на все рукой и отправился отдыхать в палатку.

Путь мы смогли продолжить только на четвертый день. Вместо того чтобы уйти, вода попросту замерзла после двух дней мороза. На смену циклону пришел антициклон. Солнце слепило своими лучами, как сверху, так и под ногами, отражаясь в ледяном покрытии болот.

Прежде чем отправиться, сначала мы дождались, когда лед сможет выдерживать вес «Халка» с грузом бомбы. Конечно, если бы решал я, то мы подождали бы для подстраховки еще денек, но Терентьеву не терпелось догнать ушедшие вдаль группы.

Двигаться приходилось осторожно, не делая резких движений, чтобы ненароком не провалиться под лед. К счастью, мы шли по южной кромке болот, и до твердой земли нужно было пройти всего около семи километров.

Мы преодолели это расстояние только после обеда. Лед под ногами периодически трещал. В такие моменты иногда приходилось вовсе ложиться на живот и ползти.

Наконец, впереди раздался радостный крик Вадима. Он оторвался от нас метров на сто, прокладывая для нас безопасный путь. Что он кричал, разобрать было невозможно.

Но внезапно тон росгвардейца поменялся сначала на тревожный, а потом и вовсе на полный ужаса. Вместе с криком раздалась автоматная очередь.

Я сорвался на бег. Лед под ногами шел трещинами, но для меня это не имело никакого значения, потому что со стороны леса на нас двигался отвратительный летающий спрут. Мамонтов, как мог старался его атаковать. Но расстояние между ними стремительно сокращалось.

Сзади меня, пыхтя на ходу, бежал Терентьев. Ученый пропал из моей видимости. Времени, вертеть головой по сторонам и искать его, не было.

Открыть огонь не представлялось возможным. Слишком высока была вероятность зацепить Вадима. Монстр опередил меня метров на тридцать. Но наш силовик оказался не такой уж легкой жертвой. Он вертелся вокруг паукообразного гада ужом, обильно осыпая его градом раскаленного металла. Временами Мамонтов умудрялся проскальзывать под брюхом демона, ведя огонь на поражение снизу.

Наконец, у меня появилась возможность присоединиться к расстрелу демона. Монстр дернулся, переводя свое внимание на меня. Рядом раздался стрекот автомата Сани. В принципе, на тренировках мы отрабатывали такой сценарий. Но для того, чтобы поразить монстра, вся команда должна была взять тварь в окружение.

Не добегая до мутанта двадцати метров, мы с Саней разбежались в разные стороны, не прекращая вести огонь. С третьей стороны продолжал палить Вадим.

Расчет был на то, что эта нечисть под градом огня на некоторое время застынет на месте. Тогда один из нас должен был с гранатой поднырнуть под брюхо твари и накормить ее взрывчаткой.

На практике это сделать было сложнее. Спрут метался межу нами, будто решая, кого растерзать первым. Выхватить подходящий момент было практически невозможно.

Первым это осознал Вадим. Именно он одним движением отбросил автомат за спину и ринулся на землю, на ходу доставая из разгрузки гранату. Время замедлило свой бег. Не прекращая вести огонь, я отстраненно наблюдал, как Мамонтов подныривает под летающего гада и бросает в него гранату. Только мы просчитались. Монстр не открыл свою пасть. В ужасе я увидел, как граната отскочила от бронированного туловища и свалилась прямо на нашего товарища. Последовав ее примеру, туда же устремился и сам демон.

Время вернуло прежний бег. Раздался взрыв. Паукообразная туша вздрогнула и замерла, опустившись на землю.

Я ринулся к ней, пока бежал, осознал, что Вадима даже не удастся похоронить по-человечески. Достать его из под брюха монстра попросту не получится.

Терентьев подбежал к поверженному врагу с другой стороны одновременно со мной. Мы молчали. Да и что тут можно было сказать!

– Ох, и шустрая же это тварь! – голос, раздавшийся откуда-то слева от меня, заставил подскочить на месте. – Я уж думал, что все!

С третьей стороны поверженного демона поднимался на ноги наш росгвардеец.

– Ах, ты ж! Живой! Живой, гад! – радостно запричитал Терентьев, подбегая к нему и заключая его в объятия.

– Вадим. Я же видел… – вырвалось у меня. – Граната же отскочила!

– Так я ее в последний момент все-таки смог впихнуть в эту тварь. Едва успел. А уж как мне удалось еще и откатится в сторону ума не приложу!

– Ну ты даешь! Прямо таки Рэмбо!

– А где Николевич? – внезапно спросил Вадим, оглядываясь по сторонам.

Я следом за остальными принялся крутить головой, но его нигде не было видно.

– Тихо! – скомандовал Терентьев. – Я что-то слышу!

– Помогите! – доносился писклявый голос откуда-то со стороны болота.

Мы ринулись туда. В суматохе боя крика не было слышно. Как только мои ноги ступили обратно на лед болота, я увидел вдали поднятые над головой руки ученого. Он неумолимо погружался в болото. Через секунду голос затих. Голова ученого была наполовину погружена в болотную жижу.

Глава 7

Со всех ног я несся к утопающему, временами проваливаясь по колено под лед. Со мной рядом пыхтели Вадим и Саня. Видимо, пока мы неслись к монстру, повредили ледяной покров. И теперь каждое резкое движение проламывало ослабевший от трещин лед.

Казалось бы, что такое сто метров? Даже дети в школах пробегали их за какие-то тринадцать секунд. Но болото это не стадион. И прямо у нас на глазах голова ученого скрылась подо льдом.

Яростно рыча, я изо всех сил сокращал разделявшее нас расстояние, но ноги все чаще проваливались в ледяную воду. У Вадима с Саней дела обстояли еще хуже.

Сорок метров… Руки ученого хаотично молотили воздух. Тридцать метров… Теперь они возвышались над поверхностью лишь от локтевого сустава. Двадцать метров… Я провалился по пояс, но резко изогнувшись, снова оказался на льду. Десять метров… Теперь о месте, где тонул Николаевич, напоминала лишь прорубь и пузыри воздуха, бившие из под воды.

Наконец я был на месте. Скинув рюкзак с провизией и оружие, одним рывком я прицепил к поясу моток веревки. Другой ее конец я кинул куда-то за спину с криком «Саня, хватай» и рыбкой бросился в прорубь.

Ощущение было такое, словно в тело разом воткнули тысячу игл. Голову сжало, будто тисками. Вода была везде. Проникала под одежду, в обувь. Тянула куда-то вниз, туда, куда никогда не проникал дневной свет.

Стараясь ни на что не обращать внимания, я зашарил руками, пытаясь нашарить под водой кисть ученого.

Ничего. Еще одна попытка. Снова никаких результатов. Наконец, я почувствовал, как моя ладонь что-то нащупала. По ощущениям это были пальцы. Схватив их, я начал тянуть. Но у меня ничего не получалось. Моя рука скользила по коже, но никак не могла ни за что зацепиться. Я пытался вновь и вновь, но результат был один и тот же.

Запас кислорода в легких начал заканчиваться. Больше тут ничего нельзя было сделать. Надо было всплывать. Туда, откуда доносился свет.

Я попытался извернуться, чтобы оказаться головой к верху, но у меня ничего не получилось. Еще раз. Еще. Но чем больше я рыпался, тем сильнее меня затягивала топь. Желание вздохнуть наполнило мое сознание. Хотя бы капельку кислорода. Перед глазами заплясали разноцветные круги. Тело начало сводить судорогой, отчего его еще быстрее потянуло на дно.

– Надо же, как глупо получается… – мелькнула последняя мысль перед тем, как мир вокруг померк.

Первое, что я почувствовал, было не ощущение полета и шелест крыльев ангелов рядом. Даже не жар откуда-то снизу, где должны были располагаться котлы ада и злобный хохот приспешников дьявола с вилами в руках. Но зато была боль… Жуткая боль в грудной клетке. Хотелось дышать, прокашляться, но что-то мешало. Мое тело согнуло пополам, а при выдохе изо рта полилась вода. При попытке вдохнуть легкие начало разрывать, словно их терли наждачной бумагой. Снова выдох, попытка вдоха, кашель.

– Живой, слава Богу! – раздался сверху чей-то голос.

Я поднял голову и увидел стоящих Терентьева и Мамонтова. И вместе с этим действием на меня сразу обрушился весь мир. Слепящее со всех сторон солнце, холод, сковывающий движения, и самое страшное – воспоминания.

– Вова? – прохрипел я своим боевым товарищам.

В ответ они лишь отвернулись в сторону.

– Я не смог, не успел… – из меня вырвался хрип.

– Никто не смог, никто не успел, – отозвался Терентьев глухим голосом. – Миша, вставай, нам надо идти, иначе замерзнем тут. Ноги у моих товарищей были насквозь мокрыми.

Вадим помог мне подняться за ноги. Мой рюкзак он пока взял себе.

Тело било крупной дрожью. Пока мы двигались к твердой земле, моя одежда покрылась коркой льда. Если случалось проваливаться ногами под лед, вода уже не казалась холодной. Скорее даже наоборот.

– Надо отойти километра на три в сторону, – произнес росгвардеец, когда наши ноги ступили на твердую землю. – А то друзья этого, – он кивнул в сторону поверженного мутанта, – могут прилететь.

– Миша не дойдет. Замерзнет. Ты посмотри на него, он и так едва на ногах уже стоит.

Мне и впрямь стало как-то не по себе, захотелось прилечь, немного отдохнуть.

– Саныч, помоги ему раздеться. С тебя для него термобелье, с меня верхняя одежда. Давай, быстрее! – скомандовал Мамонтов.

Я почувствовал, как с меня стаскивают одежду.

– На, глотни, – Саня протянул мне флягу. – Поможет.

Горло обожгло крепким алкоголем. Усилием воли я заставил себя сделать еще глоток и еще.

– Хватит! Много нельзя, – прервал меня Терентьев.

Голова начала проясняться. Холод и оцепенение начали уходить. По телу расползлось тепло. Вернулась способность соображать. Я начал быстро скидывать с себя одежду, пока не оказался абсолютно голым.

– Держи, – протянул мне Саня термобелье.

Стуча зубами, я быстро оделся. Только ноги пришлось снова засовывать в мокрые берцы.

– Двигаемся! – Вадим протянул мне рюкзак. – Давайте легкой трусцой, чтобы не замерзнуть! Пошли!

Мы сорвались с места. Остановились только часа через два с половиной, когда услышали голос Терентьева.

– Все, достаточно! Вот подходящее место для лагеря, – он указал рукой в узкий проход между густыми зарослями сибирской пихты. – Миша, разбей палатку. Саня, на тебе костер. Я пока с обедом что-нибудь придумаю.

Спустя сорок минут мы грелись около живительного огня. Моя одежда коптилась над языками пламени. Сидели мы босяком, укутав ноги в сухую ткань, обувь сушилась. Как мы ни старались гнать от себя тоскливые мысли, они все равно возвращались обратно и грызли нас изнутри.

– Как так-то! – все-таки не выдержал Терентьев. – Почему мы его не услышали?

– Сань, – перебил его я, – не вариант было! Пальба из автоматов, плюс само болото глушит звуки. Если бы мы не помогли Вадиму, всем бы была крышка.

– Все равно никак не могу поверить! А почему он так быстро утонул, прямо у нас на глазах?

– Похоже, запаниковал, – отозвался Вадим. – К тому же, сама топь была под метровым слоем воды из-за оттепели. Еще и огромный вес. Быть может, если бы он скинул бомбу, шансы на выживание были бы выше. Но Володя никогда бы не выкинул свое детище.

– А как же быть теперь с электроникой на оставшихся снарядах? Ведь только Краснов знал, как его можно зарядить! – задал я мучивший меня вопрос.

– Да там ерунда! – отмахнулся Терентьев. – Он мне еще вчера показал, как это сделать.

На некоторое время над лесом повисла тишина.

– Никак не могу поверить, что мы его потеряли! Да еще и таким глупым образом! – не унимался Саня. – Я ведь с ним все эти годы работал. Пускай, мы не были близкими друзьями, но все же…

– Помянем! – мрачно предложил Вадим, прихлебывая из такой же, как у Терентьева фляги и передавая ее по кругу.

– Прощай, друг! Мы никогда тебя не забудем, – тихо произнес я, поставив в разговоре точку, а к остальным шрамам на душе добавился новый, свежий.

К утру вещи просохли настолько, что их можно было носить. Мы отстали от остальных групп дней на пять. Чтобы их догнать, нам нельзя было тратить времени. Как Терентьев сообщил городу о потере ученого, я не видел, он отошел для разговора куда-то подальше от нас. С семьями мы разговаривали не часто, раз в три дня, когда позволяла связь и спутник был доступен. О Краснове между собой больше разговоров не вели. Думаю, каждый в команде чувствовал на себе часть вины за произошедшее.

Передвигались мы, по возможности, легкой трусцой. Благо, прошедшие месяцы тренировок не прошли даром. Охотиться не получалось, так что питались мы прямо на ходу, консервами. Время отдыха тоже решили сократить. Мороз больше не ослабевал. А через три дня после того, как мы потеряли Володю, землю припорошило небольшим слоем снега, по которому еще можно было бежать. Еще спустя неделю, снега выпало уже куда больше, так что пришлось снова надевать лыжи. Дни сменялись один другим, и вскоре мы вышли к реке Иртыш. Лед на ней был уже достаточно толстым, так что делать крюк и идти до Омска было совсем не обязательно. К тому же, мы оговаривали, что если лед позволит, то не надо будет заходить в областной центр.

Первой точкой, где мы должны были сделать отдохнуть и встретиться с остальными группами, был резервный склад в собачьем городе, который нашел я. Там же можно было пополнить запасы и отдохнуть пару дней. По нашим прикидкам, мы должны были его достичь в одно время с теми, кто шел впереди.

Когда до склада оставался один дневной переход, на рассвете, раздалось треньканье телефона. Мы как раз собирались выходить в дорогу. Терентьев с удивлением достал спутниковый аппарат и ответил на звонок.

– Слушаю, – услышали мы с Вадимом. – В дневном переходе от склада. Думаю, к вечеру должны прийти.

Дальше Терентьев молча что-то слушал в трубке и его вид с каждой секундой становился все мрачнее и мрачнее.

– Принял, Вадим Петрович. Как что-то узнаем, сразу сообщим. До связи. Отбой!

Саня нажал кнопку отбоя, а затем с мрачным видом бросил нам с Вадимом.

– Снова беда. Третья группа ночью перестала выходить на связь. Они остановились лагерем километрах в двадцати восточнее нас. Звонил Родион Петрович, просил выяснить, что у них случилось. Сам он с двумя другими группами ожидает нас на складе.

Мне не хотелось думать о плохом. Но если люди в лесу в наше время перестают выходить на связь, это может означать лишь одно.

– Выдвигаемся! – распорядился Терентьев, и мы отправились по заснеженной тайге на восток.

По снегу бежать не получалось, поэтому мы как можно быстрее передвигались на лыжах. Торопились, как могли, так что едва не прошли мимо лагеря третьей команды.

– Там что-то есть! – сказал Вадим, указывая куда-то влево, в заросли.

Мы изменили курс. Скоро и мы с Терентьевым увидели вдали силуэт палатки. Вскоре мы оказались на полянке.

– Что здесь произошло? – срывающимся голосом произнес Терентьев.

Повсюду царил хаос. Палатка была разорвана в клочья. Было удивительно, что каркас остался стоять. Вещи из рюкзаков были разбросаны по поляне. На снегу виднелись следы крови.

Вадим прошел вперед, куда-то присматриваясь. Подковырнул что-то стволом автомата. Потом нагнулся и поднял с пропитанного кровью снега рукав куртки. На ней виднелся шеврон с надписью «754/7». Такие были у каждого члена похода.

– Саня, звони Родиону Петровичу. Спроси, как они нейтрализовали собак в городе, – произнес я.

– Ты думаешь, что это… – начал Терентьев, но я его перебил.

– Звони.

Пока мой друг звонил особисту, мы с Вадимом осматривали поляну. Судя по кускам одежды и разбросанному оружию, никого из группы в живых не осталось.

– Никак не могу понять, почему так мало использованных гильз, – задумался росгвардеец.

– Наверное, их застали врасплох. Наверное, просто не успели выхватить оружие, – предположил я.

– Миша, он вне зоны действия, – раздался позади голос Терентьева.

– Саня, а рация тебе зачем? Для понта? – раздраженно буркнул я.

В принципе, от увиденного любой бы начал тупить, но все же, из уст Сани это было уж слишком!

– Второй, прием! Ответь первому!

Я наклонился и поднял рацию третьей группы, из которой доносился голос моего друга. Она была в палатке, привалена рюкзаком со снарядом.

– На связи! Что у вас? – раздалось в ответ.

– Третьей группы больше нет! Док интересуется, как вы нейтрализовали собак около части, – спросил Терентьев.

– Никак. Их не было. Вы уверены, что группа ликвидирована? – пришел ответ.

– Так точно! – отчитался Саня. – Мы незамедлительно выдвигаемся к вам. Отбой.

– Ждем. Отбой!

На некоторое время повисла тишина. А потом Терентьев не выдержал.

– Что-то рано у нас начались потери. Если так будет продолжаться, то никто до пятна вообще не дойдет! Ладно, надо выдвигаться, а то не ровен час…

Тут его речь прервал рык откуда-то позади нас, со стороны откуда мы пришли.

Вадим отреагировал мгновенно. Раздалась короткая очереди и затихающий скулеж. Обернувшись, я увидел заваливающуюся на бок тушу овчарки. А за ее спиной выходили еще собаки. И не только собаки. Между ними виднелись и серые шкуры волков. Еще был вопрос, кого было больше. Я переметнул взгляд в сторону. Та же картина. В другую. Без изменений. Нас взяли в кольцо.

– Это не возможно! Количество особей в стаях не может превышать сорока штук, – выпалил Саня.

– Скажи это им, – кивнул я головой.

Кольцо сужалось. Твари рычали, оскалив свои хищные морды и шли на нас.

– На всех патронов может не хватить. Надо прорываться на запад, – раздался напряженный голос Вадима. – Миша, ты прикрываешь тыл. Саня, твои фланги.

Он уже успел подобрать рюкзак со снарядом и лежащий рядом автомат павшего товарища. Я последовал его примеру и, медленно наклонившись, поднял свободный АКМ.

В горле пересохло. Всплеск адреналина в крови перед хорошим сражением, заставил подрагивать автомат.

– На счет три, – сказал Мамонтов. – Раз… Два… Три…

Он одновременно рванул с места, насколько позволяли неуклюжие лыжи, и открыл огонь. Со всех сторон на нас понеслась лавина диких клыков и первобытного голода.

Короткими очередями я снял первую линию нападавших с тыла животных. Остальные немного отступили, явно не ожидая такого поворота. Недалеко стрекотал автомат Терентьева. Оглянувшись, я понял, что уже немного отстал от своих путников и рванул с места в их сторону, не забывая на ходу отстреливать особенно резвых представителей фауны.