Текст книги "Собирая реальность"

Автор книги: Константин Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

14. Прошлое: Джуди

Мне снова восемнадцать и я влюблен.

Вы можете найти фотографии тех лет на моем сайте: вот эта златовласая милашка в яроко-оранжевом летнем платье и есть Джуди, а стоящий рядом парнишка в бежевых шортах и распахнутой гавайке – я. Мы сфотографировались на лужайке перед домом ее родителей, которые были слишком заняты работой по изучению китов или чего-то еще в этом роде. В то время меня мало занимали несущественные детали. Тогда важно было лишь то, что на добрые девять-десять месяцев в году дом оказывался в полном нашем распоряжении.

Свежий апельсиновый сок и тосты на завтрак.

В хорошо прожаренном хлебе есть что-то атавистическое. Наши предки – это не жаргон, я действительно имею в виду тех древних парней – готовили пищу на кострах и, думаю, всеобщая тяга к тостам, барбекю и зефиру на палочках берет начало именно там. Джуди возражает мне, утверждая, что если заглядывать глубже, то можно найти скорее тягу к плохопрожаренным бифштексам "с кровью", которые куда больше подходят под определение "атавистические". Мы любили спорить, щедро рассыпая бисер сумасшедших доказательств не менее безумных теорий. Чем парадоксальнее, тем веселее. Мне нравилось играть, а Джуди... Джуди любила выигрывать.

– Шон?

– Да? – Я с готовностью отрываюсь от тарелки хлопьев с молоком. – Что, милая?

– Ты не хочешь заехать после учебы домой?

– Ну-у-у... Если честно, нет. А в чем дело?

– Не обижайся, но эти твои рубашки давно вышли из моды. Я думаю, Тэду они будут в пору.

В отличие от старшего брата мне удалось поступить в колледж, немало порадовав родитьелей этим достижением. После школы Тэд устроился в крохотный музыкальный магазинчик. Он предпочитает секонд-хэнд, утверждая, что подобная одежда вызывает доверие клиентов. Кто будет покупать записи начала века у парня разряженного, словно педик на церемонии Грэмми?..

– Ладно, я отвезу.

– Спасибо, милый.

Чмок. Чмок. Я счастлив.

Середина весны и мы кипим от возбуждения, строя планы на лето. Через год Джуди заканчивает учебу и ей необходима практика, а мне хочется побывать в Калифорнии и посмотреть на Тихий океан. Мне восемнадцать – помните, и я все еще люблю огромные побережья.

Огромный, спелый апельсин неспешно скатывается к горизонту.

Брат попросил подкинуть его домой, и после закрытия магазина мы катим вслед за солнцем по раскисшей дороге.

– Как учеба, Шон? – спрашивает брат. – Крысы все так же бегают по лабораториям, как в старые добрые времена?

– Я не биолог, Тэд, – улыбаюсь я. – Мы не занимаемся крысами.

– Все ученые занимаются крысами. Или лягушками.

Тэду нравиться изображать трудягу-парня без лишних извилин в голове, хотя на деле он не настолько прост. Иногда, прокликивая снимки семейного альбома, я думаю, что Тэд куда больше похож на отца, а я пошел в маму. Что же теперь делать? Мы все равно одна семья.

– Блин, я так с тобой заболтался, что чуть не забыл зачем приезжал!

– В чем дело? Что-то случилось?

– Джуди отложила тебе кое-какие вещи. Мне уже вроде ни к чему, а ты глянь, может в хозяйстве пригодиться.

– Гляну, конечно. Как там у вас дела, братишка?

– Ну, земля все еще вертится, – я пожимаю плечами. – Вроде все в порядке.

– На сторону не тянет?

– Меня или ее?

– В тебе-то, Шон, я как раз уверен, ты как тупицей был, так и остался.

– Пошел ты!

Он добродушно посмеивается. Я меняю тему.

– Как дела в магазине?

– Помаленьку крутимся. Старик совсем сдал в последнее время, – Тэд задумчиво глядя в сторону, разминает крепкими пальцами сигарету, – цельными днями сидит и слушает записи Стива Мартина. Я говорил с доктором на днях, тот божиться, что до осени ему осталось, дольше не протягет.

– От его дочурки что-нибудь слышно? Как там ее?..

– На похороны-то собственного папаши Сиена из города может и выберется, но вряд ли, чтоб надолго. Разве что забрать кой-какие вещички, да устроить гаражную распродажу.

– А магазин?

– Этот бизнес ей, как ни крути, ни к чему. Я маленько с ней поговорил на недельке и она, вроде как, согласна уступить свою долю. Отец обещал кой-чего подкинуть, но все равно придется взять кредит, чтобы привести все в порядок. Зданию лет десять уж как ремонт нужен. Как дождь, так потоп. Крыша – сплошное решето, хоть и латаю ее помаленьку. Ассортимент опять же обновлю, кой-чего из плееров скоро возьму со скидкой...

Я улыбаюсь, слушая, как Тэд расписывает свои планы. Они незамысловаты, как и вся его жизнь. Мы останавливаемся у кафе дядюшки Хью и подкрепляемся пончиками. Я делюсь с братом мыслями о поездке в Калифорнию. Мне хочется научиться нырять с аквалангом, отчасти потому, что это кажется достаточно привлекательным хоббит, отчасти, чтобы произвести впечатление на родителей Джуди.

Всего через семь минут в мою "Тойоту" врежется грузовичок подвыпившего мистера Селлерса.

15. Настоящее: Крисси

Я не потерял сознание – это единственное, что можно утверждать с уверенностью. Только герои мыльных телепостановок приходя в себя после хорошенько встряски тут же начинают задавать вопросы «Где я?» и «Кто я?» Нет, когда приходишь в себя после потери сознания, то несколько минут уходит только на осознание того факта что ты (понятие в этом случае практически бессмысленное) находишься где-то и что-то происходит вокруг. В моем случае было лишь осознание того, что нас крепко приложило.

Кому не повезло, так это Себастьяну. Зажим на ремне безопасности не выдержал и мехикано приложило о приборную доску. Он вряд ли способен соображать, но тихо стонет, а значит, все еще жив. Крови немного и кроме рассеченного лба никаких повреждений не видно.

– Hasta el encuentro, приятель, – шепчу я. – С тобой все будет в порядке, поверь, я в этом деле, можно сказать, эксперт.

Я ничем не могу ему помочь, а поэтому выбираюсь из машины и пробираюсь сквозь толпу зевак. В нас врезалась приземистая белая тачка из тех, что оборудованы порядком устаревшей, но надежной системой-автопилотом, со спутниковой навигацией и системой контроля на дороге. То, что осталось от сидящей за рулем женщины, спасателям придется вырезать автогеном. Черные, слипшиеся от крови волосы густо посыпаны сахарной пудрой разбитого лобового стекла. Кто-то тычет в меня пальцем, но я отмахиваюсь.

– Пустяки, – говорю я, стирая со лба кровь. – Простой ушиб. Пропусти, приятель, опаздываю на самолет.

Я запрыгиваю в такси и сую под нос водиле ствол.

– Аэропорт Бенито Хуареса, – говорю я. – И давай обойдемся без глупостей, ладно? Если нас остановят умирающие с голоду бедняки, то мне придется накормить их твоими мозгами.

Не знаю, понимает ли он по-английски, но оружие производит должное впечатление. Мы добираемся до аэропорта без приключений. По пути я вынимаю из разбитого смартфона блок памяти.

В туалете аэропорта я снимаю перепачканную рубашку, хорошенько умываюсь и, запершись в кабинке, запихиваю пистолет за сливной бачок. Если мне немного повезет, то уборщик обнаружит его только к вечеру, но и это не имеет особого значения.

В аптечном киоске я покупаю пачку успокоительного и тут же проглатываю три капсулы разом.

– Боюсь летать, – объясняю я продавщице. – Мой дядя разбился два года назад, когда летел в Рио.

Она понимающе кивает, встряхивая черными, как смоль, волосами. Я с усилием прогоняю прочь видение несчастной, врезавшейся в наш грузовичок меньше часа назад. Они вполне могли быть сестрами.

Следующая остановка – книжный магазин между зонами С и D, где я покупаю огромную, богато иллюстрированную энциклопедию о истории и культуре Мексики, составители которой не чурались "черной магии", что должно порадовать моих родителей. Англоговорящий продавец обещает отослать ее по указанному адресу и сует мне желтый слип.

Сувениры – это приятно, но кроме книги я приобретаю и куда более важную вещь – новый смартфон, который с лету перекачивает в себя информацию из старого блока памяти. На всякий случай я провожу процедуру идентификации, используя чипы протеза, и замыкаю доступ на себя.

В кафе на втором этаже достаточно свободных столиков, чтобы развернуть экран. Мегги отвечает после паузы. Она закутана в голубое полотенце, волосы смазаны хамелеон-гелем.

– Решила сменить имидж? – спрашиваю я.

– Ты опоздал на самолет.., – начинает она, но тут же, заметив что-то резко спрашивает: – Никак прибарахлился, Шон?

– Пришлось, Мег. Боюсь, в отличие от меня, старушка свое отслужила. Прямо сейчас я устраиваю в ее честь торжественную тризну в кафе М.Е.X.

Мегги понимающе кивает. Самое главное сказано, осталось уточнить детали.

– Короткое замыкание?

– К счастью нет, просто попала под машину.

– Надеюсь, только она.

– Я цел, но за остальных не поручусь. Будь добра, передай Алану, чтобы он некоторое время избегал общественных мест. В новостях передавали о надвигающейся эпидемии нового вируса гриппа.

– Уверена, что у нас есть вакцина, – прищуривается Мегги.

Ей кажется, будто я поставил под сомнение ее компетентность.

– Боюсь, что многие люди не так осторожны, – поспешно говорю я. – Ты же знаешь, как это бывает. Кто-нибудь ширяется, а потом берет "ствол" и выходит на улицу, чтобы поиграть Бонни и Клайда. Мы живем в ужасном мире, Мег.

– Это очень печально, Шон. Мне надо идти смывать гель. Я могу что-то еще для тебя сделать?

– Один билет на ближайший рейс.

– Подойди к регистрационной стойке через пятнадцать минут. До встречи.

– Пока.

Я сворачиваю экран, цепляю комм на пояс и пью холодную колу.

Через пятнадцать минут пухлый клерк в голубой униформе выдает мне посадочный билет и желает счастливого пути.

Через двадцать две минуту, пройдя на посадочную полосу сквозь туманный экран с рекламой Atropa Systems я получаю сообщение.

"Приятно прокатился, Шон?"

– – -

Грех не воспользоваться темпоральными заморочками, а поэтому сразу после взлета я разворачиваю новенький смартфон, и принимаюсь за работу. Через два часа система опутана слоями файрволлов и фильтров, полученных от Мег. В коротеньком сообщении она уверяет, что ее приятель Крис Пейджет остался доволен такой же защитой. Мне незнакомо это имя и я предпочел бы услышать о старом добром Кевине, но все равно ничего не могу с этим поделать, даже если захочу. В вопросах сетевой безопасности эксперт у нас один.

Еще через час я составляю список из одиннадцати пунктов. Мехиканос, чьи имена мне неизвестны, поименованы под индексами m1, m2 и так далее. Подумав, вычеркиваю беременную секретаршу. Это не тот случай, когда нужно доходить до крайних мер. Она никогда не видела наших лиц и не знает никого в лицо, но Себастьян и прочие наши подручные – потенциальный источник угрозы.

Алан просто отмахнулся бы от этого списка. Он – дизайнер и его стиль мышления радикально отличается от моего.

"Видит бог, я заплатил им достаточно за молчание. Это же мексиканцы, Шон! С ними это куда проще, чем с европейцами".

Не думайте, что для меня это так просто, но и не усложняйте чрезмерно. Я не испытываю угрызений совести.

– Похоже на кастинговый список, – моя соседка, возвращаясь из туалета, с любопытством заглядывает на экран. – Вы, случайно, не какой-нибудь известный голливудский продюсер которого я не узнала?

Я невольно улыбаюсь.

– Боюсь, что нет. Я заранее составляю список поздравительных открыток. Надо же как-то скоротать время.

– Жаль. Я бы не отказалась получить небольшую роль в кино. Крисси Миллер.

Она усаживается в кресло и протягивает мне руку. Я осторожно пожимаю ее. Ноготки отливают перламутром, коралловый бантик пухлых губок, широко распахнутые глаза цвета хвои. На вид ей чуть больше двадцати. Ростом почти с меня, европейка, спортивного телосложения. Она явно следит за фигурой.

– Шон Купер.

Глаза раскрываются еще больше и на какой-то бесконечно долгий миг мне кажется, будто она меня узнала. Видела в телепередаче или еще что. Нет, ее заинтересовало другое.

– Ваша рука!

– В некотором роде как раз не моя.

– Простите, это я от неожиданности. Я только теперь разглядела, что это... Боже мой, какая работа! Atropa Systems и впрямь творит чудеса. Вот и не верь после этого рекламе.

– Это не их продукт.

– Нет? А чей же?

– Одной небольшой японской компании. Экспериментальный образец.

– Выглядит она потрясающе. Совсем, как настоящая.

– Естественности тактильного контакта добиться труднее всего, – я пожимаю плечами. – Только это, да отсутствие нервных окончаний и усложняют мне жизнь, а во всем остальном полный порядок.

– Вы не дадите мне адрес той компании?

– Это праздное любопытство или?...

– Моя тетушка потеряла ногу в прошлом июле.

– Бог мой! Сочувствую. Как это случилось?

– Ее, вы не поверите, откусила акула!.. Ой, что вы я шучу, конечно! – Девушка хихикает. – Простите, не могла удержаться. У вас было такое лицо.

– Одного моего приятеля акула перекусила пополам.

– Ой!.. Без шуток?

– Это было где-то в Австралии. Коралловый риф. Бедняга любил плавать с аквалангом... – Я обрывая фразу и фыркаю. – Простите, но долг платежом красен.

Мы смеемся и Крисси шутливо бьет меня кулачком в плечо.

– А вы обманщик! Так что насчет адреса?

– Вам так интересует эта тема?

– После учебы я собираюсь попробовать устроиться в Федеральный технологический институт. Это в Швейцарии. Хотелось бы поднабраться опыта.

– Боюсь, что японцы больше этим не занимаются. Их скупили на корню, вместе со всеми наработками. Как вы думаете недоучкам из Atropa Systems удалось продвинуться столь далеко за такой короткий срок?

– Я видела кое-что из протезов Эй-Си на прошлогодней выставке в Мюнхене. Они не были так хороши как ваш.

– Я же говорил, что это экспериментальный образец. Массовое производство обычно стараются удешевить настолько насколько возможно. Вы знаете, как это бывает.

– Думаю, да. И все же жаль.

– Жаль?

– Жаль, что такого больше не делают и жаль, что вы не голливудский продюсер.

– Иногда я тоже об этом жалею.

– Чем вы занимаетесь, Шон?

Я изучаю овал ее лица, обрамленный прядями коротких каштановых волос. Глаза смотрят испытующе.

– Хотите поговорить?

– Надо же как-то убить еще полтора часа.

– И то верно. Ладно. Я что-то вроде вольнонаемного консультанта по вопросам безопасности.

– Сетевой безопасности?

– Почему вы так решили?

– У вас стильный смарт.

– Это Apple, а они все делают стильно. Вообще-то я купил его в аэропорту перед вылетом. Ухитрился утопить старый в ванной гостиницы. Это даже не самая лучшая модель в их линейке.

– Вы много знаете о компьютерах?

– О, совсем немного! Не больше многих других.

– Я два часа смотрела, как вы устанавливаете программное обеспечение. Вы были так увлечены, что совсем не обращали на меня внимания.

– Обычная настройка системы. Я не эксперт по этим вопросам, но у меня есть подруга, которая консультирует меня время от времени.

– Значит, у вас есть подруга?

– Нет, мы просто друзья.

– Я знаю, что вы так говорите только потому, что не прочь со мной перепихнуться.

Столь неожиданный выпад ставит меня в тупик.

– Слушайте, это не я начал разговор.

– Тогда я вас прощаю, – не претендуя на логику замечает она. – Если вы консультант по безопасности, но не компьютерщик... Простите, я что-то не то сказала?

– Ненавижу это слово. Спасибо бестолковым журналистам. Извините.

– Я не хотела вам обидеть, Шон. Вы, наверное, что-то вроде телохранителя, верно?

– Нет, я скорее тот парень, который ходит с этажа на этаж и показывает где нужно установить решетки, а где заменить устаревшую сигнализацию. Японцы запихали в мою искусственную руку массу всяких датчиков, лазер и секретный прибор испускающий таинственные лучи смерти на случай внезапного нападения. Это не раз спасало мне жизнь.

– Прямо Джеймс Бонд, посмотрите-ка!

– У него не было такой штуки, – улыбаюсь я.

– Знаете, а вы забавный, Шон Купер.

– Спасибо. Мне нечасто это говорят.

– Не за что. Это правда. И симпатичный к тому же.

Мы все же занялись любовью. В туалете, за час до посадки. Непосредственная, беззаботная Крисси Миллер – это нечто. Теперь мне есть о чем сожалеть.

16. Настоящее: снег

Белое – снег. Черное – шоссе.

Я медленно бреду по обочине, засунув руки в карманы подбитой искуственным мехом куртки. Свинец небес давит непосильным грузом. Колючие пушинки снежинок расплываются на коже крохотными каплями. Машины проносятся мимо не притормаживая. Брюки запачканы грязью.

Говорят, что каждые шесть секунд кто-то погибает в автокатастрофе. Население планеты перевалило за восьмой миллиард, а это значит, что ваш шанс умереть во время прослушивания "Run, Baby, Run" примерно один к двумстам миллионам. Число велико, но не забывайте о том, что кому-то этот шанс непременно выпадет. Да, я не силен в математике, но и Бог не склонен отвечать на сакраментальное: "Ну, почему я, о Господи?!"

Алан останавливает черный седан и выходит, когда я делаю приглашающий жест рукой.

– Что, неужто мотор заглох? – спрашивает он, поднимая воротник зеленого полупальто.

– Привет.

– Ах, да, привет.

Мы обмениваемся рукопожатием. Со времени моего прилета в Торонто у нас еще не было шанса встретиться.

– Решил прогуляться, – говорю я. – Погода больно хороша.

– После Мексики Канада кажется девятым кругом ада.

– Ты, видно, никогда не был на Аляске.

– Говорят, там неплохо.

– Очень даже, если у тебя хватит ума не сходить с трапа самолета до той поры, пока он не полетит обратно.

– Шон, холодно здесь стоять. Залазь в машину.

– Нет уж, – я закуриваю, оглядывая пейзаж. Голые деревья похожи на модернистские японские скульптуры. – Давай-ка лучше здесь потолкуем. Свежий воздух, что ни говори – полезен.

– Сегодня у меня нет настроения подхватить воспаление легких.

– Это лучше, чем превратиться в мясной фарш, верно?

– Я так и знал, что ты потащишься на место аварии. – Алан тяжело вздыхает. – Полиция утверждает, что водитель не справился с управлением. Неудивительно, при такой-то погоде.

– Нужно быть полным идиотом, чтобы после разудалой вечеринки, да еще и при такой-то, как ты верно заметил, погоде самому вести машину. Поправь меня, но ведь предполагается, что на "Криолаб 8" работали очень головастые парни.

– Автопилот был в полном порядке, если ты на это намекаешь. Его проверили в первую очередь.

– Именно поэтому, – говорю я, глядя Алану в глаза, – я и решил прогуляться пешком. Ты взял тачку в служебном гараже?

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – медленно произносит он. – Это не прокатный автомобиль. Ты уже связался с Мег?

– Она не дала ответа, но пообещала навести справки. Я подозреваю, что теоретически все возможно, если перед этим немного поработать с машиной.

– Кроме подозрений у тебя есть еще кое-что?

– Я же приехал на место аварии.

– А теперь идешь пешком.

– Ты схватываешь на лету.

– Не хочешь разжевать и положить мне в рот?

– Думаю, нам лучше подыскать место поуединенней. – Я оглядываюсь и делаю широкий жест. – Здесь нас могут неправильно понять.

– Придется идти пешком? Кто станет подслушивать нас в таком месте?

– Паранойя еще никому не вредила.

– Расскажи это Иосифу Сталину... Я слишком вымотался, Шон.

Под глазами Алана проступили темные круги. Я впервые замечаю, что мой друг начинает седеть. Он устал и выглядит не лучшим образом. Эти годы ни для кого из нас не прошли даром.

– Побриться тебе надо, вот что, – говорю я. – Принять коньяку, душ и как следует выспаться.

– А тебе – нет?

– Я – второй на очереди. Пошли.

– Черт с тобой, Шон. Погоди-ка минутку. – Алан возвращается к седану и копается в бардачке. – Тебя, возможно, это удивит, но я захватил коньяк.

– Благослови тебя Бог за твою доброту. Может и лимончик найдется?

– Так далеко моя прозорливость не простирается.

– Неважно.

Мы медленно бредем по обочине, передавая друг другу бутылку. Коньяк – напиток на любителя и, хотя я никогда не относил себя к таковым, сейчас он пришелся кстати.

– Это, наверное, паршивейший коньяк на свете, – говорю я, после четвертого захода. – Дьюти-фри [11]

[Закрыть]?

– В нем достаточно алкоголя, чтобы приятно обжечь горло, – отвечает Алан. – А раз так, то все в порядке. Как там говорил Теннеси? "Коньяк, коньяк!.." И все такое.

– Он что, правда это говорил?

– Скорее всего, нет. Я только что это выдумал. Думаю, Хемингуэй сказал что-то по этому поводу, но я не знаю что именно.

– Помниться, он утверждал, что коньяк – это яд для молодых писателей[12]

[Закрыть].

Я вытаскиваю последнюю сигарету, сминаю и выбрасываю пустую пачку "Camel".

– Ты снова начал курить?

– Я периодически бросаю. Просто у меня сейчас тяжелый период.

– Мог бы спрятать ее в карман, – говорит Алан. – Вовсе не обязательно относиться к этому так по-свински.

– Пошел ты, – говорю я. – Ты и все защитники окружающей среды вместе взятые. Кой черт нам надо быть самым разумными, высокоорганизованными существами на Земле, если мы не можем позволить себе даже удовольствие выбросить пустую пачку из-под сигарет там, где захочется? Кой черт я должен тащить его еще восемь миль до ближайшего мусорного бака?

– В этом смысл того, чтобы быть разумным, высокоорганизованным существом.

– Искать мусорные баки?

– Не язви, Шон. Мы способны нести ответственность за свои поступки.

– Я несу ответственность. Можешь оштрафовать меня если хочешь, но если по-твоему выписывание штрафов является высшим достижением разума, то мне жаль эту цивилизацию.

– Я такого не говорил.

– Так какого?!.. А, к черту!

– Глотни-ка, – Алан успокаивающе хлопает меня по плечу. – Мы оба устали, Шон. Не будем затевать ссор по пустякам.

– Ты прав, – я жестом отметаю на предложение притормозившего водителя подвести нас. – За последние двадцать четыре часа я успел заложить взрывчатку в крупный научно-исследовательский центр, выжил в автокатастрофе, перелетел из южного полушария в северное и на карачках обшарил место, где погибло почти два десятка человек. Сущие пустяки.

– Я тоже скучаю по Мегги, Шон, – тихо говорит Алан.

Я молчу. Он уловил самую суть. После стольких лет вместе мы не мыслим жизни друг без друга.

Два бесконечно одиноких человека на шоссе. Снег.