Текст книги "Собирая реальность"

Автор книги: Константин Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

6. Настоящее: Мэгги

Мы выбираем себе хобби, работаем, заводим друзей, теряем друзей, влюбляемся и расстаемся, меняем модели смартфонов, получаем сертификаты, делаем новые прически, любуемся закатами и рассветами, строим дома, садим деревья, мечтаем, радуемся и скорбим, планируем свое будущее, но все мы беспомощны перед непредсказуемым Завтра, которое может в один миг навсегда изменить наши жизни, оборвать их, начать их заново.

Мегги говорит, что это звучит чресчур напыщено и банально.

– Меня это не слишком волнует, – заявляет она. – Когда придет время, вы ребята, позаботитесь о том, что от меня останется, а там уж... как повезет. Может быть, меня разморозят в трехтысяче-каком-то-там, а может и нет.

– Здесь, – говорю я, – возникает интересный вопрос религиозного плана. В теории все замороженные имеют шанс на оживление. Они мертвы лишь временно и где тогда в данный момент находятся их души?

– А ты сходи поспрашивай, видят ли сотрудники криолабораторий призраков и получишь ответ, – предлагает она.

– По мне так некоторых вещей лучше не знать, Мег.

– И это говорит человек, который не поверит в двойной гамбургер, пока не увидит его воочию?

– Это умозрительные рассуждения. Этакое философствование на пустом месте. Как звучит хлопок одной ладонью или кто услышит шум падающего дерева в пустом лесу. Подобные вещи не подразумевают ни знания, ни веры.

– Вот это меня и беспокоит, – говорит Мегги. – Мы тратим себя на пустые разговоры вместо того, чтобы заниматься делом.

Заниматься делом – это квинтессенция нашей славной малышки Мег. Причина в том, что она девушка и, как она считает, никто не воспринимает ее всерьез. Atropa Systems вышвырнула ее из состава разработчиков проекта i-house, после того, как основная работа была завершена. "Девушка-программист? Да ладно, вам, – сказали они. – Она, конечно, хороша, но не настолько... В смысле – она же девушка". Нет, никто, конечно, не произнес этого вслух и судебный процесс о дискриминации по половому признаку не имел бы шансов, но Мегги уже тогда была достаточно умна, чтобы уловить подтекст. Не знаю, кто в Эй-Си совершил эту грандиозную ошибку, но в том, что это была ошибка, думаю, они убедились не раз. Она доказала свою правоту, заставив системных администраторов подразделения в Сиэттле рыдать от отчаяния отправляясь на поиски новой работы. Сейчас Мег уже двадцать восемь – не ахти какой возраст, но она все чаще задумывается о том, что пора бы сделать нечто особенное. Финальный штрих, который закончит картину грандиозной мести, растянувшейся на несколько лет.

– Я занимаюсь делом, Мег, – говорю я. – И Алан, и ты, мы делаем то, во что верим, как бы глупо это не звучало.

Она рассерженно отмахивается от меня. Кажется, я что-то упустил.

– Под словом "мы" я подразумеваю человечество, Шон.

– Вот как? И каким делом мы должны заняться? На чем сосредоточится? Экология? Альтернативные источники энергии? Культура и искусство? Помощь странам третьего мира? Ты отлично понимаешь, что все это полная фигня.

– Мне нравится категоричность твоих суждений. "Полная фигня", о Господи! Даже немного жаль, что ты не может произнести речь в ООН.

Милашка Мег подобно всем людям, проводящим слишком много времени за работой, не отличается хорошим характером. Зато ее навыки общения и острый язычок отточены в бесконечных чатах и видеоконференциях.

– И это говорит человек, который прямо сейчас занимается монтажом рекламного ролика в защиту клонирования? – спрашиваю я, отвечая сарказмом на сарказм. – Что там у тебя за лозунг? "Успокойся, обыватель, мы не собираемся клонировать твою жирную задницу"?

– Это всего лишь альфа-версия. – Она игнорирует выпад. – Меня куда больше беспокоит груда взрывчатки в соседней комнате. Неуютно спать рядом с пороховым погребом.

– Это не порох, Мег.

– Здесь слишком жарко. Откуда ты знаешь, что она не взорвется?

– Детонаторы я установлю непосредственно перед операцией. И вообще пластит загорается только при температуре свыше двухсот и не вступает в реакцию с твердыми веществами. Если хочешь, я могу вытащить пистолет и выстрелить прямо в эту груду коробок. Ничего не случиться.

– Лучше не надо.

– А если я просто пообещаю тебе, что ничего тут не взорвется?

– Ненамного лучше. Не обижайся, Шон, но ты практик, а не теоритик. – Мегги закрывает рабочие файлы и, наконец, отворачивается от экрана, переключая внимание на меня. – О чем ты хотел спросить?

– Откуда ты знаешь, что я хочу тебя о чем-то спросить?

– Ты за этим и пришел. У тебя на лице написано.

– Правда? Надо чаще умываться.

– Выкладывай, Шон, у меня мало времени.

– Очередное свидание с рыжим пистелем?

– Не испытывай мое терпение.

– Ладно, ладно. Извини... Ты давно баловалась созданием ботов?

– Что?

– Боты. Ну, программы, имитирующие осмысленную беседу.

– Не знаю, – Мегги недоуменно пожимает плечами. – Может быть, еще в школе.

– А в последнее время?

– Теперь все закручено на видеоконференциях, а текстовые чаты – заплесневелая древность, Шон, хоть ты ими и балуешься. Я давно это переросла.

– Насколько там все сложно?

– Зависит от того, что ты хочешь получить, – Мегги пожимает плечами. – Почему ты спрашиваешь?

– Алан мог бы сделать такую программу?

– Любой мог бы, даже ты. Для этого существуют специальные конструкторы. Чем больше времени ты потратишь на программирование и увеличение словарного запаса, тем реалистичнее она будет себя вести. Лучше всего работает настройка под беседу конкретного человека. Вытаскиваешь файлы с его предпочтениями, значимыми фактами биографии... Может сработать на все сто, только это никому не надо.

– А бот может лгать?

– Это программа, Шон. Она не оперирует смысловыми понятиями, она реагирует. С тем же успехом ты можешь назвать разговором установку будильника на смартфоне.

– Ладно, отбросим эту версию... Мег, мне нужно обновить программное обеспечение.

– Что-нибудь конкретное?

– Хочу вычислить одну девчушку. Разговор в реальном времени, текстовый режим.

– Ни аудио, ни видео? Анонимайзеры?

– Ага.

– Разумный подход. Если она умна, то вряд ли ты ее отследишь.

– А ты?

– Можно попробовать. Дай мне знать, когда созреешь.

– Последний разговор она вела из Лос-Анджелеса.

– Ты так уж в этом уверен?

– Процентов на девяносто... э-э-э... плюс-минус пять.

– Ты – ребенок, Шон, – Мегги смотрит на меня с жалостью. – Таких как ты я обводила вокруг пальца еще в школе! Хочешь историю?

– Ты же знаешь. Всегда.

Я сажусь на пол, скрестив ноги.

– В тринадцать меня разнесло, как плюшевого медвежонка, – говорит Мег. – Девчонки надо мной издевались, говорили, что у меня и лица-то под прыщами нет, так что я запиралась в комнате и проводила все время в сетях, общаясь с теми, кто не мог меня видеть. Завела друзей-приятелей. Сначала приходилось врать, будто сломались камера и сканер; что не работает фотоаппарат, в общем, выкручивалась, как могла. Потом я отыскала программу из тех по которым можно посмотреть, как будешь выглядеть через десять лет, через двадцать, просчитать внешность детей и так далее. Пришлось здорово потрудиться, чтобы ее купить, она ведь стоила целых четыреста долларов! Тогда я впервые наколола сетевой магазин, глупо и неумело, так же как это сделал бы сейчас ты, но мне тогда везло. Благодаря обновленной внешности я стала выглядеть на восемнадцать, что помогло завести полезные знакомства и добровольных советчиков, охотно делившихся хитрыми приёмчиками с симпатичной девушкой. Через три года треп большинства сетевых "гуру" наводил на меня лишь скуку. Ко мне привязался один парень из Омахи, именовавший себя CybeR_ZerО. По правде сказать, он был не так уж плох, но слишком уж самонадеян и, – я видела его фото, – довольно тощ. Бедняга воспылал ко мне страстью и постепенно его ухаживания, становившиеся все более назойливыми, начали меня раздражать. Тогда я "подставилась". Он узнал мой домашний адрес, надел свою лучшую лиловую футболку с узором из нолей и единиц, запрыгнул в подаренную папочкой тачку по покатил в Коннектикут. Постучав в дверь дома он громогласно заявил, что просит руки и сердца Мегги Стайлс...

– Погоди-ка! Разве ты из Коннектикута?..

– Я о том и говорю, Шон. На крыльцо вышел крепкий мужчина с дробовиком и посоветовал малышу убираться подобру-поздорову пока цел и впредь не беспокоить семью почтенной девяностошестилетней старушки Мегги Стайлс, которая уже четыре года как прикована к постели и уж точно не собирается отдавать руку и сердце заезжим шутникам-молокососам.

– Парень легко отделался.

– Да, и надо признать, он понял свою ошибку, извинившись передо мной за назойливость. Ты тоже готов рискнуть и нарваться на парня с дробовиком, Шон? Эта твоя сетевая подружка настолько вскружила тебе голову?

– Знаешь, я, пожалуй, повременю. Может оно того и не стоит.

Мегги отворачивается к экрану и снова принимается за работу.

– Заглядывай в любое время, Шон. Когда я не занята.

7. Настоящее: 1821

Я клепаю взрывоопасных мышей, обклеиваю их грозными наклейками и упаковываю в коробки. Груда мусора на полу спальни растет с каждым днем. Аккуратную Мегги это приводит в ярость. Она отказывается заходить к нам и не пускает дальше порога своей комнаты.

Я заглянул туда разок: все та же идеальная чистота, кушетка с атласной простыней и черный офисный стол, единственный предмет на котором – купленный специально для этой операции терминал. После того как мы закончим, его винчестеры оправится в небытие, а запасные части – в десяток разных мастерских. Каждый раз, когда Мегги хочет выпить очередной стакан апельсинового сока, она идет на кухню и делает это там.

К концу недели Алан приносит недостающие схемы.

– Даже не спрашивай, чего мне это стоило, – с ноткой торжества говорит он. – Даже не спрашивай, Шон.

– И не думаю. Мне совсем не интересно.

Мы расстилаем распечатки прямо на полу. Разбираться в схемах куда интереснее, чем играть в "Лего" или складывать паззлы.

– Вот, – в голосе Алана проскальзывает нотка торжества. – Здесь они установят мейнфрейм.

– Мать, мать, мать вашу, – говорю я, после минутного молчания. – Если мы установим достаточно мощные заряды, то можем обрушить все здание, но толку от этого будет чуть. Посмотри сам, они применяют сейсмоустойчивую технологию с железным каркасом и бетонными стенами, обшитыми сталью. Конструкция в целом максимально пластична, фундамент рассчитан на значительные колебания. Есть дублирующие системы электропитания, вентиляции, канализации, водопровода и всего что только можно вообразить. А над этажом с мейнфремом пятиметровая прослойка. Адольф Гитлер душу дьяволу продал бы за такой бункер.

– Он ее и так продал.

– Ты понимаешь, о чем я. Джереми Айзенберг [5]

[Закрыть] не сделал бы эту работу лучше.

– Я бы тоже беспокоился о безопасности, если бы рисковал десятками миллионов, – говорит Алан. – Если собираешься строить машину скоростью в две сотни терафлоп, то разумно и потратиться на...

– Никак не пойму зачем он им.

Заинтересовавшаяся разговором Мегги нарушает установленные ею же правила. Шлепая босыми ногами она подходит к нам и садится рядом, подпихнув меня острой коленкой. На ней мятая футболка и просторные шорты, а значит Даглас слишком занят сегодня. Она ни за что не позволила бы ему увидеть ее в таком наряде.

– Любопытство – сильнейший из пороков, – говорю я, отодвигаясь. – Могу поспорить, что если Ева съела запретный плод из чувства противоречия, то Адам – из любопытства.

– Если бы ты был Адамом, Шон, – парирует Мегги, – то съел бы его из-за нежелания спорить с этой девицей. Лень – вот твой главный порок.

– Да я работаю, как проклятый!

– Ты сидишь тут и собираешь игрушки. Все мужики одинаковы, вам лишь бы взорвать что-нибудь.

– Ты бесишься из-за того, что тебе не по душе сама идея уничтожения техники, – высказываю я догадку и, прежде чем она успевает ответить, добавляю, – признаться в этом я с тобой согласен, но украсть его невозможно.

– С кем я связался? – скорбным тоном произносит Алан, качая головой. – Ограбить банк, украсть мейнфрейм... Вы, друзья мои, просто уголовники.

– Но идея хороша, – говорю я. – Согласись, хороша ведь?

– И чтобы мы с ним делали?

– Об этом я и говорю. Зачем он им? Что они собираются на нем рассчитывать?

– Они уже выпустили пресс-релиз?

– Ничего кроме обычной болтовни. "Очередной шаг в будущее", "поступательное движение", "стремительно развивающейся компании необходимо наращивать вычислительные мощности", бла, бла, бла... Он даже не будет самым быстрым в мире. Где-то в третьей сотне.

– Национальный конгресс, – говорю я. – Я читал, что они собираются заказать крупномасштабное исследование сейсмической активности. Есть косвенные признаки того, что Спящая Принцесса готова проснуться и они намерены быть в курсе того когда и насколько это серьезно. Готов поспорить, что Atropa Systems наложит лапу на этот заказ.

– Слишком мелко, Шон. Они могли бы рассчитать это в NEES[6]

[Закрыть].

– Мощностей всегда не хватает. Вспомни марсианскую одиссею.

– Один-восемь-два-один, – говорит Алан. – Мегги пробей это.

– А что это?

Мы смотрим на него. Его лицо застывает. С таким же выражением он играет в покер и обычно оно означает чертовски хорошие карты на руках. Наш друг редко блефует, предпочитая пасовать.

– Я просто хочу, чтобы ты прокрутила эту цифру. Поройся в Atropa Systems и вокруг нее. Любые упоминания, совпадения, все, что сможешь найти. Неважно чем это окажется: числом чашек кофе, ежедневно выпиваемых сотрудниками их филиала в Денвере или...

– ...годом провозглашения независимости, – перебивает его Мегги. – Мне не надо ломать базы данных, чтобы сказать тебе, что в 1821 году Мексика официально провозгласила свою независимость от Испании.

Я сбит с толку.

– Но при чем здесь Atropa Systems?

– Неважно. Просто проверь Мегги, – настаивает Алан.

– Ты о чем-то недоговариваешь и мне это не нравиться, – заявляет Мег.

– Я пока не уверен с чем мы имеем дело, – Алан решительно не желает вдаваться в объяснения. – Шон, давай вернемся к плану.

Мегги вздергивает подбородок, встает и демонстративно покидает комнату. Алан проводит пятерней по волосам. Он явно разосадован.

– Ты ее разозлил, – замечаю я. – Что еще за секреты, приятель?

– Шон, у меня есть свои причины. К тому же теперь она будет работать втрое усерднее, просто для того, чтобы заодно узнать, что известно мне самому и откуда я это узнал.

– Ладно, как скажешь. – Я вздыхаю. – Смотри, здесь указана высота главного зала, где будет размещено оборудование, – четыре с половиной метра.

– Это многовато, не так ли? – Алан озадаченно хмурится, пытаясь разобраться. – Ага! Пол.

– Вот именно. Сам пол настелят метром выше, а под ним будет пространство, куда запихают всю ту уйму кабелей и разной дряни, которая нужна для работы, но портит рекламные кадры.

– Собираешься запустить "мышек" туда?

– Слишком рискованно. Здесь-то они перепроверят каждый проводок раз по десять. Мне придется закладывать заряды прямо в перекрытия. Вырезаю нишу в бетоне, закладываю мышь, восстанавливаю. Нужно только точно рассчитать количество, чтобы не переборщить и вместе с тем, быть уверенным, что мы не просто попортим проводку.

– Ты можешь гарантировать отсутствие жертв?

– Только теоретически. На практике, всегда найдется какой-нибудь трудоголик, который задержится в лаборатории допоздна.

– Все зануды – трудоголики.

Некоторое время я внимательно изучаю его обгоревшее на солнце лицо, а замтем пожимаю плечами.

– Мы тоже трудоголики. Что с того?

– Шон...

– Что?

– Чем закончилась та история в корейском супермаркете?

– О! Они извинились и вернули деньги.

– Почему-то, – говорит Алан, – это меня не удивляет.

8. Настоящее: чат

>Ты любишь меня, Шон?

Я все еще не уверен.

>И когда же? Мое терпение не беспредельно.

Когда мы встретимся, не раньше.

>Ты не веришь в виртуальные романы?

Ни секунды.

>Ни такта, ни вздоха... Это печально, Шон.

Доверие – вот одна из составляющих любви.

>Я понимаю. Это из-за Джуди.

Не только. Это основополагающий принцип.

>Твои друзья не всегда будут рядом. Останешься с принципами.

Не будем загадывать так далеко.

>И правда. Будущее неопределенно.

Кто теперь говорит о принципах?

>Ты любишь меня, Шон?

1821

>Что это? Ответ?

Нет, я просто бросаю камни в Лох-Несс и смотрю что всплывет.

>Это не моя работа.

Можешь выяснить чья?

>Подсказки будут?

Кто-то вышел на Алана. Или он сам это раскопал.

>Это как-то связано с вашей новой затеей?

Мы просто устроили себе отдых.

>Расскажи это маме с папой.

Ты поможешь?

>До встречи, Шон.

Пока.

9. Настоящее: сюрпризы

Поздний вечер. Среда. Мы сидим в плетеных креслах у бассейна, разглядывая ночной небо. Звезды здесь кажутся более яркими и крупными, чем в Кливленде или в Сеуле. Воздух в Мансанильо чище. Это в Мехико носят фильтры, кислородные маски и повязки, закрывающие нос и рот.

– Даглас пригласил меня на романтический ужин, – говорит Мегги. – Бедняга. Я даже не знаю, как сказать ему, что завтра наша последняя встреча.

Мы с Аланом обмениваемся понимающими взглядами. В последнее время Мегги стала куда более чувствительна, чем раньше. Ее часто тошнит по утрам, но она решительно опровергает наши предположения. Иногда я жалею, что не переломал Майку ноги во время нашей первой же встречи. Подозреваю, что Алан испытывает те же чувства в отношении Дагласа.

– Он был нежен с тобой? – спрашиваю я.

– Он очень ранимый, Шон. Знаю, по нему не скажешь, но маска сноба – это защита, не более того. Внутри он очень раним.

– Внутри все мы ранимы, – замечаю я. – Это очевидно.

– Ничего не говори, – советует Алан. – Так лучше.

– Думаю, он будет меня искать.

– Через месяц твой рыжик допишет книгу и вернется в Англию, к жене и детям. Ты ведь не хочешь разбить счастливую семью?

– Он звонил сегодня утром. Сказал, что приготовил мне какой-то сюрприз.

– Догадываешься, что это может быть?

– Надеюсь на ужин в "El Camaron Despierto".

Наша Мег – поклонница морепродуктов. Я серьезно.

– Кофеварка, – говорю я. – Или чайный сервиз.

– Дождевик, – предполагает Алан. – Сначала он предложит тебе выйти за него замуж, пообещает, что бросит семью и детей, а после того, как ты откажешься и вы займетесь разнузданными любовными играми, он подарит тебе дождевик. Я слышал, что все англичане так делают.

Мегги улыбается.

– Ребята, вы неисправимы!

– У меня есть история по этому поводу, – говорю я. – Она случилась с одним моим знакомым, когда он был молод и весьма романтически настроен.

– Иначе говоря – глуп, – вставляет Алан.

– Иначе говоря, попросту, влюблен. Его нельзя за это винить, поскольку он и его возлюбленная прожили вместе всего четыре месяца...

– Срок вполне достаточный, чтобы разочароваться, – замечает Мегги.

– В наши дни это необязательно, – возражаю я. – Стиральные машины, посудомоечные машины, кухонные комбайны, интерактивное телевидение с тремя сотнями телеканалов на любой вкус и, конечно, множество изощернных сексуальных приспособлений способны скрасить жизнь возлюбленных на неопределенно долгий срок и избавить их от утомительных ссор на бытовой почве.

– Потрясающе, – говорит Алан. – Вот это я и называю – прогресс. Жаль, что в то время, когда я женился, у нас не было ничего подобного. Мы снимали заплесневелую квартирку в даунтауне и, как оказалось, сексуальные приспособления не способны заменить телевизор.

– Поэтому она тебя и бросила? – спрашивает Мегги. Она прикладывается к выпивке. – Из-за телевизора?

– Нет, не по этому. Я как раз основал свою компанию и вложил туда все наши сбережения. Карен это не понравилось. Она хотела новую машину.

– Серьезный повод для семейной ссоры.

– Какая к черту ссора? Она молча сложила вещи и перебралась к нашему соседу. Он торговал подержанными автомобилями.

– Звонила тебе потом? – спрашиваю я.

– Когда я все же сорвал банк? Нет, Шон. Такие, как Карен, не умеют признавать свои ошибки, да и – надо отдать ей должное – унижаться тоже не умеют. Я получил постановление о разводе по почте.

Я вновь поднимаю голову и разглядываю звезды, слушая неразборчивое бормотание ветра. До сих пор Алан никогда не упоминал нам, что был женат. Разговор наводит на мысли о моей Джуди и я выбрасываю их в темно-синюю ночь, не желая ворошить прошлое.

– Мне уже можно продолжать?

– Валяй, Шон, – отзывается Алан.

Я отпиваю немного "Кровавой Мэри", собирая фрагменты рассыпавшихся мыслей

– Мой приятель был родом из восточной Германии, а это очень много значит. Развод у них дело весьма серьезное, двадцать раз в суде кости перемоют, какие там еще постановления по почте...

– И еще немцы снимают больше всех на свете порнофильмов.

– Ну, это одна из тех вещей, которые, наряду с пивом и сосиськами скрашивают их скучную, размеренную жизнь... Так вот, однажды мой друг решил сделать своей милашке сюрприз на день рождения. Он приготовил ужин при свечах, купил бутылку самого дорогого вина, которое мог выдержать семейный бюджет, и стал ждать возвращения супруги с работы. Когда дверной звонок пропел торжественную песнь – динь-динь-дон! – мой друг открыл дверь одетым лишь в галстук-бабочку, кухонный фартук и тапочки в виде медвежат.

– Я была бы приятно удивлена, – пьяно хихикает Мегги.

– Согласен, – кивает Алан. – Жаль, что в моей жизни никогда не было подобных сюрпризов.

– Только не в том случае, если вы возвращаетесь с работы в компании коллег, которых пригласили на праздничный ужин, – возражаю я.

– Просто здорово. И что потом?

– Жена тихо шепчет "mein Gott!", а коллеги делают вид, что ничего особенного не происходит.. Все можно было свести к недоразумению, но от смущения мозги у бедняги совсем перестали работать. Он не нашел ничего лучше, чем признаться в приверженности к натуризму и, доказывая это на деле, провести в таком виде весь вечер.

– Черт, вот это номер! – восклицает Алан. – Она его простила?

– Как он известил меня в электронном послании, они развелись два года спустя по совсем другому поводу.

– Что еще за повод?

– Она снималась в порнофильмах. Эй, не смотрите на меня так! Дело было в Германии, помните?

– Великое дело, – говорит Мегги после паузы. Язык у нее уже здорово заплетается. – Когда мне исполнилось семнадцать, я подрабатывала тем, что продавала в сети эротическое видео.

– Можно спросить – зачем? Ты помнится говорила, что в это время уже вовсю потрошила сетевые магазины.

– Зачем? Не знаю. – Мег передергивает плечами. – Это казалось довольно прикольным. Многие девчонки из университета соглашались позировать бесплатно, при условии, конечно, что их лиц на записи не будет видно. Многих это здорово заводило.

– Мне кажется, – Алан громко икает и, размахнувшись, забрасывает пивную банку в бассейн, – мне кажется, я видел эти записи.

– – -

Последний день: приготовления сделаны, все проверено и перепроверено. Мне этого мало. Всегда остаются мелочи, которые портят дело. Я треплю Алану нервы, пока он, взорвавшись, не посылает меня к черту. Тогда я отправляюсь к Мег, разбирающей терминал на части.

– Позвони Хуанитте. Я хочу быть уверен, что в Мехико все готово.

Мегги озадаченно хлопает ресницами.

– Кому?

– Пердите?.. Слушай, я уверен, что ты понимаешь, о ком я говорю. Наша замечательная мексиканская секретарша. Пора ей заняться работой, если она знает что это такое.

– Я не стану звонить лично. Оставлю сообщение в офисе.

– Да, конечно. Я не подумал.

– Она беременна, – говорит Мегги.

Это несколько неожиданно. Я крепко сжимаю зубы и наполняю легкие воздухом. Считаю до трех и медленно выдыхаю. Своеобразное описание обыденного процесса.

– Здесь такое постоянно случается, – продолжает говорить Мегги. Она вытаскивает коробочку жесткого диска и небрежно швыряет ее на кровать. – Обычное дело. Девушка устраивается на хорошую работу в компанию с зарубежным капиталом и вскоре оказывается, что она беременна. Нам придется платить ей пособие.

Я вдруг понимаю, что она говорит о секретарше. Кажется, что-то пропустил.

– Кофе?

– Да, конечно, держи.

Мег наполняет чашку и протягивает мне. Кофе очень плох. Растворимый. Я проглатываю его одним махом, не обращая внимания на горечь и боль. Обожженный язык обволакивает вязкая, противная на вкус пленка.

– Запей, – говорит Мегги сочувствующе глядя на меня.

– Мне надо было прочистить мозги. – Я споласкиваю чашку, наливаю воду и пью. – Или то, что от них осталось. Плохо соображаю.

– Тебе надо будет хорошенько выспаться сегодня.

– Я постараюсь внести этот пункт в расписание.

– Я дам тебе упаковку снотворного.

– Так что там с Пердитой?

– С кем?

У Мегги лукавый вид школьницы. Проказливый хвостик обесцвеченных волос, стянутых на затылке резинкой, подчеркивает сходство.

– Эй, тебе нравиться меня дразнить, верно?!

Она смеется.

– Ты такой смешной, когда озадачен, Шон. Сразу становишься серьезным, словно буйвол, упершийся в стену и пытающийся сообразить с какой стороны ее обойти.

– Обойду слева, – говорю я.

– Алан ответил бы "перелезу" или "сделаю подкоп", – говорит Мегги. – Почему слева, Шон?

– Из чувства противоречия. Уверен, большая часть людей повернет направо.

– Ну не знаю.

– А ты сама?

– Я, наверное, присела бы на зеленую травку и хорошенько подумала, а так ли уж сильно мне надо на другую сторону.

– Ты странная, Мегги, – говорю я. – За это я тебя и люблю.

Она отворачивается и смотрит в окно: белое – камень, зеленое – трава, голубое – бассейн. Все цвета невыносимо яркие. Так бывает лишь в солнечные дни, да и то не везде.

– Я знаю, Шон.

– А нам обязательно платить этой... ну, секретарше? – спрашиваю я, решив сменить тему. – Мне не очень нравиться, что с нами обходятся подобным образом. Плохо для репутации.

– Мексиканцы вышвырнули бы ее вон, пригрозив переломать руки и ноги. Но наша компания здесь – дойная корова. Если кто-то из местных захочет нас подоить, то правительство закроет глаза. Таковы правила игры: законы на ее стороне, а взятка судье обойдется дороже, чем пособие.

– Я мог бы решить эту проблему, – говорю я. – Довольно просто.

– Не надо, Шон. Эти расходы не стоят твоего внимания. Мелочь. – Мегги не очень-то любит, когда я решаю проблемы. – Моя сестра проделывала это дважды.

– Твоя сестра? В Мексике?

– Нет, в штатах. Одна компания, через полтора года другая... В третий раз ее просто отказались принять на работу. Менеджер по персоналу сложил два и два, настрочил отказ и переговорил с коллегами. Сестрица попала в "черный список". Все крупные компании ведут такие списки.

– Да, знаю, – говорю я и это правда. Я и сам в таком списке. – На что же она живет? Открыла свое дело?

– О нет, что ты! Сью никогда не была способна на что-то большее, чем строить глазки.

– Ты как-то рассказывала, что она все же окончила колледж.

– Она хорошо выбирает людей которым нужно строить глазки.

– Так чем она теперь занимается?

Мегги выплескивает остатки кофе в раковину и ставит кружку на стол.

– Развлекается где-то во Флориде. Она засудила компанию в которой ее отказались взять на работу.

– Потому что у нее двое детей?

– Нет, она построила обвинение на дискриминации. Заявила на весь мир, что лесбиянка и это стало скрытым мотивом для отказа в приеме на работу.

– Эми – лесбиянка?

– По крайней мере, стала ей, когда приспичило. Поверь, Шон, это куда приятнее, чем сидеть на государственном пособии.

– Но очень мокро, – замечаю я, – в некоторых местах.

– Вот тут ты прав.