Текст книги "Собирая реальность"

Автор книги: Константин Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

36. Настоящее: Долорес

– Привет.

– Заходи, – Долли впускает меня в комнату, опасливо выглядывает в коридор и поспешно запирает дверь. – Тебя никто не видел? Он еще долго будет занят?

– Если последний вопрос о Ноэле, то – да. Бедняга прокручивает записи арабской делегации. Это займет его на весь вечер, если не больше. Хольтцман потребовал обработать данные немедленно. Наверное, подозревает, что арабы сопрут дизайн модерновых скамеек в парке. Что касается того видел ли меня кто-нибудь, то позволь заметить, что я не человек-невидимка.

– Мне не до шуток, Шон, – Долорес опускается в кресло, закидывает ногу на ногу, небрежно поддергивает распахнувшийся халатик. – Ты знаешь, что мой ублюдок-муженек спит с косоглазой малявкой из четвертого отдела?

– Я даже не знаю, кто она такая.

– Косоглазая малявка из шестого отдела.

– Мои соболезнования...

Я поддергиваю форменные брюки и усаживаюсь на диван. Жилые блоки для бездетных семейных пар лишь вдвое больше моего собственного, а обстановка все та же. Разве что стены выкрашены в бледно-желтый цвет, но это наверняка личная инициатива Долли. Она весьма импульсивна.

– В жопу мне не нужны соболезнования, – Долорес закуривает и энергично машет сигаретой в воздухе, едва не задевая полупустую бутылку коньяка на столе. – Кури, если хочешь.

– Мой прежний босс скончался от рака, но потом возникли подозрения, будто его отравили. Мне пришлось просматривать видеозапись вскрытия и я увидел, на что становятся похожи легкие после тридцати лет посасывания "трубок мира". С тех пор я не курю.

– Какая трагедия. Моя школьная подруга курила с десяти лет и покончила с собой в прошлом году узнав, что любовник изменял ей со своей женой.

– Это же была его жена.

– Какая разница, Шон? Измена есть измена. Я не такая дура, как она. Я не собираюсь резать себе вены в ванной. Я жажду его крови.

– Экспрессивно.

– И экспрессию в жопу! А больше всех в жопу Мистера Супермена, в жопу его сраную улыбку, слащавую физиономию и напомаженные волосы.

– Может быть, не стоит так горячиться? С кем не бывает?

– Я четыре года терплю этого ублюдка. Нет, не подумай, сначала все было в порядке, но последний год – это просто ад какой-то.

– У тебя есть работа и...

– Я задыхаюсь здесь, Шон, понимаешь? За-ды-ха-юсь! Это как сраная антиутопия про людей в будущем, которые живут в гигантских кондоминимумах и носу не кажут наружу, потому что там, снаружи ничего нет. Вся Земля – один огромный офис и даже эти чертовы квартирки, как их не обставляй, все равно не перестанут быть похожими на гостиничные номера.

– Цвет стен мне нравиться, – вставляю я.

– Я решила развестись, Шон и пусть он гниет здесь один.

– Ладно. Знаешь, если соберешь доказательства его измены, суд примет твою сторону.

– Я – дура, Шон. Я – дура, вот так!

Кажется, я уже говорил, что Долорес импульсивна? Ее манера внезапно менять тему разговора приводит меня в замешательство.

– Когда дело дошло до свадьбы, я подписала брачный контракт, – сообщает Долорес. – Его родители на этом настаивали. Тряслись за своего смазливого мальчика, которого окрутила малолетняя прошмандовка.

– Обычная слепота влюбленности. – Я пожимаю плечами. – Мы будем вместе навечно, пока смерть не разлучит нас. Вполне естественный поступок для девушки-подростка.

– Это самый дурацкий поступок в моей жизни, не считая самой идеи выйти замуж. После развода я останусь ни с чем.

– Ты работаешь в Эй-Си видеомонтажером. Должны же они платить тебе какие-то деньги.

– Не такие уж большие. Согласно условиям брачного контракта Ноэль получит почти все, а я останусь в том, что на мне надето. Здравствуй мама, здравствуй папа, здравствуй родной Канзас! – Долорес закуривает вторую сигарету. – Ты поможешь мне, Шон?

– Я? Каким образом? Тебе нужен хороший адвокат прежде всего.

– О тебе ходят разные слухи, Шон. – Долли щуриться. – Что ты был шпионом, чуть ли не Джеймсом Бондом каким-то. И еще что ты – засланный саботажник от которого можно ожидать чего угодно. И что ты – наемный убийца. Господи, да с тех пор как ты появился, Ноэль только о том и говорит, что первым схватит тебя за руку, когда ты что-нибудь этакое сделаешь. Даже во сне об этом бормочет. Или ты думаешь, он из большой симпатии возле тебя увивается? Как бы не так, у этого ублюдка сердце гадюки!..

Она поливает мужа грязью, а я размышляю о том, что становлюсь слишком популярным. Ореол таинственности, намеки на загадочные дела в прошлом, сплетни и слухи. В размеренной жизни офисных крыс такие, как я, глоток свежего воздуха. Кинематограф романтизирует образ агента 007, человека с лицензией на убийство себе подобных. Загляни они чуть глубже и зрители бежали бы в ужасе, напуганные перспективой умереть от скуки.

– Что ты от меня хочешь, Долли? – прерываю я поток пропитанных алкогольными парами душевных излияний. – Ты вообще подумала о том, что здесь могут быть "жучки"? Эй-Си гарантирует своим работникам неприкосновенность частной жизни, но с Ноэля станется.

– Он считает меня глупой коровой, – отмахивается Долорес. – Тупой, послушной коровой.

– Не далее как вчера он мне рассказывал, как сильно тебя любит. Ноэль беспокоится за ваш брак.

– Беспокоится! Он беспокоится видите ли! Раньше надо было беспокоиться, а не прыгать в постель к первой же подвернувшейся шлюхе!

– Ладно. Так мне убить его или как? – спрашиваю я. – Ты этого хочешь, Долли?

Она молчит – минуту, две, – нырнув в глубины воспоминаний. Я жду, рассматривая настенную любительскую фотографию в рамке из черного пластика: букет нежных, ярко-желтых нарциссов.

– Нет, я не хочу, чтобы ты его убивал, – наконец отвечает Долорес. Она распахивает халат и на ее левой груди я вижу татуировку, выколотую вокруг темного соска. "Noel". – Убей его и я не смогу жить с этим. Пусть он подонок, но когда-то я, другая я – молодая и наивная – любила его. Мы вместе напевали «You and Me» [20]

[Закрыть], занимались любовью в придорожных мотелях, прислушивались к шорохе дождя за окнами. Ты знаешь, говорят, что в шуме дождя можно услышать голоса ангелов, которые порхают между капель?

Переход от разгневанной фурии к рыжеволосой поэтессе с печальными глазами слишком резок. Я, не сходя с места, вдруг оказываюсь в другой реальности и говорю с другой Долли.

– Но он все равно должен заплатить, – добавляет она.

Кто-то нажимает кнопку "back" и все возвращается на свои места. Это все та же Долли и тот же я – на том же самом месте, где мы начали – продавливаю задом укрытый пледом диван. Лишь на какой-то миг Долли позволила мне заглянуть в реальность ее воспоминаний и увидеть там двух счастливых людей, слушающих ангелов.

Я меняю принятое решение, стараясь не обращать внимания на внутренний голос, предостерегающе шепчущий мне, что не надо бы усложнять все сверх меры. Иногда стоит рискнуть, даже если не уверен, что именно ты собираешься сделать.

– Я помогу тебе Долорес. И у тебя будет достаточно денег, чтобы ты уехала отсюда ни о чем не заботясь.

– А Ноэль?

– Он тоже свое получит. Все, что хочешь.

Долли пристально смотрит на меня, словно впервые до конца осознав, кто я такой и на что она решилась пойти.

– Что я должна для этого сделать? Я видеомонтажер и не могу выдать тебе секреты Athropa Systems или за чем ты там охотишься.

– Это вовсе не обязательно, – смеюсь я. – Они сами придут в наши в руки.

– Я этого не понимаю, – говорит она. – Ты направо и налево говоришь, что шпионишь, а Хольтцман ничего не делает.

– Я ничего не говорю. Это вы талдычите, что я шпион. Что же мне еще остается? Стать им, разумеется... Бонд. Джемс Бонд.

Долорес рывком поднимается на ноги и небрежно стряхивает с плеч халат. Волосы на ее лобке тоже рыжие. Она чем-то напоминает мою первую девушку... Как же ее звали?.. Лора?..

– Нам надо сделать это, пока я еще пьяна, – шепчет Долли усаживаясь мне на колени и расстегивая ширинку. – Не хочу потом передумать. А так... теперь пути назад не будет.

– Потом ты будешь об этом жалеть, – говорю я.

– Буду, – соглашается она и заканчивает разговор поцелуем.

Да мне и не хочется больше ничего говорить.

37. Настоящее: анимэ

Мне нравятся архаичные фильмы о Джемсе Бонде. Шпион Ее Величества умеет наслаждаться жизнью: стильные машины, красивые девушки и множество захватывающих приключений, словом, все то, чего так не хватает в моей жизни. А еще они очень красочны, динамичны и забавны, если уж на то пошло. Люди не поверят сколько времени приходится заниматься рутиной и ждать, ждать, ждать, умирая от скуки, пока что-нибудь произойдет.

За два дня я сгрыз ногти до корней. Отвратительно.

– Мне нужно, чтобы ты отправила это в калифорнийский филиал.

Я протягиваю Долорес брелок, нашпигованный микросхемами. Она не спешит хвататься за предложение, рассматривая мою комнату.

– Значит, ты все-таки выкрал то, зачем явился? Я знала, что ты не так прост, как хочешь казаться...

– Очень проницательно с твоей стороны.

– ...Но я не могу переслать секретную информацию. Исходящий трафик проверяется по десять раз, а потом еще по десять. Малейшее подозрение и мне конец.

– Расскажи это кому-нибудь, кто не знает Хольтцмана. Ты отправишь вещицу служебной почтой. Запечатанный пакет, служба экстренной доставки. Курьер приедет прямо сюда, заберет его и не сомкнет глаз, пока не окажется пункте назначения. Я знаю этих ребят: не есть, не пить, не спать и не ходить в сортир, пока служебный долг не будет выполнен! Старомодно, но очень романтично, правда?

– Ты с ума сошел. Я не могу пользоваться служебной почт...

– Заткнись, Долли, – говорю я. – Мы теперь работаем в одной команде, помнишь? Ты и я, скрипка и смычок, имя файла и, мать его, расширение. Хочешь выбраться отсюда и забыть последние четыре года как страшный сон? – Она кивает. – Я так и думал. Тогда делай, как я скажу. Ты можешь пользоваться служебной почтой. Это не запрещено. Отмаркируй отправление, как рабочий материал по текущему проекту или еще что.

– Мы готовим материалы к весенней выставке, – говорит Долорес, – но данные все равно проверят перед отправлением, мистер Белый Шпион. Что по-твоему я им скажу, когда они увидят наработки второго отдела? Извините, это не мое и я не знаю, как оно здесь оказалось?

– Второй отдел занимается робособачками. Блестящими металлическими псами, которые умеют говорить "Гав" и продаются по тысяче триста долларов за штуку. Неужели ты думаешь, что я стану заниматься подобным мусором?

Долорес разышляет. Я давно смирился с тем очевидным фактом, что люди куда решительнее в минуты аффекта. Узнав о измене мужа и накачавшись алкоголем, Долорес решила, что способна свернуть горы. Она и в самом деле могла бы это сделать, но с ее точки зрения куда предпочтительнее, чтобы кто-нибудь сделал это за нее.

– Решила дать задний ход? – спрашиваю я.

– Нет, – говорит она. – Но я хочу знать, что здесь. Я не собираюсь рисковать и играть "в темную". Думаю, это будет справедливо, ведь я в конце концов очень многим рискую.

Я пожимаю плечами и втыкаю брелок в разъем. По видеоэкрану проплывают рисованные лица. Женщина поет про ветер и слезы, которые открывают дверь к сердцу. Или что-то подобное.

На лице Доролес проступает недоумение. Потом гнев.

– Это что – какая-то шутка?

– Shinseiki Evangelion[21]

[Закрыть].

– Что?!

– Ты столько лет живешь в Японии и не интересуешься местной культурой?

– В жопу местную культуру!

– Здесь записано раритетное анимэ, – вздохнув, объясняю я. – Это рисованный мультфильм в характерном для японцев стиле. Как старые картинки gutherziger оnkel[22]

[Закрыть] Уолта. Неужели ты думаешь, что я зря тратил время? Знаешь, скольких трудов мне стоило отреставрировать запись?.. Ты отошлешь на имя своей коллеги Океании Уивер.

– Зачем? Я ее даже не знаю. И что это еще за дурацкое имя?

– Не более дурацкое, чем Долли. Может, ее родители обожали путешествовать или хипповали по стране, когда родилась дочка. Когда тебя спросят с чего это ты посылаешь Уивер такие подарки, да еще курьерской почтой, можешь соврать, что это знак внимания профессионала профессионалу, подарок коллег на день рождения и все в таком духе. Конечно, легче всего было бы просто переслать файл, но это незаконно и, кроме того, ты хочешь сделать дорогой Океании приятный сюрприз.

– Мультфильм? Кому нужно это барахло?

– Насколько я знаю, Уивер провела детство на Хоккайдо, так что ей все это будет очень близко. Уверен, мы достучимся до ее сердца и можем рассчитывать на ответный подарок.

– Ага! Так вот в чем дело! – Лицо Долорес озаряется светом понимания. – И в этом подарке ты надеешься получить что-то важное, верно?

– Бинго! – Ответ не имеет значения, но мне не хочется разочаровывать Долорес. – Ты умница. Я жду ответной посылки с нетерпением.

– Они его тоже проверят.

– На здоровье. Надеюсь им понравиться.

– И на этом моя работа будет закончена? Я получу деньги и все?

– Тебе придется немного подождать прежде чем я закончу работу. А когда все утихнет, можешь смело послать Ноэля куда тебе будет угодно и свалить на австралийские пляжи. Мне говорили, что тамошний Большой Коралловый Риф – прекрасное место для дайвинга. Можно с головой окунуться в развлечения и забыть о невзгодах. Кстати, как твои отношения с Ноэлем?

– Настроение у него прекрасное. Сегодня утром нашептал мне, что ожидает скорого повышения. Ты уверен, что он ничего не пронюхал?

– Все идет просто прекрасно, не беспокойся.

Она подходит ближе, заставляя меня сделать шаг назад. Дальше стена и отступать некуда. Тонкие пальцы касаются моего бедра, а затем двигаются выше. Похоже, Долорес не прочь "скрепить договор" еще раз.

– Бежит, бежит паучок и... Кусь! – говорит она, когда рука достигает цели. – У тебя есть свободная минутка для меня?

– Ты меня пугаешь. Паучок случайно не "черная вдова"?

– Не вдова и никогда ею не станет, -Долорес прижимается ко мне. Кончик шаловливого язычка касается мочки моего уха. – А вот женщина в превкушении долгожданной свободы – да. И это предвкушение... сводит ее с ума.

Я решаю, что вреда от этого не будет.

38. Настоящее: сомнения

– Просыпайся, – кто-то трясет меня за плечо. – Просыпайся же!

Я нехотя открываю глаза, освобождаясь от объятий сна. Ноэль. Ну, конечно, же.

– Иди к черту.

– Шон, нам надо поговорить, – настаивает он.

– Я только что заснул, – протестую я.

На часах всего пять утра. Мне очень повезло, что Долли не осталась на ночь... До меня кое-что вдруг доходит.

– Разве твоя смена закончилась?

– Мартин меня прикроет, – беспечно зявляет Ноэль, – у меня есть важные новости, Шон.

– Господи! – я поднимаюсь и растираю ладонями лицо. – Ноэль прекрати.

– Что?

– Прекрати подозрительно оглядываться по сторонам и хрипло шептать, будто замышляешь убийство президента Соединенных Штатов. Моя комната не прослушивается, а если прослушивается, то шепот здесь не поможет. Говори нормально.

– Полчаса назад Хольтцману поступил доклад, – говорит Ноэль. – Смарт прилетел в Токио.

Я машинально киваю.

– Что-нибудь еще?

– Нет. Но ты не говорил мне, что мы начинаем действовать и я забеспокоился.

– Ты слишком много беспокоишься.

– Ты мне не доверяешь! – оскорбленно заявляет Ноэль.

– А я должен? Вдруг ты работаешь на Хольтцмана? То есть я не имею ввиду, что ты работаешь компанию, я имею в виду, что ты работаешь на... Черт, мне нужно глотнуть кофе. Присаживайся и подожди пять минут.

Ноэль плюхается в кресло не переставая корчить из себя оскорбленную невинность.

Я беру тайм-аут и отправляюсь в душ, под струи горячей воды.

Ирландец сразу вцепился в мое предложение мертвой хваткой. Я выдал ему то, что он желал услышать: похитить данные из Эй-Си, получить огромный куш, свалить в Южную Америку – типовой набор баек для придурков.

Через пять минут после нашего разговора Ноэль выложил все это Хольтцману, решив сдать меня с потрохами, получить повышение по службе и стать героем. Во всяком случае, я на это надеялся и Долорес косвенно подтверждала мои предположения.

Игры с Ноэлем и Долли не были запланированы с самого начала, но нравились мне все больше и больше. Суньте голодной собаке кость и она перестанет обращать на вас внимание.

– Так каков наш план? – спрашивает Ноэль когда я возвращаюсь из душа. Он почти подпрыгивает от нетерпения. – Ты знал, что Смарт прилетит сегодня?

– Конечно, – я наливаю себе кофе. – Алану нужно выспаться и привыкнуть к перемене часовых поясов прежде чем мы начнем действовать. А ты не трепыхайся раньше времени. Тебе уж точно не надо привлекать к себе внимание.

– Когда мы начинаем?

– Послеза... То есть уже завтра. После обеда.

– И?..

– Что? – Я внимательно смотрю на него. – Чего ты ожидал, друг мой? Высокопарных речей о том, что настает день "D", тот волнительный, мать его, момент, когда решится судьба человеческой расы? Мы проведем сегодняшний день тише воды и ниже травы, а завтра, хорошенько пообедав, сделаем дело и рванем отсюда. Ты дежуришь в дневную смену и все, что мне от тебя надо – невидимость. Врежешь Мартину чем-нибудь тяжелым, запихаешь его в шкаф и будешь следить за мной по видеокамерам, предупреждая о нежелательных встречах.

– Как ты собираешься это сделать?

– Ну, все довольно просто, – говорю я. – Завтра Джуди едет в Токио. Я проберусь в ее кабинет и воспользуюсь терминалом. Глава филиала традиционно имеет доступ ко всем разработкам. Проще некуда.

– И это все? – Ноэль разочарован. – А охрана?

– Придется их убрать. Одолжишь мне пистолет?

– Слушай, а нельзя как-нибудь обойтись без этого?

– Без убийств? – переспрашиваю я. – Если ты сможешь отвлечь охрану, то почему бы и нет?

– Я все сделаю. Мы покажем этим сволочам и с Долли у меня все наладится. Уедем куда-нибудь, начнем все заново. Я думаю, у нас еще есть неплохой шанс. Брак – это долговременно соглашение, верно? Бывают хорошие времена, бывают не очень. Главное – перетерпеть, найти выход, прислушаться друг к другу. У нас получится, верно?

– Разумеется, Ноэль, – лгу я.

– Знаешь, я это не только из-за Долорес делаю, – тон Ноэля сменяется на доверительно-интимный. – Мне тоже это все осточертело.

– Все?

Он делает широкий жест рукой.

– Все это. Аtropa systems. Корпорации сосут кровь из нашего мира. Наживаются на нас, делают из людей роботов каких-то. Посмотри, во что я превратился, посмотри что стало с нашим браком. Я перестал замечать чувства других людей, чувства Долли. Я ненавижу этих сволочей так же, как и ты. Они подонки. Копирайты, запреты, промышленный дизайн, конвейрная сборка...

– МакДональдс, – подсказываю я, стараясь не улыбаться, пока Ноэль распевает проштампованную средствами массовой информации чушь. – Фаст-фуд вызывает ожирение и что? Разве кто-нибудь его запретил?

– ...да, и МакДональдс тоже! Мне близки антиглобалисты, такие как ты и твои друзья, правда. Они борются за свободу, за настоящую свободу, а не за видимость демократии, когда всем заправляют лоббисты. То, что я сделаю, я сделаю и ради того, чтобы показать, что я с вами, ребята... Да. Да, я все сделаю, Шон, можешь на меня положиться.

Конечно, сделаешь, идиот.

Я прихлебываю кофе и киваю в такт заунывным песням.

Люди, такие, как Ноэль, Хольтцман и Джуди не понимают, чего мы на самом деле хотим. Для них мы антиглобалисты, радикалы, отпетые уголовники, революционеры, придурки, свора подонков. Это глупо. Если копнуть чуть поглубже, то просто выясняется, что нам просто надоело всякое дерьмо.

Несколько недель назад в Торонто, как раз перед тем, как приехала Крисси я сказал именно это.

39. Прошлое: Торонто

– Надоело мне всякое дерьмо.

– Вы знаете, что я буду делать, когда все закончится? – спрашивает Алан. – Когда мы врежем Atropa Systems под дых и рванем когти?

– Нет, – отвечает Мегги. – Что?

– Я не знаю.

– В смысле?

– В том-то и дело, что не знаю, Шон! Поверьте мне, ребята, я думал об этом тысячу раз и ничего не приходит в голову.

– Лежать на пляже, где-нибудь далеко, – говорю я. – На маленьком островке в Тихом океане, любоваться закатами и восходами, вдали от мегаполисов, шума и автомобильных аварий.

– Звучит невыносимо скучно.

– Иногда хочется просто поскучать.

– Но редко дольше получаса. Отчасти потому я и выбрал эту работу. Свободный график, который подразумевает отсутствие рабочих дней и выходных. Сам себе хозяин, не то, что в обычном бизнесе. В пятницу ты расслабляешься в ребятами, в субботу делаешь работу по дому, а потом ломаешь голову как провести воскресенье и так где за годом. Воскресенья сводили меня с ума еще в детстве, когда вся семья собиралась перед телевизором и дралась за пульт дистанционного управления.

– Телевизор! – Мегги фыркает. – Мой отец обожал телевидение, особенно эти допотопные интерактивные каналы, которые, вы знаете, вроде бы и сами ведут трансляцию, но можно позвонить и проголосовать за то, что смотреть дальше.

– Терпеть их не могу, – говорю я. – Это иллюзия выбора. Они говорят, что все по честному, но все равно редко получаешь то, что хочешь. Кто-то там голосует и они начинают показывать разное дерьмо. А потом вокруг каждого из каналов сформировалась своя аудитория, по интересам, которые начали рулить направо и налево.

– Папаша подсел на один из таких каналов, – щеки Мегги розовеют. – Там собралась свора любителей "Star Trek" и его повторы крутили сутки напролет. Вам и не представить, что я пережила в детстве! "Star Trek" был в нашем доме культом, его крутили на завтрак, на обед и на ужин. На стенах висели постеры с изображениями персонажей и фотографии актеров с подписями, в таких больших, ужасно уродливых рамках. А когда папа не накачивался пивом и не пялился в ящик, он сидел в кабинете и клеил модели звездолетов. Потом он развешивал их под потолком на чердаке и дарил соседской ребятне. Однажды он и нам с Эми подарил по звездолету. Мы их просто жутко ненавидели, так что тут же устроили ритуальное сожжение на заднем дворе. Папа тогда задал нам порку, а Эми, помню, заявила, что когда вырастет, то станет ведьмой и заколдует и его и его, как она сказала, "чертов "Star trek". Ей тогда было семь.

– Смело. А ты кем хотела стать?

– Не знаю, – Мегги задумывается. – По правде говоря никем особенно. Когда мне было девять, я хотела стать одной из этих девчонок, которые рекламируют косметику в торговых центрах, потому что они были всегда такие веселые и нарядные. Потом умер мой любимый кролик и мне хотелось стать ветеринаром, чтобы его вылечить. Потом... я просто росла.

Мы молчим. Я думаю о том, что мы все, кажется, "просто росли" и, черт меня подери, я не знаю, когда эта реальность стала казатся мне столь несовершенной.

– Как думаете, мальчики, у нас правда будет шанс? – спрашивает Мегги. – Рвануть когти и все такое?

– Почему бы и нет? – хмыкаю я.

– Конечно, – Алан подходит к Мег и опускает ладони ей на плечи, – остров в Тихом океане, как хочет Шон, никакого телевидения с сериалами и торговых центров. Только мы... и твой ребенок.

Мегги тихо плачет. Я подхожу и обнимаю друзей.