Текст книги "Хамелеон 5 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Потому, если при иных обстоятельствах он предпочёл остановиться после всего двух волн налетов вверенной ему палубной авиации, в каждой из которых приняли участие менее 200 самолетов, то теперь, имея не 414 машин, а 940, и гораздо большее количество мишеней, не остановился даже после четырех. Больно уж лакомой целью оказались, как восемь эскадренных авианосцев, так и дюжина линейных кораблей, команды которых оказались пойманы со спущенными штанами на якорных стоянках гавани Перл-Харбор острова Оаху и гавани городка Лахайне, что находился в 125 километрах юго-восточнее на острове Мауи.

Впрочем, в этот день не было столь же много совпадений, каковые случились 7 декабря 1941 года иной реальности. Никто не ждал прибытия стратегических бомбардировщиков Б-17 или же прилета разведывательной эскадрильи с борта авианосца «Энтерпрайз». Да и радарных станций на Гавайях уже имелось много больше с гораздо лучше подготовленными операторами и понимающими что там к чему офицерами. Потому, стоило только данным о приближении большого количества совершенно нежданных самолетов попасть на пост радиолокационного контроля штаб-квартиры вооруженных сил США, как уже спустя четверть часа в небо были подняты дежурные истребители армейской авиации – P-40 «Киттихоук».

Вот эти «старички», уже пять лет как находящиеся в производстве, и обнаружили крутящийся в некотором отдалении от военно-морской базы разведывательный гидроплан японцев. А после пара пилотов вышли прямо в лоб приближающейся к Оаху «орде», на чём и завершили свой земной путь, будучи мгновенно сбитыми палубными «Зеро»[2]. Но погибли они отнюдь не впустую, успев передать по радио предупреждение, что позволило американцам хоть как-то подготовиться к грядущему налету. Эх, а ведь если бы этот день не пришелся на воскресенье, дела у США могли пойти куда как лучшим путем. Однако, что случилось, то случилось. И гавань Перл-Харбор запылала.

Четыре сотни встреченных редким огнем армейских зенитчиков японских самолетов, налетели на американские корабли и аэродромы, словно рой пчёл на полезшего в их угодья медоеда. 120 высотных бомбардировщиков и 80 торпедоносцев, естественно, в самую первую очередь навалились на линкоры и авианосцы противника. Тогда как полторы сотни пикировщиков совместно с полусотней истребителей нацелились на авиационные базы, где крылом к крылу стояли сотни армейских Р-40 с Б-17 и устаревших палубных F4F с SBD «Донтлесс» корпуса морской пехоты США.

В иной реальности именно такие силы полностью разгромили линейный флот американцев и уничтожили до трети вражеской авиации на Гавайях. Нынче же, подобных первому удару, Оаху смог увидеть аж четыре. И парочка еще досталась Мауи, где также обнаружили два авианосца с прикрытием из тяжелых крейсеров. Потому и было сказано, что именно избыточная мощь американского флота, стала главной причиной его жесточайшего избиения. Слишком уж большое количество линкоров остались совершенно целыми даже после двух волн налетов, отчего адмирал Нагумо отдал приказ бомбить и дальше, лишь подняв в воздух дополнительные истребители, для большей безопасности эскадры. Благо таковых хватало на полутора-то десятках эскадренных авианосцев!

Вот так, потеряв от огня противника, в авариях и выброшенными за борт из-за невозможности проведения ремонта аж 359 самолетов, «Мобильные силы» японского флота смогли безвозвратно уничтожить полдюжины новейших авианосцев типа «Эссекс» и семь линкоров в Перл-Харбор, а также «Лексингтон» с «Саратогой»[3] в гавани Лахайне. Тем самым уполовинив авианесущий корабельный состав флота США.

Причем погибли эти корабли в пожарах, либо же пойдя на дно, по большей части вместе с самолетами. Тогда как летный состав уцелел почти в полном объеме, отдыхая в городах по случаю выходного дня.

Не менее четырех сотен самолетов лишился в этот день американский флот, и примерно в полтора раза больше потеряла армейская авиация с морской пехотой на двоих. Однако на фоне 22 тысяч имеющих на вооружении ВВС, КМП и ВМФ США, такая цифра уже не казалась катастрофической, не дотянув даже до 5% от общей численности. Да у американцев в разы больше имелось просто неисправных машин, нежели погибло в этот день от действий японцев!

В общем, возместить такие потери виделось делом всего пары месяцев работы для великолепной авиационной промышленности Соединенных Штатов, которые вовсю снабжали англичан и их доминионов своей техникой. За счет чего и поддерживали солидный объем производства.

А вот с чем выходил затык – так это с возмещением потерь в линкорах. И если заслуженных старичков – «Неваду» с «Оклахомой», было не так жалко, впрочем, как и не сильно отстающих от них в плане морального дряхления трех линкоров типа «Нью-Мексико», то вот замену новейшим «Вашингтону» и «Северной Каролине» было уже не найти. Разве что «прихватизировать» пятерку французских линкоров, что всё еще стояли на приколе в Нью-Йорке. Для чего, правда, прежде требовалось объявить войну не только Японской империи, но и Германии. Но да дурное дело было не хитрое. Тем более что все чётко понимали – к тому всё и шло.

[1] УР – укрепленный район

[2] Мицубиси А6М «Зеро» – основной палубный истребитель японского флота во времена ВМВ.

[3] «Лексингтон» и «Саратога» – самые большие и быстроходные авианосцы США времен ВМВ. Были заложены как линейные крейсера, но достроены в 1927 году как авианосцы.

Глава 13
Достижения и перспективы БТТ РККА

– Вы не выглядите сильно довольным, товарищ Геркан. Отчего так? Ведь всё, что мы видим здесь сейчас, в немалой степени является результатом и ваших трудов тоже, – повел рукой по сторонам Иосиф Виссарионович, тем самым охватывая всё разнообразие боевой техники, что немцы притащили на землю Советского Союза. Притащили и бросили, не сумев эвакуировать подбитые или же оставшиеся без горючего машины, когда оказались вынуждены срочно откатываться назад под ударами советских танковых дивизий.

Может потери СССР в первые 3 месяца войны и оказались огромными, потери Германии, а также её союзников вышли ничуть не меньшими. Из 14 тысяч имевшихся на восточном фронте танков и самоходок, к началу октября уцелели всего 2 тысячи машин. В основном приданные пехотным дивизиям всевозможные самоходки, которые попросту не успели пересечь границу, либо же удалиться от неё на слишком большое расстояние.

Остальные же 12 тысяч… Либо превратились в металлолом, что зачастую случалось с легкими немецкими Т-II и чехословацкими Т-38, когда те встречались с Т-34 и более мощными советскими танками. Либо стали трофеями, как большая часть подорвавшихся на минах, пораженных в МТО или же просто брошенных из-за израсходования топлива Т-III и Т-IV.

Многие из числа последних уже даже были поставлены в строй после проведения необходимого полевого ремонта и минимально необходимого обучения экипажей, благо пленных специалистов по данным машинам набралось в избытке. На трофейную технику полностью переводились целые батальоны и даже полки РККА, которые, правда, в силу ограниченности боекомплекта приходилось использовать на второстепенных участках фронтов. Однако даже с их учётом понесенные Красной армией потери, не только в людях, но и в технике, оказались для СССР всё же излишне чувствительными.

Из-за развития к 1944 году танковой и противотанковой артиллерии обеих сторон, слишком много пораженных снарядами машин оказались уничтожены безвозвратно. Так многие советские Т-26Э, Т-34 и немецкие Т-IV разрывало на куски от детонации их собственного боекомплекта, когда машины поражались из 75-мм/76-мм длинноствольных орудий или же чего-то более мощного непосредственно в боевое отделение. По этой причине примерно 40% всех подбитых танков и САУ уже никогда не смогли бы вновь вернуться в строй. А еще 40% требовали продолжительного заводского ремонта, отчего лишь одна пятая часть ранее потерянных машин возвращалась обратно в войска в течение хотя бы недели-двух.

Учитывая же нехватку запчастей для снятых с производства Т-26 и Т-34, процент потерь именно этих машин был еще выше, поскольку некоторые относительно целые экземпляры разбирались в рембатах «догола», становясь донорами для своих более целых собратьев. Что, наряду с израсходованием армией большей части имевшихся на складах боеприпасов, потребовало от правительства СССР скорейшего начала переговоров с Великобританией и США о получении с их стороны поставок стратегического сырья, средств производства и, конечно же, военной техники.

Вот с целью повышения договороспособности новоявленных союзников в Москве и была подготовлена «выставка достижений РККА» на ниве борьбы с Вермахтом. Ведь, прежде чем начать что-то просить, сперва требовалось пустить пыль в глаза. Для чего в парке имени Горького были выставлены наиболее целые экземпляры каждого типа захваченных вражеских машин, рядом с которыми разместились десятки фотографий специальных сборочных пунктов и информационных табличек, повествующих о том, сколько сотен или даже тысяч подобных машин оказались уничтожены либо же захвачены Красной армией. Их-то глава СССР, сопровождаемый ближайшими соратниками, и осматривал, прежде чем дать дозволение допустить сюда, сперва представителей союзников, а после и вообще всех желающих жителей столицы. Геркана, на удивление, тоже позвали принять участие в данном действе.

– Вы совершенно правы, товарищ Сталин. В некоторой степени я действительно недоволен. Недоволен собой и своей работой. Я все же надеялся, что техническое превосходство нашей бронетехники окажется несколько выше. Ведь Вермахт, – махнул он рукой в сторону ближайших трофейных боевых машин с крестами на бортах, – заявился к нам без тяжелых танков вовсе. Не считать же таковыми французские В-1, что уступают по всем параметрам даже нашим Т-34. А мы до сих пор не смогли их разгромить! И определенная доля вины в том лежит на нас, создателях отечественного вооружения.

– Не будьте к себе слишком строги, – внутренне довольно улыбнувшись от стремления их «немца» к идеалу, принялся успокаивать того глава государства. Ведь беспокоиться тому действительно было о чём. Как природный немец, Геркан попал под жернова обездушенной государственной машины и автоматически был уволен из армии в первый же месяц войны, что произошло вообще со всеми русскими немцами, во избежание, так сказать, всевозможных эксцессов.

Вслух этого, конечно, никто не говорил, но у правительства и чекистов имелись определенные опасения насчет верности подобных военнослужащих, учитывая то, с кем приходилось ныне воевать. Потому и положение его нынешнего собеседника оказалось весьма шатким. Об аресте или какой-либо высылке из Москвы речи, конечно, не шло вовсе. Но выстраиваемая всю жизнь карьера пошла коту под хвост – это следовало признать. Впрочем, столь «полезного человечка» уж точно не собирались терять. И вскоре ему предстояло получить новую должность едва ли не с большими полномочиями, нежели имелись у инспектора бронетанковых войск РККА.

– Но как не быть? – попытался было возразить отыгрывающий переживающего и чуть ли не раскаивающегося не сумевшего предусмотреть многое танкостроителя Александр, однако тут же оказался перебит «вождем».

– Мы смогли отбить такой удар, который стоил Франции её независимости, а Великобритании её былого мирового доминирования, – жестко произнес Иосиф Виссарионович, совершенно не желающий видеть сопли с нюнями человека, на которого он собирался сделать очередную ставку. – Про остальные страны Европы даже упоминать не стоит. Эти лимитрофы даже на роль пушечного мяса не сгодились. Мигом задрали руки вверх. Тогда как мы не просто его отбили, мы вышли победителями в первом, критически важном раунде! А это ой как немало, – пройдясь несколько ленивым взглядом по очередному германскому БТР-у, мимо которого они проходили, продолжил повышать уровень самооценки у своего собеседника Сталин. – Сами ведь знаете, что у тех же американцев ничего подобного не вышло совершенно. Японцы разгромили их в пух и прах, как и англичан, пустив на дно еще два их линкора. Вы уж поверьте, последние не от большой любви пошли нам навстречу в вопросах предоставления полного доступа к своим новейшим авиационным технологиям и размещения на своих заводах наших флотских заказов. Понимают, что без нас им никак не сдюжить с Гитлером. Вот и вертят хвостом, лишь бы мы продолжили воевать до победного конца, а не поступили, как в 1917 году.

«Ну да, им выгодно, когда кто-то другой льёт свою кровь за их интересы!» – хотел было произнести вслух Александр, но вовремя сдержался. Не тот сейчас был политический момент, чтобы разбрасываться подобными фразами. Во всяком случае, человеку его положения. Ведь то, что позволено Юпитеру, не позволено быку. Потому вместо этого он перевел внимание на боевую технику.

– Это-то я всё понимаю, товарищ Сталин. Просто теперь нам, хотим мы того или нет, также придется пойти на поклон к союзникам. Сами знаете, сколь тяжко обстоят дела с запасами снарядов и патронов. Хорошо если на каждый танк осталось по полтора-два боекомплекта. Чего не хватит даже на неделю интенсивных боёв. Про топливо я вовсе промолчу. Две трети танков сейчас имеют лишь половину нормы заправки. – Накал отгремевших сражений был столь велик, а количество применяемых боевых машин, как наземных, так и воздушных, столь колоссальным, что все довоенные запасы ГСМ и огнеприпасов очень быстро подошли к концу.

Советская промышленность, конечно, выдавала ежедневно энные объемы, и того, и другого. Но этого добра едва хватало для ведения относительно вялой перестрелки на всех пяти фронтах, да вялого бодания за господство в воздухе. О новом скором наступлении без должной подпитки войск всем потребным, не могло идти даже речи. Вот Александр исподволь и предупреждал главнокомандующего о невозможности в ближайшем будущем вести стратегические наступательные операции, дабы не повторились ситуации иного 1942 года, о которых знал только он. А ведь на носу была зима, когда как раз виделось возможным показать немцам, кто в «зимнем лесу хозяин».

– Всё так, как вы говорите, – не стал оспаривать сложившееся положение Сталин, которому очень понравился институт инспекторов родов войск, что докладывали ему куда более правдивую информацию, нежели высший генералитет. Отчего куда меньшее количество опасной лжи просачивалось в его уши.

– Стало быть, придется наглядно демонстрировать им свои слабые места, свои уязвимости, – меж тем продолжил рассуждать Геркан. – Что после, несомненно, нам аукнется. Да и в ближайшем будущем, коли договоримся о поставках боевых машин, снабженцы благодарность нам не выразят. Не просто ведь так, и я, и многие другие, аж полтора десятилетия старались максимально возможно унифицировать военную технику с гражданской или же друг с другом по многим узлам с агрегатами.

– Означают ли ваши слова, что вы вовсе против идеи получать от англосаксов танки, орудия, винтовки, мины, самолеты, иные машины? – не став пока высказывать свою мысль насчёт озвученного опасения, уточнил немаловажный для себя момент Иосиф Виссарионович. Вопрос этот был не праздный, поскольку именно кандидатуру Геркана он собирался предложить при проведении очередного заседания Государственного комитета обороны на должность одного из постоянных уполномоченных по ленд-лизу.

А что? Английским языком тот владел на должном уровне. В технике и специфике её применения понимал поболе многих. Не раз доказывал своими действиями, что трудится во благо государства и народа. В США его, опять же, требовалось отправить без лишнего шума и как можно скорее для встречи с Хароном. А то, что хитрый и немного мутный, так кто не без греха. Все тут были такие. Павлова и того пока не трогали, поскольку воевал он в Африке весьма неплохо, гоняя по пескам, что итальянцев, что знаменитого «Лиса пустыни»[1].

И даже окажись он в конечном итоге британским или же американским агентом, действительно большой беды на новой должности не смог бы натворить. Ведь он мог только рекомендовать, тогда как выдвигать наверх окончательную рекомендацию являлось прерогативой руководителей ГАБТУ и ГАУ. Во всяком случае, в тех вопросах, что касались сухопутной техники и вооружения.

Да и рассуждал он ныне здраво, что придавало бывшему краскому больше дополнительных очков доверия в глазах главы государства. Иностранная техника действительно являлась для РККА не только благом, но и злом, с которым требовалось мириться. Да, она могла помочь закрыть сиюминутные потребности во множестве оголившихся мест. Но одновременно с этим создавала в обозримом будущем огромные проблемы с её освоением, эксплуатацией, ремонтом, снабжением боеприпасами и многим чем ещё. В общем, являлась палкой о двух концах. Но палкой всё же больше нужной, чем не нужной. Ведь Красная армия ныне не только возмещала понесенные потери. Она активно разрасталась!

В то время как на передовой стояло относительное затишье, в тылу одновременно формировалось еще не менее 100 дивизий, которые срочно требовалось снабдить всем потребным вооружением, какового у самого Советского Союза в достатке не имелось. Даже с учетом огромного количества взятых трофеев, активно приходилось урезать осетра.

Так танковые полки стрелковых дивизий заменялись повсеместно батальонами. Сокращались штаты минометных батарей и стрелковых рот. Переводилась на гужевой транспорт артиллерия, что батальонная, что полковая, что даже дивизионная. Про хоть какое-нибудь зенитное прикрытие многим подразделением отныне оставалось лишь мечтать. Старенькая верная Мосинка опять превращалась в основное стрелковое вооружение советского бойца. При этом вдобавок требовалось не забывать поляков с испанцами, которым также требовалось чем-то воевать. А то британцы не сильно-то и торопились переводить их исключительно на собственное снабжение, о чём так-то между Москвой и Лондоном имелась предварительная договоренность. В общем и целом солидные поставки по ленд-лизу были жизненно необходимы для того, чтобы опередить с восстановлением своей боеспособности немцев, на которых ныне работала вообще вся Европа.

– Нет, что вы, я всё понимаю, – тут же пошел на попятную Геркан, который прекрасно осознавал потребность страны во внешних поставках. – Вот только, зная по рапортам из Африки, чем там воюют сами британцы, заранее хочется, то ли плеваться, то ли плакать. Не знаю, кто тот сумрачный островной гений, что отвечает за согласование конструкций принимаемых ими на вооружение танков, но он еще более сумрачный, нежели немецкий. Хотя и явно уступает в своей экстравагантности бывшему французскому коллеге по ремеслу, который давал добро на изготовление чего-то подобного, – ткнул он пальцем в корпус всего такого ромбовидного 12-тонного танка FCM-36, пошедшего в серию всего 6 лет назад, но вооруженного лишь короткоствольной 37-мм пушкой времен ПМВ.

Какими судьбами пару десятков подобных машин занесло на восточный фронт, Александр знать не знал. Но факт оставался фактом. Даже такое убожище пересекало советскую границу, чтобы оказаться утерянным. Хотя, положа руку на сердце, в ситуации с подобной техникой немцам можно было смело говорить – «такого… не жалко».

– Что? Неужто, у них всё настолько печально? – слегка скривившись от несуразного вида «француза», который выглядел откровенным слабосильным уродцем даже на фоне Т-26Э, уточнил Иосиф Виссарионович. Ранее он не интересовался данным вопросом столь детально, и потому знать не знал, на чём воюют нынешние союзники. И вот такого вот кадавра, как это французское нечто, видеть в РККА уж точно не желал. Не после принятия на вооружение красавцев Т-44 и Т-54М.

– Отвечу так, товарищ Сталин. Для них наш уже год как снятый с производства Т-34 являлся бы верхом инженерной мысли и показателем истинной мощи. Про переданные нами испанцам Т-54 вовсе промолчу. Британским танкистам подобные машины остается разве что видеть во снах, воюя на гораздо худшей технике. И это не пустые слова, либо же какое-то бахвальство с моей стороны, – поспешил уточнить один из создателей советских танков, что он не перехваливает себя с прочими коллегами. – Это отражение реальности, с которой нам, как я понимаю, вскоре придется иметь дело.

– Придется, – не стал скрывать сего факта руководитель СССР. – Иного выхода сейчас у нас нет.

– Тогда нам всем следует заранее готовиться к тому, что не только выучка, но и боевая стойкость с боевой ценностью наших танковых подразделений заметно упадет, – пожал плечами бывший краском, тем самым сигнализируя, мол, поделать с этим ничего невозможно. – Готовиться к данной неизбежности и учитывать это в планах будущих военных компаний, дабы не совершать катастрофических ошибок. Ведь там, где полк Т-44 уж точно выполнит поставленную задачу, полк тех же английских «Матильд» или же «Валентайнов»[2] поляжет в полном составе, не добившись ровным счётом ничего. Разве что относительно сравнимые с нашим Т-34 британские «Черчилли» смогут чего-то показать. Но тех у самих англичан не шибко-то много имеется. Тут лучше делать ставку на американцев с их «Шерманами». Танк, как я смог понять из присланного описания, тоже так себе в плане общей конструкции и возможностей. Но тех хотя бы можно будет рассчитывать получить в солидных количествах – многие тысячи штук. Промышленность-то у США в разы сильнее британской будет. А там, где масштаб, там и какое-никакое единообразие.

– Вот вы и займитесь всем этим делом, коли так хорошо разбираетесь, что у них к чему, – неожиданно огорошил собеседника Сталин. – Приказ о вашем назначении на соответствующую должность получите на днях. Потому думайте, что, как и у кого придется требовать, чтобы масштаб тех самых проблем, о которых вы упоминали, оказался как можно меньшим при максимально возможной отдаче на поле боя всей отобранной техники. Кому-кому, а вам я в этом довериться смогу, – откровенно слукавил «вождь», собираясь приставить к Александру сразу несколько соглядатаев. Включая тех, кто так же имел разумение в бронетехнике.

[1] «Лис пустыни» – прозвище, данное англичанами генералу-фельдмаршалу Эрвину Роммелю, командовавшему немецким Африканским корпусом.

[2] Валентайн – английский пехотный танк времен ВМВ, разработанный компанией Виккерс-Армстронг в инициативном порядке. Производился с 1939 по 1945 годы и стал самым массовым английским танком времен войны.