Текст книги "Хамелеон 5 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Стоило только земле полностью просохнуть, как с мест постоянной дислокации устремились в полевые лагеря десятки тысяч танков, артиллерийских орудий и прикрывающих их всех зениток. Миллионы красноармейцев оказались направлены на рытьё тысяч километров траншей, как на ближайших для себя позициях, так и в промежутках между фортами и ДОТ-ами на достроенных укрепрайонах близ Минска и Киева. Разлетались по полевым аэродромам и самолеты. Призывались в кадрированные части сотни тысяч резервистов из числа недавно прошедших срочную службу. Эвакуировались вглубь страны, как неблагонадежные лица из числа жителей приграничных территорий, так и семьи военнослужащих, дабы те уж точно не отвлекались на вопрос спасения своих жен с детьми. Передавались непосредственно в войска со всех возможных складов, как топливо с боеприпасами, так и продовольствие с медикаментами. Что, естественно, никак не могло укрыться от взора разведки Третьего рейха.

И потянулись через границу десятки разведывательных самолетов, которые, к удивлению Берлина, начали просто-напросто бесследно пропадать. Лишь с малой части подобных бортов успевали получить короткое сообщение об атаке со стороны советских истребителей, после чего наступала тишина. Причем со стороны самого СССР не выдвигалось вовсе никаких претензий. В Москве делали вид, будто вообще ничего такого не происходило – ни нарушения границы СССР, ни перехвата самолетов-нарушителей советской авиацией, наводимой на «будущие жертвы» с установленных тут и там радарных станций.

Казалось бы, прошло всего 3 года дополнительного мирного времени, а боеспособность и вообще техническое оснащение войск СССР перешагнуло на совершенно новый уровень. Мало того, что отныне каждый танк и каждый самолет был оснащен радиостанцией, так эти самые радиостанции уже понемногу начали появляться даже в стрелковых ротах, заменяя собой громоздкие полевые телефоны. Это удалось выкупить у США лицензию и два завода по производству портативных раций: Моторола SCR-300 и Моторола SCR-536 – той самой знаменитой первой уоки-токи, которую можно было держать в руке, как телефонную трубку.

Правда, призывной контингент, зачастую вообще не поспевал за ходом прогресса и даже на СВТ-40 смотрел, как на чудо чудное, диво дивное. Что уж было говорить о более сложной технике! Но тех, кто, начиная с 1938 года, уже успел пройти «военную школу современной Красной армии» в стране насчитывалось под 4 миллиона человек, не считая 4 миллионов находящихся на службе в данный момент. В общем и целом Советский Союз, пусть не идеально, но подготовился к войне, о неизбежности которой говорили еще начиная с 1933 года, когда канула в небытие Веймарская республика, уступившая место нацистской Германии. Теперь же ход оставался за Берлином, поскольку нападать первыми Сталин категорически запретил, всё ещё питая надежды, что выйдет отстояться в сторонке, пока капиталисты дерут друг другу холки.

[1] Ютландское сражение – морская битва времен ПМВ между английским и германским флотами.

Глава 10
Самый длинный день в году. Часть 1

– Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава – товарищ Сталин, поручили мне сделать следующее заявление, – голос отнюдь не Левитана, а Молотова, полился из всех динамиков радиоприемников и уличных громкоговорителей ровно в 12 часов 15 минут 25 июня 1944 года. – Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!

Даже при гораздо худших условиях вовлечения во Вторую Мировую Войну СССР в конечном итоге добился именно того, что было указано в данной короткой, но, несомненно, волнительной для всех жителей Союза речи. Ныне же, что подготовка армии, что готовность политической верхушки страны к неминуемому нападению, оказались куда как более высокими. Потому если первый неожиданный удар по складам, казармам, паркам, да аэродромам и оказался в некоторой степени болезненным, он уж точно не шёл ни в какое сравнение с тем, о котором имел альтернативные воспоминания Александр Морициевич Геркан.

Но до того, как этот бессмертный текст был зачитан, на западной границе СССР уже успело произойти много чего. Ведь само вторжение началось в 3:15 ночи, когда первые немецкие бомбардировщики вторглись в воздушное пространство СССР, а на головы засевших в приграничных укреплениях бойцов и командиров Красной армии посыпались первые крупнокалиберные снаряды германской тяжелой артиллерии.

– Летят? – задрав голову вверх, откуда шёл гул десятков, если не сотен, работающих авиационных моторов, скорее для проформы, нежели по какой иной причине, поинтересовался Киселев.

– Летят, – кивнул так же смотрящий в темное ночное небо Александр.

Оба они оказались в этот день на приграничной территории Советского Союза не просто так. Хоть никаких прямых доказательств возможного предательства Павлова не было обнаружено, его, от греха подальше, отправили в качестве советника вместе с испанцами в Северную Африку. Аргументировав это тем, что дело для него дюже знакомое. Отправили, естественно, не одного, а под присмотром верных людей, которым и требовалось определить факт связи маршала с британцами или же вовсе немцами. Ведь остатки некогда украденного испанского золота всё же были обнаружены советской разведкой в подвале указанного Герканом дома в одной прибрежной испанской деревушке. А, стало быть, определенная доля правды в повествовании краскома всё же имелась. Вот и перестраховались, оперативно заменив Павлова на Рокоссовского, отлично показавшего себя во время Зимней войны. Ну и танковый корпус Киселева на всякий пожарный случай тоже перекинули в Западный ОВО из-под Ленинграда. Впрочем, оставив тот исключительно в подчинении Ставки Верховного Главнокомандования.

– Недолго им летать осталось, – тут же злорадно отозвался генерал-лейтенант танковых войск. – Причешут их наши соколы. Ох, как причешут!

– Это да, – вновь кивнул Геркан. – Даром что ли я когда-то подставлялся перед самим товарищем Сталиным, описывая ему очень неприглядные недостатки наших ВВС? Теперь пришла пора собирать урожай с некогда посеянных семян.

Подтолкнувший проведение проверки авиационных полков краском даже представить себе не мог, сколько недостатков он в своё время не заметил, либо попросту не обратил внимания на них банально по незнанию. Что, возможно, было даже к лучшему. А то мог бы вовсе наговорить себе на расстрел, как в несколько иной истории это сделал другой правдоруб – генерал-лейтенант авиации Рычагов, тем самым вызвав натуральный гнев обычно спокойного Сталина. Ведь, как «неожиданно» выяснилось, многие истребительные полки, включая расквартированные в пограничных округах, испытывали катастрофическую нехватку летного состава в размере от 30% до 80%. То есть по бумагам полк числился полностью боеготовым, имел всё необходимое техническое обеспечение и самолеты, а летчиков едва-едва наскребали на одну единственную эскадрилью.

Причем в полках бомбардировочной авиации, пусть и не в столь великом масштабе, наблюдалась схожая картина. Летать банально было некому! А даже если с наполнением полка летным составом дела обстояли нормально или хотя бы приемлемо, тут же в глаза начинала лезть несбалансированность авиационного парка. Так выходило, что в одной эскадрилье могли одновременно оказаться фронтовые СБ-2 и пикирующие бомбардировщики Ар-2 с Пе-2. Что, естественно, мгновенно исключало возможность нанесения всем подразделением бомбового удара именно с пикирования, а также многократно усложняло процесс обслуживания техники. И для чего тогда, спрашивается, создавали пикировщики, да обучали экипажи столь сложному приёму нанесения бомбовых ударов, если бардак с распределением техники рубил это всё на корню?

Про маскировку аэродромов, что основных, что запасных, во многих полках, похоже, вовсе никто, ничего, никогда не слышал. А ведь соответствующий приказ был издан еще в 1940 году! Но вот смогли ознакомиться с ним, похоже, далеко не все. Либо же просто махнули рукой на всевозможное «садоводство», вроде высаживания на летном поле травяного покрова соответствующего окружающей местности, а также устройства ложных дорог, каналов, рощиц или просто зарослей кустов.

Находящаяся в некондиционном состоянии техника вовсе была бичом всех без исключения частей. Правда, справедливости ради, следовало уточнить, что у тех же немцев под четверть всех самолетов также перманентно находились в нерабочем состоянии. Не спасали даже цельнометаллические конструкции крылатых машин и легендарный немецкий орднунг. Что запчастей, что техников, недоставало всем армиям мира. Просто у кого-то данная проблема просматривалась более широко, а у кого-то «не выносилась из избы».

Особо тяжко у Германии ныне обстояли дела с поддержанием в порядке Ме-109. К началу 1944 года признанные слишком устаревшими, в войсках они активно замещались на Fw-190 и реактивные Ме-262, из-за чего заказы запчастей для них изрядно сократились и кое-что отныне получалось лишь достать по знакомству у соседей, а не получить на собственном складе, как это было в прежние благодатные времена. Правда, линию по их сборке в утиль отправлять не стали, а продали за немалые деньги Испании, где ныне и производили их под маркой Испано-Сюиза.

– Ты и туда успел влезть? И когда только время нашёл? – повернувшись к стоящему рядом другу, обозначил себя белозубой улыбкой командующий 10-го танкового корпуса. Темень на улице стояла знатная. А они еще вдобавок прятались под кронами деревьев, впрочем, как и многие заранее выдвинутые на позиции советские войска. Потому даже на близкой дистанции разглядеть можно было разве что едва заметный силуэт и выделяющиеся во тьме глаза с зубами.

– Пришлось найти, – невесело фыркнул Александр. – Иначе ничего бы не вышло. Ведь исправлять лишь положение, складывавшееся в танковых и мотострелковых частях, виделось совершенно недостаточным делом. – Вот и совал свой нос, куда только можно было, и где его не откусили бы сразу. Как ты сам теперь можешь судить – делал я всё это не зря.

– Не зря. Соглашусь, – Михаилу ничего иного не оставалось, как подтвердить слова давнего знакомца. – Да и прибыл ты сюда тоже не зря. Рокоссовский, он, конечно, как командующий, одним из лучших в РККА будет. Но… кавалерист, – сказал он, словно диагноз поставил. – Мало пока понимает во всех нюансах применения наших боевых машин.

Да, данный Рокоссовский – образца лета 1944 года, совсем не являлся тем самым Рокоссовским также образца лета 1944 года, о котором памятью будущего ведал Геркан. Константину Константиновичу еще только предстояло в ближайшее время наделать кучу ошибок, кои будут стоить бойцам РККА огромной крови, и после выучиться на них, дабы впоследствии стать тем самым маршалом победы. Однако выбирать не приходилось. Точнее, из всех возможных зол выбрали наименьшее, как то полагал сам Александр. А чтобы всё прошло наверняка, прислали в ЗОВО и его, вернув на должность инспектора бронетанковых войск РККА. Что, естественно, не преминуло сказаться на количественном составе танковых и мотострелковых войск. Точнее, на количестве имеющейся в полках техники. Оно изрядно сократилось!

Опасаясь вполне возможного всеобщего отступления, вернувшийся в войска всего за месяц до начала войны Геркан банально «выпнул» со складов и из парков стоящих на границе корпусов всю технику, требовавшую капитального или же среднего ремонта. Совсем уж древнее «танковое барахло», вроде полностью раздетых Т-18, Т-20, Т-27 и Т-26 он, по согласованию с Рокоссовским, определил в неподвижные огневые точки, которые и вкопали в грунт в промежутках между железобетонными ДОТ-ами укрепрайонов. Тогда как остальные машины, слегка «раздев» для пополнения запасов запчастей, отправили на тыловые ремонтные заводы, затребовав поставить пополнение из мобилизационных запасов. Но, то к началу наступления врага не поспело прийти в полном объеме и должном качестве, отчего в ряде полков образовался определенный дефицит, что грузовиков, что танков, что тягачей. За что потом вполне могли спросить при поиске тех самых невиновных и непричастных, на которых можно было бы свалить все неудачи и ошибки «ответственного большинства».

Правда, думать сейчас об этом не имелось никакого желания, отчего Александр вернулся к созерцанию звездного неба, в котором из-за света показавшейся в промежутке туч Луны удалось разглядеть шустро перемещающиеся светящиеся точки немецких реактивных истребителей. Видать, именно им была поставлена задача «держать небо» над целями, покуда до намеченных к атаке объектов не доползут куда более тихоходные бомбовозы. А такой противник для отечественных пилотов был в новинку, что могло сыграть свою негативную роль в отражении вражеских налетов. Но да им всем в самое ближайшее время предстояло держать главный в жизни экзамен на уже пройденный материал, параллельно изучая что-то совершенно новое.

– В том числе поэтому, я здесь, – нарушил подзатянувшееся молчание Геркан. – Буду присматривать по мере возможности. Да наставлять на путь истинный в меру своих сил и знаний.

– И меня тоже? – усмехнулся один из самых опытных танкистов страны.

– Нет, Миша. Ты тут сам себе хозяин. Уж кого-кого, а тебя учить – только портить. Ты сам кого угодно обучить танковым премудростям сможешь получше иных преподавателей академий, – похлопал того по плечу Алексадр. – Но таких, как ты, увы, слишком мало. А потому мне пора отчаливать, пока не начало светать. Был рад тебя увидеть вновь.

– Остался бы ты лучше у меня, Саня, – поджал губы Киселев, совершенно не желавший отпускать друга в Белосток, что просто был обязан стать одной из главных целей неприятеля. – Тем более, сам послушай. Слышишь, как грохочет у границы? Явно артиллерия начала бить по нашим укреплениям. А ты на своем бронепоезде только через Гродно и сможешь проехать, коли желаешь добраться до утра. Как раз под вражеский огонь полезешь?

– Ничего! Проскочим! – ощерился слегка беззубой улыбкой Геркан. – Дизели на нём стоят мощные. Уж от осколков-то имеющаяся броня точно защитит. И никакие переодетые диверсанты по пути перехватить не смогут. – Это он так говорил о мотоброневагоне, что не без его вмешательства когда-то создали из старых пятибашенных танков Т-35. Соединив два корпуса в единое целое, и установив дизель М-50Т под 1000 лошадиных сил, удалось получить весьма недурной миниатюрный, но зубастый, бронепоезд. Всего таких создали 25 штук из полусотни танков. И один из них он оторвал себе в «разъездное такси». – Так что доеду с ветерком, как раз к тому моменту, как немцы сунутся вперед. Должен же я видеть, кто и как руководит всем тем, что я так долго создавал!

– Тогда, Саня, не будем долго прощаться. Ведь мы еще не единожды свидимся! Так? – постаравшись поймать во тьме взгляд старого друга, на всякий случай уточнил Михаил.

– А куда мы с тобой денемся, Миша? – хмыкнул в ответ Александр, крепко пожимая руку товарища. – Тем более, что я вовсе на бронепоезде! А это чуть лучше, чем подводная лодка! Девать-то из него считай что некуда! – попытался слегка схохмить он, за что получит тычок кулаком в плечо и очередное напутствие не влезать с головой в неприятности. Кто же мог знать, что это была их последняя встреча?

Пять волн бомбардировщиков. Именно столько запустили немцы на заранее разведанные цели, чтобы избежать «толкучки в небе» и жуткой неразберихи на земле. Больно уж много самолетов предполагалось применить для нанесения первого нокаутирующего удара. Где с промежутком в полчаса, а где и в целый час, подходили они раз за разом в назначенные точки, дабы запятнать изрытую воронками землю очередными рукотворными ямами. И гибли сами, попадаясь на острый зуб тех, кто их встречал с распростертыми объятиями и не самыми добрыми намерениями. Точнее говоря, с самыми недобрыми намерениями.

Сколько там самолетов потеряли Люфтваффе за день самых ожесточенных боёв «Битвы за Британию»? 61 штуку из 1120 участвовавших в вылете? «Мелочи!» – теперь смело могли бы говорить в Москве, поскольку уже к полудню 25 июня, когда оказалось утверждено обращение правительства к народу, только подтвержденных побед, совершенных непосредственно над своими аэродромами, за советскими пилотами числилось 129 на 3297 пересекших советскую границу немецких самолета. Хотя и собственные потери оказались достаточно тяжелыми. Что опытные пилоты, что новейшая техника Люфтваффе, отнюдь не позволяли «сталинским соколам» играть в одни ворота с врагом, сунувшимся в расставленную ловушку грандиозных размеров и масштабов.

К примеру, там, где немцы имели солидное численное превосходство в истребителях сопровождения над «делегацией встречающих», счёт сбитых шел как 3 к 1 отнюдь не в счет пилотов ВВС РККА. Зато там, где бомбардировщики заявлялись к объектам атаки в гордом одиночестве, не менее половины от их числа домой не возвращались вовсе, коли натыкались на советские И-25, ЛаГГ-9 или же Та-3бис. Ведь огонь их 23-мм пушек не оставлял шансов уцелеть попадавшим в прицелы «Штукам»[1], «Двойным молниям»[2] и «Жужам»[3].

Особенно сильно при этом страдали старенькие Ю-87, не способные, ни уйти на скорости, ни отбиться пулеметным огнем единственного хвостового стрелка от налетающих на них современных советских истребителей. Вообще, именно этот, самый первый день войны с Советским Союзом, наглядно продемонстрировал, что эпоха Ю-87 ушла навсегда, поскольку из 432 самолетов этого типа назад на свои аэродромы не вернулось 235 машин. Большей частью сбитых истребителями. А 7 советских летчиков смогли стать асами менее чем за полчаса боя, повстречав в небе как раз эти самые бомбардировщики. Впрочем, трое из них этими самыми асами являлись уже давно, пройдя за последние годы, как через Испанию, так и через Китай с Монголией.

Всего же, как потом подсчитали историки, потери немцев в этот день составили 653 сбитых, уничтоженных на земле, разбившихся при посадках, или не подлежащих восстановлению самолета. Ещё 339 оказались повреждены огнем, как советских летчиков, так и зенитчиков, но со временем могли вернуться в строй. Таким вот образом всего за сутки оказались выведены из игры до четверти всех наличных сил Люфтваффе на Восточном фронте.

Казалось бы! Феноменальный результат для ВВС РККА! Но вот цена за то была уплачена ничуть не меньшая. Где-то, как всегда, не успели эвакуировать всю технику, где-то маскировка оказалась недостаточно хороша, где-то немцы подловили своих советских визави во время дозаправки на аэродроме, а где-то просто бились все со всеми, сходясь едва ли не лоб в лоб. Естественно, не стоило при этом забывать и об ответных многочисленных визитах советских авиаторов, как в гости к летунам Третьего рейха, так и на рандеву с частями Вермахта. Где их встречали, как вражеские истребители, так и огонь многочисленных зенитных орудий. В общем, можно было констатировать, что в этот день летчики обеих сторон разошлись с практически равным счетом. Разве что подавляющее большинство спасавшихся из горящих машин пилотов обеих сторон выпрыгивали с парашютом над советской территорией, и потому хоть в этом плане советской стороне виделось возможным начислить дополнительные баллы.

Однако, что было куда важней, так это свыше 8 тысяч сохранивших боеспособность советских самолетов, против 2,5 тысяч уцелевших в мясорубке первого дня войны германских и румынских. А это означало лишь одно – случившийся размен 1 к 1 вполне устраивал Москву в том плане, что еще через 2–3 дня таких сражений всё небо, несомненно, переходило бы под полный контроль Военно-воздушных сил Красной армии. На чём всё и могло закончиться, толком не начавшись.

Именно поэтому обескураженные столь «горячим приемом» немцы в срочном порядке кинулись снимать отовсюду авиационные части с целью их скорейшей переброски на войну с русскими. Хотя уже прекрасно было видно, что прибыть вовремя они вообще не успевали. Но всё же это было лучше, чем вовсе ничего. Тем более, учитывая тот факт, что советская истребительная авиация понесла основные потери в своих новейших машинах, которых изначально насчитывалось значительно меньше, чем тех же обветшалых ЛаГГ-5, Як-1, И-21, И-16, И-152/153.

[1] Штука – сленговое наименование пикирующего бомбардировщика Ю-87

[2] Двойная молния – сленговое наименование бомбардировщика Хе-111

[3] Жужжа – сленговое наименование пикирующего бомбардировщика Ю-88