Текст книги "Сын мага: заговор во дворце (СИ)"

Автор книги: Константин Мартов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Кое-как умылся, поливая себе на руки из кувшина – умываться, налив предварительно воду в тазик не пришло ему в голову. Осмотрелся в поисках зеркала, не обнаружил такового и причесался на ощупь. После переоделся, открыл дверь и произнес, чеканя слова:

– Я хочу видеть своего дядю Кирилла.

Монашек открыл глаза. Встал и всем своим видом выразил готовность проводить высокородного гостя. Князь заложил руки за спину, задрал подбородок и пошагал следом за семенящим монашком.

В этот раз они добрались до цели гораздо быстрее, у князя даже появилось подозрение, что в прошлый раз монашек специально вёл его кружным путем, намереваясь запутать. В этот раз он довольно быстро оказались перед украшенной резьбой дубовой дверью, у которой монашек остановился и глазами указал князю, что дальше ему следует идти одному.

За тяжелой дверью оказалась небольшая комнатушка, обставленная столь скромно, что это вызвало у Павла чувство нелепости происходящего. Словно ему прислали дорогую, богато инкрустированную шкатулку, он открыл её, предвкушая подарок, а внутри оказался булыжник. Комната оказалась проходной, в противоположной стене имелся проход, рядом с которым за небольшим столиком сидел монах, похожий на сопровождающего Павла сюда человека как брат – близнец. Он поднял глаза на Павла и указал ему на дверь приглашающим жестом. Князь вошел, и на этот раз он попал в кабинет, достойный высокопоставленного имперского чиновника. Из – за стола поднялся его дядя, широко разведя руки, словно собрался радушно обнять гостя. К ужасу Павла, дядя Кирилл его действительно обнял. Кирилл Плечеев был совершенно не похож на своего брата. Он пошёл в мать, был высок, плечист, русоволос и румян. С небольшими карими глазами. Одним словом, дядя Кирилл являл своим видом полную противоположность худощавым, бледным и яркоглазым Плечеевым.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, дорогой племянник! – провозгласил он натренированным пастырским басом.

Глава 10

Павел отстранился и вежливо улыбнулся.

– Отец немного приболел и решил что восстановление здоровья в монастырских стенах пойдёт быстрее. Я сопровождаю отца.

– Павлуша, тебе не требуется никаких причин для того чтобы посетить своего любимого дядю Кирилла! В окормляемом мною монастыре ты всегда желанный гость! – пророкотал дядя. Он вернулся к столу, проревел:

– Чаю сюда! – и указал Павлу на стул. Князь воспользовался приглашением.

– Я думал, что отец уже у вас.

– Мы с братом успеем наговориться, а пока его осматривают мои целители. Недуг серьёзный. Ты молодец, нечего сказать, спас отца, однако проклятия такого уровня обычно многосоставные, с отложенными последствиями. Расчёт, как правило, при наложении подобного рода порчи на то, что излечение будет спешным и направленным на главную опасность, то есть на предотвращение скорой смерти подвергшейся проклятию персоны. Эти меры сами по себе полезны, но активируют скрытые слои проклятия. Проклятый идёт на поправку и целители успокаиваются, а тем временем медленное проклятие подтачивает человека изнутри. Не обязательно убивает, оно может влиять на личность человека, подвергшегося порче.

– Не знал, что вы такой специалист по темным искусствам, дядя.

– А чем, по – твоему, мы тут занимаемся? Вверенная моему попечению обитель является крупнейшим в Империи центром изучения проклятий. Выскочки с Ласточкиного архипелага могут думать о себе что угодно, но правда в том, что мы разбираемся в этом лучше всех. Мои братья постоянно путешествуют, они забираются в самые глухие уголки Империи, изучая темные искусства.

Монах внёс сияющий медный самовар, кружки и разлил чай. Павел прикоснулся губами к краю чашки, но пить не стал, он не любил горячего, если, конечно, это не был приготовленный Дилмуродом кофе.

– Дядя, могу ли я воспользоваться случаем и почитать что-нибудь полезное по поводу снятия проклятий из вашей библиотеки? Или вы не записываете знания, предпочитая хранить их устно?

Кирилл жизнерадостно расхохотался:

– Ну что ты, Павлуша, конечно у меня есть библиотека. Скажешь Васильку, он тебя сопровождать приставлен, он тебя проводит куда надо.

– Раз уж зашла речь про этого Василька, что у вас тут за лабиринт, по которому он меня водит?

Кирилл посерьёзнел.

– Павел, в монастыре много чего происходит. Не всё тебе, уж извини за откровенность, знать надобно. Живи себе, пользуйся библиотекой. Где трапезная, баня и прочие необходимые удобства находятся тебе покажут. Отца можешь навещать – когда с ним не работают мои умники, но дальше не пытайся проникнуть. Я не угрожаю, но внутри этих стен моё слово – закон. Хоть ты мне и племянник, хоть ты и сын князя Плечеева, да и сам князь, но уважай наши обычаи. Не лезь, куда не позволено.

Павел понимающе кивнул. Выдержал тяжёлый взгляд Кирилла. Тот с минуту молчал, прихлебывая чай. После чего решил, что о серьёзном пока достаточно, широко улыбнулся и принялся расспрашивать князя о его приключениях на юге. С определенного момента он попросил князя обождать, кликнул помощника и тот начал записывать рассказ Павла. Они говорили довольно долго. Кирилла очень интересовала обстановка на южных границах. Павел понял из расспросов Кирилла, что дядя достаточно глубоко погружён в происходящее там. Наконец, князь откланялся и попросил Василька проводить себя в трапезную.

После сытного обеда в компании молчаливых монахов, он распорядился показать себе монастырскую библиотеку и, к немалому удивлению, получил вежливый, но решительный отказ. Василек не стал объяснять причин. Просто сказал:

– Посетить библиотеку вы сможете в ночное время. Вам это подходит?

Делать нечего, пришлось соглашаться. Павел в принципе не собирался разыскивать в библиотеке знаний о проклятиях. Точнее, он не считал это основной своей задачей, хотя новые знания никогда не бываю лишними. Основной задачей было узнать, что имел в виду Домидов, когда говорил о роли церкви в селекции магических способностей. Наверняка удастся как-то усыпить бдительность стража и поискать информацию.

Павел с трудом дождался вечера. Окно в его комнатушке было узким и упиралось во внутреннюю сторону окружавшей территорию монастыря стены. Так что понять в какой части здания понять было невозможно. Хорошо хоть солнечный свет проникал.

Когда стемнело, а колокола отзвонили вечернюю молитву, в его дверь тихонько постучался Василёк. Князь уже изнывал от нетерпения. Следуя за провожатым он прошёл путаными скупо освещенными коридорами. Дважды начав считать повороты и дважды сбившись со счёта, князь наконец оказался в просторном зале с низкими сводами. Зал был уставлен множеством шкафов с полками, забитыми книгами. Помещение чем – то напоминало комнату в особняке, где проходила встреча темных, когда он похитил по наводке Домидова книгу со средством для снятия проклятья. Однако имелись и отличия. Здесь царил порядок. В отличие от библиотеки в особняке, более похожей на собрание редкостей, которые лежали на местах, куда их положил хозяин особняка и только ему ведомо где что лежит. Здесь же всё было подчинено интересам посетителя: ряды шкафов пронумерованы, каждому отдельному шкафу присвоена буква, что отражено на табличках, приделанных с торца. Князь взял наугад книгу с ближайшего шкафа и открыл её. «Сводка урожаев по губерниям, туземным районам и поместьям». Как там папа учил: «Всегда и во всём ищи закономерность. Это позволит разобраться в истинных причинах и предугадать будущее. Такова основа любого расследования». Князь поставил книгу на место, просмотрел ещё несколько из этого шкафа. В результате расследования им было установлено, что в данном шкафу хранятся книги со сведениями об одной из основ экономики Империи: сельском хозяйстве. Дело, безусловно, важнейшее и требующее внимания – но только не прямо сейчас. Следующие несколько шкафов были набиты литературой такого же рода. Далее шли книги со сведениями по лесному хозяйству, внутренним водным и сухопутным путям, горным разработкам и так далее. Василек деликатно кашлянул. Князь вздрогнул. Он совсем забыл о его присутствии. Что ж, можно и воспользоваться присутствием приставленного к нему монашка.

– Братец, а где мне найти книги о природе проклятий и способах борьбы с ними?

– Думаю, в отделе проклятий, – ответствовал монашек.

Князь почувствовал раздражение.

– И где же сей отдел находится?

Вместо ответа монашек указал пальцем вверх. Князь поднял глаза и мысленно выругал себя за глупость. Под потолком висели деревянные таблички с указаниями: «Стихийная магия, Огонь» или «Туземные племена побережья Ледяного моря». Павел медленно пошёл вдоль шкафов, всматриваясь в надписи на табличках. Он увидел «Тёмная магия. Проклятия и порча» и остановился у шкафа, принявшись разглядывать надписи на корешках книг. Одновременно с этим он боковым зрением наблюдал за Васильком. Монашек уселся на стул и прикрыл глаза – судя по всему он использовал для молитвы любую представившуюся возможность. Должно быть, великим грешником в миру был Василек. Князь, медленно перебирая корешки и шевеля губами, понемногу сдвигался влево, постепенно скрываясь таким образом с глаз Василька. Нет никакой гарантии что он не наблюдает за князем из – под полуприкрытых век, так что надо действовать осторожно. Наконец, князь оказался скрыт от возможного наблюдения со стороны монашка. Он поставил книгу назад на полку и двинулся вглубь библиотеки. Его взгляд шарил по табличкам выискивая хоть что – то о том, на что намекал Домидов. Зачем это понадобилось Павлу – он и сам не смог бы сказать. По большому счёту всё наладилось, отец выздоравливает, нет больше необходимости срочно вступать в брак, рискуя нажить в результате сделанного выбора врагов в лице отвергнутой придворной партии. Можно жить спокойно, как раньше. Но ему не давала покоя мысль, что он лишь плод селекционного отбора. Не то что бы то ущемляло его гордость, скорее князь руководствовался чистым расчётом. Люди, разводящие породистых коней, являются их хозяевами. Князю не нравилось, что у него есть неведомый хозяин или хозяева, вырастившие его с какой – то целью. Ведь если Домидов говорит правду, и таковые действительно есть, то выходит что вся история с отравлением отца, должным привести его к смерти, а Павла к браку, была инспирирована неведомыми хозяевами. Они сочли, что Павел созрел для размножения и подобрали ему подходящих кандидаток. Неприятно. Следует по крайней мере выяснить, какое к этому всему имеет отношение его дядя.

Размышляя подобным образом он наткнулся на корешок книги с надписью: «Родословные благородных родов». Он схватил книгу, принялся листать её и вскоре разочарованно вернул на место. Обычная ничем не примечательная летопись родословных. В ней не содержалось ничего, что бы не было известно ему раньше. Он побрёл дальше. До задней стены библиотеки оставалось совсем немного, и Павел остро чувствовал всю инфантильность своего плана. Ну кто же станет хранить тайные сведения в монастырской библиотеке? А если и станет, то точно не пустит туда неразумное дитя, каковым его считает отец – и небезосновательно, надо признать.

Он свернул за угол, и споткнулся об острый как кавалергардская шпага взгляд зеленых глаз Велемиры Вороновой. Она прижала ладонь к его рту, хотя князь и не думал вскрикивать от испуга или неожиданности. Убедившись, что предосторожность была лишней, Велемира убрала ладонь.

– Что здесь делает одинокая девушка? – когда ситуация выходит из – под контроля, прибегай к формальной вежливости – это помогает выиграть время и обдумать дальнейшие шаги, учил его отец.

– Ожидает тебя, – ответила Воронова.

– И зачем же, позвольте поинтересоваться?

– Должна же я познакомиться с будущим муженьком. У нас женщины не скот, который случают с кем хозяева решат.

– Не могу не согласиться. А у кого это – у вас?

– У тёмных.

– Я знаю множество родов владеющих темной магией, но они вступают брак как и все. Такова жизнь.

Воронова улыбнулась одними губами, глаза же её оставались спокойными словно поверхность болотной трясины.

– А ты, князь, ищешь здесь чего?

– Ответов на вопросы.

– Ну так спрашивай. Помнишь, как в ваших сказках: приходит добрый молодец к бабе Яге, она ему на вопросы отвечает.

– А потом пытается съесть. Как же, помню.

– Это уже ваши выдумки. Вы всю нашу культуру в пугало превратили, или в посмешище. Что ещё обиднее.

Обиженной Велемира не выглядела. А вот опасной – очень даже. Князь как-то сразу понял, что Василёк их не услышит. Может быть в сговоре с ней, а может и мертв.

– Он околдован, – сказала Велемира, – и нет, мыслей я читать не стану. К такой мерзости я прибегаю в самом крайнем случае, это как на внутренностях гадать. Противно. Так что за вопросы тебя беспокоят, князь?

Павел мигнул.

– Кто пытался убить моего отца. Точнее, зачем? Что за рассказы о хозяевах, которые благородных разводят как породистых коней? Что замышляет Домидов и что, в конце концов тут делаешь ты?

– Как много вопросов. Твоего отца пыталась убить твоя мать и кто – то из тёмных.

– Ты не имеешь к этому отношения?

– Я бы его точно убила, если бы собиралась. Да и они не хотели. Просто подталкивали тебя к выбору. Но это не самый важный вопрос, а вот второй поважнее будет. Дело в том что таких как ты довольно мало.

– Таких как я?

– Магов, которые родились в семье магов.

– Ну это совсем уж. Магия – наследственное свойство, именно потому миром правят благородные, а не чернь.

– Очень удобно получается, не так ли?

– У церкви есть свое объяснение этому.

– У вашей церкви много чему есть объяснение. Чаше всего – лживое.

– А у тебя, думаю, есть правдивое и ты со мной им сейчас поделишься?

В глазах Велемиры начало разгораться холодное зелёное пламя.

– Да, поделюсь. С тех пор как вы пришли на нашу землю, вы завели свой порядок. Внушили всем что дар принадлежит только вам. Кто принял вашу власть – у тех дар тоже наследственным стал. Ты, князь, никогда не задумывался, почему вы, благородные, совсем не помните себя до пяти – семи лет?

– Так это естественно.

– Вовсе нет. Простолюдины помнят себя с гораздо более юного возраста. У многих сохраняются воспоминания даже с младенчества. Отрывочные, путаные, но сохраняются.

Князю захотелось одновременно рассмеяться и почесать в затылке. Слова Велимиры были настолько нелепы, что…

«Запомни, Павел: правда редко бывает правдоподобной. Обычно она нелепа», вспомнил он слова отца.

Ведьма придвинулась ближе. Продолжила, щекоча его кожу своим дыханием:

– А ещё простолюдины не так уж похожи на своих родителей, а уж тем более на бабушек и дедушек. Почему так?

– Они не дисциплинированы. Путаются промеж себя, как животные, – заученным тоном произнес Павел.

– Нет, не по этому. Просто они родители своих детей, так же как и мы, тёмные, а вы – нет.

Она придвинулась ещё ближе. Зашептала ему прямо в ухо:

– Знаешь, чем занимается твой дядюшка, так любезно пригласивший тебя сюда? В каждой деревне на ваших землях есть церковь. А в ней есть священник. По традиции после рождения ребенка его приносят священнику и оставляют на одну ночь. Он должен отгонять от ребенка бесов, стремящихся вселиться в только что рожденного, и пока лишенного души. Иногда, очень редко, утром мать приходит в церковь и не получает ребенка назад. Священник говорит в таких случаях, что не удалось отогнать беса. И уезжает – замаливать грех. Матери выплачивает щедрое вознаграждение местный помещик.

– Дети болеют, такова жизнь. Иногда умирают в младенчестве по непонятным причинам.

– Да, такое бывает, но далеко не всегда. Правда в том, что если у ребенка есть дар, его увозят в монастырь вроде этого, где воспитывают. Благородные так же отдают своих детей в монастыри в очень юном возрасте. И они неизменно возвращаются домой, овладев своим даром. Возвращаются как две капли воды похожие на родителей.

– Я тоже провел юность в монастыре. Отец рассказывал, – сказал князь, но Велемира словно его не слышала.

– Церковь с детьми делает три вещи: стирает память обо всём что с ними происходило до отъезда домой, меняет внешность, придавая сходство с новыми родителями и подбирает подходящую семью. С тобой сделали только первых две. Ты, в отличие от большинства, живешь со своими настоящими родителями.

Князь нахмурился. Сказанное Вороновой так и не складывалась в единую картину.

– Феофан ошибается, думая что церковь занимается селекцией выводит великих магов, хитроумными интригами соединяя пары. Церковь просто отбирает магически одаренных детей у простолюдинов, и отдает их в семьи благородных.

– Но…что происходит с детьми, рожденными в благородных семьях?

Велемира не ответила.

– Неправильный вопрос. Простолюдинов намного больше, чем вас, и детей у них больше, крестьянки вообще каждый год рожают. Неизбежно появляются лишние магически одаренные дети. И вот умные культурные мужчины, вроде твоего дядюшки, отбирают тех, кто одарен более других, а остальных…выбраковывают.

Князь побледнел, развернулся и на деревянных ногах пошел назад.

– Подожди, князь, – сказала Велемира таким голосом, что Павел не смог противиться приказу, – Кирилл думает, что заманил меня сюда, дабы ты выбрал брак со мной, несмотря на то что отец твой выжил.

Князь стоял, понимая что не может пошевелиться.

Велемира ещё немного подержала его, наслаждаясь своей властью. Наконец сжалилась:

– Ступай князь. И будь осторожен сегодня вечером, – сказала она, сделала шаг назад и растворилась в темноте.

Глава 11

Василек едва заметно вздрогнул, когда Павел слегка тронул его за плечо. Он открыл глаза, в которых не было никакого выражения, словно у мертвеца. Пару раз монашек мигнул, взгляд стал осмысленным.

– Куда вас проводить, князь? В ваши покои, в трапезную или желаете посетить баню? Последнее очень рекомендую. Брат Афанасий топит на славу. Венички дубовые есть.

Павел брезгливо поморщился. Что за варварские развлечения!

– Благодарю вас, но не воспользуюсь. Мне нужно к дяде.

– Как угодно, – ответил монашек и пошёл по коридорам. Время от времени он останавливался. Прислушиваясь. Князь напряг слух и с трудом уловил шаги дальше по коридору. Василек ожидал пока шаги стихнут и только после этого вел князя дальше.

Окна располагались высоко под потолком. Выглянуть в них не представлялось возможным, но несколько раз сменившееся направление солнечных лучей ясно говорило о том, что Василь вел его кружным путем. Это укладывалось в теорию о том, что монастырь, в котором заправляет Кирилл Плечеев, занимается отбором и воспитанием магически одарённых детей. Именно по этой причине Василь старался не столкнуться ни с кем из идущих по коридорам.

Наконец, их путь подошёл к концу, и они оказались перед уже знакомой Павлу дубовой дверью, ведущей в кабинет Кирилла. Он прошёл, не удостоив сидящего в приемной монаха взглядом. Князь втайне надеялся, что тот возмутится, но к его неудовольствию монах и бровью не повёл. Он вообще, наглец эдакий, вязал, нахлобучив очки на нос и беззвучно шевеля губами.

В кабинете Павел обнаружил дядю Кирилла в компании отца, пребывающих в приподнятом настроении. Они душевно поприветствовали Павла, усадили за стол и предложили разделить с ними радость дегустации монастырской настойки. Одно перечисление содержащихся в ней трав грозило продолжаться часами, так что Павел прервал дядины словоизлияния и спросил напрямую:

– Дядя, а правда что вы отбираете у простолюдинов магически одаренных детей и передаете их в благородные семьи?

Он ожидал немой сцены. Ожидал, что дядя с отцом многозначительно переглянутся и один из них начнет говорить мягким, вкрадчивым тоном, тщательно подбирая слова…Но нет. Они были совершенно невозмутимы и молча смотрели на него. От досады князь шлепнул по ладонью по столу:

– Да скажите же хоть что-нибудь!

– А что тут говорить? Это правда, – ответил отец. – Ты мне родной, дар у тебя врожденный. Хотя внешность пришлось подкорректировать, волосы – то у тебя в мать пошли, от рождения рыжие были. А вот Кирилл неведомо какого роду племени.

– Я плоть от плоти Плечеев, – торжественно продекламировал дядя, после чего они с отцом чокнулись и опрокинули содержимое рюмок в рот.

– Правильно говоришь, Плечеев ты. Кровное родство, оно для простолюдинов важно. Нам же, благородным, важнее чтобы страна стояла. А для этого нам необходимо чтобы ни у кого, даже у перепившегося до полного помрачения рассудка гуляки и тени сомнения не возникало в праве благородных править. Мы сильны до тех пор, пока щелчком пальцев можем простого человека жизни лишить. Ты сам подумай, Паша, вот допустим на войну идет полк. Полного состава полк, тысяча человек, с обозом, при броне и оружии. А с ними всего три человека из благородных. И вот эти три молодых парня будут посылать на смерть сотни человек. Допустим, надо реку форсировать и врагу в незащищённый фланг ударить, или для успешной атаки нужно отвлекающий маневр организовать. И вот, безусый юнец объявляет сотне бывалых, не одну военную кампанию прошедших головорезов, что им предстоит идти в безнадежную атаку из которой хорошо если половина вернётся. Станут они его слушаться, коли не будут знать, что он их может в мгновение испепелить, утопить или заставить между собой драться?

– Я не стану с этим спорить. Но зачем же всех без исключения детишек одаренных забирать? Можно только самых сильных, а слабых оставлять. Какую пользу слабые целители могут крестьянам оказать? Ведь целые сёла вымирают от заразы, пока к ним целитель придворный доберется. А может и не поехать, если у цесаревича приступ простуды совершится.

– Верно, – с неприятной улыбкой ответил Кирилл, – но так мы порушим всю систему. Сейчас есть чёткое деление: есть мы, благородные и могущественные, и есть простолюдины, которые могущества лишены. Если же не будет чёткой границы между сословиями, всё рухнет. Какому – нибудь разбогатевшему на торговле или добыче золота мужику рано или поздно придёт в голову мысль, что сотня слабых магов имеют шансы против одного сильного. От этой мысли до гражданской войны один шаг остаётся. Ты этого хочешь для нашей Империи?

Павел мотнул головой.

– Ну так прими существующее положение вещей, и займись тем, что приличествует наследнику рода Плечеевых, – неожиданно жёстко сказал отец. В душе Павла поднялась буря негодования:

– Отец, я этим и занимаюсь! Тебя прокляли и я тебя с того света, можно сказать, вытащил! Тёмные сцепились с Витеничами, они хотели тебя убить, а меня привлечь на свою сторону.

– Я знаю, – спокойно сказал отец.

– Знаешь!? – поразился Павел.

– Конечно. Это был риск, но риск разумный. Злоумышленники вскрыли свои замыслы, ты проявил себя хорошо. Я горжусь тобой. сын. Кстати, кого ты выбрал в жены?

– Никого, – буркнул князь, – ты сам – то когда женился? Вот и я торопиться не буду.

– Разумно, – согласился отец, – но если бы я умер, ты кого бы выбрал?

– Ведьму, наверное.

Отец выразительно посмотрел на своего брата. Тот тяжело вздохнул и отодвинул чёлку. У Павла глаза на лоб полезли от удивления, когда отец отвесил Кириллу увесистый щелбан, а тот покряхтел и молвил:

– Вероника злая будет.

– Да и пусть её злится, – беззаботно махнул рукой отец, – Паша, ты иди. Мы с Кириллом о своём покалякаем. Сегодня в трапезную спускайся, познакомлю тебя кое с кем. Хотя ты. Думаю, уже успел с ней познакомиться.

– Отец, погоди. Я правильно понимаю, что сейчас при дворе борются две партии?

– При дворе всегда идет борьба, и партий немного больше, чем две. Но в целом – да, ты прав.

– И мы, Плечеевы, выступаем на стороне тёмных?

– Нет, конечно. Мы, Плечеевы – опора трона, и потому сейчас мы используем темных в интересах короны.

– Но ведь это настоящие тёмные. Не такие, как Домидов и подобные ему, это настоящее зло. Я ведь был у них на сборище. Я думал, что они давно истреблены, но они живы.

– Никакого зла не существует. Есть инструменты, и эти мрачные семьи с их изуверскими ритуалами всего лишь инструмент. Инструмент неприятный, но эффективный. Мы используем их: столкнем с Витеничами, и таким образом ослабим и тех и других, а сами выйдем победителями. Как и всегда. К тому же, Домидов силён. Он справится с ними.

– И сам немного ослабнет заодно, а то много силы себе забрал, – буркнул Кирилл. Отец согласно кивнул.

– Но они же прокляли тебя, отец!

– А Домидов, узнав об этом, помог тебе найти лекарство. И с радикалами не поссорился и мне помог. Хотя тебя темные теперь не очень любят, так что будь аккуратнее. Ладно, иди себе. Только от Василька сбегать не пытайся.

Павел встал. Направился к двери.

– Я серьезно, – сказал ему вслед отец, – даже не пытайся сбежать от Василька.

Павел попросил Василька проводить куда – нибудь, откуда видно хоть что – то кроме стен. Тот не долго думая, привёл князя на небольшую террасу, с которой открывался прекрасный вид на окружающую монастырь местность, но при этом с неё никак нельзя было наблюдать за происходящим во внутреннем дворе. Ну, хоть что – то, решил князь и выразил желание остаться здесь. Василек ничуть этому не удивился, или не подал виду. Уселся себе в уголке и принялся беззвучно молиться. Павел некоторое время честно пытался полюбоваться пейзажем. Как и всегда – не получилось. Он был плотью от плоти Александровской Слободы. Неплохо чувствовал себя во всех трёх столицах – Центральной, Северной и Южной. Вполне сносным находил присутствие в родовых гнёздах благородных родов, в которых ему доводилось гостить. Ему всегда были интересны люди, а природные просторы, так восхищавшие придворных девиц и художников, он находил не о что бы скучными – просто никакими. Это лишь зеленое, желтое, серое или белое – в зависимости от времени года, пространство, на котором трудятся крестьяне, о существовании которых он знал лишь теоретически. Ещё существовали горы, внутри которых добывались руды и уголь, превращавшиеся на заводах Домидова в полезные вещи. Чтобы не прослыть при дворе бездушным и чуждым красоты типом Павел иногда застывал вот так как сейчас, вперив взор в пространство и начинал думать о делах, планировать стратегические военные операции, решать в уме задачи из учебника или анализировать исторические трактаты. Лицо у него в эти моменты обретало вполне подходящее выражение.

Он принялся раздумывать о том, какую роль в состязании двух партий при дворе может сыграть то, что происходит сейчас на юге. Здесь среди столичных царедворцев он редко встречал тех, кто мыслит стратегически, в основном мысли у них заняты сиюминутными союзами и скоротечными интригами. Отец и ещё несколько человек составляют редкое исключение, и потому именно они стоят на верхней ступени трона, а остальные ищут их милости и пытаются привлечь внимание.

Вот и сейчас, если вдуматься, за Витеничами, стремящимися отпихнуть от трона потомков Рарога, наверняка стоят островитяне. Среди высшей аристократии господствует точка зрения, что политика Империи самодостаточна и замкнута на самое себя, будучи не подверженной никаким внешним воздействиям, однако, это очевидно не так. Павлу пришлось совершить большое путешествие и многое пережить, чтобы понять, что в мире множество мест, в которых живут люди, даже не знающие о существовании Александровской Слободы, а ведь он не так уж далеко удалился от границ Империи, запутывая следы и скрываясь от агентов островитян. Игра идёт гораздо более масштабная, чем эта возня, в которую его пытаются втянуть. Действительно, прав отец и прав дядя Кирилл, этот заговор есть мелочь. Досадно лишь, что даже такой мелочи может хватить чтобы лишиться жизни. Отец уже стар и не боится смерти, а вот он, Павел, жить очень даже хочет. Не только потому что в нем говорит острая жажда жизни, столь присущая молодости, но и потому что у него есть множество планов.

На горизонте показалось облачко пыли. Откуда – то сзади и сверху послышалось пение сигнального рожка.

Василек заворочался в своем уголке. Павел зажмурил один глаз, на втором создал линзу из слёз. Присмотрелся. По дороге к монастырю приближалась целая процессия из роскошных карет, эскортируемых всадниками в кавалергардских доспехах. В монастыре забегали люди. Раздавались приказы. Послышался детский плач, резко прервавшийся.

– Князь, – послышалось из – за спины, – надо бы вам спуститься в покои.

Павел развернулся и сказал повелительным тоном:

– Нет, проводи меня к парадному входу. Полагаю, именно там сейчас будут мои старшие родственники. Похоже, монастырь сегодня будет принимать высоких гостей.

Путь к крыльцу занял довольно много времени. Василек теперь не только постоянно прислушивался к звукам в коридорах, но и обращал внимания на знаки, наспех намалеванные на стенах коридора, вносил в них свои правки. Пару раз он открывал двери, жестом велел князю входить, закрывал и после этого они ожидали, пока по коридору пройдут другие люди. Павел мог бы поклясться, что не все шаги из тех, что он слышал, принадлежали взрослым. Некоторые люди в коридоре шагали слишком часто и слишком тихо даже для женщин. Миновав все препятствия, Василек вывел Павла на крыльцо и тот смог убедиться в собственной правоте. На крыльце стоял Кирилл, рядом с ним в кресле расположился отец. За их спинами пристроились Дилмурод, крепкий монах, виденный князем в приёмной Кирилла. и ещё один, довольно пожилой, судя по всему, приставленный к отцу в качестве личной прислуги.

По краям двора выстроились монахи крепкого телосложения, выглядевшие довольно внушительно, чтобы не сказать – боевито. За воротами прогудел рог и створки распахнулись. Во двор начали въезжать экипажи, украшенные гербами известных фамилий. Князь привычно читал гербы, прикидывая в уме, кем ему приходятся живущие ныне представители этих семей. Без особого удивления он осознал, что слишком многие экипажи принадлежат тем, кто числит среди своих предков мифического князя Витеня, хотя гербы потомков Рарога тоже встречались. Еще недавно, буквально несколько дней назад, если бы кому – нибудь в голову пришло поинтересоваться у князя, чем отличаются Витеничи от Рароговичей, он бы даже растерялся немного. Две крупнейшие ветви коренной имперской аристократии официально не враждовали между собой, но определенное соперничество было. Представители обоих лагерей предпочитали разные школы, молодые люди неизменно задирали друг дружку на балах, иногда дело доходило до дуэлей. К тому же существовало очень четкое разделение по практикуемым видам магии: Рароговичи неизменно управляли водой и воздухом. А Витеничи огнём и льдом. Это укладывалось в известную всем истину: магия наследуется. Однако же теперь, с учетом полученных от Кирилла и отца сведений, Павел понимал, что это разделение имеет под собой иное, отличного от древнего права крови, основание. Какое именно, пока ему неизвестно, но он непременно это узнает. Не из досужего любопытства. Чтобы мир был для тебя безопасным, надо знать правила этого мира.