Текст книги "Искатель. 1968. Выпуск №5"

Автор книги: Константин Паустовский

Соавторы: Джордж Генри Смит,Владимир Малов,Гюнтер Продёль,Орест Мальцев,Борис Смагин,В. Добкин,Юрий Тарский,Лев Константинов,Хуан Лопес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– А что за палки у них на плечах?

– Просто палки, мистер Сесмик, – ответил барон. – Но придет время, и у нас будут винтовки. Когда нас изгнали, нам не позволили взять с собой ни инженеров, ни машин, так что настоящего оружия у нас нет.

– А вот проходят Верные Дочери! – воскликнула Кэтрин. Она вся дрожала от возбуждения, глядя, как шагают рослые молодые женщины. – Посмотрите, как они выступают! Они знают, что сегодня совсем особенный день!

– Великолепно, а? – обратился капитан к Джонсону. – Ведь, правда, на это нельзя смотреть без волнения?

– Они и в самом деле умеют ходить в ряд, – равнодушно ответил Джонсон.

– Смотрите! Вон он, Первый штурмовой батальон! – в упоении воскликнула Кэтрин, когда появились. полсотни молодых мужчин в черных рубашках и рыжевато-коричневых брюках. Они несли какие-то нелепые копья, глядели прямо перед собой, и лица у них были точно у истуканов.

– Форма! – вдруг сказал Лен. – На них форменная одежда. Теперь я вспомнил. Я видел людей в форме в какой-то старой книге.

– Да, вы правы, – сказала Кэтрин, и глаза у нее. так и сияли. – Это форма. Уже почти триста лет никто не ходит в форме. Как это, должно быть, скучно! – Она с презрением посмотрела на белый тропический костюм Лена. – Не понимаю, как женщина может спать с мужчиной, который никогда не носил форму!

– Большинству женщин это нисколько не мешает, – довольно резко ответил Лен.

Но Кэтрин была слишком поглощена зрелищем и не обратила внимания на его тон.

– Смотрите, вот идут матери-патриотки. Сколько сыновей они народили! Посмотрите, какие лозунги они несут.

Мимо шагала добрая сотня женщин. Лица у всех жесткие, одержимые. Глаза устремлены на знамена, которые плывут впереди колонны. Многие несут огромные, написанные от руки плакаты.

ДОЛОЙ ЧУЖАКОВ! ПЛАНЕТЫ – ЛЮДЯМ! СМЕРТЬ НЕЛЮДЯМ! НЕУЖЕЛИ ТЫ ДОПУСТИШЬ, ЧТОБЫ ТВОЯ СЕСТРА СТАЛА ЖЕНОЙ ПАУКА?

ОДНА РАСА, ОДНА ВЕРА. НАВЕКИ.

СМЕРТЬ! СМЕРТЬ!

УБЕЙ НЕЛЮДЕЙ! СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ!

Смерть? Убей? Лен провел… рукой по лбу. Он почувствовал, что Джонсон придвинулся поближе к нему, обернулся, и взгляды их встретились, и в глазах Джонсона Лен увидел ту же тоску и растерянность, какая терзала его самого.

– Великолепно! Восхитительно! – сияя, восклицали Кэтрин и барон. Капитан что-то озабоченно говорил Норуичу.

– Наверно, сохранились старые книги, – донеслось до Лена. – И уж наверно, кто-нибудь согласится делать для нас оружие.

– Проклятые пауки! Нет, не видать им моей жены! – скрипнув зубами, сказал Норуич.

– Ну конечно, не видать, – успокаивал его Воулак. – Но только если вы сами, и не вы один, готовы взбунтоваться и начать борьбу.

– Смотрите, смотрите! – вне себя от радостного волнения закричала Кэтрин. – Вот они, юные герои!

Перед ними маршировали совсем еще мальчики, все в светло-коричневых штанах и рубашках, в руках – плакаты, очень похожие на те, что несли патриотки-матери:

НИКАКИХ СОГЛАШЕНИИ С ПАУКАМИ! ДОЛОЙ БОЛТОВНЮ, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВОИНА! ДАЙТЕ НАМ ОРУЖИЕ, И МЫ БУДЕМ СРАЖАТЬСЯ]

Потом шли юные матери. Тяжело ступали совсем еще девчонки с огромными животами. Лен отвернулся.

– Каждая из них родит воина! – гордо сказала Кэтрин, голос ее звенел.

А женщины неистово, одержимо принялись кричать:

– Борьба! Война? Долой чужаков!

У Лена голова шла кругом. Он не верил своим ушам Ничто в; его жизни не помогало ему понять, откуда берется этот чуть ли не священный огонь в глазах пассажиров «Теллуса» и что он означает. От их исступленных воплей путались мысли.

И вместе с ними вопил Норуич:

– Теллус! Теллус!! Теллус!!!

Джонсон все еще стоял рядом с Леном.

– Что будем делать, сэр? – прошептал он, – Этот корабль – просто летучий, сумасшедший дом-. Туг все по мешанные.

– Да, конечно. Вы, правы,. Попробую чем-нибудь отговориться, и уйдем, – сказал Лен. – Надо отсюда выбираться.

– Ну, – обратился к ним барон, – теперь вы сами видите, в каком направлении будет развиваться: человечество. Впервые после злополучной истории с Сириусом-три нам разрешили сесть на планету. Тамошние тупицы нас не поняли и вместо того, чтобы напасть на чужаков, взяли да и передрались между собой,

– Значит, несчастье на Сириусе-три случилось, оттого что там опустился «Теллус»? – спросил Лен.

– Быть может, косвенно – согласился барон. – Они не поняли. Они приняли нашу идею, но не пожелали, чтобы мы стали их вождями – мы, призванные стать, во главе всего человечества.

– Сириус-три теперь бесплодная радиоактивная пустыня, – тихо сказал Джонсон. – Я был там во время практики.

– Знаю, – сказал Лен.

Тяжкий– груз вины лег на его плечи. Надо действовать, быстро, очень быстро! Он повернулся к капитану: – Все это было очень интересно, но…

– Интересно? – перебил Норуич. – Это было великолепно!

Капитан и Кэтрин улыбнулись, глаза барона вспыхнули.

– Мы рады, что вы нас поняли. Мы ждали долгие томительные годы, и никто ни разу не оценил по достоинству Дело, за которое стоим мы, за которое стояли наши предки.

– Это и правда так великолепно, что. мне, пожалуй, следует сейчас же доложить Совету, – продолжал Лен.

Капитан, барон и Кэтрин улыбнулись, Норуич же с сомнением заметил:

– Не доверяю я Совету, они могли продаться азгардианцам.

Уже без улыбки барон сказал:

– Мы тотчас предоставим в ваше распоряжение радио, вы можете доложить прямо с борта корабля… А пока придется вам и вашим друзьям воспользоваться нашим гостеприимством.

– Благодарю вас, вы очень любезны, – ответил Лен, искоса глянув на Шконсона и Норуича. – Но – я должен лично Доложишь Совету. В таких важных случаях Совет не одобряет докладов по видеофону.

– Неправда! – возмутился Норуич. – Вы же сами знаете, что это неправда. Какого черта вы тут темните, Сесмик?

– Замолчите, Норуич! – прикрикнул Лен.

– Знаю я вас, Сесмик. Вы что-то затеяли: вам тут все не по вкусу. Ни вы, ни Джонсон не способны понять, как опасны азгардианцы. Моего брата убили на Азгарде. Они уверяли, что это несчастный случай, но теперь-то я понимаю…

Лен попытался утихомирить Норуича, но барон, и Остальные не сводили с них глаз.

– Полагаю, что я понял, – произнес, наконец, барон. – Но вам не удастся все погубить. На этот раз мы слишком близки к цели. Наши лазутчики уже действуют среди здешних островитян, а скоро они выберутся с острова и возвестят всей Олимпии об опасности, которую несут азгардианцы. И о преступной слепоте и предательстве правителей Олимпии.

Лен направился было к выходу, Джонсон – за ним.

– Я покидаю ваш корабль, вы не имеете права меня задерживать.

– Вот мое право! – заявил барон и выхватил из-за пояса какой-то странный цилиндрик. Одним концом он направил цилиндрик на пол у ног Лена, из цилиндрика вырвался огонь и прожег в металлической обшивке аккуратную круглую дырочку.

– Это вам тоже незнакомо, мистер Сесмик. Оружие у нас есть. Правда, немного, но все-таки есть. Мы смастерили эту штуку из атомного сверла, которое нашли во время наших странствий. Право же, это весьма действенное оружие. Прожжет дырку у вас в голове не хуже, чем вот тут в полу.

Услышав, что им грозят насилием, Сесмик и Джонсон побледнели. Лен сделал шаг назад и посмотрел на барона, точно мышь на змею.

– Вы не станете… вы не можете… обратить это… против другого человека.

– Не стану, говорите? – засмеялся барон. – Только попробуйте не подчиниться, и я с наслаждением вас продырявлю.

– Так чего же… чего вы от меня хотите? – спросил Лен, трудно глотнув.

– Я хочу, чтобы вы пошли в радиорубку, связались со своим Советом и сказали им правду про нас.

– Правду? – Лен не верил своим ушам.

– Ну разумеется. Не думаете же вы, что мы отпустим вас с корабля, чтобы вы распускали про нас всякие небылицы!

Теперь уж Лен твердо знал, что этот человек помешан, все они на борту «Теллуса-два» помешанные, но помешательство их заразительно.

– Согласен, – с легкостью ответил он. – Я скажу о вас правду. Ведите меня в радиорубку.

– Мистер Сесмик, мистер Сесмик, – запротестовал Джонсон, – вы сами не знаете, что делаете.

В несколько минут Лен связался с Советом Олимпии, и вот перед ним на экране видеофона комиссия Совета и его непосредственный начальник, Джексон Таунли.

– Я говорю из радиорубки «Теллуса-два», – сказал Лен. – Я посетил этот корабль, и его команда и пассажиры пожелали, чтобы я рассказал вам правду о них.

На лицах членов Совета выразилась вся гамма – от легкого удивления до серьезной озабоченности.

– Я не стану выдумывать про этих храбрецов никаких небылиц, – продолжал Лен, – ибо они просили меня этого не делать.

– Ну конечно, – отозвался глава Комиссии. – Продолжайте, мы вас слушаем.

И Лен Сесмик продолжал. Он подробно рассказал обо всем, что видел. Рассказал о марширующих мужчинах, женщинах и детях, о песнях, флагах, плакатах, о лозунгах, которые выкрикивались хором.

– И этих-то людей не допускают на планеты вот уже триста лет, – сказал он в заключение. – А они предлагают нам план действий. Эти люди хотят стать нашими вождями и повести нас в бой на планету Азгард. Они предлагают, чтобы мы зажили как в старые времена. Они просят нас выковать оружие и последовать за ними в поход против всех чужаков, чтобы в нашей Галактике и следа их не осталось. Дело Совета решить…

– Хватит, – сказал барон, выключая экран… – .Вы сказали о нас правду, это нам и требовалось. Народ Олимпии услышит правду… И правда эта сделает его свободным.

– Народ Олимпии свободен. Свободен и разумен. Так же как и все остальные народы нашей Галактики, – сказал Лен.

– Вы болван, мистер Сесмик, трусливый болван, – сказал барон. – Уберите его с моих глаз. Выставьте его с корабля и его приятелей тоже. Меня от него тошнит.

Вперед выступили стражи, Лена и его товарищей подтолкнули было к трапу. И вдруг Норуич закричал:

– Погодите! Я с вами! Азгардианцев надо уничтожить!

Барон небрежно от него отмахнулся.

– Можете вернуться, когда к нам присоединятся миллионы ваших олимпийцев. Сейчас нам не до вас, нам надо привести в исполнение наши великие планы.

Когда троих олимпийцев выпроводили с корабля, на поле уже начали прибывать полицейские вертолеты. К «Теллусу-два» со всех сторон сбегались люди.

Лен зашагал им навстречу. Все шло именно так, как он надеялся. Совет выслушал его бредовую речь и тотчас же начал действовать. После этой речи, надо думать, его будущее загублено, но он по крайней мере исправил свою ошибку – конечно же, нельзя было разрешать «Теллусу» посадку.

– Закройте люки! – крикнул он полицейским. – Никого не выпускайте с корабля и никого не впускайте.

К нему подбежал полицейский инспектор.

– Нас прислал мистер Таунли, сэр. Он сказал, вы знаете, что тут к чему, и примете над нами команду.

Впервые с той минуты, как Лен поднялся на корабль отщепенцев, на лице его появилась веселая улыбка. И Таунли и Совет поняли! А впрочем, как было не понять? Кто, кроме сумасшедших, может всерьез говорить о войне и завоеваниях?

– Прекратите доставку припасов на корабль, – распорядился он. – Пусть ваши люди разыщут агентов «Теллуса», которые выбрались на остров. С этой минуты остров в карантине.

– В карантине? – озадаченно переспросил инспектор.

– Да-да, инспектор! – крикнул Лен. Он бросил взгляд на упавшего духом Норуича и подумал о людях, которые у него на глазах по-братски помогали команде «Теллуса». – Все, кто находится на этом острове, соприкасались с носителями смертельно опасной инфекции. Эта болезнь может уничтожить жизнь во всей вселенной!

– Болезнь, сэр? – с тревогой спросил инспектор. – Что еще за болезнь?

– Человечество переболело ею в давно прошедшие времена, даже ее название и то уже забыто, – ответил Лен.

Перевела с английского Р. Облонская

К. Паустовский
 Воздух метро

Рассказ

Впервые рассказ был опубликован в журнале «Смена» в1935 году.

Пожилой ученый работал всю ночь. Только на рассвете он захлопнул пожелтевшие книги и постучал в стену соседу. Сосед-писатель тоже не спал. Он писал книгу о своем времени, рвал написанное и жаловался, что ничего не выходит. Ему казалось, что он потерял чувство времени. Ученый удивлялся: он был уверен, что каждый день, если уметь видеть и обобщать, говорит о новизне эпохи.

– Вы попросту устали, – говорил ученый. – Когда я очень устаю, я еду в метро первым поездом, на рассвете. Сегодня они сговорились ехать вместе.

Туманные огни плыли и преломлялись в глубине мраморных стен. Камень жил: в нем открывались целые миры тихого блеска и неуловимых узоров, напоминающих морозные узоры на стеклах.

Белизна стен казалась снежной, и удивительный воздух ровной струей шея из тоннелей и как будто усиливал свет ламп: так он был чист и свеж.

– Можно подумать, что рядом море, – сказал писатель и улыбнулся.

В ответ ему улыбнулась девушка, сидевшая в нише умраморного пилона. Она была в синем лыжном костюме. Лампочки, как пушистые солнца, отражались в изгиба» ее натертых до блеска лыж и в ее веселых глазах.

Девушка казалась очень маленькой среди мощных архитектурных линий метро: высоких сводов, пилонов и стремительных, плавно уходящих вдаль тоннелей.

– Начинается, – сказал ворчливо ученый. – Еще не было случая, чтобы я не застал здесь девушек, которые ждут юношей, и юношей, поджидающих девушек.

– Им и карты в руки, – сказал писатель., – Ведь они строили метро.,

– Я понимаю, – сердито ответил ученый. – Я понимаю, но все-таки каждый раз им завидую. Зависть – низменное чувство, но в данном случае я его не стыжусь.

Бесшумно подошел поезд, похожий на торпеду из стекла, кожи и полированного дерева. Пассажиров почти не было… Над головой нависала спящая Москва, затянутая зимним угрюмым дымом.

Против ученого и писателя села девушка с лыжами. Юноши не было, и это развеселило старика. Он говорил с писателем, но одобрительно поглядывал через очки на девушку, слушавшую его, чуть приоткрыв рот.

– Недавно я перечитывал один исторический роман, – сказал писатель. – Мне запомнилась почему-то фраза: «Мужик лениво выкапывал пешней замерзший труп стрельца». И мне показалось, что это происходило где-то на берегах Неглинки.

– Вот именно, – согласился ученый. – История Неглинки – это история замечательная. Была грязная река, заросшая по берегам вербами. Текла она через деревянную и безалаберную Москву. В ней мочили кожи, купались, по ней плавали гуси и утки. В теперешнем Александровском саду стояла мельница, а в омуте около нее бездельные московские людишки удили окуней. Екатерина хотела устроить на Неглинке, у Кузнецкого моста, водопад и поставить над ним свою статую, но из этого ничего не вышло.

По зимам на льду Неглинки бывали жестокие кулачные бои. Школяры греко-славянской академия сворачивали свинчатками хрящи студентам. В двенадцатом году наполеоновская гвардия мыла в Неглинке сапоги. В двадцатых годах прошлого века Неглинку загнали в подземную трубу. А сейчас мы едем под Неглинкой в этом блестящем вагоне.

– А нам, – неожиданно сказала девушка и смутилась, – а нам из-за этой Неглинки пришлось очень трудно: здесь плывуны. Постоянно прорывалась вода, крепления трещали, как спички, перемычки сносило одним ударом. Бывало, работали по пояс в воде. Боялись мы этой Неглинки, но ничего, одолели.

– Вот видите! – укоризненно сказал ученый писателю. – Вот видите! Вы слепой человек.

– Что я должен видеть?

Ученый пожал плечами.

– Да посмотрите вы на нее наконец!

Писатель взглянул на девушку. Она засмеялась, и он засмеялся и неожиданно ощутил радость от стремительного хода поезда, льющейся за окнами реки огней, тихого гула колес.

На Крымской площади они вышли. Серебряный свет снегов стоял над Парком культуры и отдыха. Кое-где еще горели прозрачные, острые огни.

Девушка побежала по реке на лыжах. Лыжи шуршали и звенели по насту. Девушка оглянулась и помахала на прощанье рукой.