Текст книги "Наперекор старухе (СИ)"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Один раз – это случайность, второй – совпадение

– Казарцев, карабин, – приказал я, отстраняясь от орудия.

Хватит с «Асасио», ни к чему курочить миноносец, который я намерен ввести в состав первой эскадры. Наши лёгкие силы понесли серьёзные потери, а потому не помешает слегка восполнить их. Ну и заодно поднять дух защитников крепости, что совсем не будет лишним в свете последних неудач.

Хотя-а-а… кого я обманываю. У меня адреналин буквально клокочет в крови и требует выхода. Куда более логичнее было бы потопить противника, благо с нашими фугасами в этом нет ничего невозможного. Несколько попаданий по ватерлинии, что на такой дистанции не составляет для меня труда, и только пузыри пойдут. Но нет. Я хочу повторить свой успех. И не для того ли озаботился револьверной пушкой с дистанционным управлением.

Сигнальщик тут же возник рядом со мной, сунув в руки маузер. Я вскинул карабин, приникнув к прицелу. Качка, конечно же, присутствует, но меня такие мелочи не пугают. Уж что-что, а стрелять я умею. Да и дистанция сократилась до оптимальной.

У трёхдюймовки засуетились трое матросов, но не успел я их взять на прицел, как вездесущий Ложкин, уже перебравшийся за пулемёт на ходовом мостике, стеганул по ним длинной пулемётной очередью из РПГ. Двое сложились на площадку изломанными куклами, третий перегнулся через леера и выпал за борт.

Впрочем, и я без работы не остался. Один из матросов уже разворачивал минный аппарат, чтобы встретить нас торпедой, но не преуспел в этом, получив в грудь пулю из творения германского оружейника Петера Пауля фон Маузера. Вскинулся, словно вспомнил о чём-то важном, и замер в нерешительности, но затем сложился на палубу.

Мы быстро приближались к нашей цели. Ложкин поливал палубу злыми короткими очередями, реагируя на малейшее движение, даже если оно ему только показалось. Я всматривался в миноносец через оптику, выискивая укрывшихся за надстройками и выбивая японцев точными выстрелами. А тем временем мои старички уже вывалили на палубу «Ската» в полной готовности к абордажу. Казарцев стоял рядом, держа в руках мой дробовик.

Высота палубы «Ската» оказалась ниже, чем у «Асасио», но не настолько, чтобы это было серьёзной проблемой. Куда сложнее оказалось подвести лодку к борту миноносца, лишившегося управления. Но Налимов и рулевой с этим успешно справились, и мы споро перебрались на палубу противника.

Мещеряков и Дубовский взяли на себя кормовой кубрик, я и Казарцев офицерские каюты, остальных Харьковский повёл дальше по палубе, блокируя крышки люков машинного и котельного отделений, отстреливая при этом любого появившегося на их пути. Ну что сказать, нам в который уже раз везёт. Вернее, противник не может ничего противопоставить моей меткости. Что есть, то есть, я умею стрелять, и мне без разницы, из пушки или винтовки.

Уже по отработанной схеме в люк для начала полетела граната. И только после взрыва по трапу съехал уже я. Причём никакой фигуры речи. Стремительный спуск, и я вскинул дробовик со сложенным прикладом и пистолетной рукоятью. Я не забыл, насколько бывает тесно на корабле.

В сумрачном коридоре никого не оказалось. Как и в прошлый раз, электрическая лампочка разбита, и свет проникает только сквозь открытый люк сходного тамбура. Ещё и глаза режет от сгоревшего пороха. Но это не первый корабль, взятый нами на абордаж, поэтому со светом у меня проблем нет благодаря подствольному фонарику. Громоздкий и тяжёлый даже с учётом одной батарейки, увы, до привычных мне тактических фонарей далеко, но это куда лучше, чем ничего.

Я сделал несколько шагов по короткому коридору и оказался перед дверью, за которой, по идее, должна находиться радиорубка. Планировка, схожая с захваченным ранее «Касуми», а потому вряд ли я ошибаюсь.

Переглянулся с Казарцевым, спустившимся следом и уже стоящим рядом. Тот кивнул и толкнул стальную дверь. Та с лёгкостью подалась, и я едва сдержался, чтобы не выстрелить. Внутри оказался японский мичман с поднятыми руками. Наскоро осмотрел выведенный из строя беспроволочный телеграф. Вообще серьёзно его сломать достаточно сложно, уж больно грубый и массивный прибор. Так что этот починится без проблем.

– Я так понимаю, что книги с шифрами и кодами уже за бортом? – спросил я пленного.

– После смены кодов и шифров в корешки книг всунули свинцовые пластины. Книги уже на дне, – подтвердил мои предположения японец, кивнув в сторону открытого иллюминатора.

– Лицом к стене, руки на стену, ноги шире плеч, – коротко приказал я.

Самурай, конечно же, не видел детективов и того, как пеленали преступников полицейские в моём мире, да и не практикуют тут такого, в лучшем случае лицом к стене и поворачивают. Но сказано было чётко и ясно, поэтому он выполнил мои распоряжения под доносящийся с палубы грохот ружейных выстрелов.

Я обошёл его и выглянул в иллюминатор. Даже если и без груза, книга уже осталась далеко за кормой, так как миноносец продолжает двигаться, и искать её попросту бесполезно. К тому же на столе нет ни единой бумажки, вне всяких сомнений, они улетели в воду и также остались где-то за кормой. Ну что тут сказать, радист выполнил свой долг и избавился от секретных документов. Ну и чёрт с тобой, золотая рыбка.

– Вяжи его, – приказал я сигнальщику.

Казарцев уронил ружьё, повисшее на одноточечном ремне, и, вооружившись концом верёвки, подступился к мичману. Я учил своих парней вязать пленных, так что мой негласный ординарец управился с этой задачей походя. После чего мы проверили другие каюты, никого там не обнаружив. Да и не очень-то надо. Чем меньше пленных, тем нам проще.

Оставлять японца без присмотра я не собирался, охранять же его некому, поэтому мы выволокли его наверх. Впрочем, он не особо-то и артачился. Разве только двигаться со связанными руками неудобно. Вот тут-то мы и помогли.

К этому моменту абордажники уже прошлись метлой по палубе, заперев в отсеках механиков и кочегаров. Остатки палубной команды привычно загнали в носовой кубрик и уже готовились к решительному штурму. Вернее, к тому моменту, как мы подошли, Харьковский уже начал действовать, забросив внутрь сразу три гранаты. Для столь небольшого и тесного помещения, да ещё и со стальными стенами полом и потолком этого более чем достаточно. Ошалевшие японцы, даже не получившие ранения, после этого и не помышляли ни о каком сопротивлении, если вообще понимали, что их связывают. Контузия гарантирована.

– Открывай, – приказал я Казарцеву, указывая на крышку люка в кочегарку.

Тот молча отпёр задвижку и откинул крышку, стараясь не подставляться. Сомнительно, что там окажется кто-то со штатной винтовкой, но вот с личным револьвером очень даже может быть. Я видел личное оружие как минимум у троих матросов «Ската», это не считая моих старичков, которых сам же и вооружил. А как показывает практика, нравы у моряков всех стран достаточно схожие.

– Я командир русской подводной лодки «Скат», мичман Кошелев. Миноносец захвачен. Предлагаю вам сдаться. Выходите с поднятыми руками. На раздумье времени не даю. Если вы не сдадитесь, будете все убиты.

Говорил я с акцентом, но при этом без ошибок. Японским-то владею в совершенстве, другое дело, что голосовые связки этого тела не приспособлены к чужой гортанной речи.

– Чего это они там? – склонив голову набок, спросил Казарцев.

– Послали меня и готовы умереть во славу императора и богини Аматэрасу. Ну и ладно, была бы честь предложена, – извлекая из подсумков пару гранат, произнёс я.

Вот никакого желания делиться своей долей адреналина. Самому мало. Тут толком-то и разохотиться не успел, как всё уже закончилось. Даже ни разу не выстрелил, парни и без меня управились. Поэтому ударил себя по бёдрам шляпками взрывателей, которые исправно выдали два хлопка. Четыре секунды ожидания и обе банки с грохотом о трап упали вниз. Грохнуло. Из люка выметнуло упругую воздушную волну, в нос ударил резкий запах пороховых газов, и я быстренько скользнул по трапу вниз.

Электрическое освещение два взрыва не пережило. Но в отсеке имелись с каждой стороны по одному иллюминатору, а потому хотя и сумрачно, тем не менее куда светлее, чем в офицерском отсеке. Разбираться, кто жив, а кто мёртв, я не стал, тут же открыв огонь. Тем более что один из кочегаров зажимал уши, держа в руке короткоствольный револьвер. И первый выстрел в него. Затем ещё четыре без разбора, кто уже готов, кто ранен, а кто лишь оглушён. Лучше вынести трупы, чем по-глупому подставиться.

Зато с остальными отсеками трудностей не возникло, все самураи дружно подняли лапки и поднялись на палубу. Здесь их вязали и переправляли в носовой кубрик. Этот процесс у нас, можно сказать, отработанный, так что я уже в него не вмешивался…

– Мать твою в перехлёст через колено. Это было просто невероятно, – с нескрываемым восхищением произнёс Налимов, когда пришвартовал «Ската» к «Асасио».

– На том стоим и стоять будем, – хмыкнув, ответил я, наблюдая за тем, как матросы деловито снуют по палубе, снося трупы на корму.

Оно бы сбросить их в море, но коль скоро есть возможность похоронить на земле, то не стоит тупо избавляться от тел. Не поймут. А я как-то не горю желанием опять оказаться под судом. Всё понимаю, но в прошлый раз я предстал перед трибуналом по не менее надуманному поводу.

– Знаете, Олег Николаевич, а я ведь не верил в вашу затею с револьверной пушкой. Полагал это блажью. Да и по поводу абордажа… думал, это простая байка. Газетная утка, – перебравшись на борт миноносца, заметил штурман.

– Неужели не общались с артурцами?

– Отчего же, общался. Но там поди отличи правду от вымысла, когда, глядя друг другу в глаза, высказывают противоположные мнения.

– Надеюсь, теперь вы убедились в том, что это правда. Или и глазам своим не верите?

– Как говорится, один раз – это случайность, два – совпадение…

– Намекаете на то, что нам следует взять на абордаж ещё один миноносец? – задорно подмигнул ему я.

– Я не против. И теперь возню с револьверной пушкой считаю полностью оправданной, даже если её больше ни разу не придётся использовать.

– Вот с чем согласен, с тем согласен, – кивнув, произнёс я и сменил тему. – Что же, Пётр Ильич, принимайте под командование лодку, а я поведу в Артур наш приз.

– Есть принять лодку под командование.

– В качестве призовой команды я забираю всех своих старичков и комендоров, с вами оставляю только одну вахту. Если случится бой, просто погружайтесь и идите в Артур.

– А что мне ещё-то остаётся при минимуме команды, отсутствии самодвижущихся мин и невозможности использовать пушки, – пожал плечами штурман. И уточнил: – Вы поэтому переходите на «Асасио»?

– И поэтому тоже, – подмигнул я и спросил: – Вопросы?

– Вопросов нет.

– Вот и ладно, – хлопнул я его по плечу.

«Катарина» уже набрала свой крейсерский ход, направляясь к крепости. Я же не спешил расставаться с лодкой и, перейдя на её борт, воспользовался радио. Пора связаться с крепостью и сообщить, что мы на подходе. Для чего-то же я старался, переправляя радиостанцию из Инкоу в крепость.

Ну и такой момент, что нужно забрать переносной дымогенератор. Для лодки-то мы сделали стационарный, подведя впрыск топлива в выхлопные трубы, но по здравому размышлению я решил, что и мобильная версия не помешает, так, на всякий случай. Как я люблю повторять – пусть уж лучше будет и не понадобится, чем понадобится и не окажется под рукой.

В частности, я планировал использовать его для «Катарины», но, поразмыслив, мы пришли к выводу, что команде парохода лучше всё же не геройствовать. При отсутствии вооружения у них ни единого шанса даже против минного катера. Поэтому было принято решение о том, что они не будут трепыхаться и станут выполнять все требования японцев. Дымогенератор же остался на борту «Ската», благо он достаточно компактный и много места не занимает.

Переговоры с Артуром вышли занятные. С одной стороны, там не могли поверить в то, что в районе Ляодуна появилась подводная лодка из Владивостока. Да ещё и сопровождающая пароход со скотом и взрывчаткой. С другой, я ведь использовал русский шифр, и откуда бы мне его в таком случае знать?

Ответа дожидаться я не стал. На то, чтобы доложить по инстанции, да чтобы там приняли меры, уйдёт слишком много времени. И это с учётом того, что Павлов заблаговременно уведомил командование крепости об отправке груза. У нас же за правило, когда правая рука не ведает, что делает левая, а уж если речь зашла о правой пятке, то и вовсе туши свет, бросай гранату. Так что пусть разбираются, а мы пока нагоним «Катарину», ну и подготовимся оборонять сопровождаемый груз.

Когда вернулся на борт захваченного «Асасио», там вовсю шли ремонтные работы. Необходимо было подлатать дыру в дымовой трубе, иначе останемся без тяги и соответственно не сумеем нормально разогнаться. Заодно приводили в порядок паропровод, которому также досталось. Корабль военный, к тому же уже год участвующий в боях, а потому на борту нашлось всё необходимое, чтобы на время подлатать повреждения и уже через пятнадцать минут рвануть вдогонку «Скату» и «Катарине».

– Андрей Степанович, ты вот что, оставь на палубе только тех, кто помельче, да обряди их в японскую форму. И мне офицерский мундир присмотри. Не найдёшь чистый, снимай с трупа, ничего со мной не станется. И ещё приготовь японский флаг, чтобы, случись что, можно было бы на него сменить Андреевский, – когда мы в бодром темпе догоняли ушедший вперёд грузовик, приказал я.

Боцман слушал меня с угрюмым видом, и когда я закончил, не услышал привычного «слушаюсь». Вместо этого молчание и хмурый взгляд, устремлённый куда-то в сторону. Вижу, что ему это не по нутру, и не хочет смотреть на меня, потому как не сумеет злость сдержать. Не приведи господи, с самураями встретимся, так я не представляю, какой обструкции меня предадут господа флотские офицеры, у которых я и так не в чести.

Пока суд да дело, поставил к штурвалу Снегирёва, ему не впервой самостоятельные вахты стоять, на катере мне было не разорваться. Сам же отправился в радиорубку глянуть, что там с трофейным беспроволочным телеграфом. Я ведь не врал, когда говорил, что за короткий срок качественно сломать его не получится. Хотелось бы иметь связь с крепостью. А то я ведь не забыл, что как раз по своим-то корабельные комендоры и артиллеристы береговых батарей промахиваются редко. Прямо беда.

Разобраться с неисправностью не удалось. Без понятия, для чего японцу понадобился в радиорубке молоток, но поработал он с ним неплохо. Не то чтобы вот совсем исправить не получится. Но провозиться придётся долго, а нам до крепости осталось шлёпать чуть больше часа. Пусть уж в крепости с этим разбираются.

– Ваш бродь, там дым на горизонте, и приближается, – ввалился ко мне Казарцев.

– Дым или дымы? – поднимаясь, уточнил я.

– Пока дым. Но густой, так что может и пара миноносцев, а может и один крейсер.

– Ну, пойдём глянем, кого там принесло.

Поднявшись на ходовой мостик, и впрямь увидел дым, и судя по густоте, Казарцев прав, либо пара мелких, либо что-то крупное. Я подошёл к прожектору с закреплёнными на нем шторками и отстучал на «Скат» сообщение, поинтересовавшись, нет ли новостей из крепости. На удивление в этот раз проблем не возникло. Нас уже ожидали, и был подготовлен отряд для встречи.

Надо же, оказывается, наши морячки ещё в море ходят. Если опустить тот факт, что в известной мне истории в Артуре уже хозяйничали японцы, то моряки с сентября в море вообще не высовывались. Если только изредка миноносцы проявляли активность. А тут и крепость наши ещё удерживают, и моряки в гавани не отсиживаются.

Отстучал Налимову, чтобы он укрылся за корпусом «Катарины», незачем ему лишний раз отсвечивать. Ещё раз сообщил на грузовик, чтобы Ползунов не геройствовал и выполнял приказы японцев, если до этого дойдёт. Вот вроде и всё. А теперь пора выяснить, кого там принесло на наши головы.

– Снегирёв, курс двести девяносто два. Андрей Степанович, прикажи поднять японский флаг. – И, поймав его недовольный взгляд, надавил: – Выполнять. И сам на палубе не отсвечивай, коль скоро для себя японскую форму не нашёл, – закончил распоряжение я, тренькнув механическим телеграфом в машинное отделение «самый полный».

– Слушаюсь, – козырнул боцман.

Вот и ладушки. Я, конечно, без понятия, кто там к нам спешит, но что-то сомневаюсь, чтобы наш единственный оставшийся в строю крейсер «Паллада» мог позволить себе подобную наглость. А значит, следует готовиться к бою.

– Галанцев, оба минных аппарата к бою, угол шестьдесят градусов по левому борту и жди команду. Казарцев, дымогенератор-то готов?

– Так точно, ваш бродь. Как перетащили его сюда, так я его на прогрев и поставил.

– Вот и ладушки. Ложкин, носовое орудие на всякий случай к бою.

– Есть носовое орудие к бою, – отозвался артиллерийский кондуктор.

«Асасио», конечно, не «ноль второй», но тридцать узлов тоже очень даже неплохо. А тут ещё и волнение всего лишь в один бал, не больше. Так что шли мы бодро, неся на носу заметный бурун. Вскоре нас не только заметили, но и рассмотрели. Опознав же, отстучали сообщение с помощью светового кода. Увы и ах, но в этот раз трофей нам не обломился, и ответить мне самураям было нечем. Поэтому мы хранили молчание и неслись по прямой взбесившимся мустангом.

– «Ёсино». Вот, значит, кого прислала по мою душу старуха. Ну-ну, поглядим, кто кого переможет, – задумчиво произнёс я.

В известной мне истории этот лёгкий крейсер погиб вместе с подавляющим большинством команды в результате столкновения с броненосным крейсером «Касуга». В этой он жив, бодр и, возможно, надерёт мне задницу. Но последнее это не точно.

Глава 8

Мал да удал

Мы стремительно сближались с «Ёсино» на встречных курсах. Самураи опять отстучали световой код. Вот только о чём они запрашивают, для меня по-прежнему оставалось тайной великой, уж не говоря о невозможности им ответить.

– Галанцев, аппараты наведены? – повысив голос, спросил я минного машиниста.

– Так точно, – отозвался тот.

– Строго на шестьдесят градусов? – уточнил я.

– Так точно, – подтвердил он.

Я вскинул бинокль. Опять чего-то семафорят. Похоже, командиру крейсера не понравилось наше молчание, и я заметил нездоровую суету у носовых орудий. А там, между прочим, три шестидюймовки, что более чем солидно. У малокалиберок также суета. Да на крейсере, пожалуй, вообще боевую тревогу сыграли. С чего это они так всполошились-то? О, опять что-то передают. Кажется, сейчас будет весело.

Грохнуло носовое орудие крейсера. Снаряд взбил фонтан воды со значительным недолётом. Явно предупредительный выстрел. Ничего так тут наши морячки дают прикурить самураям, если они уже и на воду дуют. Или это только командир «Ёсино» такой нервный? Плевать. Продолжаем переть буром. Разве только я оттеснил в сторону Снегирёва и сам встал к штурвалу. Неплохо бы сейчас к пушечке пристроиться и врезать по японцам гранатой. Что ни говори, а все орудия на крейсере стоят открыто, пусть и за щитами.

Грохнул очередной выстрел, который я не услышал, а увидел. Порох-то бездымный, но это не значит, что того вообще нет. Я крутанул руль, уводя миноносец влево, и справа вздыбился султан воды. Вновь вращаю штурвал, как бешеный, теперь уже вправо, и опять выстрел. Вот только на этот раз в воздухе вспухло молочно-белое облачко порохового дыма, и воду взбили десятки сегментов. Весело, нечего сказать. Руль круто вправо.

– Казарцев, дымы! – выкрикнул я, понимая, что пробиться к японцу не получится.

За кормой начал разрастаться густой молочно-белый дымный шлейф, который вскоре прикрыл нас от противника. А по нам уже бьют из всех стволов. Разрывы доносятся один за другим, воздух гудит от проносящихся или подлетающих снарядов.

«Асасио» кренится на левый борт в крутом развороте, и на палубе удержаться совсем непросто. Но, несмотря на это, Харьковский спустил японский флаг с грот-мачты, вздев вместо него Андреевский. Вот молодец. Главное, чтобы не вывалился за борт, спасать нам его некогда, а в январской водице он долго не продержится.

Мы описали полный круг, пуская за собой завесу, и когда уже замыкали кольцо, в начале дым изрядно так подрассеялся. Однако рассмотреть миноносец было достаточно проблематично, а потому и приметили нас с опозданием.

Малокалиберки самураи навели довольно резво, и я расслышал даже тупой лязг от попаданий стальных болванок. Сорок семь миллиметров, что тут ещё сказать. Так что особого вреда от этих шустриков ждать не приходится. А вот стодвадцатимиллиметровые и шестидюймовые орудия так быстро развернуть не получится, и я воспользовался этой форой.

Пока мы описывали круг, японец успел приблизиться к нам на дистанцию в шесть кабельтовых. Не совсем то, чего мне хотелось бы, но за неимением гербовой пишут на простой.

– Галанцев! – выкрикнул я.

– Готовы! – тут же отозвался он.

– Первый! Пуск!

Хлопок! Шуршание металла! Всплеск!

– Первая пошла! – выкрикнул в ответ минёр.

– Вторая пуск!

И всё повторилось.

Ещё немного и мы, отвернув, начали быстро отдаляться от противника, продолжая укрываться за пеленой завесы. По нам стреляли, и пару раз снаряды даже прилетали довольно близко. Но попаданий больше не случилось ни от малокалиберок, ни от сегментов, которые время от времени взбивали воду с боков и спереди. Возможно, и позади, но там вообще ничего не видно.

Я вёл «Асасио», выписывая зигзаги и постоянно отдаляясь от японцев. Есть, конечно, возможность перезарядить минные аппараты, благо запасные мины находятся в контейнерах прямо на палубе, но ты поди проделай это, когда корабль мечется из стороны в сторону.

Наконец стрельба прекратилась, и я понёсся вперёд по прямой. Затем уступил место Снегирёву и перебрался на площадку носового орудия. Увы и ах, но хронометр в моей голове безошибочно выдал, что мы безбожно промазали. Ну или крейсер сумел отвернуть. При нынешних скоростях торпед для таких кораблей в этом нет ничего невозможного. Я-то рассчитывал подобраться вплотную и атаковать в упор. Вышло же так, как вышло.

– Значит так, Иван Капитонович, пускать «Ёсино» к «Катарине» никак нельзя. Её груз ожидают в крепости, и с внутреннего рейда навстречу уже выдвигается отряд. Наша задача на пупе извернуться, но не позволить самураям преградить путь транспорту. А потому делай что хочешь, но чтобы пушку мне заряжали так быстро, как это вообще только возможно. Вопросы?

– Может, мне к бортовой пушке, ваше благородие? Я хотя и похуже вас стреляю, но всё подспорье будет, – предложил Ложкин.

– Лишнее это от слова совсем. Вот если ты сможешь обеспечить те самые пятнадцать выстрелов в минуту, что заявил мистер Армстронг, тогда у нас будут все шансы отвадить самураев от нашего транспорта.

– Сделаем, ваше благородие. Как есть, сделаем, – заверил Ложкин.

– Тогда за работу. Казарцев, вырубай генератор!

Вскоре завеса за кормой начала рассеиваться, и в просветах стал виден «Ёсино», который вновь вернулся на прежний курс, намереваясь догнать «Катарину». Ну что же, значит, он сам себе злой буратино. Ага. Вновь приметили нас, и опять ударили снаряды. И как выяснилось несколькими секундами спустя, это были сегменты. Стреляли поочерёдно, всякий раз внося поправки в замедлителях взрывателей. Но и мы не собирались изображать из себя мишень.

– Снегирёв, лево сорок пять, держать самый полный. Братцы, гранаты.

– В стволе, – тут же доложил Ложкин.

Я прицелился в крейсер и, отвалившись в сторону, скомандовал:

– Огонь!

Матрос дёрнул за шнур. Пушка рявкнула, оправляя в полёт гранату. Будко открыл замок, не дожидаясь результата. Что там и как неважно. Его задача как можно быстрее перезарядить орудие, остальным есть кому заняться.

Прицел у самураев был выставлен хорошо, и вкупе с моим глазомером орудие добилось попадания с первого же выстрела. Ну а дальше пошло по накатанной. Орудие рявкало с завидным постоянством, отправляя в полёт гранаты каждые четыре-пять секунд. Всё же тупо перезаряжать орудие не получалось, так как Снегирёв время от времени маневрировал, чтобы избегнуть попаданий.

Впрочем, совсем скоро «Ёсино» практически был приведён к молчанию и лишь изредка огрызался орудийными выстрелами. Именно что огрызался, да и то в основном это были малокалиберки. Наши гранаты рвались на палубе крейсера практически непрерывно. Не в состоянии нанести сколь-нибудь существенный вред самому кораблю, нам удалось серьёзно проредить личный состав, а также вызвать пожар, возникший на носу. Пылало настолько сильно, что самураи начали отворачивать.

Если командир корабля полагал, что таким образом ему удастся задействовать дополнительные орудия, то сильно в этом просчитался. В смысле поначалу так оно и было. Но я продолжал всаживать в противника одну гранату за другой, безжалостно выбивая обслугу и приводя орудия к молчанию. Плюсом к этому добился ещё двух возгораний – на корме рядом с ретирадной шестидюймовкой и на шканцах. Ну и так уж вышло, прошёлся по пожарной команде. Теперь, казалось, пылает уже весь крейсер. Во всяком случае, его изрядно затянуло дымом.

Я вгонял в противника восемь снарядов из десяти. Отличное получилось орудие у Армстронга, факт. Будь это Канэ с русским боекомплектом, и нечего мечтать о подобном эффекте. Но с британским орудием или, если точнее, со снарядами в японском исполнении, куда запихнули шимозу по возможному максимуму, эффект получился что надо. Даже мои переделки из шрапнельных снарядов рядом не стояли.

Тридцать шесть гранат, прилетевших на палубу «Ёсино», своё дело сделали. Без понятия, какие там потери среди личного состава, но полагаю, что немалые. Плюс пылающая практически на всём протяжении палуба. Будь орудия крейсера в башнях или на батарейной палубе, и тогда нам ничего не светило бы. А так… щит и даже полубашня не могут прикрыть от разрывов за спиной. Ну и такая аномально меткая стрельба, каковую выдавал я, это из разряда невозможного.

Поэтому ничего удивительного в том, что одна-единственная трёхдюймовка смогла подавить огонь целого крейсера, и японский командир предпочёл отвернуть. Всех повреждений – сменить настил палубы да, возможно, устранить незначительные неисправности пушек, если таковые вообще есть. Но именно сейчас «Ёсино» драться не мог.

– Может, зарядим аппараты и атакуем его минами? – предложил Галанцев, расстроенный промахом.

– Нет, Сергей, этого мы делать не будем. Во-первых, нам повезло, что самураи добились попаданий только мелким калибром. Прилети фугас или накрой они нас сегментами… спроси у Родионова, каково оно, когда прилетает по цели один-единственный сегментный снаряд. На «Сердитом» вынесло чуть не половину экипажа. Во-вторых, у нас осталось не так много снарядов, чтобы повторить такое. А оставшиеся нам ещё понадобятся, если придётся отваживать кого-то другого, случись нам опять нарваться. Ну и наконец, в третьих, у нас совершенно иная задача. И она куда важнее потопления лёгкого крейсера.

На наше счастье, нам больше ни от кого отбиваться не пришлось. В смысле капитан «Ёсино», конечно же, сообщил о непонятностях, творящихся с «Асасио», и о том, что к Артуру рвётся транспорт. Радиообмен у самураев на хорошем уровне. Однако дотянуться до нас так и не успели. Дымы с двух сторон появились, когда мы были уже на подходе к крепости. А нам навстречу выдвинулись «Полтава», «Паллада» и четыре миноносца. Вот уж удивили, так удивили. Не ожидал, что флот проявляет подобную активность.

Правда, несколько смущало то обстоятельство, что наш броненосец шёл с заметным креном на левый борт. Сомнительно, чтобы это был привет из июльского боя в Жёлтом море. А значит, внутренний рейд подвергается бомбардировкам, и корабли получили повреждения. И по всему выходит, что «Полтава» наименее пострадал от этого. Или же имели место небольшие стычки в море, результатом которых и могли стать неисправности.

От отряда отделились сразу два миноносца, которые подошли к «Скату» и «Асасио». К нам приблизился «Решительный», вызвавший у меня невольную улыбку. В известной мне истории именно экипаж этого японского миноносца участвовал в захвате русского корабля, разоружившегося в Чифу.

– Командир миноносца «Решительный» лейтенант Рощаковский, – когда миноносцы сблизились, с помощью рупора представился тот.

– Командир подводной лодки «Скат» мичман Кошелев, – ответил я, вооружившись такой же жестянкой.

– Чёрт меня подери, мичман! И почему меня это не удивляет? Если кто и мог провернуть подобное, то только вы, – ни капли иронии или издёвки, в его голосе только одобрение.

Офицеров, готовых относиться ко мне с уважением, не так чтобы и много. Но, похоже, именно этот признавал мои заслуги должным образом. Мы не были знакомы лично, а мнением окружающих я не больно-то и интересовался.

Я, конечно, подумывал о соратниках, но специально их не искал. Они появлялись либо совершенно случайно, как команда моего катера. Либо по своей воле, как поверенный Кулагин. Либо когда оказывались мне нужны, как те же Горский и Миротворцев. Великий князь Кирилл и Эссен проходят по другой статье – как покровитель и административный ресурс. Первый пока бесполезен, но с ним изначально расчёт был на дальнюю перспективу.

Так вот потребности в том, чтобы сблизиться с Михаилом Сергеевичем, который был старше меня всего-то на десять лет, не возникало. Он также не стремился к личному знакомству и наблюдал за мной со стороны. Возможно, даже завидовал, но вот желчью, похоже, не исходил.

– И как это у вас получилось? – спросил Рощаковский.

– Если коротко, то встретили два миноносца. «Икадзучи» получил от нас торпеду в борт и отправился на дно. А «Асасио» мы взяли на абордаж.

– А отчего призом командует не ваш помощник, а вы? Не думаю, что это хорошая идея – покидать мостик своего корабля.

– «Скат» как боевая единица исчерпал свои возможности. Миноносец достался нам практически без повреждений, и тут есть трёхдюймовая пушка, с помощью которой нам удалось отвадить крейсер «Ёсино».

– Да ладно! А хотя Колчак рассказывал о вашей исключительно меткой стрельбе. Но чёрт возьми, я хочу услышать подробности. Предлагаю сегодня же посидеть в «Саратове».

– С удовольствием приму ваше приглашение. Но о времени придётся условиться дополнительно. Не знаю, когда меня освободит командование.

– Скажем, к девятнадцати часам я пришлю к вам матроса.

– Договорились.

Тем временем подошедшие японские крейсера «Касаги» и «Такасаго» открыли огонь по «Катарине». Японцам как-то было наплевать, что над пароходом развивается флаг Франции. Подозреваю, что и французам на это откровенно фиолетово. Нет, ноту протеста они, разумеется, заявят, не совсем же терять лицо. Но рупь за сто, что на этом всё и закончится.