Текст книги "Наперекор старухе (СИ)"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 24

Шанхайские дела

– Как это капитулировал? – искренне удивился я.

Было с чего. Ведь мы убыли из Артура чуть больше месяца назад, и никаких предпосылок к столь радикальным ухудшениям положения на фронтах не наблюдалось. Это как же должно было не повезти защитникам, чтобы ситуация резко скатилась к той, по настоящему опасной, если не сказать катастрофической, что имела место в известной мне истории? Опять проделки старухи? Какая-нибудь случайность или ошибочность оценки сложившегося положения дел?

– Роман Исидорович жив? – пока другие офицеры переваривали новость, спросил я Павлова, не дав ответить на первый вопрос.

– Жив. Он и поднял вопрос о капитуляции на военном совете. Ну или всё же правильно будет сказать, о почётной сдаче крепости.

– А подробности можно услышать? – это уже пришедший в себя Плотто.

– Можно, конечно. Но, господа, мне все детали неведомы, поэтому не обессудьте.

– Мы будем рады хоть каким-то разъяснениям, – заверил его Плотто.

– Если помните, Олег Николаевич, вы мне говорили о том, что удалось заманить в огневой мешок целую японскую дивизию, – начал Павлов.

– И в то же время мы потеряли горы Дагушань и Сяогушань, – напомнил я.

– Всё верно. Так вот, японцы и не думали на этом останавливаться. Несмотря на серьёзные потери, они продолжали рваться вперёд, пробуя прорвать оборону на других участках. В результате им удалось овладеть горами Длинной и Дивизионной, а также Кумирненским редутом. Но на горе Высокой, Третьем и Четвёртом фортах атакующие завязли намертво. А затем последовала наша контратака на горы Дагушань и Сяогушань, которыми удалось овладеть достаточно быстро и с минимальными потерями. Вроде бы пограничники постарались при наличии большого количества ручных пулемётов и серьёзной поддержки миномётами. В результате этого Кондратенко сумел провести фланговый удар по частям одиннадцатой японской дивизии и в буквальном смысле этого слова разгромил её. Потом несколько дней упорных боёв без каких-либо изменений. Разве только потери множились, с нашей стороны меньше, со стороны японцев больше. Пока к шестому марта японцы не выдохлись.

– Не вижу ничего такого, что бы стало предвестником капитуляции или почётной сдачи крепости, – недоумевающе пожал я плечами, поддержанный своими сослуживцами.

– После этого и случился военный совет, а государю ушла телеграмма за подписью Смирнова, в которой сообщалось, что крепость практически исчерпала свои возможности к обороне. Пятый штурм Артур, может, и выдержит, но шестой станет последним, и тогда озверевшие японцы, ворвавшись в город, устроят резню, как это уже было при первом захвате в ходе японо-китайской войны. Таким образом, защитники могут выстоять ещё не более месяца. Если этот месяц будет решительным для вящей победы, то они выполнят свой долг до конца и падут за царя и отечество. Но если решительные перемены не ожидаются, Смирнов просил о разрешении начать переговоры о сдаче крепости на почётных условиях, пока таковая возможность имеется.

– И государь дал позволение, – понял Плотто.

– Как по мне, это правильное решение. Потому что на фронте перемены не предвидятся, – пожал плечами Павлов и продолжил: – В конце февраля Куропаткин предпринял наступление под Сандепу и, несмотря на серьёзное численное превосходство, а также внезапность, не сумел не только нанести поражение Ояме, но даже сколь-нибудь серьёзно потеснить его. Через четыре дня после начала наступления войска заняли прежние позиции.

– И чем закончились переговоры? – поинтересовался Плотто.

– О самом их ходе я ничего не знаю. Но результат таков. Пехотные части покидают крепость с развёрнутыми знамёнами, при личном стрелковом оружии, сиречь винтовки и револьверы, с одним боекомплектом к ним.

– А артиллерия и пулемёты? – не удержался я от вопроса.

– Всё это, как и оставшиеся артиллерийские парки с имуществом, передаётся японцам в том состоянии, в каком есть. Любая порча и уничтожение влекут за собой расторжение достигнутых договорённостей, а там уж как получится. А получиться могло кроваво. Но Господь не попустил, и всё обошлось. Пехотные части в количестве четырнадцати тысяч человек выдвинулись на Мукден в пешем порядке. Моряки погрузились на оставшиеся военные корабли и ушли в Чифу, где и разоружились. Раненые и гражданские разместились на госпитальных судах, грузовых и пассажирских пароходах, после чего конвой направился прямиком во Владивосток. Я лично зафрахтовал четыре судна для этой операции плюс небезызвестная вам, Олег Николаевич, «Катарина».

– М-да. Весело. Но, с другой стороны, это наилучший сценарий из возможных, – после минутного молчания произнёс я.

– Соглашусь, Смирнов сумел выйти из данной ситуации с максимально возможной выгодой. Но нам-то теперь что делать? Мы ведь рассчитывали получить в Артуре самодвижущиеся мины, – произнёс Белкин.

– Получим их в Чифу у Вирена, – пожал я плечами.

– И то правда, – согласился тот.

Оказавшись в Шанхае, я не мог не воспользоваться этой ситуацией. Жизнь в этом бурно развивающемся городе кипит и днём, и ночью. Здесь крутятся огромные суммы, и предостаточно игорных заведений самого различного пошиба от респектабельных казино и клубов, до нелегальных и насквозь криминальных притонов. Мало того, что я ещё не успел обойти их все, так ведь и не засветился настолько, чтобы через пару месяцев не пройтись по ним повторно.

– По притонам сегодня не пойдём? – когда я остановился у вывески с объявлением о турнире, спросил Казарцев.

Разумеется, гулять по Шанхаю я отправился с вооружённым сопровождением, переодетым в гражданское платье. Я не трус, но и не дурак бравировать там, где оно ни к месту. Парни разделились на две группы по трое и держатся в сторонке, со мной Казарцев и Вруков, Харьковский на лодке. Куда после консульства отправились господа офицеры, я без понятия. Да и неинтересно мне это. Я им не нянька.

– Зачем нам притоны, Илья? Если найдётся местечко за столом, то это идеальный вариант. Шесть столов по шесть игроков, входной взнос десять тысяч юаней, в игре триста шестьдесят тысяч. Победитель получает двести пятьдесят минус двадцать пять налог, итого на руки двести двадцать пять. И никаких притонов и брожений по Шанхаю. Хотя игра, конечно, может и затянуться, – быстренько пробежался я по правилам, прописанным на плакате.

– Это если турнир ещё не начался, – возразил Казарцев.

– Уверен, что нет, иначе объявление сняли бы. Главное, чтобы он начался именно в семнадцать часов, а не позже. А то у нас времени осталось меньше суток, – хлопнул я его по плечу и направился к крыльцу весьма солидного здания.

Как оказалось, волновался Казарцев зря, и внести взнос ещё не поздно. Служащий казино сообщил мне, что я двадцать третий игрок, изъявивший желание участвовать в турнире. И тот в любом случае начнётся вовремя, так как минимальный порог в три стола уже набран, а значит, всё в порядке.

Пока суд да дело, пошли в трактир, где от души поели не то, что приготовит кок по раскладке, подсмотренной мною в другом мире. Такой рацион, конечно, в значительной мере уменьшает вероятность газовой атаки в замкнутом пространстве. Однако ввиду моих далеко не полных знаний, не отличается разнообразием. Девять дней слишком долгий срок, чтобы пожелать поесть чего-то вкусного и отличного от нашего рациона…

В казино мы пришли за двадцать минут до начала, и там нас ждали хорошие вести, все шесть столов оказались занятыми. Меня провели к одному из них, представили моим будущим соперникам. Ещё немного ожидания и распорядитель громогласно потребовал от зрителей, каковых тут собралось немало, соблюдать тишину и не заходить за ограждения вокруг столов. Выдержал торжественную паузу и объявил о начале турнира.

Как только он это сделал, дилеры едва ли не синхронно с характерным бумажным треском распаковали колоды. В довольно просторном зале послышался стрёкот смешиваемых карт. Что сказать, парни знали своё дело, и их ловкость вызывала уважение.

Сюрприз ожидал меня уже после первой раздачи. Едва она завершилась, как дилер сгрёб использованную колоду в мусорную корзину и вскрыл новую. Вот так, братцы кролики. Это что же получается, одна игра, одна колода? Ну и как мне теперь быть? Я ведь не гений и не вижу карты насквозь.

С другой стороны, десять тысяч для меня сумма не критичная, поэтому проигрыш не станет фатальным. Но и оказаться битым никакого желания. И потом, пусть я с таким встречаюсь впервые, но это ведь не значит, что подобное больше не повторится. Значит, нужно менять подход и искать иные пути, как можно использовать моё преимущество.

Подумав немного, я повёл аккуратную игру, не рискуя и играя по маленькой. Впрочем, мои соперники также не отличались агрессивностью. Похоже, все мы тут незнакомы, а потому начали с изучения друг друга. И вот тут-то мне было куда проще. Я мог не только наблюдать за игроками, но и мысленно возвращать картинку, подмечая мельчайшие нюансы.

Как бы не владел собой человек, он в любом случае как-то проявит особую реакцию на ту или иную ситуацию. И мне обнаруживать подобные мелочи было куда проще. Абсолютная память и, что немаловажно, большая практика её использования мне в помощь.

Уже после шестой раздачи я в достаточной мере изучил своих соперников, чтобы позволить себе более агрессивную манеру игры. При этом оказался первым, но не единственным. Один из игроков, как по мне, то самый опытный, тут же включился в заданный мною ритм, и мы довольно быстро начали выбиваться в лидеры. А через какой-то час остались за столом тет-а-тет.

Впрочем, наше противостояние продлилось недолго. Очень скоро по едва уловимому хитрому прищуру я понял, что он решил взять меня на слабо, и я за один заход забрал львиную долю его фишек. Он попытался было начать затягивать партию, играя по мизеру, но тут вступило в действие правило казино, и с каждой новой раздачей ставки начали увеличиваться. Ну и правильно, иначе карт не напасёшься на таких хитрованов, и игра может продолжаться вечность. Словом, за две раздачи я его вынес и, наконец, мог себе позволить чашечку кофе.

С финальным столом вышло уже куда легче. Мне, конечно, прежде не доводилось играть, читая игроков настолько внимательно. Но, как и с запоминанием колоды карт, у меня всё получилось наилучшим образом. Так что зря я в своё время говорил господину Вану о том, что без запоминания карт игрок из меня никакой. Как оказалось, запоминать можно далеко не только карты.

Иное дело, что игра завершилась только к пяти утра с часовым перерывом. Я прямо вспомнил фильм «Мэверик», который неоднократно пересматривал, разве только нет красивой девицы партнёрши. Но это не беда хотя бы потому, что с такой подружкой можно и без штанов остаться, а деньги для меня сейчас никак не будут лишними. На секундочку, двести двадцать пять тысяч юаней это триста тридцать тысяч рублей.

М-да. И зачем мне организовывать какое-то там производство при таких-то возможностях? Шутка. Игра не приносит ничего, кроме денег. Ну и неприятностей, конечно же.

– Не двигайся, дружок, иначе этот нож войдёт тебе в почку. Это очень больно и смертельно, – выдохнули мне прямо в ухо, едва я спустился с высокого крыльца.

И таки да, в бок упирался некий предмет, который я вполне мог идентифицировать как нож.

– Стою, – совершенно спокойно произнёс я.

Вот интересно, куда запропастились мои сопровождающие? Вруков и Казарцев всё время должны были меня страховать. Они вообще живы? А то я их сейчас костерю, а парни где-нибудь в закутке казино пускают кровавые пузыри.

– А теперь отдай саквояж вот этому месье, – потребовал грабитель.

К нам подошёл молодой человек в пальто и котелке, вежливо поклонился мне со слащавой улыбкой. Когда он протянул руку к саквояжу, я и не подумал противиться. Просто отдал свой выигрыш, и вновь раскланявшись со мной незнакомец пошёл прочь.

К слову, несмотря на ранний час, народу на улицах хватало. Не то чтобы толпы, но как минимум с десяток прохожих в ближайшем окружении набралось бы. Да и из казино посетители понемногу выходили. Впрочем, я и не подумал привлекать чьё-либо внимание. Пусть налётчик расслабится. И парням своим подал знак лёгким кивком, чтобы не упустили деньги.

– А мы с вами прогуляемся в другую сторону. Если будете вести себя правильно, никто не пострадает, – вновь выдохнул мне в ухо незнакомец.

– Как скажете, сударь, – покладисто согласился я.

Мы сделали с десяток шагов, когда я ощутил, что напряжение между нами слегка ослабло, и тут же начал действовать, обернувшись вокруг своей оси. Несмотря на то, что внимание его чуть притупилось, грабитель всё же среагировал, сунув нож мне в бок. Однако локоть моей левой руки успел отвести руку с ножом, и отточенная сталь лишь взрезала моё пальто и пиджак, так и не добравшись до тела.

В следующее мгновение я ударил внутренним ребром ладони ему по горлу. И стоило только ему захрипеть, как его тут же снесло могучим ударом Врукова. Рука у того тяжёлая. Шутка сказать, несколько лет кидать в кочегарке уголёк. Я, склонив голову набок, посмотрел сначала на него, а после на Казарцева.

– И что это было, братцы?

– Так это, – виновато почесал в затылке Илья. – Отвлеклись малость.

– Девки к нам на выходе, значит… а на улице же наши… ну и… – сбивчиво забубнил Вруков.

– Что за бабы?

– Так там они остались. Мы как увидели, что творится у ступеней, так и поспешили. А там Ложкин нам знак подал, чтобы особо не спешили, ну мы и попридержали лошадей.

– Баб найти и в этот переулок, – заломив руку грабителю и толкая в нужную сторону, распорядился я.

Время раннее, но тёмное. Улицы освещены достаточно хорошо, но если податься в какой-нибудь узкий переулок, то тьма практически кромешная. Во всяком случае, пока не привыкнешь к темноте. И место вполне подходящее, по обеим сторонам глухие стены то ли высоких каменных заборов, то ли домов.

– Ну что, дружище, выбирай, либо говоришь, либо остаёшься тут навеки, – сунув под подбородок горе грабителя ствол браунинга, потребовал я на французском.

– О чём говорить-то, месье? – сглотнув, спросил тот.

Похоже, я выглядел достаточно убедительно в своём равнодушном спокойствии. Опять же, ему есть чего опасаться, он ведь только что пытался подколоть меня на нож. Как-то сомнительно, что при этом я буду находиться в благодушном настроении.

– Всё по порядку. Кто, откуда, зачем и почему? – ничего не выражающим ровным тоном потребовал я.

– Франсуа Ловаль, промышляю в Шанхае всякой мелочёвкой. Увидели объявление о турнире. Они и раньше попадались, но как-то не думали в эту сторону, а тут вдруг дошло, что разом можно поднять много, и хватит этого надолго. Мы с Шарлем приметили вас и ваших товарищей в игорном зале. Пока наши подружки отвлекали ваших спутников, что держались всё время в стороне, мы с Шарлем отобрали ваш саквояж. Месье, у меня и мысли не было убивать вас.

– И именно поэтому ты едва не вонзил в меня нож, – хмыкнув, заметил я.

– Ваше благородие, второй. – Ложкин заволок в переулок того, что забрал у меня саквояж.

– Подружки?

– Как сквозь землю провалились, – ответил вернувшийся Казарцев.

– Илья, это вообще что было?

– Виноваты, ваш бродь, – вздохнул Казарцев.

– То, что виноваты, это факт. А вот как вас наказать, я ещё подумаю.

– С этими что? – Ложкин встряхнул своего пленника. – Кончать будем?

– Только без самосуда. Доставим в полицейский участок, а там пусть власти с ними разбираются. Ты вот что, Иван Капитонович, передай этого Врукову, а сам с кем-нибудь дуй за консулом и тащи его в ближайший полицейский участок.

– Есть, – коротко ответил артиллерийский кондуктор.

В полиции оказалось… Тихо, как на кладбище. Одно сплошное сонное царство, словно преступность выродилась, и бедные полицейские изнывают от скуки и безделья. Дежурному пришлось встрепенуться по поводу нашего прихода да с помощником на пару тащиться отпирать камеру для поздних-ранних посетителей. Узнав, что доставившие грабителей русские моряки, да ещё и до полудня им следует отбыть, а вскоре сюда подойдёт консул, потащился бедный дежурный поднимать следователя или дознавателя, чёрт их знает, кто у них тут ведёт следствие…

Из полицейского участка мы вышли только в восемь часов утра. Усталые и злые. Я уже трижды пожалел, что не отпустил этих горе налётчиков. Но и безнаказанными оставлять никакого желания. Грохнуть? Можно, конечно. Вот только я не простой гастролёр, а тот, кто непременно сюда ещё вернётся. И коль скоро так, то тянущийся за мной преступный след мне вот совсем не интересен. А тому убийству вполне себе могли найтись и свидетели. Я же говорю, улицы Шанхая до конца пустыми не бывают.

– Угораздило же вас, Олег Николаевич, – когда мы оказались на улице, хмыкнул Павлов.

– И не говорите, Александр Иванович. Сам пребываю в изумлении от наглости и предприимчивости местных преступников.

– Вообще-то, я о выигрыше.

– А, вы об этом. Ну да, везение как оно есть.

– Не думаю, что дело только в везении. Мне по долгу службы кое-что известно о вас. Так что по всему выходит, что вы великолепный игрок и могли бы жить с карт. Однако практически все свои выигрыши жертвуете на войну.

– Скорее уж на себя, чтобы иметь возможность воевать без оглядки на командование, всё время думающего, как бы чего не вышло. Но эти времена в прошлом. Теперь я решил начать вкладываться в развитие Дальнего Востока. Возможно, вам доводилось слышать о таком купце Суворове.

– Михаил Иванович известная личность не только во Владивостоке, – не разочаровал меня Павлов.

– Так вот, мы с ним создали совместный концерн за его председательством.

– Совместное предприятие? Вы?

– Не совсем я. Сейчас моим представителем является поверенный.

– Разумный ход. И сегодняшний выигрыш пойдёт в ту же копилку?

– Да. Сейчас найду какое-нибудь местечко, где можно будет позавтракать, а с началом рабочего дня наведаюсь в шанхайское отделение Русско-Китайского банка, чтобы положить деньги на счёт. У Михаила Ивановича в связи с войной выдались тяжёлые времена, так что эти средства ему будут как нельзя кстати. А вообще у нас далекоидущие планы. Хотим вкладываться в развитие Приморья и расширять связи с азиатским регионом.

Для чего я рассказываю об этом Павлову? Понятно, что я щенок в сравнении с этим профессионалом своего дела. Но сложно найти другого такого спеца, хорошо знакомого с этим регионом и обладающим столь обширными связями. И если удастся привлечь его на свою сторону… в смысле заинтересовать, конечно. Такого хрен привлечёшь, он сам меня привлечёт, куда захочет. Но ч-чёрт, как же заманчиво-то! Если не со мной, то, может, с Суворовым он всё же захочет поработать.

– Хм. Коль скоро так, то, пожалуй, вы не откажетесь от приобретения кое-какого актива. Он будет весьма полезен вашему предприятию, если, конечно, вы тут не впустую сотрясали воздух, – перешёл Павлов на деловой тон.

– Разумеется, не в пустую.

– В таком случае есть трое держателей акций Русско-Китайского банка, которые из-за неудачно складывающейся для нас войны желают избавиться от этого актива. До падения Артура они ещё крепились, сейчас же лихорадочно ищут покупателей.

– И как я понимаю, желающих нет, – хмыкнул я.

– Нет желающих, готовых вывалить за акции банка несоответствующую цену. К слову, она значительно просела, но владельцы хотят продать их по довоенному номиналу.

– Если я не ошибаюсь, это сто двадцать пять рублей за акцию.

– Ошибаетесь. Сто двадцать пять шанхайских лан.

– То есть двести пятьдесят рублей? Это что за спекуляция такая?

– Вы видите акции банка в свободной продаже? А ведь его надёжность гарантирует русская казна. Отсюда и такая цена.

– Но сейчас-то ситуация иная, и номинальная стоимость просела.

– Зато спекулятивная осталась прежней. Бросьте, Олег Николаевич. Тут вопрос всего-то о семидесяти пяти тысячах рублей. Зато вы получите триста акций. Ноль целых шестьдесят две сотых процента от общего количества. Ну же, решайтесь. У вас случились дурные деньги, и есть возможность вложить их во что-то стоящее.

– Как я понимаю, вы получите со сделки свой процент?

– Есть такое. Только желающих пока найти не удалось.

– Хорошо, я согласен. Но при условии, что и впредь, если у вас на горизонте появится желающий продать акции этого банка, вы сообщите об этом мне или Михаилу Ивановичу.

– По рукам. – Павлов азартно хлопнул меня по ладони.

Глава 25

Бог любит троицу

– Ваш бродь, лево тридцать, множественные дымы, – доложил Казарцев.

Я взглянул на часы. Семь часов восемь минут. Вскинул бинокль и посмотрел в указанном направлении. Погода пасмурная, видимость миль пять, не больше, и рассмотреть в таких условиях что-либо достаточно сложно. Однако Илья обладал острым зрением, которое не подвело его и в этот раз. Я на глаза реципиента тоже не жалуюсь, и ошибки быть не может, однозначно японцы выдвинулись навстречу нашей эскадре.

Была у меня мысль подловить адмирала Того при выходе из корейского порта Масан, где сосредоточились основные силы объединённого флота. Но по здравому размышлению решил отказаться от этого. За последнее время миноносцы самураев успели заставить меня их уважать. Несмотря на отсутствие серьёзных средств борьбы с подводными лодками, они весьма проворно охотились на «Ската», прибегая к различным уловкам.

Полтора месяца назад очередной самурай использовал рыболовную сеть, и у него получилось подвести её под наши винты. Пришлось застопорить двигатели и висеть в морской толще сутки, пока наконец я не решился всплыть. А с неработающими моторами это не такое уж и простое дело. Да потом ещё и в холодной воде, рискуя простудиться, срезали и распутывали тросы.

Не сомневаюсь, что японцам было известно об улыбнувшейся им удаче. Однако мы слишком долго не появлялись на поверхности, и течением за это время нас успело отнести достаточно далеко. Сейчас ведь не сороковые годы с их сонарами, способными засечь лодку, не лёгшую на грунт.

Как бы то ни было, но, справившись с проблемой, мы продолжили рейд и попробовали атаковать конвой с военными транспортами. И вот тут я был неприятно удивлён изобретательностью японцев. Вообще-то, чего-то подобного и следовало ожидать, ведь в годы Первой мировой до эрзаца глубинных бомб додумались в первые месяцы войны. Японцы же не дураки, это факт.

Сразу три миноносца атаковали нас подрывными патронами с огнепроводным шнуром. Самураи разбрасывали их в большом количестве по бортам и с кормы своих кораблей. Разок даже едва не накрыли. Во всяком случае, нас тряхнуло, хотя повреждений и не случилось. Хорошо хоть, от противокорабельных мин к тому моменту мы уже успели избавиться, а то ещё, чего доброго, разнесло бы нас в клочья.

Из-за назойливости истребителей и реальной опасности нормально прицелиться у нас не получилось, и выпущенные торпеды прошли мимо. А после перезарядки, которую мы могли провести только при всплытии, у нас уже не было шансов догнать конвой.

Так что я сделал соответствующие выводы и зарёкся ломиться в атаку на корабли, идущие с охранением. А у японцев оно всегда весьма плотное, в миноносцах они недостатка не испытывают. Торпедировать же эту юркую и манёвренную мелочёвку бесполезное занятие. Если только внезапно и практически в упор…

– Курс двадцать пять. Полный ход, – взяв телефонную трубку, приказал я.

Двигатели взревели, и пенный след за кормой стал куда гуще. «Скат» начал постепенно ускоряться, волна балла в три, но из-за увеличения хода вода всё чаще начала перекатываться по верхней палубе, разбиваясь об орудийную площадку. Иногда брызги начали долетать до поднятого ветрового стекла ходового мостика.

Ну что же, господин Хэйхатиро Того, пора мне выходить на охоту. Во время боя ваши миноносцы и лёгкие крейсера будут держаться со стороны не стреляющего борта основных сил. А значит, я вполне могу войти в промежуток между дерущимися эскадрами и атаковать. Позиция эта относительно безопасная. Я просто не представляю, насколько нужно быть косоруким, чтобы стрелять с недолётом в пару кабельтовых. Так что кто не спрятался, я не виноват.

К слову, шансы на удачу у меня теперь куда выше. После последнего похода я успел установить два кормовых решётчатых минных аппарата. Пришлось опять малость поколдовать с балансировкой лодки, но в результате у меня появилась возможность шести выстрелов без перезарядки против четырёх прежде. Правда, количество запасных торпед не изменилось.

Плохо то, что мои шесть торпед это и всё, что мы сможем противопоставить японскому флоту, ибо, перезарядившись, нам японцев уже не догнать. Если только в надводном положении, но это самоубийство, на которое я не пойду ни при каких раскладах…

После посещения Чифу и получения торпед у Вирена я решил поохотиться у Дальнего. А чего далеко ходить. Тем паче что в Корейском проливе нашего нападения ещё можно было ожидать, а вот у Ляодуна уже нет. Но меня ожидало горькое разочарование, так как самураи не отказались от системы конвоев, и охранение тщательно следило за морем. Нас обнаружили, и истребитель прошёл над «Скатом», повредив его перископ. Ни о какой атаке после такого нечего было и мечтать. Костеря японского командира на все лады, мы вынуждены были вернуться во Владивосток несолоно хлебавши.

К слову, нейтральные страны, и Франция в том числе, объявили, что впредь подводные лодки воюющих сторон в их порты смогут зайти только при условии интернирования до конца войны и никак иначе. А без дозаправки возможности «Ската» сильно уменьшались.

По возвращении мы узнали весьма занятные новости, о которых не больно-то распространялись. Оказывается, ещё до сражения при Сандепу, на довольно протяжённом участке Транссибирской магистрали было совершено множество диверсий. Взорвали четыре железнодорожных моста и имели место подрывы железнодорожного полотна. Даже один из эшелонов пустили под откос.

Наняли ли японцы хунхузов или отправили своих диверсантов, доподлинно пока неизвестно. Как бы то ни было, но переброска войск и поставки в русскую армию серьёзно так замедлились. Для патрулирования железной дороги пришлось выставлять казачьи разъезды, а для охраны мостов даже через незначительные речушки – армейские подразделения.

Меры безопасности были предприняты беспрецедентные, однако тут против нас сыграла слишком большая протяжённость железной дороги и глухие места, по которым она проходила. Так что возможностей для диверсий хватало, и противник действовал достаточно активно. Наши так же предпринимали рейды по японским тылам, но, как и в известной мне истории, особых успехов не добились.

Разумеется, данные обстоятельства не могли не сказаться на боеспособности армии. Для нас в большей степени, для японцев – в меньшей. В начале апреля, как только земля подсохла, Ояма начал-таки своё наступление на Мукден. Сражение по масштабу оказалось вполне сопоставимым с известным мне вариантом и с таким же результатом. Мы были биты и отступили.

А тут ещё и нарастающая волна беспорядков, предвестников вооружённого восстания. Революционное движение нашло поддержку во многих заграничных кругах, и со стороны Японии, в частности. Несмотря на тяжёлое экономическое положение, её разведка вкладывалась в русских революционеров щедрой рукой, рассчитывая на дестабилизацию России. И плоды этой деятельности при непосредственной активности российских подданных не могли не появиться. Страну лихорадило от беспорядков.

В армии и на флоте начались брожения из-за продолжающих всплывать леденящих душу подробностей «Кровавого воскресенья». Распространялись слухи о жестоких разгонах стачек с неизменным расстрелом рабочих. О проливающейся крови крестьян, проявляющих недовольство произволом помещиков и кулаков мироедов. Да каких слухов только не было. В том числе и о командовании армии. Что вкупе не могло не сказаться как на моральном состоянии солдат и моряков, так и на их боеспособности в целом. Им и так до конца не было понятно, за что они, собственно говоря, воюют, а тут ещё и такое на голову выливают…

Увы и ах, но перебои железнодорожного сообщения сказались и на модернизации подводных лодок, так как сроки поставок комплектующих и двигателей оказались сорванными. Из-за форс-мажора Суворов без труда избежал штрафных санкций, но в результате этого «касатки» войдут в строй только к концу мая. А там ещё и ходовые испытания, на что, несмотря на военное время, потребуется не меньше месяца. Раньше я бы не рискнул отправлять их в дальний поход. Случай со «Скатом» скорее везение, на что я не стал бы делать ставку.

Нам так же пришлось провести на приколе три недели, в спешном порядке приводя в порядок изрядно износившиеся бензиновые моторы. Хорошо хоть, заказ с запасными частями наконец доставили во Владивосток. Признаться, я уже подумал о том, что старуха расстарается, и они если не потеряются, то серьёзно так застрянут где-то на железной дороге. Ведь в первую очередь пропускаются военные эшелоны. Но обошлось…

Примерно через час мы обогнали дымы и приблизились настолько, что тот представлялся уже не одним сплошным шлейфом. Теперь по дымам вполне можно было посчитать количество кораблей. Одни были густые и массивные, другие пожиже и поменьше. Как я понимаю, первые это броненосцы и крейсера, а вторые миноносцы охранения. Так-то они поближе к нам, но в то же время у них силуэт ниже, а потому сами корабли нам по-прежнему не видны.

Нас так же не видят. Я могу хотя бы по дымам ориентироваться, мы такого демаскирующего фактора лишены напрочь. Ну и такое дело, что в любой момент можем нырнуть под воду или активировать дымогенератор, хотя лучше бы обойтись без этого. Тишком выйти на позицию и отстреляться. Желательно в упор.

– Соколов, постарайся связаться с русской эскадрой, – подняв телефонную трубку, приказал я нашему телеграфисту.

Поначалу-то на борту был только один телеграфист, а в качестве подменного я сам. Но как оказалось, в дальнем походе это дурость, и я предпочёл пробить ещё одну штатную единицу. На лодке, конечно, тесно, и команда отдыхает на койках по очереди, не давая им остыть в буквальном смысле этого слова. Но лучше уж потесниться и иметь возможность контролировать эфир круглосуточно.

– Ваше благородие, есть связь с крейсером «Урал», – вскоре доложил Соколов.

– Сообщи, мичман Кошелев, командир подводного миноносца «Скат», наблюдаю объединённый японский флот. Курс, координаты. – С последним разберётся Налимов, он как раз на центральном посту.

– Ваше благородие, с «Урала» благодарят и сообщают, что противника наблюдают, – через некоторое время доложил телеграфист.

– Принял.

– Ваше благородие, телеграмма от вице-адмирала Рожественского: «Сообщите координаты точки рандеву с Владивостокским отрядом», – вновь доложил Соколов.