Текст книги "Наперекор старухе (СИ)"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15

Ответный ход

Мы стояли в полный рост, не особо скрываясь и вместе с тем оставаясь незаметными. Густой гаолян возвышался над нами на две головы. Если уж нам едва удавалось рассмотреть на дороге хоть что-то, то о нашем обнаружении можно и вовсе не беспокоиться. Маскировочные комбинезоны отрабатывали вложенный в них труд на все сто.

Оно, конечно, из моряков так себе диверсанты. Но ведь и мимо нас проходят если не китайские крестьяне, то беспечные военные, не ожидающие внезапного нападения в глубоком тылу. Единственно, кто мог бы для них представлять опасность, это хунхузы, которые предпочли не просто остаться по ту сторону от осадной армии, но и вообще держаться подальше от зоны боевых действий.

Справа послышался шорох переминающегося Врукова. Я глянул на него и осуждающе покачал головой. Тот перехватил мой взгляд, виновато вздохнул и вновь уставился на дорогу. Казарцев стоически держался, вообще не шелохнувшись и всем своим видом выражая решимость. Хотя и он допускал досадные промахи.

В идеале мне бы отработать с пограничниками, благо тесный контакт наметился. Да только никакого желания привлекать посторонних. В Илье и Тимофее я был уверен, потому как нами съеден не один пуд соли, а вот кто другой такого доверия не вызывает.

С дороги послышался скрип, а затем появилась и традиционная китайская тачка с одним большим колесом, толкаемая худощавым низкорослым китайцем. Казарцев коснулся меня рукой и кивнул в его сторону, давая понять, что это наш клиент. Место нами подобрано с умыслом, здесь дорога петляет среди зарослей высокого гаоляна, и видимость вдоль неё незначительная. А потому есть все шансы провести захват без свидетелей.

Горшечник Мо распродал свои изделия на рынке в Артуре и сейчас возвращается домой. За неделю он изготовит следующую партию, которую так же отправится сбывать в город. Война войной, а семью кормить нужно, как и его покупателям необходима простая и функциональная посуда, которая имеет свойство биться.

Мы быстро вышли на дорогу, шелестя и треща гаоляном. Бесшумно тут и Чингачгук не проберётся, во всяком случае, быстро. Не говоря ни слова, я надвинулся на горшечника из Яньцаньтуня. Тот разом сообразил, что дело нечисто и, подавшись назад, пнул меня в голень. Да так стремительно и профессионально, что я едва успел среагировать. Если бы сразу не вогнал себя в боевой режим, то однозначно было бы больно. А так успел отдёрнуть ногу, одновременно с этим сближаясь с противником и нанося удар локтём.

Достал я его лишь вскользь. Китаец, ну или всё же японец, откинулся назад, сделав перекат через спину, с треском вломившись в гаолян и тут же поднимаясь в полуприсяде. Навалившегося на него слева Казарцева встретил кулаком в душу. Попал качественно, отчего сигнальщик тут же переломился пополам. Обошедший тачку Вруков попытался схватить японца, но тот ловко увернулся и, перехватив руку Тимофея, использовал инерцию массивного тела, сделал подсечку и уронил его передо мной.

Пока я разбирался с тем, как бы половчее преодолеть внезапно возникшее препятствие, низкорослый противник бросился бежать в заросли гаоляна. Я выхватил наган с глушителем и через мгновение раздался резкий щелчок курка, которому вторил тихий хлопок выстрела. Пуля попала именно туда, куда я её и послал, в правое бедро беглеца.

Прямо и не знаю, не лучше ли было его сразу грохнуть, потому что тот сразу же огласил окрестности благим матом. На китайском, ясное дело. Целых шесть секунд разорялся, пока я его наконец не тюкнул по темечку. С этим у меня порядок. Удар давно выверен, и переборщить я не боюсь. Ну если у него нет серьёзных проблем со здоровьем, в чём я откровенно сомневаюсь.

– Вы как? – заломив оглушённому руки за спину и набрасывая отрезок верёвки, спросил я товарищей.

– Вёрткий шельма, – с виноватым видом произнёс поднимающийся Вруков.

– С-сука, – с трудом выдохнул приходящий в себя Казарцев.

– Живы. Это радует. Тачку его в гаолян. Поживее братцы.

Вруков согласно кивнул и бросился выполнять приказ, а Казарцев потянулся ко мне, разминая грудь. Я же, закончив вязать руки, сунул пленнику в рот заранее приготовленный кляп. После чего с помощью сигнальщика наложил на бедро жгут. Затем тот связал пленнику ноги. К этому моменту Тимофей управился с тачкой, затолкав её в гаолян, и присоединившись к нам, взвалил пленного на плечо. Бывший кочегар мужик здоровый, ему и карты в руки.

Местечко для вдумчивой беседы мы присмотрели заранее, а потому парни отлично знали, куда именно следует направиться. Я же остался на месте на случай, если крики пленника кого-то привлекут. Как я буду решать эту проблему, пока не знаю, но по ходу сориентируюсь. Однако по прошествии десяти минут никто так и не появился. В смысле, по дороге прошла группа из трёх крестьян, но никакого беспокойства они не выказали. Вот и славно.

– Как тут у вас? – добравшись до места, спросил я у Казарцева.

– Да чего ему станется. Вон он, пришёл в себя. Зыркает как крыса, загнанная в угол.

– А что ему ещё остаётся, если он эта крыса и есть. Аппарат давай.

Я вооружился полевым телефоном и, подсоединив к пальцам шпиона провода, не задавая вопросов, начал вращать ручку индуктора. Пленник тут же выгнулся от пробежавшего по его телу электрического тока. Мне не нравится терзать людей. А за окутанной романтическим флёром фразой «экспресс-допрос в полевых условиях» кроются банальные или совсем даже не банальные пытки. Но ещё меньше мне нравится, когда какая-то тварь старается достать меня со спины. И я не желаю терзаться догадками, личная ли это была инициатива, или же японское командование объявило на меня охоту.

– Знаешь, кто я? – минут через пять измывательства спросил я пленника.

Тот лишь замотал головой, упорно отыгрывая роль крестьянина. Я даже кляп не стал выдёргивать. Видно же, что орешек крепкий. Но у любой легированной стали есть предел прочности. Имеется он и у самурая. А в том, что передо мной японец, у меня лично нет никаких сомнений. Кивнул Казарцеву, чтобы сменил меня на индукторе, присел рядом.

Японца вновь выгнуло в дугу, и он замычал на одной протяжной ноте. Вижу, что парням это не нравится, и делают они эту грязную работу лишь из необходимости. И это хорошо. Если начнут ловить кайф, то мне с ними не по пути.

Через полчаса японец всё же не выдержал и лишь молил о том, чтобы мы прекратили. И на вопросы мои у него очень даже нашлись ответы. Причём ничего конкретного я и не спрашивал, только опорные точки, а дальше он сам находил, что рассказать. Причём у меня не осталось сомнений в правдивости выдаваемой им информации.

Как выяснилось, его товарищ действовал по собственной инициативе. Устранять меня ему никто не приказывал, хотя и мешать не стали. В шпионскую сеть входят десять человек, которые в настоящий момент трудятся на возведении укреплений, и в отличие от убитого и пленного остальные – китайцы.

Вот так. А ведь, помнится, я читал во многих источниках о незамутнённой ненависти китайцев к японцам. На поверку вышло, что нас они ненавидят ничуть не меньше. Да и могло ли быть иначе. Ихэтуаньское восстание подавили всего-то три года назад, и Россия в этом отметилась сполна, а потому глупо надеяться на лояльность местного населения.

Я задумался. С одной стороны, изначально планировал по-тихому выяснить кто, что и откуда, после чего прикопать проблему, и вся недолга. Но сейчас мне вдруг подумалось, а что, если всё же передать японца жандармам.

Напарник пленного самостоятельно принял решение на моё устранение, невзирая на мнение старшего начальника. В то, что эта группа единичная, не поверит даже такой «гений», как Микеладзе. И коль скоро в одной группе нашёлся боец невидимого фронта, решивший прихлопнуть столь результативного офицера, то отчего бы не найтись и возжелавшему обезглавить оборону крепости. Нет, тут определённо был смысл.

– Забираем этого и тащим в Артур, – принял решение я.

При этом Казарцев и Вруков переглянулись явно недоумевающими взглядами. Они знали о незавидной судьбе шпиона и были готовы к этому. Что я оценил весьма высоко, если не сказать больше. И вдруг меняю решение. Вот только говорить о совершённом убийстве и стремлении запутать следствие в мои планы не входит. Каждый должен знать ровно столько, сколько ему нужно, а лишние знания, они лишние и есть…

В жандармском управлении нас встретил только дежурный унтер, их благородия отсутствовали. Познанский во главе со своей велосипедной командой добровольцев был на фронте, организовывая вывоз раненых. Полезное дело, кто бы спорил, и я бы даже сказал – богоугодное. Только при чём тут жандарм? Ему по должности положено организовывать сеть осведомителей и отлавливать шпионов.

Что же до Микеладзе, то его обещали вскоре найти. С этой целью унёсся прочь посыльный, получивший под зад волшебный пендель. Нам же оставалось сидеть и ждать.

– Господи, Олег Николаевич, что за вид? – уже через полчаса войдя в коридор и обнаружив нас на стульях, удивился подполковник.

– Маскировка, Александр Платонович. У пограничников подсмотрел, – разведя руками, указывая на свой внешний вид, произнёс я.

– А мне казалось, что это вы им подсказали это одеяние, – хмыкнул подполковник.

– Бросьте, подобное используют уже не первый век. Просто Цезарий Иванович решил воспользоваться опытом предков, – перевёл я стрелки на Лоздовского.

– Прошу, – отперев дверь своего кабинета, пригласил он меня.

Сам подполковник прошёл за рабочий стол, указав мне на стул для посетителей, и, сцепив пальцы, посмотрел на меня.

– Ну-с, я вас слушаю.

– Вы, конечно же, помните о том, что не так давно на меня покушались.

– На память не жалуюсь, – кивнул он.

– Вы решили, что это был простой китаец грабитель. Я же был убеждён, что японец. Поэтому, видя отсутствие у вас интереса в расследовании этого дела, решил взяться за него самостоятельно. Не стоит на меня так смотреть, Александр Платонович. Если рассчитываете таким образом надавить на меня, спешу вас разочаровать. Меня уже разок разжаловали в матросы, и личным указом его величества всё вернулось на круги своя. Уверены, что хотите ссоры со мной?

Я смотрел прямо в глаза собеседника без тени сомнений. И таки да, откровенно намекал на покровительство со стороны великого князя. Да ещё и успевшего проявить его, позаботившись о моей судьбе. Плевать, что причина тут в статьях Эмильена в «Фигаро» и расшаркиваниях хозяина земли русской перед законодательницей европейской моды. В Артуре об этом ничего не известно, потому что тут вообще нет никаких газет.

К слову, мне серьёзно так попеняли по этому поводу. Я ведь был в Чифу и не привёз ни одной самой завалящей газетёнки, в то время как артурский полусвет задыхается от отсутствия печатного слова. Впрочем, шутки шутками, но, положа руку на сердце, перед местными всё же совестно. Мне ведь ничего не стоило набрать целые кипы прессы. Но просто не подумал в эту сторону. И извиняет меня хотя бы то, что уже который день в синематографе крутятся привезённые нами фильмы.

– И к чему привело вас это расследование? – словно ничего не произошло, спросил подполковник.

– Мне и моим людям удалось установить, что убитый не является жителем окрестных деревень. Его место проживания установить не удалось, зато выяснили, что он имел неоднократный контакт с гончаром из Яньцаньтуня. Мы захватили этого гончара и немного поспрашивали.

– Как поспрашивали?

– Не имеет значения.

– Странный вы какой-то, Олег Николаевич, – откинувшись на спинку стула и сцепив пальцы на животе, хмыкнул жандарм.

– Просто не люблю, когда мне стреляют в спину, Александр Платонович.

– Согласен. Такое спускать нельзя. Продолжайте.

– Так вот нам удалось выяснить, что убитый был подчинённым захваченного и по собственной инициативе решил устранить столь результативного офицера русского флота. У вас ведь нет сомнений в том, что я изрядно попортил кровь не только адмиралу Того?

– Вопрос дискуссионный. Многие офицеры возразили бы вам на это. Но меня данное обстоятельство не касается. Я слушаю вас.

– На этом, собственно говоря, и всё. Если не брать в расчёт то, что у доставленного нами имеется с десяток сообщников, которые работают на возведении укреплений крепости и передают ему о них подробнейшие сведения. Коих вы можете тихонько изъять, чтобы не всполошить других агентов, каковые тут непременно имеются.

– И отчего мне опасаться всполошить этих агентов? Как по мне, наша активность заставит японских шпионов поумерить свой пыл. Хотя бы на время, которое работает на оборону крепости.

– Позвольте не согласиться. Они не присмиреют, разве только станут более осторожными, а в штабе Ноги узнают о ликвидации одной из групп. Что не принесёт нам пользы. И вам, в частности.

– Поясните.

– Всё просто. Вы можете передать японцам по каналам пленника ложные сведения. Каковые согласуете с их превосходительствами Смирновым и Кондратенко или хотя бы подполковником Рашевским. Каково, если самураи бросятся в атаку на слабо укреплённом участке и вдруг нарвутся на сосредоточенный огонь? Я не кровожаден, но как по мне, то серьёзные потери повлияют на сроки следующего штурма. Это позволит крепости продержаться чуть дольше. И чьими стараниями этого удалось достичь?

– Хотите учить меня моей работе? – хмыкнул жандарм.

– Боже упаси, Александр Платонович. Мне бы со своими делами разобраться, куда мне лезть в неизвестные мне материи. Если позволите, то я пойду?

– Да. Можете идти, – решительно поднимаясь из-за стола, произнёс подполковник.

Когда мы вышли на крыльцо, солнце уже клонилось к закату. И именно в этот момент послышался нарастающий вой снарядов, пронёсшихся чуть в стороне куда-то на юго-запад. Или на Тигровый? Вскоре с той стороны послышались четыре приглушённых разрыва, и чувство тревоги только усилилось. За первым залпом последовал второй. Третий…

Я побежал по улице, стремясь как можно быстрее оказаться на набережной. И вскоре наблюдал, как на территории литейно-механических мастерских Горского один за другим рвутся мощные морские фугасы. Рабочие не растерялись, запустив дымогенераторы, и полуостров практически полностью накрыла молочно-белая пелена. Но даже сквозь неё были видны вздымающиеся чёрные султаны земли, взметающиеся в воздух обломки дерева и самана. Сквозь дымзавесу просвечивали алые всполохи, свидетельство начавшегося пожара.

«Скат» отдал концы и поспешно отошёл от причала, чтобы ненароком не оказаться под накрытием. Молодец Налимов, не стал сопли жевать и бравировать. Одно попадание такого чемодана, и лодка как боевая единица будет потеряна надолго.

Вскоре один из фугасов угодил в вагранку, и в небо взметнулись огненные кляксы раскалённого чугуна, словно произошло маленькое извержение вулкана. А затем то там, то тут начали возникать новые алые отсветы начинающихся пожаров.

Не прошло и пяти минут, как загрохотал главный калибр «Пересвета» и «Победы». У них самые эффективные фугасы. Хотя боезапас серьёзно так уменьшился, но в погребах кое-что всё же имеется. Интересно, они бьют прицельно или по ранее засечённым координатам? Если первое, то есть шанс накрыть японцев. Если второе, то дорогие и столь нужные снаряды выпустят в никуда…

Обстрел длился примерно с полчаса. И всё время японцы долбили в одну и ту же точку, расстреляв больше сотни снарядов. Ни капли сомнений, они стремились лишить крепость столь необходимого для её обороны производства. Верное, в общем-то, решение. Признаться, я не понимаю, отчего они сразу этого не сделали. Не обладали необходимой информацией? Как-то сомнительно. Впрочем, в любом случае нам от этого не легче.

Едва прекратилась бомбардировка, как я с Казарцевым и Вруковым погрузились в катер и пошлёпали к Тигровому. Завеса рассеялась, и в опускающихся сумерках Невские мастерские выглядели абсолютно нетронутыми. Зато расположенные по соседству литейно-механические представляли собой настоящие руины.

Дополнительный цех, сколоченный из дерева, пылал, вокруг бегали человеческие фигурки, пытаясь затушить огонь. Но что-то мне говорило о тщетности этих стараний, а большинству находящегося внутри оборудования пришёл абзац.

Оба саманных корпуса практически разрушены. Туда прилетело не единожды, и сейчас над ними курится дымок. Может, что-то и горело, но не активно. Вокруг разбросаны тлеющие кучки гаоляна, ещё недавно бывшего кровлей.

Над одной из вагранок в небо поднимаются клубы чёрного дыма. Так-то они постоянно дымят, но тут однозначный абзац и минус четверть выплавляемого чугуна. А то, глядишь, и больше, я ведь без понятия, что там и как.

Подумать только, один массированный артиллерийский налёт, и от небольшого завода остались рожки да ножки. И никакая дымзавеса не помогла. Интересно, люди-то успели укрыться?..

– Аркадий Петрович, как тут у вас? – окликнул я инженера, закончившего отдавать очередные указания.

– А сами не видите? – обернувшись ко мне и едва сдерживая рвущуюся из него злость, ответил он.

– Вижу. Какие потери? – спросил я максимально спокойно, дабы не провоцировать владельца разгромленного заводика.

– Слава богу, потерь нет. Есть парочка лёгких осколочных ранений. Пятерых завалило в щели, но их быстро откопали, только у одного перелом руки. Спасибо вам, если бы не настояли на рытье укрытий, могло бы выйти совсем худо. Хотя вот в бараки ни разу не попали, разве только осколки, да расплавленный чугун на крышу прилетел. Но пожар заняться не успел. Оно и обмазка глиной помогла, и недавний снегопад, из-за которого верхние слои ещё сырые. Так что разгореться не успело, а там и затушили.

– А с заводом что?

– А нет завода. Оборудование в сгоревшем цеху точно пришло в непригодность. В два других по несколько попаданий, бог весть, какие там повреждения и что удастся восстановить. Одно скажу абсолютно точно, производство пулемётов и патронная линия уничтожены. Придётся восстанавливать с нуля. На что денег у меня нет. В смысле есть, конечно, но только на бумаге, а для этого нужны наличные. Ну и как вишенка на торте, из четырёх вагранок в строю осталось только две.

М-да. То, что нет погибших, это замечательно. А вот разрушенный завод, игравший заметную роль в восполнении боеприпасов, это уже весьма болезненный удар по обороноспособности крепости. Как бы не был крепок дух, но если нечем драться, то остаётся либо сдаться, либо умереть с гордо поднятой головой. Старуха и не думает успокаиваться. И сделала ответный ход.

Глава 16

Рекогносцировка

«Скат» приближался к берегу в надводном положении, но под электродвигателем. Ночь-то выдалась безлунной, но тихой, и звуки работающих моторов разносятся над водой достаточно далеко. А к чему привлекать к себе внимание, если знакомые места сегодня заняты противником, и одним только самураям известно, где устроились их секреты.

Есть, конечно, опасность нарваться на мины, но надеюсь, что японцы мыслят схожим с нами образом, и если станут минировать, то подходы к бухтам, а не скалистый берег. Мы на этот участок предпочитали не тратиться. Ну и вообще со стороны скал им ожидать наши корабли не приходится, а потому я на их месте не стал бы париться по поводу этого участка берега. Действуют-то самураи куда умнее нас, хотя и у них глупостей хватает, но и деньги при этом считать не забывают. Так что я процентов на девяносто уверен, что мин тут не будет. Во всяком случае, пока не случится нехороший прецедент.

– Стоп машина, – скомандовал я по телефону.

До берега порядка трёх кабельтовых и ближе лучше не подходить, так как глубины тут чисто символические. Да и подводных скал хватает. Так что дальше мы своим ходом. На берегу тихо. Вот пусть так и дальше остаётся. Минировать-то подходы я не стал бы, а вот секретами по берегу озаботился бы непременно.

– Андрей Степанович, готовь лодку, – приказал я боцману.

– Есть, – коротко бросил тот.

В нишах для запасных торпед устроены ещё и дополнительные отсеки. В них я разместил свёрнутые в рулоны резиновые лодки, которые были доставлены всё тем же контрабандистом из Штатов. Изделия, надо сказать, нестандартные, в форме изрядно вытянутого восьмиугольника. Габариты в сложенном виде, конечно, немалые, да ещё плюсом к этому и баллон со сжатым воздухом. Но размеры ниш вполне позволяли разместить в их окончаниях четыре такие лодки, только скосы пришлось убрать, благо это надстройка, а не прочный корпус.

Матросы сноровисто извлекли одну из них, споро раскатали на палубе и открыли вентиль баллона, подсоединённого к ниппелям. Уж с чем с чем, а со сжатым воздухом на подводной лодке проблем нет. Не прошло и минуты, как двухсекционная надувная лодка уже готова принять команду.

– Споро у вас всё, Олег Николаевич, – одобрительно хмыкнул Лоздовский.

– На том стоим, Цезарий Иванович.

– Я таких больших резиновых лодок и не видел никогда, – оценил плавсредство пограничник.

– Американские. По случаю прикупил, а то мало ли какая беда. Команда-то у меня двадцать пять человек, и нужно как-то всех разместить. Да ещё и с расчётом на длительное пребывание в море.

– Предусмотрительно.

– Прошу на борт, – кивнул я поручику, когда лодка оказалась на воде.

– Ага. Хватов, пошли, – кивнул он унтеру, знакомому мне по Хуинсану.

– Пётр Ильич, ожидаем вас завтра в это же время, – протянул я руку штурману.

– Всё помню, – заверил меня тот и, пожав руку, добавил: – Ни пуха.

– Живы будем, не помрём, – хлопнул я его по плечу и, подхватив свой маузер, поспешил занять место в лодке.

Там меня уже ожидали пятеро пограничников. Лоздовкий с мадсеном устроился на носу, нижние чины на вёслах, я сел на корме, вооружившись рулевым веслом. Подал команду, и гребцы налегли разом. Признаться, я думал, что у них получится достаточно громко, всё же не моряки. Но зелёные меня удивили, выказав завидную сноровку, и мы скользили по едва волнующейся воде практически бесшумно, словно тени. Вообще погода для зимнего времени нетипичная, я приготовился к волнению и солёным брызгам, но реальность приятно удивила.

Вскоре приблизились к скалам, нависающим над морем. Благодаря гирокомпасу и моей памяти выйти к нужной точке оказалось совсем несложно. Я помнил не только карту, но и все известные глубины, а также имеющиеся течения. Вот и вывел нас к максимально сложному для высадки месту.

Сейчас отлив, вода низкая и до верхнего среза более пяти метров. Однако это ничуть не смутило пограничников. Пока трое нижних чинов удерживали лодку на месте, вцепившись в скалу, четвёртый, стоя на подвижном дне с лёгкой деревянной решёткой, забросил наверх кошку. Мне ещё подумалось над тем, что выйди бросок неудачным, и он вполне может пробить резиновые баллоны. Но казак оказался ловким и управился с первой попытки. Не успел я толком оценить это, как он уже вскарабкивался наверх без помощи ног, лишь ловко перебирая руками. И это при том, что на нём оставалась вся амуниция и оружие. Уважа-аю. Мне такое с этим телом точно не под силу.

Взобравшись, казак помог подняться и нам. Под конец мы втащили наверх лодку. В принципе её можно и сдуть, потому что свежий баллон с сжатым воздухом прилагался. Но пограничники, наскоро осмотревшись, решили, что люди тут гости нечастые, и укрыть её в накачанном состоянии не составит труда, благо имелись как кустарник, так и высокая трава.

Мы высадились непосредственно на склон безымянной высоты сто сорок четыре. Отличное место для наблюдения. Во всяком случае, как следовало из имеющихся в моём распоряжении карт. А у них с точностью, откровенно говоря, не очень. В том числе и у японских, отличающихся лучшей детализацией. Поэтому нет ничего надёжней рекогносцировки на местности.

На вершине решили устроиться с удобствами, а потому воспользовались темнотой, чтобы откопать для себя небольшие окопчики. Лежать на земле в зимнюю пору так себе удовольствие, даже несмотря на мягкий климат. Впрочем, копать каменистый грунт тоже приятного мало. Но и находиться на голых склонах, несмотря на маскировочные комбинезоны, идея не очень. Обидно будет, если нас кто-то обнаружит по чистой случайности. А так и укрытие, и разместиться получится с относительными удобствами.

Короче, потрудиться пришлось изрядно. А потом ещё и замаскировать наши приготовления. Но как бы то ни было, а к рассвету мы с этой задачей справились. Впрочем, тут скорее благодаря позднему восходу. Происходи это летом, и ничего-то у нас не вышло бы.

– Чаю, ваш бродь? – предложил мне пограничник.

Костёр разводить не стали, но у них с собой имеется спиртовка, вот на ней и вскипятили воду. А туда дальше и консервы разогреем. Оно, конечно, не костёр, и на этом огоньке не согреешься, но горячая пища в полевых условиях дорогого стоит. И потом на склонах этой высоты поди ещё найди топливо, а спирт занимает совсем немного места. Главное, не закинуться им.

– Спасибо, братец, – подставил я ему свою кружку.

Тот сноровисто набрал в неё чай из котелка. Я обхватил оловянную посуду пальцами, сделал первый обжигающий глоток, ощутив, как живительное тепло пробежало по пищеводу и разлилось по телу приятной волной. Есть пока не хочется, а вот горячий напиток… Хм. Желудок довольно громко возвестил, что я сильно ошибаюсь относительно приёма пищи. Отставив кружку, извлёк банку тушёнки и, вооружившись ножом, вскрыл её. А там прямо так, с клинка и начал есть холодное мясо с сухарями, запивая обжигающим чаем. Не пища богов, но пошло на ура…

Сегодня утром стало абсолютно ясно, что литейно-механическим мастерским Горского пришёл окончательный и бесповоротный абзац. Мало того, что едва ли не половина оборудования оказалась выведенной из строя. Так ещё и на восстановление денег нет. На банковском-то счету они, конечно, значатся, но наличные отсутствуют как класс.

Горский обратился к Смирнову, который теперь распоряжался всей оставшейся кубышкой третьего Сибирского корпуса, но тот не счёл возможным выделить средства на восстановление частного производства. И ходатайство Кондратенко на момент нашего отхода из Артура положение дел не исправило.

Пока Константин Николаевич был в роли просителя, он исправно критиковал Стесселя за его прижимистость. Но едва став материально-ответственным лицом, тут же изменил своё отношение к подотчётным средствам. Он мог с лёгкостью списать любые суммы на строительство укреплений. Но выделить деньги на восстановление частного предприятия уже опасался. Ибо с кого спросится, как не с него.

Дурдом? Согласен. Хотя в его позиции и есть резон. Это пока война, все несутся вперёд, бегом, скачками, всё для фронта, всё для победы. А потом приходит мир, и начинается разбор кто, куда, зачем и почему. Кому захочется оказаться в роли козла отпущения? Так что человек умный лишний раз подумает, как провернуть всё в правовом поле.

Впрочем, я уверен, что это всего лишь первая реакция. Чуть позже решение найдётся. А может, пока мы сидим тут на горе, оно уже и принято. Ну не верю я в то, что Смирнов настолько дуболом. Ладно Анатоль, тот тупо сдал крепость, но Константин Николаевич ведь до последнего собирался оборонять Артур.

Хотя-а… Вот всегда имеются эти самые «хотя» и «но». Он ведь был комендантом крепости и по должности имел право всех к ногтю, и отменить решение о капитуляции, взяв причастных под стражу. Возглавить гарнизон и продолжить оборону крепости. Пусть бы у него даже ничего не получилось, но он должен был хотя бы попытаться это сделать. Но он побоялся ответственности и предпочёл самоустраниться. Как по мне, то его место на скамье подсудимых рядом со Стесселем…

Утро, по обыкновению, выдалось туманным, а потому выдвижение батарей на позиции мы увидеть не смогли. Когда же тот рассеялся, с переднего края заухал крупный калибр, забрасывающий Артур мощными фугасами. Вот никаких сомнений, что самураи обстреливают именно город, а не оборонительные позиции. Ну хотя бы потому, что на очередной штурм у них пока недостаточно сил и средств.

Причём в очередной раз ведут огонь не вслепую, а с помощью корректировки с шара, зависшего на высоте в сотню сажен. Вообще-то, разобраться с этой неприятностью как два пальца об асфальт. Достаточно обычной трёхдюймовки и замены замедлителя в шрапнельном снаряде на мой состав, увеличивающий дальность. Всё. Нет нужды даже в специальном станке, довольно подкопать яму под станину с сошником, чтобы придать большой угол возвышения, и готово. Аэростат это не самолёт, и висит на одном месте, а потому и выцелить его куда проще. Несколько шрапнельных снарядов – шар превратится в решето. И его починка потребует много времени.

Казалось бы, бери и делай. Вот только не всё так просто. Как показывает практика, японцы достаточно быстро учатся. Да, с завесой и парашютом у них пока ничего не получается, но именно что не получается, и им неизвестны технологии. Шрапнель же и у них имеется, а до остального додуматься несложно. И яркое тому подтверждение те самые подвижные батареи, из-за которых мы тут и торчим.

Так что разобраться с аэростатами просто. Тут сомнений никаких. Иное дело, что нам использование воздушной корректировки и разведки куда выгодней, чем японцам. Начав же сбивать их шары, мы подскажем самураям, как можно расправляться с нашими. Да, их можно починить, да, у нас, в отличие от японцев, проблем с водородом нет. Но потеряем от подобного противостояния мы больше. Потому и помалкиваю в тряпочку. Если ситуация изменится, то с японскими воздушными наблюдателями разобраться можно буквально за один день. Лично ссажу их с неба.

Пока же приходится принять сложившееся положение дел. И коль скоро повлиять на обстрел города мы не можем, будем проводить тщательную рекогносцировку. Нужно же понять, как именно получится заткнуть осадные орудия. Благо обзор с вершины высоты сто сорок четыре хороший, а я помнил из изученных мною в прошлом материалов расположение продовольственных складов и артиллерийских парков.

Конфигурация фронта, конечно, серьёзно отличается, и на полное совпадение рассчитывать не приходится, но ведь хоть что-то должно же пересечься. С временными железными дорогами у японцев пока не очень, хотя работы в этом направлении и ведутся. Но они уже успели перешить основную ветку, и по ней полным ходом идёт переброска боеприпасов из Дальнего.

Отсюда прекрасно видны станции Чанлиндза и Суанцайгоу, как и суета у пакгаузов. По моим сведениям, там должны находиться артиллерийские парки, и, судя по всему, так оно и есть. Дистанция не больше шести вёрст, а значит, в зоне поражения моей пушки в режиме миномёта. «Скат» вполне может занять позицию в паре-тройке кабельтовых от берега и, прикрываясь высотой, на которой мы сейчас находимся, вести интенсивный перекидной огонь. Да, на пределе дальности, но цель ведь неподвижная.