Текст книги "Вепрь"

Автор книги: Константин Калбанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 54 страниц)

Отчего же нет вестей от Добролюба? Несколько раз под разными предлогами его посыльный навещал постоялый двор. Хозяина там не было. Короткий разговор с бывшим скоморохом, когда он появлялся в Звонграде, тоже не внес ясности. Оказывается, Струк как объявился в конце осени, так больше и не давал о себе знать. Слухов о том, что кому-то удалось накрыть ватагу разбойников, тоже не было. Вот и пойми, что же происходит!

И вдруг к нему на подворье приезжает посыльный, коего он поначалу принял за иноземца. Оказалось – славенин. Только срамно заголил свое лицо да одет по-иноземному. Передает послание от Добролюба. Короткое такое послание, понимай его как знаешь. «Товар согласно твоим указаниям закупил, жду тебя для отправки в Брячиславию. Не затягивай. Человечек, передавший это письмо, тебя сопроводит». Что делать? Тем более что со слов этого самого посланника – ехать нужно не куда-нибудь, а во Фрязию. По всему выходит, что еще и таможенную пошлину нужно будет уплатить. Понятно, что после этого весь товар будет чист, как слеза. Но почему Фрязия? И как трактирщик вообще оказался там?

Можно задаваться вопросами до бесконечности, вот только никакого прибытку с этого не будет. А уж если хочешь заработать, то имей обыкновение крутиться, как веретено. Ох, грехи наши тяжкие! Собрался, взгромоздился на коня, а что делать, если так все обернулось? Ничего, вот повидается – живо на место поставит, а то ишь что выделывает! Или это Струк чудит? Да какая, собственно, разница? Уговор был насчет постоялого двора. Оно и близко, и трактирщика взять за причинное место куда проще. А какой с него спрос во Фрязии? Как его держать в кулаке, если не иметь против него ничего? Хотя и от этой выгоды отказываться не следует. Но на будущее – никаких заграниц, только на земле княжества.

Доехали до какого-то постоялого двора на тихой дороге, где купеческому каравану нечего делать. Разве что какому-нибудь мелкому купцу на одной повозке. Дорога шла мимо селений, близ нее находился только один небольшой городок. Нечего там делать солидным торговцам, и большому количеству путников по этой дороге ходить незачем. Пустынно вокруг, одним словом.

– Здрав будь, Лис.

– И тебе не хворать, Добролюб. Это ты чего тут учудил, мил человек? Ить такого уговору не было.

– А ты хотел, чтобы я измазался в Брячиславии, а ты потом пользовал меня за гроши?

Поклясться готов Отряхин, что улыбается аспид озорно, а оно страшно получается.

– Значит, так. Чтобы у тебя больше вопросов не возникало. Струк и его ближники отправились на тот свет, ныне в ватаге атаман я, в славенских княжествах и во Фрязии разбой учинять не собираемся.

– Стало быть, слушок, что в Гульдии завелась какая-то славенская шайка и атаманом у них какой-то Вепрь про вас?

– Я всегда говорил, что ты умен. Вот только никогда не сказывал, что сам из дураков буду.

– Дак там, сказывают, все взбаламутилось, да так, что шагу шагнуть невозможно. Как же дальше-то будешь грабежом пробавляться? Нешто так дела делаются?

– Я тебе уж говорил, купец, ты меня моим делам не учи, за своими догляд имей. Значит, так. Товар я тебе отдам за две трети цены. Через границу мы тебя проведем, мои людишки возницами сядут. Пошлину сам уплатишь.

– Дак сколько мне тогда останется? Так дела… – Купец начал было возмущаться, но замолчал, едва натолкнулся на угрюмый взгляд Добролюба.

– Слушай, Лис, ты думаешь, я до конца так и не понял, что именно ты хотел сделать со мной и как пользовать? И после этого ты хочешь, чтобы с тобой были честными и держались старого уговора? Радуйся, что все же даю возможность заработать. Не столько, сколько ты хотел, но ведь заработать! По моим прикидкам, ты сможешь получить примерно четверть от всего. Заметь, после всего, что было, я еще и щедр с тобой.

– Щедр, говоришь. А вот не стану я на таком уговоре ничего делать. И что тогда?

– Сделаешь так, как я сказал, если тебе дорога жизнь, – жестко закончил Виктор.

Он вперил в компаньона испепеляющий взгляд, и того пробрало до самых тайников души. Отряхин вдруг осознал, что решил поиграть не со щенком неразумным, а со страшным и опасным зверем. Он только с виду прост, хотя и грозен. На деле – очень опасный человек. Сразу же вспомнилось, что он был в чести у воеводы, пользовался его поддержкой, что недрогнувшей рукой мог навсегда успокоить своих противников. Впрочем, и тех, кто стоял на его пути, даже если они, как Струк, ничего плохого лично ему не сделали. Умысла вредить купцу у Добролюба не было, тот ему нужен. А вот сам атаман и его ближайшие сподвижники ему были помехой. Нужна была ватага лихих, которым все равно куда идти, лишь бы не на плаху. Ватага, подчиненная его воле. Прежний атаман никак для этого не подходил, он не покорился бы новому вожаку. А что тут скажешь, Лис – он потому и Лис, что хитер и умен. Верно все просчитал! Он и раньше до всего дошел бы, да только исходил не из тех предпосылок. Да и как он мог предположить, что бывший скоморох настолько заболеет головой, что решит мстить гульдам в их же землях!

Все же заработать удалось поболее, чем он думал. Товар удалось толкнуть весьма выгодно. Добролюб его в очередной раз удивил, вот уж чего не ожидал от того, кто фактически взял его за горло! Именно из боязни, что тот осуществит свою угрозу, Отряхин не стал таить от него, как удалось пристроить товар. Риск слишком велик, ведь он мог и узнать, по какой цене все уходило. Опять же кое-что открыто продавалось и в его лавке, а цены из-за того, что творилось в Гульдии, на их товар поднялся, – об этом знали все.

– Все, что сверх взял, твое, Лис. Я заберу только то, на что был расчет.

При этих словах у купца отлегло от сердца. Если после всего того, что узнал трактирщик, он поступает с ним таким образом, то, значит, имеет на него планы. Это хорошо. Он прекрасно видел, что в глазах Добролюба его жизнь ничего не стоила. Но избавляться от того, кто мог принести пользу, тот не собирался. Ну и слава Отцу Небесному!

– …Я думал, ты его вообще убьешь, а ты ему дал еще и заработать.

– Эх, Горазд, Горазд. Ну вот подумай, к чему мне его смерть?

– Так он же тать!

– А я что, боярин или воевода, чтобы суд вершить?

– А как же гульды?

– Тут иное: око за око, зуб за зуб. А с этого купца мы еще, быть может, и пользу будем иметь. Лошадей-то я и сам пристроил. А он видишь как товар споро растолкал? Да еще и с прибытком! Я столько вряд ли взял бы, тут хватка купеческая нужна.

– С оружием-то что будем делать?

– Ничего пока, пусть лежит. Может, когда и сгодится. Серебра у нас и так в достатке.

Глава 5
Месть

Спину обдало ознобом, и Виктор непроизвольно повел плечами. Вроде и середина лета, и не холодно вовсе, а поди ж ты, как пробрало. Хотя погода, наверное, тут все же ни при чем, это скорее нервное. Тяжело сдерживаться, когда цель так близка – только руку протяни. Но не все так просто. Вон он, замок Берзиньш, – рельефно выделяется на фоне темного неба, залитый бледным лунным светом, его видно с любой улицы, тянущейся в том направлении, и с площади, где дома раздаются в стороны, открывая кругозор. На площади он сейчас и находится. Нет, он вовсе не собирается лезть в самое пекло, и не страх его сдерживает, просто Виктор столько уже всего наворотил, чтобы добраться до этой цели, что опростоволоситься на финишной прямой не хотелось.

Больше месяца они не показывались в Гульдии. Незачем было. Пусть уж все тут успокоится, солдаты вернутся в казармы и на свои фермы, а страну отпустит шок от дерзких нападений неуловимой банды Вепря. Ага, вот так его окрестили в Гульдии, и его словесный портрет теперь известен каждому жителю страны. Где-то его переврали, добавили росточку, стати, кровожадности, увеличили численность ватаги чуть ли не до полусотни – а как же, целый десяток прославленных гульдских драгун извели. Но в целом, если его кто увидит, то непременно узнает, хотя бы по той простой причине, что решит подстраховаться. Ведь во всех описаниях имелся и шрам от клинка, и ожог на пол-лица. Даже в это развеселое время человек с подобным набором – не такое уж частое явление.

Вообще-то могло показаться, что действовал он глупо, но это с какой стороны посмотреть. Если бы он хотел найти только тех, кто был непосредственно связан с гибелью его близких, то да, глупее не придумаешь. В этом случае ему стоило по-тихому собрать информацию, выйти на тех, кого искал, и перебить по одному. Но дело в том, что ненависть его распространилась на всех гульдов. Он не резал простых крестьян и горожан, а старался нападать на дворян, купцов и солдат, но это не говорило о том, что остальным он желал здравствовать. Случится, и тот же крестьянин, надев форму, придет в славенские княжества и будет зверствовать наравне с остальными, переполняемый спесью «высшей расы», по этому поводу у Виктора не было никаких иллюзий. Просто гибель именно той категории гульдских подданных имела наибольший резонанс, причиняя вред государству, вселяя страх во все слои общества, сверху донизу. Для них у него тоже имелась горькая пилюля, и скоро он пустит ее в ход.

Он фактически вел войну с Гульдией, а для этого нужна армия. Да, она получилась небольшая, но зато способная нанести куда более ощутимый урон, чем, допустим, регулярные войска. А чтобы его отряд приобрел боевой опыт, чтобы люди поверили в него и были готовы пойти за ним, повысив свой статус с разбойников до… Казаков! А почему нет! Пошли в набег на сопредельную территорию, наказали супостата и с добычей вернулись обратно. Нормальная практика. Так вот, если смотреть под этим углом зрения, он считал все оправданным, потому что теперь люди готовы идти за ним куда угодно. А что? Умен, удачлив, он это уже доказал – у всех в кармане звенит монета, и немалая.

Пережидая, пока Гульдия успокоится, Виктор решил не терять время даром. А то ведь и парни от безделья маяться начнут, а праздность – это верный шаг к расхлябанности, упадку боевого духа, падению дисциплины и иным прелестям. Выучка замрет на месте, и это в лучшем случае, а в худшем – начнут утрачиваться боевые навыки. При наличии многолетней практики этот процесс затягивается на годы, а у ватажников все случится гораздо раньше. Вот и получается, что нужно не сидеть на попе, а беспрерывно нарабатывать боевой опыт. Спросите, где его нарабатывать, коли Гульдии решил дать роздых? А в Брячиславии.

Пока растревоженный курятник успокаивался, Виктор со своими парнями сумел выследить и уничтожить две ватаги лихих, причем одну из них – в родном уезде. Как говорится, свято место пусто не бывает, вот и ватаге Струка замена нашлась быстро, правда, ненадолго. Получился еще один стимул для парней. Вроде как и землицу не пашут, и на казенной службе не состоят, а выпало им уважение от людей, да еще и награду из казны получили. Но главное – теперь нет необходимости прятаться по лесам, можно открыто проживать на подворье у Добролюба.

По Гульдии же время от времени прокатывалась новая волна слухов о проделках Вепря, хотя того и близко не было в тех краях. Памятуя о том, что разбойники под видом драгун напали на купеческий караван, один из купцов на требование драгун остановиться приказал открыть огонь. Завязалась жаркая перестрелка, в результате которой были потери с обеих сторон. И таких случаев было несколько. Людская молва, сеющая панику, вновь вызвала паралич в почтовом сообщении, потому как одних почтовых тарифов было явно недостаточно для окупаемости рейсов, а пассажиры не желали подвергаться излишнему риску.

Какие-то бандиты ограбили сельскую церковь, и это тут же приписали проделкам Вепря. Грабителей довольно быстро изловили, не то время они выбрали для своих шалостей – слишком много служивых поднято на ноги, и злы они беспредельно. Выяснилось, что это обычные воры, да и всего-то их было четверо. Священник остался целым и невредимым, он и о краже-то узнал только наутро. Несмотря на это, народная молва тут же причислила это происшествие к деяниям проклятого разбойника и присовокупила к нему такие леденящие кровь подробности, что одни в страхе начинали креститься, другие хватались за оружие или иной инвентарь, который мог бы послужить в качестве такового.

Услуги охранников тут же подорожали настолько, что в Гульдию потянулись наемники из сопредельных государств, но и тех не хватало. Как следствие, подскочили и цены на различные товары. Ни разу Вепрь не тронул иноземных купцов и демонстративно показывал, что не собирается этого делать, сосредоточив все свое внимание на гульдах, но цены выросли на все: ну какой купец откажется от сверхприбыли?

Вот такие страсти царили в Гульдии даже на сегодняшний день, вот только власть имущие уже успокоились. Все говорило о том, что разбойника давно и след простыл и что все шарахаются от собственной тени, сами себя накручивают. Держать армию в поле, разбросанную патрулями по всей стране, не имело смысла, а потому солдаты вернулись в казармы, а ополченческие полки были распущены, тем более что в основном они представляли собой обычных фермеров, а время близилось к сбору урожая. Поля с пшеницей, рожью, овсом, ячменем уже дозревали, колосья наливались зерном, урожай обещал быть богатым, и его нужно убирать.

Жаль, что у Виктора такая приметная внешность, а то все было бы проще. Пожил бы немного в селе. Оно вполне тянет на небольшой городок, причем с развитыми ремеслами, так что мелкий торговец, приехавший за каким-либо товаром, не вызвал бы особых подозрений. Понемногу вызнал бы все, что его интересовало, и сработал бы аккуратно, вырезав всех тех, кого так долго искал. Но это пустые мечты. Нельзя ему никому показываться на глаза.

Ну наконец-то! А то уж он решил, что зря теряет время. Но нет, порядок. Было, конечно, опасение, что они могли остаться здесь на всю ночь, но Бог миловал. Вон они, те двое, которых он заприметил выходящими из замка сразу после того, как стемнело, появляться раньше в селе ему было никак нельзя. Разумеется, если бы не удалось подстеречь кого-нибудь сегодня, то пришлось бы все повторить на следующий вечер. Кстати сказать, это была уже третья попытка, но, по всему видать, удачная.

Когда он узнал, кому именно обязан столь радикальному изменению в своей прошлой жизни, то ему отчего-то вспомнился один анекдот в стиле «лихих девяностых». Приходит к киллеру наниматель и говорит: «Мне нужно убрать одного человека, я хочу его взорвать». – «Нет проблем. Но вы в курсе наших расценок?» – «Я готов заплатить миллион долларов». «Диктуйте адрес». – «Улица Ленина, дом двенадцать, квартира…» – «Ну что вы, не стоит себя утруждать». Вот и он не стал себя утруждать, выясняя имена тех, кто там был. Вряд ли они сменили место службы, так что он собирался убить их всех, без разбору. И плевать, погибнут от его руки истинные виновники или будут иные жертвы, главное, его личные враги будут мертвы.

Для осуществления этого намерения ему требуется самая малость – проникнуть в замок под покровом ночи, а там уж все будет шито-крыто. То, что рота насчитывает более ста солдат, его не остановит. Конечно, было бы хорошо вырезать всю роту, пока солдаты спят, вот только вряд ли это получится. Он не раз слышал, как в Афганистане духи вырезали целые подразделения наших солдат, прокалывая через ухо череп и добираясь до мозга самыми обычными шомполами от автоматов. Но также приходилось слышать и то, что это просто страшилки для молодняка, чтобы те не расслаблялись в нарядах. Сам он раньше ни с чем подобным не сталкивался, а вот здесь убедился, что не все так просто.

Одну из банд они как раз намеревались взять в ножи. Часовых сняли чисто. А отчего, собственно, не сработать, если они беззастенчиво дрыхли? А вот когда начали разбираться со спящими вповалку ватажниками, начались трудности. Ватага насчитывала около трех десятков, так что риск, понятное дело, был, но без риска никуда. Они успели упокоить примерно половину, когда один из убиенных сумел вскрикнуть, тихонько так, скорее громко простонать. Спящему неподалеку этого вполне хватило, чтобы проснуться и резко сесть, затравленно оглядываясь по сторонам. Горазд, а именно его клиент простонал, метнул в него нож, попал несколько неудачно. Во-первых, рана оказалась не смертельной и тать зашелся криком, подняв тревогу. Во-вторых, он откинулся на спящего по соседству, так что даже при удачном броске цепь не замкнулась бы. Процесс пробуждения начал нарастать лавинообразно, ватажники спешно сокращали поголовье противников, меча в них свои ножи и уже начиная выхватывать пистоли. Люди Виктора старались по полной использовать фактор неожиданности и то, что разбойники спросонья не могли сразу сообразить, что тут происходит. В итоге за оружие сумели схватиться только трое, пальнул лишь один, уйти не смог никто, а нападающие отделались чрезмерной дозой адреналина, выбросившегося в кровь и не нашедшего выхода, так как все закончилось, так и не успев толком начаться.

Если не получилось с тремя десятками разбойников, то сомнительно, что выйдет с ротой закаленных в боях драгун. Однако это не могло изменить намерений Виктора, у него наличествовал еще один аргумент, которому противник вряд ли сможет что-либо противопоставить. У каждого бойца имелось по четыре гранаты, и пользоваться ими они умели. Уже зная о том, что они окончательно переселятся на постоялый двор, Виктор провел с отрядом занятия по зачистке помещений при помощи этого нового вида оружия. Ну как нового: ручные бомбы здесь уже применялись, вот только они представляли собой довольно большие чугунные шары, дающие не так много осколков, и для их использования требовалось иметь при себе тлеющий фитиль. Его гранаты были иными. Во-первых, они давали гораздо больше поражающих элементов, так как имели сегменты, глубокие бороздки, делящие корпус на квадраты, это облегчало разрыв чугуна. Во-вторых, имели более удобную продолговатую форму и меньший вес. А в-третьих, бойцу не нужен был фитиль, достаточно просто резко дернуть за кольцо и воспламенить замедлитель, осечек пока еще не случалось.

Без сомнения, выйти полностью победителем при таком раскладе очень сложно. Бывалые бойцы, даже полностью разоруженные, – это не толпа крестьян. При первых выстрелах и разрывах они не станут убегать сломя голову. Полностью лишить их возможности добраться до оружия – об этом нечего и мечтать даже при захвате пирамид. В замке уж наверняка имелись дополнительные запасы оружия. Да и в жилых помещениях его, вероятно, хватало. Так что серьезный урон они нанесут. Вот только нужно будет уходить. А это в его намерения никак не входило.

Значит, нужно что-то придумать, чтобы обеспечить себе полную и безоговорочную победу. Жалко, по-тихому не получится. Но вряд ли и жители побегут выяснять, что за стрельба поднялась в господском замке. Вполне возможно, они похватают оружие в своем доме, даже, может быть, соберутся на сельской площади. А вот к замку не сунутся, ведь если бессильна целая рота драгун, то им тут и вовсе ловить нечего.

Эти двое, по всему видать, замковые слуги. Сегодня они решили поразвлечься в трактире, разнообразив вечер продажными девками, которые обитали в этом заведении. Виктор помнил это с тех пор, как побывал в этом селении. Слегка покачиваясь и ворча под нос пошлые песенки, молодые парни двинулись к замку. Будь это драгуны – песня слышалась бы окрест, пробуждая округу. Но эти были из челяди, и светиться им не следовало. Не все то, что позволено солдатам, прощается простым слугам. Волков вообще подозревал, что здесь имела место самовольная отлучка.

Конечно, можно было подстеречь драгун. Они появлялись за пределами замка гораздо чаще. Вот только у него не было уверенности, что удастся их разговорить так же легко, как вот этих парнишек, ведь тем пришлось бы предать своих боевых соратников. Нет, в конце концов, разговорить можно практически любого. Но на это может понадобиться много времени. Почему «практически»? Есть еще фанатики. От этих можно и ничего не добиться, разве что только каких-либо обрывков фраз, высказанных от избытка ненависти. Но тут уж нужно додумывать, и многое. Эти подгулявшие ребята не связаны с солдатами узами боевого братства, так что и разговорить их будет куда легче.

Виктор скользнул вслед за гуляками. Зван, хищно ощерившись, двинулся за атаманом. Многое ему не нравилось в том, как изменилась их жизнь, но только не теперь. Он, как и остальные, чувствовал, насколько изменился как боец. Да и жизнь стала более сытной. Когда их было больше, при нападениях далеко не всякий караван им был по зубам. Нередко купцы отбивались, имея охрану из отлично подготовленных бойцов. Теперь ватажников гораздо меньше, а стали они многократно опаснее. Его натура, склонная к приключениям, под командой нового атамана была полностью удовлетворена: и опасностей и приключений здесь было предостаточно. Оставалось еще желание встать во главе своей ватаги. Но только не этой, потому что вступать в конфликт с Добролюбом у него намерений больше не было. Ладно, осталось четыре года. Вроде нужно их еще прожить, а при таком образе жизни это задача не из простых. Но все-таки у атамана можно многому поучиться. Вот вроде уже возомнил себя бойцом непревзойденным – и на тебе, что-то новое и очень полезное. Да хотя бы эта крестьянская обувка, постолы, сшитая из цельного куска выделанной кожи, которая соперничает по популярности с лаптями. Ну какой воин подумает обуть ее, когда идет на врага? А Добролюб додумался. Зато теперь по мощеной улице они буквально бегут, не производя никакого шума, словно тени. А этого никак не получится в сапогах. Постолы же помогают тихо передвигаться по лесам, позволяя чувствовать, что под ногами, сильно приглушая треск мелких веток, которого не избежать.

Одновременный наскок, несильный удар под колено, ладонь, мгновенно сдавившая горло так, что нет возможности крикнуть, вывернутая за спину и взятая в болевой захват рука. Мгновение – и парней, с хрипом втягивающих в себя воздух, способных едва дышать, но никак не поднять тревогу, поволокли темными закоулками, стараясь как можно быстрее покинуть пределы села.

Ночь. Лес в окрестностях имения Берзиньша. Нестерпимая боль, из-за которой текут слезы. Тугой кляп, от которого едва не выворачивает челюсть. Вокруг какие-то люди. Тихо переговариваются на непонятном языке. Настолько непонятном, что вывод только один: СЛАВЕНЫ! Господи, спаси и сохрани! Господи, помилуй! За какие грехи им это все?

– Я задам вам несколько вопросов, и от того, насколько полные ответы я на них получу, зависит, останетесь вы живы или нет…

Когда Волков служил в армии, то хорошо усвоил одно правило: как бы хорошо ни охранялся объект, как бы ни совершенна была сама система охраны, тот, у кого повседневная деятельность связана с этой территорией, непременно знает, как можно туда проникнуть, преодолев любые посты. И еще. Никто не знает подворье, расположение помещений и переходов лучше тех, кто там живет. В данном случае замковые слуги были куда более предпочтительнее других обитателей.

– А если они соврали? – Горазд задумчиво посмотрел на два распростертых тела.

– Мы скоро это узнаем, – равнодушно бросил Виктор, едва сдерживая охватившую его дрожь нетерпения.

Ну да, он опять нарушил свое обещание и прикончил пленников. Правда, обещание оставить им жизнь лишило их удовольствия испытать на себе методы экспресс-допроса в полевых условиях. Они умерли чисто, без мучений. Виктор вообще предпочитал обходиться без зверств, они не могли принести облегчения его боли. Ведь, в конце концов, всех ждет одно – смерть. Так к чему растягивать процесс? Тем более что пытать людей ему противно, даже когда нужно получить информацию. Когда без этого было не обойтись, он предпочитал отключаться и действовать, словно робот, представляя, что перед ним не люди. Будто все происходящее – просто навороченная компьютерная игра, кровавая, жестокая, но игра. И в любой момент можно нажать на «рестарт».

В замок они проникли через участок стены, который под воздействием времени уже начал обрушаться: изобиловал трещинами и выбоинами, которые давали возможность с легкостью карабкаться наверх. Ноги и руки столь удобно ложились на выступы, что поневоле думалось о тех, кто отправлялся в самовольные отлучки или возвращался домой слишком поздно. Этим путем они, должно быть, пользовались весьма часто. Не возникало сомнений и в том, что кое-какие упоры и выемки имели рукотворный характер. Люди явно предприняли кое-какие усилия, чтобы было удобнее пользоваться этим проходом. По большому счету, ватажники сейчас не карабкались, а поднимались вверх по лестнице, выбитой прямо в стене. При штурме от такого прохода пользы практически никакой, а вот если так, втихую, – дело совсем иное.

Минута – и весь отряд, гуськом двинувшийся на штурм стены, был уже наверху. Всего на стенах имелось четыре поста, один часовой у ворот и один на входе в казарму. Там, в подвале казармы, находился и пороховой погреб. Рядом с воротами располагалась караулка. Здесь находилась смена – дюжина караульных и разводящий, он же старший. Как показали пленники, все они беззастенчиво дрыхли. Будил их часовой у ворот, который одновременно охранял и караульное помещение. После такой вот побудки – скорее всего, это было нарушение, но оно было неизменным и, разумеется, негласным, – начальник караула разводил часовых, а потом опять ложился спать. В предрассветный час он спал и подавно.

Две пары двинулись по периметру, одна направилась к казарме, а трое, Виктор в том числе, – к воротам. Часовой не спал, мерно прохаживаясь перед аркой ворот, держась участка, освещаемого луной. Оно и верно, чего держаться в тени? Там можно только стоять, поскольку спотыкаться впотьмах никому не хочется, а темно там было, как в мрачном подземелье. Просто стоять тоже не получится. Волков по себе помнил, как тяжко на посту стоять на одном месте. Сразу начинает клонить в сон, даже если это только первая смена с наступления темноты. Вот так и чувствуешь себя в карауле, когда ты обвешан оружием и фактически бездействуешь, так как охрана и оборона давно уже стали для тебя рутиной. Правда, это никак не относится к новобранцам или к тому моменту, когда охрана находится в боевой обстановке. В последнем случае и в караулке никто никогда не спит, бывает, и бодрствующая смена бдит – особые условия накладывают свой отпечаток. А в обычное дежурство так и клюешь носом. Вот солдатик и ходит, разгоняя дремоту. Она особенно неотвязна в этот час, так и накатывает. А чтобы было сподручнее, лучше держаться светлого участка.

Нож вошел точно между лопатками. Мушкет брякнул о мостовую, солдат осел на колени и совершенно бесшумно завалился на бок. Двое тут же метнулись к нему и уволокли под арку. Мало ли, вдруг кто-нибудь проснется и выглянет во двор, а тут на самом видном месте валяется труп. Поварята уже должны были подняться, чтобы затопить печь, а чуть позже поднимут и повара. Их без внимания тоже никто не собирался оставлять. Четверо, покончив с часовыми, пройдутся по кухне и по конюшне. Конюх страдал бессонницей, хотя по территории не шастал, крутясь возле милых сердцу лошадок. Время от времени он предавался дреме, впрочем длившейся недолго. Жестоко, разумеется, но все они могли поднять шум.

Судя по всему, караулка должна запираться на внутренний запор. Но кому это нужно? Ведь тогда часовому придется шуметь, чтобы поднять смену. А так – тихонько вошел, чтобы не потревожить лишних, и разбудил капрала. Дальше тот разберется сам. Ага, все правильно. Открыто.

Трое беззвучными тенями скользнули в помещение и уже через минуту были снаружи. Все прошло на удивление тихо и удачно. Может, все дело в том, что вот в таких рутинных караулах сон особенно одолевает. Даже когда один из убиенных все-таки простонал, лежавший на соседнем топчане только недовольно послал крикуна по известному адресу и, не открывая глаз, перевернулся на другой бок. Здесь все. Теперь на улицу.

Легкий стук в калитку прозвучал тревожным набатом. Все, в том числе и Виктор, непроизвольно выхватили пистоли. Карабины брать не стали, они могли стеснять движения в помещении. А вот пистолей у каждого, кроме Горазда и Виктора, было по четыре штуки. С новыми кресалами было только по два, но это уже несущественно. Хорошо хоть не стали взводить курки, в этой тишине звук был бы довольно громким.

– Эй, кто там? Валдис, ты? Открывай, – послышался с той стороны тихий голос явно сильно пьяного человека.

– Кого принесло? – спросил Виктор приглушенным голосом, который трудно узнать, тем более сквозь дерево калитки.

– Это я, Иварс. Знаю, что так не делается. Но мы с парнями, кажется, того, перебрали… Через лесенку ну никак не пройти.

Послышались пьяные смешки, негромкие, под стать шепоту солдата, говорившего из-за деревянной преграды. Ясно. Драгуны выбрались в самоволку и изрядно набрались. Лезть в таком состоянии через стену и вправду опасно. Впрочем, скорее всего опасность их и не остановила бы. Но вот как быть с ленью? Ведь нужно напрягаться, а желания нарушать кайф – никакого. Ладно, хоть так.

Глухо лязгнул запор. С трудом удалось нащупать его в кромешной тьме, пренебрегая недовольством припозднившихся гуляк, сгоравших от нетерпения за воротами. Едва Виктор управился с запором, как с той стороны нетерпеливо надавили на калитку, сопровождая это действо смешками. Славно погуляли! Трудный переход позади, впереди столь желанная казарма и жесткая, но уже ставшая такой родной койка. Волков тут же подался в сторону, уходя еще дальше в тень, чтобы его не смогли рассмотреть. Но драгунам было все по барабану. Не глядя по сторонам, поддерживая друг друга, четверо вояк, тихо посмеиваясь, гурьбой двинулись мимо. Виктору они были отлично видны на фоне светлого просвета арки. Вернее, видны их силуэты, но кто сказал, что этого недостаточно?

Он и Зван шагнули вперед синхронно, словно сотни раз отрабатывали этот маневр, и одновременно прихватили последнюю пару, резко полоснув ножами по горлу. Мгновение – и хрипящие тела отброшены в сторону. Солдаты, услышав какую-то возню за спиной, прекратили смеяться и начали медленно поворачиваться к нападающим. Поздно. Да и что они могли сделать? Только захрипеть и забулькать перерезанными глотками. Калитку снова на запор – и вперед. Остальные ватажники уже должны подтянуться к казарме. Судя по тому, что в замке все еще тихо, у них все прошло не менее удачно.

Прогноз подтвердился полностью. У казармы их уже поджидали товарищи. Быстрый доклад. На конюшне, помимо конюха, ночевали еще двое. Как ни странно, все спали. Похоже, решили пображничать и раздавить припасенный кувшинчик вина. Что ж, каждый по-своему борется с бессонницей. Только на этот раз средство оказалось не тем, хотя временно помогло. И, в конце концов, теперь никого бессонница мучить не будет, теперь – вечный покой.