Текст книги "Вепрь"

Автор книги: Константин Калбанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 54 страниц)

– Ты нашел того, кто сможет достойно заменить тебя на твоей должности? – сухо бросил старик.

– Нет, господин барон.

Андриса ничуть не смутил тон, которым с ним разговаривали. Таков уж был последний из прямых отпрысков Берзиньшей, капитан никогда не знал другого. Сколько он себя помнил, столько и жил в этом замке, служа этому роду. Сначала мальчишкой на побегушках, занимаясь чем придется, – его, сироту, лишь из милости приняли в замковую челядь. Потом, когда подрос, стал постоянным партнером сыновей барона, на нем они оттачивали свое мастерство владения клинком. Затем стал тенью барона. Он знал, что тот любит его, вот только любовь свою он выражал подчас так, что и не возрадуешься ей.

– Тогда не может быть и речи о том, чтобы оставить роту. Что с этим брячиславским боярином?

– Пока безрезультатно.

Андрис болезненно сморщился, словно откусил южный плод под названием лайм. Потеряв последнего сына и наследника, барон словно взбесился. Он требовал пленить и доставить боярина, повинного в его смерти, так как хотел самолично видеть, как будет страдать тот, кто посмел лишить его последней радости в жизни. Как нетрудно догадаться, заниматься этим поручили капитану, и он взялся за выполнение поручения, хотя и не одобрял его.

– В чем причина?

– Те, кого мне удалось нанять, погибли, хотя и были близки к удаче. Одному из них удалось отравить боярича, но он был схвачен. – После неудачной попытки с похищением барон согласился на послабление: он заявил, что удовлетворится смертью этого человека, но за доставленного живьем заплатит втрое.

– Найми других и не скупись, цена не имеет значения.

Вот уж что правда, то правда. Старик все еще крепок, но как мужчина уже ни на что не годен, а потому рассчитывать на прямых наследников ему не приходилось, тех же, кому достанется его баронство, он искренне презирал. Чем меньше они получат, тем счастливее он будет чувствовать себя на том свете. Его искренне расстраивало то, что он не мог оставить баронство кому-нибудь другому, в этом отношении законы королевства весьма суровы. Он мог обобрать баронство как липку, но домен должен оставаться неделимым. Можно, конечно, продать или заложить, но кто захочет связываться с его родственничками, которые уже потирали руки, посматривая на богатое баронство, которое нежданно-негаданно само плыло в руки. А люди они были весьма влиятельные, так что даже церковь не осмелится принять эти земли в дар. Впрочем, церкви в первую очередь воспрепятствует король – эдак эти святоши приберут все владения королевства. Барон мог оставить служителям только деньги, но не майорат.

– Я уже приступил к поискам, но желающих пока не находится. Все, кто принял заказ, кончили плохо, так что с этим брячиславским боярином никто не хочет связываться.

– Ерунда. Все дело в награде. Если никто не хочет рискнуть за большие деньги, значит, найди того, кто сделает это за очень большие. Когда я вернусь из посольства, то хочу, чтобы Смолин был в замковом подземелье. Как это произойдет, меня не интересует. Понадобится – возьми штурмом Обережную, но доставь его мне.

– Значит, просто устранить его вы уже не хотите?

– Теперь уже нет. Да, совсем забыл. Вот, возьми.

– Что это, господин барон?

– Грамота, в которой указано, что с первого числа этого месяца ты являешься дворянином гульдской короны.

Вот и объяснение перемены решения. Как видно, барон понимал: первое, что сделает капитан, это направится в Брячиславию и вызовет боярича на поединок, а Андриса барон ценил почти как сына и не мог позволить ему вот так рисковать.

– Господин барон…

– Не нужно меня благодарить, ты заслужил это, как никто другой.

– Как скажете, господин барон. Я только хотел высказать свое сожаление по поводу того, что это дворянство несколько припоздало.

– Ты о бароне Лиепиньше? Ха-ха-ха. – Кабинет огласил дребезжащий хохот старика. – Не стоит расстраиваться, мой мальчик, как видишь, я и сам справился. – Затем он посерьезнел и продолжил: – Жаль, я не смогу объявить тебя своим наследником, король не позволит отдать баронство в твои руки. К сожалению, нет у меня и лишних земель. Но никто не запретит мне вознаградить тебя по заслугам.

– Мне не нужна иная награда, кроме возможности служить вам.

– Знаю, но тут уж позволь мне поступить так, как я посчитаю лучшим. Кстати, прими совет. Как только сделаешь все распоряжения относительно эскорта, отправляйся в таверну и устрой попойку, чтобы весть о твоем дворянстве разнеслась далеко и очень быстро. Не хотелось бы терять дворян только потому, что кто-то окажется не в курсе, что верный пес барона Берзиньша уже не слуга, а их ровня.

– Я всегда буду служить вам.

– Отрадно это слышать, но только ты будешь не служить мне, а состоять у меня на службе. Это огромная разница, мой мальчик. И пусть для нас с тобой это ничего и не меняет, ибо ты никогда не был мне просто слугой, остальные должны ощутить разницу.

– Я все понял, господин барон.

– Вот и хорошо. Иди.

Новоявленный дворянин четко, по-военному коротким кивком изобразил поклон, после чего повернулся кругом и, печатая шаг, вышел из кабинета. Вот еще одна отличительная черта гульдской армии, в которой жестко насаждалась дисциплина и муштра. Король мог экономить на чем угодно, но он никогда не экономил на армии. Однако заработок солдаты отрабатывали сполна, легким их хлеб назвать было нельзя. Изнывая на плацу и учебном поле, обильно сливая на землю пот, одуревшие от беспрерывных занятий, они мечтали только об одном: поскорее отправиться на войну, потому как только там, в боевой обстановке, они могли надеяться на послабление и возможность жить более или менее вольготной жизнью.

Вообще-то это село тянуло на небольшой город, потому как никто из живущих в нем никогда не пахал землю: этим занимались крестьяне, проживающие в раскинувшихся окрест фермах. Принцип прост: один род, одна ферма, и в основной массе это арендаторы на землях барона. Есть и свободные, которые обрабатывают свою землю, но таких мало, и год от года их становится все меньше. Неурожаи, падеж скота, потеря кормильца – все это ведет к недоимкам по налогам и, как следствие, к утрате земли. Большинство остаются в своих же домах, вернее, в домах, некогда принадлежавших им, но теперь они уже выступали в качестве арендаторов.

А в этом поселении, как-то уж так традиционно сложилось, проживали одни ремесленники. Повелось это издавна, еще три века назад предок нынешнего барона в деревне при замке стал селить лишь мастеровых, рассудив, что крестьянам лучше быть поближе к своим полям. К тому же продукция мастерских приносила более ощутимый доход, нежели взращенная на полях. С веками деревня разрослась в село, со своей церковью и устоявшимся укладом, с районами, где преобладали те или иные ремесла. Здесь не было прославленных мастеров, они предпочитали селиться в больших городах, а то и столицах, но никак не в глухом селе. Но те, которые были, не зря ели свой хлеб, производя вполне приличную продукцию. Так, например, был целый квартал, где несколько домов занимались изготовлением карет, в основном уходивших на продажу в славенские княжества. Этим дикарям пришелся по душе западный вид транспорта, и они давали весьма приличную цену. Вот и ладили элитные повозки для них, хотя торговать с ними открыто не получалось и ни один каретник не сказал бы, что готовит свой товар именно для славен. Все знали, куда пойдет продукция, но упорно делали вид, что ничего подобного не происходит. Торговцы доводили закупленные кареты до потребителя через Латгалию или Фрязию, иначе никак, потому как иной переправы и не было.

Вообще-то дурацкая ситуация, которая была во вред и Гульдии, и Брячиславии. В продукции друг друга они нуждались, но вынуждены были торговать через подставных лиц, наживавшихся на перепродаже. Но вражда была давняя и крепкая.

Имелся в селе и оружейный квартал. Опять-таки ничего выдающегося, но оттуда выходили весьма добротные мушкеты и пистоли. Были и пороховых дел мастера. А вот тут, пожалуй, имелся и выдающийся дом, потому как уже сотню лет его представители изготавливали порох по собственному рецепту, который держали в секрете. Мелкозернистый, он сгорал настолько полно, что практически не оставлял нагара. Великолепный порох, такого больше нигде не делали.

Одним словом, по всему выходило, что село могло претендовать на статус города, но таковым не обладало, как не обладало и городскими стенами. Баронский замок, как и века назад, возвышался на господствующем над местностью холме, являясь оплотом безопасности поселения. Народ здесь жил весьма зажиточный и прижимистый, как и все гульды. Но, может, на развлечения они не пожалеют монету.

На центральной рыночной площади сегодня был ажиотаж. Циркачи нечасто забредают в эти края, а то, что вытворял этот акробат, заслуживало того, чтобы остановиться и поглазеть на происходящее. Виктор старался от души, не рассчитывая на достойный заработок. Он питал надежду получить несколько иную плату. В виде информации.

Славенину появляться в Гульдии вообще-то не рекомендовалось, уж больно их здесь не любили, но Добролюб в роду имел кого-то из иноземцев, потому как вполне мог выдать себя за фрязича. К тому же, как выяснилось, он довольно прилично разговаривал на их языке. Не без акцента, но мало кто сможет уличить его в этом, здесь не так чтобы много людей, владеющих иностранными языками.

Интересно, почему это гульды так недовольны тем, что циркачи и комедианты стараются не появляться в их землях? Как оказалось, не такие уж они ханжи и с удовольствием взирали на представление, охая и ахая от охватившего их возбуждения. Это же с ума сойти, что только ни вытворял этот человек, у которого, казалось, отсутствуют кости. Продолжалось это до той поры, пока Виктору не пришло время пойти по кругу с перевернутой шапкой в руках. Конечно, он старался совсем не подавать виду и сохранял мину с приклеившейся лебезящей улыбкой, но то, как быстро эти селяне начали расходиться по окончании представления, не могло не вызвать презрения. Стало быть, халяву любим. Едва ли треть осталась и бросила акробату мелкую монету, причем они сделали это с таким видом, будто как минимум одаривали его золотым. Всего заработка в перерасчете вышло едва ли десять копеек. А ведь у суетливо прячущих взор и спешно уходящих зрителей были деньги, людей с достатком видно. Но вот платить за то, что никак нельзя взять в руки, они считали неправильным. А хорошее настроение в руках не подержишь.

Как ни странно, но в трактире ему были рады. Виктор припомнил трактирщика. Тот был среди зрителей и оказался среди тех немногих, которые не побоялись расстаться со своими кровно заработанными денежками. Едва он оказался на пороге, как хозяин тут же подошел и, взяв под руку, поволок его к дальнему столику. У него был разговор к этому акробату, а потому незачем остальным подслушивать. Не хватало, чтобы украли идею.

– Как тебя зовут, акробат?

Трактирщик говорил на фряжском с сильным акцентом, который был гораздо сильнее, чем у Добролюба. Но оно и к лучшему: значит, некому будет его изобличить. Уже большая удача, что хоть кто-то говорит на этом языке, здесь с образованностью было несколько сложно, а с изучением иностранных языков и тем паче.

– Виктор.

В западных странах не видели ничего предосудительного в том, чтобы называться именами, полученными при крещении. Разумеется, местные жители тоже были суеверными, как и все представители Средневековья, и верили во многое, но не придерживались мнения, что истинное имя нужно скрывать. Так что Волков просто назвался своим настоящим именем. Случись что – и у него не выйдет никакой заминки, зачем городить сложности там, где можно обойтись простым решением.

– А меня Марис. Я вижу, Виктор, у тебя не больно-то ладится с заработком?

– Да-а-а уж, – не удержался тот от горькой ухмылки. – Говорили мне, что в Гульдии циркачам заработать очень сложно, но я не верил. Столько, сколько сегодня, я зарабатывал, если задерживался на одном месте в течение недели, уж не говорю о столице. А у славен…

– Славен тут лучше не упоминай. Не любят их у нас. Хм, даже каретники… Хотя все знают, что денежки к ним текут по большому счету именно от славен.

– Не буду, – легко согласился Виктор.

– И какие у тебя планы?

– Я, признаться, немного поиздержался, но денег, чтобы покинуть благословенную Гульдию и убраться в родную Фрязию, у меня достанет. Разве только еще попытаю счастья в замке. Может, владетель этих земель окажется несколько щедрее, чем местные жители.

– Пустая затея, – тут же отмахнулся трактирщик. – Барон Берзиньш – старик преклонных лет, желчный и нелюдимый. – Говоря это, он склонился в сторону Виктора, чтобы исключить любую возможность подслушать их разговор. – В замке нет ни детей, ни женщин, если не считать прислугу и их потомство, а ради них он устраивать ничего не станет. Есть еще солдаты, но эти предпочтут наломать тебе бока и заставить выступать, но не платить. К тому же через два дня барон выезжает с посольством во Фрязию, в Пирму, так что там сейчас не до развлечений. Тебя и на порог не пустят. Впрочем, ты можешь попытаться, – пожав плечами, закончил он.

– Плохо. Тогда ничего не остается, кроме как затянуть потуже пояс и двигаться к границе. Извини, но Гульдия отчего-то оказалась ко мне жестока. А может, я недостаточно талантлив для местных жителей.

Два дня. Этого слишком мало, чтобы успеть спланировать что-нибудь и исполнить. Замок выглядел весьма внушительно, проникнуть за его стены – задачка не из простых. К тому же, как выяснилось, он полон солдат, а это караульная служба со всеми вытекающими. Через ворота же его не пустят, отчего-то он сразу в это поверил, уж больно уверенно держался трактирщик, сделавший ставку на акробата, значит, не боялся ничего потерять. Черт! Не могло тут случиться какого праздника!

– Можно и к границе, но отчего же затягивать пояс?

– Ты хочешь мне что-то предложить?

– Предлагаю нам помочь друг другу. Ты станешь выступать у меня в трактире. Судя по тому, что я видел, места тебе много не надо. Сдвинув столы и поставив их потеснее, я освобожу угол, поставлю там светильники, и ты сможешь выступать.

– Думаешь, в трактире твои односельчане, после того как подвыпьют, станут более щедрыми?

– Не надо на нас обижаться. Бережливость у нас в крови. Конечно, даже пьяные они не станут щедрыми, а даже скорее всего, наоборот, не бросят тебе ни одной монетки.

– Я ничего не понимаю. Зачем тогда это нужно?

– Я сейчас пошлю своих работников в разные части села разнести весть о том, что давешний акробат будет выступать в моем трактире. Они, конечно, слишком бережливы и не имеют желания выбрасывать серебро на ветер, но за пиво и колбаски всегда платят честно.

– То есть они придут сюда, чтобы иметь возможность посмотреть еще раз на мое представление, но платить станут только за то, что съедят или выпьют.

– Необязательно. Кто-то опять пожелает одарить тебя монеткой, но в основном именно так и будет. А вот я с тобой расплачусь частью заработанного серебра. Еда и ночлег с меня, и за это ты не должен будешь ничего.

– Согласен.

А что ему, собственно, еще оставалось, как не согласиться. Отказ мог вызвать ненужные подозрения, ведь ему предложили реальную возможность заработать после такого фиаско на рынке. А еще нужно было собрать дополнительную информацию, и трактир подходил как нельзя лучше. Правда, данные он мог черпать пока только от трактирщика, сомнительно, что тут на каждом шагу встречаются полиглоты, но хотя бы так. К тому же информации ему нужно было не особо много: сколько человек будут сопровождать барона и какой дорогой они поедут. Понятно, что скорее всего по основному тракту, но это если барон не решит по пути куда-нибудь заехать.

В этом мире с путешествиями не так просто, каждое из них сродни военному походу, так как опасность подстерегала повсюду. Плюс к этому дорога отнимала слишком много времени и сил. Поэтому путешественники старались приурочить посещения своих знакомых к какой-нибудь поездке, предпочитая сделать небольшой крюк. Если же решались съездить в гости, то отправлялись в длительное путешествие, проводя визиты, сроки которых порой доходили до пары месяцев.

Зачем ему это? Просто Виктор не исключал, что достать барона в пути может оказаться несколько проще, чем в столице Фрязии. Так что информация никак не помешает, а там как масть ляжет.

Выступление, как всегда, было на высоте. Если бы Добролюб оказался с его способностями в мире Волкова, то непременно стал бы звездой мировой величины. Или, во всяком случае, имел бы шансы таковой стать, все же шоу-бизнес пронизан интригами, куда там королевским дворам. Однако не это было примечательным в этот вечер.

Люди входили и выходили, но зал все время оставался полон, пока Виктор не сдался и не заявил трактирщику, что все же выдохся. Тот с удовольствием устроил ему тайм-аут и велел накрыть отдельный столик, но посоветовал не наедаться слишком сильно, потому как ожидается новый наплыв посетителей. Господи, и почему все его хотят поиметь? Причем без разницы где: что на родной Земле, что здесь. Ладно, сейчас не до этого.

Он едва успел разделаться с первой колбаской, как к нему подсел рослый драгун и, вперив в него твердый взгляд, что-то сказал на гульдском. Компания из шести драгун недавно появилась в зале, как раз когда он уже заканчивал очередной круг выступления. Интересно, чем недовольна эта обезьяна в синем мундире с желтыми отворотами, что использует гульдская армия?

Вид драгуна, надо признать, производил впечатление: суровое лицо бывалого солдата, решительный взгляд, рубленые и экономные движения. Сразу виден ветеран, такой шутить не станет. Вот только это никак не могло восполнить пробел в образовании. Ну не знал Добролюб гульдского языка, так только, некоторые слова, с помощью которых ну никак не построить предложение, а Виктор не знал и того. Понятое им «свинья» и «сын шлюхи» никак не могли донести смысл сказанного, но, похоже, служилый был чем-то изрядно недоволен. Волков даже попытался напрячь память и припомнить: может, Добролюб в прошлой жизни изрядно обидел эту вонючую образину с длинными, нечесаными и немытыми светлыми волосами.

Кулак солдата стремительно полетел в лицо Виктора, одновременно с гневным выкриком. Господи, да за что ему это? Он едва успел уклониться, и рука гульда пролетела мимо, взвихрив его волосы, он буквально почувствовал это. Вообще-то все было проделано настолько стремительно, что спасла скомороха только его отменная реакция. Вот же, зараза, привязался, а тут еще эти гады, дружки его, гогочут так, что спасу нет, подзадоривают. Завалить его? Даже не смешно. Если он просто поднимет руку на солдата, его ждет одно наказание – смерть, это не громкие слова, а данность.

Благо трактирщик все же оказался не робкого десятка и быстро встал между разъяренным солдатом и забившимся в угол, но все еще избежавшим побоев циркачом. Все же этот грязнуля оказался бывалым бойцом и сумел лишить его маневра и возможности бегства. Даже ловкость акробата не помогла. Решив для себя, что просто так не дастся, Виктор уже изготовился порешить этого задиру, а потом заняться и остальными, благо появились они здесь уже в подпитии. Ножи он забрал с собой, так что шансы у него были. Дурость? Есть такое дело, но он уже просто кипел, переполняемый яростью.

Марис, загородив собой циркача, что-то сказал нападавшему, и тот, удивительное дело, хоть и зло, но ответил. Хозяин заведения и не думал отрабатывать назад, а вновь заговорил, добавив в голос металла, при этом он словно преобразился: уже погрузневший мужчина как-то незаметно подобрался, и из него наружу попер страшный и опасный зверь. Да ведь он сам бывалый ветеран, это сейчас проступало в каждом его движении, позе, во всем, только, как видно, с армией по какой-то причине он завязал. Наконец не выдержав, солдат отправился к своим товарищам, которые, как ни странно, и не думали его подначивать по поводу произошедшего.

– Марис, а что это было? Я ведь не сказал ему ничего.

– Не обращай внимания. Это Иварс, он отчего-то решил, что может командовать в моем заведении, его порой заносит. Но после того как полгода назад я взашей вытолкал его и его дружков, изрядно намяв им бока, он предпочитал ходить в другие трактиры. А тут им сказали, что у меня выступает акробат, вот они и приперлись.

– И что, сразу нужно в морду?

– Ему не понравилось, что они пришли к самому концу представления, а хотелось бы посмотреть, ведь послезавтра им с товарищами предстоит дальняя дорога с господином бароном, вот они и оттягиваются.

– С этими, что ли?

– С этими и еще четверыми, но те предпочли шлюх, а у меня их отродясь не водилось.

– А тебе не опасно с ними сцепляться?

– Нет. Я долгое время служил у барона Берзиньша, пока из-за ран не сменил солдатскую лямку на трактир, так что тот скорее им головы поотрывает, чем что-нибудь сделает своему старому сержанту. Кстати, с тебя кружка пива.

– Не вопрос.

– Ха, с Иварса, пожалуй, тоже нужно поиметь кружечку.

– А с него за что?

– За то, что я ему жизнь спас. Не смотри на меня так. Только глупец не поймет, что еще чуть-чуть – и ты порвал бы его, как волкодав – волка, забравшегося в овчарню. Только если я это заметил, то и он сумел рассмотреть. Так что давай ужинай и иди выступать, а ночью тебе нужно будет уходить, я выведу тебя за пределы села.

С одной стороны, вроде как и нежелательно уходить, поджав хвост и фактически битым, но с другой стороны – нужно быть идиотом, чтобы лезть и кому-то что-то доказывать. Во-первых, это может обойтись слишком дорого, а во-вторых, нужное он узнал, времени что-либо предпринять здесь у него нет. Если в пути подвернется шанс, количество охраны ему известно, место, куда направляется объект, тоже. И не менее важно то, что он не просто бежал, а по рекомендации того же Мариса, а значит, не возбудит никаких подозрений. Одним словом, здесь его больше ничего не держало. Оставалось только одно неудобство. За сегодняшний день он изрядно умаялся, давая представления, а предстояла еще и бессонная ночь. Ну да никто не говорил, что будет легко. Уж как-нибудь.

Трактирщик не обманул. Ну, почти. Он действительно без проблем вывел акробата за пределы села и поставил на дорогу, ведущую обратно во Фрязию, вот только при расставании в руку Виктора лег один талер, что в пересчете составляло примерно шестьдесят семь копеек. Учитывая, что он отпахал весь вечер как проклятый, выступая практически без перерыва около шести часов, вымотавшись донельзя, оплата просто фантастическая. Все же гульды – жлобы редкостные. И ведь никто даже не подумал дать деньги непосредственно ему, посчитав, что парень просто работает, пусть наниматель с ним и расплачивается. Тот и расплатился.

Двое суток он провел в пути, всю дорогу размышляя над тем, как быть с бароном. Вполне могло оказаться, что в Пирме тот окажется недосягаем. Поселится в посольстве и поди доберись до него. Убить на улице? Вряд ли тот будет разгуливать по ночам, а днем народу столько, что попробуй скройся, да и в любом случае он будет с охраной. Изображать же из себя смертника-шахида Виктору не блажило.

Подстеречь в пути? Но тогда встает вопрос уже не просто с охраной, а со всем эскортом. Десять драгун. Если судить по тем, которых видел он, – парни тертые и просто так в руки не дадутся, так что помощников нужно ничуть не меньше, да еще и снаряженных не для разбоя, а для боя. Ну и где таких найти? Шутка ли, десяток наемников. А даже если и найдет, им ведь еще и заплатить нужно или придется целенаправленно вести их на разбой. Идея неплоха, да только отчего-то под кустами отряды наемников не росли и на службу наниматься не торопились. Оставалось ждать удобного случая в столице Фрязии. По крайней мере, с голоду протянуть ноги ему не грозило, там народ куда менее обстоятельный и более бесшабашный, чем домовитые гульды.

Приняв решение, Виктор пришел к выводу, что гнать ему больше нет смысла. До столицы оставалось еще два дневных перехода, а потому он вполне мог себе позволить остановиться на пару дней, перевести дух и дождаться барона, благо у того особого выбора нет и этой дороги ему не миновать. Но даже если он и проедет незамеченным, ничего страшного, найти в столице дом, в котором остановился посол Гульдии, будет нетрудно.

Постоялый двор при дороге впечатления на Виктора не произвел. Будучи сам владельцем подобного заведения, он внимательным образом осмотрел его и пришел к выводу, что у него все устроено куда более разумно. Единственное преимущество было в том, что все здешние строения были каменными и крыты черепицей, но это скорее вопрос безопасности, потому как сказать, что само жилье более комфортное, нельзя. Ограда также каменная и довольно высокая, все же дикое зверье здесь водилось ничуть не в меньших количествах, чем в славенских землях, что лесное, что двуногое. Из построек был только двухэтажный дом, с таверной на первом этаже и комнатами для постоя и проживания хозяев на втором, конюшня, сеновал, совмещенный с курятником, колодец посреди двора, мощенного камнем, вот, пожалуй, и все.

Виктор вошел в обеденный зал, миновать который никак не получилось бы, даже если тебе нужно было просто пройти в комнату, где ты стал на постой. Едва он переступил порог, неся на плече переметные сумы, как перед ним тут же предстал хозяин. Все как и положено: маленький, кругленький, с наметившейся лысиной, бегающими глазками записного плута, заискивающий и стелющийся перед посетителем. Вряд ли его к этому подвигла воинственная экипировка гостя в виде пары пистолей в поясных кобурах и карабина в руках, скорее всего, он так встречал всех.

– Чего изволите, господин?

– Я давно в пути и хочу отдохнуть. Найдется у тебя комната на пару дней?

– Да, конечно. Вы один?

– Один.

– Есть особые пожелания?

– Нет. Просто комната, в которой найдется удобная постель.

– Самая удобная, должен заметить. Только вчера набили матрац самым душистым сеном, кипенно-белые простыни и мягкое, нежное одеяло. Я гарантирую, что такого отдыха вам не предложат нигде в округе.

– Замечательно. Во дворе мой конь.

– Не извольте беспокоиться. Жан! Займись конем господина.

– Да, хозяин.

– Неплохо бы лохань с водой, хочу помыться.

– Исполним в лучшем виде, только нужно будет подождать. О-о-о, самую малость.

– Я подожду.

Первый день прошел просто замечательно. Он ел, пил, спал. Одним словом, наслаждался отдыхом, выбросив из головы все дурные мысли. Других постояльцев, кроме него, здесь не было, если не считать тех проезжих, которые заезжали на подворье, чтобы перекусить или опрокинуть кружку-другую пива или вина, чтобы затем вновь продолжить путешествие. К вечеру стали подтягиваться жители окрестностей, по той же самой надобности, иными словами – опрокинуть пару кружек пива после тяжкого трудового дня. Но еще до полуночи все движения прекратились и дом погрузился в тишину.

Утро не принесло никаких неожиданностей. Было тихо и безлюдно. Ближе к обеду проехало несколько путников. Хм. А движение здесь куда более оживленное, чем у него, так что хотя у Виктора все с размахом, с доходами тут, пожалуй, получше будет. Впрочем, вряд ли. У себя Волков добирал при помощи кузни и бани, опять же комнат у него было больше, а плата за комнату и за сеновал сильно разнится. Так что выходил паритет.

– Эй, хозяин! Вина и мяса, да побыстрее!

– Сию минуту, все будет исполнено.

Трактирщик, рассыпавшись бисером, поспешил обмахнуть тряпицей ближайший к окну стол, это место летом считалось наиболее почетным. Здесь и окно можно открыть, чтобы вдыхать свежий воздух, и попрохладней, потому как даже летом жаркое готовилось в большом то ли камине, то ли очаге. С названиями Виктор испытывал затруднение: как обозначить конструкцию, где можно на вертеле запечь целиком теленка, он не знал. Зимой приоритеты менялись диаметрально и почетным становилось именно место у камина. Ничего удивительного. Вот вроде и живут практически в таких же климатических условиях, как брячиславцы, ан нет: используют не великолепно зарекомендовавшую себя у славен печь, а камины, пришедшие из империи, расположенной несколько южнее и обладающей более мягким климатом. В домах победнее, понятное дело, обходились очагами. Ну да все у них не как у людей.

Волкова гораздо больше заинтересовали не перипетии почетных мест в тавернах, а сама братия, завалившаяся сюда с шумом и гамом. Если судить по их внешнему виду, то это военные. Во Фрязии, да и в других королевствах, еще не все войска обрядили в единую форму, но по крепкой кожаной одежде, высоким сапогам, грубым, но носким, по обилию оружия, а также повадкам легко было угадать именно военных. Если же быть более точным, то это были наемники, и по всему выходило, что в настоящий момент они находятся в процессе поиска найма. Отчего такой вывод сделал Виктор? Все просто. Поблизости отсюда не было ни одного гарнизона, топота лошадиных копыт при их прибытии слышно не было, а служилых в дальний патруль пешком не отправят, во всяком случае, не четверых. Парни ввалились, перегруженные амуницией и оружием, у каждого при себе имелись мушкет, пара пистолей, короткая сабля, заплечный мешок. Все это они волокли на себе, поэтому не на шутку взопрели. Стало быть, царица полей – пехота.

– О-о-ох, хорошо-то как, – довольно вздохнул тот, что горланил больше всех и, несомненно, выступавший в роли лидера, ставя на стол опорожненную единым духом кружку с пивом.

Что же, с этим Виктор был вполне согласен. Хозяин производил отталкивающее впечатление, но пиво у него было отменным, такое без страха можно подавать прямиком королю, если тот снизойдет до столь простого напитка. По слухам, король Фрязии был тот еще фрукт и пил только сальджукские вина. Это пиво варил один пивовар в деревне, расположенной неподалеку. Живи он в городе – озолотился бы, но мужик предпочитал тихую сельскую жизнь.

Чем дольше всматривался Виктор в наемников, тем больше проникался к ним уважением. Есть такие: во что ни обряди, из них все равно торчит волчара, готовый в любую секунду вцепиться в глотку. Эти парни ничем не уступят драгунам барона. К чему это он? А ведь все просто. Банков здесь нет, а посольство подразумевает под собой некоторые финансовые траты, не может быть иначе. Содержать себя и охрану какое-то время надо, приемы устроить нужно, без подношения, а то и прямой взятки какой-либо персоне тоже не обойдешься. Коррупция не вчера появилась. И не в России, вопреки расхожему мнению, просто за бугром не поведутся на вшивые сто долларов, а вот за тысячу уже посмотрят на вас как на делового человека. И чем выше цифра, тем выше вы выглядите в глазах чиновника. И вымогательством там не брезгуют, куда без этого, просто стараются соблюдать приличия и делают все гораздо тоньше.