Текст книги "Жена на продажу, таверна на сдачу (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Гости продолжили танцевать и угощаться.

А он лишь недобро на меня посмотрел, внимательно так, пронизывающе. У меня аж сердце в пятки ушло!

Да еще Карлу велел помочь ему с мешками. И торопливо ушел к себе наверх.

Карл прибежал от него, трясясь, как овечий хвост.

– О-о-он требует выручку! – от волнения и страха мальчишка даже заикаться начал. – Де-де-денег и ужин с пивом! Да побольше! Посмотрел на мои новые вещи, грозился у-у-убить, если недосчитается денег!

– Требует – отдай, – твердо ответила я. – Он в своем праве. И знаешь что? Отсчитай мне дюжину серебряных, а все остальное себе возьми. На всякий случай. Вдруг папаша разбушуется и…

У меня язык не повернулся сказать «выгонит из дома».

Но могло пойти и так, мало ли, чего ожидать от этого страшного и жадного человека. Да еще и если он напьется.

Успокаивало одно: в нашей копилке были эльфийские золотые. Я себе взяла лишь один, первый, что дал мне эльф. Он был какой-то особенный. Не знаю, почему.

Когда я касалась его, я как будто бы чувствовала тепло рук эльфа…

Остальные деньги мы положили в копилку. На них Карл спокойно мог купить домик, лошадь, пару овечек, да и жить себе припеваючи.

Я бы даже посоветовала ему это.

Но кинуть родной дом, который, возможно, ему и принадлежит?..

Оставить таверну, в которой есть такой волшебный шкаф? Да он всю жизнь кормить будет! Это же как «горшочек, вари!».

Нет, удирать из таверны – это последний выход.

Выручку за неделю папаша Якобс взял и не поморщился. Слопал ужин. Высосал три больших кружки пива. Карлу и слова больше не сказал.

Но от этого молчания мне становилось тревожно с каждым мигом.

Спустился вниз Якобс уже глубоким вечером, когда посетители наши разошлись, и помощницы наши, перемыв посуду и получив оплату, отправились по домам.

Угрюмый, вонючий, пьяный. Он шатался и громко отрыгивался, раздувая щеки. Перегаром и потом от него разило за версту. Видно, мыться этот господин не очень любил. Да и одежду спирать – это лишнее!

Папаша Якобс, словно большая крыса, нетвердой рысью промчался по всем уголкам, всюду сунул свой нос.

Жадно пересчитал и бочонки с пивом, попробовал и мясо, маринующееся в котле на завтра.

Я следовала за ним как тень.

И когда он, пересчитав все поленья, вернулся в таверну, похмыкивая, я встала перед ним, исполненная решительности.

В кулаке моем была зажата золотая эльфийская монета. Я в ней словно искала поддержку. И чувствовала себя так, будто эльф стоит за моей спиной и охраняет.

Странная, конечно, фантазия. Этот важный господин явно не стал бы со мной возиться и следить, чтоб старикашка меня не обидел.

Но все же так мне было спокойнее…

– Господин Якобс, – как можно тверже сказала я, – мы с вами говорили о моей свободе. Помните?

Якобс трясущимися руками расстегивал пуговицы плаща. За окном снова лил дождь и старик вымок до нитки. Но глаза его горели, как угли. И в лицо было страшно смотреть.

Якобс выглядел так, будто я не приумножила его состояние, а наоборот, по миру его пустила.

Казалось, его вот-вот хватит удар.

– Что, – прошипел он зло и радостно. – О какой свободе ты говоришь?

Я с трудом перевела дух.

– Иверсиль, – произнесла я четко, накладывая заклятье на старика. – Белое Слово.

– Чего ты там бормочешь?! – расхохотался он. Незнакомое слово он не понял, подумал, что я дар речи потеряла. Бормочу бессвязную кашу из проглоченных возмущений.

– Вы, – как можно тверже и как можно более отчетливее произнесла я, – обещали дать мне свободу в обмен на дюжину серебряных. Было это? Так вот, возьмите. С этого дня я вам не принадлежу!

И я протянула ему деньги.

Эльф многого мне не рассказал о Белом Слове. Я сама додумалась, что если старикашка возьмет деньги и не сдержит данного слова, Иверсиль его выжмет, как белье в центрифуге.

А не взять серебро старикашка не мог.

Мой расчет оказался верным.

Якобс, увидев деньги, пакостно рассмеялся, и вырвал у меня монеты с ужасной, отталкивающей жадностью и грубостью.

Пересчитал их, гнусно посмеиваясь, и ссыпал себе в кармашек.

– Так я свободна? – спокойно произнесла, глядя, как он поглаживает набитый монетами карман. – Вы обещали!

– Не раньше, чем ты скажешь, откуда взяла мясо и специи, – прокаркал он злорадно.

– А вот это вас не касается, – сохраняя достоинство, ответила я. – Я никого не убила, не ограбила. Я заработала эти деньги честно. Я отмыла вашу таверну и привела ее в порядок в соответствии с вашим приказом. И считаю, что договор исполнила. Так что…

– Да мало ли, что ты там считаешь! – закричал Якобс мерзко. – Я тут хозяин! Я буду считать, что исполнено, а что нет!

– Вы взяли деньги! – вспыхнула я, не выдержав.

Якобс осклабился.

– И что же? – гадко произнес он. – Взял и взял. Неси еще столько же, тогда получишь свободу! Может быть! Цены-то растут! Так что и на тебя цена выросла… вдвое!

– Но вы обещали, – в страхе произнесла я, растеряв свой боевой пыл и отступая. Мне показалось, что Иверсиль не действует. Испарилась магия?! Или эльф что-то напутал?

Или вообще… обманул, чтобы о меня отвязаться?!

На миг я почувствовала себя полной дурой. И мне стало страшно до черноты в глазах, потому что папаша Якобс наступал на меня с мерзкой ухмылкой.

Что он задумал?!

Взгляд у него был плотоядный, сальный. Он осматривал меня с головы до ног, медленно, оценивающе, и ничем хорошим это кончиться не могло…

– Ничего я тебе не обещал, – гадко ответил он, протягивая ко мне руки с более чем понятными намерениями. – Ты – моя собственность. И весь твой заработок принадлежи мне. Поняла? Какая еще свобода?

– Но продукты, на которых я заработала, вам не принадлежали! – в отчаянии вскрикнула я, цепляясь за надежду, что Иверсиль все же сработает.

И он сработал!

Якобс вдруг поперхнулся своим гадким смехом, выпучил глаза и присел.

Его в бараний рог скрутило, будто у него печеночная колика началась. Он упал на пол на четвереньки, рыча от ломающей его тело боли.

– Врача! – прохрипел он. По лбу его градом катился пот. – Врача-а-а…

– Врач не поможет, – хладнокровно ответила я, переведя дух. – Это не болезнь. Я заклятье на вас наложила.

– Какого дьявола, какое еще заклятье?!

– Эльфийское. Чтобы вы не смели меня обманывать и нарушать данное мне слово. Если вы будете отрицать договорённость, вам будет только хуже. Не смейте врать! Ну, так что, обещали вы меня отпустить за двенадцать серебряных?

Якобс молчал. Он попытался вытерпеть боль, как-то привыкнуть к ней, но Иверсиль надавил крепче, и Якобс взвыл раненным быком.

– Обещал, обещал! – вопил он.

Кажется, ему тотчас стало легче. И я поспешила задать еще один вопрос:

– Так я свободна? Договор ведь исполнен?

Якобс вдруг взвыл, словно рукой в капкан попал, и из последних сил выкинул из кармана мои деньги.

Иверсиль тотчас перестал его душить, и Якобс, зловеще пыхтя, кое-как поднялся на ноги.

Глаза его налились кровью о злобы.

– Отпустить тебя? – пророкотал он злобно. – Ты что, думаешь, я дурак? И не понимаю, откуда это все?

Тут он рассмеялся так, что я чуть от страха не померла.

– Это Дар! – торжественно и страшно произнес он. – Он был у моей жены, этот дар! И теперь вот у тебя… он на тебя перешел! Дар моей таверны! Кто ж тебя отпустит с Даром?!

– Я тут не причем! – заверещала я, отступая. – Какой еще Дар? Это все шкаф!

– Это шкаф, откуда матушка доставала разные вещи! – пришел мне на помощь и Карл. Он услышал, как мы спорим, и сбежал сверху. – Я сам видел, как Адель оттуда все достает!

Якобс снова расхохотался.

– Да черта с два это шкаф! – проорал Якобс. – Это вообще другой шкаф! Когда она умерла, я перенес ее шкаф к себе в комнату! Но он не дал мне ни черта! Как бы я не просил! И Карл никогда ничего не доставал из шкафа, да и из любого другого места! Это все ее Дар! Она владела этой таверной, а когда умерла, Дар остался в этих стенах! И он тебя выбрал! Я ж для того тебя и покупал, дура! Думал, дай попробую, а то жить не на что. И все получилось!

Он снова жутко, адски расхохотался.

– Иверсиль! – вдруг звонко выкрикнул Карл. – Белое Слово! За что ты так с матерью?! Зачем ты уморил ее?

– А? – насторожился Якобс, услыхав что-то знакомое.

Карл наступал на отца с горящими глазами.

– Она умерла, не дождавшись врача! – горько произнес Карл. – За что?..

– Да думал, само пройдет! – сварливо выкрикнул Якобс. – Жаль было денег тратит на нее! Думал, она притворяется!

– Но она не ела и лежала без памяти, – горько произнес Карл. На глаза ее навернулись слезы.

– Вот я и думал, что проголодается и прекратит притворяться! – сварливо ответил ему Якобс.

– Как вышло, что она стала вашей женой? – удивилась я.

– А что, за ней очередь женихов стояла? – Якобс мерзко рассмеялся.

– Но у нее была таверна. Это хорошее приданое!

– Ну и что с той таверны? Да, это ее дом, ее таверна! Но ей было уже двадцать пять, и никто к ней не сватался! К деревенской дуре, дурнушке! Так что она должна была бы мне спасибо сказать, что я вообще на нее обратил внимание!

– Неправда! – закричал Карл со слезами. – Она была красавицей! Не смей говорить о ней дурно!

– Красавицей! – сварливо отозвался Якобс, передразнивая. – Это потому, что ты такой же дурак народился, как и она. Это тебе она кажется красавицей! А ты себя-то в зеркале видел? В нее уродился, такой же уродец…

Карл молча, тихо расплакался. А я вступилась за него.

– Карл симпатичный мальчик, – сказала я. – И если он в мать, то она была очень приятной женщиной! И к тому же работящей, доброй и не жадной! В отличие от вас! А такая женщина вряд ли пошла бы за вас, даже если очереди из женихов не было!

– Да кто ж ее спрашивал, – грубо ответил Якобс. – Увез, да и все! В молодости я был ого-го!

И он приосанился.

Жалкий, плешивый, грязный. В мятой одежде, в своем жутком колпаке. Полупьяный, дышащий перегаром…

– И вот что я думаю…

Он вдруг ухватил Карла за руку и потащил его наверх.

Я подумала, что он убьет сейчас мальчишку и кинулась за ними, вопя от ужаса и колотя Якобса кулаками по спине.

Но он лишь втолкнул сына в свою комнату и запер ее на ключ.

– Зачем это?! – кричала я. – Зачем это?!

– Это чтоб он не мешал нашему счастью, – мерзко ответил Якобс, надвигаясь на меня.

– К…какому счастью?! – нервно взвизгнула я.

Эльфийский золотой со звоном выпал из моей руки и покатился по полу. Папаша Якобс поймал его, наступив башмаком, и рассмеялся.

– Я тебе обещал свободу? Что ж! Ты ее получишь… в качестве моей жены!

– Что?!

– Женюсь на тебе, и дело с концом! Будешь здесь хозяйкой, свободной женщиной! И моей до конца своих дней! Будешь нести мне золотые яйца, курочка! А ну, пошли!

– Я не пойду за вас, не пойду! – кричала я, лупя его по плешивой голове, по плечам, по груди. – Мерзкий, старый, грязный болван!

– Не дергайся, девка, – рычал Якобс. – Ты еще спасибо мне скажешь, что я тебя в жены взял! Кто ты, и кто я! Я солидный человек, а ты засранка, служанка дешевая!

Но он ловко подхватил золото с пола, еще более ловко сцапал меня за руку и потащил вниз, несмотря на крики и стук запертого Карла.

– Жениться сию минуту! – вопил Якобс.

– Нет! – в ужасе прокричала я. Да что ж мне так с мужьями-то не везет?! Один хуже другого!

Он прихватил какую-то веревку по дороге, скрутил мне руки, чтоб я не сопротивлялась.

С окна содрал штору и набросил мне ее на голову, словно фату.

Венок позаимствовал над камином, тот, что был из слегка закопченных лап ели.

– Сегодня мы славно отпразднуем нашу первую брачную ночь! – прохрипел он, притягивая меня к себе на веревке и мерзко, сально тиская. – Ты, конечно, не красавица, как и моя покойная женушка, но ничего. Тоже сойдет. Надеюсь, со спины ты выглядишь привлекательнее, аха-ха-ха!

И он потащил меня во двор, в мрак и холод, в городскую управу – жениться…

Глава 9. Спокойно, Маша, я Дубровский!

– Отпустите меня! – кричала я, дергая веревку, за которую меня тащил Якобс. – Сию секунду!

– Хе-хе-хе! – ответил мне старикашка злорадно, продолжая меня волочить за собой против воли. Веревка больно впивалась мне в запястья, раздирая кожу до крови. Но Якобса такие мелочи не смущали.

Карл наверху тоже кричал что-то, бил ладонями в окно.

Но на дверях его комнаты был огромный замок, а на окнах – крепкие решетки.

Ничем мне Карл помочь не мог…

А выйти замуж за старка Якобса – это то же самое, что оказаться проданной кому попало, с той лишь разницей, что выкупиться не получится уже никогда!

В отчаянии я лихорадочно соображала, как мне быть, как спастись.

Если ему удастся меня дотащить до управы, я не отделаюсь никакими средствами! Нас обвенчают, ведь мой хозяин, чертов рабовладелец, этого хочет! А его желания более чем достаточно. Я живу под его крышей, я ему принадлежу. Так что моим мнением можно пренебречь.

И он может сделать со мной все, что угодно. Даже палкой поколотить.

Так что женитьба не самое плохое, что может произойти…

– Помогите! – завыла я, изо всех сил стараясь освободиться.

Нас накрыло дождем, я скользила по грязи и лужам вслед за своим мучителем. Замерзшая, в нелепой фате и сползшем на нос венке.

– Я не стану вашей женой! Ни за что не стану! Вы противный, мерзкий, старый и вонючий!

– Ничего, принюхаешься!

– Я сбегу!

– Тогда тебя будут искать с собаками! И не жалуйся потом, что они разорвали тебя в клочья в каком-нибудь овраге!

– Но я же отдала вам деньги!

– Но я их не взял.

– Вы их потеряете, если договор не соблюдете!

– Когда я на тебе женюсь, все твои деньги стану моими, ха-ха! Как приданое! Должно же быть у тебя приданое, э? И ничего я не потеряю! Ха-ха! Мы славно заживем, слышишь, девка? По воскресеньям будешь чесать мне пятки, пока не усну!

И он потащил меня дальше.

Я кричала и брыкалась, что есть сил. Это могло привлечь ненужное внимание. Потому Якобс махом передумал волочь меня по улицам и свернул на тропинку, ведущую в рощу.

Там мои вопли никто не услышит. А тропинка, обогнув город с восточной стороны, выведет нас как раз к ратуше.

В лесу стало еще более страшно. Темно, тихо, мокро, холодно. Только дождь по веткам шумит.

– Отпустите, – я все еще пыталась вырваться из рук Якобса.

Но он в лесу осмелел. Видно, подумал, что люди нас тут точно не услышат. Поэтому он может вытворять все, что угодно.

– А ну, замолчи! – он дернул за веревку так, что я вскрикнула от боли едва не рухнула на дорогу. – Строптивая стерва… будешь орать, я придушу тебя и прикопаю тут, в лесочке! И никто искать тебя не будет! Скажу – уработалась и сдохла!

– Вы тогда потеряете Дар, – упрямо ответила я. – К вам он точно не перейдет!

– Не потеряю, – мерзко ответил Якобс. – Куплю другую девку, не такую строптивую, делов-то! Так что замолкни! Через полчаса нас поженят, а еще через час мы сольемся в любовных объятьях в нашем любовном гнездышке, ха-ха-ха!

И он полез целоваться, вытянув губы трубочкой. Во гадость-то!

– Да за что мне это все?! – я отворачивала лицо от его щетинистой рожи, лупила по его мокрым губам, а он только смеялся.

А может, на мое счастье, на нас разбойники нападут?!

И убьют?! Ну, хотя бы меня?!

Ну, ходят же всякие недобрые люди по ночам, подкарауливают всяких беспечных горожан! Так почему их нет, когда они так нужны?!

Где Робин Гуд?!

Где Джеймс Крюк?

Стенька Разин?!

Джек Потрошитель?!

Да хоть кто-нибудь! Где?!

Якобс, вдоволь наиздевавшись надо мной и насмеявшись, снова дернул за веревку, принуждая меня идти за ним, и уж было затопал бодро по тропинке.

Но встал, как столб, не пройдя и шага.

А прямо в лоб Якобсу уперлась остро отточенная стрела. И эльфийские холодные глаза смотрели на него недобро и яростно.

– Ты… ты кто?! – взвизгнул Якобс, косив глаза к носу и с ужасом разглядывая стрелу, хищно смотрящую ему в переносицу.

– Феланор Дубовый Лес, – вызывающе произнес эльф, не отводя нацеленной стрелы. – Если тебя так интересует мое имя.

В лучших традициях классических романов со спасением!

– Да ты же мой Дубровский!.. – выдохнула я, счастливая как никогда.

Ну, вот и познакомились!

Даже обидно стало. Мне-то он за три дня не сказал, как его зовут. А Якобсу прям с первой минуты!

Да! На мои горячие призывы отозвался только один разбойник, последователь Дубровского. Но и то хлеб!

Но если классический Дубровский сглупил, решив спасать Машу после венчания, то господин эльф зрил в корень. И явился задолго до.

Кажется, я даже выдохнула шумно от облегчения.

– Еще шаг, господин пьяница, и ваши мозги повиснут прямо на стволе вон того дерева, – произнес эльф. – Постараюсь прикрепить их стрелой повыше, чтоб ты не достал.

– Я-а-а-а, – заблеял Якобс, отступая от воинственного Дубровского назад и трясясь всем телом, – я-а-а ничего не сделал, господин эльф! За что вы на меня сердитесь?

– Женщина кричит на весь лес, будто ее убивают. Что я должен думать? Три шага назад, – холодно скомандовал эльф. – Или я отстрелю тебе ухо.

Якобс повиновался, таща меня на веревке, как корову.

Я вся тряслась, шмыгая носом.

Кажется, от страха и боли я расплакалась.

И эльф увидел это, стрельнув глазами в мою сторону.

– А что это вы такое затеяли на ночь глядя, господин Якобс? – поинтересовался эльф. – Куда вы ее тащите, полураздетую, да еще в таком виде? Это что такое, саван? Мешок? Утопить хотели?!

– Какой еще саван! Это фата! – оскорбился Якобс. – Смотрите, какая красивая!

– Фата? – ужаснулся эльф-Дубровский. – Зачем?!

– Так ведь жениться! – радостно ответил Якобс, дернув меня. – Любовь, любовь! Вот, решил узаконить отношения со служанкой. Ну, а чего? Когда в доме живет женщина, это всегда повод для сплетен. А так все будет чинно, благородно.

– Что-то ваша невеста не рада вашему предложению, – заметил эльф. – Мне кажется, она рыдает. А не привязан ли камень к ее ноге? Вы точно не собирались ее скинуть с моста?

– Так это от счастья! Только от счастья рыдает, господин эльф! Вам незачем волноваться, я не обижаю ее, ни в коем случае!

– Еще три шага назад, старый тролль, – сухо велел эльф, все так же целясь в Якобса. – Ближе к свету! Мне не терпится рассмотреть слезы счастья на лице твоей невесты!

Луна на миг выглянула из-за туч, и эльф имел счастье увидеть мое зареванное лицо и связанные руки.

– Да какого счастья?! – протестующе закричала я. – Он насильно меня тащит! Я не хочу!..

– Молчать! – рявкнул Якобс.

Он припомнил, как его плющило от вранья, и эффект не заставил себя долго ждать.

Заклятье снова скрутило его так, что он с воем согнулся пополам.

– Ну вот, – сказал эльф, опуская лук. – А говоришь – все добровольно. Боюсь, вы не можете на ней жениться, господин Якобс.

– Почему это?! – проскрипел злобно старикашка.

– Потому что она точно против, – ответил эльф.

Якобс, охая и ахая отболи, все ж гаденько рассмеялся. Он понял, что эльф отчаянно не хочет преступать закон и убивать его.

А аргументов в мою защиту у эльфа не было.

– Господин эльф, – проскрипел он. – Кому, как не вам, знать, что ее согласия не требуется? Она моя вещь! Служанка! Моя собственность! Так что я делаю, что хочу, никто мне не указ! Ну, убедились, что я ее не убиваю? Так отстаньте и идите своей дорогой! Больше в вашем благородном заступничестве мы не нуждаемся!

Эльф только упрямо тряхнул головой.

– Вы не женитесь на ней, – произнес он тяжело и твердо, – потому что я тоже против.

– Да? – окрысился радостно Якобс. – А что ты мне сделаешь, ушастый? Ты права не имеешь меня и пальцем тронуть! Тебя поймают, и…

Эльф опустил лук и вдруг улыбнулся так же ужасно и нагло, как и Якобс.

– Скажу, что ты меня ограбил, – ответил он.

Такого вранья я от нудного, правильного и идейного благородного эльфа я не ожидала!

И все ради меня!

Вот это да! Дубровский, ты мой герой!

– Ничего я не грабил! – возмутился Якобс. – Докажи!

– Ты выглядишь как человек, недавно державший в руках золото, – произнес эльф недобро. – У тебя даже кожа сияет золотым отсветом. И в глазах отражается тот золотой, что ты прячешь в кармане. Но я тебе его не давал. Твои услуги столько не стоят. Откуда ты его взял?

Якобс изменился в лице.

– Докажи, что это твой золотой! – рявкнул он затравленно. – Как ты отличишь одну монету от миллионов других?!

– По чеканке, – ответил эльф. – Таких больше не льют.

– Чеканка, чеканка! Может, ты клад нашел?!

– Или она была отлита на моем дворе? А на ней выбит мой портрет?

Якобс, стеная и охая, ухватился за карман.

Золотой в свете огня нестерпимо блеснул в его грязной ладони. И на нем я мельком увидала знакомый профиль…

– Так ты эльфийский принц, что ли? – удивленно произнес Якобс.

Эльф многозначительно приподнял брови.

– Очень может быть, – спокойно ответил он. – И ты держишь в руках мои деньги. Вот она свидетель. Ну что, идем в управу? Расскажешь, где взял их?

– Да чтоб тебя! – папаша Якобс отбросил от себя золотой, словно тот жег ему руки.

– Отпусти женщину, – велел Феланор.

– Я отпущу! – злорадно прокричал Якобс, ловко, как крыса, отпрыгивая от нас. – Только вам это с рук не сойдет! Нету у меня денежек! А значит, это я на вас пожалуюсь! Скажу, что ты в сговоре с моей служанкой! Украсть ее вздумал! Вас поймают и на вилы поднимут! А-ха-ха-ха!

И Якобс вдруг ловко, как болотная лягуха, спрыгнул с тропы в лес, и в миг исчез, будто его и не было.

– Грязный ты тролль, – ругнулся Феланор.

Ну что ж ты, Дубровский!.. Упустил старика, серьезно?!

***

Эльф упустил старика?!

Быть этого не может!

А как же эльфийская ловкость, эльфийский взгляд и вот это все?!

Да Леголас Трандуилович застрелился бы из лука от стыда!

А Дубровский, то есть Феланор, только выругался.

И руки мне освободил, слава богу! Я с наслаждением потерла затекшие, истерзанные грубой веревкой кисти.

– Бежим, – коротко бросил эльф и ринулся по тропинке.

Но я и не подумала следовать за ним.

– Бежим?! – повторила я, потрясенная. – Опять?! Только в другую сторону?! Да я уже набегалась, спасибо! И что вообще это значит – бежим, мы что, испугаемся какого-то старикашку?!

Эльф обернулся и в два шага оказался подле меня.

Его прекрасные эльфийские глаза (на поверку оказавшиеся не такими уж зоркими!) гневно глянули на меня, чуть не в самую душу!

– Этот старикашка сейчас приведет за собой целый город, – очень спокойно и очень внятно произнес эльф. – С вилами. И нас, возможно, четвертуют за разбой. Но это неточно.

– Да как можно было вообще упустить папашу Якобса! – я даже ногой топнула. – Он же старый и пьяный!

– А еще он умеет видеть Тайные Ходы, – заметил эльф.

– Что?.. – осеклась я. – Что за тайные ходы?!

– Тайные магические лесные дороги, – уже нетерпеливо и раздраженно пояснил эльф. – Видеть их может не всякий. Но тот, кто видит, умеет перемещаться мгновенно. Достаточно только чуть сойти с лесной дороги и посмотреть внимательнее. Вас не удивило, что он явился домой в самый дождь, когда дороги размыты?

– Удивило, но… тогда почему же со мной он не переместился прямо к управе?

– Значит, он не настолько искусен в пользовании этими дорогами, раз не может провести по ним живого человека. Или видит не всегда, а лишь изредка. Мешок с крупой – пожалуйста, пронесет. Человека или животное – нет.

Так вот оно что… магическая семейка! Только матушка обращала свой Дар на радость людям, а этот только чтоб пакостить!

– Старик наверняка уже в ратуше! Ну же, бежим! Я вас спрячу, и он не найдет…

– Но я не могу уйти и бросить Карла! – уперлась я. – Старик просто убьет мальчишку!

– Помедлите, и нас растерзает толпа!

– Я! Не могу! Бросить! Карла!

Эльф даже зарычал от злости.

– Да черт с вами! – рыкнул он. – Идемте за вашим Карлом! И снимите это немедленно! – выпалил он, указывая на мою нелепую фату и раскисший, расползшийся венок.

– А вы что, ревнуете, – огрызнулась я. – Это мой подвенечный наряд, между прочим. Так что побольше уважения!

Эльф не ответил ничего на мою колкость. Вместо этого он яростно сорвал с моей головы импровизированную фату, и закинул ее в кусты. Экий темпераментный господин!

– Моя лучшая штора! – возмутилась я.

Но Феланор живо подобрал оброненный Якобсом золотой, ухватил меня за руку, и мы рысью помчались обратно, в таверну.

В таверне было тихо. Слишком тихо. Ведь Карл же должен кричать и стучать? Или он отчаялся, умаялся и перестал?

– Карл! – тревожно закричала я. Но ответа мне не было.

Мы с Феланором взбежали по лестнице и забарабанили в дверь комнаты Якобса, но нам не ответили.

– Карл! – кричала я. – Это я, за тобой вернулась! Карл! О, господи, он там что, задохнулся?! В обморок упал?

Эльф не ответил. Он наподдал плечом в дверь, но та не шелохнулась. Это была очень надежная, тяжелая дубовая дверь. И замок на ней был огромный и надежный. Так просто не выбить.

– Карл, да откликнись же! – молила я. Из комнаты послышался какой-то всхлип.

– Живой, – бросил эльф.

Он мигом сбегал вниз, за кочергой. Одним ударом вбил ее между дверью и косяком, нажал – крак! – и косяк треснул. Какой бравый взломщик! И искать не надо было!

Замок так просто не поддался. Эльф выдернул кочергу из развороченного косяка, снова вбил ее поудобнее, и навалился сильнее.

Тресь!

Ну, надо же. Один такой стройный господин, а раскурочил дубовые двери, словно орк какой-нибудь!

Хваленый замок Якобса был вырван чуть не с мясом, зато дверь открылась.

Чуть не помирая от волнения, я ввались в комнату, и эльф за мной.

Ну, сама комната была ничем не примечательна. Обычное логово алкаша. Пыльно, грязно, воняет. По углам бутылки валяются.

А на полу, у грязной кровати, сидел Карл, рыдая над какой-то бумагой.

И эта бумага была не простой, о, нет!

Слезы мальчишки капали на нее, но чернила не размывали. Наоборот – от каждой такой слезы по бумаге бежали золотые сполохи.

– Что это, Карл? – тихо произнесла я, нерешительно останавливаясь на пороге.

– Это завещание, – тихо ответил мальчишка, утирая нос. – Мама… она все мне оставила, не ему…

Я осторожно подошла, взяла бумагу из его рук.

Буквы в очередной раз красиво блеснули золотом, складываясь в слова.

– «Таверну мою и все ее Дары, а так же доходы завещаю своему сыну Карлу», – прочла я вслух. – «Только он вправе распоряжаться всем. А если Карлу они будут не переданы, то пусть завладеет всем добрая женщина»…

Ах, вот почему Дар перешел ко мне… И как хитро зашифровано! Никто и не догадается, о чем речь идет!

Эльф перехватил у меня бумагу, пробежал взглядом по строчкам.

– Карл, нам нужно идти, – сказала я. – Сейчас твой отец приведет сюда людей, и они нас, скорее всего, убьют. Ты, конечно, можешь остаться, но он…

Я еще что-то хотела сказать, про то, что Дар, которым я завладела нечаянно, должен ему служить. И что я б его отдала, но не знаю как. И что таверна, конечно, принадлежит Карлу. Но один, без Дара, как он ее поднимет?..

Но эльф мне не дал болтать без дела.

– Нет, – вдруг твердо ответил эльф. – Никуда нам не надо идти.

– А-а-а…– протянула я изумленно. – А что делать?!

– Для начала, – переведя дух, ответил эльф, – налейте-ка мне пива.

Я вытаращилась на него.

– Мы разломали папашину дверь! – напомнила я Феланору. – Он сейчас вернется, и…

– И получит по заслугам, – ответил Феланор, многозначительно покрутив завещанием у меня под носом.

– Но он расскажет всем, что в лесу…

Эльф лишь отмахнулся.

– Пива, – повторил он. – В горле пересохло ото всех этих скачек. Фух, даже устал немного.

И вот, когда в таверну вломились разъяренные люди, да все с факелами и с вилами – и даже те, кто не так давно тут отплясывал и выпивал, о, неблагодарные! – их ждала картина маслом.

Пылал огонь в очаге.

Я жарила мясо, источающее дивный аромат. А эльф сидел, небрежно положив ноги на стол и даже чуть раскачивался на стуле, и пил пиво.

И картина была такая мирная и спокойная, что воинственно настроенные люди так и встали на пороге в недоумении. Преступники, обобравшие и ограбившие несчастного человека, себя так не ведут!

– Ты посмотри, наглецы какие! – заорал Якобс, пробираясь сквозь толпу. – Они еще и не прячутся! Но вам с рук не сойдет, не сойдет!..

– Что именно? – уточнил эльф.

Якобс с ненавистью уставился на Феланора.

– И ты еще смеешь спрашивать?! – прохрипел он. – Ты напал на меня! Служанку украл!

Феланор лишь пожал плечами.

– Но откуда у тебя служанка? – с презрением ответил он.

– Как откуда! – взревел Якобс. – Я ее на базаре купил, весь город может подтвердить!

– Купить-то купил, – согласился эльф. – Но не на свои деньги.

– Что?! – ахнул Якобс.

– На деньги сына, – подсказал ему Феланор и выложил завещание на стол. – Ведь таверна, доход с нее и все, что тут есть, ему принадлежит. Ведь так? А значит, и служанка его. А он, как мне кажется, вообще не давал своего согласия утаскивать ее ночью в лесок.

Тут Якобс вдруг осекся и замолчал, затравленно оглядываясь по сторонам.

Среди людей, приведенных Якобсом, был и законник. Он аккуратно отставил в сторонку свои вилы, поправил очки, огладил длинные усы и сунулся ближе, чтоб посмотреть в завещание.

Эльф ему любезно передал бумагу.

– Все так, – подтвердил законник, прочитав. – Бумага подлинная, хозяин всего действительно сын, Карл. И только он волен распоряжаться доходами от таверны, имуществом, деньгами, ну и, соответственно, купленной женщиной!

– Ну, вот мне и стало интересно, старый гоблин, – продолжил эльф, – куда это ты на ночь глядя тащишь служанку, принадлежащую не тебе, а сыну. Так что я просто забрал ее и вернул ее хозяину таверны.

– Но-но-но, – затараторил Якобс. Даже заикаться начал, как Карл в минуты волнения.

Договорить ему не дали.

Сверху, стараясь ступать твердо и уверенно, спустился Карл.

Хозяин таверны.

Глаза его все еще были красны от слез, а лицо бледно.

Но он уже успокоился и не выглядел потерянным.

– Ты все это время обкрадывал меня, – зло бросил он в лицо отцу. – Жил в этом доме, управлял всем, все забирал себе! Голодом меня морил! – выкрикнул он и треснул кулаком об перила.

– Но-но-но, – затараторил Якобс, – я же читать не умею! Откуда мне было знать, что там написано?! Я думал, все мое! Я так правда думал!

– Так вторая копия завещания должна быть в управе, – вдруг вступился законник. – Вам не нужно было думать! За вас давно обо всем подумали другие! И вам могли не сказать, что там написано!

– Забыл, – попытался наивно выкрутиться Якобс.

Карл чуть качнул головой.

– Не такая уж плохая у тебя память! – горько ответил он.

– Вообще-то, за такое мошенничество полагается строгое наказание! – снова влез законник. – Как минимум сотня плетей! Прикажете его наказать, мастер Карл?

– Делайте с ним то, что положено по закону, – ответил Карл.

– А-а-а-а! – заверещал Якобс. Но его крепко ухватили за руки, не позволили скрыться.

– Убирайся! – сердито выдохнул Карл, гневно кривя губы. – Чтобы никогда я тебя не видел! И не смей даже близко подходить к моей таверне!

– Но на что ж я буду жить?! – возопил Якобс, извиваясь, как пиявка. – На что?

– Раньше на до было об этом думать, – злорадно влез эльф.