Текст книги "Мой порочный маркиз"

Автор книги: Констанс Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 15

Она не успела этого сделать. Баррет вскочил и повернулся к ней лицом.

– Все уже в прошлом и не так важно, – сказал он.

Меган вглядывалась в твердую линию его губ, гордый подбородок и холодные синие глаза. Жестокость и страдания. Именно это стояло за произнесенной им лаконичной фразой. Наверняка когда-то жизнь обошлась с ним очень сурово и сделала его таким, каким он был сейчас.

Что такое боль, нашедшая пристанище в сердце, и всеобщее отчуждение, Меган знала не понаслышке. Об этом позаботились обстоятельства и ее окружение. Он же укрылся от обид, нанесенных ему миром, за фасадом благополучия и безразличия. Когда это непостижимое для чистого разума прозрение овладело всем ее существом, вплоть до самых потаенных уголков, она осознала степень своего родства с Барретом. Если б он позволил, она могла бы его утешить и тем заполнить пустоту собственной жизни. Пусть даже Баррет никогда ее не полюбит, но, может быть, они будут чувствовать себя уютнее, когда станут жить вместе. Она сама не заметила, как произнесла:

– Для меня это важно.

Баррет ничего не ответил и подошел к окну. Он оперся здоровой рукой о подоконник и посмотрел вдаль, щурясь от солнечных лучей. Так он стоял целую минуту, всматриваясь в одну точку, словно сражаясь с давнишними демонами.

– Эту часть моей жизни я бы хотел забыть, – сказал он наконец.

– Это сделал твой отец?

Баррет открыл рот, чтобы ответить что-то, но быстрый и легкий стук в дверь заставил его сомкнуть губы. В комнату вошел Линг, неся чайник с отваром. Камердинер беспокойно взглядывал то на нее, то на хозяина.

– Наверное, мне следовало прийти чуть позже.

– Нет-нет, – сказала Меган, пытаясь разрядить обстановку. – Вы можете поставить отвар вот здесь, на столик.

– Милорд, я промою вашу рану и наложу повязку. – Линг поставил чайник на туалетный столик. – Леди Уотер-тон, вы не могли бы мне помочь?

– Конечно.

Баррет обернулся и нахмурился, раздумывая, позволять ей это или нет.

– Идите же, муж мой, – сказала она, даруя ему ослепительную улыбку, и протянула руку.

Он подошел к ней нехотя, как упрямый ребенок. Губы ее продолжали ободряюще улыбаться. Когда его теплые пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, она в полной мере осознала существование высшего разума. Та же сила, что создала мир и заставила сиять галактики, свела ее с Барретом. И может быть, в этот звездный час они обретут свое счастье.

Может быть, он даже полюбит ее когда-нибудь.

Чуть позже Меган направилась к себе – принимать отложенную ванну – и оставила Баррета предаваться забвению в сноровистых руках Линга.

Не успела она коснуться дверной ручки, как сзади послышались шаги.

– Миледи.

– Да? – Меган обернулась.

– У меня для вас послание от герцога Кенсингтона. – В дрожащем голосе Ривза сквозила неприязнь. – Кажется, это важно. Там его посыльный дожидается ответа.

– Спасибо. – Меган взяла депешу и провела пальцами по восковому штемпелю. Несколько строк, написанных твердым почерком с завитушками, гласили:

Мисс Фенвик,

если Вы найдете это уместным, я хотел бы получить у Вас личную аудиенцию.

Я ожидаю Вас сегодня в одиннадцать часов в моем доме. Ничего не сообщайте моему сыну. Это только создаст трудности, а я уверен, Вы их не желаете.

Герцог Кенсингтон.

Она насупилась, недовольная тем, что он употребил ее девичью фамилию. Совершенно ясно, его светлость не мог принудить себя к иному обращению. Он не воспринимал ее как свою невестку. Меган смертельно боялась предстоящего свидания, но она должна была встретиться с герцогом. Как он мог так жестоко обращаться с собственным сыном, когда тот был ребенком?

Охваченная негодованием, она решительно вошла в свою комнату и направилась к письменному столу. Не утруждаясь праздными раздумьями, не теряя ни секунды, она написала внизу листа:

Ваша светлость,

я готова с Вами встретиться.

Леди Меган Уотертон.

– Возьмите, Ривз. – Меган положила письмо обратно на поднос.

– Миледи, – сказал Ривз озабоченно, – прошу меня извинить, но я не могу не спросить вас. Что ему надобно? – Дворецкий покосился на письмо.

– Своего рода дуэли, – сказала Меган.

– Дуэли?! – Кустистые седые брови Ривза резко сомкнулись на переносице.

– Да. – Она скрестила руки на груди, не обращая внимания на его сердитый взгляд. – Дуэли одной воли с другой.

Дул северный ветер. Небо заволокло густыми облаками, похожими на большие ватные шары. Налетевший порыв принес очередную волну холода. Меган поежилась и поехала дальше, следя за оживленным движением на Брутон-стрит.

Только что мимо пронеслась задрапированная рождественской зеленью двуколка, прохрустев колесами по подмерзшей грязи. В аллеях гуляли леди и джентльмены. Продавцы молока и водоносы с тяжелыми бидонами наперевес ловко обходили спешащих пешеходов.

Меган почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она повернулась в своем дамском седле и посмотрела назад. Маленький бородатый мужчина, которого она приметила во время их поездки с Холли, тотчас метнулся за дом. Или, может, ей только показалось?

Она хмуро огляделась, затем перевела глаза на Стрэттона:

– Мой муж, случайно, не спрашивал обо мне перед отъездом?

– Нет, миледи.

– Ни слова? – При всем желании она не смогла скрыть раздражения в голосе. Она-то ломала голову, как ускользнуть незаметно, а Баррет, оказывается, уехал еще раньше. Столько ухищрений пропало даром!

– Нет, миледи.

– А милорд не сказал, куда направляется? – Меган крепко сжимала узду, сдерживая Сорвиголову. Конюхи в один голос советовали не ехать на этой кобыле, но она не послушалась. Из чистого упрямства. Она твердо решила, что совладает с неуправляемым животным, даже если разобьется насмерть. А однажды, надеялась Меган, и Баррет подчинится ей.

– Нет, миледи, он ничего не сказал. – Стрэттон с тревогой взглянул на Сорвиголову. – Как она? Не слушается?

– Ну нисколько.

– Надо было взять экипаж.

– Мне нужно чаще ездить верхом, – возразила Меган, хотя дело заключалось совсем не в этом. Негоже появляться перед герцогом Кенсингтоном в платье с рюшами, если она рассчитывает сохранить в себе боевой дух. Костюм для верховой езды, наездничьи ботинки и хлыст подходили для этого куда больше. Ее выбор пал на темно-лиловую амазонку.

– Прошу прощения, миледи, – заметил Стрэттон, – но вы бы так и сказали, что хотите поупражняться. Я сам подобрал бы вам лошадь. Если мастер случайно узнает, что вы поехали на Сорвиголове, он со всех нас три шкуры спустит.

– Я ему объясню, что с этого дня она будет моей лошадью.

Меган слышала, как Стрэттон скептически ворчал что-то себе под нос, но уже переключила внимание на западную сторону улицы с богатыми домами. Особняк под номером пятнадцать был самым крупным в этом квартале. Дом возносился в небо целыми пятью этажами. Весь фасад занимали огромные окна с лепными карнизами в львах и завитушках.

У крыльца стояли привратники, по двое с каждой стороны. Меган посмотрела на суровые, угрюмые лица. Несмотря на холодный воздух, у нее взмокли руки под кожаными перчатками. Она вцепилась в узду, чувствуя, как сильно застучало сердце. Подождав, пока Стрэттон придержит Сорвиголову, она спешилась.

Кобыла изящно прогарцевала к тротуару и стрельнула глазами в ее сторону. Меган шлепнула ее по крупу и сказала Стрэттону:

– Я сейчас.

Меган ступила в вестибюль и лицом к лицу столкнулась с дворецким. Он был на голову выше ее, и ей пришлось посмотреть вверх, чтобы увидеть его вытянутое лицо. Развевающийся каштановый хохолок, отделившийся от основной массы волос, вызвал у нее ассоциации с утиным пухом.

– Чем могу быть полезен? – спросил дворецкий, поджав губы.

– Я леди Уотертон. Его светлость ожидает моего прихода. – Меган протянула слуге одну из визитных карточек Бар-рета, так как свои собственные, заказанные вчера, еще не получила.

– Возможно. – Дворецкий взглянул ей в лицо и повел носом. – Милости просим. Идите за мной.

Меган последовала за ним. Эхо ее шагов раздавалось в пустом холле с мраморным полом в черную и зеленую клетку. Несмотря на широкие окна, лучи утреннего солнца совершенно не проникали внутрь огромного помещения. Подобранные в тон полу темные деревянные панели нагоняли тоску. Вдобавок ко всему на стенах висели голландские картины – живопись, не способная ни цветом, ни настроением рассеять царивший повсюду мрак. Между домом и его владельцем отмечалось значительное сходство. Тишина была такой гнетущей, что Меган ощущала ее каждой клеточкой тела.

Дворецкий приблизился к одной из комнат, открыл дверь и объявил:

– Леди Меган, ваша светлость.

– Проведи ее, – послышался изнутри сердитый голос.

Слуга взмахом руки пригласил Меган войти. Она преодолела спазм в горле и прошла мимо дворецкого в кабинет.

Лорд Кенсингтон сидел за письменным столом, поблескивая сединой на свету, льющемся сквозь широкое окно. Довлеющее присутствие этого человека чувствовалось здесь во всем, оно впиталось в сам воздух. Мужчина не удостоил вниманием появившуюся гостью. Он не встал, равно как и не остановил руки над письмом, которое писал в ту минуту. Просто сказал:

– Садитесь.

Меган уже направилась к самому дальнему стулу, но потом вспомнила, что Баррет советовал ей не выказывать страха. Набравшись смелости, она подошла к письменному столу и села в кресло с высокой спинкой прямо напротив герцога.

В течение нескольких минут единственными звуками в кабинете оставались царапанье гусиного пера и тиканье стенных часов. Герцог не обращал на гостью никакого внимания. Меган же все это время, волнуясь, ритмично поколачивала рукояткой хлыста по ладони чередующимися ударами – один удар и два подряд…

– Прекратите наконец этот дьявольский стук! – Герцог в сердцах швырнул перо на стол.

Меган, выведенная из себя, встала.

– Насколько я понимаю, вы слишком заняты для встречи со мной. Не смею отнимать у вас время. – Она повернулась и собралась уходить.

– Подождите! – приказал герцог.

Сознавая свое небольшое преимущество в данный момент, она вскользь глянула через плечо и сказала:

– Почему я должна ждать? – И сама удивилась своей дерзости.

– Вы маленькая нахалка. – Через круглые очки на нее смотрели прищуренные блекло-синие глаза.

– По крайней мере не угрюмый герцог, который только и думает, как испортить утро всем вокруг, – сказала Меган.

– Сядьте.

Она взялась за ручку двери, намереваясь покинуть комнату.

– Пожалуйста, – скупо добавил герцог.

Меган приподняла брови. Эта просьба дорогого стоила. По тому, как она прозвучала, можно было с уверенностью сказать: герцог с трудом пересилил себя. Произнести даже одно-единственное слово в подобном тоне определенно было против его натуры. Меган решила дать ему еще один шанс. Она вернулась к своему креслу, зная, что синие глаза следят за каждым ее движением.

– А вы, видно, не из тех особ, кто мнется в нерешительности, – сказал лорд Кенсингтон. – Поэтому перехожу к существу вопроса. Вы, несомненно, знаете, почему я хотел говорить с вами. – Он откинулся в кресле и сложил руки на животе.

– Да, у меня есть на этот счет некоторые предположения.

– Вы должны понимать, что вы не пара моему сыну.

– Это решать ему самому.

– Он в жизни еще не принимал правильных решений.

– По-видимому, вам следовало бы внести уточнение в определения, ваша светлость. Это были неугодные вам решения.

– Вы маленькая бесстыдница, – проворчал герцог, однако в глазах у него промелькнуло уважение.

– Я просто говорю честно.

– Это точно, – сказал лорд Кенсингтон и забарабанил пальцами по столу. – Тогда позвольте я перейду к следующему пункту. Я даю вам пять тысяч фунтов, чтобы вы оставили моего сына и позволили ему аннулировать брак.

– Этого недостаточно. – Меган смотрела герцогу прямо в глаза.

– Десять.

– Нет, – сказала Меган.

– Пятнадцать.

Она покачала головой, так что перо ее жокейской шляпки запрыгало возле уха.

– Вы много запрашиваете, – сказал герцог. – Двадцать тысяч. И это мое последнее предложение.

Меган заморгала, стараясь изобразить неподдельное оскорбление.

– Нет.

– Это же целое состояние, черт побери! – В голосе герцога звучало раздражение, но лицо его выражало удовольствие от самого процесса торга.

– В самом деле, сэр, состояние, – согласилась Меган. – Но этого недостаточно, чтобы вынудить меня оставить вашего сына. – Баррет был прав. Его отцу нравились достойные оппоненты, не обнаруживающие перед ним страха. Это знание приободрило ее. Она почувствовала, что ей стало легче смотреть герцогу в глаза.

– Тогда сколько ж вы хотите?

– Если вы предложите мне все золотые запасы Англии, это не сможет меня поколебать.

– Стало быть, вы его любите? – Герцог бросил на Меган подозрительный взгляд.

– Это вас не касается. Даже если бы и любила, вам я в этом не призналась бы.

– Вы маленькая плутовка. С тех пор как не стало моей Ведетты, никто не разговаривал со мной в таком тоне. – Герцог в задумчивости уставился на свои руки, видимо, предавшись воспоминаниям.

Меган посмотрела на его лицо. Переживаемое волнение, все скорби жизни, каждая рана, покинув свои тайники, вышли наружу. Это побудило ее спросить:

– Кто такая Ведетта?

– Моя вторая жена. – Лорд Кенсингтон взглянул на Меган, и лицо его снова сделалось недоверчивым. – Я думал, мой сын рассказывал вам, поскольку он так ее ненавидел!

– Он не рассказывает ни о ком из своих родственников.

Герцог издал рокочущий горловой звук.

– Мой сын предпочел бы вообще забыть, что на свете существуют его родственники – его единокровные брат с сестрой и я.

– Где они живут?

– В Ницце.

– Значит, вы избрали те края своим домом?

– Ведетта была родом из Франции, поэтому она хотела жить и воспитывать наших детей там.

– А как же Баррет? – Меган вцепилась в свой кнут.

– К великому несчастью, Баррет наотрез отказался жить во Франции. Не пожелал отрываться от родных корней. Ему было тогда всего восемь, но он уже отличался упрямством и воинственностью. Я видел ту неприязнь, которую он питал к Ведетте, и понимал, что если стану принуждать его, это только усугубит дело. Поэтому я оставил его учиться. – Лорд Кенсингтон кашлянул и, задумавшись на секунду, добавил сердитым голосом: – И к лучшему.

– Понятно. – Меган живо представила себе Баррета – одинокого маленького мальчика, отданного в интернат. – Иногда люди думают, что поступают правильно, – тихо сказала она. – Но это вовсе не означает правильности самого выбора.

Черты герцога обрели твердость.

– Вы еще смеете, сидя здесь, судить меня за мои действия?

– Я не собираюсь судить вас, ваша светлость, – сказала Меган. Находясь под прицелом грозных глаз герцога, она старалась не теребить хлыст. – Просто высказываю свои соображения. Я думаю, Баррет вел себя так только потому, что хотел добиться от вас внимания. Видите ли, ваша светлость, его и мое детство во многом похожи. Но я не была трудным ребенком. Чтобы снискать любовь родителей, я пыталась им угождать.

– Как? – не замедлил отреагировать герцог. На сей раз в его сердитом тоне слышалось любопытство.

Меган не хотела открывать перед этим человеком свою душу и тем давать ему возможность получить над ней власть. Однако ему следовало это услышать, чтобы он мог лучше понять Баррета.

– О, я пыталась рисовать акварелью, вышивать, стрелять из лука, скакать на лошади. Только все мои потуги оказались напрасными. – Она улыбнулась, но глаза оставались грустными. – Более нескладного создания, нежели я, вероятно, не существовало на свете. Я кое-как осилила азы. Единственное, чему я выучилась, – это верховой езде. Во всяком случае, я ездила достаточно хорошо, чтобы мои навыки не сердили отца. В конце концов я поняла – будь во мне хоть тысяча талантов, ничто не поможет. Поэтому я отдалась собственным пристрастиям – книгам и астрономии. В них я нашла утешение. – Меган наморщила лоб и ушла в свои мысли.

– И суть вашего длинного повествования… – сказал герцог, когда она замолчала.

– А вы не понимаете? Баррет сердил вас и свою приемную мать, должно быть, потому, что нашел в этом отдушину.

Кустистые седые брови герцога Кенсингтона нависли над глазами.

– Я уверен в этом.

– Возможно, вам нужно было проявить к нему больше терпения.

Лицо герцога сделалось красным.

– Как вы смеете давать мне подобные советы? Вы ничего не знаете о том, что было дальше.

Меган нервно крутила в руках хлыст.

– Я видела рубцы у него на спине. Вы били его.

– Это ложь! – Лорд Кенсингтон ударил кулаком по столу.

– Ложь? – Меган вскочила и уставилась на большой кулак, лежащий на стопке бумаг.

– Я никогда его не трогал. Если он сказал вам об этом, то…

– Нет, он не говорил. Я сама подумала так.

– Причинять вред собственному сыну! – Толстый подбородок и щеки герцога затряслись от негодования. – Я бы никогда себе этого не позволил.

– Тогда кто это сделал?

– Понятия не имею, – сказал герцог. Меган бросила на него скептический взгляд.

– У вашего сына рубцы на спине. Его избивали, а вы не знаете кто?

– Я даже не знал про эти рубцы. – Лорд Кенсингтон опустил глаза на свои стиснутые кулаки. В какой-то миг на лице у него промелькнуло раскаяние.

Часы в комнате пробили половину часа.

– Я хочу поблагодарить вас за эту встречу. – Меган встала.

– Что? – Герцог посмотрел на нее так, как обычно ее отец смотрел на мать, когда был недоволен ее поведением.

– Теперь я смогу гораздо лучше понять Баррета, – сказала Меган.

– Значит, вы хорошо его изучили? – Лорд Кенсингтон поднялся из-за стола, выпрямясь во весь рост. – Позвольте мне подсказать вам кое-что. Поверьте, я знаю своего сына. У него более сложный характер, нежели вы себе представляете. Если вы думаете, что Баррет когда-нибудь ответит вам любовью, вы ошибаетесь. Вы будете горько разочарованы, потому что ему не дано любить.

– Возможно. И все же я не собираюсь сдаваться так легко, как вы в свое время. – Меган хмуро взглянула на герцога. – А теперь извините, я должна идти.

Меган спокойно покинула кабинет. Пока она шла по коридору, в ушах у нее звенел разгневанный голос хозяина дома. Дворецкий взглянул на нее с недоверием и благоговением одновременно. И как эта леди так лихо разделалась с герцогом Кенсингтоном?

В эти минуты Уотертон, сидя в экипаже, смотрел на ее подарок и поглаживал пальцами золотую цепь. Чем дольше они с Меган находились вместе, тем труднее становилось смотреть в ее чуткие фиалковые глаза и уходить от правдивых слов.

Наверное, не следовало делать то, что он делал вчера в карете, подумал Баррет. Но ей так хотелось ласк, что видеть страдание на ее лице было невыносимо тяжко, и еще труднее – забыть выражение ее глаз потом. Она выглядела такой несчастной, когда он оставил ее у дверей спальни!

Пока Баррет хмуро вспоминал вчерашнюю ночь, они доехали до места. Он почувствовал, что карета остановилась. Надоеда, дремавший рядом на сиденье, встрепенулся. Едва Гастингс взялся за ручку дверцы, как пес с лаем высунул голову и выскочил через окошко.

– Маленький дуралей, – сказал Баррет в тот момент, когда слуга распахнул дверцу.

Гастингс состроил обиженную гримасу.

– Не ты, – добавил Баррет. – Он.

– О, милорд, – заулыбался слуга, – я сейчас его приведу.

Баррет вышел на Керзон-стрит и стал наблюдать, как Гастингс догоняет Надоеду. Мужчина обежал гувернантку, прогуливавшую шестерых детей, и свистнул. Но пес и не подумал остановиться.

Баррет недовольно покачал головой и направился к дому под номером 17. У двери стоял высокий плотный человек с квадратным лицом.

– Вы по какому делу, сэр? – спросил он.

– Будьте добры, доложите лорду Коллинзу, что его желает видеть лорд Уотертон. – Баррет протянул мужчине свою карточку.

Мужчина захлопнул дверь у него перед носом.

– Одну минуту.

Ленивой походкой, помахивая тростью и тихо насвистывая, Баррет, не дожидаясь, направился в обход дома. После того как Коллинз совершил нападение на Меган, он поручил рассыльному с Боу-стрит следить за всеми его перемещениями. И вот час назад курьер принес сообщение, что Коллинз только что вернулся.

Прячась за кирпичной стеной, Баррет медленно двинулся на задворки. Шаг за шагом Уотертон добрался до калитки небольшого садика. Прислонился плечом к дому и стал ждать.

Через несколько секунд послышался скрип отворившейся двери. Кто-то вышел из дома и пошел по дорожке. Шаги приближались. Наконец калитка распахнулась, и показался Коллинз.

Баррет поднял трость.

– Куда-то собрались?

Коллинз в панике вскинул глаза и выхватил из-под пальто пистолет.

Глава 16

Выстрелить он не успел. Баррет взмахнул тростью раньше и выбил у него пистолет, который ударился о стену и отскочил на булыжники.

Коллинз ринулся подбирать оружие.

Но Баррет не дал ему этого сделать. Он схватил своего врага за воротник и отбросил к стене, затем приставил трость к горлу и прижал спиной к кирпичам. Ему было приятно видеть, как у Коллинза от страха глаза вылезают из орбит.

– Ну вот, теперь поговорим.

– Вы еще об этом пожалеете, – процедил Коллинз сквозь зубы.

Баррет усилил давление тростью и услышал, как мужчина поперхнулся.

– В прошлый раз я подарил вам жизнь. Я знал, что совершаю ошибку. Но если тогда вы досаждали мне не более чем заноза в пальце, сейчас вы перешли Рубикон.

– Вы меня задушите, – прохрипел Коллинз. Его лицо сделалось красным, как рождественская лента.

– Это еще слишком хорошо. – Баррет заставил себя отпустить противника и отойти назад.

Заметив, что Коллинз поглядывает на пистолет, он сделал шаг к дорожке. Подцепив оружие, он подбросил его в воздух, затем одним плавным движением поймал и засунул в карман у пояса.

Коллинз потирал горло. Судя по наглому выражению лица, стремительная атака Баррета не вышибла из него непомерной спеси.

– Вам надо бы устроить себе короткие каникулы, – сказал он сиплым голосом. – В самом деле, Уотертон. А то вы чересчур агрессивны.

– Если вы еще когда-нибудь подойдете к моей жене, – сказал Баррет, – или только посмотрите на нее неприлично, я вам устрою большие каникулы. – Губы Баррета сложились в обманчивую улыбку.

Тихие шаги на дорожке заставили его бросить взгляд вправо. Выскочивший из палисадника Надоеда побежал к незнакомому человеку.

Коллинз улыбнулся с таким видом, будто вкусил столовую соль в чистом виде.

– Послушайте, Уотертон, не стоит так уж преувеличивать. Вы прекрасно знаете, что я никогда не сделаю ничего дурного вашей очаровательной супруге.

– Отнюдь.

Баррет посмотрел на пса, обнюхивающего ботинки Коллинза. Пес закончил обследование и поднял лапу.

Когда струя попала на брюки, Коллинз подпрыгнул.

– Ах ты, ублюдок паршивый! – заорал он с яростью и замахнулся ногой на собаку.

Пес отскочил, прежде чем его коснулся ботинок. Коллинз хотел снова наброситься на маленького проказника, но Баррет преградил ему дорогу.

– Только посмейте пнуть мою собаку! – сказал он грозно и приставил трость к его груди.

– Вы будете мне должны за пару испорченных ботинок.

– Я готов. – Баррет улыбнулся, глядя на вздувшиеся вены на шее Коллинза. – Но поверьте мне, вы сами откажетесь от компенсации, которую я вам предложу.

Несколько долгих секунд они с ненавистью смотрели друг другу в глаза.

– Ладно, забирайте своего драного ублюдка и уходите. – Коллинз отошел назад.

– Не судите его строго, – сказал Баррет. – У него рождественское настроение. – Он подхватил Надоеду на руки, ласково потрепал его и зашагал прочь.

Покалывающая боль в плече напомнила о ране. Баррет не мог забыть, с какой осторожностью Меган накладывала ему повязку. Желание снова ощутить ее руки было так же неодолимо, как кара небесная. Вряд ли он сказал бы сейчас, какая боль жгла сильнее – в руке или в чреслах.

Меган поспешила в Пеллем-Хаус. Она умирала от нетерпения увидеть Баррета.

Коутс с Ривзом стояли возле винтовой лестницы и начищали латунные балясины перил. Тряпка в руках Ривза трепетала так, словно ее раздувало бризом.

Меган направилась к дворецким.

– Я как раз собиралась поговорить с вами о подготовке к Рождеству. Я вижу, дом еще не украшен. Мне бы хотелось, чтобы вы этим занялись.

– Я, миледи? – недоверчиво спросил Коутс.

– Ну да. А если вам понадобится помощь, Ривз подскажет.

Морщинистое лицо Ривза засияло.

– Мы все сделаем, миледи.

– И еще я бы хотела рождественское дерево.

Слуги растерянно переглянулись. Затем Коутс спросил:

– А что это такое, миледи?

– Как я выяснила, существует такой немецкий обычай. Срубают дерево и вносят в дом. Потом вешают гирлянды и зажигают свечи. Мне рассказала об этом дочурка леди Аптон. – Меган заглянула в гостиную. – Я полагаю, нам понадобится порядочное дерево.

– Миледи, я надеюсь, мы не будем зажигать рвечи, – сказал Ривз, сдвигая кустистые серебряные брови. – Так ведь можно дом спалить.

– Но мы же будем очень осторожны. Верно, Коутс?

Коутс кивнул и улыбнулся:

– Да, миледи.

Убедившись, что дворецкий воспрянул духом, Меган перешла к интересующему ее вопросу:

– Мой муж дома?

– Нет, миледи.

Она нахмурилась.

Когда Коутс заметил ее недовольство, лицо его частично утратило обретенную уверенность. Пытаясь как-то смягчить ситуацию, он сказал:

– Но у нас уже гости. Два джентльмена пришли к лорду Фенвику.

– Так рано? – удивилась Меган, зная, что Гарольд не встает до полудня.

– Да, – подтвердил Ривз. – Мистер Филдс и мистер Коуберн. Они в восточной гостиной. – Очевидная неприязнь дворецкого к названным господам заставила лицо его сморщиться.

– Спасибо, Ривз, – сказала Меган. В последние несколько дней столько всего свалилось, что она напрочь забыла об ужасных друзьях Гарольда и его сложном положении.

Откуда-то доносились приглушенные голоса. Меган последовала в том направлении. Дойдя до гостиной, она расправила плечи, выпрямила спину и, запасшись мужеством, вошла.

Мистер Филдс и мистер Коуберн сидели возле камина в противоположном конце комнаты, спиной к двери. При звуке шагов тихая беседа быстро прекратилась. Гостиная была залита солнечным светом, льющимся через большие итальянские окна. Но ни этот свет, ни теплые тона стен и мебели, ни огонь в камине не могли изгнать пронизывающего воздух холода. Меган потерла руки и бесшумно прошла по толстому восточному ковру. Мистер Филдс и мистер Коуберн поднялись ей навстречу и поклонились.

Худосочное лицо мистера Коуберна моментально разгладилось.

– Леди Уотертон.

– Доброе утро, – сдержанно сказала Меган. Она не могла заставить себя быть приветливой.

– Наши вам поздравления – честь по чести, как говорится. – Мистер Коуберн пытался придать своим словам легкую фривольность, но голос прозвучал отрывисто и безжизненно.

– Спасибо.

– Довольно скоро сладили дело, верно? – Мистер Филдс обменялся с компаньоном понимающим взглядом.

– Мой муж не желал, чтобы это затянулось из-за помолвки, – сказала Меган. Пошлые намеки начинали ее раздражать, но она хотела остаться вежливой. – Мне очень жаль сообщать вам это, но, к сожалению, Гарольда нет дома, – солгала она.

Мужчины с недоумением переглянулись. Мистер Филдс высказался первым:

– У нас сложилось впечатление, что ваш брат здесь.

– Да, и ваш дворецкий так сказал, – добавил мистер Коуберн.

Меган наблюдала, как извивающиеся языки пламени отсвечивают в прилизанных волосах мистера Филдса.

– Боюсь, джентльмены, вас ввели в заблуждение. – Она пожала плечами.

– Ваш брат не сказал, когда вернется? – Мистер Коуберн смерил ее похотливым взглядом.

Она почувствовала, как по коже поползли мурашки.

– Нет, не сказал.

Внезапно в коридоре послышались тяжелые шаги. Гарольд прошел мимо гостиной, не взглянув на дверь.

– Разве это не он? – вырвалось у мистера Коуберна. Шаги на секунду стихли, потом звук вернулся. В дверях появился Гарольд. Он быстро прошел в комнату.

– Коуберн, Филдс, рад вас видеть, – сказал он. – Извините, я тут совершенно заблудился: – Увидев Меган, он поцеловал ее в щеку. – А, Мэгги, ты здесь. Доброе утро.

– Доброе, – буркнула она.

Мистер Филдс тут же воззрился на девушку, мысленно взывая к Гарольду, чтобы тот не вздумал говорить в ее присутствии.

– Ваша сестра сказала, что вас нет дома. Должно быть, она не знала, что вы вернетесь. – Он прищурил глаза и продолжал смотреть на нее.

– Меган, ты же знаешь, что я поздно встаю.

Гарольд нахмурился, ожидая от нее объяснений.

Меган не стала этого делать.

– Можно тебя на несколько слов? – попросила она с деланной учтивостью.

Пару секунд они в упор смотрели друг на друга. Гарольд отвел глаза первым.

– Ну хорошо, – сказал он ей и тут же – гостям: – Чувствуйте себя как дома, джентльмены. Налейте себе чего-нибудь. – Он указал на бар в углу. – Я сейчас вернусь.

Меган схватила его за руку и почти насильно увела из гостиной. Она волокла его без остановки до танцевального зала.

– По-моему, я тебе ясно сказала, чтобы ты перестал якшаться со своими друзьями. – В огромном пустом пространстве ее голосу громко вторило эхо. – С ними опасно даже просто находиться рядом. Мне делается дурно от их присутствия. Я тебе серьезно говорю, Гарольд, прекрати это прямо сейчас!

– Ладно, я как-нибудь сам разберусь в своих делах. – Гарольд сердито посмотрел на сестру. – Но раз ты завела этот разговор, то позволь узнать, зачем ты просила Уотертона платить мои долги? На кой ляд мне нужны его деньги! – Гарольд взъерошил свои пшеничные кудри.

– Я хотела, чтобы ты развязался с этими ужасными людьми.

– Уотертон теперь считает, что я лишнее ярмо на его шее. Уж кто-кто, а он всему знает цену. Я не хочу выглядеть рядом с ним дурачком. – Гарольд угрюмо уставился в пол.

– Я уверена, он о тебе так не думает, – сказала Меган.

– Не знаю, откуда у тебя такая уверенность, – возразил Гарольд. – Любой мужчина, который не может самостоятельно решить свои денежные дела, – глупец.

Меган стиснула ему плечо.

– Это же были карточные долги.

Гарольд на секунду задумался, потом сказал:

– Ну ладно, хватит обсуждать мои промашки. А что ты скажешь о себе, Мэгги?

– Обо мне?

– Да. О твоем замужестве и о том, как ты негодовала, что тебя к этому принуждают. Могу тебе напомнить, как ты убегала из дома. Так вот, насколько я знаю, Уотертон не разделил с тобой супружеского ложа и…

– Это что, всей стране известно? Сначала мне докладывает Тесса, теперь ты. И потом я слышала, как ты пытал Баррета тогда, в его кабинете. По-моему, тебе не следовало этого делать.

– Я только хотел выяснить, не ты ли причина. Что между вами происходит? – Гарольд внимательно изучал лицо сестры.

– Не знаю. Баррет сказал, что хочет подождать. Он считает, что мы должны лучше узнать друг друга, прежде чем… – Меган запнулась. – Словом, ты понимаешь…

– Да, я понимаю, – кивнул Гарольд, уронив на лоб россыпь золотистых кудрей.

Меган вдруг сообразила, что разговор ушел в сторону от непосредственной опасности в лице мистера Филдса и мистера Коуберна. Гарольд хорошо известным ему отвлекающим приемом добился своей цели. Она попыталась направить брата в прежнее русло.