Текст книги "День не задался"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Покрышкин взял список и вышел в штаб НИИ ВВС, чтобы связаться со своим полком.

Через четыре дня состоялся смотр дивизии на аэродроме. Было холодно, низкая облачность и шел довольно густой снег, поэтому смотр был коротким. Летчикам объявили приказ о формировании 24 гвардейской отдельной ИАД резерва ставки ВГК. Представили ее командира, начальника штаба и меня. Объявили приказ убрать с бортов звездочки-отметки побед, гвардейские знаки, все, что могло помочь противнику отличить в воздухе эти самолеты от обычных линейных полков. Послышался гул недовольных голосов. Каждый летчик любовно раскрашивал свою любимицу, а звездочками пугал противника еще до боя. Я распустил строй и приказал собраться в клубе.

Еще по дороге в клуб, на меня насели летчики по поводу этого приказа. Так что, "первый был вопрос "Свободу Африке!", а потом уж про меня, в части "разное"…

– Товарищи, свой приказ я не отменю, можете даже не надеяться! Вы – резерв Ставки. Там, где появляетесь вы, там начинается наступление. Поэтому все отличительные знаки должны быть убраны. Самолеты 14-го полка, вообще, должны быть все перекрашены, несмотря на то, что они "ночники" и должны иметь другой камуфляж. Ничто не должно указывать противнику, что на этом участке фронта появились вы. Вы должны не распугивать противника своим видом, а уничтожать его. Для этого вас и собрали в один кулак. Отнеситесь к этому соответственно. Особое внимание уделите вашим языкам! Говорить, кому бы то ни было о том, что ваша часть является резервом Ставки, категорически запрещается. Вы обратили внимание, что охрана аэродрома усилена бригадой ОсНаз, и на него не допускаются посторонние, местные жители и т. п… Связано это именно с этим. В ближайшее время полки перелетят на полевые аэродромы, но режим секретности и там будет на особом контроле. Что касается тех людей, которых перевели из других полков, где они занимали должности выше, чем теперь. Приказом Ставки вам сохранены оклады по более высокой должности. Так что, понижением это не считайте. Служба в такой дивизии особенно трудна и почетна, и, соответственно будет оплачиваться. Но, если есть такие, кто не хочет служить в этой дивизии, пишите рапорт, вас переведут в другую часть, или вернут на старое место службы.

В битком набитом зале клуба воцарилась тишина. Слово взял начальник политического отдела дивизии Захаров. Он остановился на стратегических и политических аспектах. Говорил он не долго, но убедительно. Холодов сказал, что 32 полк гордится тем, что его ввели в состав такой дивизии, что "клещевский" полк не подведет командование. Обгоревшее лицо Клубова было спокойным, он небольшого роста, крепко скроенный.

– Гвардейцы шестнадцатого полка не подведут.

Я поблагодарил всех и закрыл митинг. Попрощался с командованием и выехал в Москву.

Вечером доложился Сталину, о том, что его приказание выполнено.

– Хорошо, товарищ Титов. Вам предстоит выделить 8 самолетов, нашей постройки, и вылететь в Баку завтра. Возьмите лучших летчиков.

– Есть!

Черт возьми! А раньше было не сказать? Погода в Андреанаполе нелетная! Позвонил Макееву, приказал 6-х человек перебросить в Москву на запасную площадку, где стоял второй состав. С утра мне позвонил Голованов, спросил о состоянии дел и смогут ли мои люди вылететь в такую погоду.

– Да, смогут, двести метров по высоте есть.

– Не позднее 14 часов вылетайте. Вас там ждут, летчикам при себе иметь документы, удостоверяющие личность.

В 13 часов чуть разветрилось, и 8 темно-синих По-3н с 2-мя подвесными баками взлетели из Монино. Пробили облака, собрались и взяли курс на Астрахань. Лететь два часа. Внизу сплошная облачность, хорошо, что привод в Астрахани работает. Через час облачность поредела, идем экономическим ходом, экономя топливо. Можно было и напрямую пойти, но проще сесть и дозаправиться. В Астрахани сели, солнечно, но сильный ветер, пока заправляли самолеты, сходили пообедали, ну и бурду дают на тыловых аэродромах! Взлетели и пошли над морем. Однако недолго, дежурный ПВО из Баку приказал прижаться к берегу. Перестраховщик! Мы – морские летчики! Все, кроме одного. Но, с дежурным не спорят, через час двадцать сели в Мардакане. Ребята недоумевают: на фига нас сняли с фронта. Я пожимаю плечами, дескать, не знаю. Мне и, правда, не сказали причину вылета в Баку. Все засекречено донельзя. Подскочил какой-то генерал, я его видел в Москве, но фамилию не запомнил. Отчитал летчиков за внешний вид, и послал всех получить новую форму. Выдали противоперегрузочные костюмы!!! Черт возьми! На фронте их нет, а в Баку они уже есть! Правда, судя по маркировке, они здесь и изготавливаются. Вместе с костюмами идут клапаны к кислородной системе. Но я запретил подключать их ребятам. Доложился по ВЧ в Ставку, что прибыл на место. Приказали отдыхать, но аэродром покидать запрещено. Сходили в кино, посмотрели фильм "Истребители". В сотый раз, наверное. Погрустили о Ленинграде. Послушали сводку Информбюро: бои на Украине, освобожден Кировоград, Кривой Рог, бои на подступах к Николаеву. Ребята сидят, подшиваются, приводят в порядок новую форму, ПШ. Летать, правда, в такой неудобно. Развешивают звезды Героев, ордена, нашивки. Поругиваются, что не морская. Хотя мы уже давно ходим в полевой армейской форме. Редко у кого сохранилась морская. Меня вызвали в штаб, где находился маршал Голованов. Мы поздоровались, он передал мне два пакета.

– Вскроешь и раздашь перед самым вылетом. Будете сопровождать вон те два борта, – он показал рукой на новенькие C-47. Ближе двухсот метров к бортам не подходить. Топлива у вас много?

– На три с половиной часа.

– Ребята надежные?

– Сказали взять лучших, все "ночники".

Еще немного поговорив, легли поспать. В четыре утра нас разбудили, я спросил про своих, мне ответили, что их разбудят чуть позже, а нам приказали ехать на вокзал. В пять утра пришел поезд, из которого вышел Сталин. Я подошел и поприветствовал его. Голованов убедил Сталина воспользоваться хорошей погодой и вылетать немедленно. Все сели по машинам, и мы тронулись обратно в аэропорт.

– Летим в Тегеран, над побережьем. Сбивать любые самолеты, которые попытаются приблизиться. Сам понимаешь, кого везем.

– Все понял, товарищ маршал. Не беспокойтесь.

Машина Голованова притормозила возле коттеджей, где находились мои летчики. Я выскочил из машины и вошел в дом. Ребята были уже одеты.

– Завтракали?

– Так точно.

– К машинам, к запуску.

Пошли к машинам, там я их построил, и раздал карты, и полетные задания.

– Сопровождаем два транспортника в Тегеран. Идем "маятником", быть предельно внимательными. Ближе 200 метров к бортам не подходить. Экономить топливо. Подвесные баки сбрасывать только в случае атаки постороннего самолета. Сбивать любой самолет, пытающийся приблизиться к охраняемым объектам. Задача ясна?

– Так точно.

– По машинам, запуск по моей команде.

Доложился Голованову о готовности. Через пятнадцать минут он дал команду "К запуску". Первый самолет покатился к взлетной полосе, за ним второй, нам команду еще не дают. Закончили прогрев, в этот момент начал взлетать первый борт, нам дали команду на рулежку. "Взлетать сходу, догоняйте борта!" Сходу, так сходу, восьмерка парами пошла на взлет. Полет прошел нормально. Никаких самолетов на маршруте мы не встретили. Но топлива потратили много, уравнять скорости с тихоходными C-47 невозможно. Уже на аэродроме в Тегеране мои узнали, кого сопровождали. Чуть позже нас в воздухе появился В-17 в сопровождении восьмерки "тандерболтов". На нем прилетел Рузвельт. А еще через два часа сел транспортник, похожий на "ланкастер", на котором прилетел Черчилль, его сопровождали "спитфайры". Черчилль сразу заинтересовался нашими машинами: они были темно-синими, а не зелеными. Поэтому после прохождения почетного караула, направился к нам. С ним был маршал Тэддер. Черчилль поздоровался с летчиками, внимательно рассмотрел их снаряжение, и спросил: почему самолеты такой окраски.

– Это ночные истребители По-3Н, конструкции Поликарпова, господин премьер.

Последовали вопросы о вооружении, скорости, когда они у нас появились. Я смотрел больше на Тэддера, чем на Черчилля, да и он старался задавать вопросы не мне, а летчикам. Я представился Тэддеру, он немного удивился, услышав английскую речь, но представился тоже. И уже сам начал задавать вопросы по И-185. В этот момент я и смог задать вопрос о Mk. XIV, сказав, что очень нужен высотный скоростной разведчик.

– Они в секретном листе, генерал.

– Что в нем может быть такого секретного? Я же не прошу поставить "Метеор", а поршневые самолеты летают последние годы. Вот этот вот По-3, на высотах до 6–8 км равных себе не имеет. Но выше у него большие проблемы. Ваш Mk. XIV начинает хорошо работать только с этих высот, ниже он не способен противостоять По-3. Уступает ему и в скорости и в маневре, так какой смысл его секретить. И потом, нам не требуется много машин. Одна эскадрилья.

Стоявшие рядом с Теддером летчики внимательно прислушивались к нашему разговору. Черчилль переключился на нас тоже. Подошли американцы и подключились к разговору. Каждая сторона хвалила собственные машины.

– Все, согласен! Ваши машины в тысячу, нет, в миллион раз лучше! – сказал я. – Сейчас я покажу вам, что может делать вот эта машина. Если хоть один из ваших истребителей сможет повторить такой пилотаж, я проиграл, и Спитфайр Mk. XIV останется на секретном листе.

Смех присутствующих убедил меня, что я на правильном пути. Они действительно считали свои машины непревзойденными ни кем! Я взлетел и выполнил обратный пилотаж. Подрулил к стоянке, вылез из машины.

– Ну? Есть желающие показать такой?

– Вы выиграли, генерал! Наши самолеты так летать не могут. А сколько у вас сбитых? – спросил Черчилль.

– 52 лично и 56 в группе, всего 108, – я достал свою летную книжку. – А всего на счету нашей восьмерки почти четыреста сбитых. У самого молодого 7 сбитых, у остальных от тридцати и больше.

– А что такое "в группе"? – спросил Тэддер.

– В групповом бою часто невозможно определить, кто именно сбил. Поэтому записывается на всю группу, но эти самолеты не учитываются при награждениях летчиков. Только личные.

– Что такое Ме-109?

– BF-109 "Мессершмитт".

– У вас столько сбитых "мессершмиттов"?

– Мы – "Егеря", это наша работа. Охотимся на "Охотников".

– А мы думали, что это выдумки немцев, что у вас есть "егери".

– Ну, так что, по поводу Mk. XIV? Нам требуется 16 машин для разведывательной эскадрильи.

Черчилль с Тэддером переглянулись. Было видно, как Черчилль не хочет это делать, но летчики, которые слышали пари, и уже его проиграли, и отдали проигранные деньги одному из летчиков, который поставил на меня, зашумели, что спор есть спор. Черчилль кивнул под одобрительные выкрики пилотов. А я, вечером, получил втык от Верховного за устроенный балаган. Пришлось и извиняться, и объяснять ему, что мы получаем совершенно новый "спитфайр" с двигателем 2200 лошадиных сил водяного охлаждения. Ради этого и старался. После этого на меня насел Берия:

– А ты откуда язык знаешь?

– Учил. И немецкий знаю, но хуже.

– Что еще англичане сказали?

– Да ничего такого, они больше спрашивали.

– Ты знаешь, кто такой Тэддер?

– Он представился: он – командующий РАФ. Только он что-то не в себе был. И взгляд какой-то отсутствующий, поначалу.

– У него жена погибла несколько дней назад. Должны были вместе прилететь.

– Тогда понятно.

– Слушай, генерал. Познакомься с ним поближе!

– Ну, хорошо, только где?

– Завтра, на переговорах. Иосиф Виссарионович! Разрешите я его задействую?

– Только без цирка, товарищ Титов! Ты ж, как-никак, Представитель Ставки и генерал, а ведешь себя, как мальчишка! – недовольно пробурчал Сталин.

Ночью не спалось: орали цикады, потом возник какой-то шум, я вышел на террасу второго этажа здания Посольства, покурить. Выигравший пари американец сунул мне пачку моих любимых сигарет «Кэмел», правда, без фильтра. Стою, облокотившись на парапет, смотрю, что происходит в одном из крыльев дома. Сзади чиркнула спичка, я повернул голову: Сталин прикуривает трубку, сзади кто-то из охраны.

– Что, не спится, товарищ Титов?

– Цикады орут, как…

– На юге всегда так. Вы сами откуда?

– Не помню, товарищ Сталин.

– Ах, да, извините. Президент Рузвельт переехал к нам в Посольство. Появились данные, что готовится покушение на лидеров союзников. Так что, проводить переговоры будем здесь. Главное для нас – это второй фронт.

– А он нам нужен? Он нужен был в 41-м, и в начале 42-го. Нужно расширение поставок, заводы, вакуумные печи, дюралюминий, связь, автомобили.

– Но открытие фронта оттянет на себя немецкие дивизии.

– Мне кажется, что ничего этого не произойдет. Как воевали сами, так и будем воевать. Эти ребята – мастера загребать жар чужими руками.

– А может быть, вы и правы, товарищ Титов. Цель Черчилля понятна: не пустить нас на Балканы, но мы уже фактически там! Как только сломали хребет люфтваффе, так и двинулись, хорошо двинулись. Вот только ломали долго.

– Да, товарищ Сталин, столько крови…

– Что мне в вас нравится, так это то, что людей бережете. С вами ведь прилетела ваша эскадрилья первого состава?

– Один новенький, с остальными я с начала августа 41-го. Ни одного не потерял из первого состава. Жаль, Макеева пришлось дома оставить. Надолго мы здесь? Дома дел полно.

– Нет, еще два-три дня. Когда вернемся, хочу ваших ребят посмотреть.

– Есть, товарищ Сталин. А я хочу "тандерболта" прокачать.

– Они их отказались поставлять.

– Поэтому и хочу узнать его слабые стороны.

– Думаете, что могут с Гитлером союз заключить?

– С ним? Нет. С тем, кто будет после него. Но против нас.

– Военный, до мозга костей, военный! Хорошо, товарищ Титов, прокачивайте, как вы выразились. Но, аккуратно. Вы еще дома нужны.

Тут подошел генерал Власик, и что-то сказал на ухо Сталину.

– Да, иду! До свидания, товарищ Титов. – Сталин уходил на переговоры с Рузвельтом.

Я еще постоял немного, потом ушел спать.

На переговоры пришлось надеть парадную форму и весь «иконостас». Кстати, американские военные были в полевой форме, а мы и британцы мучились в парадной. Жарко и неудобно. Меня все время раздражал стоячий жесткий воротник. Руки бы оторвал «дизайнеру». Большая часть авиационной части делегации уже видела меня на аэродроме, но я был в противоперегрузочном костюме и без знаков различия. Авиаторов, от нас, было двое, и оба молодые: Голованов и я. Сталин, почему-то, практически не взял с собой военных. Был Берия, несколько генералов НКВД, два полковника из Генштаба, и мы, с Головановым. Надел мундир, и опять себя почувствовал вешалкой для орденов. Переговоры проводились в конференц-зале посольства, мы выстроились вдоль одной из стен, делегации проходили мимо нас, нас всех представляли. Делегации были большими. Много военных и гражданских. Смотрели на меня, как на витрину. Я, по сравнению с ними, совсем еще ребенок: 25 лет еще не исполнилось, через полмесяца только. Черчилль, который вчера не расслышал, наверно, что я – генерал-полковник, недоуменно уставился на меня.

– Он же совсем мальчик! – сказал он Сталину.

– Один из лучших авиационных командиров нашей армии! И самый результативный летчик-истребитель.

– Да, как он летает, он вчера показывал. И сколько у него сбитых "джерри". Я даже и не подумал, что он такой большой начальник. Посылайте ваших людей в Гибралтар, генерал. Будут вам самолеты. Что не сделаешь для лучшего аса Объединенных Наций! – Черчилль протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием, и Черчилль перешел к Голованову, самому молодому маршалу союзников. Почти двухметровый Александр Евгеньевич просто нависал над небольшими по росту лидерами двух стран.

– А маршал Голованов лично бомбил Берлин. Еще в 41-м году, – сказал Сталин. Черчилль задал и ему несколько вопросов. А возле меня стоял Тэддер.

– Мне сообщили вчера о постигшем вас несчастье. Примите искренние соболезнования, господин маршал.

– Моя жена хотела присутствовать на этой исторической встрече. А я не смог убедить ее, что это небезопасно.

– Сбили?

– Нет, отказали двигатели на взлете. Некачественный бензин или диверсия. Я уже потерял сына на этой войне, теперь – жену. Я слышал, что сказал премьер. Самолеты вам будут переданы в Гибралтаре, дальше их погонят ваши летчики. Ближайшим конвоем будут отправлены запасные части в Архангельск. Мои ребята хотели бы встретиться с вами и вашими летчиками. Хотя это и не очень безопасно, говорят, что немцы буквально наводнили Тегеран диверсантами.

– Аэродром хорошо охраняется, но я живу здесь. Если мне разрешат отлучиться, то я готов организовать эту встречу. Что-то вроде обмена опытом. Но, скорее всего, завтра.

Практически, то же самое пожелание было высказано и американской стороной. Уже после начала переговоров, я подошел к Берия, и сказал ему об этом. "Действуй! Ты здесь уже и не нужен. Скажи Круглову, пусть выделит машину и охрану. И готовь людей, и технику!" – ответил он. В перерыв, я вышел из конференц-зала, нашел генерала Круглова и передал ему распоряжение Берия.

– Только после обеда! "Сам" приказал посадить тебя рядом с ним!

– Понял. После обеда.

В общем, на аэродром я попал только ближе к вечеру. Ребята резались в "козла" и пили чай. Их чуткие носы сходу повернулись ко мне.

– Что значит начальство! Все ему достается! А тут сиди, чайком пробавляйся! – сказал Деодор Киреев Васильеву.

– Да ладно, ладно вам. Не забыло начальство про вас. Все в машине лежит. Но не сейчас, – вкратце обрисовал ситуацию. – В общем, нас просили устроить показательные выступления для союзников. Заодно, надо раскачать американцев с их "Тандерболтами", и потрогать их в воздухе, погонять, как следует. Найти уязвимые фигуры. Но, не зарываться. Не доводить до абсурда. И без летных происшествий. В "виллисе" – парашютная сумка, там всякие вкусняшки. Я на ВЧ, Голубева надо гнать за машинами.

Дозвонился до Покрышкина, приказал передать Макееву и Арсеньеву готовить перелет 5 эскадрильи в Гибралтар за самолетами. Если возникнут сложности, то решить вопрос через управление АДД.

– Как у вас дела? – спрашиваю его.

– Погода нелетная. Сидим по погоде. Скучно.

«Тандерболт» оказался совсем не интересным истребителем. Огромный, очень высокий фюзеляж, огромная просторная кабина. Вялый, маневренность отсутствовала напрочь. По словам американцев, его максимальная скорость достигается на высотах выше 10000 метров. Там, дескать, ему цены нет. Но вот, что интересно: три подвесных бака, а собственного запаса топлива всего на 800 км. То есть, если встречать их раньше, то «тандерболты» будут сбрасывать ПТБ, и после этого уходить, оставляя бомбардировщики без прикрытия. «Подраться» с американцем, американцы выбрали Петра, как самого молодого. Вообще, на него легла самая большая нагрузка, потому, что у него на груди была только одна «Красная Звездочка» и гвардейский значок, который, и англичане, и американцы, принимали за орден. А у остальных – по две звезды Героев, и куча орденов. Групповой бой на высоте 8000 американцы тоже проиграли, в первую очередь – тактически, он длился меньше трех минут. Мы поднырнули под них, уклонившись от лобовой атаки, они пошли за нами, и тут же разделившаяся восьмерка: две пары выполнили вираж, две пары – косую петлю, повисла у них на хвостах. Англичане тоже старались действовать строями, а не парами и звеньями, пытались утащить нас на виражи, но мы действовали исключительно на вертикалях. Особенно Тэддеру понравился «разворот на пятке», эта фигура у союзников была неизвестна. Более того, уже позже, в СССР, выяснилось, что ни «Спитфайр», ни «Тандерболт», ни более поздний «Мустанг», из-за технических особенностей не могли выполнять такие развороты: глох двигатель, и он был очень чувствителен к резким изменениям оборотов, без чего маневр выполнить невозможно. После полетов нас потащили в англо-американскую часть базы. Там у них был неплохой бар. Единственное, у нас не было ни долларов, ни фунтов. Но это не смутило хозяев. Пива было много. Тэддера, в основном, интересовала тактика немцев на Восточном фронте. Оказалось, что немцы на западе пользуются совершенно другой тактикой, но там они обороняются, а здесь им приходится поддерживать свои войска, и обороняться от ударов многочисленной нашей авиации. Они же на Западе распространяют сказки про Восточный фронт, объявляют о многочисленных победах, что сбить истребитель на Западе считается в 7-10 раз труднее, чем на Востоке, поэтому, дескать, лучшие летчики у них на Западе, а русских они бьют как мух, сотнями. Я показал Тэддеру фотографию Храбака и его самолета на нашем аэродроме. Тэддер долго смеялся.

Начинало темнеть, поэтому я собрал ребят, и мы сели в Додж, и поехали на "свою" сторону. Попытки мужиков продолжить отмечать "победу" над союзниками были пресечены. Всех усадил писать отчет об учебном бое. Собрал "сочинения" и поехал в Посольство. Передал их Берия, но попросил вернуть их позднее, для использования в ВВС.

– Я их верну сразу! – он вызвал какого-то офицера и, по-грузински, что-то сказал ему, передав ему листы. – Что Тэддер?

– Интересовался тактикой немцев при поддержке наземных войск.

– Значит, все-таки готовятся к наземным операциям.

– Я бы не сказал, скорее, прикидывает шансы.

– Даже так? И в чем это проявилось?

– Не заинтересовался войсковой ПВО немцев. Его интересует только объектовая ПВО.

– Сволочь! А "боров" обещал открыть второй фронт в этом году! Пошли! – и он направился к комнатам, которые занимал Сталин.

Пришлось снова повторить все для Сталина.

– Вы считаете, что англичане не готовы открыть второй фронт? На каких основаниях вы сделали такое предположение?

– У них очень мало самолетов непосредственной поддержки войск, командование ВВС озабочено только объектовой ПВО немцев, не знает и не пытается узнать тактику действия войсковой ПВО немцев. В этом случае их войска будут лишены поддержки авиации, и они надеются только на нас в плане уничтожения основных сил противника. Они готовы только к воздушной войне с Германией. Им нечем, в ВВС, бороться с танками и артиллерией противника. Скорее всего, вся воздушная поддержка будет состоять в массированных налетах на Германию, при этом основные удары будут наноситься по восточной части Германии. С целью уменьшить наши трофеи.

– А американцы?

– Идут строго в кильватер англичанам.

– То есть, товарищ Титов, как вы и говорили вчера ночью: хотят загрести жар чужими руками. Спасибо, товарищ Титов.

Тегеранская Конференция завершилась без подписания совместного коммюнике. Сталин согласился с мнением Черчилля о том, что операции союзников пройдут на Средиземноморском театре военных действий, и покинул Конференцию, несмотря на уговоры Рузвельта. Рузвельта он попросил максимально увеличить поставки автомобилей, средств связи, дюралюминия в чушках и в листах и другой, необходимой для фронта, продукции. Утром 30-го ноября мы вылетели обратно в Баку. После посадки Сталин сам направился к нашей стоянке.

– Здравствуйте, товарищи летчики!

– Здравия желаем, товарищ Сталин!

– Я знаю, что вы с первых дней войны на фронте, что защищали Ленинград, помогли прорвать его блокаду, били немцев под Сталинградом, на Кубани, под Курском и на Украине. Родина никогда не забудет вашего мужества и героизма. Сейчас союзники хотят украсть у нас Победу. Я прошу вас не позволить им этого сделать. От вас, во многом, зависит скорость нашего продвижения к логову врага. Надеюсь на вас! И благодарю за службу!

– Служим Советскому Союзу!

Я распустил строй и все подошли к Сталину. Минут тридцать они задавали друг другу вопросы и отвечали на них. Затем Сталин попрощался с ними, и подозвал меня.

– Пойдем, Павел Петрович, отличные у тебя бойцы! – Сталин впервые обратился ко мне на "ты". – Подготовь список для награждения всех. И еще, за последнее время ты сбил много самолетов, но постоянно пишешь их в групповые. Почему?

– Мне трижды пытались запретить полеты, из-за того, что я единственный трижды Герой, пока. Если наградят четвертой, то запретят даже приближаться к фронту. Поэтому пишу их туда, где за них не награждают.

– Ты не прав! Они – тоже не правы. Нельзя тебя лишать воздуха. Ты им дышишь. Я, как главнокомандующий, издам приказ, запрещающий это делать, кому бы то ни было. Почему союзники себя так по-разному ведут? Что ты думаешь по этому вопросу?

– Из-за различных целей в этой войне, товарищ Сталин. Война идет за сферы влияния между Соединенными Штатами и Великобританией. Вы обратили внимание, что Штаты в первый день активно говорили о независимости Индии?

– Да, конечно.

– Это их цель! Они уже в Австралии и поставляют туда все! Они вырвали ее из рук Англии, теперь берут следующую жертву: Индию. Если мы пустим их в Европу, то они сожрут и ее. Вместе с Англией. Германия лишь разменная фигура в этой войне.

– А мы?

– Пушечное мясо для них.

– И что, Черчилль не понимает этого?

– Наверное, не понимает, а может быть, в своей ненависти к нам, делает это сознательно. А может быть, он не хочет, чтобы Америка влезла и сюда, в его вотчину.

– Я чуть не сделал ошибку! Тактически нам выгоден второй фронт, а стратегически, мы только проиграем, настаивая на скорейшем его открытии. Пусть барахтаются в сторонке и играют в песочек с Роммелем. Спасибо тебе, Павел Петрович.

По прилету в Москву сразу поехал в Химки к Расплетину. Голованов пожаловался на возросшую точность артиллерийского зенитного огня у немцев.

– Александр Андреевич, здравствуйте. Генерал Титов, представитель Ставки ВГК.

– Очень приятно. Вы по какому вопросу?

– Последнее время наша авиация дальнего действия стала нести потери из-за возросшей точности огня зенитной артиллерии. Есть мнение, что немцы используют радиовзрыватели и радиолокаторы для наводки. Нужно средство борьбы с ними.

– Да, немцы приняли на вооружение радиовысотомер на дециметровых радиоволнах.

– Большой? Маленький?

– Размером со стандартный автомобильный фургон. На грузовике. Антенна не вращающаяся. Довольно больших размеров.

– С воздуха чем можно поразить?

– Чем угодно, но они ее маскируют.

– А если наводиться на источник излучения?

– А вот это интересно! Но, довольно громоздко.

– А если это будет свободно падающая бомба с крыльями? Допустим 250 кг. В нее оборудование войдет?

– Металл не пропускает радиоволны.

– Значит, используем радиопрозрачный материал для головы, а остальное металл и взрывчатка.

– Это – возможно сделать.

– И чем быстрее, тем лучше, товарищ Расплетин.

– У меня есть подобная разработка, но в виде крылатой ракеты. Можно ее попробовать. Там требуется только настроиться на частоту высотомера.

– Готовьте людей и технику и приезжайте в Андреанаполь на войсковые испытания.

Фельдмаршал фон Кюхлер, командующий группой армий «Север», артиллерист по образованию, довольно много внимания уделял ПВО. Штаб группы располагался в Пскове, который был прикрыт дивизией ПВО, более 200 «ахт-ахтов». И, последнее время летчиков Голованова постоянно преследовали неудачи на этом участке. Фронтовая авиация по городу еще не работала, далековато, но мне требовалось вскрыть оборону противника до начала наступления, подготовка к которому шла полным ходом. Поэтому сразу по прилету в Андреанаполь, я взял два Ту-2 у Папивина, и на них начали устанавливать оборудование, которое позволяло засечь работу вражеских локаторов. Руководил этим сам Расплетин. По готовности, произвели ночную разведку. Погода стояла по-прежнему облачной. Во время налета АДД на Псков, засекли работу радиолокатора в метровом диапазоне, и работу 8 локаторов в дециметровом диапазоне. Ракеты привезли из Капустина Яра через несколько дней. Дальность – 20 км. Правда, вес заряда совсем маленький, 57 кг, но, со встречной детонацией. Я предложил добавить в заряд шариков от подшипников. Сняли бч, выплавили тол, поставили на станок, раскрутили с шариками, и залили тол вновь. Отбалансировали ракету. Мне было жутко интересно самому слетать, но я бы только там мешался. В первый раз у нас ничего не получилось: не сработали пиропатроны, ракета не стартовала. Пришлось садиться вместе с двумя ракетами. Крутились над аэродромом до полной выработки топлива. На следующую ночь ударили двумя ракетами по метровому локатору. Локатор замолчал. Подготовили 4 ракеты, договорились с АДД, они пошли на Псков с востока, а мы с юга. На этот раз ребята должны были работать по радиовысотомерам противника. И пускать по одной ракете. Неодновременный сброс очень сильно влияет на управляемость, а в случае отказа пиропатрона, всем придется покидать самолет: не сесть. В ту ночь состоялся самый удачный налет АДД на Псков. У Омских казарм был разрушен бензосклад с емкостями на 18000 тонн, в Клинцах разрушен военный городок и уничтожено до 4000 немцев. Разрушены восемь железнодорожных эшелонов с живой силой и техникой, электростанция. Из 8 локаторов у немцев работало только три. Большая часть батарей противника замолчала. Как мы 4 ракетами заставили замолчать 5 высотомеров – загадка. Видимо, зацепили что-то важное. Для того, чтобы устранить опасность «не схода» ракет, было предложено вместо бомбардировщиков использовать торпедоносцы, которые я запросил на Балтфлоте. О результатах я немедленно доложил Верховному. Голованов, со своей стороны, решил ввести в группы своих бомбардировщиков такие самолеты РЭБ. Но, использование ракет по высотомерам сочли излишне дорогим удовольствием, поэтому основным средством борьбы с ними стали планирующие 100 кг бомбы, которых бомбардировщик мог взять много. Размером они были в два раза больше, чем сотка, но по весу ВВ именно 100 килограммов. Шарики из старых подшипников тоже прижились в производстве. Теперь реммастерские стали организовано выбивать их из подшипников и сдавать на заводы.

Наконец, на 12 декабря синоптики дали хорошую погоду! Всю ночь два полка работали по аэродромам противника, а в 7 часов заговорила артиллерия трех фронтов. В девять утра были взяты Бежаницы, и в прорыв вошли две танковые армии. Сзади на волокушах за ними следовала пехота. По лесным дорогам тянулись бесконечные казачьи эскадроны 4-го гвардейского корпуса Плиева. Штурмовики Папивина повисли над дорогами, обрабатывая малейшие узлы сопротивления. Участок, занимаемый фон Кюхлером считался второстепенным, и хорошо оборудованным в инженерном отношении. Поэтому за 1943 год Кюхлер был вынужден расстаться с 14 дивизиями, в том числе с 2 танковыми, сгоревшими под Курском, и двумя мотопехотными, растерзанными на берегах Днепра. На этом участке немцы ожидали совершенно другое направление удара: на Витебск, который был ближе, поэтому укрепили это направление. Но, сил для обороны у группы «Центр» хватало, а для маневра было явно недостаточно. На второй день наступления была перерезана дорога Опочка-Остров. Танковые армии вырвались на оперативный простор. Мы контролировали передвижение противника с левого и правого фланга прорыва. Бои, которые навязали Кюхлеру Ленинградский и Волховский фронты, тоже не давали ему возможность для маневра силами и средствами. На пятый день задача минимум была выполнена: станция Пыталово в наших руках! Одна из железных дорог, снабжающих Группу армий «Север» перерезана. Немцы из-под Ленинграда перебросили один гешвадер 54-й дивизии в Остров. Но, «фоккеры» были перехвачены нами на маршруте с малым остатком топлива. Да и немцы уже совсем не те, что были в 41-м. Боя не получилось. Это было избиение. Немцы упорно пытались уйти на посадку, под прикрытие МЗА Острова и Пскова. Несколько «фоккеров» было сбито самими немцами. А ВПП мы заминировали.