Текст книги "День не задался"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Есть пригласить, товарищ Сталин. Просто, зная эту вашу привычку, я не хотел торопить людей, которые делали основное дело. Все должно было быть выполнено качественно! Авиация ошибок не прощает. Климов и Глушко заканчивают работы по еще двум двигателям: тому самому двухвальному и прямоточному. Но им еще требуется время, особенно Глушко, но, к концу года должны сделать. Пока все идет по плану, товарищ Сталин.

– Что с воздушно-десантными войсками? Через два дня прилетает Рузвельт. Он хочет, чтобы мы помогли ему в войне с Японией. Василевский считает, что в этом случае нам будут необходимы несколько крупных десантов. Он с вами встречался?

– Да, вчера. Я доложил ему о готовности четырех корпусов. Но, несмотря на то, что мы задействовали и трофейную технику, количества транспортных самолетов хватает только для десантирования одной дивизии за одну волну. Больше резервов нет. Выгребли все. И еще, товарищ Верховный. Под это дело необходимо запросить у американцев патент и оборудование для производства нейлона. Они начали его выпускать в позапрошлом году, и он не нашел пока военного применения. Он не в "сикрет лист", пока. Нам он нужен для производства парашютов, в том числе, тормозных парашютов для самолетов.

Сталин достал блокнот и записал что-то.

– Интересный вы человек, Павел Петрович Титов! Может быть, прав был товарищ Мехлис, назвав вас "пришельцем"?

– Даже так? – улыбнулся я. – Вам лично это мешает?

– Нет, не мешает, но иногда сильно раздражает то обстоятельство, что вы всегда знаете ответ или что надо делать.

– Не всегда, товарищ Сталин. Очень часто сомневаюсь и перестраховываюсь. Вы и сами это заметили. Приходится постоянно учитывать наши малые производственные и технологические возможности. А последнее время и инерцию мышления.

– Как жена, дети? – неожиданно сменил тему Сталин. – Вы почему-то держите их в стороне. Даже на Новый год в Кремль они не пришли.

– Жена беременна, вот-вот рожать будет. Поэтому и не захотела идти в Кремль. Пришлось одному быть.

– Ах, вот оно что! И кого ожидаете?

– Я хочу второго мальчишку, а она – девочку. А кто родится – тот и родится!

– А что Туполев?

– Закончили разборку одного В-29, второй восстановили, через две недели закончат обучение экипажа. Начнут осваивать. Пробежки он уже делает. Тяжело без какой-либо документации, поэтому так медленно. Права на ошибку у нас нет. Других машин у нас нет.

– Успех будет?

– Думаю, да, товарищ Сталин. Работают они очень серьезно. Есть надежда, что справятся.

– Ну, хорошо, товарищ Титов. Ужинать будете?

– Мне домой позвонить нужно, узнать, все ли в порядке.

– Да-да, конечно!

Поужинать не пришлось, у Людмилы начинались роды. Отвез ее в роддом, и стал наш народ на одного человечка больше. Крупный, очень спокойный мальчишка. Мне показалось, что Людмилка была довольна тем, что родился мальчик.

О чем говорили Сталин и Рузвельт я не знаю, но сразу после отлета Рузвельта начались переговоры с японцами. Из Куйбышева приехал генерал Татекава, затем прилетел премьер-министр Куниаки Коисо. Сталин разговаривал с обоими жестко, но уважительно. Он выступал от имени бывших «союзников» и предложил безоговорочную капитуляцию в обмен на не преследование военных преступлений, и почетную сдачу. В противном случае, Советский Союз присоединится к военным действиям против последней страны Антикоминтерновской Оси. Японским генералам показали новые вооружения Советской Армии и объявили примерный состав сил. Он превосходил японский в среднем в 12 раз. Основное наше требование: денонсация Портсмутского договора, возврат Южного Сахалина, островов Курильской гряды, Маньчжурии, Формозы, как бывшей немецкой колонии, и Кореи. После потопления крупнейших линкоров, Япония была безоружной на море, а сухопутные силы у нее никогда не были очень сильными.

– Поймите, господин Коисо! Американцами захвачены Марианские острова. Идет строительство аэродромов на них. Япония стала досягаема для тяжелых бомбардировщиков США. Их у них больше двух тысяч. По бомбардировкам Германии можно точно сказать о картине, которую вы скоро увидите. – Сталин показал руины Гамбурга и Копенгагена.

– Но, господин Сталин, вы же смогли разгромить 8 воздушную армию США, почему вы считаете, что японские летчики не способны защитить свою страну?

– На этот вопрос лучше всего ответит маршал Титов, который непосредственно руководил уничтожением 8 армии. Пожалуйста, маршал! Объясните господину Премьеру, почему вы считаете, что удержать оборону островов им не удастся.

– В первую очередь, господин Премьер, ваши самолеты имеют меньший радиус действия, и вы не можете достать аэродромы на Гуаме и других островах. Действуя исключительно от обороны, вы обречены. Наш успех обеспечило то обстоятельство, что мы сумели преодолеть ПВО противника и уничтожить больше половины авиации на аэродромах. Все, что находилось в пределах досягаемости наших самолетов. Во-вторых, господин Премьер, совершенно очевидно, что сама ваша противовоздушная оборона значительно уступает по составу, технической оснащенности и немецкой, и английской, и американской. У вас отсутствуют локаторы, радиовзрыватели. Ваши коды легко читаются противником. А самолеты значительно уступают и нашим, и американским самолетам. У вас нет шансов отбить эту атаку. Следующей жертвой станет Окинава. Месяца через полтора-два она падет. А в Кадене – крупный аэродром. Вас просто вбомбят в каменный век. Зачем вам это надо?

Было видно, как напряженно думает генерал Коисо.

– Господин Премьер, – продолжил Сталин, – мы и вы в течение всей войны соблюдали нейтралитет. В данном случае, нас беспокоит судьба японского народа, на который обрушатся бомбы. До сих пор, Япония, непосредственно, не подвергалась массированным бомбардировкам. Сейчас над островами повиснет авиация США, и наша. Судьба японского народа в ваших руках.

– Господин Сталин, господин Маршал, я сообщу ваши слова и ваше мнение Его Величеству. Судьба японского народа в Его божественных руках.

Япония капитулировала перед Объединенными Нациями 23 февраля. Наши десантники быстро и практически без потерь заняли Маньчжурию, Корею и остров Формозу. Квантунская армия была разоружена и транспортами вывезена в Японию. С Японией был заключен мирный договор, в котором оговаривались эти территориальные уступки.

В марте произошла встреча Сталина и Клемента Ричарда Эттли, нового премьера Великобритании. Он возглавлял лейбористскую партию, но, входил в кабинет Черчилля всю войну, будучи его заместителем и Лордом-президентом Совета министров. Речь пошла о создании в Европе объединенных вооруженных сил. Англичане понимали, что после разгрома Гитлера, они следующие на очереди. Тем более, что инцидент уже произошел, успешные действия нашей авиации отчетливо показали, что ссориться с нами не стоит. Эттли «слил» Соединенные Штаты, заявив о том, что американцы создают оружие особой мощности, но ни нас, ни их самих, в этот проект не пускают, несмотря на то, что там работает много английских ученых, и что Черчилль передал в США все наработки, которые имелись у англичан.

– Английский народ устал от войны, что и показали выборы этого года. Наша партия уверенно победила. Несмотря на некоторые различия в наших программах, господин Сталин, тем не менее, у нас довольно много общего: мы, так же как и вы, стоим на защите интересов трудящихся. Новое оружие, которое появится у США, может вызвать рост напряженности между вашей страной и США, а нам бы не хотелось находиться между молотом и наковальней. Для нас гораздо интереснее было бы больше не участвовать в мировых войнах. Они слишком пагубно отражаются на экономическом положении англичан. В результате этой войны мы потеряли огромное количество людей, материальных ценностей, от нас ушли две колонии, на очереди третья. Дикая выходка Черчилля лишила нас репараций. Положение в экономике просто катастрофичное. А "ястребы" из консервативной партии пытаются втянуть нас в новое противостояние, уже с вами. Они не понимают, что мир изменился. Мы рассматривали несколько вариантов послевоенного мироустройства, но ни один из них так и не реализовался. Значит, мы ошибались и следовали не в том направлении. Видимо, пришла пора сменить ориентиры. И, главное, необходимо исключить возможность возникновения новой войны в Европе. Консерваторы настаивают на ориентацию на США, дескать, только в союзе с ними, наш остров окажется в безопасности. Но, события декабря прошлого года говорят, что это мифическая безопасность. Реальная безопасность лежит в создании Общеевропейской системы безопасности. Без участия гостей из-за океана. Так как они, надеясь на свою удаленность, могут спровоцировать конфликт, результатом которого будет потеря нами своего острова. То, что не удалось Гитлеру, с легкостью сделали вы. Но, несмотря на то, что наше ПВО было уничтожено, вы, господин Сталин, не стали наносить дальнейшие удары. Только показали, что этот вариант возможен и будет успешным. Следовательно, у наших стран сохранились основы для совместного мирного сосуществования. Мы понимаем, что без развития этих отношений, построить прочный мир в Европе невозможно. Поэтому я здесь.

Состоялись предварительные переговоры по созданию системы коллективной безопасности в Европе. Англия всерьез опасалась ухудшения отношений с нами. Плюс для всех оставался открытым вопрос: как мы поступим с оккупированными странами. Декабрьские события затормозили все политические вопросы в Европе. Фактическое положение было таково: Швеция, Швейцария, Испания, Португалия, Великобритания и Ирландия, вышедшая из состава Великобритании и провозгласившая независимость, остались суверенными державами. У большинства государств не было собственных вооруженных сил, кроме Югославии, Болгарии, Польши, Чехословакии, Греции и Румынии. Но, чехи и словаки никак не могли поделить власть между собой, а в Польше активно шли бои между Армией Людовой и Армией Краевой. 1 и 2 Польские армии, сформированные в СССР, выходили из Германии и возвращались в Польшу. Командующим этими силами был назначен Рокоссовский. Кроме того в Польшу была введена дивизия НКВД и несколько батальонов СМЕРШ. В Голландии, Бельгии и Дании было разрешено создание полиции и органов самоуправления. Во Франции активно создавались части жандармерии и полиции. Во всех странах работала Советская Военная Администрация. Формально страны управлялись самостоятельно, но находились под контролем со стороны СВА. Понятно, что такое положение не могло длиться бесконечно. Поэтому Сталин принимал в Москве представителей властей различных государств и с каждой страной в отдельности договаривался о ее судьбе. Но, в силу неопределенного положения с созданием ООН, вопросы суверенитета пока не рассматривались. Части нашей армии занимали выделенные им казармы и особо не вмешивались во внутренние дела государств. Шла чистка кадров, замешанных в сотрудничестве с немцами. Особенно старались французы, чехи, поляки и голландцы. И лишь на территории Германии, Австрии и Италии создавались экономические структуры, позволяющие контролировать экономику этих стран: советские акционерные общества. В Европе было объявлено, что советские войска обеспечивают общеевропейскую безопасность. На органы самоуправления возлагались специальные налоги, позволяющие снабжать и обеспечивать размещенные части и соединения. Несомненно, что начавшийся диалог с Англией приветствовали все страны.

Остроносая серебристая машина, которую только что выкатили из большого ангара в Чкаловском, с чуть опущенным носом и довольно тонкими стойками, готовилась к полету. Техники снимали крышки, чехлы, подключали аэродромное питание, готовя двигатели к запуску. Наш, немного совместный с Сухим, Су-3 уже выполнил около 15 полетов. Два из них выполнил я сам. Я стоял в ожидании доклада техников о готовности, чтобы самому еще раз все проверить перед вылетом. Сегодня у «сухарика» сложный день. Мне предстоит загнать его на критические углы атаки и попытаться «сорвать» движки. Затем выполнить запуск в воздухе. Старший инженер подошел и отдал рапорт о готовности. Протянул мне журнал, где уже поставил подпись. Я обошел машину и проверил снятие всех креплений, свободу хода рулей, удаление всех заглушек. Расписался в журнале. Поднялся по трапу в кабину, проверил работу рулей, педалей, тормоза, гироскопов. Застегиваю шлем. В этот момент вижу «паккард» Сталина и «эмку» Сухого. «Черт! Какого хрена они на старт заявились!» Сталин осмотрел незнакомые очертания машины: крыло переменного профиля, два киля, резко отброшенные назад рули глубины с противовесами. Поднялся по трапику ко мне.

– Здравствуйте, товарищ Титов! Вот, решил посмотреть, чем вы с Сухим занимаетесь.

– Здравия желаю, товарищ Сталин. Ломать мы ее сегодня будем.

– Вот я и посмотрю. Счастливо!

– К черту, товарищ Сталин!

Они отошли от машины, и я начал запуск двигателей. "Блин, сидели бы себе в диспетчерской!" Дальше злость прошла, началась стандартная подготовка к полету.

Взлетаю, машина идет хорошо, уверенно набирает высоту.

– Я в зоне, прошу добро на работу.

– Четвертый, вам добро.

Вкручиваю машину вертикально, в верхней точке переваливаю ее на правое крыло. Движки держат, пикирую, перескочил за звук, держат, вираж – держат, переворот: Есть помпаж!

– Есть помпаж правого, на перевороте! Выравниваюсь… Запускаюсь! Нет давления в топливной системе правого. Быстро растет температура. Есть срабатывание противопожарки. Температура падает. Давления топлива в правом двигателе нет.

– Четвертый! На посадку!

– Понял, на посадку.

Чуть раскачивается на глиссаде, выпускаю шасси, машину покачивает, опять сработала противопожарка.

– Вторичное срабатывание противопожарки!

– Видим. Как машина?

– Иду.

Скорость приходится держать чуть больше обычной. Довольно жесткое касание. Заруливаю, рядом несется пожарная машина.

Опять подъехали Сталин и Сухой. Я вылез из кабины, подошел к Сталину для доклада.

Он замахал рукой:

– Видел, слышал! Докладывайте Сухому.

– На перевороте имел обратную скорость, сорвал поток правого двигателя, работавшего на малом газу, затем, видимо, из-за перегрева топлива, образовался газовый пузырь в правом насосе. Запуститься не удалось. Противопожарная система сработала штатно. Дважды. Нужно систему перепуска от работающих насосов.

– Понял. Отлично сработано, Пал Петрович!

– А что это за выстрел был, товарищ Титов? – спросил Сталин.

– Это я за сверхзвук выскочил на пикировании.

– Как из пушки выстрелило! Ну и как вам машина?

– Сыровато еще, чуть помучаем, летать будет. Маневренность отличная.

– Так ведь двигатель заглох!

– Мы ее силком запихивали в тот режим, в котором это произошло. Это нештатные фигуры. Так никто не летает. Эти фигуры обычный летчик выполнить не может. Но, в воздухе всякое может случиться, поэтому мы сейчас отрабатываем все. В том числе, и те фигуры, которые выполнить на этой машине нельзя. Все это пойдет в наставления по этой машине.

– Вы освободились?

– Надо переодеться.

– Подъезжайте ко мне, я на даче.

Он попытался запретить мне летать. Я выслушал его, поджав губы, и полез в карман гимнастерки. Там, завернутый в целлофан, у меня лежал Приказ Верховного Главнокомандующего № 1862 от 3 декабря 1943 года, запрещающий кому-либо запрещать мне летать.

– Вот, товарищ Сталин. Читайте!

Сталин взял у меня бумагу, пробежал глазами, и захохотал:

– Ну и жук ты, Титов! Меня же, моим же приказом укоротил! Павел, зачем тебе это надо? Пойми, ты уже на совершенно другой должности! На тебе море ответственности, куча обязанностей, а ты по небу гоняешь, да еще такие опасные испытания проводишь.

– Товарищ Сталин, вы тогда в 43-м очень хорошо сказали: я дышу этим. Времени, действительно мало. У машины есть штатный испытатель: генерал Стефановский, и два заводских. Летают, в основном, они. Я третий раз поднял эту машину.

– Необычный самолет! Очень красивый.

– Хорошие машины всегда потрясающе красивы, товарищ Сталин.

– Сколько времени понадобится на доводку и испытания? Нас крепко поджимает время.

– Еще полгода. В ней собрано все новое. Ни у кого в мире пока нет таких машин.

– К Ноябрьским успеете? А еще лучше к Августовскому воздушному параду!

– Товарищ Сталин! Я считаю, что ее нельзя показывать на параде. И вообще, нельзя показывать. Это наш козырный туз в рукаве, как у шулеров. Я четыре дня назад был у Нудельмана, который по моему заданию делает новую пушку со скорострельностью 3–4 тысячи выстрелов в минуту. С поворотным лафетом. Углы, правда, небольшие, но позволяют устранить неточности в наводке. Планируем установить ее на этой машине. Парадами американцев не остановить. Их можно остановить только потерями.

– А что будем показывать на параде?

– "Гадких утят" Яковлева и Микояна. По десятку их успели нашлепать. Я даже Мессершмитту не показал ее.

– Обидеться может!

– Может, но, пока он не гражданин СССР, приходится с ним действовать именно так: не допускать к новейшим нашим разработкам. В конце концов, труба у него есть. Пусть сам разбирается.

– В этом вы правы. Что по проекту "РДС"? Время готовности?

– Не ранее середины 46 года.

– А у них?

– Лаврентий Павлович говорит о середине лета этого года.

– Самолет будет показан в июле в Париже. И не возражай!

– Есть. Покажем.

– Не надо провоцировать американцев, Павел Петрович. Нам требуется удержать их от применения по нам этого оружия, до тех пор, пока сами такое не сделаем. Понятно?

– Копировать начнут.

– Пусть копируют.

– Товарищ Сталин. У них нечем доставить атомную бомбу на такое расстояние. Более-менее реальный бомбардировщик для этого появится не раньше 47 года. Единственное место, откуда могут что-то достать: Гренландия и Япония.

– Товарищ Титов. Они ударят не по нам! Они ударят по Европе. А мы не сможем ее защитить.

– Сможем. Но, с англичанами надо договариваться о том, что они просят: создать объединенные вооруженные силы.

– Вот упрямец! Ну, хорошо. Создаем объединенные силы, а дальше? Все равно эта машина уже создана, и шила в мешке не утаишь. Завтра, кто-нибудь, увидит ее в воздухе, ребенок, и нарисует.

– Нет, товарищ Сталин. Поверьте, это гораздо сложнее, чем просто рисунок. Это 15–20 лет работы. Мы сейчас впереди всех на этот срок.

– А как же вы смогли это сделать за полгода?

– Я не могу вам этого сказать, товарищ Сталин. Иначе меня в "психушку" упекут.

– С какой стати?

– Дело в том, что я родился в 1950-м году. Служил в авиации, генерал-лейтенант запаса. По состоянию на 2012 год. Именно поэтому, эта машина в воздухе на 15–20 лет раньше, чем она могла появиться, товарищ Сталин.

– А как ты здесь оказался?

– Не знаю, товарищ Сталин. Играл в компьютерную игрушку, а оказался в теле лейтенанта Титова 21 июля 1941 года в воздухе над Кингисеппом. Доказать ничем не могу. Поэтому молчал и воевал.

– Хорошо воевал, Павел Петрович.

– Сергей Петрович, товарищ Сталин.

– Так получается, что ты знаешь все, что будет?

– Уже нет. В той истории еще шла война, американцы и англичане высадились не в Южной Франции, а в Нормандии. Затем они создали Федеративную Республику Германия и начали Холодную войну с нами. Эту войну мы проиграли. Я ушел из армии в 1991 году в должности командующего 17-й воздушной армии в городе Алма-Ата.

– И что произошло?

– Советский Союз распался на 15 республик. К власти пришла буржуазия.

– Как такое могло случиться? Где был народ, армия, партия?

– Партия переродилась, армии и народу внушили, что ничего ужаснее коммунизма нет, и все время вами пугали. В итоге, начиная с 2011 года, в стране проводится "десталинизация". Вы – самый популярный политик в России.

– Чушь какая-то, Титов, или как тебя там.

– Найтов. Все началось сразу после вашей смерти. К власти пришел Хрущев. При помощи армии, он убрал Берию и расстрелял его. Потом провел ХХ съезд, где навесил на вас все репрессии 30-х годов, культ личности и объявил первую десталинизацию. Его отстранят от должности в 64-м. Вместо него будет Брежнев.

– Это который из Политуправления флота?

– Да, он.

– И что потом было?

– Состарилось Политбюро, начали умирать, народ разуверился во всем, потом пришел молодой ГенСек, из крестьян, с Краснодарского края, Горбачев, начал "перестройку", провозгласил "гласность" и сдал нас всех американцам. Потом и его "ушли", как раз 91-м, вместо него сел Ельцин из Свердловска, он начал "приватизацию". Республики между собой передрались еще в конце 80-х. Нищета, выживали, как могли. Но нефти у нас много, газа много, постепенно выкарабкались, но растеряли все, что только можно было растерять. Пугаем всех ракетами, но сами их уже разучились делать.

– Так ты поэтому посоветовал мне не настаивать на втором фронте?

– Да. Ход войны мне был известен. Но разница уже была очень заметной. Блокаду Ленинграда мы сняли на 8 месяцев раньше, Паулюса разгромили много быстрее. Хребет люфтваффе переломили тоже быстрее и с меньшими потерями. "Там" Курск длился на много дольше и очень кроваво. Больше совпадений не было, потому, что по-другому стали планировать ход операций. В итоге, мы заняли всю Европу, а не пол-Германии.

– Об этом кто-нибудь знает?

– Кроме вас, никто.

– Страшно с такими знаниями жить?

– Уже нет, товарищ Сталин. Уже все идет по-другому. Той истории больше не будет.

– Уверен?

– Вы не допустите, Иосиф Виссарионович.

– Сколько мне осталось?

– 6 марта 1953 года.

– Семь лет. Не много. Как же ты столько лет это в себе нес?

– Я работал. Для меня, в общем, уже старика, это – вторая жизнь. И она более удачна, чем та, которую я покинул. Творю историю, – улыбнулся я.

– Ступай, мне надо подумать. Будь дома. Я – позвоню.

Сталин позвонил через день, задал вопрос об Академии Генштаба:

– Вы в Академии Генерального Штаба учились?

– Да.

– Кто у вас тактику вел?

– Маршал Захаров.

– Совпадает… Зайдите ко мне, я – в Кремле, – сказал Сталин, и повесил трубку.

В кабинете он показал мне 7 доносов на меня: два от "физиков", два от авиаконструкторов и три от военных, в том числе и от маршала Захарова, в каждом из них говорилось о том, что я слишком много знаю, но эти знания не подтверждены соответствующим образованием, опытом, встречами и знакомствами. О том, что все это очень странно выглядит.

– Это, косвенно, конечно, подтверждает ваши слова. То, что человек вы необычный, было всегда заметно. До сих пор это приносило определенные плоды. Итак, Павел Петрович, я буду называть вас именно так, расскажите о себе, подробно.

Я начал с самого детства. Подробно описывал все, что помнил о том времени. Он не перебивал меня, лишь изредка задавал вопросы, уточняющие некоторые моменты или термины. Время от времени что-то записывал у себя в блокноте. Прошлись и по службе в армии, и по боевому опыту, и по образованию. А так же и по боевому опыту отца.

– Так много конфликтов? И все с участием США.

– Да, товарищ Сталин. Мировой жандарм.

– Поэтому вы их так "любите".

– Их и китайцев.

– А эти здесь причем?

Рассказал об отношениях с Китаем. Сталин фиксировал имена политиков, узловые моменты в политической ситуации.

– В прошлый раз вы упомянули, что у нас много нефти и газа. А у меня совершенно другие сведения.

Я рассказал и о нефти, и об алмазах, и о золоте в Узбекистане. Он попросил отметить все на карте, которую он достал из стола.

– Это, конечно, очень весомый вклад, товарищ Титов. Катастрофически не хватает ресурсов и золота. Ведь полстраны разрушено. Если все это подтвердится, это будет просто бесценно. Так вы говорите, что мы постоянно отставали в развитии электроники и вычислительной техники? И что, в конечном итоге, именно это обстоятельство все и решило не в нашу пользу? Что можно предпринять?

Я рассказал об уже созданных проектах.

– То есть, Павел Петрович, вы, втихомолку, уже приступили к ликвидации этого отставания?

– В той истории, именно вы объявили "кибернетику" лженаукой.

– Я, вообще-то, не ученый, и не могу объявить что-то наукой или лженаукой. Видимо, кто-то из наших ученых дал мне такую характеристику этой науки. А уж потом к ней приклеили мое высказывание о ней.

– Не спорю, товарищ Сталин. Скорее всего, именно так и было.

– Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Возьмите на контроль и это направление.

– Требуется вводить это в образовательный процесс.

– У вас достаточно полномочий, чтобы сделать это, товарищ Титов. Пишите обоснование, я подпишу.

В тот день Сталин старательно обходил вопрос о партии. Было видно, что этот вопрос его очень мучил, но он решил извлечь вначале экономическую прибыль из случившегося, а уж потом, глядя на результаты, предпринимать кардинальные решения в политической области.

Мы проработали с ним больше семи часов. Так долго у него редко кто задерживался. Поэтому, когда я вышел из его кабинета, на меня с очень большим интересом посмотрел Поскребышев. Вышедший со мной Сталин увидел этот интерес, поэтому перезвонил мне домой, когда я вернулся, и сказал, что все последующие наши встречи будут происходить у него на даче. Фактически я получил разрешение заниматься обычными делами, а не просто сидеть в ожидании телефонного звонка. Даже Людмила, которая одной рукой держала присосавшегося малыша, а второй рукой писала диплом по квантовому генератору когерентного света, который она собрала в лаборатории физического факультета МГУ, обратила внимание на то, что я сутки не выходил из квартиры. На самом деле, такие дни были невероятной редкостью.

Я уехал на Беговую, там гоняли макеевский движок на монотопливе. Рев двигателя мешал москвичам, и несколько звонков в НКВД уже было. Надо было что-то придумывать и переезжать с испытаниями куда-то подальше. Мы комбинировали с добавками, чтобы снизить температуру струи. Я, в свое время, не шибко внимательно относился к твердотопливным ракетам: все-таки, совсем другое ведомство, поэтому, мало чем мог помочь. Только в плане термостойкости материалов. Это была моя диссертация в Можайке. Поэтому оттуда рванул в Институт Стали и Сплавов ругаться с Матвеевым: какого черта он тянет со своим открытием! Без него ракета не полетит. Пришлось ему подсказать магическое слово: "керамика". Тут до него дошло, что сопло может быть составным, он "отключился" и начал что-то писать в своем блокноте.

На пятые сутки ночью раздался звонок "вертушки", я еще не спал, пересчитывал собственную частоту макеевского движка.

– Товарищ Бахметьев! Приезжайте ко мне, срочно.

– Сейчас буду.

На улице уже довольно жарко, начало мая, но это – днем, поэтому накинул летную кожаную куртку, сел в "Хорьх", мне его Жуков подарил, поехал на дачу в Кунцево. Почти 4 утра, все в цвету, красиво! Во дворе только машина Сталина.

– На, читай! – Сталин протянул мне правительственную телеграмму с пометкой: срочно, ОГВ. "верховьях реки зеравшан указанном вами месте правее излучины реки указанной глубине обнаружено промышленное месторождение рассыпного золота тчк район месторождения взят под охрану войсками нквд тчк замначальника унквд района нурмеддинов".

– Все правильно, товарищ Сталин. Это – крупнейшее в мире месторождение рассыпного золота. И добыча может вестись простым просеиванием песка. Долго не могли открыть, так как сверху песка много намело. Почти 8 метров. Когда-то там текла река Зеравшан. Потом она ушла в другую сторону. А золото осталось там.

– Где ж ты раньше был, Титов! Почему раньше не сказал!

– На фронте!… Товарищ Сталин! Вы же мне не поверили: маршалу авиации, трижды Герою Советского Союза, все за 42 год, кавалеру ордена "Победы". Время жизни лейтенанта Титова, после сообщения этой информации, было бы равно времени прочтения приговора военного трибунала. У ближайшей стенки. Я не прав?

– Прав! – после не очень долгого молчания. – По алмазам: две трубки под Архангельском, и 18 и более трубок в Якутии? Мы столько денег отдали де Бирс!

– И еще отдавать придется, товарищ Верховный. Их еще и извлечь надо из земли. Там какой-то жирный состав, к которому алмазы липнут, а порода – нет.

– Знаешь его?

– Нет, конечно! Совсем не моя сфера. Знаю, что покупали патент у де Бирс.

– Так, Сергей Петрович… Что мы имеем? Крайне обрывочную информацию о том, что спустя 46 лет наше государство перестало существовать. Единственный источник информации – это ты. Причины ты указал: деградация и перерождение партии, международное давление, информационная и холодная война, экономическая война, в связи с отсутствием постоянного притока конвертируемой валюты. Так?

– Если сухо и сжато, то так.

– Как учил товарищ Ленин? Надо определить союзников, попутчиков и врагов. Будем действовать. О том, что ты что-то знаешь больше, чем остальные, по-прежнему, ни слова.

Мы работали до 11 утра.

Наши частые и долгие встречи не остались незамеченными. Первым засуетился Берия. Так как официально я подчинялся ему, то он немедленно вызвал меня для доклада и «разговора по душам». Ему я объяснил дело тем, что Сталин заинтересовался нашей конструкцией и химической промышленностью для создания новых материалов для нужд авиации и воздушно-десантных войск. Там проблем было выше крыши, так как заказанное оборудование поступило не совсем комплектным. Американцы начали потихонечку вредить. Берия не сильно поверил, но понял, что это вся информация, к которой он допущен. Действовать вопреки Сталину, он не решился. Затем начали подтягиваться Члены Политбюро, известные деятели культуры. Слух о том, что я стал «весьма близок к телу» ширился, а Сталин по своей привычке и уверенности в себе, форсировал изучение новейшей истории. Еще и ругался на меня, что я далеко не все помню, часто путаю фамилии его сподвижников. Для меня они все были на одно лицо, выдающихся среди них не оказалось. Зато я хорошо помнил перебежчиков и предателей, типа шифровальщика военного атташе в Канаде Гузенко!

Поэтому, мы стали исходить из полученных результатов и реальных дел, которыми они занимались. Через полтора месяца, я, назначенный министром обороны, и вновь назначенный министр иностранных дел Громыко, вылетели в Лондон, для проведения второго этапа переговоров с Англией о создании системы европейской безопасности. Мое назначение, вместо Василевского, сопровождалось "трофейным скандалом" с Жуковым. Госконтроль установил, "по письмам трудящихся", что маршал переправил в СССР значительное количество произведений искусства, мебели и автомашин из Германии, где он был главой СВА. Влетело ему и Василевскому, который решил слегка покрыть Жукова. Александра Михайловича я назначил начальником Генштаба. А Жукова Сталин отправил на пенсию. Отправлять его на Украину, где он и спелся с хозяйничающим там Хрущевым, Сталин не стал.