Текст книги "День не задался"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Я и Курчевский пришли к Сталину через месяц, и Курчевский ввел его в курс дела. После этого сказал ему, что Берия – невиновен. Да, яд, обнаруженный в кармане исполнителя, действительно из партии, разрешение на получение которой подписывал Берия, но использовался он в другой операции, при попытке устранения одного из руководителей АК. Покушение не удалось, и ампула с ядом оказалась у АК. Через них – у завербованного американцами следователя по особо важным делам МВД. А тот оговорил Берия по заданию американской разведки. Одним ударом они хотели дотянуться и до меня, и до Берии. Сталин, слушая доклад, ходил по кабинету и, молча, курил. Курчевский замолчал.

– Как получилось, что в ведомости на выдачу яда оказалось подпись именно Василевского?

– Он был одним из оперативников, работавших в Варшаве. Там его и завербовали. А уже потом Берия поставил его следователем по особо важным.

– Берия жив?

– Да, находится в Бутырской тюрьме, в одиночной камере. Вот постановление об освобождении из-под стражи.

– Павел Петрович, привези сюда этого подлеца!

Я привез Берию на дачу Сталина, по дороге мы почти не разговаривали. Я не заходил в тюрьму, освобождал его Курчевский, который подвел Берию к моей машине, открыл дверь и показал жестом Берии садиться. Тот нагнул голову и увидел меня:

– Титов, я не давал команду убить твою жену.

– Я знаю. Садитесь, Лаврентий Павлович.

Он сел и повторил фразу. Чуть оглядевшись, спросил:

– Куда ты меня везешь? Я не приказывал убить твою жену!

– К Сталину, он просил вас привезти.

Я присутствовал при разговоре Сталина и Берии. Как только Сталин его ни называл: и остолопом, и подлецом, и дураком: "Где были твои глаза, – последовало длинное ругательство на грузинском, – когда ты пригревал на груди эту змею Василевского?" Ну и в таком духе. Поэтому, я сидел в кресле и слегка улыбался. Это заметил Берия, который, несмотря на испуг, все-таки, наблюдал за обстановкой.

– А почему он улыбается? – спросил он у Сталина.

– Потому, что ты ему жизнью обязан, дурак! Если бы он не забрал дело у Вышинского, ты бы поехал на Колыму, а там у тебя о-о-очеень много "крестников".

Берия повернул голову ко мне и почти прошептал: "Спасибо, Павел!"

– Все, езжай мыться! И наведи порядок в тюрьмах. Теперь сам знаешь, каково оно там! Отвези его, Павел Петрович.

Дело Берии пересмотрели в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Приговор отменили. Влепили строгий выговор по служебной и по партийной линии. Но, мне показалось, что он сломлен. Уж больно преданно он смотрел на Сталина.

В середине августа Людмилу разрешили перевезти в Крым для продолжения лечения. Она еще не ходила, плохо подживало колено, но дело шло на поправку. Мы вновь поселились на даче N 1 Министерства Обороны, которую доукомплектовали врачами санатория ВВС. Они взялись за ее коленку вплотную. Остриженная голова несколько ее раздражала, но я ее успокаивал, что волосы не голова, отрастут и скроют два здоровенных шрама на задней части головы. Кроме того, у нее ожоги на спине, они постоянно чесались, так как начали подживать. 27 августа она сделала первые несколько шагов, без костылей.

– Все! Умница! Хватит на сегодня!

– Нет! Я должна ходить! – и она упрямо продолжала делать небольшие шаги. Лоб покрылся испариной. Я подхватил ее на руки и понес к креслу-каталке.

– Не хочу сидеть! Хочу ходить!

– Хватит, солнышко! Надо понемногу давать нагрузку.

Я много думал о произошедшем: Сталин, который мгновенно отдал команду арестовать двух министров, мне очень не понравился. Слишком импульсивен, а аппарат, настроенный им самим, слишком слепо исполняет его указания, как собаки: дали команду «фас», все сомнения в сторону, только вперед, и доложить об успехе. Да, конечно, именно в их ведомствах произошло предательство, они, конечно, виноваты в этом, но если из-за каждого предателя расстреливать министра, то никаких министров не напасешься. С другой стороны, отпустить их в «свободное плавание», как было при Брежневе, где министр и его семья были неподсудны и неприкасаемы, тоже не дело, но как уловить эту золотую серединку? Нужен четкий кодекс: это – рабочий момент, а это – преступление. И основное: вина должна быть доказана неопровержимо. Нужен специальный орган, который будет действовать по закону, а не по команде.

Берия приехал к нам на дачу в начале сентября. Он не был знаком лично с Людмилой до этого, из-за маленького ребенка она ни на какие торжества не ездила, и, вообще, немного сторонилась "кремлевских дам". Видимо, Лаврентий Павлович решил лично познакомится с человеком, из-за которого его чуть не угрохали. Он привез много отличного вкусного вина, а его ординарцы вовсю хозяйничали в парке, готовя шашлыки и барбекью. Мы сидели в тени башенки дачи, Сережке было более интересно помогать готовить шашлыки, поддерживать огонь и подносить воду, Юрий, естественно, забрался к маме на ручки, а мы сидели справа и слева от Людмилы и наслаждались вкусным вином, приятным ветром и дразнящими запахами кавказской кухни.

– Людмила Юрьевна! Я заехал погостить и познакомиться, заодно еще раз поблагодарить Павла Петровича, что он добился нормального расследования моего дела. Я смотрю, что ваши раны пошли на поправку. Обидно, наверное: всю войну пройти, а после войны получить такие раны.

– Когда меня из армии уволили, мне Павел сказал, что у него опять 41 год. Я не поверила. А напрасно!

Берия с некоторым удивлением посмотрел на меня.

– Был такой разговор. Я как чувствовал, что война не закончилась, а только начинается, Лаврентий Павлович.

– Слушай, Павел Петрович, давай на "ты" в неслужебной обстановке! – и он поднял бокал, приглашая выпить на брудершафт. Выпили и поцеловались. Кавказ любит традиции!

– Я этого стервеца не раскусил, обидно! Всегда он был исполнительным и точным, никаких зацепок. Я читал его показания у Курчевского. На золоте взяли. Жадным оказался, сволочь. Кстати, очень качественно работал Курчевский. Ты давно его знаешь?

– С конца 43 года. Он входил в мою "команду", как представителя Ставки. Там и обратил внимание, что очень умный и дотошный следователь. И объективный. Ну, и после войны, он много работал по предателям, шпионам и полицаям. Еще опыта набрался. Мне во всей этой истории не понравилась быстрота действий Генеральной Прокуратуры и Вышинского. То, что Сталин может вспылить и рявкать – все знают, но почему так: раз-два и приговор! Почему по-серьезному не разобраться, что случилось?

– Не любит меня Вышинский, давно не любит. Меня многие не любят. А кто отменил ВМСЗ?

– Сам. Все молчали. Я – тоже. Он, к тому времени, еще не отошел. Удалось поговорить с ним на эту тему только через пять дней.

– Понятно, спасибо. Ты Его меньше знаешь, поэтому не боишься. Да-да, это заметно. Ты и меня не боялся, это было видно. Иногда хотелось "шугнуть", но я понимал, что человека с таким количеством боевых вылетов просто так не напугать. Да и поводов ты не давал. Видишь, как все сложилось: не держал ты на меня обиды, вот и помог, а те, которые боялись, решили воспользоваться случаем. Давай за это и выпьем! За человеческие отношения!

Принесли стол и удивительно вкусные шашлыки, быстро расставили сервировку. Ординарцы у него были вымуштрованы до предела. Берии хотелось выговориться: шок от ареста еще не прошел, да и, как он сам сказал, били его на допросах очень крепко, пока не появился Курчевский.

– Я издал приказ, запрещающий применение физического воздействия на арестованных и заключенных. И подал ходатайство о включении этого в УК. Поддержишь?

– Если мне зададут вопрос, несомненно. А так – не моя епархия. Предпочитаю не соваться в чужой монастырь.

Он пробыл у нас три дня, потом уехал в Гудауту.

А вот и "красавишна"! Приплыла по морю в то время, когда я хожу купаться! За дачей явно наблюдают! Видимо, из Ласточкина гнезда. Вышла из морской пены и красиво упала! Сыграно отвратительно! Не верю!(С) Ей лет 17–18. Бюст 4 номер, достаточно крупная задница. Я, даже, знаю ее имя и фамилию, довольно известная советская актриса, в моем времени. Видимо, используют втемную. Вызвал охрану, и попросил отвезти, куда скажет. И установить наблюдение. Студенты ПедВуза в это время обязаны сидеть в аудиториях, а не пересекать заливы Черного моря с целью познакомиться с Министром Обороны. Пауза затянулась, она осталась лежать на пляже. Бесчеловечный министр сходил сам за охраной, а возле "Венеры" стоял его "верный пес". Может быть, он и договорился с ней о свидании! Не знаю! Но меня разбирал смех, и я, поэтому, сбегал в дом. Всегда смешно наблюдать за постановкой режиссеров-неудачников. Ну, вы и влипли, ребята!

– Костоломы! Это не осназ ГРУ, а обыкновенные костоломы! Зачем требовалось ломать руку и челюсть известному советскому режиссеру?

– Так, товарищ маршал! Он же убежать хотел!

– И что? Он бегает быстрее вас? Может быть, его взять в осназ?

– Да нет! Медленнее. Просто по привычке, товарищ маршал.

– А на фига нужен был перелом копчика?

– Ну, товарищ маршал! Так он идти не хотел! Не на себе же волочь алма-атинского героя!

– Лентяй ты, старший лейтенант Мосолов, Роберт Павлович! А еще разведчик! С фронтовым опытом! Три выброски в дальний поиск. Три ордена! Как тебе не ай-яй-яй! Благодарю за службу! Свободен! На пять суток! Отдыхай, капитан Мосолов!

– Служу Советскому Союзу!

В Ласточкином гнезде взяли всех. Определили, кто был наблюдателем, кто координатором. На берегу, откуда стартовала "красавишна", еще двоих, но это – "массовка" с Мосфильма. Режиссер приказал, они и выполнили, дескать, для фильма требуются. Плюс, снятый ролик выявил еще одного человека, за которым пошла "наружка". Подключилось местное управление МГБ и пограничники. Двух человек взяли на "закладке". Один из них – сотрудник американского посольства в Москве.

В тот же вечер в ресторане "Морской Вокзал" города Ялта за вторым столиком от эстрады, офицеры 15 бригады обмывали 4-ю звезду самого бесперспективного, но самого везучего офицера бригады: уже капитана Мосолова.

– Мужики, наливаем! Робик! За тебя! За то, чтобы разменять это на большую звезду и зигзаги. Ты единственный из всех наших вернулся с группой из Восточной Пруссии, 12 групп посылали! И сейчас тебе опять повезло! Так бы и сидел в старлеях! За тебя! Вздрогнули!

– Уф! Что ты заладил: повезло-не повезло! Я не об этом! Когда министр ругаться начал, я себя уже опять лейтенантом вообразил! А министр – ничего мужик, хоть и на маршала не похож.

– Ну да! Я слышал, что он войну лейтенантом начал, в 41-м. Ты, Роб, когда на фронт попал?

– В 44-м.

– А он с 41-го! Ты много живых лейтенантов 41 года видел? – Мосолов наморщил лоб.

– В бригаде? У нас таких нет.

– А он маршалом стал! Но, говорят, за наши спины не прятался. На фронте ведь много разных мест, сам знаешь. Чем дальше от фронта, тем больше орденов и звездочек.

– Ну, мы тоже не на передке сидели, а с орденами у нас не густо. Да и состав сменился не один раз. Остались только те, кому повезло.

– Ну, ты сравнил! Мы – разведка, а он – летчик.

– Да тоже самое, если летаешь. А он летал, до самого конца войны. А пуле все равно: маршал ты или сержант.

– Так, наверное, всей дивизией или армией охраняли!

– Ты – дурак? В самолете он один! Прикрывай, не прикрывай. Что лейтенант, что генерал. Вон слышал, генерал-лейтенант Полбин – сбит под Берлином. Это как на выходе: повезло – прошел, не повезло – заполняй похоронки. Что-то мы с темы съехали! За тебя, везунчик!

В конце отпуска Людмила, наконец, пошла самостоятельно и без больших усилий. Прихрамывала, но упорно и много ходила. Нам всем отпуск понравился. Мы загорели, накупались, опять катались на лошадях, походили на катере. Мальчишки, оба! научились плавать. Пора было возвращаться в Москву. Дома нас всех ждал большой сюрприз от Сталина: две Сталинских премии, и мне, и Людмиле. Нас прямо на аэродроме начали поздравлять. В том же указе премию получил и Берия. Остальных наградили, но указ был «закрытым». В печати не публиковался.

У нас появилась отличная дача. Правда, поселок был полностью закрытый. Фактически, там проживали только физики – участники ядерного проекта. Многие из них стали академиками. Зато соседство было приятным и не обременительным. Здесь нас все знали, да и мы знали всех. В отличие от "той" истории, Сталин ограничил общение этих людей с остальной Москвой. Посмотрим, что из этого получится. Коммуникации все подвели, а дома предлагались 5 проектов. Можно было вносить свои изменения в проект. Мы, правда, въехали в уже полностью готовый дом, но, только потому, что отсутствовали в Москве, а Сталин сам готовил нам подарок. Насколько я понял, идея принадлежала Берии. Он же и занимался строительством. Он – инженер-строитель по образованию. Людмила, Евгения Владимировна и дети переехали под Москву практически на постоянной основе. А мне была удобнее старая квартира: ближе к работе и к Кремлю. Но, для детей, конечно, лучше жить за городом: и воздух чище, и общение с природой.

Я много времени проводил в командировках, так как занимался, в основном, новой техникой, особо нажимая на средства связи, ЗАС, кодирование. Затем улетел в Крым готовить летчиков на "нитке". Вернулся только в конце декабря. Людмила окончательно поправилась и вышла на работу в ФИАН. В стране налаживалась жизнь. Шло большое строительство и восстановление разрушенного войной хозяйства. Неурожай, конечно, принес некоторые неудобства, но был компенсирован поставками продовольствия из других стран. 31 декабря, вместе с Новогодними поздравлениями, были отменены карточки на основные продукты питания. Это очень воодушевило людей. Москва украсилась елками, звездочками, большими и малыми флагами. Подходил большой праздник. Мы собирались вдвоем в Кремль на празднование Нового Года. Перед этим Евгения Владимировна и оба сына побывали там на утреннике. Людмила тщательно подбирала платье, сходила: сделала прическу. Повесила на пиджак ордена и медаль Лауреата Сталинской премии. Сегодня у нее первый выход в свет. Заметно, что она волнуется. Она – человек своего времени. Все, что связано с Кремлем, для нее свято. Она не знает, что у меня совершенно другое отношение к этому заведению, и, что главная опасность для страны находится там и на Старой площади. Несмотря на увлеченность и занятость, она обратила внимание на то, что я смотрю на нее.

– Что-то не так? Я что-то не то одела?

– Да, нет! Все хорошо, просто смотрю, какая ты у меня красивая!

Она засмущалась и подошла меня поцеловать.

– Помаду размажешь! И мне оттираться придется! – Не пачкающиеся помады еще не изобретены. Людмила, по моему настоянию, занялась физикой полупроводников. Я ее свел с Бергом. Она набрала команду таких же сумашедших молодых физиков и ринулась в атаку, работая по новой методике "мозговых штурмов". Вроде что-то даже получаться начало. Все, время, приехал Львов. Набрасываю куртку. Так и не привык к шинели. Садимся в "паккард" и через несколько минут проезжаем через Боровицкие ворота. На вход довольно большая толпа, встали в хвост очереди и потихоньку продвигаемся вперед.

– Товарищ маршал! Идите вперед, вас пропустят!

Я отрицательно покачал головой. Они не понимают еще, что с этого все и начинается. Тут – без очереди, там – по распределению, здесь – в конвертике. И готово недовольство народа. Ближе надо быть к народу. Жить его жизнью и его интересами, корректируя их для достижения общей цели. Вошли, сдали вещи в гардероб, поднялись в зал. Нас рассматривают, не меня, ко мне привыкли, а пару и Людмилу. А что! Есть на что посмотреть! 4 ордена, без колодок, две медали и Сталинская премия. Высокая, 185, стройная, несмотря на то, что двое детей. Умница и красавица. Есть чему позавидовать. И одеваться умеет. Наш столик. Соседями у нас Саша и Маша Покрышкины. Очень приятная компания для встречи Нового года. Маша опять беременна, поэтому девочки сразу начинают разговор об этом. Мы обмениваемся новостями с Сашей, он сейчас учится в Академии, в этом году заканчивает. Получил генерал-майора. А я ищу глазами Голованова. Давно его не видел. Видимо, болеет, по-прежнему. Нет! Вот он. Я пошел к нему, узнать, как идет обучение на Ту-4 в 18 армии. Поговорить особо не дали, нас обоих повели на сцену в Президиум. Придется нашим девочкам поскучать. Нам тоже. Со сцены вижу, что к нашему столику кто-то подошел и разговаривает с Людой. Кто – мне не видно. Затем появилось Политбюро, праздник начался. Официальная часть довольно быстро кончилась, все потихоньку превратилось в обычное сельское застолье: много тостов, много вина и водки, учитывая, что водка стоит довольно дорого: 67 рублей, желающих выпить на халяву достаточно. Я уже пересел обратно за свой столик, и тут ко мне подошел порученец Поскребышева.

– Просили передать: незаметно выходите из зала и пройдите в кабинет Сталина.

Сам Сталин еще сидит в Президиуме. Сделал, как просили. В "прихожей" сидит Поскребышев, передал мне бумаги: забастовка в Гданьске, идут погромы, расстрелы коммунистов. Практически: восстание.

– Товарищ Сталин просил ознакомиться и подождать его.

– Я позвонить могу?

– Да, конечно!

Объявил тревогу 3-й и 7-й гвардейским воздушно-десантным дивизиям в Каунасе и Витебске и Балтийскому флоту в Калининградской базе. Испортили людям праздник! Ставлю задачу войскам выдвигаться к аэродромам, быть готовым к парашютному и посадочному десанту. Одновременно, по другому телефону слушаю доклады флотских товарищей. Вошел Сталин.

– Уже действуешь? Что докладывает Рокоссовский?

– Что справится сам, но, на всякий случай готовлю высадку с моря и воздуха.

– Пройди в кабинет, и работай оттуда. Закончишь – возвращайся в зал. Незаметно. Не надо портить людям праздник.

– Есть, товарищ Сталин.

Год увенчался большим успехом наших конструкторов: выполнил первый полет М-3. Он значительно отличался от того М-3, который знал я. По конструкции он напоминал В-52Н и М-3 одновременно. 8 климовских двухконтурных ВК-4ф, по два на каждом пилоне, велосипедное четырехстоечное шасси, стойки в конце крыльев. 24 огневых точки с новейшими НС-23. Радиолокатор и перегоночная дальность 17000 км. И бомбовая нагрузка – 20 тонн. Два бомболюка специально сконструированы для перевозки ядерных бомб. Утром 1 января "Правда" опубликовала фотографию летящего М-3 и основные тактико-технические характеристики машины. Мы обещали, что машина будет показана на салоне в Фарнборо в этом году! Классный новогодний подарок генералу Эйзенхауэру, который сменил Трумена, ушедшего в отставку по импичменту в прошлом году. Сенатская комиссия признала действия и приказы Президента Трумена по атомной атаке, без объявления войны, Вьетминя, противоречащими Конституции Соединенных Штатов. И впервые в истории США Президенту был объявлен импичмент.

Машина, правда, получилась просто золотой! Целая куча новых материалов: кованый титан, тантал, магний, новые сплавы алюминия, за них я боялся больше всего. Три вида пластиков, первый самолетный радиолокатор, первый радиолокационный бомбовый прицел. Все – первое. И очень дорогое. Сталин, когда увидел полностью все расходы, сказал:

– Вы ограбили всю страну, товарищи Титов и Мясищев. Если он не полетит, пеняйте на себя!

Полетел! Главное, чтобы его не "уронили" в течение испытаний. Дальше будет проще. Реально, Сталин посчитал дотошно и остальные расходы, и убедился, что благодаря сокращению направлений, мы стали экономить солидные суммы. Плюс, рынок вооружений, на который мы стремительно ворвались благодаря победе и уверенному выступлению против США, приносил стабильный доход в виде поставок недостающих товаров, технологий. Во Франции мы, при участии французских промышленников, выпускали большое количество товаров народного потребления. Эти товары легко находили своего покупателя, как у нас, так и в других странах. Имеющийся у нас торговый флот, позволял доставлять эти товары по всему миру. Все "либертосы" остались у нас, и, пока не решились политические вопросы с США, эти пароходы будут работать. В прошлом году раздавались вопли из США, что надо арестовывать наши суда и принудительно отправлять их на разделку. Ню-ню, попробуйте! С М-3 на горизонте!

Под Уфой ударил мощный фонтан нефти. Приволжско-каспийская нефть полилась в закрома Родины. Бензин сейчас стоит 30 копеек за литр! Полцента! Потягаемся?

Совместно с немцами нами освоена целая линейка дизелей: как судовых и тепловозных, так и автомобильных. Немцы во время войны проявили просто чудеса экономии топлива, теперь эта экономия мощным потоком вливалась в нашу экономику. Начались большие работы по мелиорации зоны рискованного земледелия в Европейской части страны: знаменитый Сталинский план преобразования природы. По экономическим показателям, прирост ВВП составил невероятные 307 %. Рост доходов населения 57 %. За год!

Сталин с таким неподдельным восхищением рассказывал об этом.

– И все это дала кооперация с основными европейскими странами! Да, здесь еще и большой "кусок" репараций, но, тот путь, по которому мы пошли, заказывая новые заводы по репарациям, приносит огромный доход! Мы стали выдавать кредиты! Рубль, после девальвации, уверенно котируется на биржах. Пора давать ему золотое наполнение и выводить в лидирующие валюты. Вот только Польша висит на ногах эдакой гирей. Даже американцы хотят купить у нас титан!

– Ни в коем случае, товарищ Сталин. Он им нужен для бомбардировщиков. Ни им, ни англичанам, ни одного кусочка титана. Это – стратегический материал.

– Так вот в чем интерес!

– А кто из наших посоветовал?

– Микоян, говорит, что цену дают очень хорошую.

– А он откуда знает, что мы начали его производить?

– Ты что, газет не читаешь? Было опубликовано сообщение статуправления СССР.

– Товарищ Сталин! Там, небось, и про уран есть?

– Ты что, с ума сошел? Нет, конечно!

– Мы этими "отчетами" облегчаем работу ЦРУ. Это надо запрещать.

– Всегда публиковали, это имеет большое политическое значение, товарищ Титов. Требуется воодушевлять народ на новые трудовые подвиги!

– Товарищ Сталин, по новым материалам лучше этого не делать, а воодушевлять трудящихся рублем. А титан мы американцам продадим: есть у меня партия в 1000 тонн, которую один умник варил под аргоном, доказывая, что этим он повышает количественный выход титана из печи. Пусть помучаются! А по поводу публикации статистики: 99 % населения страны не знают, что такое киловаттчас, и совершенно не представляют, зачем нужен титан или магний. Им это неинтересно. В том числе, и для пропагандистов. Давайте им облегчим задачу, а разведке затрудним добычу информации. Потому, что это просто один из способов передачи информации вероятному противнику. И придуман он совершенно неспроста. Зачем что-то городить, если русские, по глупости или нашему злому умыслу, все сами нам и сольют. Ведь статистические цифры можно давать и без конкретики. Например: Цветных металлов выпущено столько-то миллионов тонн, а не по каждому из них. Цифра свою задачу выполнила, а противник остался с носом.

– Хорошо, будем менять. А почему ты решил продать титан, если только что говорил, что не надо продавать?

– Раз уж прозвучало, что мы его выпустили, и американцы заинтересовались, то мы им продадим партию бракованного металла. У титана, насыщенного аргоном, повышен эффект усталости. Он ведет себя абсолютно не предсказуемо: только что выдержал большую нагрузку, а потом от щелчка рассыпался. Поковкой этот дефект не устранить. Эта партия металла – сплошной брак. Отомстим за некомплектную поставку установки по производству нейлона. Пока мы на ней выпускаем только капрон. Нейлон нам остался недоступным. Ведем исследования, и проектируем необходимое оборудование. Заодно, резко снизим интерес американцев к этому металлу.

Сталин поморщился, но потом разрешил проведение этой операции.

Великобритания заняла достаточно осторожную позицию по поводу участия во всевозможных союзах и организациях. Они хотели занять максимально выгодную позицию «ворот на запад». Они, по-прежнему, работали с американцами, но и не чурались нас, и остальную Европу. Одним из таких мероприятий стал авиационный салон в Англии: ежегодная выставка авиационных достижений. Ну и сборище всех промышленных шпионов, одновременно. Но, именно на двух крупнейших в мире салонах во Франции и в Англии, заключались самые большие контракты на поставку авиатехники. В прошлом году, салоны проходили в Рэдлетте и Ле Бурже, и мы, практически, не участвовали в этих выставках, показав только устаревшее вооружение. В этот раз, мы решили участвовать на всю катушку, так как, по данным разведки, несколько стран Персидского залива решили сменить авиацию и ПВО. Поэтому за три месяца до начала, началась тщательная подготовка к предстоящей выставке. Мы готовили пилотажную группу на Су-3 и пилотажников на новейшем Як-18, двух модификаций: одноместном и двухместном. Я готовил индивидуальный пилотаж. Решили показать Ка-10 и двухмоторный Як-24, М-3, Су-3 и Су-3к – корабельный истребитель, Ил-10, Ил-28, Ил-28 т. Дико обиделся Туполев: в настоящее время 60 % парка бомбардировщиков составляли его машины: Ту-2 и Ту-4, но, ни одна из них на выставку не поехала: Ту-2 выставляли, но безуспешно, в прошлом году, а Ту-4 – лучше вообще не показывать, это нелицензионная копия В-29. Кроме авиационной техники, мы представили новые зенитные установки, вычислители, ПУАЗО, индикаторы РЛС диаметром 62 см. Загодя выслали подготовительную группу в Англию. Наша делегация обратила внимание устроителей, что полоса в Рэдлетте короткая и узкая, что нашим самолетам будет тесновато на таком маленьком аэродроме. Англичане предложили Фарнборо, с самой длинной бетонной полосой в Англии. Мы согласились, после предварительного осмотра. К тому же, там было много ангаров и капониров, и можно было надежно укрыть технику. Мне, как руководителю делегации, все уши прожужжали, что все должно быть на самом высоком уровне, что мы защищаем честь страны и т. п… Действительно, у всех настрой был именно таким.

К 15 мая мы перебазировали всю технику в Раммштайн в Германии, там еще раз все проверили. 16 мая, в пятницу, получили разрешение на перелет. Вначале отправили Як-18-е, затем вылетели вертолеты, потом штурмовики, средние бомбардировщики, а затем М-3 и все истребители, в качестве сопровождения. Позже всех вылетело 6 С-47 с оставшимся персоналом.

"Русский день" начался с посадки М-3. Несмотря на рабочий день, на поле и вокруг него очень много машин и людей. Огромный М-3 медленно заходит на посадку. Мы держимся в 400 метрах от него, и стараемся удержать машины в строю. Но скорость слишком мала, поэтому даю команду уйти на второй круг. Плавно прибавляем обороты и проходим над Мясищевым в момент, когда он коснулся земли, растягиваемся из клина попарно и заходим на посадку. Касание, полоса очень длинная, поэтому тормозные парашюты не выпускаем. Диспетчер очень толково направляет нас к стоянке. На многочисленных поворотах стоят люди, и флажками показывают направление поворота. Зарулили. Глушу двигатели. Открыл фонарь, неизменный Анатолий подал трап. На земле довольно много встречающих: и посольские, и англичане. Среди них маршал Тэддер. Последний раз мы виделись с ним в 44-м в Потсдаме. Как много воды утекло с той поры. Тогда мы даже не разговаривали. Знали, что предстоит померяться силой в воздухе.

– Добрый день, господин маршал! Рад приветствовать вас на земле Британии!

– Добрый день, господин барон! Я тоже рад видеть вас в добром здравии!

– Как долетели?

– Отлично, хорошая погода и хорошее сопровождение, – наши машины продолжали садиться на полосу и заруливать.

– Наконец-то, и ваша страна решилась участвовать в нашем шоу! Оу, а это что летит?

– Два геликоптера. Им пришлось садиться во Франции на дозаправку.

– Дорогой маршал, а вы бы не могли показать мне ваш новый бомбардировщик? Насколько я понимаю, по программе, вход в него будет закрыт. К сожалению, у меня нет таких машин, которые могли бы удивить вас, как вы удивили всех в Тегеране. – Я улыбнулся, вспоминая последний день ноября 43-го года.

– Хорошо, господин маршал. Пройдемте.

Мы пошли к стоящему гиганту, которому начинали делать послеполетное обслуживание. По боковому трапу поднялись на борт. Еще жужжал вспомогательный двигатель, горели лампочки в переходах. Мы прошли в кабину. Тэддер, как бывший пилот бомбардировщика, был профессионал высокого класса. Он по-хозяйски расположился в кресле командира, покрутил головой, присмотрелся к приборам.

– А где место бомбардира?

– У вас за спиной, справа и слева.

– Экипаж?

– 16 человек полный, но допускается взлет с восемью, без снижения безопасности полета. Часть стрелков можно оставлять на земле. Автоматизация позволяет это делать. Ну, и в мирное время, можно летать с половиной экипажа. Экономичнее.

Заглянув даже в кормовую кабину командира огневых установок, Теддер спустился на землю.

– Еще один вопрос, маршал: вы их продавать будете?

– Не сразу, но, года через три, будем. Но, в неядерном исполнении. И с запрещением переделки под ядерное оружие.

– У нас нет ядерного оружия.

– Но, насколько я в курсе, вы ведете эти работы. – Маршал уклонился от ответа.

– В принципе, нас и безъядерный вариант вполне устроил бы. И, несомненно, это – король салона!

– Лично мне больше нравится Су-3 и Су-3к.

– Тот, на котором вы прилетели? Да, это, несомненно, революционная машина, как и М-3. О них я даже боюсь спрашивать! Вы видели наши "Метеоры"?

– Да, конечно, правда, только на фотографиях в атласе.

– Такое впечатление, что между ними целый век, это как самолет братьев Райт рядом со "спитфайром". Американцы прилетают завтра утром.

Американцы прилетели утром на следующий день. Большую часть техники они привезли морем, разгрузились где-то в Шотландии, оттуда и прилетели, а В-36, "Хранитель мира", прилетел самостоятельно с базы в Галифаксе. Целых три самолета! В субботу я посмотрел на произведения "амэриканьского" военпрома: как им дяди Вилли не хватает! Все машины – дозвуковые. Не спорю, вылизанные, красивые, хорошо вооруженные. Но, начинаешь сравнивать: скорость: 1015 против 480, калибр: 23 против 12,7, дальность 17000 против 12600, высота 18000 против 12500. Единственное превосходство: грузоподъемность: 20 тонн против 30-ти. "Комет" почти точная копия "Метеора" с аналогичными двигателями, но сделанными по лицензии в Канаде и США. Англичане еще и поставили В-36-е напротив М-3, а наши "сушки" были упрятаны в капониры. Напротив каждого самолета стояли таблички: на них были написаны ТТХ. После этого вопросов по тому, что лучше, уже ни у кого не возникало.