Текст книги "Сводный брат - миллиардер (ЛП)"
Автор книги: Коллин Мастерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Ты поняла. Секрет за секрет. Как мы говорили, – уточняет Эмерсон, приподнимаясь на руках.
– Ох, – мягко говорю, чувствуя, как ускользает чудесный момент этого вечера из-за моего большого, откровенного предложения. – Ум. Нет. Я…
– Дерьмо, – бормочет он, убирая прядь волос с моего лица. – Мне жаль. Я только испортил все настроение. Мне ничего нельзя доверить, я всегда разрушаю нечто удивительное, как сейчас.
– Ты ничего не разрушаешь, – настаиваю, но слишком поздно. Я уже вижу, как тускнеет его лицо. Мне нужно дать задний ход и все вернуть в прежнее русло, прежде чем окажется слишком поздно. «Большой, Черный Секрет» может подождать. Мне нужно показать ему, что мы находимся на той же стадии. И как любит говорить Эмерсон, лучше показать, чем рассказать. Без слов я тянусь к пряжке ремня и расстегиваю его с металлическим лязгом. Глаза Эмерсона расширяются, когда медленно расстегиваю ширинку на его джинсах. Я откидываю его на спину и забираюсь сверху, одновременно высвобождая его член из джинсов. Его напряженная плоть выпирает из хлопкового нижнего белья, готовая вырваться.
Мы оба выпрямляемся, когда слышим звук открываемого замка в пустом доме. Слышится легкомысленное хихиканье за дверью, а мы с Эмерсоном смотрим друг на друга в диком ужасе. Теперь никаких игр дома. Деб и папа вернулись.
– Дерьмо, – Эмерсон суетится, заправляя свою внушительную эрекцию и прикрывая колени подушкой. – Дерьмо собачье.
– Все хорошо. Они никогда не узнают, – уверяю его, приглаживая волосы. – Как они смогут догадаться, верно? Я все равно буду дальше по коридору, ты же знаешь. Мы еще не закончили.
Мы настороженно улыбаемся, когда входная дверь распахивается. Если бы я не знала их лучше, то сказала бы, что наши родители совершенно пьяны. Папа заносит Деб на руках через порог, напевая какую-то смешную, смутно-знакомую маршевую мелодию. Но приглядевшись, отчетливо вижу, что они просто рады, а вовсе не пьяны. Слава Богу за это. Рецидив два-в-одном совершенно не то, что нужно сейчас.
– Эбби! Эмерсон! – Деб визжит, покачивая ногами на высоком каблуке в воздухе, когда папа кружит ее в фойе. – Я так рада, что вы оба дома!
– Вы выглядите... Довольными, – говорит Эмерсон, он хмурится, глядя на смеющихся родителей. – Что, уф... Что с вами происходит?
– Вы выиграли лотерею или что-то вроде того? – предполагаю, стараясь не думать о том, что могло бы произойти, если бы они вернулись домой на несколько секунд раньше.
– В какой-то степени мы выиграли лотерею, – сияет папа, наконец, опуская Деб.
Эмерсон и я обмениваемся сбитыми с толку взглядами, подавленные поведением наших родителей и странным поворотом, который принял этот вечер. После наших взаимных признаний и всего, что происходит с папой и Деб, я, например, не могу скрыть своего отношения.
– Расскажи им грандиозную новость, малышка, – призывает папа Деб, обнимая ее за тонкую талию.
– Хорошо, медвежонок, – она визжит, подпрыгивая на носочках. – Эбби, Эмерсон. Боб и я... Ну. Давайте просто скажем, что мы, наконец, выяснили, что подарить вам, ребята, на ваши дни рождения.
– И что... Это? – осторожно спрашивает Эмерсон.
В ответ Деб просто протягивает нам свою левую руку. На долю секунды я полностью теряюсь. То есть, прежде чем вижу сверкающее кольцо на ее безымянном пальце. Там, на ее руке, камень размером с Род-Айленд. Обручальное кольцо, судя по всему. Смысл ее нового аксессуара сбивает меня с толку, пока сижу рядом с Эмерсоном, уставившись в ужасном молчании.
На руке Деб обручальное кольцо.
– Мы собираемся сделать вас родней! Мы будем одной большой, счастливой семьей, наконец! – в экстазе кричит она.
– О чем ты, на хрен, говоришь? – спрашивает Эмерсон, вскакивая на ноги. Смело могу сказать, что никакого свидетельства нашего блаженного возбуждения давно нет.
– Боб и я собираемся пожениться, милый! – продолжает Деб, ее улыбка дрожит. – Мы не хотим портить ваше восемнадцатилетние, поэтому… Поэтому мы подождем до следующих выходных.
– Как мило с твоей стороны, – огрызается Эмерсон, его лицо становится ярко-красным. – Напомни мне удостовериться, что ты номинирована на «Мать Года».
– Прекрати, – говорит Деб, ее глаза наполняются злыми слезами. – Я не позволю тебе разрушить этот особенный для меня момент. Ты должен быть счастлив за меня, Эмерсон. Хоть раз в твоей проклятой жизни.
– Да. На самом деле я не вижу ничего особенного, – Эмерсон издевается, его защитные стены вновь появились на прежнем месте.
– По крайней мере, скажи маме, что счастлив за нее, Эмерсон, – резко говорит папа. Мои глаза расширяются от его тона. Он никогда раньше не делал Эмерсону замечаний.
– Уже играешь роль моего старика, Боб? – говорит Эмерсон с холодной улыбкой, которая не касается его глаз. – Ненавижу разрушать этот момент, но поезд уже давно ушел. Спасибо, по крайней мере, что подождал моего совершеннолетия, чтобы отчебучить эту хрень. Таким образом, я могу покинуть это дерьмовое шоу без обязательств.
– Эмерсон, пожалуйста, – жалобно говорит Деб, но это не помогает. Он уже развернулся и снова двинулся к двери. Мы слышим, как он завел Шеви и уехал.
Я смаргиваю слезы, с тоской глядя ему вслед. По крайней мере, он мог бы взять меня с собой. После всего, что мы разделили этим вечером, всего, что мы сделали... Он сказал, что я могу ему доверять. Это оказалось еще одной ложью, чтобы забраться ко мне в трусики? Нет. Конечно, нет. Ему просто больно за беспечность наших родителей. А значит, и за нас.
– Хотя бы ты поздравишь нас? – уныло спрашивает меня папа, комфортно расположив руку у Деб на спине.
– Я... Я не... – заикаюсь, взгляд бегает между ними. – Я не знаю, что ты хочешь от меня, пап.
– Это... Очень обидно, – отвечает он, выглядя таким раненым, каким я его никогда не видела. Но как, черт возьми, я должна поздравить их с тем, что явно является ничем иным, как самым импульсивным и ужасным решением? Они едва знают друг друга. Они все еще на начальных этапах восстановления после того, как избавились от зависимости. О чем, черт возьми, они думают?
– Такие оба неблагодарные, – бормочет Деб, поднимаясь наверх.
Папа тяжело вздыхает, когда она хлопает дверью их спальни. Жуткая тишина повисает в доме, прерываясь только приглушенными рыданиями Деб со второго этажа. Мой папа и я смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами. Мы не оставались с ним наедине с тех пор, как появилась Деб. Я хотела бы быть честной с ним прямо сейчас, сказать ему, как безрассудно он ведет себя, сказать, как мне больно видеть, что он подобрал первую попавшуюся женщину, которую повстречал, не узнав всего дерьма о ней. Но я никогда не была в состоянии указывать папе на его плохие поступки.
– Не так я себе представлял окончание вечера, – бормочет он, качая головой.
– Хотелось бы, чтобы ты спросил нас, согласны ли мы с этим решением, – говорю ему, слезы отчаянно жгут глаза.
– Прости, что? – отвечает отец. – С каких это пор родители спрашивают у своих детей разрешение?
– Я просто... Ты едва знаешь ее! Она едва знает тебя! – восклицаю. – Что ты нашел в ней, пап? Я имею в виду, ты любишь ее?
– Конечно, люблю, – сердито говорит он. – Мне нравится, как она выглядит. Как заботится о себе. Ее глаза. Ее волосы.
– Серьезно? – насмешливо спрашиваю его. – Тебе нравится, как она выглядит? И это все?
– Ты и Эмерсон скоро станете взрослыми, – говорит папа твердо. – Вскоре ты узнаешь, каково это, желать что-то или кого-то столь сильно, что готов сделать все, что угодно, лишь бы быть вместе. Я надеюсь, что у тебя окажется достаточно мужества, чтобы сделать этот шаг, когда придет время.
Я едва не рассмеялась, когда он произнес эти мудрые слова. Он практически только что дал мне добро на то, чтобы я могла запрыгнуть в постель моего вскоре сводного брата. Как бы абсурдно это ни звучало, но пока я не в состоянии над этим смеяться. Боль еще слишком свежа.
Велика вероятность, что так будет всегда.
Глава 5
В три часа ночи я услышала, как машина Эмерсона паркуется на подъездной дорожке под моим окном. В течение почти четырех часов, или около того, я не могла уснуть, пока он выпускал пар на дороге. Даже близко. Мои нервы были на пределе, я была готова разорваться на части, пока ждала его возращения. Услышав, как хлопнула дверь его автомобиля, скидываю одеяло и скатываюсь с постели. Собираю светлые волосы в небрежный хвост и, скрестив руки на груди, топаю к окну спальни, затем открываю его. Высунувшись из окна, ощущаю теплый весенний воздух и вижу Эмерсона, опирающегося о капот автомобиля и смотрящего на наш дом с отчаянием.
– Эй, Эмерсон, – шепчу я, махнув рукой, чтобы привлечь его внимание.
– Что ты делаешь? – бормочет он в ответ.
– А ты что думаешь? – говорю. – Я жду тебя. Оставайся там, сейчас спущусь.
– Ты не должна, – начинает он говорить, но я уже отворачиваюсь от окна. Спускаюсь, перепрыгивая сразу через две ступеньки, не останавливаясь, чтобы подумать о том, что на мне короткие хлопковые шорты и свободная рубашка.
Я аккуратно открываю парадную дверь и выхожу в полумрак раннего утра. Эмерсон наблюдает, как я пересекаю подъездную дорожку по направлению к нему. Он криво усмехается при моем приближении.
– Ты пытаешься убить меня этими короткими шортами, или что? – говорит он. Хотя я знаю, что он дразнит меня, но за его словами скрываются разочарование, сожаление и голод, разбивающий мне сердце.
– Некоторые из нас легли в постель еще несколько часов назад, – напоминаю, прислонившись к машине с его стороны. – И это вместо того, чтобы срывать друг с друга одежду. Или заниматься чем-то подобным, а не стоять сейчас здесь.
– Подводим итог, – отвечает он. – Из-за чего ты разозлилась на меня?
– Было бы лучше, если бы мне не пришлось застрять одной с нашими родителями после всего, – замечаю. – Твоя мама долго плакала.
– Это одно из ее любимых хобби, – пожимает плечами Эмерсон.
– Ты мог бы, по крайней мере, взять меня с собой, – парирую в ответ. – После всего...
– Я знаю, – говорит он, потихоньку выдыхая. – Я не привык думать о ком-то, кроме себя, Эбби. Я разочаровался в маме несколько лет назад, думаю, что когда дерьмо становится реальным, то просто забочусь только о себе. Мне жаль.
– Все хорошо, – шепчу, протягивая к нему руку. К моему облегчению он позволяет взять свою. – Теперь ты здесь. Вот что важно.
Он посмотрел в мою сторону, его голубые глаза сияли даже в темноте. Я могла видеть миллион мыслей, которые отражались в его глазах, бурлящих в море хаоса и гнева. Я бы хотела, чтобы у меня было хоть что-то, что могло бы облегчить его боль. И возможно… Возможно, у меня есть способ.
– Пошли, – говорю, потянув его за руку. – Идем.
– Куда? – спрашивает он, оставаясь стоять неподвижно. – Я опустошен, Эбби.
– Просто следуй за мной, Сойер, – отвечаю, делая нетерпеливый вид. – Ты пока еще не дряхлый старик.
Он закатывает глаза достаточно игриво, чтобы дать мне надежду. Не говоря ни слова, я утаскиваю его от автомобиля. Молча мы идем вдоль дома и через широкий задний двор, мимо встроенного бассейна с темной водой. Я веду Эмерсона по опушке леса, который окружает нашу собственность, спускаюсь вниз по хорошо проторенной грунтовой дорожке. Я ожидаю, что он будет напряжен, потому что тащу его в заросли кустарника, но он храбро следует за мной. Видимо, его не так-то просто напугать, Эмерсона Сойера.
– Мы на месте, – говорю несколько минут спустя, выбравшись из кустов. Мы пришли к месту назначения: толстому, прочному стволу с прибитыми к нему деревянными досками, которые служат ступеньками. Это то место, куда я любила приходить, когда мне требовалось убежище. Во время разборок мамы с папой, а позже из-за его пьяных дебошей, это то место, куда я приходила.
– Что это? – спрашивает он, приподняв бровь на самодельную лестницу.
– Я покажу тебе, – говорю ему, схватившись за планку и потянувшись вверх ногой. – Только не пялься на мою задницу, пока я поднимаюсь.
– Это... Несправедливая просьба, – улыбается он, пока поднимаюсь вверх по стволу. Я чувствую, как его глаза путешествуют по моему телу все это время. И, несмотря на мою просьбу, не могу притворяться, что против.
Как только мы попадаем на место, где ветви дерева расходятся веером, я усаживаюсь на широкую деревянную платформу и быстро освобождаю место для Эмерсона рядом со мной. Эта уже дряхлая палуба была построена в последнюю очередь, поэтому я могла эксплуатировать ее в течение многих лет. Это, конечно, не домик на дереве, но своего рода мое секретное убежище.
– Ну, это как-то по-деревенски, – смеется Эмерсон, присоединившись ко мне наверху. – Это сделал твой папа?
– На самом деле, мой дедушка, – говорю ему. – Когда мой папа был еще ребенком. Этот дом принадлежал ему и бабуле, прежде чем он достался маме с папой.
– Они... Умерли? Твои дедушка с бабушкой? – аккуратно спрашивает Эмерсон.
– Неа, – хихикаю я. – Они просто решили, что Флорида подходит им больше. И не хотели заморачиваться с хлопотами по продаже дома. Они, уф, хороши на расстоянии, мои бабушка с дедушкой. Милые люди, но чертовски богаты.
– Не крайне типичное сочетание, не так ли? – Эмерсон отвечает грубо. Он смотрит на меня, а я смущенно отвожу глаза. – Извини. Я не имел в виду тебя. Я просто…
– Неужели? – мягко спрашиваю я.
– Конечно, нет, – говорит Эмерсон, протягивая ко мне руку. – Я говорил около четырех часов назад, что чувствую к тебе, Эбби. Ты не просто какая-то богатая девушка для меня. Господи, я бы никогда не стал считать тебя ответственной за твою семью. А это значит, что и ты не можешь считать меня ответственным за мою.
– Хорошее замечание. Для соглашения, раньше я даже и мечтать не смела о чем-то подобном, – с губ сорвался короткий смешок. – Хотя, по-видимому, наши дерьмовые семьи соединятся священными узами брака. Итак... Поздравляю нас?
– Типа того, – ворчит Эмерсон, качая головой. – Это чертовски ужасная идея. Они даже не знают друг друга и сделают все только хуже.
– Я знаю, – отвечаю, тяжело вздыхая. – Именно поэтому брак имеет такую дурную репутацию. Потому что такие ослы, как наши родители, вечно все портят.
– Серьезно, – говорит Эмерсон, вытаскивая сигарету. На этот раз ему даже не нужно спрашивать меня, он просто протягивает ее мне. Подносит зажигалку, когда я беру кончик сигареты в рот. Мы в унисон делаем глубокую затяжку, глядя на звезды сквозь полог листвы над нами. Наши пальцы все еще переплетены, это настолько естественно. Это может стать тем, что ранит больнее всего, – потенциальная возможность отношений, которая чувствуется так же легко, как дыхание, развеянная по неосторожности нашими родителями.
– Это нечестно, – шепчу, мои глаза покалывает от слез.
– Нет. Не честно, – отвечает Эмерсон, прижимая меня ближе к себе.
– Я имею в виду, Господи боже, время, которое они выбрали, – смеюсь, хотя в этом нет ничего смешного.
– Без шуток, – отвечает он. – Если бы они не появились тогда... Эбби, я не знаю, что бы там произошло. Я имею в виду. Я знаю, чего бы мне хотелось.
– И... Чего же? – мягко спрашиваю, не в состоянии смотреть ему в глаза.
– Я думаю, ты знаешь, – говорит он, обнимая меня за талию своей мускулистой рукой. – Но чего я не знаю, точнее, в чем не уверен, это чего ты хочешь от этого. От... Нас.
Мое сердце стучит где-то в горле, пока я думаю о том, как ответить. Мне сейчас нужно быть смелой. Сказать ему правду. Даже если поняла его совершенно неправильно, и он подумает, что я сумасшедшая из-за того, что собираюсь сказать, но мы будем в жизни друг друга несколько месяцев. Поэтому, поехали.
– Если бы нас не прервали, – говорю мягко, но твердо, – я бы не остановилась, пока мы бы не оказались в одной постели. Это все, чего я хотела.
Он посмотрел на меня, и я заставила себя встретиться с ним взглядом. В его глазах тлело желание. Интенсивность его вожделения привела меня в замешательство.
– Это все, чего и я хочу, – рычит он, хватая меня за подбородок.
Он приближается к моему рту, глубоко и решительно целуя. Но в его поцелуе есть намек на завершенность, которая почти доводит меня до слез.
– Что нам теперь делать? – шепчу, отодвигаясь от него. – Сегодня среда. Нет, уже четверг. В субботу, технически, мы уже будем родственниками.
– Я знаю, – отвечает Эмерсон, стиснув зубы от разочарования. – И в этом случае мы не можем...
– Я знаю, – шепчу. – Конечно, мы не можем. Это будет неправильно.
– Ничто в этой ситуации не правильно, – усмехается он.
– Господи, – бормочу я. – Почему мы не нашли друг друга несколько лет назад, прежде чем для нас не стало слишком поздно?
– Для нас не поздно. Еще, – осторожно говорит Эмерсон, словно пробует воду. Мое сердце сильно сжимается, когда он продолжает. – Завтра мой день рождения, Эбби. В субботу – твой. Это значит, что в субботу, и только в субботу, мы официально станем взрослыми. По закону не находящиеся в родственных отношениях взрослые. Кто сможет поспорить с этим?
– Ты... Ты предлагаешь?.. – отвечаю я, мои глаза расширяются.
– Если не предложу этого, – говорит Эмерсон, усаживая меня к себе на колени, – я буду жалеть всю свою оставшуюся жизнь. Так что, да. Вот он я, говорящий тебе, что хочу тебя, Эбби. Я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы мы были друг у друга, даже если только всего на один день в нашей жизни. Я предлагаю отдаться друг другу, пока не стало слишком поздно. Можешь назвать меня сумасшедшим или послать, или что угодно. Но, по крайней мере, должен сказать... Это то, чего я хочу.
– Ну, Эмерсон, – говорю, сделав глубокий вдох. – Это мне подходит. Потому что я... Хочу этого... Тоже.
Мы смотрим друг на друга какое-то время, затем начинаем дико смеяться. Взрывным, ослабляющим напряжение, истерическим смехом, из-за которого мы едва не свалились с платформы. Я закидываю руки на плечи Эмерсона, пока мы оба смеемся, как сумасшедшие, над абсурдностью всей ситуации. Волна облегчения обрушивается на меня, пока тело сотрясается от смеха. Боже, хорошее ощущение, когда получаешь облегчение.
– Это самый неловкий разговор за всю мою жизнь! – говорю, вытирая слезы.
– Это, наверное, самый неловкий разговор, который когда-либо происходил между двумя людьми, – отвечает Эмерсон. – Эй, знаю, ты почти моя сестра, но я реально хочу сделать это с тобой.
И мы снова продолжаем. Мы растворяемся друг в друге, пока, в конечном итоге, не оказываемся на спине, груди вздымаются, смотрим на звезды. Наши пальцы переплетены, улыбки широкие. Несмотря на дерьмовость всей ситуации, мы сейчас вместе. На той же странице.
– Пообещай мне, что это произойдет, – говорю ему. – Пообещай мне, что на мой день рождения мы будем вместе. Так, как того хотим.
– Я обещаю, – говорит Эмерсон, даря мне сладкий, целомудренный поцелуй в лоб. – Но. Ммм. Надеюсь, ты не возражаешь, если я задам тебе еще один странный вопрос, – продолжает Эмерсон, его пальцы слегка сжимают мои.
– Дерзай, – говорю ему, повернувшись лицом.
– Ну. Знаешь, я не новичок в сексе, – начинает он напрямик. – Я был с несколькими девушками. Но что насчет тебя... Полагаю, я имею в виду... Ты когда-нибудь?..
Моя улыбка исчезает сразу же, и я отворачиваюсь. Он чувствует, как все мое тело напрягается после его вопроса.
– Дерьмо, – рычит он. – Это было глупо…
– Нет, – прерываю его, коря себя за то, что собираюсь сказать. – Нет, он не глупый. Он просто... Не самый легкий, чтобы сразу на него ответить. Это не значит, что я не собираюсь, просто... Подожди минутку.
Он сжимает мою ладонь, но ничего не говорит. Я делаю глубокий вздох и продолжаю.
– Я собиралась рассказать тебе раньше. Когда мы обменивались секретами. Я хотела объяснить, что произошло за ужином, но боялась, что ты... А, короче. Короткий ответ на твой вопрос: да, у меня был секс раньше. Но если вдаваться в подробности, то на самом деле я не хотела этого. Точнее, совсем не хотела.
– Ох, Эбби... – говорит Эмерсон, его голос такой нежный, каким его еще ни разу не слышала. – Ты имеешь в виду?..
– Это произошло в первый год старшей школы, – продолжаю, прежде чем самообладание покинет меня. – Я, как бы, поздно расцвела, поэтому только начала привлекать внимание некоторых парней нашей школы. Был один, в частности, в которого я была влюблена еще с детского сада. Мы учились в другой средней школе, а не в вашей. Во всяком случае, он дразнил меня довольно безжалостно в восьмом классе за то, что я умная, за то, что всегда ходила с альбомом. Но когда мы перешли в старшие классы, его поддразнивание сменилось флиртом. И мы начали, ну, тусоваться. Когда умерла моя мама, он все еще, вроде как, был рядом со мной. Мы не встречались, но вместе проводили много времени. Как-то ночью я пошла к нему домой, когда папа был пьян настолько сильно, что не мог выйти из дома ни на минуту. Его родители были в отъезде, поэтому мы остались одни. Он принес ликер из кабинета отца и предложил мне выпить. Сказал, что это поможет мне почувствовать себя лучше. Я выпила немного, но он предложил мне еще. Все подливал мне и подливал. И в итоге я напилась. Затем начал трогать, подталкивая к большему. До этого мы только целовались. И он попытался раздеть меня. Я сказала ему, чтобы остановился, к тому же была слишком пьяна, чтобы получать от происходящего удовольствие и желать продолжения. Но он не останавливался. Говорил, что заставит меня почувствовать себя лучше. Он был намного крупнее меня, а к тому моменту я уже была сильно пьяна. Пыталась сопротивляться, но во время борьбы потеряла сознание. А когда проснулась несколько часов спустя, то обнаружила себя обнаженной ниже талии. Он спал. В стельку пьяный. На бедрах осталось немного крови и... Ты знаешь… Кое-что еще. Я оделась, ушла домой и приняла душ. После этого мы ни разу не разговаривали. Единственный человек, кто в курсе случившегося, помимо тебя, – это Райли. Но мне нужно, чтобы ты знал. Для меня это очень важно.
Тяжелое, густое облако тишины нависает над нами, когда челюсти Эмерсона сжимаются от гнева.
– Тот парень, – говорит он, его голос срывается. – Это Такер. Не так ли?
– Да, – шепчу в ответ. – Да. Он.
– Эбби, мне жаль, – говорит Эмерсон. – Мне жаль, что это произошло с тобой. Жаль, что не было никого, кто смог бы помочь тебе. Если бы я знал…
– Что, ты избил бы его? – поддразниваю, пытаясь придать немного легкомысленности своей исповеди.
– Для начала, – решительно отвечает Эмерсон.
– Это бы ничего не изменило, – говорю ему. – Даже если бы я рассказала кому-то, никто бы мне не поверил. В итоге, ко мне бы приклеилось клеймо «лгущей шл*хи» в школе. С учетом его популярности и репутации семьи в городе... У меня не было бы шансов. Я бы предпочла покинуть это место и забыть о каждом из этих придурков, чем предоставить им удовольствие втаптывать меня в грязь.
– Я просто... Хотел бы сделать что-нибудь для тебя, – говорит Эмерсон. – Сделать что-то хорошее. Что угодно.
– Это довольно хорошее начало, – говорю ему, сжимая руку. – Знаешь. Мы не можем изменить прошлое. Но мы можем решить, каким будет наше будущее.
– Точно, – нежно говорит он, убирая волосы мне за ухо. – Ты права.
Небо только начинает светлеть над головой, и мы идем обратно. Скоро уже надо будет собираться в школу, нельзя забывать о реальности. Мы останавливаемся наверху лестницы, перед тем как разойтись по собственным комнатам. Эмерсон кладет руки на мои голые плечи и пристально смотрит на меня.
– Спасибо, что все мне рассказала, – шепчет он. – Для меня многое значит, что ты смогла довериться мне.
– Я доверяю тебе во всем, – отвечаю, беря его лицо в чашу своих рук. Поднявшись на носочки, быстро и искренне целую его. На этот раз он позволяет себя поцеловать.
Мы отходим друг от друга и скрываемся в наших комнатах. Когда падаю лицом в подушку, то, наконец, осознаю грандиозность всего, что произошло за последние 24 часа. Инцидент с ужином. Импровизированное свидание. И разговор с Эмерсоном. Большое объявление папы и Деб. Моя исповедь Эмерсону. Наше соглашение на мой восемнадцатый день рождения.
– Мужчины, – вздыхаю, уплывая в сон. – Мне бы лучше рассказывать Райли о случившемся постепенно, иначе она изведется. Окончательно.
