Текст книги "Кошмар в летнюю ночь (ЛП)"
Автор книги: Коди Кеплингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 28
Фотографии не прекратили появляться на Фейсбуке. С той ночи в «Гнезде», когда я наконец-то решила не обращать внимания на все дерьмо, которое люди говорили обо мне, я не заходила на Фейсбук и даже попросила Нейтана о том же. Я не хотела больше даже думать об этом. Хотя как-то раз Сильвия после ужина отвела меня в сторонку, чтобы задать пару вопросов.
– Ты как? Я знаю, страница все еще работает. Уитли, ты уверена, что не хочешь, чтобы я приняла какие-нибудь меры?
– Я в порядке, – сказала я. И по большей части, так и было. – Скорее всего, это сетевой троллинг, но меня это уже не волнует, я справилась с этим.
Она кивнула и дотронулась до моей руки.
– Я рада, но дай мне знать, если передумаешь. Я просто хочу быть уверена, что ты в порядке.
И, на самом деле, я была в порядке. Нейтан, Бейли, Харрисон – все они показали мне, что это не важно, что обо мне думают идиоты в этом городе. Главное, они любили меня.
Когда Сильвия ушла, мне стало жаль, что об этом со мной поговорила только она, как всегда. Мне так хотелось, чтобы это сделал папа. Я хотела, чтобы он обсудил со мной эту тему, вместо того, чтобы просто забивать на все.
На следующее утро, когда появились новые фотографии в он – лайне, мое желание сбылось. Просто не так, как я этого хотела.
Фотография была сделана в «Гнезде». Во вторник вечером, через день после прослушивания Бейли, Нейтан, Харрисон и я решили сводить ее куда-нибудь отпраздновать.
Как только мы зашли в «Гнездо» вчетвером, то сразу нашли столик поближе к танцполу. Бейли пританцовывала в предвкушении, притоптывая в такт музыке своими маленькими босоножками. Мне кажется, она не переставала улыбаться с самого прослушивания. И это было, черт подери, заразно. У нас у всех из-за нее на лицах были широкие улыбки.
– Бейли, милая, мне нравится твое платье, – сказал Харрисон, когда проскользнул за столик рядом со мной. – Тебе действительно идут пастельные тона. Я ужасно тебе завидую.
– Спасибо.
– Ты знаешь, – сказала я ей, – Харрисон настоящий модник. Он может тебе очень помочь с твоим грандиозным шоппингом, о котором ты говорила. После дня рождения, да? То есть, если ты все еще его планируешь.
– Эм.. конечно, планирую! – сказала она. – Харрисон, у меня день рождения в понедельник. Может, сходим по магазинам на этой неделе? Перед отъездом Уитли в пятницу. Ты должен прийти.
– Шоппинг? Я иду.
Он посмотрел через стол на Нейтана.
– Ты идешь с нами, малыш?
Я не могла не улыбнуться, глядя на отсутствие реакции у Нейтана на обращение «малыш» со стороны другого мужчины. Любой другой бы начал психовать. Или, по крайней мере, поднял бы вопросительно бровь. Похоже, его это нисколько не волновало.
– Бейли не хочет, чтобы я выбирал ей одежду, – сказал он. – Я бы попытался ее упрятать в водолазки и спортивные штаны. Чтобы как можно меньше было голого тела.
Он кивком указал на свою сестру.
– И еще мне не нравится, что эти малюсенькие юбки чирлидерш очень короткие.
– Ничего, переживешь, – ответила она.
– Сомневаюсь.
– Идем, милая, – сказал Харрисон и схватил Бейли за руку. – Потанцуй со мной. Давай всем в этом клубе покажем, как ты умеешь двигаться. К концу ночи каждый гетеросексуальный парень Гамильтона будет вымаливать твой номер телефона.
Бейли позволила ему тащить себя на танцпол, хихикая всю дорогу.
Я засмеялась и повернулась, чтобы улыбнуться Нейтану.
Он выглядел озабоченным.
– Что? – спросила я.
– Не знаю, нравится ли мне идея, что каждый парень в Гамильтоне будет преследовать мою сестру, – сказал он. – У меня вдруг появилось острое желание запереть ее в кладовке… пока ей не исполнится двадцать пять.
– Ну, посмотри на это с другой стороны, – ответила я, сжимая его руку. – В Гамильтоне не так уж и много парней. Может… пара сотен или около того? Неужели ты не справишься с двумя сотнями?
– Конечно, справлюсь, – усмехнулся он. – Видишь эти мускулы? Я хожу в спортзал, не забыла? Но я бы даже не стал пробовать. Идея с кладовкой кажется не такой хлопотной.
Я улыбнулась ему, поглаживая пальцами его руку. Было так приятно, что мне можно так делать, касаться его и не чувствовать смущения или вины.
– Знаешь, – прошептала я, наклоняясь к нему, – ты можешь закрыть меня у себя в кладовке. Я не возражаю.
Озабоченное выражения лица Нейтана сменилось на лукавую улыбку, такую же, как у меня.
– Правда, что ли?
– Ага.
Я облизнула свои губы, подвинувшись к нему так, чтобы мое бедро прижалось к его бедру.
Он посмотрел вниз на наши ноги, покачав головой.
– Ты знаешь эту маленькую уловку? – спросил он, положив руку мне на колено. – Она не всегда срабатывает. Не все парни так легко сдаются.
– Однажды ведь с тобой сработало.
Я пододвинулась ближе, чтобы поцеловать его.
Поцелуй был невинный. Без тисканья. Никаких рук у меня под юбкой. Боже мой, да он был даже без языков. Это был просто поцелуй.
Но он изменил все.
Потому что, когда его рука подвинула мою, чтобы прикоснуться к моим волосам, а я закрыла глаза, никто из нас не заметил, что камера телефона направлена в нашу сторону. Никто из нас понятия не имел, что за нами следят.
По крайней мере, пока на следующее утро папа не швырнул свой ноутбук передо мной, когда я завтракала. Он был красный как помидор, и глаза чуть из орбит не повылазили.
– Что это такое, черт возьми? – спросил он, тыкая пальцем в экран. – Говори, Уитли.
Я уставилась в монитор и поняла, что смотрю на папину страницу в Фейсбуке. В самом верху был новый пост. Фотография была с хештегом #Грег Джонсон. Я смотрела на фотографию, пытаясь понять, почему же он злится. Это был просто снимок Нейтана со мной. И если быть честной, это была очень даже неплохая фотография. Отличный снимок. Смотрелся, как кадр из фильма про любовь. Один из киношных идеальных поцелуев.
– А в чем проблема? – спросила я.
– Твою мать, Уитли.
Он ударил кулаком об стол так сильно, что моя тарелка с хлопьями подпрыгнула.
Я вздрогнула.
– Какого хрена ты и Нейтан делаете? Почему ты целуешь его?
А потом до меня дошло.
Папа еще не знал обо мне и Нейтане.
Никто не знал. Ну, кроме Харрисона… и Бейли, если у нее получилось догадаться самой, в чем я не сомневаюсь, так как теперь мы особо и не скрывали наши отношения.
– Мы встречаемся, – сказала я, взяв ложку.
– Нет, конечно же, вы не встречаетесь, – рявкнул папа, заставив меня снова вздрогнуть.
Мы были одни на кухне. Нейтан был в спортзале. Сильвия отвезла Бейли купить пару спортивных кед. А я вылезла из кровати только в одиннадцать утра. Когда уже съела половину завтрака, папа как бешеный выскочил из кабинета с ноутбуком в руках.
А сейчас я жалела, что не встала пораньше. И не ушла по магазинам с Сильвией и Бейли, или хотя бы в спортзал с Нейтаном. Да куда угодно, лишь бы избежать этого разговора, который, несомненно, не пройдет замечательно.
– Как ты могла это сделать? – спросил он, будучи все еще в бешенстве.
– Сделать что? – спросила я. – Я ничего такого не делала.
– Я хочу, чтобы ты прекратила какие-либо отношения с Нейтаном, – сказал он. – Что бы там ни происходило между вами, я хочу, чтобы ты прекратила это немедленно.
– Нет.
– Не спорь со мной, юная леди.
Я вскочила так быстро, что стул, на котором я сидела, перевернулся.
– Нет!
А вот сейчас я разозлилась.
– Мы не делаем ничего плохого. Мы просто встречаемся. И вообще-то он мне даже не брат, поэтому, с чего бы это мне прекращать с ним встречаться?
– Потому что я так сказал, – прорычал он.
– Только этой причины недостаточно.
– Не смей так отвечать мне, – сказал он, снова ударив ладонью об стол.
Он наклонился вперед и посмотрел на меня горящими глазами.
– Ты моя дочь, а это мой дом. Ты будешь делать то, что я скажу. Ты не будешь видеться с Нейтаном. Ты не будешь с ним встречаться или целоваться, или делать еще что-нибудь, что вы делаете вдвоем. На этом, конец.
Он выпрямился и повернулся, собираясь выйти из комнаты.
– Нет, – сказала я снова.
Он встал в дверном проеме гостиной.
– Уитли, – прогрохотал он.
– Нет, – повторила я.
В каком-то нездоровом смысле, я была рада, что мы спорили. Рада, что он кричал на меня, уделял мне время. А сейчас он уходил. Даже не выслушав меня. Даже не потрудившись выслушать мою часть истории. Я подумала, что должна задержать его в комнате любым способом. Даже если придется упасть на пол и закатить истерику, как двухлетний ребенок. Что угодно, лишь бы задержать его здесь. Заставить его обернуться. Заставить его увидеть меня.
И я подумала, что можно заставить его остаться, если сказать что-нибудь драматичное. Что-то, что повергнет его в шок. Только вот слова, которые пришли мне на ум, оказались чистой правдой.
– Я начинаю в него влюбляться, – сказала я. – Я не собираюсь прекращать видеться с ним. И не прекращу.
– Тогда собирай свои вещи.
– Что?
– Меня могут подменить на радиостанции, а завтра днем я отвезу тебя к маме, – сказал он, все еще стоя ко мне спиной. – Я не потерплю такого поведения в своем доме.
И он вышел из комнаты.
Сначала я не врубилась, и села, уставившись в ноутбук папы. Кликнула на фотку и прочитала подпись к ней: «Кажется, Уитли воспылала чувствами к брату».
– Да пошли они, – тихо сказала я. – Пошли на хрен. Срать я на них хотела.
Но вот папа думал по-другому.
На него мне было не плевать, потому что он мог отобрать их. Нейтана, Бейли, Сильвию, Харрисона – он мог отобрать всех, кто меня любит. До меня медленно стало доходить. По сути, меня вышвыривали.
Вышвыривали из собственного дома.
В самом начале лета я клялась, что это место никогда не станет моим домом, но он стал. Я не понимала это до того момента, пока у меня его не отняли, но, в то же время, каким-то образом этот дом казался надежнее, реальнее, чем когда-либо был дом моей матери в Индиане. Этот дом стал моим благодаря Колфилдам.
Я не хотела уезжать.
Я побежала наверх, горячие слезы щипали глаза и обжигали щеки. Я открыла дверь в гостевую комнату – мою комнату – и упала на кровать – на мою кровать.
Я просто лежала какое-то время, уткнувшись лицом в подушку, и пыталась успокоиться. Когда сердце, наконец-то, стало ровно биться, я перекатилась на спину и уставилась в потолок. У меня щемило сердце. Сводило желудок. Папино решение отправить меня обратно домой к маме доставляло мне жуткую душевную боль. И что же мне делать? Я не хотела возвращаться обратно. Я не хотела уезжать сейчас. У меня оставалось еще полторы недели здесь. Оставалось полторы недели с Нейтаном. С Колфилдами. С моей семьей.
Теперь это уже больше не мой дом.
Сейчас он был устрашающе безлюдным. Я знала, что папа был где-то внизу, хотя телевизор был выключен. А остальные еще не вернулись.
Мне нужно поговорить с кем-нибудь. Мне нужен совет.
Я потянулась к прикроватной тумбочке и взяла мобильный. Экран засветился, извещая об одном пропущенном звонке и голосовом сообщении от мамы, но я проигнорировала их. Она была последним человеком, с кем бы мне хотелось говорить сейчас. Мы не общались с нашей последней ссоры, которая случилась несколько дней назад. Я уверена, она будет задалбывать меня, потому что я ее уже задолбала. Да не важно, я не могу сейчас с ней разбираться.
Я набрала домашний номер Трейса. Лос-Анджелес был на 2 часа впереди по времени, и я надеялась, что он еще не спит.
– Алло, – сказала Эмили, когда ответила на звонок.
– Хм, привет, Эм, – неуклюже произнесла я. У меня был скрипучий голос, потому что я еще не совсем отошла после того, как наревелась.
– Уитли? Привет, милая. Как ты?
– Не… неважнецки. Могу я поговорить с Трейсом?
– Конечно. Сейчас он играет с Мари. Она только что засмеялась в первый раз!
– Это здорово.
– Я знаю. Мы в таком восторге. Я, наверное, кажусь смешной. Ладно, передаю Трейсу.
В телефоне послышался треск, когда его передавали моему брату, а через секунду Трейс сказал:
– Привет, сестренка. Что случилось?
– У меня проблема, – сказала я ему. – И сейчас мне очень нужно, чтобы ты меня выслушал и сказал, что мне делать.
– Нууу, ладно, – сказал Трейс. – Помогу, чем могу.
Я сделала глубокий вдох, выдохнула и начала говорить.
Я рассказала ему все. О папе. О Колфилдах. О Нейтане, о выпускной вечеринке (с минимумом подробностей) и Фейсбуке. Трейс ни разу меня не перебил. Он просто слушал меня, пока я не сказала все. Слушал, пока я долго и громко возмущалась, будучи на грани истерики и упиваясь жалостью к себе. Он слушал и слушал, пока я не произнесла последние слова моей истории.
– … и сейчас он хочет отправить меня назад к маме, а я не хочу уезжать. Что мне делать, Трейс?
– Ничего себе, – сказал он. – Серьезно, ничего себе! В смысле, какова вероятность того, что из всех женщин папа женится именно на той, с чьим сыном ты…
– Трейс!
– Извини. Ладно, совет… хмм.
Я ждала, когда он подумает в тишине, будучи почти уверенной, что он скажет мне о самом лучшем выходе из ситуации – расставании с Нейтаном. Если логически помыслить, это казалось решением проблемы, но я не могла так поступить. И не должна.
Думаю, Трейс догадывался об этом, поэтому он сказал:
– Честно, Уитли, все, что ты можешь сделать – это еще раз попробовать поговорить с папой.
– О чем?
– О своих чувствах, – сказал Трейс. – Ты должна поговорить с ним и с мамой. У тебя определенно проблемы с ними обоими, и кто знает? Может быть, если просто рассказать им о своих чувствах, то это изменит положение дел. Или, по крайней мере, хотя бы немного исправит.
– Сомневаюсь.
– Ну, тогда я не знаю, что еще сказать тебе, – заключил он. – Извини. Меня бесит, что тебе приходиться разбираться со всем этим.
– Да, полный отстой.
– Ты справишься, – сказал Трейс. – Просто делай все, чтобы быть счастливой. Только это действительно важно. Не забудь, поняла?
– Да по фигу уже.
Все говорили мне это. Говорили, что хотят, чтобы я была счастлива. Что это самое важное. Но как только я начала понимать, что я хочу – что сделало бы меня счастливой – это было разрушено.
Я имею в виду эти чертовы противоречивые заявления.
– Эй, я тебе дам «по фигу», – сказал он. – Я не шучу. Уж извини, что мой совет неоригинален, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Я мог бы позвонить отцу, если хочешь. Заставлю его выслушать меня. Или поговорю с мамой. Если ты не можешь поговорить с ними, я могу это сделать сам.
– Нет.
Я вздохнула.
– Нормально все. Ты не должен звонить им.
Наступила недолгая тишина, пока Трейс не сказал:
– Извини, Уитли. Я знаю, у тебя было ужасное лето, и я не всегда мог быть с тобой рядом. Я был просто так…
– Занят, – сказала я. – Я знаю. Ничего страшного. У тебя семья, о которой ты должен заботиться.
– Ты тоже моя семья, – сказал он.
Я снова чуть не расплакалась. Эти четыре коротких слова очень много для меня значили, и, если честно, это было глупо. Это просто слова. Но это были те самые слова, которые я хотела услышать, которым хотела верить. Ты тоже моя семья.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я позвонил отцу? – спросил Трейс.
– Уверена, – ответила я. – Правда. Не думаю, что кто-то хоть что-то может сделать.
– Хорошо, – сказал он. – Позвони мне, если я тебе буду нужен. Я всегда рядом.
Положив телефон, я попыталась подбодрить себя этой мыслью. Трейс всегда будет рядом. Он не осудит меня и не бросит. Даже если я потеряю папу. Даже если я никогда не налажу отношения с мамой. Даже если у меня с Нейтаном ничего не сложится, и я совсем испорчу отношения с Колфилдами, у меня всегда будет Трейс. Он моя семья.
Но я не была уверена, что мне этого будет достаточно.
Глава 29
Не прошло даже и недели с тех пор, как я наконец-то разложила одежду по ящикам дубового комода, и вот я уже снова собираю их. В голове промелькнула мысль, что было бы намного проще, если бы я просто оставила вещи в дорожной сумке. Если бы я никогда не раскладывала их в комод. Если бы я никогда не позволяла этому месту стать моим домом.
Бейли сидела на моей кровати, наблюдая, как я вяло передвигаюсь по комнате, хватая руками то одну свою вещь, то другую. Она и Сильвия вернулись домой примерно через час после нашей с папой стычки. Когда Бейли поднялась наверх, чтобы показать мне свою обувь, то обнаружила меня почти плачущей после телефонного разговора с Трейсом.
Я рассказала ей все. Ну, не совсем всё. Я опустила часть о моем так называемом сексе на одну ночь с Нейтаном в начале лета. Она еще слишком молода, чтобы слышать об этом. Поэтому я начала с рассказа о том, что мы с ним видели друг друга, и закончила рассказ случаем с папой на кухне сегодня утром.
– Ты знаешь, – сказала она со слабой вымученной улыбкой, – я знала, что между тобой и Нейтаном что-то происходило.
– Да, – сказала я, засмеявшись сдавленно и жалко. – Да, ты знала. Правильно догадалась.
– Гадать не нужно было, – пробормотала она, играя с торчащей из одеяла ниткой. – Это было очень даже очевидно.
Я запихнула несколько мятых футболок в свою дорожную сумку, стараясь не думать о том, что делаю. Я сосредоточила свое внимание на Бейли. На том, что она говорит. На чем угодно, но только не на том, что я уезжаю завтра после обеда. Потому что, когда я подумала о том, что я ее снова увижу еще ой как не скоро, мне как будто нож всадили в живот и прокрутили.
А папа разрешит мне приехать на свадьбу в следующем месяце после всего случившегося?
Две недели назад я бы сделала что угодно, лишь бы уехать из этого дома. Сейчас я бы сделала что угодно, лишь бы остаться.
Следующие слова Бейли сказала шепотом, чуть ли не плача:
– А как же мой день рождения?
Нож вошел в живот еще глубже.
– Прости, – сказала я. – Прости, Бейли. Это я виновата. Мне не стоило говорить… По крайней мере, я уверена, что Харрисон свозит тебя по магазинам.
Харрисон. Боже, мне нужно позвонить ему. Сказать ему, почему я собираюсь исчезнуть на полторы недели раньше. Но от идеи сказать ему «прощай» у меня снова защипало глаза. Черт подери, я не ожидала, что окажусь такой плаксой, но я плакала ужасно много этим летом.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Я тоже не хочу.
Я застегнула молнию дорожной сумки.
– Может быть, мама отговорит Грега отправлять тебя домой, – сказала она.
– Или, может быть, также как он, она огорчится, что я встречаюсь с Нейтаном.
Бейли опустила голову в полном расстройстве.
– Эй, народ…
Его голос раздавался эхом в коридоре, отчего у меня образовался ком в горле. Нет, нет, нет, – подумала я. Даже если я скоро снова увижу его в колледже, рассказать Нейтану о том, что я уезжаю, будет самым сложным. Потому что я знала его. Я знала, он будет винить себя. И я не смогу с этим справиться сейчас.
– Что происходит?
Он заглянул в мою комнату.
– Мама и Грег ругаются в своей комнате, и …
Он замолчал, его глаза изучающее рассматривали мое лицо.
– Что случилось?
Я открыла рот, но слова исчезли куда-то, потому что нож в моем животе продолжал вырезать мои внутренности. Я посмотрела вниз на свою дорожную сумку, почувствовала, что его глаза скользнули вниз по моей фигуре и тоже остановились на сумке.
– Что…?
– Оставлю вас двоих наедине.
Бейли встала и прошла мимо брата, подходя к двери. Она обернулась и бросила на меня взгляд своими грустными карими глазами, а потом исчезла в коридоре.
– Уит, – сказал он, когда она ушла. – Что происходит? Почему ты снова собираешь вещи? Ты уезжаешь только после…
Я уже начала качать головой.
– Нет, – сказала я, покусывая губы. – Я уезжаю завтра после обеда. Папу кто-то заменит в выпуске новостей.
– Почему?
– Ты заходил на Фейсбук?
– Сегодня нет.
– Ну, мы знамениты.
Я попыталась улыбнуться. Попыталась притвориться, что это смешно.
– Хорошая фотография с тобой и мной в «Гнезде». Папа восхищался работой фотографа.
Лицо Нейтана стало нездорово бледным.
– Так… он видел. И он заставляет тебя уехать из-за меня.
Я покачала головой и опустилась на кровать.
– Нет, это моя вина. Я спорила с ним, мне кажется, он меня из дома выгнал.
Я выдавила из себя улыбку, когда смотрела на него.
– Потому что я могу напиваться и спать с кем угодно, но это смертельный грех целоваться с парнем, на чьей матери собирается жениться мой папа.
– Сводный брат, – сказал он.
– Ты мне не сводный брат, – сердито сказала я. – Еще нет. И не смей говорить, что ты тоже думаешь, это неправильно. Мы не родные брат и сестра. Разве это не странно? И знаешь, Нейтан, мне действительно невыносимо от того, что сейчас ты берешь на себя всю ответственность и чувствуешь за собой вину.
Только не плакать. Только не плакать. Не заплачу. Я не буду снова плакать.
– Я не хочу думать, что ошибалась, потому что знаю, я была права. Папа просто ведет себя как козел, и на этом история заканчивается. Пожалуйста, просто, мать твою, будь на моей стороне!
– Ну, ну.
Нейтан подошел и сел рядом на кровать.
– Успокойся, слышишь? Я на твоей стороне. Я всегда на твоей стороне.
Он обнял меня рукой, и я прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Прости, – пробормотала я ему в футболку. – Я просто никак не могу понять. Он игнорировал меня все лето, и вдруг ни с того ни с сего он поднял кипиш. Но вместо того, чтобы все уладить, он отправляет меня обратно к маме. Почему? Почему сейчас?
– Я думаю, ты должна спросить его.
Я презрительно усмехнулась, оттолкнув Нейтана.
– Ага, точно.
– Я серьезно, Уит. Вам двоим действительно нужно поговорить.
– Трейс сказал то же самое.
– Ну, он прав.
– Да поняла я! – закричала я, толкая Нейтана и поднимаясь на ноги. – Но я уже пыталась. Конечно же, я пыталась.
– Я знаю, что пыталась, – сказал он. – Но сейчас ты единственная, кто может исправить ситуацию. Ты единственная, кто смог изменить это лето. Если ты хочешь, чтобы отношения с твоим папой изменились, тебе придется их изменить самой.
– Я не могу.
– Уитли, – сказал он таким тоном, который значил, что он пытался объяснить что-то очень доходчиво, как будто я была пятилетней девочкой, а он старался меня вразумить. – Если вы оба будете молчать, то у вас не получится ничего исправить. Он твой папа. Он любит тебя.
Я хмыкнула.
– Ты ему больше нравишься.
– Хватит драматизировать.
Нейтан встал и подошел, встав передо мной и положив руки мне на талию.
– Слушай, я хочу, чтобы ты осталась. Ты же знаешь, что хочу, но мы увидимся в колледже через несколько недель, и тогда они ничего не смогут сказать нам о том, что мы делаем. Но сейчас твой отец – это самое важное, о чем стоит беспокоиться. Если нам нужно поставить наши отношения на паузу, чтобы вы двое смогли все выяснить, я не против.
– Почему ты должен быть таким чертовски милым? – раздраженно спросила я. – Почему бы тебе тоже не разозлиться? Это бы намного облегчило твою жизнь.
Он поцеловал меня в лоб – с таким снисхождением – и сказал с той самой старой улыбкой:
– Потому что злость не решает никаких проблем. Иди вниз и поговори со своим папой. Я буду здесь, когда вы поговорите. Хорошо?
– Я говорила тебе, Трейс уже предлагал, но это не сработает. К тому же, я не хочу.
– Нет, хочешь.
Его руки сжали мою талию, и он подтолкнул меня назад к двери.
– Ты очень, очень хочешь.
Затем он практически выпихнул меня из спальни, закрыв – и защелкнув на замок – дверь перед моим носом.
Я бросилась вперед, громко ударив кулаком по деревянной двери.
– Нейтан, это не смешно! Открой мою чертову дверь!
Ответа не последовало.
Черт. Вот придурок. Он действительно собирался заставить меня сделать это. На минуту я подумала о том, чтобы закрыться в его комнате, но я знала, что это никуда нас не приведет. Нейтан не собирался отступать. Расстроившись, я развернулась и пошла вниз по лестнице. Я знала, что меня не впустят в мою комнату, пока я не поговорю с папой.
Нет. Забудь. В принципе, это больше не моя спальня. Это снова комната для гостей.
Я потопала вниз по лестнице, сложив руки на груди. Если уж я делаю это, то, конечно же, не по своей воле. И папа об этом должен знать. Ему придется понять, что я терпеть не могла всю эту ситуацию в целом. И что это Нейтан заставил меня поговорить с ним. Что, несомненно, делает отца еще большим идиотом, потому что он пытается нас разлучить, так как это, возможно, означало, что Нейтан оказывал на меня благотворное влияние.
Слова жгли мне горло, злобная речь, которую я хотела прокричать, кипела и пузырилась внутри меня. Я была готова. Если папа все еще собирается бычить по этому поводу, я закачу истерику. Самую настоящую истерику. Чтобы у него была достойная причина отправить меня собирать вещи. Я собиралась сделать все, чтобы моя попытка не пропала даром.
Но я даже не дошла до его спальни, когда услышала крики.
Потом я вспомнила, что сказал Нейтан, когда зашел в мою комнату несколько минут назад: папа и Сильвия ругаются.
– Грег, ты ведешь себя неразумно.
– Сильвия, я уже принял решение. Она едет домой.
О, здорово. Они ругаются из-за меня.
– Нейтан и Уитли подходят друг другу. Нейтан так сильно изменился к лучшему этим летом, неужели ты не заметил перемен в Уитли? Я не понимаю, почему для тебя это такая проблема.
– Он ее сводный брат. Люди начнут болтать.
– Да по хрену, если они будут болтать.
Изумленная, я застыла за дверью, услышав мелодичный и бойкий голос Сильвии, которая сказала слово из четырех букв. Конечно же, я была даже еще больше удивлена слышать, как она спорит, встав на мою защиту.
– Сильвия, просто прекрати.
Папа вздохнул.
Я могла видеть через дверную щель, как он складывает чистую одежду в комод. Те же самые светло-голубые рубашки и полосатые галстуки, которые он обычно носит.
Чистые и сложенные, они лежали в каждом ящике. Он даже не смотрел на Сильвию, которая сидела на кровати и наблюдала за ним. И, разумеется, он не заметил меня.
Что еще нового?
– Я не собираюсь прекращать это, Грег.
Неожиданно Сильвия встала и уперла руки в боки.
– Она твоя дочь, а ты едва ли уделял ей время все лето.
– Неправда.
– Так и есть, папа.
Слова вылетели из моего рта раньше, чем я смогла бы их остановить, и теперь папа и Сильвия повернули головы и смотрели на меня. Я закусила губу, сожалея об этой небольшой оплошности, но уже было слишком поздно. Они знали, что я здесь. Можно было не скрываться. Поэтому я распахнула дверь спальни и зашла внутрь.
– Уитли, что ты…
– Она права, папа, – сказала я. – Сильвия попала в точку. Я была здесь все лето, а ты почти не смотрел на меня.
Естественно, даже сейчас он не смотрел на меня. Он повернулся обратно к комоду и складывал рубашки, убирая их одну за другой.
– Уитли, это приватный разговор. Пожалуйста, иди наверх.
Я нахмурилась.
– Да пошло оно, – проворчала я, начиная разворачиваться.
Но выражение лица Сильвии, которое я увидела, остановило меня. Она широко открыла глаза и смотрела на меня, умоляя сказать что-нибудь. Форма ее глаз напомнила мне глаза Нейтана, и я вспомнила, что моя комната заперта, и меня туда не пустят.
Поэтому мне придется постараться.
Короче, очень постараться.
– Папа, – сказала я, выжимая из себя слова.
Все мысли, которые ранее созрели в моей голове, вдруг исчезли. Не осталось даже и следа. Как будто их там вообще не было.
– Ты видел другие фотографии?
– Уитли, я просил тебя…
– Ответь ей, Грег.
Судя по голосу, Сильвия злилась. Очень злилась.
– Я уже несколько недель пытаюсь заставить вас двоих поговорить. И я не собираюсь позволить такой глупости, как упрямство, разбивать мою семью. Поэтому ответь на ее гребаный вопрос. У нее есть право знать это.
Папа продолжал молчать, все еще стоя лицом к стене, нервно складывая свою дурацкую одежду.
– Почему это такая проблема? – спросила я, принимая его молчание как «да».
Я шагнула вперед, сжимая ладони в кулак.
Какая-то часть меня хотела разозлиться, как это сделала Сильвия. Заорать и накричать, как я и планировала. Но разумная часть меня сказала, что это плохая идея, которая только еще больше все испортит.
– Тебе было все равно, когда я целовалась с другими парнями. Тебе было все равно, что об этом думали люди. Так в чем проблема, если я целуюсь с Нейтаном?
Папа тяжело выдохнул, наконец-то поворачиваясь ко мне лицом. Он прислонился к комоду, засунув руки в карманы.
– Уитли, такие фотографии просто плохо скажутся на нашей семье.
– Наша семья? – засмеялась я горько. – Ты знаешь, я ведь тоже твоя семья. По крайней мере, я так думала. А другие комменты и фотки уж точно плохо скажутся на мне. Но ты никогда не упоминал их. По существу, это важно только тогда, когда касается Нейтана.
Папа покачал головой.
– Уитли.
– Нет, папа, я серьезно!
Меня смутило, что произносимые мной слова звучали сдавленно. У меня был хриплый голос. Но я старалась не взорваться. Я сделала глубокий вдох, разговаривая немного тише.
– Как только Нейтан был втянут в это, ты взбесился. Тебе было похеру на мою репутацию. Только репутация твоей новой семьи. Твоих новых детей. Как будто я вообще на хрен не нужна.
– О, милая.
Я почувствовала, как Сильвия коснулась моего плеча, но я стряхнула ее руку, делая еще шаг к папе.
– Так что же, тебе все равно, что все думают, я шлюха, до тех пор, пока твой драгоценный Нейтан не оказывается вовлечен в это? Почему, папа? Потому что я здесь только на лето, и ты можешь не вспоминать обо мне все остальное время? Потому что я была тебе не нужна? Как была не нужна четыре года назад?
Слезы жгли мне глаза, и попытка сдержать их отнимала все мои силы.
– Или потому что тебе больше нравятся Бейли и Нейтан? В чем причина, что тебе насрать на меня?
Папа был поражен, и, может быть, немного обижен. Он подошел ко мне, протянув руку и касаясь моей руки.
– Уитли, я никогда не собирался…
Я шагнула назад, чтобы быть вне зоны его досягаемости. Меня трясло, мне было трудно дышать. Все, что я говорила, звучало сдавленно. Жалко. Я была близка к тому, чтобы разрыдаться. Это даже была не вспышка гнева, это был срыв. С почти полным отсутствием гордости.
– Знаешь что, ничего страшного, – сказала я. – Потому что маме тоже все равно. Ты знал об этом? Мама все еще думает, что моя лучшая подруга – девочка, с которой я не разговаривала с четырнадцати лет. Она слишком занята, потому что зациклена на тебе. Поэтому я хотела переехать к тебе четыре года назад. Потому что я была охренеть как несчастлива. У меня не было друзей, а матери было на меня настолько все равно, что дальше некуда, а тебе я даже была не нужна.
– Карапузик, я… прости меня.
Его глаза были широко открыты, и я знала, что он говорил искренне. Но мне было по фигу. С этого момента мне было абсолютно по фигу.
– Да, извиняйся! – начала говорить я взахлеб. – Ты видишь меня всего лишь один гребаный раз в год, и ты не можешь даже найти на меня время! У тебя все крутится только вокруг твоей новой семьи и твоей идеальной свадьбы. В единственный раз, когда нам удалось побыть вдвоем, ты потратил весь день на примерку дурацких смокингов. Это было наше лето! Последнее лето перед тем, как я пойду в колледж, а ты его испортил. Ты все испортил.