Текст книги "Что ты сделал"

Автор книги: Клер Макгоуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава третья

– Расскажи еще раз, что случилось.

Даже несмотря на дело, которое привело меня в полицейский участок в сегодняшний, такой солнечный день, я нравилась себе самой в этой роли: Эли Моррис, председатель попечительского совета приюта для женщин Бишопсдина. Наконец-то после долгих лет в качестве просто мамы, миссис Моррис или жены Майка у меня была должность!

Викс, директор благотворительного фонда, встретила меня в помещении, выделенном нам полицейскими для использования в экстренных случаях, которые происходили, надо сказать, гораздо чаще, чем хотелось бы. Стройная, не старше тридцати, с коротко подстриженными черными волосами, в очках с темной оправой она выглядела как типичная жительница Берлина, а уж никак не Бишопсдина. Я никогда не спрашивала, что привело ее в нашу организацию, потому что это, как правило, трудно рассказывать и не менее трудно слушать.

– Он пришел в приют в четверг вечером. Джули клянется, что не давала ему адрес, но я не очень-то ей верю. Он разбил окно и залез в кухню, потом нашел Джули в комнате вместе с детьми, схватил ее за горло и прижал к стене.

– На глазах у детей?

Она кивнула и продолжила:

– Одна из женщин нажала на тревожную кнопку, и приехала полиция. У него был нож. Я думаю, он собирался ее зарезать.

Очень скверные новости.

– Ты написала заявление для прессы?

Снова кивнув, она протянула мне лист бумаги. Викс раньше занималась пиаром и очень хорошо сочиняла подобные тексты. А вот способности к сочувствию ей явно недоставало, но я насчет этого молчала. Она всегда действовала четко в рамках правил, для нее существовало только черное или белое, без полутонов. А тот факт, что женщина обычно любила того, от кого убегала и скрывалась, был как раз таким «полутоном». Я это понимала, поэтому старалась восполнить в общении с жертвами то, чего не могла им дать Викс.

В заявлении для прессы все было подано верно: «Да, в таком заведении, как приют для женщин, всегда есть риски, но это единичный случай. Полиция проявила себя безупречно, меры безопасности усилены».

– И что ты думаешь? – спросила я.

По-моему, это разовый инцидент. Полицейские обещали на этот раз поставить ему электронную метку.

То есть переезжать нашему приюту не придется. Это было бы очень сложно и дорого. Но все-таки я обеспокоилась. Если Пол Дин, муж Джули, нашел его, значит, отыщут и другие. Те, от кого прячутся женщины. А я как раз и отвечала за то, чтобы не допустить подобного.

– Давай поднимем этот вопрос на следующем заседании совета. А сейчас… можно мне встретиться с Джули?

Мы поднялись с мест, Викс одернула свое серое строгое платье. В моих дурацких цветочках я тут же почувствовала себя расфуфыренной куклой. Это непрофессионально, мне следовало переодеться.

– У тебя ведь встреча выпускников в эти выходные?

– Пожалуйста, всего две минуты, – попросила я.

Джули находилась в соседней комнате, более удобной, с диваном и ящиком с игрушками. Ее дети, приученные вести себя тихо в общественных местах, играли в уголке: старшая притворялась, что читает книжку-картинку малышу.

– Здравствуйте, Джули. Я – Эли, глава попечительского совета. Очень сожалею о случившемся.

Краем глаза я заметила неодобрение на лице Викс. Возможно, мне и не стоило говорить этого, ведь я таким образом косвенно признавала, что в произошедшем есть и наша вина.

На лице Джули, которая, видимо, недавно плакала, темнели разводы от туши.

– Я не могу вернуться в приют, там небезопасно, – вздохнула она.

– Понимаю. Мы позаботимся о переводе вас в приют другого города.

– Клянусь, я ничего не говорила ему! Может быть, он выпытал что-то у Кайли.

На лице Викс было написано неверие: трехлетний ребенок не в состоянии выдать точный адрес, но я кивнула Джули:

– Мы все уладим. Бедная, как же вы натерпелись!

Поддавшись внезапному порыву, я обняла ее, несмотря на явное неодобрение Викс. Под худи чувствовался позвоночник, а в ноздри мне ударил запах табака, немытого тела и… страха. Она отстранилась, и я увидела у нее на шее «ожерелье» из синяков. В голове пронеслись воспоминания о тесном воротничке рубашки в жаркий день, о втирании тонального крема в нежную кожу, но я их отогнала.

– Ты иди уже, Эли, – сказала Викс, провожая меня к дверям. – Ты же наверняка еще не закончила приготовления к вечеринке.

Мне показалось или в ее голосе прозвучал сарказм? Я так долго просидела дома без работы, что теперь мне иногда мерещилось пренебрежение там, где его не было.

И я отправилась домой к тажину и свечам, оставив Джули и ее детей самостоятельно приспосабливаться к новым реалиям.

Проезжая на машине по залитым солнцем улицам, я снова беспокойно размышляла, как пройдет наша встреча выпускников – а мы ведь не собирались вместе более двадцати лет, – и вдруг поймала себя на том, что благодарна Викс. Мне не придется провести выходной в душном полицейском участке, проявляя профессиональный долг. Я много работаю, а значит, не должна чувствовать вину за то, что случилось с Джули. И мне следует радоваться тому, что у меня есть, – неважно, заслужила я это или нет.

Глава четвертая

Добравшись до своего дома, я увидела, что на въезде за БМВ Майка уже стоит минивэн Каллума и Джоди. Они выгружали чемоданы и плетеные сумки, откуда выглядывали цветы и разноцветные контейнеры с продуктами. Я припарковала «киа» и поспешила к ним.

– Простите, простите, срочно надо было отлучиться по работе!

На Каллуме, как и на Майке, были рубашка поло и шорты, но от «Ральфа Лорена».

– По работе? – Он протянул ко мне руки, и мы обнялись. – У тебя работа по субботам, Эли?! И что Майк об этом думает? Это Майк в оранжевом свитере? У тебя что, дальтонизм, Майки?

Моему мужу такое приветствие явно не понравилось:

– Джемпер красный, а не оранжевый! Кто тут из нас настоящий дальтоник?

Я вернула разговор в прежнее русло:

– Это не такая работа, как ты думаешь. Я состою в благотворительной организации.

Почему-то я не упомянула о журналистике, словно устыдившись чего-то. Дайс какой стати Майк должен возражать?

Джоди ткнула Каллума в бок – такая необъятная, что мы толком не смогли обняться. Одетая в вышитую блузу, совершенно не похожую по стилю на те сшитые на заказ костюмы, в которых я привыкла ее видеть, она выглядела уставшей и бледной, а ее мягкие светлые волосы были небрежно зачесаны назад.

– Ты ведь и сам все знаешь, Каллум. Мы же видели ее в новостях, помнишь?

– Да, как она сожрала того малыша! – откликнулся ее муж.

– Малышу почти тридцать, и он нес всякую чушь об изнасилованиях! – воскликнула я.

Мы с Майком переглянулись. Как это похоже на Каллума – всех подкалывать! Он ничуть не изменился. А работа в сфере корпоративного права, кажется, его даже испортила. Но тем не менее мне было за что его благодарить. Во-первых, в колледже он постоянно покупал мне выпивку, зная, что у меня плохо с деньгами. Во-вторых, именно он, а не Джоди, как я сначала думала, присылал замечательные, заботливо выбранные подарки на дни рождения моим детям.

Пойдемте, покажу вам дом, – пригласила я. – Но боюсь, как бы вам не было тесновато.

Мне стало жаль Джоди, когда я увидела, как она стоит, уперев руки в поясницу. Я так давно была беременной, что уже и забыла, каково это.

– Все нормально. – Джоди улыбнулась. – Наконец-то послушаю ваши с Карен разговоры. Кстати, а где она?

– Переодевается, – ответил Майк, поднимая одну из сумок. – Что ты привезла нам, Джод?

– Совсем немного. Знаешь, я всегда так суечусь, когда собираюсь на пирушку.

От слова «пирушка» я стиснула зубы, как и от того, что Джоди захватила с собой еду: она что, сомневается в моих кулинарных способностях? Но я напомнила себе, что они пятнадцать лет не могли завести ребенка и уже пять раз ЭКО заканчивалось ничем. Обижаться на нее вовсе не стоит.

– Выглядишь прекрасно! – сделала я ей комплимент. – Просто сияешь.

– Судя по габаритам, у нее там может быть тройня. – Каллум приобнял Джоди за плечи. – Отличное местечко ты заполучил, Майки. Сколько стоило – полмиллиона?

Мы прошли через прохладную прихожую, что было очень приятно после уличной жары.

– В прошлом году дома здесь продавали за восемьсот тысяч, – с гордостью поведал Майк.

Он ведь очень много работал, недосыпал, задерживался допоздна, не имел возможности общаться с детьми по выходным – и все для того, чтобы теперь принимать здесь гостей.

– А мы-то застряли в нашем дуплексе в Уонсуэрте[4]4
  Район Лондона.


[Закрыть]. О, Кэсси, привет, милая!

Моя дочь вплыла в гостиную, и я мысленно отметила, что позднее надо побеседовать с ней о ее манере одеваться.

– С каждым годом ты становишься все больше похожа на маму, – сказал ей Каллум. – Слава богу, не в старика-отца пошла! А?

– Привет, Каллум, – беззаботно поздоровалась Кэсси. Я заметила, что обращение «дядя» она опустила. – Привет, Джоди! Вау! Когда подойдет срок?

– Врачи говорят, через месяц или около того. Думаю, в размерах мне уже увеличиваться некуда.

Майк открыл холодильник:

– Пива, Каллум? Вина тебе не предлагаю, Джоди.

– Воды, пожалуйста, – устало отозвалась та.

– А мне вина, если можно, – попросила Кэсси, будто о чем-то привычном для себя, и я испугалась, что так оно и есть.

Майк глянул на меня и пожал плечами. Спорить ему не хотелось, да и не особенно он переживал по этому поводу.

– Один бокал, – сказал он и протянул ей вино. – Пей медленно, Кэсс. Если тебе понравится и ты будешь благоразумна, однажды я угощу тебя кое-чем особенным, тем, что спрятал подальше от дяди Каллума.

Услышь дочь призыв быть благоразумной от меня – тут же вылетела бы из комнаты.

– Да, чтобы научиться ценить старые вина, нужно время, – изрек Каллум. – Вот Джоди до сих пор предпочитает спритц[5]5
  Слабоалкогольный коктейль на основе белого сухого или игристого вина (обычно просекко) и содовой.


[Закрыть] с шардоне. Ну, это безнадежный случай. Что у тебя есть?

Он изучил этикетку мюскаде, которое купила я, зная, что он пьет французское белое.

– Должно быть, виноград из хорошего маленького виноградника, – одобрительно кивнул мне Каллум, и я поняла, что это попытка принести извинения за подначки насчет интервью на телевидении.

– А где Джейк? – спросила я у Кэсси.

– Устанавливает палатку.

Ох уж эта его палатка, еще одна причина для беспокойства! Надежная она или развалится?

Джоди, по всей видимости, чувствовала себя не очень хорошо.

– Давай мы отнесем сумки наверх? – спросила она.

Отчего это показалось мне невежливым? Опять что-то мерещится… Почему же я так напряжена? Ведь это наши старые друзья, и мы наконец собрались вместе. Правда, не хватает Билла.

Билл… При воспоминании о нем в животе у меня что-то екнуло, как в старые добрые времена.

– Да, пойдем, – кивнула я и взялась за ее сумку на колесиках.

У меня тут же заныла спина. Меня ошеломило осознание простого факта: нам было восемнадцать, когда мы поступили в университет, а теперь по сорок три, – двадцать пять лет прошло, исчезло, словно какая-то мелочь, выпавшая из кармана.

– От Билла есть вести? – спросила Джоди, с трудом взбираясь за мной по лестнице.

Я быстро заскочила в комнату Бенджи, чтобы убедиться, действительно ли там порядок и сын подобрал с пола яблочные семечки и фигурки из «Майнкрафта», которые обычно валялись тут и там. Странно, дверь была открыта, но я не увидела тут ни Карен, ни ее вещей. Неужели Майк забыл, что я отвела ей место здесь?

– Пока нет. Он же едет на мотоцикле, – ответила я.

Тяжело дыша, поднялся Каллум с оставшимися сумками.

– Старина Билл… А правда, что та порноактриса его выставила за дверь? Причем очень жестко.

– Ради бога, Каллум, она не порноактриса! Она художница! И – да, я думаю, что Билл расстался с Астрид.

– Жаль, – буркнула Джоди, поставив чемодан прямо на полосатое одеяло, прикрывающее кровать в гостевой комнате, что, на мой взгляд, было очень негигиенично. – Она мне очень понравилась, когда они были у нас на свадьбе. И потом мы еще раз с ними встречались.

На мою свадьбу Билл не приехал, оправдавшись высокой стоимостью перелета из Швеции. Меня все еще задевало, что два года спустя он не пожалел этих денег ради Джоди и Каллума. Задевало, даже несмотря на понимание истинной причины его отказа.

И вот стоило только мне подумать о нем, как я услышала треск мотоцикла, похожий на быстрый стук сердца, и Майк закричал снизу:

– Это, наверное, Билл! Ну наконец-то!

Я выглянула в окно и увидела у ворот мотоцикл и мужчину в черной кожаной куртке за рулем. Я узнала эти широкие плечи, эту прямую спину, и меня вдруг отпустило. Билл приехал, мы все вместе и можем начинать веселиться.

Глава пятая

С наступлением вечера и по мере потребления спиртного я расслаблялась все больше и больше. Хотя Джоди заметила, что тоже любит готовить марокканскую еду и это проще простого, мой тажин, похоже, всем понравился. Даже Бенджи съел три порции!

Он вежливо отвечал Джоди на ее занудные вопросы об учебе, а Кэсси отложила телефон и болтала с Карен. Только Джейк сидел тихо и ничего не ел, демонстрируя приверженность к вегетарианству, о которой никто не предупредил меня заранее. Бедняга, все лицо в ужасных угрях! Когда нечто подобное началось у Кэсс, я сводила ее к очень хорошему дерматологу, и сейчас кожа дочери сияла чистотой – личико богатой, ухоженной девочки. Я представила, что на сей счет сказала бы моя мать, и улыбнулась. Нет-нет, о матери я думать не собиралась.

– Видишь, с чем приходится бороться, – сказала мне Карен, кивая на Джейка, ковырявшегося в тарелке. – Учителя говорили, что его уровень вполне дотягивает до Оксфорда или Кембриджа, но он даже не попытался подать документы.

– Ну это та-а-ак буржуазно! – протянул ее сын с презрительной усмешкой. – Все эти оплоты незаслуженных привилегий. Вот уж спасибо.

Я с трудом сдержала улыбку, вспомнив себя в его возрасте – время ничем не замутненного сознания своей правоты.

Карен наклонилась к Биллу, который, по своему обыкновению, сидел вполоборота к остальным, скручивая сигарету, и я понадеялась, что эта сигарета обычная.

– Может быть, ты поговоришь с ним, Билл, – попросила она, – и докажешь, что выпускник хорошего университета вовсе не должен стать бесчеловечным адвокатом или банкиром.

– Ты сама-то даже не сдала экзамены! – ляпнул Джейк.

Повисла тишина. То, что Карен не смогла получить диплом, хотя была самой умной из нас шестерых, ну разве что кроме Билла, до сих пор вызывало недоумение.

– А ты чем занимаешься, Бильбо? – поспешил сменить тему Каллум. – Селедку консервируешь?

Билл продолжал спокойно и аккуратно скручивать сигарету. Он снял кожаную куртку и остался в джинсах и сером шерстяном джемпере – несмотря на жару. За двадцать лет он почти не изменился. Стройный, немногословный, длинные темные волосы, чуть посеребренные сединой… Я специально села подальше от него, поскольку была немного взволнована его присутствием. Даже спустя двадцать лет. Я отлично помнила ту ночь. Прикосновение его пальцев к моей щеке, его дыхание на моей шее. Однако углубляться в эти воспоминания не стоило.

– Всем понемногу, – ответил он. – Там, где мы жили, у нас было принято самообеспечение. Обменивал свой труд на еду – строгал, работал водителем и все такое.

– Смахивает на коммуну.

– Да, немного похоже.

– Скажи мне вот что: ты и мисс Швеция… У вас все? Капут?

– Будь тактичнее, – одернула его Джоди.

Но Билл никогда не велся на подтрунивания Каллума. Они по-своему ладили.

– Да, увы, расстались пару месяцев назад.

– А почему, Билл? – спросила Карен. – Извини за вопрос.

Я хорошо помнила эту его мягкую улыбку – одним уголком рта. Он всегда чуть-чуть медлил, прежде чем ответить. Мне это нравилось, поскольку свидетельствовало о том, что он размышляет над тем, как ответить.

– Ничего. Она детей хотела. Усыновить. Ну, для начала попробовать ЭКО.

– Это не одна попытка. Ужасно дорого и разбивает сердце, – вставила Джоди, потирая живот.

– Знаю. Я говорил ей. Кроме того, вы же в курсе, что она старше нас. Но в любом случае важно не это: я не хочу детей – ни усыновленных, ни экошных.

– Так и не передумал? – спросил Каллум, собирая соус у себя в тарелке куском хлеба.

Я заметила, что Кэсси, которой явно стало скучно, снова взялась за телефон, а Джейк выбирал овощи из чаши с тажином.

– Не-а.

Я вспомнила, как в университете Билл говорил о демографической теории Мальтуса и о глобальном потеплении; о мире, в котором должны родиться наши дети. Конечно, многие, взрослея, радикально меняют убеждения, но я уже тогда знала, что Билл верен своему слову. Это была одна из причин, почему все сложилось именно так, а не иначе.

– Что ты будешь делать теперь? – спросила Карен. – Останешься в Швеции? Кстати, можно мне сигарету?

Пока я отсутствовала, она переоделась в черное платье с глубоким вырезом и теперь, наклоняясь, демонстрировала пышную грудь, для женщины сорока трех лет весьма впечатляющую. Конечно, она ведь не кормила Джейка.

Билл пожал плечами и передал ей зажженную самокрутку. Я отвернулась. Мне не нравилось, что они курят при детях. Я не сомневалась, что Билл только и ждет, когда те уйдут спать, чтобы достать травку, которую наверняка прихватил с собой.

– Не знаю… Думаю зависнуть здесь на какое-то время. Съезжу на север, навещу родителей, покатаюсь.

– Я бы тоже хотел путешествовать, кивнул Майк. – ^: Но это непросто: банк держит меня на привязи. Постоянно жалею, что мало времени уделяю детям и, конечно, Эли.

Он снял высмеянный Каллумом джемпер, оставшись в шортах и рубашке. Мой муж собрался принять душ в самый неподходящий момент, как раз когда все приехали, но я зашипела на него. И еще он перепутал комнаты для Билла и Карен. Я напомнила себе, что это не имеет особенного значения и что полный дом гостей не очень-то вдохновлял его с самого начала. Он шел у меня на поводу.

Ни И не говори, – отозвался Каллум, погладив живот Джоди. – Вот я хотел взять отпуск по уходу за ребенком, когда тот появится. И меня немедленно спросили, не оставил ли я свои яйца в сумочке у жены.

Я неодобрительно покачала головой после этой реплики. К счастью, Бенджи, погруженный в айпад, ничего не слышал. Надо поскорее отправить его спать. Когда мужчины собираются вместе, они деградируют, начинаются всякие похабные шуточки, как у пацанов.

– Это ужасно! – воскликнула я. – К тому же отказ незаконен.

– Да, они не очень-то разделяют эти идеи осознанного отцовства. Похоже, Джоди придется самой справляться, – покивала Карен. – И как, ты бросишь работу? – спросила она Джоди.

Джоди работала адвокатом в сфере уголовного права с очень богатыми и нечистыми на руку клиентами. Эта деятельность стала такой же ее частью, как дизайнерские сумки и регулярный маникюр.

– На некоторое время, – ответила наша беременная подруга. – Это разумно. Нам не нужно, чтобы ребенка растили няни. Слишком долго мы трудились для его появления на свет.

– Но… – Карен умолкла и быстро взглянула на меня, что означало: мы обсудим это позже, вдвоем.

– Чертовски несправедливо! – воскликнул Каллум. – Будто мужчины всего лишь автоматы для подачи спермы.

Я заметила, как при последнем слове Бенджи навострил уши.

– Только не говори мне, что ты вступил в ряды «Отцов за справедливость»[6]6
  Организация, члены которой протестуют против отстранения мужчин от участия в жизни ребенка после развода.


[Закрыть]! – закатила глаза Карен.

– По-моему, отпуск по уходу за ребенком – серьезный вопрос, – заметила я. – Недавно я писала об этом…

– Милая, прошу тебя! Для феминизма сейчас слишком жарко, – перебил меня Майк.

– Ай-яй-яй, – покачала головой Карен.

– Эли, расскажи о начале своей карьеры, – попыталась сгладить острые углы Джоди. – Все завертелось с того интервью на телевидении?

– Ну, вообще-то, оно не было началом, – уточнила я, поскольку целых пять лет до рождения Кэсси проработала журналистом. – Я просто решила – пора уже снова что-то делать, дети ведь выросли. Была вакансия в попечительском совете приюта для женщин, и я к ним присоединилась. Потом появилась возможность поучаствовать в дебатах о домашнем насилии на Четвертом канале, ну. «наешь, с этим ужасным комиком, и поскольку, кроме меня, никто не мог приехать, я согласилась.

– И она отказалась красить губы для эфира, как я ее ни умоляла, – вставила Кэсси, и все засмеялись.

– Но откуда ты обо всем этом знаешь, Эли? Майк тебя преследует? – пошутил Каллум.

Я вспомнила, что, выпив, он всегда становился немного похож на медведя и начинал неуклюже хлопать всех по плечам тяжелой ладонью.

– Если будет себя плохо вести, скажи мне, и я надеру ему задницу!

Я видела, что Карен смотрит на меня, но обсуждать свои познания насчет домашнего насилия мне совершенно не хотелось, особенно при детях. Поэтому я лишь улыбнулась.

– А теперь я пишу очерки, провожу опросы, много всего, связанного с феминизмом, – подытожила я и услышала вздох Кэсси.

Ее почему-то очень раздражало и смущало то, чем я занимаюсь.

Ты поосторожнее с ней, Майки, а то вдруг она сделает с тобой то же, что Лоретта Боббит[7]7
  В 1993 году американка Лоретта Боббит в ответ на домашнее насилие отрезала своему мужу детородный орган.


[Закрыть]. Шучу, шучу, – добавил Каллум, поймав осуждающий взгляд Джоди. – Ты многого добилась. Надо тебя привести к нам в офис, чтобы провела беседу. Мы тонем в делах о сексуальных домогательствах. Это действительно ужасно.

И в каком проценте этих дел виноват ты? – сострила я, дабы показать, что сама не из тех феминисток, которые начисто лишены чувства юмора, и заслужила одобрительный смех Майка, а также, что более ценно, – Билла.

Я совсем успокоилась: мы отлично проводим время. Все в порядке.

– Ребята, а вы вообще осознаете, что скоро двадцать пять лет, как мы познакомились? Это же кошмар! Четверть века! – воскликнула я.

– Ой, я и забыла! – Джоди тронула Калума за руку: – Покажи им фотографии. Я их нашла, когда обустраивала детскую. Там целая куча.

– Да-да. – Каллум вытащил айпад, который до этого положил под кресло. – Смотрите!

И мы увидели свои лица двадцатипятилетней давности, в тот вечер, когда собрались в баре нашего колледжа в Оксфорде. Майк и Каллум уже подружились, – у мальчиков это просто, вне зависимости от того, четыре им года или сорок. Оба окончили хорошие частные школы, и поселили их по соседству, поскольку фамилии обоих начинаются на «М» – Моррис и Макинтош. На фото они в кроссовках «Найк» и черных джинсах. Каллум – в белой рубашке поло, а Майк – в футболке с «Роллинг Стоунз», должно быть, чтобы выглядеть более крутым. У Каллума на щеках – загар после лета, проведенного в Греции.

– Волос у тебя было побольше, Каллум, – заметила Карен слегка язвительно и передала планшет мне, снова взяв непотушенную сигарету, лежавшую на краю дорогого садового стола.

Интересно, давно ли она снова начала курить?

На фото мы с ней стояли, обнимая друг друга, с пьяными улыбками на юных, неумело накрашенных лицах. Познакомились мы как раз в тот день в очереди в магазине. Я радовалась, что мама с папой уехали пораньше, чтобы успеть до пробок. Теперь я смогу сама разложить свои вещи. 1993-й. Целая жизнь пролетела с тех пор…

– А это кто? – спросил Майк, глянув через плечо на экран и ткнув в него.

– Пальцы, – проворчал Каллум. – Ой…

В наступившей тишине мы все догадались, про кого спросил Майк. На заднем плане кому-то улыбалась Марта Рэсби, ее светлые волосы ниспадали на плечи. Марта… Это имя – точно камень во рту. Столько лет прошло, а я до сих пор не могла произнести его без содрогания.

– Такая красивая, – вздохнула Джоди. – Как жаль…

Больше никто не вымолвил ни слова.

– Пора в постель, Бенджи, – велела я, заметив, что сын клюет носом.

В саду уже стемнело, и Майк зажег свечи с цитронеллой, взяв зажигалку у Каллума. Мы оказались в круге света, к которому подступали тени и шелест листьев. Точно так же, как однажды ночью много лет назад.

– Ма-а-ам… – Бенджи встал, протестуя только для вида.

– Я его уложу и приготовлю кофе, – проговорила я, неохотно вставая. Выпитое вино тянуло вниз, будто грузики для дайвинга.

– Пожалуй, я тоже пойду спать, – объявила Джоди. – Малыш пинается, как футболист.

– Пойти с тобой, Джодс? – спросил Каллум.

Мне показалось, слишком поспешно. Так, словно он не ожидал иного ответа, кроме как: «Нет-нет, оставайся. Я очень быстро усну».

– Мне не надо кофе, – подала голос Карен. – Я наслаждаюсь алкоголем. Как будто мы снова в университете.

Ее босые ноги лежали на краешке кресла, в котором сидел Билл, невольно задевая его бедро.

– Не уходи, Эли, – попросил Майк. – Бенджи сам может лечь, все-таки ему уже десять.

– Мне надо убедиться, что он почистит зубы, – возразила я.

На самом деле я хотела начать убирать посуду, поскольку помнила об утреннем похмелье.

– Я тоже пойду, мам, – поднялась с места Кэсси. – Посмотрю еще сериал немножко.

– А ты, Джейки? – осведомилась я самым милым тоном.

Я понимала, каково быть тем, о ком все время забывают, да еще прыщавым и стеснительным.

– Пойду в палатку, – ответил он.

– Милый, мы помешаем тебе спать, – сказала Карен. – Мы будем еще очень долго сидеть, правда, ребята?

Было почти одиннадцать.

– А почему бы тебе не покайфовать малость у Майка в кабинете, пока твоя мама не решит пойти спать? – предложила я, заранее зная, что при слове «покайфовать» Кэсси закатит глаза. – Ты же не возражаешь, Карен?

– О, конечно нет! Отличная идея, Эли, – одобрила Карен.

Я проводила Кэсс на кухню, заметив, что Майк бросил свой джемпер «Хьюго Босс» за двести долларов на крыльце. Я было наклонилась, чтобы поднять его, но передумала. Ну почему бы джемперу не поваляться, а времени отхода ко сну не сдвинуться? Надо отключиться. Я не в состоянии одновременно работать, держать дом в идеальном порядке и делать своих детей счастливыми. Просто не могу, и все.

Бенджи уже послушно поднимался по лестнице, и Кэсси пошла за ним.

– Все хорошо, дорогая? – окликнула я ее.

Интересно, отчего она не захотела посидеть с Джейком еще?

Кэсси ответила, сжимая телефон и не глядя на меня:

– Все нормально, просто утомили истории про Оксфорд.

Наверное, она не ушла бы сейчас, если бы собиралась поступать в университет. Ей приходится тяжелее, чем я думала.

– Понимаю. Ты была очень терпеливой. Спокойной ночи, милая.

Она пошла наверх, ничего не ответив. Я начала устало складывать посуду в машину и мыть кастрюли. Майк ворчал, когда я ставила их в посудомойку, но при этом никогда не помогал. Я набросила полотенца на столешницы и спрятала полупустые бутылки. И почему люди открывают новую, еще не опорожнив предыдущую? Взяв белое вино, я плеснула его в чистый бокал.

Мне очень нравились эти бокалы. Я нашла их в антикварной лавке и всегда с удовольствием рассказывала об этом, если меня спрашивали, где я такие купила. Меня восхищали их ножки из зеленого стекла и то, что благодаря маленьким пузырькам в стенках любой напиток в них выглядел как шампанское. Я медленно отхлебнула глоток, глядя в окно. Четверо друзей сидели за столом при свечах. Границы между ними таяли под влиянием выпивки, темноты и ностальгии. Мне почудилась в этом какая-то опасность.

– Нужна помощь?

От неожиданности я чуть не подскочила. Билл вошел так тихо, что я не заметила.

– Нет, спасибо, я уже все. Остальное уберу завтра.

– Вернешься в сад? – спросил он и взял бутылку красного. – Можно?

– Конечно. Нет, я ускользну в спальню. Устала очень сегодня. Да и прохладно становится. – Собственные доводы показались мне не очень убедительными.

Билл подошел и вдруг оказался слишком близко. Я почувствовала его дыхание, и волоски на моей коже встали дыбом.

– Может, посидим в доме? Выпьем в гостиной? Мы сто лет не разговаривали.

– Я знаю, – ответила я и запнулась. Если бы я начала говорить все, что хотела ему сказать, то, наверное, не смогла бы остановиться.

– Эли, я…

И между нами повисло молчание. Оно все длилось и длилось. Билл взял мою руку повыше локтя, как будто хотел удержать, чтобы о чем-то рассказать, но по-прежнему молчал.

На секунду я заглянула в его темные глаза. Потом наклонилась, чтобы вытереть несколько капель красного вина.

– Пожелаешь всем за меня спокойной ночи? Если я выйду, то застряну еще на час. А кто-то ведь должен утром встать и приготовить завтрак. – Я бросила тряпку и пошла в спальню, говоря себе, что это разумный поступок. Лечь спать, пока не случилось ничего плохого.

Но я не знала, что уже слишком поздно для разумных поступков…

Позже я не могла вспомнить, почему проснулась. То ли меня разбудил шум, то ли шестое чувство. Что-то произошло. Я уже поняла, что у меня похмелье, во рту пересохло. Будильник с функцией освещения, который Майк купил для себя, показывал три тридцать ночи. Экран так и не горел с тех пор, как я сама его отключила, значит, муж еще не ложился. Аккуратно сложенная пижама лежала у него под подушкой. Я встала с постели. Половицы деревянного пола, которым я так гордилась, чуть слышно заскрипели, когда я босиком пошла налить себе воды.

Дверь в комнату Бенджи была закрыта. Там спал Билл. Так странно: он находился совсем рядом со мной, за стенкой. Билл, которого я так долго не видела. Я снова испытала досаду: ну почему Майк в очередной раз все прослушал и перепутал комнаты! Теперь оставалось только надеяться, что Карен не обидится на нас за ночлег над гаражом.

Следующая по коридору – комната Кэсси. Сквозь полуоткрытую дверь я разглядела крепко спящего Бенджи.

Гостевая комната пустовала. Ни Джоди, ни Каллума там не было.

Повсюду, в коридоре, гостиной, кухне, горел свет. Либо гости не спали, либо им было плевать на наши счета за электричество.

Джоди стояла посреди кухни в удивительно грязном халате поверх пижамы и с кофеваркой в руках. Я заметила, что она вытряхнула старую заварку прямо в раковину и по той разбежались маленькие коричневые крупинки, похожие на муравьев. Неужели не подумала, что слив забьется?

– Ничего, что я вышла в халате Каллума? – спросила Джоди. – Халат не очень-то чистый.

– А где Каллум?

Она осторожно и плавно подняла чайник. Все ее движения были такими выверенными, словно она держала в руках горку свежих яиц.

– Отключился на твоем диване в гостиной. Я его там увидела, когда спустилась за водой.

Нужно было поставить ей графин и стакан возле кровати. Обычно я так и делала, а теперь забыла. Видимо, из-за всей этой суеты.

– Не станем его будить? – спросила я.

Не знаю, что она ответила бы, поскольку именно в этот момент я услышала стон, скрип кухонной двери и звук заплетающихся шагов. Карен… Она пришла босиком, из волос торчали травинки, а некоторые прилипли к лицу. Глаза у нее были вытаращены, а на щеке алел кровоподтек. А потом она сказала то, что сказала, и все на свете перевернулось с ног на голову.

– Он меня изнасиловал. Он изнасиловал меня.

И Джоди задала тот вопрос, который не смогла бы задать я:

– Кто, Карен?

А та ответила:

– Майк. Это Майк… – И упала на колени.

Билл

В целом он не жалел, что приехал. Хотя, когда летел на мотоцикле, потея под кожаной курткой, сомневался, что поступает верно. Ему не нравились подобные снобские городки, состоявшие по большей части из роскошных магазинов для скучающих богатых домохозяек. Здесь и пригород выглядел иначе: зеленый, аккуратный и компактный. В Швеции же все было словно разрублено на неравные куски, но величественно. Он и забыл, как тесна Южная Англия. Было странно разговаривать по-английски на автозаправке, слышать кентский акцент, даже ощущать во рту знакомые слова.