Текст книги "Проводник"

Автор книги: Клэр Макфолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Дилан пришла в себя, с ужасным внезапным чувством положения тела. Она распласталась, упираясь грудью в колени Тристана. Попыталась подставить под себя руки, и Тристан помог, сползла с его колена и, встав на четвереньки, судорожно дышала, сплевывая остатки воды. Привкус во рту стоял отвратительный, словно вода была загрязнена мерзкими, мертвыми и прогнившими вещами, пропиталась мертвечиной. На самом деле так и есть, поняла она, вспомнив кусающие зубы и щупальца, пытавшиеся затянуть ее вглубь. Ее затрясло.

– Т-Т-Тристан, – проговорила она сквозь посиневшие губы.

– Я здесь, – ответил он, и в голосе его слышалось беспокойство.

Она потянулась к нему, и две сильные руки обхватили ее за талию. Тристан начал растирать ей предплечья и спину, чтобы согреть. Она пристроила голову под его подбородок, стараясь быть ближе к теплу его тела.

– Все хорошо, мой ангел.

Это ласковое обращение, легко сорвавшееся с губ, удивило его.

Дилан почувствовала согревающее тепло, и на нее нахлынул поток эмоций. На глазах выступили слезы и потекли дорожкой по щекам. Она больше не могла сдерживаться, тело сотряслось от рыданий, задыхаясь, она хватала ртом воздух, и эти звуки разрывали сердце Тристана. Он крепче прижал ее к себе и стал укачивать, как ребенка.

– Все хорошо, все хорошо, – снова и снова повторял он.

Дилан никак не могла прийти в себя. Она на мгновение затихала, но потом рыдания возвращались, она ничего не могла с собой поделать.

Но в конце концов слезы кончились. Тристан по-прежнему держал ее в объятиях, словно боялся выпустить. Однако темнеющее небо заставило его заговорить.

– Нам надо двигаться, Дилан, – прошептал он ей на ухо. – Не волнуйся, это совсем недалеко.

Как только он отстранился, и все тепло, даруемое ей его близостью, как будто испарилось. Дилан задрожала, ей стало холодно. Она попыталась подняться, но ноги ее не держали. Она чуть не утонула, поэтому осталась без сил. У нее не было ни малейшего желания бороться с собой, заставлять ноги идти. Завтра я его потеряю. Эта мысль поглощала все остальное. Не хочет она никуда идти – будет лежать здесь, и пусть демоны ее забирают. Физическая боль ничто по сравнению с душевной болью, которую она переживала.

Тристан поднялся и легко подхватил Дилан, словно она ничего не весила; ее правую руку он закинул на свое плечо, левая рука обхватывала талию.

К дому вела узкая тропинка, и Тристан, чтобы ободрить Дилан, сказал:

– Я разожгу огонь, ты согреешься.

Она слабо кивнула; холод казался ей такой мелочью.

Показался дом. Когда они подошли, Тристану пришлось поставить Дилан на ноги, потому что отсыревшая разбухшая дверь так сразу не поддалась. Он повернул ручку и сильнее толкнул плечом. Дверь со скрипом распахнулась, и он чуть не повалился внутрь. Дилан, стоявшая у стены, не сдвинулась с места. Если она войдет, это будет начало конца. Это их последняя ночь… Она смутно слышала вой, раздававшийся где-то справа и слева, но не чувствовала страха.

Тристан тоже услышал вой из дома, где уже разжигал огонь. Он повернулся, чтобы посмотреть на Дилан, и только тут заметил, что она не вошла за ним.

– Дилан? – позвал он.

Тишины в ответ было достаточно, чтобы волоски на руках встали дыбом. Он вскочил и за три длинных шага преодолел расстояние до двери. Дилан стояла там же, где он ее оставил, подпирала стену и смотрела в никуда.

– Идем. – Он наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза. Девушка никак не отреагировала. Только когда он взял ее за руку, она посмотрела на него. В каждой черточке ее лица запечатлелась грусть. Тристан попытался улыбнуться, чтобы успокоить ее, но мышцы точно забыли, как растягивать губы, и казалось неправильным принуждать их. Он осторожно потянул Дилан за руку, и она молча последовала за ним.

Тристан завел ее в дом и усадил на единственный стул, который предусмотрительно поставил у камина; дом уже успел прогреться.

Сердце Тристана сжалось, когда он бросил на Дилан взгляд. Какая она маленькая… Ноги сведены вместе, руки сложены на коленях. Голова наклонена, будто она спит или молится. Это как смотреть на пустую оболочку стариков в доме престарелых: тело, ожидающее конца. Ему совсем не нравилось видеть ее такой. Он подошел к ней. Сесть было некуда, и он устроился, скрестив ноги, прямо на полу. Посмотрел на нее и хотел что-то сказать. Что угодно, лишь бы нарушить молчание. Лишь бы вернуть ее улыбку. Но что именно?

– Я не могу это сделать, – прошептала она, переводя взгляд с пола на него; глаза смотрели испуганно.

– Что ты имеешь в виду? – Его голос едва был слышен из-за треска огня. Он, конечно же, понял, но все его естество просило не заводить этот разговор, как-то отвлечь ее, потому что он не мог облегчить ее боль и справиться со своей. Но Дилан надо было выговориться, поэтому он готов был выслушать ее.

– Я не могу сама это сделать… Я не могу пройти конец пути к тому… что меня там ждет. Мне так страшно. Нет, я не за себя боюсь. Мне… мне нужен ты, Тристан.

Последнее предложение сказать было сложнее всего, потому что тем самым она открывала свое сердце. Дилан спокойно приняла свою смерть, что ее немного удивляло, и она недолго горевала по тем, кого так внезапно оставила. Придет время, они совершат такое же путешествие, и она снова с ними встретится.

Но Тристан… Тристан уйдет от нее завтра и исчезнет навсегда. Он отправится за следующей душой, и она станет для него всего лишь воспоминанием, если он вообще будет о ней вспоминать. Дилан расспрашивала его о других душах и видела выражение его лица, когда он пытался воскресить подробности. У него получалось, но через него прошло столько душ, что их лица сливались. Она не хотела стать одной из них, безликой душой. Ведь он, Тристан, стал для нее всем.

Нет, она не хочет проходить этот самый последний отрезок пути. Она не сможет расстаться с Тристаном.

– Могу я остаться здесь, с тобой? – робко спросила она с надеждой в голосе.

Тристан покачал головой, и она опустила глаза, отчаянно борясь со слезами. Остаться с ним невозможно или он не хочет этого? Она должна знать, но что, если ответ будет не таким, которого она ждет?

– Нет… – Он приложил огромные усилия, чтобы говорить спокойно. – Если ты останешься здесь, демоны рано или поздно схватят тебя и сделают своей. – Он показал за окно. – Ты можешь представить, как это опасно.

– И это единственная причина?

Если бы он не видел, что ее губы двигаются, он бы не понял, что она что-то говорит, настолько тихим был ее голос. Но слова, пусть даже произнесенные неслышным шепотом, превратили его сердце в лед. Настал момент, когда он должен сказать, что она ему безразлична, и убедиться, что она поняла. Ей будет легче сделать последний шаг, если она решит, что он расстается с ней без сожалений.

Молчание Тристана заставило ее поднять голову, зеленые глаза приготовились к боли, зубы впились в нижнюю губу, чтобы не дрожала. Тристан перестал дышать. Она выглядела такой хрупкой… Достаточно одного резкого слова, чтобы нанести сокрушительный удар. Нет, он не может причинить ей боль.

– Это единственная причина, – ответил он, взял ее за запястье и потянул к себе. Когда она села рядом с ним на пол, он прижал руку к ее щеке и провел большим пальцем по гладкой коже. Кожа порозовела и была теплой. – Ты не можешь остаться здесь, Дилан, хотя я хочу этого.

– Правда?

Ее лицо озарилось слабой улыбкой.

Что он творит? Ему нельзя давать ей надежду, зная, что потом придется эту надежду забирать. Он вспомнил выражение ее лица, когда она вышла из тоннеля, – напуганное, но при этом радостное: выбралась же; когда он заставлял ее идти по пустоши, карабкаясь по холмам и застревая в болотах, а потом останавливаться на ночь в старых и неуютных домах; у нее было раздраженное и недовольное лицо, а когда он высмеивал ее – злое и уязвленное; смущенное, когда он выдергивал ее из трясины, и радостное, когда она проснулась и обнаружила, что он вернулся. Нахлынувшие воспоминания вызвали у него улыбку, и он хотел навсегда запереть их в своем подсознании, готовясь к тому, что Дилан покинет его и он никогда больше ее не увидит.

– Ну, скажем так, я к тебе прикипел. – Тристан засмеялся, но она не нашла в себе сил улыбнуться ему в ответ – все еще нуждалась в ответе, находилась на грани. – Дилан, – продолжил он дрогнувшим голосом, – завтра ты должна продолжить свой путь. Именно там тебе место. Ты этого заслуживаешь.

– Тристан, я не могу. Не могу… – взмолилась она.

Он вздохнул.

– Тогда… Я пойду с тобой, – сказал он. – До самого конца.

– Обещаешь? – не веря, переспросила она.

Он посмотрел ей в глаза и кивнул.

Она с мгновение выглядела озадаченной.

– Подожди, но ты вроде говорил, что не можешь.

– Я не должен, но я пойду. Ради тебя.

Дилан уставилась на него, взяла его руку в свою.

– Клянешься? Клянешься, что не оставишь меня?

– Клянусь.

Только после этого она улыбнулась. Так и держала его за руку, не сводя с него глаз, и тепло от ее прикосновения прожигало до самых костей. Она отпустила его, и он тут же затосковал по теплу, но потом она потянулась, и пальцы застыли всего в сантиметрах от его лица. Кожу на его подбородке закололо в предвкушении, но на ее лице отразилась неуверенность, и она как будто побоялась сократить расстояние. Он дернул правым уголком рта, поощрительно улыбаясь.

Сердце Дилан бешено колотилось в груди, мчалось рывками, а потом на долю секунды остановилось. Ей ужасно хотелось коснуться лица Тристана, но она не решалась. И все же желание было сильнее. Она робко протянула руку и кончиком пальцев провела по его щекам, бровям и губам. Она нервничала. Никогда прежде не прикасалась к нему – по крайней мере, не так.

Она заметила его слабую улыбку, и ее пальцы как будто задвигались сами по себе, притянулись магнитом. Она прижала руку к его лицу и почувствовала движение мышц, когда он стиснул и расслабил зубы. Его голубые глаза светились слишком ярко в полутемной комнате, но Дилан это не пугало. Она не могла отвести взгляда, глаза Тристана точно гипнотизировали ее. Он убрал руку с ее лица и накрыл ее руку своей, прижав к щеке. Прошло четыре, пять, шесть секунд, и Дилан вдруг втянула воздух, не осознавая, что задержала дыхание.

Это словно разорвало заклинание. Тристан отодвинулся, всего на сантиметр или около того, и убрал с лица ее руку. Но глаза все еще смотрели на нее с теплом, и он, вместо того чтобы отпустить, поднес ее к губам и поцеловал мягкую кожу костяшек.

После этого они долго молчали, но это молчание не было тягостным. Дилан пыталась остановить или хотя бы замедлить время, вкусить каждый момент. Но это – как сдерживать тонкой бумагой ураган. Время неслось стремительно, и не успели они оглянуться, как сквозь окна начал проникать свет. Огонь в камине давно погас, одежда Дилан просохла, а тело согрелось. Они так и продолжали смотреть на решетку камина, наблюдая за поднимающимся от черно-серых дров дымком. Ночью Тристан положил руку на ее плечо и притянул к себе, отчего ей стало еще теплее. Они сидели и смотрели на решетку камина, наблюдая за поднимающимся от прогоревших дров дымком. Просочившийся утренний свет осветил стену, покрашенную потускневшей желтой краской, на которой висела старая фотография, кто на ней был изображен – не понять из-за осевшего слоя пыли и грязи.

Под солнечными лучами, которые становились все ярче, пыль закрутилась в воздухе и засверкала золотом. Тристан пошевелился первым. Его пугал сегодняшний день. Стоило подумать о том, что он пообещал Дилан быть с ней до конца, как желудок забил тревогу. Его разум сражался с тем, что возможно, что правильно, и с тем, чего он хотел. Все вместе это не складывалось.

Дилан же была удивительно спокойной. Большую часть ночи она думала о том, что несет ей сегодняшний день, и пришла к заключению, что ей остается сделать последние шаги и посмотреть, куда они приведут. Тристан будет рядом. Этого достаточно. Она сможет принять все, что угодно, пока он с ней. А он обещал.

20

– Готова к последнему рывку? – спросил Тристан, добавив беззаботности в голос. Они стояли у дома и готовились к дороге.

– Да. – Дилан натянуто улыбнулась. – Куда пойдем?

– Туда.

Тристан начал обходить дом, отдаляясь от озера.

Дилан в последний раз посмотрела на водную гладь. Сегодня озеро было спокойным, поверхность покрыта легкой рябью, и там, где солнце щекотало крошечные гребни волны, плясали искорки. Она вспомнила, что таится в глубине, и, вздрогнув, поспешила за Тристаном, словно таким образом могла оставить позади дурные воспоминания. Он остановился и ждал ее. Смотрел вдаль, прижав руку ко лбу, чтобы прикрыться от солнца.

– Видишь это?

Дилан посмотрела туда, куда смотрел Тристан. Местность была плоской и голой. К горизонту тянулся небольшой, лениво петляющий ручей. Слева от ручья шла тропа. Больше не на что было смотреть, кроме нескольких кустов.

Дилан озадаченно выгнула бровь.

– Эмм… нет.

Он повернулся к ней и улыбнулся.

– Посмотри внимательнее.

– Тристан, там ничего нет. На что я должна смотреть?

Он вздохнул, но Дилан понимала, что ему нравилось ощущать превосходство. Он встал за ее спиной и наклонился к плечу. Его дыхание согрело шею, разжигая на коже огонь.

– Смотри на горизонт. Видишь эту рябь?

Дилан прищурилась. Вдали, там, где земля встречалась с голубым небом, виднелось какое-то свечение, но это могло быть игрой света, миражом.

– Не совсем, – честно ответила она.

– Вот именно туда мы и направляемся. Это граница между пустошью и… тем, что за ней.

– Ох, – сказала она. – А что произойдет потом?

Он пожал плечами.

– Как я говорил, я никогда там не был. Дальше этого я не ходил.

– Знаю, но что ты видел? В смысле, это как лестница в рай или что-то такое?

Он посмотрел на нее с недоверием. А когда заговорил, явно сдерживал смех.

– Ты думаешь, с неба спускается огромный эскалатор?

– Ну я не знаю, – проворчала она смущенно.

– Извини, – улыбнулся он. – Души… просто исчезают. Вот и все. Делают шаг и исчезают.

Дилан наморщила нос. Она понимала, что Тристан говорит правду, но это не особо помогло.

– Идем, нам пора в путь. – Тристан слегка подтолкнул ее.

Дилан посмотрела на горизонт и напрягла глаза, чтобы рассмотреть то, что он назвал рябью. Видела ли она ее? Сложно сказать. От напряжения у нее разболелась голова, поэтому она сдалась и сосредоточилась на тропинке под ногами. Простиралась она далеко. Хотя бы не вверх, и на том спасибо.

– Раз уж последний день… – начала она.

– Я не понесу тебя на спине, – быстро ответил Тристан, обогнал ее и пошел впереди.

Дилан потопала за ним.

– Знаешь, я вчера чуть не утонула, – проворчала она, понимая, что он не сдастся и не понесет ее, но испытывая тоску при мысли, что идти придется целый день. Между тем горло саднило после вчерашнего, в груди все болело, а ноги казались деревянными. Горло саднило после вчерашних извержений и кашля, чтобы прочистить легкие.

Тристан оглянулся на нее со странным выражением лица, но молча продолжил идти.

– Хорошо, возможно, я бы не умерла, учитывая, что и так уже мертва, но это было довольно неприятно. И, знаешь, больно.

В этот раз он остановился, но не повернулся. Дилан догнала его, но держалась позади. Его поза была напряженной, и Дилан тоже остановилась.

– Нет, ты могла, – раздался шепот, но он не достиг ее ушей.

– Что? – спросила она.

Тристан посмотрел на небо, глубоко вдохнул и повернулся к ней.

– Ты могла умереть. – Каждое слово было произнесено четко, и каждое воткнулось прямо в мозг Дилан.

– Я снова могла умереть?

Мертвый – это ведь уже мертвый?

Он кивнул.

– Но как? И куда бы я попала? Я не… – Дилан замолчала.

– Ты можешь здесь умереть. В смысле, твоя душа. Когда ты жива, душа защищена твоим телом. Но когда умираешь, теряешь эту безопасность. Становишься уязвимой.

– А если душа умирает?

– Ты исчезаешь, совсем, – просто ответил он.

Дилан уставилась вдаль, пытаясь осмыслить, как близко она подошла к черте. Она без каких-либо жалоб приняла смерть своего тела, потому что все еще находилась здесь. Но понимание того, что она вообще может исчезнуть – а значит, потерять шанс встретиться с людьми, которых рассчитывала увидеть со временем, – лишило ее слов.

– Идем. Мне жаль, но нам нельзя останавливаться. Островков безопасности больше нет.

Услышав его слова, Дилан вынырнула из раздумий.

– Да, ты прав, – пробормотала она и пошла вперед, не глядя на Тристана. Хотя ноги болели и она устала, ей не хотелось застрять здесь в темноте.

Тристан смотрел ей вслед. Она шла быстро, но начала прихрамывать и все время потирала горло. Вчера ей и правда досталось.

– Подожди.

Он побежал за ней.

Дилан остановилась и развернулась, поджидая его. Поравнявшись с ней, он сделал шаг вперед, улыбнулся и повернулся к ней спиной.

– Запрыгивай.

– Что?

Он закатил глаза.

– Запрыгивай давай!.

– Ох… – На лице Дилан отразилось облегчение. Она ухватилась за плечи Тристана и обвила его талию ногами. Придерживая ее за колени, он пошел вперед.

– Спасибо! – выдохнула Дилан ему в ухо.

– Уж больно вид у тебя был несчастный, – рассмеялся он.

Тристан шел быстро, и Дилан подпрыгивала при каждом шаге. Вскоре ей стало неудобно на его спине, Руки заныли из-за того, что приходилось цепляться за плечи, а его руки под коленями слишком сильно давили, она все время сползала, но лучше так, чем идти. Она попыталась расслабить мышцы и сосредоточилась. Близость с Тристаном волновала. Его плечи были широкими и сильными, и он нес ее, как пушинку. Она уткнулась лицом в изгиб его шеи и наслаждалась исходящим от него мускусным запахом. Светлые волосы щекотали ей щеку. Она боролась с желанием запустить в них пальцы.

– Когда доберемся, – вдруг сказал Тристан, напугав ее, – тебе придется слезть и пойти самой.

Она вцепилась в него сильней.

– Я думала, ты пойдешь со мной…

– Пойду. Но ты пойдешь сама. Я буду за твоей спиной.

– А ты не можешь пойти первым?

– Нет. Ты не можешь пройти в следующий мир, следуя за кем-то; ты должна сама сделать шаг. Это важно, – добавил он, словно тем самым объясняя, что нужно сделать.

– Но ты правда будешь за моей спиной? – беспокойно спросила она.

– Обещаю. Я же сказал, что буду.

– Тристан, – вскрикнула она. – Я это вижу!

Примерно в полумиле от них воздух как будто менялся. Земля выглядела странно размытой, словно перед ними находился прозрачный экран, и этот экран слегка рябил. Дилан почувствовала, как засосало под ложечкой. Они прибыли.

– Опусти меня, – прошептала она.

– Что?

– Я… хочу пойти.

Тристан опустил ее ноги, и Дилан сползла по его спине на землю. Ноги закололо, и она потрясла ими. Затем расправила плечи и пошла вперед, не глядя на Тристана.

Ее сердце дико колотилось в груди. По венам бежал адреналин. Руки и ноги болели по-прежнему, но теперь они словно не принадлежали ей, она потеряла контроль над своим телом. Единственное, что она могла, – дышать глубоко и часто, чтобы не задохнуться. Земля летела под ее ногами. Вскоре она могла четче рассмотреть границу между мирами, до которой оставалось не более сотни метров. Местность за экраном была слегка размытой, точно она смотрела на нее сквозь увеличивающие очки. Из-за этого закружилась голова, и она перевела взгляд на землю, лишь временами поглядывая на экран.

Тристан шел в шаге от нее и наблюдал за ней. Она не оборачивалась, но его не покидало чувство, что она знает о каждом его движении. И вот она замерла в пяти метрах от линии.

Дилан учащенно дышала, рот сжался в тонкую линию. Тристан чувствовал, как напряглось все ее тело.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она резко обернулась, взгляд был диким. Напрасно он думал, что она спокойна, но теперь он видел, что она остолбенела.

Не совсем верно…

Дилан раздирали эмоции, каких она никогда прежде не испытывала. Напряженность этого момента вынесла на передний план некоторые вещи и заострило ее внимание на том, что действительно важно. Она не знала, что там, за чертой, но должна была кое-что сказать Тристану.

Пусть эта мысль ее пугала, и она знала, что, озвучив ее, станет еще более эмоционально уязвимой, чем когда-либо в жизни, но настроилась серьезно. За последние несколько дней она очень много о себе узнала; она больше не была той девчонкой, которая раздумывала, брать ли ей с собой плюшевого мишку. Она стала сильнее, смелее. Столкнулась с опасностью, сразилась со страхами, и Тристан сыграл в этом огромную роль. Он защищал ее, утешал, вел и открыл ей глаза на чувства, которых она прежде не испытывала. Ей было важно рассказать ему о них, хотя в животе все трепетало, а щеки горели. Просто сделай это, сказала она себе.

– Я люблю тебя.

Она не сводила глаз с его лица, стараясь понять реакцию. Ее слова повисли между ними в воздухе. Она напряглась, нервы готовы были взорваться. Она не хотела вот так это выкладывать, но ей нужно было это сказать. Она ждала улыбки или нахмуренных бровей, ждала, что его глаза заблестят или будут холодными, но на его лице ничего не отражалось. Ритм сердца сбился, и Дилан испугалась, что оно может остановиться. Молчание растянулось, и она начала дрожать, готовясь к отказу.

Он не чувствовал того же, что она. Конечно, нет. Она была всего лишь ребенком. Неверно истолковала его слова и прикосновения…

Глаза начало жечь, слезы искали выхода. Дилан стиснула зубы и сжала кулаки, ногти впились в ладони. Этого было недостаточно. Боль в груди напоминала агонию, ее словно протыкали ножами. Эта боль стерла все остальные чувства и затрудняла дыхание.

Тристан смотрел на нее, сражаясь с самим собой. Он тоже ее любил – понимал это каждой клеточкой своего тела. Но он не знал, стоило ли это озвучивать. Секунды шли, а он так и не решил. Он увидел, как расширились ее глаза, услышал, что дыхание стало прерывистым, и знал, что его молчание приобретает для нее самое ужасное значение. Она думает, что он ее не любит… Он закрыл глаза, стараясь понять перспективы. Если позволить ей так думать, возможно, ей будет легче пересечь черту. Нет. Правильнее будет ничего не говорить. Он принял решение, открыл глаза и… утонул в море мерцающего зеленого.

Нет… Ее боль… Не таким должно быть последнее воспоминание о нем. Он должен сказать ей правду, чего бы она им обоим ни стоила.

Опасаясь, что голос будет дрожать, он открыл рот.

– Я тоже тебя люблю, Дилан.

Дилан смотрела на него, застыв во времени. И сердце триумфально забилось, когда она поняла смысл его слов. Он любит ее. Она выдохнула и улыбнулась, глаза затанцевали. Боль в груди тут же растаяла. Дилан сделала осторожный шаг вперед, пока не почувствовала его дыхание на лице, которое тоже было прерывистым. Его глаза горели, проникая к самому ее сердцу, и она задрожала. Потом встала на цыпочки, чтобы можно было рассмотреть каждую веснушку на его носу и щеках, и… отодвинулась.

– Подожди, – сказала она. – Давай поменяемся местами. Встань спиной к черте и… поцелуй меня.

– Нет, – ответил Тристан внезапно охрипшим голосом. Его рука мертвой хваткой обхватила ее руку. – Сейчас, здесь.

Он притянул ее к себе, а второй рукой обхватил ее шею сзади и запустил пальцы в волосы. По коже Дилан побежали мурашки. Большой палец Тристана гладил ее вверх-вниз по шее, а она не отрываясь смотрела в его лицо. Он прижался лбом к ее лбу и сократил оставшееся расстояние, отпустил ее руку и шею и обнял за талию, притянул еще ближе к себе. Дилан закрыла глаза, чуть откинула голову и…

Тристан замешкался. Освободившись из глубины ее зеленых глаз, он погрузился в сомнения. Это было неправильно. Это не разрешалось! Его чувства к ней были неправильными… Он не должен был чувствовать, такое невозможно.

Но он чувствовал, он любил ее, и перед ним открывался шанс узнать, ради чего люди жили и убивали. Прикрыв глаза, он прижался к губам Дилан.

Первая мысль – они очень мягкие. Мягкие, сладкие и дрожащие… Ее пальцы сжали ткань его джемпера, руки слегка тряслись. Губы ее разомкнулись и задвигались. Он услышал тихий стон, и низ его живота запульсировал. Он сжал ее сильнее, не отрывая губ. Сердце колотилось о ребра, дыхание останавливалось. Он чувствовал ее тепло, ее податливость. А затем она стала смелее, встала на цыпочки, подняла руки и схватилась за его плечи, а потом перенесла руки на лицо. Он повторил это движение, Его пальцы заскользили по линии роста ее волос, вокруг подбородка. Запоминали.

Находясь в объятиях Тристана, Дилан почувствовала головокружение. За закрытыми глазами мира словно не существовало. Только губы Тристана, прижатые к ее губам, его руки, обнимающие ее и гладящие кожу. Кровь кипела в ее венах, и когда он наконец отстранился, она жадно хватанула ртом воздух.

Тристан обхватил ее лицо руками и долго смотрел на нее, глаза сияли. Затем он снова мягко и бережно поцеловал ее. Отстранился, улыбнулся, и от этой слабой улыбки все мышцы в ее животе сжались.

– Ты был прав, – произнесла она, задыхаясь. – Не надо было меняться местами.

Она отвернулась от него и посмотрела на черту. Теперь она не представляла для нее опасности. Тристан любил ее и пойдет за ней куда угодно. Десять уверенных шагов, и вот она у края. Она наслаждалась ощущением. Это ее последняя минута в пустоши. Прощайте, демоны, прощайте, подъемы и спуски, прощайте, ветхие дома. Она подняла левую ногу и застыла над чертой. Еще один глубокий вздох, и она пересекла ее.

Дилан стояла и внимательно оглядывалась. Все было таким же. Воздух теплый, чуть дул ветерок, гравий под ногами захрустел, когда она подняла и опустила ногу. Солнце так же светило в небе, и здесь тоже были холмы. Она слегка нахмурилась, так как ожидала чего-то более волнующего.

Желая обсудить это с Тристаном, она с улыбкой повернулась… и ледяные руки сжали ее сердце.

– Нет, – тихо произнесла она.

Тропинка была пуста.

Дилан сделала шаг назад, но граница пропала. Она потянулась к той точке, где минуту назад стоял Тристан, и пальцы наткнулись на невидимую стену, крепкую и непроницаемую.

Она пересекла черту, пути назад нет. Тристана нет. Она снова была одна.

Дилан начала дрожать, по венам заструилась тошнотворная смесь адреналина, шока и ужаса. Она покачнулась и упала на колени. Ее охватил ужас. Она прижала руки ко рту, пытаясь сдержать рыдания. Но не смогла: они полились из нее сначала жалобными стонами, но вскоре переросли в мучительный вопль. Ее сердце разрывалось от боли. Слезы текли по лицу и падали на землю.

Он ей соврал! Его обещание идти вместе с ней оказалось ложью и предательством, а она, дурочка, поверила. Похоже, таким был его план с самого начала. Дилан представила, как он улыбается ей, глаза блестят, но вдруг лицо становится холодным и безразличным. Он знал. Но как же его слова, что он ее любит? Это тоже ложь?

Нет, не ложь. Она чувствовала, что он сказал ей правду. Он любил ее. Она любит его, а он любит ее, но они никогда не будут вместе.

Самое ужасное – Дилан вдруг обнаружила, что не может представить его лицо. Детали ускользали, как песчинки на ветру. Она не смогла вспомнить оттенок его волос, рисунок губ… Из груди вырвался душераздирающий крик, и понимая, что осталась одна, что никто не видит ее горя, Дилан отдалась охватившему ее отчаянию.

Она ударила кулаком по невидимой стене, затем прижалась к ней ладонью, изо всех сил желая, чтобы стена растворилась и пустила ее обратно.

Тристан стоял по другую сторону. Он видел ее. Видел, что с ней происходит. Он знал, что она его не видит, как в случае с зеркалом в полицейском участке. Его уловка сработала, но… он причинил ей боль. Она знала, что он ей соврал, знала, что они больше никогда не встретятся. Пусть это разрывало его сердце, но он заставил себя наблюдать за каждой ее слезинкой, слышать каждый всхлип. Ему хотелось утешить ее, обнять, стереть слезы с щек. Снова почувствовать тепло ее тела, снова ощутить мягкость ее губ. Он поднял руку, теперь ее ладонь была напротив его ладони, но между ними был холод стены. Он попробовал перенести ногу за черту, но ничего не произошло. Он не мог эту черту пересечь.

Он позволил себе сказать, что любит ее, позволил ей испытать надежду, и теперь это будет его наказанием. Он причинил ей эту боль и будет терпеть эту боль каждую секунду. Он надеялся на одно – что она поверила в его любовь.

Ему всегда было известно, что он не сможет перейти черту вместе с ней. Он пообещал пойти следом, чтобы придать ей смелости сделать последний шаг. Она поверила ему, и ему было больно целовать ее, понимая, что он не сможет ее удержать и не сможет выполнить свое обещание. Понимая, что, переступив черту и оглянувшись, она узнает о его предательстве.

Он наблюдал за ее слезами сквозь прозрачную стену между мирами. Она звала его по имени, и слезы текли по его щекам. Его переполняли стыд, ненависть к самому себе и отчаяние. Он очень хотел отвернуться, спрятать глаза от последствий своих действий, но этому не бывать.

– Извини, – прошептал он, зная, что она его не слышит, но надеясь, что поймет.

Каждая секунда казалась ему часами пытки, но ему хотелось, чтобы время остановилось, он не мог насмотреться на нее. Но постепенно она начала исчезать. Края ее легкой фигурки замерцали и размылись, она стала бесплотной и уменьшилась. Он смотрел, как она покидает его. А когда ее очертания превратились в туман, он пытался запомнить каждую деталь ее лица, сохранить в сердце точный оттенок ее бездонных глаз.

– Прощай, – пробормотал он, всем сердцем желая отправиться с ней. Не успел он моргнуть, как она пропала.

Тристан уставился на то место, где только что стояла Дилан, сглотнул боль в горле, вернулся на тропинку и пошел прочь.

21

Пока Тристан шел, пейзаж вокруг него медленно побелел. Он едва это заметил. Холмы исчезли, распались на песок, который поднялся в воздух и испарился в призрачном тумане. Тропинка, вдоль которой он шел, сменилась плоской поверхностью, простиравшейся во все стороны настолько далеко, насколько хватало глаз. Сверкнул белый свет и ослепил его.

Свет погас, и начали появляться частицы красок. Они вращались вокруг головы Тристана и оседали на землю, создавая мир, который вскоре покинет его следующая миссия, следующая душа. Под ногами сформировался асфальт, черный и блестящий от дождя. По обе стороны от Тристана вытянулись здания. Зажженные окна осветили неухоженные палисадники с чрезмерно выросшей травой и сломанными заборами. Припаркованные у обочины машины были старыми и ржавыми. Из открытых дверей вырывалась тяжелая грохочущая музыка и бурный смех. Здесь царила атмосфера бедности и беспечности. Вырисовывалась удручающая картина.

Тристана не радовала перспектива встречи со следующей душой. Он даже не ощущал пренебрежения и безразличия, которые в последние годы стали привычкой. Лишь мучительную боль утраты.